Время Принцев (джен)

Примечания:

Ну вот мы и ступаем на тонкий лёд

* * *

Клод сидела на нижних ступенях лестницы, непочтительно подложив сумку с учебниками, чтобы не чувствовать пробирающий сквозь одежду холод камня. По левую руку от неё, где-то за извилистыми коридорами, в глубине этих холодных, местами мокрых от сырости стен, располагалась гостиная факультета Слизерин, а по правую — покои декана.

Время ужина уже подходило к концу, но из правого ответвления коридора так никто и не выходил. Соблазн подойти ближе и послушать был велик, но Клод вовремя вспомнила про волшебный глаз Грюма.

Грозный глаз отставного мракоборца пугал неестественно-яркой обводкой зрачка. Сложно было назвать это яркое голубое кольцо радужкой. Каждого студента неизменно передергивало, когда этот страшный на вид артефакт направленно устремлял на кого-то зрачок искусственного ока, и Клод прекрасно их понимала. Никому не нравится чувствовать себя прибитой гвоздиками к доске мушкой, которую рассматривают под микроскопом в процессе изучения любопытных свойств означенного экземпляра.

А если учесть, что жмыров глаз мог видеть и сквозь запертые двери…

Быть пойманной на подслушивании под дверью профессора не хотелось от слова совсем.

Поэтому она сидела, прислонившись к стене, и машинально подковыривала каменную кладку. В последнее время на неё часто нападало такое оцепенение. И хорошо, если это случалось вдали от любопытных глаз и заботливых братьев. Она всё никак не могла выкинуть из головы, как молча и тревожно отец прижимал ее к себе перед отъездом. Ребята уже вовсю с головой окунулись в будни, полностью поглощённые школьной жизнью, а Клод всё прокручивала в мыслях их последнии дни дома. Какая-то деталь выпадала из общей картинки. Что-то важное было в том молчании, о чем можно догадаться, но нельзя поведать.

Клод думала, но не могла понять тревожности Фритьефа и спокойного, даже обреченного молчания отца.

В голову лезли мысли.

Снова те же сомнения и страхи, которые оставили её, казалось, давно.

И вот опять. Она сидит одна на пороге холодных проходов, и страхи тянутся к ней из темноты подземных коридоров.

Клод чувствовала себя уставшей. Неужели никто не испытывает тех же чувств, тех же страхов? Как может Макс безмятежно веселиться с друзьями, а потом сорваться и ринуться в толпу, чтобы спасти своего врага? Как Гарри может так безмятежно улыбаться и ходить в библиотеку с Гермионой Грейнджер, когда знает, что призраки прошлого то и дело подстерегают за углом? Как Мэтт может спокойно зарываться в книги по артефакторике, думая об экспериментах, но не думая о том, какой опасности может себя подвергнуть, если что-то выйдет из-под контроля?

Как они могут спокойно жить, когда так явно вокруг сгущаются тучи?

Клод душили дурные предчувствия. И тяжелее становилось от того, что, казалось, только её посещали подобные мысли. Иногда она чувствовала себя паникёршей.

В глубине освещённых лишь свечением факелов проходов хлопнула дверь и послышались голоса. Клод подпрыгнула и шмыгнула в сторону от лестницы к коридору, ведущему к гостиной Слизерина и классу зельеварения.

— Без сомнений, я воспользуюсь вашим советом, — раздался голос, звонкий от клокотавшей внутри ярости. Казалось, его обладатель цедил слова сквозь зубы.

— А я и не сомневаюсь, — хмыкнул Грюм. — Смотрите, Снейп…

Послышались приближающиеся шаги, и Клод воспитанно выступила из коридора, сделав вид, что только что спустилась по лестнице. Спрятаться от нового профессора всё равно было невозможно.

— А вам что здесь нужно, мисс…? — Грюм замер на месте, заприметив впереди когтевранку.

— Принц, сэр, — представилась Клод. — Профессор Снейп просил подойти по поводу индивидуальной работы.

— Ишь, — хмыкнул учитель. — Индивидуальной… Ну, поспеши. Не думаю, что сейчас твой преподаватель будет рад опозданиям.

Клод растянула губы в учтивой улыбке, кивнула и шустро обогнула Грозного Глаза, быстрым шагом преодолев расстояние до кабинета профессора зельеварения.

— И чтобы больше никаких склок… — снова раздался из-за двери презрительный и злой голос профессора Снейпа, но уже более приглушённый из-за закрытой двери.

— Профессор Снейп!..

— Я ясно выразился, мистер Малфой?

— Но…

— Повторяю! Ни вашему отцу, ни факультету Слизерин не нужны неприятности, которые Аластор Грюм в состоянии обеспечить, сунув остатки своего длинного носа в чужие дела! Вам понятно?!

— Да, сэр.

— А сейчас идите, и чтобы до завтрака я вас больше не видел… завтра в пять часов в классе зельеварения на отработке!

— Да, сэр.

Клод скользнула в тень и позволила Драко Малфою, красному от унижения и злости, вылететь за дверь как ошпаренному, не оборачиваясь.

Когда он скрылся за поворотом, Клод без стука и разрешения распахнула дверь.

— Что ещё успело… — начал было Северус с прежними ядовитыми интонациями, но осёкся, увидев перед собой девочку. — Тоже за дозой нравоучений?

— Привет… — пискнула она и нырнула внутрь комнаты прежде, чем этот жутковатый тип, заменяющий на людях ее отца, не захлопнул перед ней дверь.

— Вы опять что-то натворили? Явка с повинной? Учти, сегодня чистосердечное не облегчает участь виноватого.

— Я… я… нет… — Клод неловко переступила с ноги на ногу. — Так… просто… волнуюсь…

Северус вздохнул. Оставив иронию, он смотрел на неё каким-то непонятным… человеческим взглядом. Словно в момент как-то весь сдулся, остыв, в напускной рассеянности, но всё ещё раздраженно, оправил белые манжеты, выглядывавшие из-под рукавов сюртука, но заполнять тишину, образовавшуюся после ухода Грюма и Малфоя, не спешил.

— Просто… Тосс говорил, что тебя вызывали в Аврорат, и мы… я подумала, что… а тут Грюм… — пыталась как-то объяснить Клод, костеря себя на чём свет стоит. Даже пары слов связать не может…

— Не думаю, — отрывисто буркнул Северус, освобождая Клод от необходимости подыскивать слова. — что мне что-то грозит. Потявкают и разбредутся, цепные псы… — он буркнул себе под нос какое-то ругательство, но девочка не смогла его разобрать. Потом добавил: — А Тосс, очевидно, отрастил себе слишком длинный язык…

Клод на мгновение зависла, не в силах сообразить, как оправдать любимую няньку и единственного знакомого домовика, но Северус продолжил, словно и вовсе не ожидал от неё никакой реакции.

— Это всё?

— Нам надо поговорить.

— Да?

— О чем говорил Грюм? Он тебе угрожал? — с места в карьер сиганула Клод.

— Это благородный порыв? — снова раздражаясь, фыркнул Северус. — Операция «спасение»?

— Просто мы переживаем из-за того, что происходит, — пояснила Клод уже с некоторым смущением. — Да и видно со стороны, что у нас какие-то проблемы.

— Да, наличие проблемы подразумевает под собой поиск решения, — согласился Северус. — С чем обычно взрослые успешно справляются. Намёк понят?

— Это сейчас взрослый эгоизм говорит? — обиженно буркнула под нос девочка.

— Что, прости?

— Ничего, — образцово-показательно хлопнула длинными ресницами Клод. Потом призналась: — У меня дурные предчувствия.

— И что мне с ними сделать? — скверное настроение никуда не делось, поэтому единственное, о чем сейчас Северус мечтал — о тишине, уединении и чашке чая, в которую можно было бы бахнуть совсем немного чего-то более согревающего…

— Ты же что-то знаешь про Гарри. Знаешь и молчишь. Почему?

— Может, потому что так будет правильно?

— Это неправильно, — выпалила Клод. Северус вопросительно вздёрнул бровь. — Расскажи, — девочка сбросила сумку на диван и сделала решительный шаг в сторону отца. — Прошу, расскажи, что происходит. Что здесь делает этот бешеный Грюм? Почему директор пригласил преподавать профессора Фритьефа? И почему он вдруг согласился? — Клод часто моргала и старалась выравнять дыхание, отчего-то сбившееся в самый неподходящий момент. Что-то непривычное подступало к горлу, выводя из душевного равновесия. — Мы ведь не совсем слепые…

— Почему ему не согласиться на высоко оплачиваемую должность в одном из самых престижных учебных заведений Магического Сообщества? — ровно спросил Снейп.

— Я всё знаю, — Клод сжала кулаки. Северус всё так и стоял, недвижим и спокоен. — Я знаю, что во время войны что-то случилось, после чего профессор Фритьеф…

— А вот это оставь, — остро посоветовал Северус, отрывисто проговаривая фразы. Под взглядом его чёрных холодных глаз Клод почувствовала, как решимость её тает. Она выдохнула, стараясь вернуть ускользающее внутреннее равновесие и уверенность. Снейп, тем временем, продолжал: — Жизнь длинная, зачастую несправедливая. Но это не значит, что взрослые утратили способность справляться со своими проблемами.

— Ты мне не доверяешь?

Вопрос, прозвучавший в тишине так просто, чуть не выбил Северуса из колеи. Он помолчал несколько мгновений, обдумывая ответ.

— Информация бывает разной. Бывает бесполезной, наоборот нужной, интересной, а ещё опасной, — наконец с расстановкой произнёс он. — Очень часто последние два качества ходят рука об руку.

Клод досадливо цокнула языком.

— Я уже не знаю, что думать, — зашла она с другой стороны. — Я… — она сглотнула вязкий ком в горле, рука её дёрнулась в сторону кулонов, спрятанных под школьной жилеткой, но девочка почти сразу её остановила. В последнее время часто одна из изящных фигурок слегка нагревалась. Едва уловимо, но достаточно для того, чтобы это стало заметно хозяйке. — Я боюсь, что… что… Ты стал нам семьёй! — вдруг выпалила она. — И… Я должна знать, если те… всем нам угрожает опасность.

Она вся словно превратилась в одну натянутую леску. Сцепив руки перед собой, она ждала. На мгновение мелькнула паническая мысль о том, что зря она это затеяла, что лучше бы извинившись и промямлив пару оправдательных фраз, сбежать в когтевранскую башню, забыв об ужине, забыв обо всём, пока не поздно. Но быстро отогнав все малодушные порывы, Клод-таки смогла обрести некое подобие душевного равновесия. Поздно.

— Да вы издеваетесь, — рыкнул внезапно Северус и рухнул в кресло, словно его в миг оставили все силы. Клод осталась стоять, растерянно моргая. — Первый день учебы, а я уже в одном шаге от двух скандалов — рабочего и семейного. Что ж вам не учится спокойно?!

Клод почесала нос, стараясь скрыть за этим жестом одолевшее вдруг смущение.

— Просто… ну, мы переживаем, — протянула Клод.

— Клод, — позвал Северус. Девочка с готовностью подняла глаза. — Те тринадцать лет, что прошли от окончания войны — передышка, — теперь она отвела взгляд, угрюмо уставившись в пол. — Увы, я оказался в самом центре политического конфликта. Ты знаешь, что Гарри тоже может там оказаться, если кто-то узнает правду о нем, а это обязательно случится, хотим мы того или нет. И я стараюсь как можно дальше отодвинуть этот момент. Меня будет швырять по шахматной доске, пока всё не закончится в чью-либо пользу. Это опасно. Поэтому я и побеспокоился о вашей безопасности на тот случай, если со мной что-то случится.

— Но это же… Это ведь не обязательно, да? Может же всё и хорошо закончиться? — с наивной верой в счастливый финал сказочной принцессы спросила Клод.

Северус вздохнул.

— То есть… Гарри всё-таки избранный?

— Боюсь, что да, — горько выразился Снейп. — Не так пафосно, конечно… Но все собаки сбегутся на него. Какой скандал, м? И я не смогу его защитить.

— Но почему?

— На мне висит слишком много обязательств, — пояснил Северус. — Боюсь, что через меня только легче над всеми вами можно будет получить контроль. И неважно, из-за каких укреплений будут выкрикиваться приказы. Поэтому обо мне ни одна шавка знать не должна, понимаешь?

Клод вскинула подбородок, неверяще уставилась на отца.

— Профессор Фритьеф — уважаемый мастер, с его мнением будут считаться, если ему того захочется. Я один уже не справляюсь с вашей шайкой, — он хмыкнул с непонятным весельем. Клод ненавидела, когда он так ухмылялся.

— С каких это пор? — подозрительно сощурилась Клод, наблюдая за тем, как Северус сгибает и разгибает левую руку в локте.

— С некоторых. А Грюм… Вам какая разница, от кого отработки получать?

— У психов фантазия более извращённая, — ляпнула Клод. Северус фыркнул.

Мысленно девочка выдохнула. Теперь отец был похож сам на себя, с ним не страшно оставаться наедине, как страшно с тем ядовитым типом, который орал на Малфоя и цедил желчь в адрес Грюма.

Клод неуверенно заулыбалась.

— Пап…

— Ммм?

— Я тебя люблю.

* * *

День приезда иностранных гостей близился. Школу охватывало праздничное, возбуждённое настроение. Разговоров было только о предстоящем событии. Преподаватели были как на иголках — одёргивали даже по малейшему поводу, будь то пятно на носу или поздно сданное эссе.

— Какую характеристику вы себе зарабатываете перед гостями? Что за вид, Лонгботтом? Поправьте галстук. Мисс Крейсфорт, у вас уже второе «удовлетворительно» за неделю. Вы собираетесь также написать СОВ в следующем году? С вашими способностями можно и на высший балл претендовать, если не лениться, чем вы успешно занимаетесь в последнее время.

— Профессор МакГонагалл, а вот в Шармбатоне СОВ сдают на шестом курсе, вы знали? — уныло возражала девушка, шелестя пергаментами, на которых через раз изумрудными чернилами было выведено то «В», то «У».

— Поэтому Хогвартс считается одной из лучших школ волшебства, — бескомпромиссно отрезала профессор.

Макс сочувственно похлопал девушку по плечу, перевесившись чуть вперёд через парту.

— Видела бы ты, какие пометки она мне оставляет на полях, Кристина, — пожаловался он.

— Что за пометки? — заинтересовалась девушка.

— «Все великие открытия делаются по ошибке — это прекрасно. Но не когда дело касается трансфигурации. Исправьте». Или вот ещё: «Для описания данной проблемы достаточно спинного мозга и одного фолианта из библиотеки. В источниках информации в этих стенах обычно не встречалось затруднения».

Кристина весело фыркнула.

— Так что тебе ещё повезло, — страдальчески вздохнул Макс. — У тебя только оценка.

— Мистер Принц, вы вдруг почувствовали себя настолько уверенно, что разговариваете на лекции? Спешу напомнить, что ваш опус читать даже более занимательно. Способность изворачиваться полезна в жизни, но на экзаменах лучше демонстрировать знания.

— Да, профессор. Извините, профессор, — весело поддакнул Макс.

Пары сегодня заканчивались раньше. После трансфигурации стояла только ополовиненная история магии, поэтому повсеместно царило оживление даже несмотря на то, что профессор МакГонагалл награждала особенных бузотёров дополнительным домашним заданием.

Прозвеневший колокол освободил наконец возбужденных школьников от необходимости далее изображать всем своим видом заинтересованность и трепет перед наукой. Кто с облегчением, а кто с явным восторгом, но все абсолютно принялись захлопывать учебники и скидывать их в сумки.

Клод душераздирающе зевнула.

— Хочу спать, — пожаловалась она Мэтту. Мальчик на это фыркнул, защелкивая застёжки сумки. — Зря смеёшься. Я ведь ещё часов до десяти страдать буду. Пока гости прибудут, пока пир пройдёт.

— Смотри при Максе это не ляпни, — снова хохотнул Мэтт. — Иначе ещё и головной болью страдать будешь.

Клод уныло вздохнула, но встала, взяла свою сумку и вышла из аудитории вслед за братом, вежливо кивнув профессору у выхода.

С памятного разговора прошло несколько дней, и Клод всё не переставала думать о том мрачном пророчестве, которое выдал ей отец. Нет-нет, да и скользил её взгляд бездумно куда-то сквозь пространство, натыкался на Гарри, после чего сразу же убегал куда-то в другой угол. Ребята замечали это за ней, но тревожить расспросами не спешили. Мэтт из врожденного чувства тактичности, Макс от своей вечной рассеянности, а Гарри сам в глубине души подозревал, что этот тяжелый взгляд сестры не сулит ему ничего хорошего, поэтому не спешил рушить хрупкие стены своей зоны комфорта. Наверное, он сам догадывался, что давняя история с пророчеством, с Поттерами, со всем его прошлым ещё далеко не закончена…

Но какое-то предчувствие буквально ело Клод изнутри. Ей отчаянно, как никогда хотелось вернуться в их дом посреди леса, запереться там и не знаться с внешним миром. Она не была трусихой, но когда опасность грозила близким, Клод делалась ужасной скрягой.

История магии прошла не примечательно. Бинс бубнил, студенты спали. Клод и сама не заметила, как очутилась на выходе из замка в окружении прочих студентов, также в шеренге притоптывая от холода по левую руку от Мэтта.

Гости, как и хозяева замка, стремились своим появлением произвести впечатление. И корабль Дурмстранга, и карета Шармбатона, на которых, собственно, и прибыли иностранные студенты, были прекрасны и величественны. С какой-то потаённой гордостью Клод заметила, что и Хогвартс не уступает им в своём великолепии.

Первокурсники были в полнейшем восторге. Дети с горящими глазами провожали и высокую директрису Шармбатона, и огромных мускулистых пегасов, и суровых студентов Дурмстранга, в том числе звезду квиддича Виктора Крама.

Клод отмечала это про себя как-то почти равнодушно. Тяжелый день и невесёлые размышления утомили её настолько, что впечатление от средств передвижения иностранных гостей стало последним, а всё остальное она запоминала так, мимоходом, полностью погружённая в свои мысли. Только под конец пира она обратила внимание на кубок, зажёгшийся синим пламенем.

Макс с Эсме смотрели на него одинаковыми масляными взглядами.

— Не нравится мне эта жестянка, — в сердцах призналась Клод, с каким-то внутренним торжеством замечая, как эта парочка оторвала глаза от предмета обожания и посмотрела на неё.

— Он деревянный, — ляпнула Эсме.

— И волшебный, — поддержал Макс.

Клод досадливо цокнула языком. Гарри хихикнул.

— И вы туда же, — разочарованно констатировала она, покосившись на стол Гриффиндора, где уже выстраивали свой план по участию в Турнире близнецы Уизли.

— Желающие участвовать в конкурсе на звание чем­пиона должны разборчиво написать свое имя и назва­ние школы на куске пергамента и опустить его в Кубок, —тем временем продолжал говорить Дамблдор. — Им дается на размышление двадцать четы­ре часа. Кубок будет выставлен в холле. И завтра вечером выбросит с языками пламени имена чемпионов, которые примут участие в Турнире Трех Волшебников. Конечно, избраны будут достойнейшие из достойнейших. Кубок на всю ночь останется в холле и будет доступен всем, кто хочет участвовать в Турнире. К участию в Турнире будут допущены только те, кто достиг семнадцати лет. А чтобы те, кому нет семнадцати, не поддались искушению, я очерчу вокруг него запретную линию. Всем, кто младше указанного возраста, пересекать эту линию запрещено. И последнее: желающие участвовать в конкурсе, прими­те к сведению — для избранных в чемпионы обратного хода нет. Чемпион будет обязан пройти Турнир до кон­ца. Бросив свое имя в Кубок, вы заключаете с ним маги­ческий контракт, который нарушить нельзя. Посему хо­рошенько подумайте, действительно ли вы хотите уча­ствовать в Турнире. Ну а теперь, кажется, самое время идти спать. Всем, всем доброй ночи.

В Большом зале поднялся шум. Студенты галдели, обсуждая вероятности — кто положит своё имя в кубок, и кто станет тем самым единственным чемпионом. Скрип отодвигаемых лавок, тарелок, весёлые разговоры — всё это так резко заполнило зал, что Клод удрученно вздохнула. У неё действительно начинала болеть голова.

— Давайте подождём, — попросила она друзей. — Сейчас пройдёт основная толпа. Смотрите, какое столпотворение вокруг Крама.

И правда, вокруг ловца сборной Болгарии толпились барышни, причём с разных факультетов. Каждая из них старалась случайно пройти мимо, кивнуть знаменитости в легком приветствии, окинуть томным взглядом сквозь длинные ресницы.

Крам почти не обращал на них внимания, зато Каркаров был в бешенстве.

Он бесцеремонно отпихивал каждого, кто приближался совсем близко, попутно что-то высказывая им сквозь зубы.

Впереди что-то происходило. Кажется, где-то внутри толпы перед дурмстранговцами мелькнула рыжая макушка долговязого Рона.

«Значит, Поттер тоже где-то рядом,» — подумала Клод.

И правда. Каркаров застыл, кажется в изумлении, уставившись на кого-то впереди. Теперь ребята, которые уже подошли ближе, смогли разглядеть там и Карла Поттера. Именно на него и смотрел Каркаров.

— Да, это Карл Поттер, — прохрипел кто-то сзади. Профессор Каркаров резко обернулся. Грозный Глаз Грюм стоял, опираясь на свою палку, его волшебное око, не мигая, буравило директора Дурмстранга. Каркаров побледнел, на искаженном лице проступи­ла ярость, смешанная со страхом.

— Ты! — только одно слово сорвалось с его губ.

— Да, я, — мрачно кивнул Грюм. — И если тебе нечего сказать парню, сделай милость, проходи, не за­держивайся. Ты не даешь пройти.

Не ответив ни слова, Каркаров поспешно удалился вместе с учениками. А Грюм всё продолжал сверлить ему спину своим вол­шебным глазом, изуродованное лицо выражало острую неприязнь.

Клод поспешила обойти преподавателя защиты, скользнув в сторону лестниц на удивление проворно. С последней памятной сцены с Малфоем она предпочитала не попадать на глаза бывшему мракоборцу. На занятиях присутствовала, но большого удовольствия от лекций не испытывала. Чего стоило только всё это представление с непростительными заклятиями, которое он устроил. И почему-то постоянно он пытался прицепиться к Гарри. То взгляд на нем задержит, то в коридоре заговорит. И смотрел как-то…

Заинтересованно. И холодно.

Клод передёргивало от этого его взгляда. А Гарри хоть бы что. Кивает вежливо, на занятиях отвечает.

Рядом зевнул Макс. Невольно Клод последовала его примеру. Да, ей определённо нужно завязывать со своей подозрительностью.

* * *

На следующий день только ленивый не обсуждал предстоящий Турнир и кандидатуры чемпионов. Мало того, на завтраке в эдакую рань было яблоку некуда упасть, а по календарю, на минуточку, суббота.

Часть студентов сидели в холле на ступеньках, самозабвенно перемалывая тосты и наблюдая за синим пламенем кубка и золотистым росчерком возрастной линии, которую прочертил Дамблдор.

— Близнецы Уизли уже пытались переступить через линию, у них ничего не вышло, — с ходу сообщила Гермиона, также сидящая на ступеньках. Она чуть смущённо улыбнулась, кивнула в приветствии.

— Я бы удивилась, если бы у них что-то получилось, — призналась Клод. Эсме тоскливо вздохнула.

— Дурмстранговцы все бросили свои имена, — продолжила Гермиона. — Из наших я видела совсем немногих. Анджелина Джонсон, Седрик Диггори…

— Вы, конечно, болеете за Джонсон? — поинтересовалась Эсме.

Гермиона кивнула.

— Конечно.

Клод хмыкнула.

— Тут другая напасть, — вдруг фыркнула Гермиона. — Карл с Роном решили попытать удачу.

— О, нет, — расстроилась Клод. — Я даже смотреть на это не хочу.

— А вот они все, — усмехнулась Эсме. — Как будто и не против.

Толпа поредела, и теперь Клод смогла разглядеть у противоположной стены дуэт гриффиндорцев, чем-то очень увлечённых.

— Пойдём отсюда, — предложила Клод.

— Не будь занудой, — отмахнулся Макс. Они с Гарри с любопытством наблюдали за тем, как Карл опустошал одну колбочку за другой, сверяясь по часам в ожидании, когда подействует зелье. Рон от него не отставал.

— Смотри, как Джордан ехидно смотрит, — указал на старшекурсника Мэтт. Клод перевела на него взгляд и окончательно уверилась в том, что что-то здесь затевалось.

Наконец парочка отчаянных голов спрыгнули с помостов, вместе они подошли к черте и переступили. Ничего не произошло. Эсме в крайнем изумлении смотрела, как Карл с Роном кружат вокруг кубка внутри ограничительной черты, а зрители хлопают и улюлюкают.

Наконец насытившись всеобщим вниманием, друзья подошли к Кубку, поочерёдные бросили бумажки в кубок и…

Они сгорели в полёте, не коснувшись даже синего пламени.

— Похвально, что вы, молодые люди, смогли обойти чары, но это не отменяет безответственности вашего поступка, — в дверях стояла МакГонагалл, и грозным взгляд обводила всех весельчаков. Карл с Роном переглянулись и пригорюнились.

— Они действительно думали, что профессора оставят Кубок без присмотра? — удивилась Гермиона, глядя, как парочка нарушителей, досадливо морщась, следом за профессором покидают зал. — Видели бы вы, как быстро появился Дамблдор, когда близнецы решили бросить своё имя в кубок. Подозреваю, он нарочно ждал, когда они переступят черту. Зелье старения, ага.

Ребята изумлённо на неё уставились. Та немного смущённо пожала плечами.

— У профессора Дамблдора есть чувство юмора.

Гарри хихикнул.

До самого вечера ребята гуляли по территории замка, время от времени наколдовывая волейбольный мяч, прерываясь только на то, чтобы сбегать до кухни и стащить что-нибудь вкусненькое.

Вечер наступил неожиданно скоро. Вот они только сидят на берегу озера и болтают о всякой ерунде, а в следующее мгновение уже примостились за большим факультетским столом, глядят на изящных француженок и с нетерпением пожирают взглядами Кубок.

Ужин, казалось, никогда не кончится. Макс рядом всё подпрыгивал, не обращая внимания на изысканные блюда, посматривал на профессоров. Возможно откровенный саботаж разных изысков на столе был связан ещё и с тем, что праздник длился второй день. Вчера Хогвартс принимал гостей, а день выбора чемпионов совпал с Хеллоуином, поэтому помимо свечей в зале под потолком парили тыквы, их глазницы сверкали пламенем, стол ломился от яств.

Эсме, в отличие от Макса, пыталась сдерживать своё нетерпение, но даже она нет-нет, да и поглядывала в сторону возвышения с преподавательским столом. И не они одни проявляли такие признаки нетерпения, все вокруг ерзали на стульях, тянули шеи, вставали на ноги, всеми овладело нетерпение: скоро ли Дамблдор завершит тра­пезу? Кто будет теми самыми Тремя Волшебниками?

Наконец золотые тарелки засияли первозданной чи­стотой. Зал шумел, гудел, но вдруг смолк — Дамблдор под­нялся с места.

— Кубок огня вот-вот примет решение, — начал он. — Думаю, ему требуется еще минута. Когда имена чемпионов станут известны, попрошу их подойти к сто­лу и проследовать в комнату, примыкающую к залу. — Он указал на дверь позади профессорского стола. — Там они получат инструкции к первому туру состязаний.

Он вынул волшебную палочку и широко ей взмахнул; тотчас все свечи в зале, кроме тех, что горели в тыквах, погасли. Зал погрузился в полутьму. Кубок огня засиял ярче, искрящиеся синеватые языки пламени ослепитель­но били по глазам. Но взгляды всех все равно были прикованы к Кубку, кое-кто поглядывал на часы...

— Ну давай, полено, — пробормотала старшекурсница позади Клод.

И вдруг пламя налилось красным, взметнулся столп искр, и из Кубка выскочил обгоревший кусок пергамента.

Зал замер.

Дамблдор, протянув руку, подхватил пергамент, осве­щенный огнем, опять синевато-белым, и Дамблдор гром­ким, отчетливым голосом прочитал:

— Чемпион Дурмстранга — Виктор Крам.

Зал содрогнулся от грохота аплодисментов и востор­женных криков.

— Ну кто бы сомневался, — пожала плечами Эсме.

Виктор Крам поднялся с места и, ссутулив плечи, враз­валку двинулся к Дамблдору, повернул направо и, мино­вав профессорский стол, исчез в соседней комнате.

Постепенно шум в зале стих, внимание всех опять приковалось к Кубку. Пламя вновь покраснело, и Кубок вы­стрелил еще одним куском пергамента.

— Чемпион Шармбатона — Флер Делакур! — возве­стил Дамблдор.

Девушка, чем-то очень похожая на вейлу из учебников, легко поднялась со стула, откинула назад волну белокурых волос и летящей по­ходкой прошла между столами Гриффиндора и Пуффендуя.

Клод флегматично стукнула по подбородку Макса.

— Рот закрой, дорогуша, — ехидно хмыкнула она. Макс покраснел.

Флер Делакур удалилась в комнату, где недавно скрылся Крам. Зал опять утих. Но напряжение, казалось осязаемое на ощупь, усилилось. Сейчас должно стать известным имя чемпиона Хогвартса…

Все опять повторилось. Огонь покраснел, посыпались искры. Из Кубка вылетел третий кусок пергамента. Дам­блдор поймал его и прочитал:

— Чемпион Хогвартса — Седрик Диггори.

Стол Пуффендуя взорвался криками. Все до единого пуффендуйцы вскочили на ноги, топали, вопили до хрипоты, при­ветствуя идущего к профессорскому столу Седрика.

— Ты его знаешь? — накинулся Макс на Адиль.

— Знаю! — в восторге орала девочка. — Ура! Седрик — чемпион!

Аплодисменты не смолкали долго.

Дамблдор стоял и ждал; вот наконец зал угомонился, и он, довольно улыбаясь, начал вступительную речь:

— Превосходно! Мы теперь знаем имена чемпионов. Я уверен, что могу положиться на всех вас, включая уче­ников Шармбатона и Дурмстранга. Ваш долг — оказать всемерную поддержку друзьям, которым выпало защи­щать честь ваших школ. Поддерживая своих чемпионов, вы внесете поистине неоценимый вклад...

Дамблдор внезапно остановился, и все сразу поняли почему.

Кубок огня вдруг покраснел. Посыпались искры. В воздух взметнулось пламя и выбросило еще один пер­гамент.

Дамблдор, не раздумывая ни секунды, протянул руку и схватил его. Поднес к огню и воззрился на имя. Повисла длинная па­уза. Дамблдор смотрел на пергамент, весь зал смотрел на него.

Директор прикрыл глаза, снова открыл, снова прочитал имя.

Сомнений быть не могло.

Наконец прочитал вслух немного хриплым голосом:

— Гарри Поттер…

Увы, я оказался в самом центре политического конфликта. Ты знаешь, что Гарри тоже может там оказаться, если кто-то узнает правду о нем, а это обязательно случится, хотим мы того или нет…

Клод вздрогнула.