Шёпот огня, шёлка и стали (гет)

Подогнув колени, Мэй села на горячий песок, и он щипал её кожу сквозь тонкую тунику. Она шла сюда с самого рассвета, оберегая пламя горящего факела, что несла в руках. Напротив неё возвышалась огромная груда камней, в середине которой угольной чернотой зиял вход в пещеру, такой широкий, что в него на полном скаку прошло бы стадо лошадей.

Подул ветер, и пламя факела заколыхалось. Мэй смотрела на него, и в его неспешном танце замелькали видения. Чьё-то обожжённое до кости лицо, и холодные синие глаза, разлетающиеся на миллионы ледяных осколков, и каменная чаша, полная воды, падающая на каменные плиты. Это пламя было почти живым.

Сама королева Дейенерис вручила ей его перед рассветом, когда тени ещё были густы. Они были одни в королевской спальне, жаровня Р’глора светилась, словно огромная рыжая луна, и когда Дейенерис погрузила руку в грозно алые угли, они зашептали и зашипели, словно змеёныши, потревоженные в гнезде. Медленно перекатывая их в своих белых ладонях, королева с усмешкой смотрела на Мэй, держащую незажжённый факел в руках. Дейененрис приблизилась к девушке и прижала горячие угли к промасленной спирали жгута, и когда лёгкий дымок поднялся из-под её пальцев, она подула на занимающееся пламя, и оно тут же заплясало в её фиолетовых глазах.

Тогда Дененерис велела Мэй ступать, и когда девушка проходила под тяжелыми шторами, что занавешивали покои королевы, она почувствовала запах имбиря и гвоздики, что не успел растаять в холодеющем воздухе ночной пустыни.

К тому часу, когда Мэй добралась до драконьей пещеры, красные камни дышали жаром, и тень от них была коротка. Мёртвая синева неба оттеняла золото молчаливых дюн, и лишь редкий свист ветра, метущего песок, нарушал беспокойную тишину.

Все приказы были отданы Мэй накануне за скромным ужином, где она и Левис занимали место среди солдат королевы, в молчании поглощая сушёные фиги и верблюжье молоко. И вот сегодня она впервые попробует проникнуть в разум дракона и при этом остаться в живых.

Стоя у входа в место, что может стать её могилой, Мэй чувствовала ноющую тревогу.

«Убить дракона», — шептал ей Якен Х’гар, и в памяти её раздалось эхо этого приказа, тут же сожранное бархатом тёмных стен, руки Безликого, режущие её лицо в подземелье чёрно-белого дома, его поцелуй, полный вкуса крови, и горячий воск нечаянно пролитых свечей, застывающий на её обнажённом теле.

Мэй вдохнула и поднялась, растрёпанная лента огня в её руке взвилась вверх. Девушка вошла под свод пещеры, где сумрак и прохлада встретили её долгожданными объятиями, и несколько минут Мэй привыкала к темноте, ещё более густой после слепящего солнца.

Спускаясь вниз по широкой, усыпанной каменной крошкой тропе, Мэй ощутила странный острый запах, словно кто-то там, в глубине, сушил сотни морских рыбёшек. И чем дальше она спускалась, тем явственнее становился этот запах.

Громкое шипение, внезапно раздавшееся впереди, заставило девушку в ужасе остановиться, даром что ей казалось, будто страх ей больше не ведом. Яркий свет факела выхватил из тьмы переливающуюся чешую, следом — огромные лапы и шею, и, наконец, голову с горящими ядовитой зеленью глазами и пастью, в полураскрытой щели которой бледнели два ряда острых клыков.

Дракон не мигая смотрел на гостью, и в его взгляде светился ум, коварный и расчетливый. Мэй пробрала дрожь. Она отступила на несколько шагов назад и, опустив взгляд, почтительно склонилась перед ним.

Дракон зарычал и двинулся на неё, и тут Мэй охватила настоящая паника. Её пальцы свело судорогой, и факел, разбрасывая искры, упал на землю, продолжая неярко светить.

«Вот и всё», — пронеслось в голове девушки, когда ревущая пасть раскрылась перед её лицом. Собрав остатки своей храбрости, Мэй посмотрела дракону в глаза и приготовилась умереть, как вдруг всё переменилось. Она больше не была Мэй. Она видела своё тело, безжизненно упавшее у лап дракона, глазами которого она теперь озирала тесную пещеру, и ей вдруг захотелось вырваться из этих давящих стен. Отбросив лапой своё человеческое тело, Мэй стремительно рванулась вперёд, драконом несясь к желанной свободе. Издав рёв, она изрыгнула яркое пламя и, освещая себе путь, вылетела из подземелья.

Солнечный день резанул её драконьи глаза, сильные лапы отбросили тучи песка, и, взмыв в высь, Мэй огласила тишину пронзительным криком.

Песчаные дюны волновались далеко внизу, небо манило затеряться в его безднах, но мгновения свободы кончились во тьме драконьего логова, куда Мэй внезапно провалилась, почти сразу потеряв сознание.

* * *

Казалось, жизнь застыла вне времени. Дни сменялись днями, но для Мэй они все были одним нескончаемым сроком, что тянулся при свете солнца и во тьме пещер, за однообразными приёмами пищи, в компании молчаливого Морвеша, всегда незаметно наблюдавшего за ней, королевских служанок, сладкоголосых шпионок, и дракона, покрытого красной чешуёй, чей звериный разум она порабощала, продвигаясь всё дальше и дальше в своих возможностях.

С Левисом ей разрешалось видеться лишь за ужином, но они почти не разговаривали в присутствии посторонних, что ловили каждое слово. В глазах друг друга они видели, что каждый из них знает — угроза нависла над ними, словно топор на худой верёвке. В угрюмых ухмылках Морвеша, в холодных словах Дейенерис, в неусыпном бдении её людей Мэй чувствовала недоверие и враждебность, и знала, что Левис тоже это чувствует. Здесь они были пленниками под охраной смертельно палящей пустыни, связанные заданием храма Многоликого. Здесь они готовят то, что перевернёт прежний мир, и тогда новое колесо завертится на вершине, куда ведут сотни лестниц, скользких и ломких, как скелеты, годами гнившие на дне болота.

Дейенерис долгое время планировала военный поход на Королевскую гавань. Несметные отряды воинов, мощный флот и трое грозных созданий, дышащих огнём, достались ей силой, болью и предательством, и чтобы удержать это всё под контролем, ей приходилось идти этим путём снова и снова. Её драконы были главным оружием, но чтобы использовать его, была необходима помощь. Своенравные и с трудом управляемые, они не могли быть опорой в войне. Дейенерис справлялась с чёрным Дрогоном, но нуждалась в людях, способных отдавать команды двум остальным.

Мелисандра Асшайская даровала ей не только мощную поддержку среди приверженцев Р’глора, но и Морвеша, верного слугу. По её рассказам, он был рабом на Летних островах, где служил у одного богатого купца. В его обязанности входили всевозможные ублажения хозяина, но также он отлично ладил с животными, по причине чего следил за порядком в хозяйском зверинце, населённом тиграми, пантерами, пумами и другими крупными котами. Животные подчинялись ему и не смели причинить никакого вреда.

Когда купец был убит своими восставшими рабами, Морвеш бежал и, по словам красной жрицы, Р’глор привёл его к ней. Узнав о затруднениях Дейенерис, Мелисандра предложила королеве испытать Морвеша, и тот, к её удивлению, смог оседлать зелёного дракона Визериона, и через некоторое время мог отдавать ему разнообразные приказы, и тот повиновался.

Ненавязчивыми стараниями Мелисандры королева сразу прониклась доверием к Морвешу, и принимала его службу не только в отношении дракона, но и касаемо её личных нужд, диктуемых собственными одиночеством и молодостью, а также красотой Морвеша.

Было почти невозможно обмануть Дейенерис — её чутьё и ум не давали лжецам шансов втереться ей в доверие. Но Мелисандре и Морвешу это удалось. Будучи приближённым к Дейенерис, Морвеш мог беспрепятственно жить за счёт крови Таргариена, воруя её во время сна королевы. Мелисандра надеялась, что Морвеш и Дейнерис смогут зачать ребёнка, и тогда её возлюбленная тень сможет питать своё естество ещё целую человеческую жизнь, а, возможно, и вечность.

Когда Мелисандра прознала о прибытии Якена Х’гара и его волчонка, она ничуть не удивилась. Дом чёрного и белого не мог оставаться в стороне, когда возрождается такая немыслимая сила. Мелисандра понимала, чего добиваются Безликие, и пока что всё шло в согласии с её собственными планами. Позволить Дейенерис Таргариен завоевать Семь королевств — здесь их желания сходились. Использовать для этого драконов — лучше не придумать. Но так ли уж безопасно позволить драконам существовать и после завоевания? Мелисандра знала, на что они способны. Ночные кошмары о пожаре в Летнем замке никогда не оставят её. Мысли о том, что Морвеш будет одним из драконьих всадников, вызывало в ней дурноту. Страх потерять его так же, как она потеряла Дункана, преследовал её ежедневно, но это был единственный надёжный путь.

Как бы то ни было, оставалось очевидным, что драконы должны исчезнуть после того, как Дейенерис захватит трон и установит своё правление. Именно этим займётся Якен Х’гар и его волчонок. И когда задание будет выполнено, Мелисандра заставит его ответить за предательство, совершённое той ночью, когда он обманул её и обрёк Визериса на смерть.

* * *

Дракон беспокойно шипел под Мэй, и каждый раз, когда он двигался, цепи, свисавшие по обе стороны его массивного тела, издавали стальной звон. Скользя по чешуйчатым бокам, они крепились к металлическим обручам на тонких щиколотках девушки, обхваченных чёрно-красной кожей и сталью боевых сапог, доходящих ей до колен. Латы, справленные из тех же материалов, не оставляли ни малейшего зазора на теле девушки. Подогнанные под неё, они сидели превосходно, не сковывая движений и не отягощая тело излишним весом. Латные рукавицы, закрывающие руки до локтей, однако делали её пальцы непослушными. Одной рукой сжимая толстые цепи поводьев, всадница в блестящем шлеме с острыми шипами подняла забрало и полной грудью вдохнула горячий воздух пустыни.

Вокруг раздавались крики командиров отрядов, строящих караван. Сегодня был тот день, когда Дейенерис и её люди покинут это укрытие. Все, кроме неё, Морвеша и Мэй двинутся к флоту, ожидающему в Гавани работорговцев. А королева и её двое спутников полетят через Узкое море следом за кораблями.

С головы до ног облачённая в воронёную сталь с алыми рубинами на груди, Дейенерис уже восседала на Дрогоне, чей нетерпеливый нрав она сдерживала грозными криками и шпорами из валирийской стали, способными причинить дракону боль. Такие же шпоры были у Мэй и Морвеша. Последний заканчивал крепить седло к Визериону, и когда последние шнуры и цепи были затянуты, его стройное тело, облачённое в латы тех же цветов, что и у его спутниц, легко опустилось на спину огромного зверя.

В толпе королевской свиты Арья заметила Якена Х’гара. Не сводя с неё внимательных серых глаз, он был похож на призрак, явившийся из потустороннего мира. Исхудавшее его лицо заострилось, туника и плащ болтались на нём, словно с чужого плеча. Но взгляд остался таким же жёстким и холодным, как и всегда. Они так и не простились.

— Азэндаро! — раздалась громкая команда королевы, и Арья вздрогнула. Проверив замок, она приковала себя к седлу и, в последний раз взглянув на Якена, закрыла глаза.

Крылья взметали тучи песка вокруг, тяжёлый топот драконьих лап был похож на раскаты грома. Мэй раскрыла драконьи веки и взмыла ввысь. Далеко внизу осталась ещё одна часть её прошлого, которого ей не вернуть.