Обман (джен)

Объединённые силы Кристальной Империи и Эквестрии расположились на небольшой возвышенности, откуда открывался хороший обзор на равнину, тянущуюся до самых гор. Противник имел смешанный тип войск, способный вести как наземный, так и воздушный бой. В этом плане пони безнадёжно уступали грифонам, имея в своём распоряжении лишь пять сотен пегасов; около двухсот из них занималось поддержанием тучи, являющейся важной составляющей плана. Тратить время на сооружение наземных баррикад, которые в конечном счёте ещё неизвестно кому помогут, никто не стал. Эквестрийские войска заняли центральное положение в общем строе. Кристальная армия расположилась по бокам.

Ставка главнокомандования находилась в тылу. Именно там Сомбра и его генералы обсуждали с принцессой Селестией план будущего сражения. Многим он пришёлся не по душе, однако предложить другой никто не мог. Богиня дня, к слову, не высказывала никаких претензий и зачастую поддерживала короля, когда тот пытался что-либо доказать своим генералам.

В палатку вошёл один из призраков, охраняющих верховное командование. Он скинул капюшон, почтительно поклонился и спокойным голосом, которым сейчас мало кто мог разговаривать, сообщил о приближающейся армии грифонов. На этом совет закончился. Пони покинули палатку.

Первое время никто не видел неприятеля. На горизонте была лишь серая туча и поглощённая мраком земля. Но со временем все заметили, что тьма как будто движется, а по небу плывёт часть тучи, отделившаяся от основной массы, словно большой корабль от флотилии. Осознание того, что и тьма, и туча являлись лишь армией грифонов, застало многих врасплох.

«Паламир, подлая ты тварь, как же тебе удалось собрать под своей эгидой столько баронов?» — злился про себя король, хотя заранее знал ответ на вопрос.

Беда объединяет. Империя Грифонов погрязла в междоусобных воинах, и только чудо могло спасти её от распада. Именно этим чудом и стали решившие дать отпор давнему врагу кристальные пони и поддержавшая их Эквестрия. Император Паламир сыграл на давней вражде и жадности своего народа, призвав к оружию всех, даже самых заклятых врагов. Он осознавал риск, поэтому ставил на кон всё. Но об этом риске знали и его враги.

Грифоны превосходили объединённые войска Кристальной армии и Эквестрии почти в два раза. Вдобавок к этому они, несмотря на гражданскую войну, не потеряли боевую форму, чего нельзя сказать о кристальных пони и уж тем более об эквестрийских. Но у пони оставался один, самый главный козырь в рукаве.

— Что бы ни случилось, не предпринимать никаких действий без моих указаний, — приказал Сомбра своим генералам, и его слова тотчас разнеслись по легионам.

Обязанности заставляли короля отдать ещё один приказ, но он медлил. План, придуманный им, на мгновение показался ему не таким уж и идеальным. Он увидел все его огрехи и, наконец, осознал не только риск, но и последствия. «Сейчас поздно что-либо менять, — безрадостно напомнил он себе и нехотя процитировал Зеда: — Победа любой ценой!»

— Ваши воины осведомлены? — поинтересовался король.

— Разумеется, — ответила принцесса Селестия.

Её по-королевски спокойный голос убрал последнюю преграду.

— Выводи войска, Зед.

Сомбра не видел, но чувствовал демона, поднимающегося из его собственной тени. В этот момент он слышал все его мысли, и в них не было ничего, кроме ужаса.

— Как прикажете, ваше величество, — отчеканил демон.

Он вышел вперёд, словно давая всем возможность его получше рассмотреть. Бескрылое подобие грифона, облачённого с ног до головы в тяжёлые чёрные доспехи; шлем без прорезей для глаз и рта. Демон не дышит и не видит так, как любое живое существо; сердце не бьётся — его просто нет. Зед поднимает лапы — продолжение доспехов в виде острых клинков, — указывая в направлении врага. Мгновение спустя по земле и по небу проносятся огромные тени. Они замирают над армией и по её флангам. Словно сделанные по одному эскизу фигуры, из тьмы поднимаются тысячи мрачных воинов — единороги на земле и грифоны в небе.

В голове каждого воина звучит отдалённый шёпот тысячи голосов. Он нервирует и пугает солдат, но они стойко следуют приказу и не предпринимают никаких действий. Король же не только слышит, но и понимает его. Однако должного облегчения это не приносит, лишь усугубляет ситуацию, ведь шёпот копирует мрачные мысли, услышанные ещё от Зеда.

Подготовка к бою закончилась. Теперь армии как минимум равны, и план двигался к логическому завершению. Осталось только ждать, пока грифоны подойдут на достаточно близкое расстояние.

Говорить никому не хотелось, и каждый либо погружался в думы, либо изучал стоящих рядом. Многие, в том числе и принцесса Селестия, выбрали объектом изучения Зеда. Но внимание короля приковала персона богини. На её лице сейчас отчётливо виделось волнение, капельки пота выступали на лбу, но принцесса не имела права их вытереть и продемонстрировать слабость невнимательным зрителям.

«Слабость… Да, вот она, её слабость — страх. Ты даже не пытаешься его скрыть, или уже не в состоянии это сделать?.. Но не в этом суть, ты боишься не меня, не Зеда и даже не армии демонов, мы лишь помогаем страху взять вверх. Принцесса Луна — вот истинная причина твоего страха. Но почему? Неужели ты считаешь, что богине ночи может кто-то или что-то угрожать?.. Или… ты боишься не за неё, а её саму! Но вопрос не меняется: почему? Она отличается от тебя, ведь бодрствует по ночам, когда миром правят тени. Я поклонялся и уважал её, но совсем не так, как тебя. В её душе живёт нечто… Именно его ты и боишься. В этом твоя слабость. И мне неважно, знаешь ли ты, что я это понял, или нет. Ты не избавишься от этого страха, и он тебя погубит. Я…»

— Они остановились, — взволнованное заявление Тарика вернуло Сомбру в реальность.

Серая живая стена остановилась в двух километрах от первых рядов пони и демонов. Минуты бездействия с обеих сторон накалили атмосферу до предела — и пони, и грифоны сидели как на иголках.

Наконец от общей серой массы отделилась еле заметная фигура и направилась в сторону врага. Всё шло согласно плану. Король Сомбра, генерал Тарик и принцесса Селестия в колеснице богини выдвинулись ей навстречу.

Никто заранее не обуславливался о месте встрече, но обе стороны поняли друг друга без слов и пошли на снижение синхронно. Русло пересохшей реки стало импровизированной нейтральной территорией. На правом берегу расположились пони, на левом — грифоны. И тех и других сопровождал небольшой отряд стражников.

Вперёд вышел сам император Паламир, возглавляющий войско. Время его не пощадило: на лице появились морщины, клюв покрыли выемки и впадинки, а перья, несмотря на тщательный уход за ними, казалось, вот-вот выпадут. Однако в его чёрных, как смоль, глазах по-прежнему пылал огонёк озорства, с годами превратившийся в жажду власти. Для императора война осталась единственным способом удержать власть и не позволить развалить империю. Второе вытекало из первого, хотя Паламира больше волновал он сам, нежели страна. Тяжёлые металлические доспехи прекрасно защищали владельца от большинства видов оружия и, вне всякого сомнения, блокировали и магию. Но в бою грифон оказался бы большим бревном — крепким, но способным лишь раздавить противника. Император не собирался сражаться, его больше заботило спасение собственной жизни.

— Вижу, вы призвали на помощь не только мирных эквестрийских лошадок, но и их трусливые отражения, — произнёс он надменно, точно пытался показать, что не боится врага. Однако Сомбра видел его насквозь — душу грифона поработил страх; именно он и толкал его на смелые, но бессмысленные речи.

Никто из стоящих на другом берегу реки не ответил оскорблением на оскорбление. Сомбра, как и Селестия, понимал, что скрывается за маской наглости и лицемерия. Он опустил прелюдию и до жути холодным голосом произнёс:

— Сегодня умрут тысячи с обеих сторон, земля пропитается кровью, и эта река вновь оживёт. Тела убитых заменят рыб, их доспехи будут блестеть на солнце как чешуя, — король выдержал небольшую паузу, чтобы император осознал смысл сказанного. — Готов ли ты окунуться в неё с головой?

В словах Сомбры не было притворства, он говорил только о том, что произойдёт в случае сражения. Теперь уже не только он мог видеть беспокойство императора. Слова, казалось, того озадачили и напугали, хотя ему следовало их предугадать.

— Мы можем этого избежать, если вы сложите оружие и признаете власть Сомбры незаконной, — высказал Паламир свою позицию.

Король внимательно следил не только за ним, но и за сопровождающими его грифонами. Он не знал их имён, но это его не тревожило. Его интересовало их поведение и реакции на разные высказывания с обеих сторон. Грифоны были намного моложе своего императора, хотя Сомбра сомневался, что сейчас они называют Паламира так.

В отличие от почти чёрного грифона, перья первого казались цвета ржавого железа, а второго — грязного снега; однако их объединяла грубость и сила, полученная, как видимо, в бою. На обоих были относительно лёгкие металлические доспехи, прекрасно защищающие грудь, спину и голову, но обнажающие лапы, благодаря чему владельцы не теряли манёвренность. Сомбра сомневался, что эти грифоны пойдут в первых рядах, допуская при этом их способность присоединиться к затянувшемуся сражению.

Они смотрели на короля, как на своего злейшего врага — в этом не было ничего удивительного. Внимания стоила другая деталь: половину разговора они смотрели на императора таким же взглядом. Сомбра пытался понять их мотивы, на которых он мог в будущем сыграть.

Паламир давно выпустил из лапы бразды правления, и для многих его титул стал простым словом. Бароны объединялись в союзы, коих образовалось уже более десяти. Большинство придерживалось мирной политики и вело тайную войну, но находились и такие, которые выступали против императора открыто; точнее, на такое решился лишь глава некогда самого влиятельного знатного Дома во всей империи — старый барон Харконнен и присоединившиеся к нему единомышленники. Под их влияние попало четыре крупных города и множество мелких поселений. В былые времена император жестоко покарал бы предателей, но сейчас он боролся с ними только при помощи дипломатии.

Война стала для Паламира глотком свежего воздуха и шансом взять страну в ежовые рукавицы. Однако такой расклад явно не устраивал большинство баронов. И в то же время они откликнулись на его призыв. Но почему? Не упасть лицом в грязь и не прослыть трусами? С одной стороны, это имело смысл, но с другой, в триумфальной победе действующего императора был мало кто заинтересован…

«Возможно ли, что они надеялись на нашу капитуляцию? — размышлял Сомбра. — Нет, слишком глупо даже для них. Какие ещё остались варианты? Безысходность и признание действующей власти? Нет, они так долго к ней шли и не могут от неё так легко отказаться… Император в любом случае использует все ресурсы, но это не значит, что так же поступили и остальные. Полагаю, бароны сделали видимость поддержки, а сами оставили большую часть армии в своих замках. Да, в этом определённо есть смысл».

— Есть способ спасти тысячи ни в чём неповинных жизней, — прозвучал громогласный голос принцессы Селестии. — Согласно древнему обычаю, на поле брани сойдутся ваш и наш лучший воин. Если победим мы, то вы навсегда покинете Кристальную Империю и никогда не появитесь в Эквестрии.

Предложение богини сорвало с грифонов маски, показывая их истинную сущность. Император Паламир запротестовал, но его «военачальники» высказались за проведение боя. Между ними завязался ожесточённый спор, обрывки которого доходили до ушей пони: «так поступать нельзя…» «ты знал об этом…» «они поддержат нас…»

Наконец, спустя почти десять минут разговоров и споров, Паламир сделал шаг вперёд. На его лице читалось разочарование с примесью возмущения.

— Мы согласны на поединок, — сквозь зубы процедил он. Можно только предполагать, что творилось в его душе, раз он напрочь позабыл о своём статусе.

Один из грифонов отдал приказ вооружённой свите, и солдаты незамедлительно направились в сторону своих войск.

Сомбра обернулся и впервые за переговоры посмотрел на друга. Во взгляде Тарика читался вопрос, нет, скорее просьба: не делать этого. «Но выбора у меня нет», — ответил король про себя.

Когда он впервые объявил, что именно он должен выступить от объединённых сил Кристальной Империи и Эквестрии, многие сочли это за шутку. Но вскоре Сомбра доказал серьёзность своего заявления. Разумеется, его никто не поддержал — даже заговорщики не одобряли решение короля. Вот только в страхе врагов он видел уверенность в своих убеждениях, полагая, что их опасения лишь игра. Но так ли это на самом деле? Таким вопросом Сомбра не раз задавался, однако найти ответ ему так и не удалось.

И вот настала кульминация всего действия, которая и не нравилась большинству знавших о плане пони. Грифоны, явно знавшие о намерениях короля, с непониманием смотрели на бездействие своих оппонентов — видимо, даже враги не могли поверить, что король решится на рискованный шаг.

«Не будь глупцом, Сомбра, не делай этого!» — звучал голос в голове единорога. «Я принял решение», — ответил он. «Ты подвергаешь опасности всех нас. Если ты падёшь, твоя империя обречена!» — настаивал голос. «Я одержу верх и положу конец этой войне!» «Тебя ослепила гордыня. Опомнись, пока не поздно. Король может жить без страны, но не страна без короля. Подумай о тех, кому ты дорог… кого ты любишь!»

Словно живые картинки, перед глазами Сомбры пронеслись все самые прекрасные моменты его жизни. Он видел разговор с отцом у камина; слышал ласковый голос матери, успокаивающей его после первой крупной неудачи в жизни; перед ним мелькали лица друзей, сослуживцев, всегда поддерживающих его на протяжении всей жизни; он лицезрел тронный зал и самого себя, величественно восседающего на нём; наконец появился лик любимой, её ласковая улыбка и мягкий взгляд...

Одинокая слеза прокатилась по его лицу. Он незаметно вытер её магией и закрыл глаза. Воспоминания пробудили в нём тягу к жизни и всёму хорошему, что он мог в одночасье потерять. Сомнения, не покидавшие его ни на секунду, нахлынули с новой силой, как волна во время шторма обрушивается на прибрежные скалы.

В скором времени на противоположном берегу реки появился рослый грифон. Никто не сомневался, что именно он будет представлять Империю Грифонов в поединке. Тяжёлый топор и спрятанный в ножнах меч говорили о его способности обращаться с разными видами оружия. Доспехи защищали только голову, торс и спину — грифон явно не собирался отдавать инициативу врагу. «На этом можно сыграть, — подумал Сомбра, — но не мне».

— Зед, — тихо позвал он демона.

Не прошло и секунды, как из тени короля поднялся чёрный рыцарь. На нём красовалась та же амуниция, что и в день первой встречи.

Решение короля, как видимо, оказалось для всех полной неожиданностью. Союзники, уверенные в его твёрдом намерении выступить самому, приятно удивились, а враг, наоборот, испытал лёгкий шок.

— Что это за существо? — послышался настороженный голос Паламира.

— Он представит нашу сторону в поединке, — пояснил король, стараясь как можно скорее отбросить эмоции и предрассудки.

— Но он не пони! — в гневе закричал император.

— Это не имеет никакого значения, — ответил Сомбра на удивление спокойным, отчасти надменным тоном, раздражая врагов сильнее обычного.

— Император, для меня не имеет значения, чью голову мне сегодня суждено отрубить, — с почтением обратился к правителю новоприбывший грифон и повысил тон, обращаясь к сопернику. — Но мы будем драться честно: без магии.

— И без полётов, — холодно заявил Зед.

Грифон молча кивнул. Паламир схватил его за плечи и с подлостью змеи прошипел: «Убей его, Левиафан!» Тот кратко кивнул и что-то шепнул в ответ.

Соперники спустились вниз. Русло пересохшей реки стало для них ареной, а возвышающиеся берега с грифонами и пони — трибунами со зрителями. Трое судьей с одной стороны и трое с другой с волнением наблюдали за каждым их движением. Цена ошибка была слишком велика!

Левиафан, как и предполагал Сомбра, не медлил и кинулся в бой. Он занёс секиру над головой. Она с бешеной скоростью устремилась навстречу врагу. Зед, однако, не уклонился, а заблокировал удар, скрестив мечи на лапах. Холодная сталь со звоном встретилась со своей родственницей. Демон чуть не упал, но быстро оклемался и ударил грифона ногой в живот. Удар заставил того сделать шаг назад.

Зед изучил своего оппонента до боя, и теперь его теория подтвердилась: в такой броне и с подобным оружием ему было непросто защищаться. Демон воспользовался секундной передышкой и ринулся на врага. Он быстро сократил дистанцию, нанёс два удара в пах грифона. Первый тот успел отразить, но второй достиг цели. Металл заскрипел и прогнулся под точным, как укол, ударом. Зед не дал врагу шанса ответить и вернулся на исходную позицию.

Лицо грифона исказилось от боли. С кончика клинка демона капала кровь. Левиафан кинулся на Зеда, замахиваясь секирой в прыжке. На этот раз противник просто уклонился от атаки, уйдя влево.

Воспользовавшись неудачной позицией оппонента, демон атаковал его сбоку. Грифон отреагировал на выпад слишком поздно. Чёрная сталь стремительно вонзилась в бедро и так же быстро высвободилась из плоти. Кровь хлынула из раны — противник невольно склонился. Зед воспользовался шансом и атаковал вновь. Однако на этот раз удача улыбнулась грифону. В отчаянной попытке заблокировать удар его секира зацепила лапу демона и по инерции швырнула того в сторону, заставив перекувырнуться на земле. Зед встал моментально, но не успел воспользоваться своим преимуществом.

Грифон поднялся и, сжимая клюв от боли, бросился на врага. До этого ещё ни одна его атака не принесла желаемого результата, и эта не стала исключением. Демон заблокировал её, скрестив мечи, но теперь его животу пришлось испытать тяжёлую лапу грифона. Удар повалил его на землю. Секира со свистом взмыла вверх и с чудовищной силой обрушилась на него.

Тяжёлый вздох вырвался из груди пони, а со стороны грифонов послышались радостные крики.

Левиафан пнул ногой отрубленную лапу врага и победоносно положил секиру себе на плечо.

Зед, словно раненая крыса, с трудом отполз в сторону. Он не чувствовал боли — века тренировок и магия делали своё дело, — но ощущал близость поражения. Запрет на использование магии ставил его в непростую ситуацию, но сдаваться он не собирался. Найдя опору в лице большого камня, он встал на ноги и обернулся. Лицо грифона перекосилось — он уже праздновал победу.

— Ты достойный соперник, но пора с этим заканчивать! — с пафосом произнёс Левиафан.

Он не спеша двинулся на своего врага. Улыбка застыла в уголках его рта, а пред глазами стояла картина, где он отрубает демону голову и одерживает верх. «Ты ничего мне не сделаешь без одной лапы», — подумал он и усмехнулся. Однако его взгляд вскоре остановился на обрубке конечности врага: ни одной капли крови не упало на землю, хотя она должна была бить фонтаном. «Что за чертовщина?!» — насторожился грифон, на мгновение потеряв бдительность.

Зед почувствовал страх врага и неожиданно для всех кинулся на него. Секира взмыла вверх, но лапа грифона дрогнула, и он промахнулся, совершив роковую ошибку. Демон нанёс удар точно в слабое место доспехов врага, где соединились перчатки и наручи. Сталь вошла как горячий нож в масло. Секира отлетела в сторону вместе с отрубленной ладонью.

Грифон закричал и схватился целой лапой за раненую. Агония вывела его из боя на некоторое время. Впрочем, Левиафан быстро пришёл в себя и потянулся к мечу. Он схватился за рукоять. Но тут перед глазами блеснула окровавленная сталь. Болью взорвалась голова, однако она быстро ушла, и на её место пришли тьма и покой.

Зед вытащил клинок — струйка крови брызнула ему на шлем. Безжизненное тело Левиафана с грохотом упало на землю. То был последний гвоздь в крышку гроба надежд грифонов.

Несмотря на победу одних и поражение других, никто не праздновал и не горевал. Кровавый исход битвы оказался для всех неожиданным.

Первым в себя пришёл король. Он кинулся на помощь Зеду, хотя тот сразу дал понять, что не нуждается в ней. Тем не менее Сомбра помог ему подняться на высокий берег и поинтересовался о его самочувствии. В ответ демон лишь усмехнулся, напомнив о своём темном происхождении.

Наконец осознание произошедшего — победы — пришло и к принцессе Селестии. Она поспешила напомнить грифонам об условиях договора:

— Бой закончен — ваш воин проиграл. Теперь вы обязаны покинуть территорию Кристальной Империи и никогда не вторгаться в Эквестрию!

Ни император, ни его сопровождающие ничего не ответили. Ужас, растерянность и потрясение на их лицах говорили о многом. Казалось, что они вот-вот упадут на колени от бессилия. Но грифоны славились своей стойкостью, а потрясение от поражения могло толкнуть их на отчаянный шаг.

Паламир поднял взгляд на Сомбру. Красные глаза пылали фиолетовым пламенем.

Страх и гнев овладели рассудком императора. Он выхватил горн, который всегда держал при себе, и протрубил сигнал к наступлению. Рядом послышался звон мечей, доставаемых из ножен. Паламир потянулся к своему. Но вдруг в его сторону устремилось несколько тёмных стрел, похожих на живые тени. Они со скоростью молнии пронзили его насквозь, но боли император не почувствовал. Мгновение спустя за спиной послышалось чьё-то тяжёлое дыхание. Дрожь пробрала грифона до мозга костей. Он резко обернулся. Чёрный рыцарь вытянул две лапы в разные стороны — отрубленные головы двух баронов синхронно падали на землю. Солдаты обратились в бегство. Император остался наедине с вестником смерти.

— Умри! — проорал он и выхватил меч.

Демон не обернулся, словно не слышал угрозы в свой адрес. Император не придал этому должного значения и замахнулся. Сквозь собственный вопль и звон в ушах он услышал злорадный смех в голове. Внезапно жгучая боль пронзила грудь. Она распространилась по всему телу вместе с кровью. Судорога свела мышцы на ногах — грифон упал на колени. Перед глазами была земля и металлические ботинки врага. Паламир, с трудом превозмогая боль, поднял взгляд. На чёрном шлеме сияли две красные точки — доселе скрытые металлом глаза демона; в них он увидел конец всему, чем дорожил — Паламир увидел свою смерть. Боль с новой силой пронзила всё его тело, и вдруг что-то разорвалось внутри.

Агония отступила так же быстро, как и пришла. Исчез мир, воспоминания, остались только темнота, тишина и вечный покой…

Паламир выронил горн. Дрожь и ужас чуть не повалили его на землю. Он дотронулся до груди дрожащей лапой, и сердце на мгновение остановилось. Он был жив, хотя только что увидел собственную скоропостижную кончину. Разум отказывался анализировать происходящее — император отдался во власть первобытного страха, инстинкт самосохранения взял вверх, и грифон уподобился дикому зверю. Он попятился назад, чуть ли не спотыкаясь. К нему кинулись на помощь солдаты, но он несколькими невнятными движениями лап разогнал их.

Бароны переглянулись. Как видимо, для них поведение императора стало полной неожиданностью. Однако нельзя сказать, что они переживали за него. Оправившись от шока, грифоны многозначительно переглянулись и, кратко кивнув головой в знак уважения к врагу, направились за своим «императором».

* * *

В столице короля встретили как народного героя. Он триумфально вошёл в город и проследовал по улицам вместе с армией. Город блестел в лучах яркого солнца. Победителей встречали восторженные горожане, одетые в праздничные одежды. Пони осыпали победителей цветами, что превращались в прекрасный ковёр. Родители поднимали на плечи своих жеребят, чтобы те запомнили этот день на всю жизнь и увидели короля собственной персоной.

Бой видели лишь Сомбра, Селестия, Тарик и сопровождавшие их призраки. Они приняли решение не рассказывать о Зеде и отдать славу королю. Демон, как это можно было подумать, не возражал и даже заявил, что позаботится о тех, кто знал правду со стороны грифонов.

Король купался в лучах славы. Он забыл о титуле и радовался вместе со всеми, как простой кристальный пони. Улыбка не сходила с его лица, а копыто к концу пути немного устало от постоянного движения.

Пони заполонили главную площадь до отказа, как огурцы в бочке. Они взбирались на дома, лавки и плечи соседей. Каждый хотел увидеть короля. Гул толпы мог услышать даже глухой.

Наконец процессия достигла замка. Стража с трудом сдерживала восторженную публику, хотя Сомбра был не прочь и немного поговорить. Под ликующие звуки толпы король проследовал в свой дом. Но оказалось, что массивные металлические двери, способные выдержать натиск тарана, не могут справиться с гулом на улице.

Король проследовал в свои покои. Он не боялся никого и приказал охране оставить его одного. «Сегодня даже глупец не посмеет причинить мне вред», — считал он.

В огромных коридорах и величественных залах ему не повстречалось ни души. Замок как будто вымер, но на самом деле слуги и стражники просто выполнили приказ владыки и дали ему отдохнуть. Сомбра поднялся по лестнице и оказался у своих покоев. «Наслаждайся триумфом, мы не будем тебе мешать», — услышал он почтительный голос в голове.

Сомбра плавно толкнул дверь — она бесшумно открылась. В комнате чувствовались свежесть и чарующий аромат духов Хоуп. Кобылка лежала на кровати, на животе, подперев передними копытами голову. Голубая грива блестела на солнце, словно кристально чистая вода; красная мантия короля согревала пони в этот холодный день.

— Я ждала тебя, — промурлыкала она и игриво улыбнулась.

Латы Сомбры со звоном упали на пол. Следуя по бархатному ковру, он подошёл к любимой. Его рог тускло засиял — дверь бесшумно закрылась.