Гарри Поттер и Артефакты Хранителей (гет)

«…We live for today but we die for the next

with blood in our veins and the air in our chest

Oh, we step into war with our hearts on the line

Dirt on our boots, it shakes free over time

The music, it fades, the violence slows

The darkness, it rises, as the sun goes…»

Jon Licht and Daniel Licht — Honor for All

Мантия-невидимка и карта Мародёров были именно теми вещами, которые захотел бы заполучить практически любой студент Хогвартса, если бы только о них узнал. Гарри очень старался скрывать тот факт, что такая мантия у него есть, а про карту знали очень немногие. Кто не мечтал иметь возможность практически незаметно передвигаться по замку и видеть всех его обитателей на пергаменте?

Гарри давно успел привыкнуть к этому, обладая уже несколько лет этими очень полезными вещами, и не один раз порадовался своей мантии, да и картой, сделанной его отцом и остальными Мародёрами. Развернув пергамент, он проглядел свой путь и, кивнув себе, накинул мантию. Задёрнутый полог кровати обычно никто не трогал, и Гарри осторожно покинул гостиную, выскочив из неё в тот момент, когда Колин назвал пароль с другой стороны, и Полная дама пропустила его. Так ускользать приходилось уже не в первый раз, поэтому никаких сложностей не возникло.

Коридоры замка были пусты: студенты либо уже расходились по гостиным, либо кто-то ещё задерживался в библиотеке и на взыскании у Филча или Снейпа. Пройти по этажам можно было бы и без мантии, но Гарри очень не хотелось попадаться кому-то на глаза, включая даже портреты на стенах. Чувство, что за ним скрытно подглядывают или караулят за углом, обострилось до невероятности. Высказанные Роном в пылу ссоры сведения, о которых он не должен был знать, произвели на Поттера сильное впечатление. О том, что его бывшему другу известно настолько многое, Гарри даже не догадывался, и это его, мягко говоря, разозлило. За ним попросту наблюдали, едва ли не ходили по пятам!

Твёрдо решив быть как можно более скрытным и внимательным, Гарри осторожно заглядывал за каждый поворот, даже убедившись, что на карте никого нет. Мысленно он понимал, что карта не врёт, но всё же не смог избавиться от жгучего желания посмотреть за угол. Гарри успокаивал себя тем, что карта действует лишь в Хогвартсе, а за его пределами привычка подглядывать за поворот может его сильно выручить, как и заклинание обнаружения жизни. Последнее он использовать не стал, но подумать о нём успел.

У самого входа в туалет Миртл Гарри прислушался и еле слышно чертыхнулся. Идея казалась отличной, вот только он совсем не подумал о том, что чёртово истеричное привидение может вновь доложить о том, что сам Гарри Поттер приходил к ней и открывал Тайную комнату. Этого допустить было нельзя.

«Хм, ещё не хватало, чтобы Рон или Гермиона рассказали об этом Дамблдору, который и так начинает что-то подозревать…»

Мысленно поставив себе галочку на память — поискать способ отпугивать привидения — Гарри направился к выходу из замка. Покинуть Хогвартс было достаточно легко, а уж обладая мантией-невидимкой — тем более.

Ночь за стенами школы была холодной и свежей, а с затянутого тяжёлыми тучами неба сыпались крупные хлопья снега. Легкий ветер кружил снежинки, таявшие в тот же момент, когда касались лица или рук. Накинув на голову капюшон мантии, Гарри поправил рюкзак и пошёл к границе барьера, что защищал Хогвартс от аппарации незваных гостей. Ноги оставляли четкие следы на снегу, но Поттер каждую дюжину шагов поворачивался и взмахом волшебной палочки засыпал их, выравнивая с остальным белым искрящимся от звёзд покровом.

Вскоре ощущения изменения в окружающем магическом поле подсказали, что барьер антиаппарационного поля закончился. Сосредоточившись на том месте, куда собирался, Гарри с негромким хлопком переместился.

Озёрный край встретил его сильным порывом ветра, который распахнул полы мантии и заставил Поттера передёрнуться от резкого холода. Ветер, огибающий Уолла-Крэг, был привычным явлением для этих мест, в самой низине, у Васт Уотер, он едва ли чувствовался. Вокруг во все стороны лишь вдалеке виднелись еле заметные огоньки городков, а над самой долиной было темно. Тучи уже побывали здесь, оставив за собой укутавшую землю перину, и отправились дальше. Ровно лежащий неглубокий снег мерцал от бледного света звезд.

Гарри стоило лишь подумать о том, где находится Васт Уотер Холл, как ощутил магию, зовущую его к себе. Волшебство крови состоялось в прошлый раз, и теперь не найти свой собственный дом было невозможно. Направившись по зову магии, чувствуя, с какой стороны он исходит, Поттер уверенно шагал по снежному насту. Палочка всё так же одним взмахом заметала следы, хотя этого и не сильно требовалось, ведь вряд ли здесь их мог кто-нибудь обнаружить. Впрочем, на всякий случай…

По мере приближения Гарри вновь начал разглядывать возникающие меж деревьев стены спрятанного здания. Серый камень ограждающих стен чуть присыпал сверху снег, а кованые металлические ворота покрылись инеем. Дом тёмной массой выделялся из заснеженного пейзажа и выглядел так, будто его хозяева всего лишь ненадолго отлучились. Окна у входа осветили землю жёлтыми прямоугольниками, едва Поттер перешёл границу защитных чар, которые, очевидно, признали хозяина.

Хрустя снегом под ногами, Гарри направился ко входу в дом, осматриваясь по сторонам. Беседку накрыло снежной шапкой, припорошив лавочки и камни, клумбы с цветами укутало белым покрывалом. За беседкой на толстой ветви дуба висела на цепях качель. Каменная ограда уходила за дом, где росли аккуратные деревца, покрытые инеем и снегом.

Массивная дверь из тёмного дерева была обита кованой фигурной рамкой, а в центре выступало массивное кольцо с головой льва. Потянув за него, Гарри открыл дверь, которая чуть скрипнула, но отворилась легко. Внутри было довольно темно — несколько горящих свечей не освещали полностью большой залы, в которую вошёл Поттер. Ощущение полупустой комнаты появилось практически сразу, но, пожалуй, Гарри так нравилось больше. Высокий потолок не освещался весь, а отблески огня выхватывали лишь часть мозаики. В центральной части залы находился большой камин с двумя массивными креслами по бокам и широким диваном напротив, а посередине — невысокий журнальный столик из тёмно-красного дерева с резными ножками и круглой крышкой, на которой стоял подсвечник с тремя свечами. Над камином висела огромная голова медведя на широком деревянном щите, а на каминной полке отблескивали золотом большие часы с маятником. Стрелки на них не двигались — слишком долго часы никто не заводил.

По бокам от камина с двух сторон тянулись вверх полукруглые лестницы, ведущие на второй этаж. Толстые деревянные перила на столбиках были украшены шишечками, а в самом верху, где лестницы сходились в подобие небольшого балкона, на углах находились толстые металлические подсвечники. На потолке виднелась большая люстра, которая отражала свет пламени в хрустальных каплях, свисавших с нескольких металлических ободов для свеч. Электричества здесь, как понял Гарри, не было — очевидно, концентрация магии была слишком высокой, или Карлус Поттер просто не стал делать его здесь. В принципе, волшебник вполне мог сделать всё с помощью своей палочки, а кое-что и без.

Возле лестниц, окружавших большой камин, находились две двери из тёмного дерева, в одну из которых осторожно заглянул Поттер. За ней практически ничего не было видно, и пришлось зажечь огонёк на кончике волшебной палочки. Неяркий свет выхватил из темноты большой обеденный стол и стулья со спинками, а чуть в стороне — небольшую барную стойку и несколько шкафчиков. Нечто подобное в своё время хотел сделать дядя Вернон, но после недолгих препирательств с Петуньей отказался от этой затеи. Тогда одним из главных аргументов «против» стал факт проживания в доме малолетнего «ненормального», который мог «натворить дел, если доберётся до алкоголя».

За аркой в стороне оказалась довольно просторная кухня, в которой, на удивление Гарри, было всё что нужно, несмотря на отсутствие в доме электричества. Плиту заменяла большая конструкция, в которой можно было зажечь огонь с помощью волшебства, на стенах висели шкафчики с посудой, а в стороне находилась лестница вниз, ведущая в подвальный этаж. Однако, вопреки ожиданиям, там было чисто и сухо, но весьма холодно — с помощью магии здесь поддерживалась низкая температура, а в больших шкафах хранились продукты. Всё, что там находилось, было аккуратно уложено, и даже яблоки были прикрыты большим пергаментом. Из одной дверцы торчала небольшая записка.

«Я позволил себе слегка прибраться и поддерживать в этом доме хотя бы относительный порядок в последние несколько лет. Теперь ты можешь бывать здесь, когда захочешь, это ведь твой дом. Продукты недавно доставлены Тубей, он в этом деле мастер. Яблоки из сада за домом, вкусные».

Почерк Учителя Гарри узнал без труда. Сжигая записку взмахом палочки, Гарри выхватил крупное яблоко и, протерев его о край мантии, вцепился в него зубами. Прожевав кусок, он понял, что что-то не так. В глазах начало щипать, а в горле словно ссохлось, и на спине выступил пот. Обернувшись, Гарри уставился на лист пергамента, покрывающий яблоки, стараясь продолжать дышать.

«Поторопился? Да, в яблоке яд, не слишком опасный, лишь парализовал бы тебя на несколько часов, но если бы это была не моя ловушка — ты был бы мёртв. Будь внимательнее и не доверяй всему подряд. Надеюсь, ты носишь с собой беозар? Если нет — то теперь носи. Один есть под пергаментом».

Сдёрнув лист, Гарри схватил круглый камешек и с трудом засунул в рот, чувствуя, как начинают неметь конечности. Ноги перестали его слушаться и, привалившись спиной к одному из шкафов, Гарри съехал на пол. Через несколько секунд это ощущение начало пропадать, и действие яда сошло на нет.

— Да к дьяволу такие шутки! — зло проговорил Гарри, выплёвывая беозар. Поднявшись, Поттер бросил взгляд на сдёрнутый лист, на котором проступили большие буквы, сложившиеся в слова:

«Всё остальное безопасно, извини».

— И на том спасибо… — проворчал Поттер. — В собственном доме уже ловушки…

Пара следующих дверей вела в небольшие пустые комнатки, назначение которых было непонятным, а за закутком обнаружилась ещё одна дверь, на этот раз сравнимая по толщине со входной. Открылась она не сразу, а лишь когда Гарри коснулся рукой ручки, почувствовав, как магия словно спрашивает его, можно ли открыть дверь. Сначала Поттер смутился, но дверь всё же открылась при мысли о том, что ему самому туда войти можно. Едва Гарри зашёл внутрь, как ему сразу стала ясна суть магии, которая охраняла дверь. Дюжина бочонков громоздились друг на друга, в стороне были полки с бутылками разных форм, а возле небольшой колонны стояло несколько ящиков. Винный погреб — таково было назначение этого помещения, в котором хранились самые разные алкогольные напитки. А магия у двери лишь должна была не пускать сюда несовершеннолетних и, очевидно, информировала хозяина в случае попытки попасть сюда тем, кому не следовало. Вероятно, предполагалось, что таким хозяином может быть лишь совершеннолетний, а Гарри всё же сейчас было лишь шестнадцать. Понятия эмансипации магии было незнакомо, поэтому, чтобы пропустить несовершеннолетнего хозяина дома, магия потребовала разрешения… У самого несовершеннолетнего хозяина.

Хмыкнув, Гарри закрыл дверь и вернулся в главную залу, освещая себе путь огоньком волшебной палочки.

Вторая дверь у лестницы на второй этаж вела в большую библиотеку. Стол с удобными креслами располагался в середине, а стены вокруг были большими, уходящими под потолок книжными полками, заполненными различными фолиантами. В одном углу находились томики по зельеварению, в другом — по природе и географии планеты, чуть в стороне были пособия по истории маггловского и магического мира. Особенно понравилась Гарри часть полок с интересными названиями книг по магическим искусствам, дуэльному мастерству и даже устав аврорской службы. Рядом стояли книги по магическому и маггловскому законодательству, к которым Гарри сильно близко подходить пока не стал.

«Гермиона бы пришла в восторг от такой библиотеки», — ухмыльнулся Гарри, но тут же себя одёрнул, стараясь больше не упоминать в мыслях бывшую подругу. Мысль о том, как та удобно бы устроилась на одном из кресел с книгой в руках, была оборвана на половине и с силой выкинута из головы.

Поднимаясь по лестнице на второй этаж, Гарри провёл рукой по гладким, покрытым лаком перилам и с волнением подумал, что, возможно, не одно поколение его родственников касалось рукой красноватого дерева.

Пять небольших комнат слева были гостевыми спальнями, в которые Гарри заглянул лишь на пару секунд, убедившись, что ничего особо интересного там нет. Дверь чуть справа от балкончика, который образовывали лестницы, была так же зачарована, но магия сразу же поддалась хозяину. Подсвечники еле виднелись в свете огонька заклинания, но Гарри палочкой зажёг фитили, и сперва вздрогнувшее, а потом ровно загоревшееся пламя осветило комнату. Находясь под впечатлением, Гарри заморгал глазами и даже чуть присвистнул от удивления. Комната представляла собой рабочий кабинет: об этом ясно говорил массивный стол из красного дерева, стоявший у противоположной стены, прямо напротив входа. Из-за стола торчала большая спинка чёрного кожаного кресла.

На широкой деревянной поверхности Гарри увидел фигурный подсвечник с толстыми свечами, большую чернильницу с перьями в подставке и кипу чистого пергамента. Рядом, отражая блики огня, лежал раскрытый круглый компас. Крупное увеличительное стекло было охвачено в обод и крепилось к позолоченному штативу, чуть в стороне красовалась странная статуэтка высотой чуть меньше фута, изображавшая… три соединённых вместе тела, смотрящих в разные стороны, в руках которых маленькие факела, и трёх змей, которые, раскрыв пасти, изогнулись перед лицами в поклоне. Кончики факелов чуть поблескивали в свете свеч, отбрасывая крохотные отблески. Статуэтка стояла обособленно от остальных вещей и сразу привлекла внимание.

Гарри пару секунд рассматривал старый шкаф со стеклянными дверцами, за которым мелькали книги, колбочки разных размеров и даже небольшие оловянные котелки, и взглядом снова вернулся к статуэтке. Обойдя стол, он покосился на большую карту, висевшую на левой стене, и сел в чуть скрипнувшее кресло. Уставившись на статуэтку, Гарри не сразу заметил на маленьком постаменте медную табличку с гравировкой.

«Геката»

«Богиня лунного света, ночных видений и чародейства»

Поттер нахмурился и произнёс вслух имя богини, словно пробуя на вкус каждую букву, а потом откинулся на спинку снова негромко скрипнувшего кресла и закрыл глаза. Непонятное чувство будоражило его ещё с момента, когда Гарри вошёл в этот дом. Мысли о том, что несколько поколений его предков жили здесь, касались всего, что здесь находится, общались, жили и проводили здесь своё время, заполняли его всё больше.

Тяжело было осознавать, что это место хранит огромное количество памяти об уже умерших людях. Теперь он, Гарри Поттер, единственный потомок хозяин дома, даже не ведает о том, какими были его предки, чем они занимались и о чём мечтали. Никакого семейного древа Поттеров уже не существовало, если оно и вообще было — в доме его не было.

Николас Фламель сказал, что последним хозяином этого дома был Джеймс Поттер, но почему-то Гарри чувствовал, что его отец вряд ли часто появлялся здесь, и, скорее всего, этот кабинет практически так и остался нетронутым со времени последнего визита Карлуса. Возможно, сам Фламель был здесь, но толстый слой пыли на пергаментах и на поверхности стола давал понять, что это место не беспокоили уже довольно давно. Очевидно, Николас не стал ничего трогать из вещей друга, а Джеймс… Джеймсу, наверное, было ещё тяжелее, как подумал Гарри. Его отец наверняка ощущал боль, возвращаясь в этот дом, и не особо хотел в нём жить. Или считал свой дом в Годриковой лощине более безопасным…

В любом случае, Васт Уотер Холл был хоть и в полном порядке, атмосфера давно пустующего дома витала в воздухе, смешиваясь с запахом залежавшейся старинной пыли. Но теперь у дома есть хозяин, и магия признала его. Гарри Поттер здесь, и он принимает своё наследство.

Гарри выпрямился и открыл глаза. Зажатая в руке палочка отозвалась теплом, и Поттер негромко пробормотал заклинание.

— Tergeo, — Гарри направил палочку перед собой, на покрытую слоем пыли поверхность письменного стола, и часть пыли испарилась, оставив чистое пятно.

— Excuro! — круговым движением обведя стол, Поттер уничтожил всю пыль, а пергаменты чуть сдвинулись от движения воздуха. Проведя рукой по чистому красному дереву, Гарри удовлетворённо кивнул и поднялся — время исследовать теперь уже свой кабинет ещё будет. Бросив короткий взгляд на дверь, ведущую на небольшую лоджию, которую было видно за широким окном, и, потушив свечи, он вышел из комнаты, направляясь дальше по этажу.

Одна из последних дверей вела в спальню и смежную с ней детскую комнату. У Гарри перехватило дыхание, когда на стене возле небольшой кроватки он увидел приклеенные рисунки. Детские каракули перемежались с уже более осмысленными и качественными рисунками. Птицы, озеро с деревьями, неуклюже нарисованное солнце с большими лучами, человечек на непропорционально длинных ногах с отчётливо различимой волшебной палочкой, из которой в небо устремляется огромная радуга…

На одной картинке было изображено сразу несколько человечков, стоящих в ряд; все они держались за руки. В центре стоял один, маленький, с метлой в руке, а внизу виднелась крошечная подпись:

«Я».

По бокам от него корявенькие, еле различимые буковки вырисовывали слова: «мама», «папа», «дедушка»… Большие улыбки на круглых лицах и огромные глаза, и руки человечков, яркая зелёная полоса, на которой стояли эти человечки… И большая надпись над всеми ними сверху, всё теми же неровными буквами, но выведенная тремя цветами:

«Поттеры».

Теперь Гарри понимал, почему Джеймсу не хотелось бывать здесь. Слишком тяжело было вновь возвращаться в мир, где вся твоя семья когда-то жила в мире и любви. Там, где прошло его детство, и где Джеймс в очередной раз вспоминал о том, что стался сиротой. Теперь Гарри сам в полной мере осознал себя одиноким в этом мире. Рядом с ними теперь нет никого, кого бы он мог назвать родным себе человеком, и рассчитывать теперь можно было только на себя.

В углу стоял большой ящик игрушек, из которого торчала жёлтая пирамидка, рукоятка деревянного меча, футбольный мяч валялся сбоку, а приваленный к ящику большой плюшевый медведь держал в лапах круглых щит. Подняв взгляд на сверкающую люстру, от которой по комнате разбегались блики огоньков свечей, Гарри привалился к небольшой кроватке и сел на край. В горле застрял комок, а грудь сотрясали глухие рыдания. Глаза щипало, и, прижав руки к лицу, Гарри не смог сдержать слёз горечи, которые слишком долго копились внутри него.

* * *

Просыпаться от луча солнца, светящего в лицо, было не очень привычно: куда чаще Гарри привык открывать глаза под звон будильника, да и сквозь полог в Гриффиндорской спальне солнечный свет не проникал. Мгновенно вскочив, Поттер нашарил руками палочку и не сразу сообразил, где находится. Готовое сорваться с языка защитное заклинание Гарри остановил, прислушиваясь. На то, чтобы освежить память, понадобилось лишь две секунды, и, глубоко вздохнув, Гарри убрал палочку в рукав мантии. Осознав, что попросту уснул в детской комнате, он вновь огляделся и побыстрее отвёл взгляд от детских рисунков, принадлежавших, скорее всего, Джеймсу Поттеру.

Не сразу осознал Гарри и тот факт, что ему нужно как можно быстрее вернуться в Хогвартс, дабы не вызывать подозрений и не заставлять никого себя искать. Оставить Артефакт в этом доме было, пожалуй, достаточно, и пока более безопасно, нежели в школе. Но чувство, что этот дом неживой и не слишком гостеприимный, оставалось, и Гарри отдал бы многое за то, чтобы привести его в порядок. Он мог бы и сам здесь прибраться: живя у Дурслей, Поттер многому научился — от простой уборки до не слишком сложного ремонта. Но времени на всё у Гарри пока не было.

«Попросить Учителя, чтобы Тубя навёл здесь порядок?» — Гарри собрался было позвать эльфа, как вдруг куда более интересная мысль пришла ему в голову.

— Добби-и! До-обби-и! — позвал Поттер, не слишком надеясь на результат. Вопреки всему, домовик возник перед ним, кажется, сам удивлённый тем, что его позвали.

— О, Г-Гарри Поттер звал Добби? — прижав уши, произнёс эльф.

— Да, Добби, я звал тебя, — кивнул Гарри. — Скажи мне, чем ты занимаешься в последние месяцы?

— О, Добби работает в замке, сэр! Дамблдор разрешил Добби жить с другими эльфами Хогвартса и работать с ними, и даже платит Добби один золотой галлеон! — эльф с довольным видом поправил стопку вязаных шапочек на голове.

— Но ты всё ещё свободный эльф? — уточнил Гарри. — У тебя нет хозяина?

— Да, Добби свободный эльф! Благодаря великому Гарри Поттеру! — довольно расцвёл домовик.

— А что ты скажешь, если я предложу тебе работать на меня, Добби? — осторожно начал Поттер.

— Гарри Поттер хочет стать хозяином Добби? — удивился эльф. — Но Гарри Поттер всегда говорил, что не хочет этого…

— Нет, я хочу, чтобы ты оставался свободным эльфом! — быстро пояснил Гарри, понимая, что нужно очень осторожно выбирать слова, чтобы добиться желаемого. — Я собираюсь нанять тебя, чтобы ты помог мне содержать этот дом в чистоте. И я готов платить тебе два галлеона.

— Для Добби не важны галеоны, Гарри Поттер… Но Добби с удовольствием поможет Гарри Поттеру и просто так, ведь Гарри Поттер освободил Добби! — домомвик улыбался самой широкой улыбкой, на которую только был способен.

— Нет, Добби, спасибо тебе большое, но я бы хотел, чтобы ты работал только на меня и следил за этим домом постоянно. И желательно — не возвращался в Хогвартс без моего приказа… — Гарри понял, что начинает перегибать палку, и запнулся на последнем слове.

— Гарри Поттер хочет, чтобы Добби был как раб? — немного жалобно произнёс эльф, широко раскрыв глаза.

— Нет, Добби, для меня ты не раб, никогда им не был и не будешь! — с жаром сказал Поттер. — Ты мой друг, и мне нужна твоя помощь!

— Великий Гарри Поттер называет Добби своим другом? — казалось, что Добби вот-вот расплачется от счастья. — Гарри Поттеру нужна помощь?

— Да, Добби, мне нужна твоя помощь. Я хочу, чтобы в этом доме был порядок, чтобы я мог здесь жить. Но я хочу, чтобы никто не знал о том, что этот дом вообще существует, — попытался объяснить Гарри. — И, кроме того, в Хогвартсе становится небезопасно, и я бы хотел, чтобы ты был здесь, в безопасности.

— Но директор Дамблдор…

— Директор Дамблдор ничего не должен знать, как и любой другой, — перебил домовика Гарри. — Ты единственный, кому я могу это доверить, и мне важно, чтобы ты сам на это согласился.

Домовик размышлял примерно минуту, и Поттер не стал его торопить. Для эльфа это было достаточно необычно — ему предлагали выбор, и его мнение играло роль.

— Добби согласен работать на Гарри Поттера, — протянул домовик. — Но у Добби есть… просьба…

— Какая? — нахмурился Поттер.

— Это по поводу Винки, — замялся эльф. — Добби помогает ей не так сильно грустить, и она почти совсем не пьёт, и без Добби ей будет плохо…

Гарри вздохнул: о несчастной брошенной всеми хозяевами эльфийке можно было догадаться. Она сейчас тоже работала в Хогвартсе, но, вероятно, не слишком преуспевала, хотя, похоже, Добби научился выводить её из депрессии.

— Ты можешь поручиться за неё, Добби? Я не хочу, чтобы она рассказала кому-то о дом или натворила здесь дел…

— Винки хорошая, она будет хорош себя вести, и Добби присмотрит за ней! — быстро кивая, воскликнул эльф. — Она не хочет получать деньги, но Добби помогает ей понять, что в этом нет ничего плохого!

— Хорошо, тогда можешь привести с собой Винки, и лучше побыстрее, потому что мне нужно вернуться в Хогвартс…

— В этом доме сильное волшебство, — произнёс домовик. — И Добби может перенести Гарри Поттера в замок.

— А когда ты можешь перенести сюда Винки?

— Могу сейчас! — с радостью вызвался эльф и исчез.

Через несколько секунд он вновь появился, а несчастная эльфийка держалась за его руку, словно бы боясь отпустить ее и потеряться; её одежда была хоть и чистой, но довольно поношенной, и явно много раз стиралась. Сам Добби выглядел немногим лучше, особенно в нагромождении вязаных шапочек и нескольких носках.

— Гарри Поттер, вот Винки, она немного испугана, но всё будет хорошо, — уверенно заявил эльф. Винки едва заметно кивнула его словам.

— Хорошо, тогда я попрошу вас обоих не покидать этот дом и не отзываться ни на чей зов, кроме моего, это ведь возможно? — Гарри вдруг осознал, что не слишком-то хорошо понимает действие магии домовиков.

— Гарри Поттер не хозяин для Добби, но когда он зовёт, Добби слышит. Наверное, потому что Гарри Поттер и Добби друзья? — с удивлением и надеждой в голосе произнёс домовик.

— Хм, возможно и так. А ты, Винки, на чей зов обязана отвлекаться ты? — на всякий случай уточнил Гарри.

— Винки не чувствует ничьего зова, у неё нет хозяев, — едва не хныча, произнесла эльфийка.

— Значит, тогда я принимаю тебя к себе, и ты будешь работать на меня, как и Добби, договорились?

Винки посмотрела на Добби чуть испуганными глазами и, увидев его улыбку, быстро кивнула и ещё крепче схватила эльфа за руку.

— Хорошо, значит, вы можете приниматься за работу. Вам нужно показать, где и что находится?

— Нет, Гарри Поттер, домовые эльфы чувствуют магию дома волшебников и могут справиться со всем сами, — рассказал Добби.

— Тогда ещё вот что… — Гарри покосился на истрёпанную одежду эльфов.

Аккуратный Тубя в костюмчике произвёл огромное влияние на его представление о домовиках. Подойдя к одному из шкафов, Гарри выдвинул ящики и, ознакомившись с содержимым, выхватил оттуда кучку вещей.

— Вот, что-то из этого должно быть вам обоим по размеру. Когда я уйду, оденьтесь в нормальную одежду, такую, какую вы видели на ребёнке вашего роста, — по размеру домовики больше напоминали детей, и Гарри счёл такое сравнение одежды приемлемым и понятным для домовиков.

— На-надеть одежду? — пробормотала Винки. — Но мы не можем…

— Винки, я видел эльфа, который одевается в шикарный костюм и очень этим доволен. А раз вы теперь работаете на меня, я хочу, чтобы вы выглядели как нормальные свободные эльфы, а не оборванные эльфы-рабы!

— Гарри Поттер, сэр, Добби поможет Винки, — пообещал домовик.

— Как скажете, хозяин, — пискнула Винки.

Гарри хотел было сказать, что он не хозяин для Винки, но в последнюю секунду передумал, не сумев подобрать правильного слова. А когда представил, как его будут называть Добби и Винки — «мистером Поттером» — что слишком сложно — или просто «Гарри», что тоже было не слишком-то правильно, то решил остановиться на том, что сказала эльфийка.

— Винки, запомни, ты не рабыня, и я хочу, чтобы мы были друзьями. Добби тебе всё объяснит, хорошо?

Эльфийка кивнула и даже улыбнулась, робко, смущённо, но вполне дружелюбно. Это более чем устраивало Гарри.

Быстро вернувшись в кабинет, Гарри спрятал артефакт в один из ящиков стола и запер его заклинанием. Бросив ещё взгляд на статуэтку Гекаты, Поттер вернулся к домовикам, которые робко перебирали выданную им одежду.

— Добби, ты можешь перенести меня в Хогвартс?

Вместо ответа эльф с довольной улыбкой протянул руку, и через минуту Гарри крался к Гриффиндорской спальне, накрывшись мантией-невидимкой.

* * *

Весь вечер Рон провёл в одиночестве, избегая бесед с кем-либо. Разговор с Гермионой и Луной захотелось отложить на следующий день. Со своей злостью Рон с трудом, но справлялся, но связать мысли для внятного объяснения кому-то другому не мог. А когда смог, наконец, успокоиться, то ночь уже вступила в свои права. За окном гостиной, кружась на ветру, летели крупные снежинки, напоминая о том, что холодные зимние месяцы вот-вот начнутся, сменив собой последний период осени.

Забираясь в кровать и закрывая полог, Рон хмурился и, опустив голову на подушку, уставился в потолок. Борясь с собой и собственной нерешительностью, Уизли несколько раз пытался выкинуть навязчивую мысль из головы и, привычно сосредоточившись, уснуть. Но совесть и любопытство пересиливали: глубоко вздохнув, Рон дотянулся до волшебной палочки и наложил заклинание. Теперь в любом случае он никого не побеспокоит.

Собственный дар, который понимающие суть называют Проклятьем, не беспокоил его со времени ритуала в Запретном лесу. Оградив разум от влияния Проклятья, Флоренц предупреждал, что защита не будет вечной. Она лишь затмит действие снов, создаст завесу, преграду, которую Проклятье будет медленно уничтожать, давая волю всему, что хочет показать. Но контролировать Проклятье возможно, нужно лишь учиться этому, как учат плавать тех, кто слишком сильно боится или ленится — окуная в воду с головой, заставляя напрягать свои силы в сражении с собой. Убегать от рока можно до того момента, пока не придётся столкнуться с ним в углу, из которого нет выхода. Либо встать на борьбу не дрожащей жертвой, а готовым к бою воином.

Рон не сразу нашёл в себе силы вновь открыться Проклятью Прорицателя. Страх того, что можно увидеть во снах, и ещё больший страх стать причиной осуществления увиденного кошмара, останавливал. Но Рон не собирался отступать, решив бороться до конца, вмешаться в ход событий и получить шанс избежать рока. Иначе он бы мог возненавидеть себя за слабость, обошедшуюся слишком дорого.

Открыться Проклятью Прорицателя было не так сложно, сон навалил своей тяжестью, мгновенно затягивая в себя.

Сквозь молочную пелену тумана практически ничего было не разобрать. Еле заметные контуры с трудом проступали сквозь клубящийся воздух, рассыпаясь неровными вихрями. Волевым усилием раздвигая и рассеивая туман, получалось продираться сквозь барьер. Какие законы действовали во снах, Рон не знал, а уж тем более во снах прорицателей. Сознание с трудом удерживалось на грани между полным погружением в глубину сновидения и сохранением контроля над границами того, что нужно увидеть, и когда нужно остановиться, чтобы не сойти с ума.

Расплывающиеся границы, контуры большого помещения всплыли перед взором, словно дорисовываясь в пространстве. Рон никогда не видел этого зала, но величественность и мрачность уже начали довлеть над разумом. Длинные скамьи заполнялись возникающими из ниоткуда людьми в мантиях. Позади стояли авроры — знаки отличия на форменной мантии различались явственно, а черты лиц неумолимо размывались, не оставляя возможности хотя бы мельком запомнить их. Лица сидевших на скамьях тоже были размыты, отдельно высматривались лишь некоторые: вот с левого краю присела в тёмно-зелёной мантии МакГонагалл с отсутствующим взглядом. Рон узнал лица отца и матери, которые держались за руки; глаза Молли Уизли покраснели от слёз. Чуть вдали с мрачным видом, смотря в пол, стоял Кингсли, и Тонкс в чёрной мантии и с собранными в хвост тёмными волосами, о чём-то переговаривающаяся с одним из авроров.

Ещё несколько знакомых лиц промелькнуло в толпе, тут же размазавшись в пространстве. Молочный туман взметнулся и тут же растаял, открывая вид на то же помещение, но с чуть другой стороны. Теперь Рон понял назначение этого большого зала — сложно было не догадаться. Большой стол на пьедестале выделялся на фоне скамей и клети из толстых прутьев, что стояла почти в середине. Столы чуть меньше располагались позади главного, и все места были заняты людьми, которые странно смотрели все в одну сторону.

В клети, на которую были устремлены взгляды и со столов, и со скамей, находилось большое кресло с сидящим в ней человеком. По бокам, на расстоянии пары метров, стояло два дементора, которые неподвижно замерли в ожидании. Разгоняя волевым усилием жалкие клочки молочного тумана, Рон вглядывался издалека сквозь толстые прутья решётки, рассматривая силуэт сидящего человека. Внезапно усилившийся свет с потолка разогнал полутьму.

Человек молчаливо смотрел исподлобья на прутья перед ним, не двигаясь и едва ли моргая. При вдохе цепи, что удерживали его в кресле, негромко позвякивали. Такие же цепи фиксировали руки и ноги. Изорванные края чёрного балахона, когда-то бывшего мантией, свисали вниз. Грязные волосы, чуть прилипшие ко лбу и щекам, не прятали царапин, кровоподтёков и пыли.

Сидящий за центральным, самым высоким столом, человек поднялся и протянул перед собой стопку листов. Лицо судьи так же расплывалось, скрываясь за рябью молочного тумана. Подняв руку в жесте, призывающем к тишине, человек заговорил. Голос его хоть и был твёрд, но слова доносились словно издалека, прерываясь и смешиваясь так, что Рон мог разобрать лишь некоторые.

«…на заседании Визенгамота, при полном составе суда… В результате проведения разбирательства по делу, за номером… После рассмотрения всех обстоятельств дела, изучения материалов… На основании… …и от имени Волшебного сообщества и Визенгамота, выносит следующее решение:

…приговаривается к казни, приведённой в исполнение посредством поцелуя дементора. Данный приговор является окончательным и вступает в законную силу с момента оглашения…»

В момент, когда судья начал читать приговор, заключённый в клети вскинул голову — лязг цепей эхом разнёсся по залу. Липкие волосы съехали в стороны, обнажая бледное, худое и измождённое лицо, которое искривилось в презрительной усмешке. Глаза, словно затянутые пеленой безумия, расширились, а из горла осуждённого вырвался хрип…

Пробуждение ото сна было резким, настолько, словно бы из душной комнаты Рон сразу бы прыгнул в ледяное озеро. Крупными бисеринами выступивший пот скатывался на глаза, а дыхание сбилось, заставляя судорожно хватать ртом воздух. Безумные глаза со словно выгоревшими белками, затянутые плёнкой безумия до сих пор глядели на него.

Мотая головой, Уизли старался выкинуть из головы навязчивый образ измученного преступника, сидящего в клети и окованного цепями. Приговорённого Визенгамотом к смерти Гарри Поттера. Проклятье Прорицателя вновь испугало Рон до глубины души, он и не сразу осознал, что не мог нормально спать несколько недель под действием таких снов — слишком уж отвык от их действия. Непонятное опустошение и слабость показали себя — контролировать сон было невероятно сложно, и вряд ли Рон смог бы выдержать это ещё раз, по крайней мере, в скором времени. Восстановив дыхание и вытерев мокрый лоб тыльной стороной ладони, Уизли отодвинул полог кровати. За окном брезжил рассвет, и мерцали еле заметные, уже затухающие звёздочки.