Созвездие Девы (джен)

Утро в Хогвартсе выдалось самым обычным. Разве что сквозь тучи показалось редкое осеннее солнце, и настроение у всех стало приподнятым. Дамблдор благодушно осматривал Большой зал сквозь очки-половинки, однако не забывал делать ментальные пометки. Вот Гораций покачал головой и убрал подальше миску с салатом, которую поставили рядом с его местом заботливые эльфы. Минерва и Помона что-то горячо обсуждали, поглядывая на студентов. А Северус с мрачным видом пил кофе и почти ничего не ел, выглядел он чуть более взвинченным, чем обычно. Конечно, Петтигрю. Видимо, ему тяжело дается новое соседство.

Когда Северусу удалось-таки в тайне от Хвоста рассказать директору о том, как прошло "новоселье" в Литтл-Хэнглтоне, Дамблдор пообещал что-нибудь придумать, чтобы избавиться от неожиданного шпиона в Хогвартсе. Однако в душе он соглашался с тем, что пока Петтигрю цел, Северусу ничего не угрожает, а значит, эту проблему можно отложить на потом. Выгоднее было не форсировать события, а дождаться подходящего случая — нужно лишь положиться на магию и быть начеку.

Дамблдор перевел взгляд на гриффиндорский стол. Он без труда отыскал ярко-рыжие головы Джиневры и Рональда — брат и сестра сидели рядом и о чем-то спорили. В разговоре принимали участие Лонгботтом и Грейнджер. Эти четверо сдружились за эти пару месяцев. Как же за столом не хватало Гарри Поттера, мальчик наверняка истосковался без друзей. Однако рисковать им сейчас не стоило.

Раздался шум, и в зал влетели совы. Кажется, сегодня их было больше, чем обычно. Удивительно, но многим прислали газеты — видимо, в "Пророке" напечатали что-то из ряда вон выходящее...

Дамблдор вздохнул, заранее готовясь к худшему. Он дождался, пока филин с его корреспонденцией тяжело приземлился на стол рядом с его тарелкой, расплатился мелкой монеткой и нарочито неспешно потянулся к "Пророку". Почти всю первую полосу занимала колдография — безволосый человек в дорогом костюме разводит руками, словно пытается охватить все, что находится позади него. Альбус с удивлением узнал маггловскую Пиккадили. "Я не хочу войны. Откровенное интервью Темного Лорда", — гласил заголовок. Дамблдор не поверил своим глазам и теперь уже внимательно вгляделся в лицо мужчины на колдогафии. Что ж, в нем смутно угадывались черты Тома Риддла, а глаза… да, глаза у него не изменились. Лицо Альбуса стало озабоченным, но директор тут же спохватился — он глава школы, за его реакцией сейчас следят все, от учителей, до первогодок. Каково им будет увидеть его растерянность и удивление? Поэтому он изобразил легкую заинтересованность — поднял брови, пробежал глазами подзаголовки на передовице, слегка покачал головой, — а затем отложил газету и вернулся к яичнице. Но, кажется, остальной Хогвартс забыл и думать про еду. Школа гудела, как разворошенный улей.

Студенты читали и перечитывали статью весь день. В Гриффиндорской гостиной ученики сидели кто на креслах, кто прямо на полу и зачитывали вслух отдельные отрывки из интервью. Было тесновато, потому что собрались все курсы.

— Что же это, — неуверенно сказала Лаванда Браун, — Тот-кого-нельзя-называть, получается, теперь хороший?

— Но он признался, что освободил из Азкабана пожирателей Смерти, — напомнил Шеймус Финниган.

— Да, но он объяснил, что это его друзья, а друзей не предают, — возразил ему Маклагген.

— Ничего себе! — Гермиона даже вскочила на ноги от возмущения. — Подумайте, сколько он и его приспешники убили ни в чем не повинных волшебников и магглов во время войны!

— Что ты, Гермиона, — хмыкнул Рон, злобно глядя на Маклаггена. — Не приспешники, а друзья. — Кормак смутился и отвел взгляд.

— Рон болел почти все лето, — подал голос молчавший до этого Невилл. — Посмотрите на Джинни, какой она была на первом курсе, и какая сейчас. Мы не видели Гарри с начала учебного года, потому что ему опасно даже в Хогвартсе. А еще, — он побледнел, — а еще Тот-кого-нельзя-называть освободил Лестрейнджей. Их посадили в Азкабан, потому что они пытали моих родителей, пока те не сошли с ума. Мама и папа все эти годы находятся в Мунго, не понимают, что происходит, никого не узнают. А эти… эти… Лестрейнджи на свободе. — Его голос дрогнул, он поспешно отвернулся.

Студенты переглянулись.

— Прости, Невилл, — сказала Лаванда, — мы не знали.

— Тот-кого-нельзя-называть — темный волшебник, который принесет только зло, — горячо подхватила Гермиона. — Об этом нельзя забывать, пусть он и пытается притворяться хорошим.

— Альбус, это катастрофа! — Слагхорн, распахнув дверь, так что петли жалобно скрипнули, стремительно вошел в кабинет директора. Он так размахивал номером "Пророка", что Фоукс обиженно взлетел со своей жердочки и перелетел на спинку кресла Дамблдора.

— В чем дело, Гораций? — спокойным тоном спросил Альбус и аккуратно поставил на блюдце чашку с чаем.

— В чем дело? В том, что из-за одной дурацкой статьи мы теряем детей! Все чистокровные срочно захотели на Пиккадилли, спрашивают у магглорожденных, правда ли эта площадь выглядит так впечатляюще на самом деле.

— Что ж, можно будет организовать туда экскурсию…

— Альбус, ты в своем уме? Статут полетит ко всем дракклам, даже если мы будем брать по факультету за раз. Кроме того, начались стычки. Зерна идей Тома, что волшебникам нужно отвоевывать территории, попали на опасно плодородную почву.

Дамблдор задумался, Гораций сначала удивился молчанию, но затем без приглашения уселся в кресло, наколдовал чашку и налил себе чаю из чайничка, стоявшего перед Альбусом.

— Квиддич, — изрек Дамблдор.

— Что, прости?

— Проведем чемпионат по квиддичу в этом полугодии. В командах у нас играют как чистокровные волшебники, так и магглорожденные. Это поможет сплотить детей.

Слагхорн хотел было возразить, но, не найдя аргументов, только махнул рукой:

— Если ты считаешь, что это спасет от катастрофы...

— Кстати, Гораций, ты ведь не занят сегодня ночью? — прервал его стенания Альбус.

— Планировал крепко спать. А у тебя есть предложения?

— Как насчет того, чтобы отправиться на площадь Гриммо? — Глаза Дамбллора замерцали.