Чёрные люди (гет)

Гермиона проснулась от тихого, еле слышного шороха. Она молниеносно выхватила из-под подушки волшебную палочку и направила ее в сторону шума. И только после открыла глаза.

— Предосторожности, Грейнджер, — протянул Малфой, глядя на палочку, нацеленную ему в район солнечного сплетения. — Молодец.

— Прости, — пробормотала Гермиона, опуская руку.

— Все как раз в порядке, — он ухмыльнулся. — Опасные времена настали. Не хотел тебя пугать, просто решил заглянуть, как ты тут.

— С чего бы это, — пробормотала она, спуская ноги с кровати. Малфой предпочел оставить ее вопрос без ответа.

Завтрак уже был в разгаре, и Гермиона, ощутившая невероятный голод, мысленно поблагодарила Малфоя за то, что разбудил ее.

— Слушай, я тут вчера подумала, — начала она, взяв в руку кекс. — Черные ведь не люди? Я имею в виду, это не те, кто ревоплотился. Это просто какие-то твари, использующие наши воспоминания и чувства.

— Любишь ты с утра пораньше задавать самые сложные вопросы, — буркнул Малфой, позевывая. — Скажи мне, Гренйджер, что отличает людей от остальных существ?

— Наличие души, — быстро ответила Гермиона. — А также мыслей и эмоций.

— Ну, предположим. Хотя я бы поспорил насчет мыслей и эмоций. Некоторые животные тоже невероятно умны и способны испытывать чувства вроде привязанности или радости.

Гермиона поджала губы и кивнула.

— Ты же видела, как происходит ревоплощение. Так подумай, люди это, или все же нет.

Гермиона надкусила кекс, запила его холодным чаем и задумалась.

— Ну, те, кто попал под прямое воздействие воды, растворялись, а затем восставали уже как Черные. А те, кто становился жертвой Черных, меняли тело. Но я склонна думать, что в них нет ничего от ушедших.

— Грейнджер, ты права ровно наполовину, — кивнул Малфой. — При взаимодействии с Черной водой тело человека переживает сложнейшую многоступенчатую трансфигурацию, которая сопровождается извлечением из этого тела тончайших элементов, которые принято считать душой. Под действием древней и сложнейшей магии вся энергия души переходит в создание нитей, которые ты видела. А тело, лишенное этих тонких элементов, становится безликим.

— То есть, весь этот дождь — последствие каких-то чар?

— Да, Грейнджер. Это сложная древняя темная магия. Чистокровные волшебники знают эту легенду, хоть и предпочитают о ней не вспоминать.

— Но я не чистокровная, — напомнила Гермиона, и тут же удостоилась странного, пронзительно долгого взгляда.

— Слушай, — почти приказал ей Малфой и принялся рассказывать. — В те давние времена, когда волшебники еще жили в поселениях магглов, почитаемые за умения и силы, жил один сильнейший волшебник.

— Мерлин? — подсказала Гермиона.

— Это времена до Мерлина. Не перебивай, — он поморщился. — Волшебник этот был стар и считался отцом всех магов. Он считал, что маги должны держаться в стороне от маггловских распрей, и был слишком разгневан, когда два маггловских города пошли войной друг на друга, а волшебники их в этом поддержали. Развернулось сразу две войны: и магическая, и маггловская. Люди словно с ума сошли, не гнушаясь ничем ради победы. Но силы были равны. И вот, когда обе армии, изрядно поредевшие и озлобленные, вышли на последнюю битву, этот колдун пришел на поле брани и проклял весь волшебный род. «Ненависть, что вы плодите в войнах, и все те чары, которыми вы разрушаете души друг друга, да обернутся против вас, — сказал он. — Да падет на ваши головы вся та тьма, что произвели вы. Уж коли не вразумляют вас разговоры, потери будут вашим уроком». На это заклинание колдун потратил все свои силы и рухнул замертво.

Гермиона не дышала, слушая Малфоя.

— Обе армии решили, что старик просто выжил из ума, а слова его были предсмертным бредом. И началась битва. Много заклятий было брошено обеими сторонами, много полегло людей. Победители праздновали, поверженные зализывали раны. А потом небо заволокло тучами, и пролился на их головы дождь, стиравший различия между ними, отнимавший душу и обрекавший на вечные муки от своих же темных чар. Длился он ровно неделю, а когда закончился, на земле осталось впятеро меньше волшебников. И тогда ушли они из селений магглов, набрали себе способных учеников и поклялись помнить урок старого чародея.

— Но дождь идет, — вклинилась Гермиона.

— Потому что есть те, кто ставит свои желания выше запрета. Время от времени приходят маги, которые желают изменить порядок, захватить мир или же просто выплеснуть свое зло. И тогда их зло оборачивается против них и против всех, кто является волшебником.

— А снять эти чары можно? — Гермиона озабоченно смотрела на Малфоя.

— Мерлин пытался, об этом тоже есть легенда. Но ее надо читать в оригинале, там прекраснейший стих, — Малфой повел плечом. — Да и после него были желающие. Но у Мерлина хоть выжить получилось, а остальных ожидало в прямом смысле убийственное фиаско.

Гермиона замолкла на пару мгновений.

— Я поняла, — она кивнула. — Давай, я залечу твою руку.

Малфой неожиданно улыбнулся.

— Ты сейчас подумаешь, что из-за одного пострадали все, и что это ужасно несправедливо.

Гермиона повела палочкой над его пальцами, сосредоточившись на чарах. Она выписывала сложные фигуры, а серость сползала с руки, как вода, что стекает без следа и испаряется.

— Ну, поздравляю, — Гермиона грустно улыбнулась. — Теперь тебе от меня ничего не нужно. Ты здоров, отметки на тебе нет.

Малфой улыбался.

— То есть, ты больше не будешь расспрашивать меня о Черных?

— А ты готов ответить? Не станешь отмалчиваться?

— На все вопросы, кроме одного, — Малфой внезапно подмигнул.

— Хорошо. То есть получается, что Черные — это все же наши ушедшие, но видоизмененные проклятием?

— Да, — он кивнул.

— Жаль, — жестко отрезала Гермиона. — Мне было проще думать, что они не люди.

Малфой недоуменно посмотрел на нее, но смолчал.

— А, вот еще. Этот момент с извлечением души. До ужаса напоминает дементоров, — вдруг вспомнила Гермиона.

— О, вот тут ты права. Дементоры это своеобразная эволюционная ветвь Черных, — Малфой пожал плечами. — Но в этом я уже не силен, так что прошу меня простить.

Она кивнула. Некоторое время они молчали, занятые поглощением завтрака.

— Вспомнила, — резковато сказала Гермиона, и Малфой чуть не поперхнулся.

— Да, Грейнджер, ты права, мне в твоей голове делать нечего. Такого хаоса в мыслях я не вынесу.

— Малфой, отвечай лучше на вопрос. Я сегодня почувствовала голод. И эмоции. А в самом начале дождя я почти ничего не чувствовала. Или чувствовала не в полную силу. Все было таким притупленным.

— Одна из особенностей заклятия. Оно подразумевает возврат не только тьмы, но и всех темных эмоций. Безразличия в том числе. Ненависть, гнев, равнодушие — эти чувства приносит дождь.

Это успокоило Гермиону, которая нет-нет, да и укоряла себя за равнодушие. Она хотела было еще что-то сказать, но внезапно раздавшийся крик сбил ее с толку. А следом за ним последовал звук, от которого сердце замерло, а в жилах застыла кровь. Скрипяще-скрежещущий вопль донесся до них с улицы, и Гермиона с Малфоем бросились к центру Зала. Остальные же благоразумно отскочили к стене.

Черные, казалось, начали атаку на школу. Они царапали барьер, не обращая внимания на белые нити, тянущиеся к их тонким пальцам, от чего дрожали стены замка. Они раскрывали рты, издавая звуки, какие бывают, если провести ногтями по стеклу. Они завывали в злобном, исступленном стремлении пробраться в школу.

— Выстоит? — неуверенно спросила Гермиона. — Барьер выстоит?

Малфой ничего не ответил, лишь поднял палочку. Гермиона не была уверена, что запомнила заклинание, но все же подняла палочку, вычерчивая руну вслед за Малфоем. Стены замка колыхнулись и начали испаряться.

Гермиона с Малфоем стояли плечом к плечу посреди плоскогорья в окружении Черных. Те тянули к ним свои руки и неотвратимо надвигались. Гермиона уверенно закончила узор заклятия и что было силы впечатала его в барьер. Малфой уже чертил вторую вязь, и она последовала его примеру, полностью отдавая себя чарам. Палочка в руке задрожала и сама заплясала в воздухе, вычерчивая узор за узором. черные заскрежетали, завыли, бросаясь на барьер, выстроенный Малфоем изначально.

Даже грохот грома не мог заглушить гул, с которым треснул первый барьер. Жуткая трещина поползла по серому куполу, и с осколков закапала вода. Капли разбивались об остальные барьеры, стекали на землю, бесследно исчезая, но трещина становилась все шире и шире. Ее края, сначала ослепительно белые, стремительно чернели под напором воды. Гермиона отправила еще одну руну на грань барьера, но это его не спасло. С громким хрустальным звоном он осыпался вниз. Черные торжествующе взвыли, но на его месте тут же закружилась сила нового заклятия. Гермиона чуть покосилась в сторону, глядя на Малфоя.

Он стоял, широко расставив ноги, а его мантия трепетала на ветру. Полный решимости взгляд был направлен в никуда — и одновременно на все сразу. Короткие волосы разметало бурей, и они прилипли к бледному от напряжения лицу. Рука Гермионы против воли стала выписывать сложнейшую руну, которая полыхнула белым на грани нового купола. Следующая вязь принадлежала Малфою. А потом Гермиона ощутила его пальцы на своей руке.

Перед глазами словно вспыхнули страницы книги. Она прочерчивала узор за узором, заполняя купол, созданный Малфоем, своей силой. Черные выли, скрежетали, бросались своими телами на барьер, но все было без толку. Гермиона сжала пальцы Малфоя, скорее интуитивно, нежели осознанно, и продолжала впечатывать в барьер вязь за вязью, руну за руной, пока голоса Черных не стали стихать. Твари никуда не делись, но толщина магического заслона была такой, что голосам было все сложнее и сложнее через него пробиться.

Рука Малфоя стала стремительно холодеть, а хватка ослабла. Гермиона и сама чувствовала, как силы покидают ее. Она впечатала в барьер последнюю руну и опустила палочку. Следующим движением она ударила по руке Малфоя. Тот выронил палочку и стал медленно падать. Вокруг выросли стены замка, и они оба обессилено рухнули на холодный каменный пол.

Вокруг них поднялась кутерьма, ребята мельтешили, спрашивая, что принести, но ни Гермиона, ни Малфой не в силах были выдавить и слова. Наконец, прибежал Майкл и распорядился отлевитировать Гермиону на ее кровать. Последнее, что она успела увидеть — это фигуру Малфоя, плывшую к слизеринскому сектору.