Одиннадцатый Обряд (гет)

Это получилось само собой. Если бы у Эльвы была хоть секунда, чтобы обдумать ситуацию, она бы выбрала более подходящее место, но ей пришлось действовать на чистом инстинкте. Один Мерлин знает, почему инстинкт привёл её в Пеннинские горы.

Тяжело дыша, она огляделась, напрягая зрение в сгустившейся вокруг неё темноте. Она сидела, опустившись на колени, а её руки по-прежнему крепко сжимали Северуса Снейпа, распластанного на снегу. Позади них одиноко темнел среди белых просторов домик Констанции Эрнствуд.

— Где мы? — прохрипел Снейп.

Очнувшись от звуков его голоса и вспомнив о том, что Пожиратели могли отследить её аппарационный след, Эльва поспешно поднялась и бросилась на крыльцо.

— Констанция! — крикнула она, делая несколько тяжёлых ударов по деревянной двери и поправляя на своём плече холщовую сумку, где покоился заветный артефакт.

Она вновь обернулась к лежащему на снегу мужчине.

— Мобиликорпус, — её палочка медленно подняла Снейпа в воздух, перенося его к крыльцу.

В домике тем временем зажглись свечи и послышалась возня.

— Кто там? — прозвучал ровный женский голос.

— Констанция, это Эльва! Мне нужна помощь! Откройте, прошу!

Спустя несколько мгновений тишины щёлкнул замок, и дверь отворилась.

— Эльва, — произнесла старушка, оглядывая своих гостей. — Что случилось?

— Мы попали в беду, за нами охотятся, — сбивчиво сообщила ей Эльва. — Я не знала, куда ещё пойти. Мой друг, э-э-э… мистер Смит, он ранен.

Если хозяйка и была удивлена словам Эльвы, то виду не подала.

— Размести его в комнате на диване, я сейчас принесу бадьян.

Эльва прошла, перемещая Северуса вслед за собой в маленькую гостиную и осторожно опустила его на предложенный диван. Констанция скрылась за другой дверью, взмахнув полами длинной юбки. Краем сознания Эльва отметила, что на старой волшебнице теперь не было её привычного домашнего фартука с кармашком.

Нога Снейпа выглядела прескверно. Кроме основной и довольно большой раны тут и там были заметны маленькие осколки камней, также впившиеся в кожу. Прежде чем заниматься заживлением, следовало вытащить их все, и едва ли ощущения должны были быть приятными.

— Сейчас будет больно, — сообщила Эльва, призывая остатки мужества для того, что предстояло сделать. Снейп лишь прикрыл глаза и кивнул. Магией она извлекала обломки один за другим, не заметив даже, как рядом с ней вновь появилась Констанция с настойкой бадьяна, обрабатывая образующиеся кровоточащие раны. Вместе они справились очень быстро, и вскоре всё было закончено.

— Он поправится, Эльва, — Констанция положила ладонь ей на плечо. — Теперь всё будет хорошо. Вам нужно отдохнуть. Может, чаю?

— Было бы замечательно, если честно, — на выдохе пробормотала Эльва. — Что ты делаешь?

Последнее предназначалось уже Снейпу, который, ещё тяжело дыша от недавней боли и держась за подлокотник, пытался подняться на ноги.

— Нельзя здесь задерживаться, — сухо сказал он, заметно стараясь, чтобы его голос звучал так же ровно, как и всегда.

— Отчего же, мистер Смит, — тут же возразила Констанция, — я с удовольствием угощу вас чаем, пока ваша нога хоть немного оправится.

— Она права, — твёрдо заявила Эльва, — ты едва можешь стоять.

— Полчаса не особенно помогут мне, — Северус поморщился от попытки удержаться стоя, не опираясь на диван, — а задерживаться дольше нам всё равно не следует.

— У меня, вероятно, найдётся бутылочка Животворящего эликсира, — Констанция подошла к небольшому комоду антикварного вида и выдвинула один из ящиков. — Примете его, и тридцати минут вполне хватит, чтобы почувствовать себя лучше. А, вот и он.

Зельевар откупорил предложенный флакон и понюхал его содержимое.

— О, мистер Смит, у меня нет намерения вас травить, — заметила старушка холодно.

Снейп бросил на неё мрачный взгляд, но, видимо, остался удовлетворён ароматом, потому как в следующее мгновение сделал несколько больших глотков.

— Думаю, я лучше принесу чай сюда, — сказала Констанция затем и скрылась за дверью.

Эльва последовала за ней.

— Миссис Эрнствуд, вы не представляете, как я благодарна за помощь, — прошептала она, проходя на кухню вслед за женщиной. — Надеюсь, мы не слишком озаботили вас.

— Ну что ты, дорогая, никаких проблем, — сдержанно улыбнулась Констанция и принялась доставать чашки. Эльва в спешке продумывала самую близкую к правде ложь, которую она могла бы рассказать, чтобы объяснить их сегодняшнее появление в таком виде, однако хозяйка дома отчего-то не стала задавать вообще никаких вопросов. Пожав плечами, Эльва опустилась на один из двух табуретов, наконец переводя дух. Кухня миссис Эрнствуд вдруг показалась ей необычно пустой, и вскоре она поняла, что недоставало развешенного везде сухого вереска.

— Где же ваш любимый вереск? — поинтересовалась Эльва, чтобы заполнить как-то затянувшуюся паузу.

— Что? — обернулась Констанция.

— Вереск, — Эльва указала на окно. — Больше не сушите его?

— Ах, вереск. Нет, больше не сушу.

Эльва подумала, что без него кухня выглядит менее уютной, но вслух ничего не сказала. Вскоре они вернулись в комнату с тремя чашками обычного чёрного чая, расставив их на журнальном столике.

— Миссис Эрнствуд! — вдруг вспомнила Эльва. — А где же Грей?

В первое мгновение в глазах женщины промелькнуло замешательство. Она помедлила с ответом, делая глоток чая.

— Он... пропал, — сказала она затем.

— Как же так?

— Однажды не вернулся с прогулки, — объяснила Констанция.

— Как жаль, — пробормотала Эльва, тоже пробуя чай. — Давно это случилось?

— Месяц или два назад... Уж и не припомню.

Воцарилось неловкое молчание. Вернее, оно показалось неловким Эльве, потому что слова Констанции прозвучали странно. Она помнила, что старушка с первых дней души не чаяла в своём псе, а теперь говорила о пропаже довольно бесстрастно.

— Спасибо, миссис Эрнствуд, — произнёс Снейп, пристраивая наполовину пустую чашку обратно на стол и вставая с дивана, — однако, я полагаю, нам уже пора идти.

— Ещё ведь и получаса не прошло, — возразила хозяйка, тоже поднимаясь. — Ты и твои спутники никогда не задерживаетесь надолго, не так ли, Эльва?

Эльва улыбнулась рассеянно, чувствуя, что её что-то смутило в этих словах.

— Как, кстати, поживает твой дедушка? — продолжила Констанция, отвернувшись к буфету, и в этот момент осознание поразило Эльву, словно молния.

Не мешкая, она схватила сумку с топором и достала палочку из кармана, посылая невербальный «Остолбеней» ровно в ту секунду, когда миссис Эрнствуд развернулась к ним с гримасой холодной злобы на лице и палочкой в руке. Констанция успела отразить заклятие, однако секунды замешательства было достаточно, чтобы Эльва ощутила, как её сдавили аппарационные тиски — это Северус мгновенно среагировал на ситуацию.

— Какого дьявола это было? — гаркнул он, тряхнув Эльву за плечи, когда они оказались в своей гостиной. Вернее, в гостиной в домике зельевара.

— Я не знаю, не знаю, — затараторила Райт, — она, вероятно, была под Империусом!

— Нет, — отрезал Снейп, отпуская Эльву. — Я знаю, как выглядит человек под Империусом лучше, чем сам хотел бы. Она полностью владела своим рассудком.

— Но... Она не могла нас предать! — сокрушённо сказала Эльва, пряча лицо в ладонях.

— Откуда ты знаешь её?

— Я познакомилась с ней в августе прошлого года, когда профессор Дамблдор брал меня с собой на поиски сведений о моём происхождении. Констанция Эрнствуд — акушерка, дежурившая в ту ночь, когда я родилась.

— Допустим. Это не объясняет, почему ты так доверяла ей.

— Я… не знаю, — Эльва плюхнулась на диван. — Я, вроде как, подружилась с ней.

Снейп раздражённо вздохнул.

— Как ты догадалась о её намерениях? — спросил он.

— Она пожаловалась, что я и мои спутники не задерживаемся надолго. А потом спросила про дедушку, и я вспомнила, что профессор Дамблдор стёр наш совместный визит из её памяти. Она не должна была вообще помнить о том, что мы у неё были вдвоём. Ну и, конечно, то, как она отзывалась о пропаже Грея...

— Ясно, — неопределённо завершил разговор Северус, отводя взгляд, а затем добавил, — Пойду, обновлю защитные чары.

Остаток вечера прошёл в молчании. Снейп поместил волшебный топор в лабораторию, создав вокруг многослойные магические барьеры, миновать которые могли лишь они вдвоём, а Эльва тем временем наспех соорудила лёгкий ужин из того, что нашла в доме.

— Как твоя нога? — спросила она за чаем, устав от тишины.

— Лучше, — ответил Северус. Он выглядел особенно мрачным, и Эльва знала, о чём он думал.

О том, сколько раз за эти несколько часов они были на волоске от смерти. О том, какова роль Констанции в этой истории, а также о том, не признал ли кто-то из Пожирателей в мистере Смите верного зельевара Лорда Волдеморта. Эльва знала это потому, что и сама думала об этом.

— Что мы теперь будем делать? С топором?

— Я полагал, тебе это известно, — раздражённо ответил Снейп. — Мы его уничтожим.

Эльва закатила глаза.

— Как раз это мне известно. Мне неизвестно, как мы собираемся это сделать.

Снейп отставил пустую чашку.

— Есть несколько... вариантов, — он задумчиво смахнул несуществующие пылинки с чёрного рукава своей безупречной снова мантии. — Однако, все они в данный момент неосуществимы по разным причинам.

— Меч Годрика Гриффиндора? — предположила Эльва.

Северус кивнул.

— В том числе. А также яд василиска, Адское пламя, может — Бузинная палочка. Так или иначе, нам весьма вероятно потребуется перемещать кольцо, поэтому, прежде всего, необходимо снять его с рукояти топора, — Северус встал, со скрипом отодвигая свой стул. — Но сейчас у меня нет времени разбираться с этим. Если в замке что-то пошло не так, моё отсутствие уже обнаружилось. Возможно, Тёмный Лорд уже ищет меня.

Эльва почувствовала, как волна ледяного ужаса захлестнула её, когда до неё дошёл смысл его слов.

— Будь осторожен! — крикнула она, но окончание фразы утонуло в громком хлопке аппарации.

* * *

Опять её разбудил ветер. Последние дни он неистовствовал, заставляя обледенелые ветви биться об оконное стекло. Привычным жестом Эльва дотронулась до своего медальона, перевернувшись на другой бок.

Снейп не давал о себе знать уже вторую неделю, и беспокойство снова овладело ею. Она не переставала думать о том, что в этот раз они ходили слишком близко к краю. Она успокаивала себя, что по счастливой случайности Северус принял очередную порцию оборотного зелья как раз перед тем, как они наткнулись на засаду в Норвегии, и никто не смог бы узнать его. Однако же она понимала, что есть много мелочей, которые они могли упустить из виду. Если Констанция всё же предала их, её воспоминания, скорее всего, были как следует изучены Волдемортом, а тот, вероятно, отлично знал повадки своего шпиона. Кроме того, если Северус позволит ему заметить своё ранение, хромоту или просто неуверенный шаг, будет несложно провести параллель с изувеченной ногой загадочного мистера Смита.

Сердясь на собственные мысли, Эльва снова перевернулась, укутавшись с головой и виня злосчастный ветер в своей бессоннице.

Ей вспомнилось Рождество и то, как хорошо она чувствовала себя на их крошечном импровизированном празднике до того неуклюжего разговора перед камином. Забавно, насколько отстранённо-неважными казались ей свои обиды в такие ночи, как эта. О, она была готова перерыть весь дом Блэков и принести ему все колдографии Лили Эванс до единой, если бы это гарантировало его возвращение целым и невредимым. Пусть она была для него лишь последним обещанием Альбусу Дамблдору, лишь способом завершить эту ужасную войну, лишь надоедливой бывшей студенткой, которая порой напоминала ему о ком-то действительно дорогом. Пусть так, но для неё он давно стал значить гораздо больше. Он был теперь единственным из близких людей, оставшихся рядом с ней, и она необъяснимо привязалась к нему. Она боялась за его жизнь, и не из-за своего будущего, а потому, что мысль о том, что она больше никогда не увидит его, перехватывала дыхание.

Откинув одеяло, Эльва села на кровати, делая пару глотков воды из стакана, стоявшего на прикроватной тумбе. От сна не осталось и следа, и, вздохнув, она вышла из спальни.

Сквозь приоткрытую дверь лаборатории сочился тусклый золотистый свет, и Эльва нахмурилась, пытаясь понять, что служило ему источником. Она заглянула в помещение, подтвердив свои догадки: свечением был объят волшебный топор Великого Хермода. Зависнув в ярде над полом, окружённый десятками защитных чар, он неплохо освещал всю комнату, и Эльва изумилась, как она раньше не замечала этого. Вероятно, за эти дни она ни разу не бродила по дому в темноте.

Топор смотрелся устрашающе и величественно одновременно. Его изогнутое лезвие казалось идеально наточенным, украшенное с обратной стороны сложным витиеватым орнаментом. Та же искусная работа наблюдалась и на длинной рукояти, явно созданной для того, чтобы удобно лечь в руку. Эльва осторожно провела пальцем по зачарованному металлу, легко касаясь кольца. На первый взгляд было сложно поверить, что это был один из самых древних и могущественных артефактов в истории, однако сейчас, рассматривая его так близко и так внимательно, сомнений в этом не оставалось — его особенная сила чувствовалась на каком-то неосязаемом, интуитивном уровне.

Подобное оружие было Эльве не знакомо, и за свою жизнь она не использовала ничего другого в бою, кроме своей верной палочки, но неожиданно ощутила уверенность в том, что легко смогла бы управиться с ним. Прежде, чем она успела обдумать то, что делает, её пальцы обхватили рукоять и сжались, и одним ловким движением она подхватила топор так, будто делала это каждый день. Он действительно лежал в руке удобнее, чем что-либо, что ей доводилось держать ранее, и это само по себе доставляло удовольствие. Эльва махнула рукой, имитируя рубящий удар, и лезвие со свистом рассекло воздух. К этому можно и привыкнуть, подумалось ей. Внезапно она почувствовала сожаление из-за того, что им придётся снять кольцо с рукояти, что им вообще придётся уничтожить его. Она сделала ещё несколько взмахов топором, поражаясь скорости и лёгкости, с которой он двигался. Он будто наполнял её саму силой, призывая ринуться в бой, опробовать великолепное оружие.

Непрошеная мысль о том, что пока Снейпа нет, она бы могла просто исчезнуть вместе с артефактом, наконец, испугала и отрезвила Эльву. Она поспешно вернула топор на место, отстраняясь на пару шагов, и тут же наваждение исчезло без следа, словно она очнулась от странного, туманящего разум сна.

С той ночи она больше не поддавалась искушению взять топор в руки, но принялась каждый день осторожно, по чуть-чуть исследовать его магию, ища способ безопасно отделить кольцо. Оно было связано с топором сетью тончайших, словно нити, заклинаний, сплетённых между собой, прочно сотканных неким искусным чародеем. Раньше Эльве не доводилось встречать ничего подобного. Только спустя неделю аккуратных изысканий она определила верхний, самый последний уровень магии, с которого можно было начать процесс разделения.

Однако она не хотела начинать без Северуса. Его не было уже почти месяц, и мисс Райт говорила себе, что он должен появиться со дня на день. Почти все съестные припасы в доме закончились, и он, где бы ни был, тоже это знал, а, значит, обязательно должен был учесть это и найти возможность навестить её.

Разумеется, если он был жив и свободен, произнёс предательский голос в её голове, который она упорно игнорировала.

Ещё несколько дней тянулись невероятно медленно. Эльва пробовала снова таскать книги из библиотеки бывшего хозяина дома, но чтение не увлекало её — то ли ни одна из книг не была достаточно интересной, то ли её волнение мешало ей сосредоточиться. Она продумывала снова и снова, каким образом и в каком порядке следовало снимать заклинания с кольца, и вскоре выучила порядок действий наизусть.

В первый день второго месяца она решила, что ждать дальше не имеет смысла. Даже если Северус ещё жив, к чему она склонялась, поскольку её убежище до сих пор не нашли Пожиратели, он, тем не менее, мог быть заточён под стражу — и с этой мыслью Эльва что есть сил отгоняла страшные образы нечеловеческих пыток, которым Волдеморт непременно подверг бы предателя, особенно если тот мог знать полезную информацию.

Так или иначе, возможно, очень скоро ей придётся бежать, и лучше бы к этому моменту отделить кольцо от топора.

Решив так, после нехитрого завтрака она уверенно направилась в лабораторию. Заветное орудие по-прежнему парило посреди сумрачного помещения, окутанное золотистым свечением. За эти дни, посвящённые изучению его магии, она уже привыкла к зрелищу, привыкла к странному влечению, которое вызывал в ней артефакт, когда она была рядом. Она вскоре научилась отделять это чужеродное желание владеть им от собственных, настоящих желаний и теперь легко ощущала разницу. Ей нетерпелось обсудить этот феномен с Северусом.

Обойдя комнату, Эльва зажгла свечи и приоткрыла форточку. Поток ледяных снежинок поспешил ворваться внутрь и осыпал лицо, заставляя поёжиться. Вздохнув, она вернулась на прежнее место перед топором, собираясь с мыслями.

Пора.

Она взмахнула палочкой, прошептав первое заклинание, позволившее ей почувствовать чары, связывающие кольцо и рукоять топора. Она бы могла использовать невербальную магию, но любая ошибка могла обойтись слишком дорого, а произнесение слов позволяло лучше на них сосредоточиться.

Каждый шаг был давно продуман и мысленно успешно проделан не единожды, но всё же где-то внутри неё стало расти необъяснимое беспокойство. Эльва снимала чары слой за слоем, в нужном, в правильном порядке, но всё равно её не покидало чувство, что это даётся ей слишком просто.

Наконец, всё было готово. Оставалось лишь снять кольцо. Тревога не отступала, и Эльва снова перепроверила рукоять и кольцо, однако никакой посторонней магии она не обнаружила.

Если бы только Северус был здесь.

Но его не было, и надо было принимать решение самостоятельно. Несколько мгновений она помедлила, а затем в одно движение схватилась за кольцо и рванула его вниз.

Мир померк.

* * *

— С-северус-с, приветс-ствую тебя, — прошелестел Тёмный Лорд, и его фигура скользнула из тени грациозно и легко, словно он парил над полом.

Северусу всегда было интересно, был ли этот навык Господина природным талантом или всего лишь результатом неких чар перемещения, но длинный складчатый подол его мантии не позволял увидеть ноги в движении.

Зельевар склонился на пороге, ожидая приглашения пройти внутрь.

— Прошу, с-садись, — наконец, сказал Лорд, выждав достаточно долго, чтобы гость стал сомневаться в том, что о нём ещё помнят. — Должно быть, последние чистки утомили тебя.

— Спасибо, мой Лорд, — ответил Северус, прежде чем сесть в одно из кресел. Он намеренно выбрал то, которое стояло не спиной, а вполоборота к двери — он давно взял за правило иметь максимально возможный обзор, чтобы в случае чего владеть ситуацией. Его выбор не остался незамеченным, и лёгкая усмешка исказила бледное звериное лицо его господина.

— Итак, я с-слышал, в последний раз возникли некоторые проблемы?

— Это так, мой Лорд, — Северус вновь склонил голову, — имела место попытка бегства. Неудачная, впрочем.

— Как это произошло?

— Мистер Прайс успел задеть Эйвери проклятием, после чего выпрыгнул из окна второго этажа своего дома и принялся бежать в сторону леса. Его быстро нейтрализовали.

— Кто?

— Мальсибер, — ответил Северус так же бесстрастно, как и всегда, но он знал, что его секундное промедление выдало тот факт, что он понял, куда клонит Лорд.

— Интерес-сно, что это был не ты. Ведь ты, нас-сколько мне извес-стно, тоже был в той комнате на втором этаже, не так ли? Тебе должно было быть хорошо видно беглеца.

— Я был ближе к двери. Мне потребовалось несколько секунд, чтобы добраться до окна. Мальсибер, находясь внизу, вероятно, сразу заметил упавшего и опередил меня. Прошу прощения за недостаточно быструю реакцию, мой Лорд, я заслужил наказание.

Он склонился ещё ниже.

— Ну-ну, Северус-с, не будь к себе с-слишком с-суров. Для того ведь и нужны братья, чтобы оказаться рядом в минуту слабос-сти.

— Благодарю, мой Лорд, за безграничное великодушие.

Волдеморт подошёл теперь вплотную, смотря сверху вниз на своего верного слугу.

— Тем не менее, впредь тебе не с-следует допускать подобных ошибок. Некоторые с-считают, будто ты час-сто не успеваешь сделать то, что нужно. Я, разумеется, не с-сомневаюсь в тебе, но такие эпизоды могут пос-служить причиной для нехороших подозрений на твой счёт.

Он выдержал паузу.

— Мой Лорд, я уверяю...

— Кто-то может подумать, будто ты хочешь дать им убежать. Абс-сурд, не правда ли? — Лорд издал несколько свистяще-кашляющих звуков, которыми он обычно изображал смех. — Не будем доводить до такого, Северус-с.

— Разумеется, мой Лорд.

Тишина заполнила пространство. Снейп не поднимал головы, неотрывно смотря на складки чёрной блестящей ткани одежд его Хозяина, и ждал. Он знал, что сейчас могло произойти всё, что угодно. Лорд мог помиловать его, мог отправить на опасное и трудное задание в качестве расплаты за ошибку. Он мог низвергнуть Северуса в пучину нестерпимой боли своего «Круцио» одним лишь взмахом палочки, а мог избрать палача из числа других. Строить догадки не имело смысла — наказание часто зависело не от масштабности проступка, а от настроения Волдеморта или от общего положения вещей на «поле боя».

— Вс-стань, — произнёс он, наконец.

Сейчас он озвучит своё решение. Северус встал.

— С-сколько ты не был в школе? Две недели?

— Три недели и два дня, мой Лорд.

— Вероятнее всего, с-ситуация там требует твоего с-скорейшего вмешательства.

— Полагаю, это так, мой Лорд.

— Что ж, отправляйся и наведи порядок. В конце концов, там подрастает новое поколение волшебников.

Не в этот раз, значит.

— Слушаюсь, мой Лорд.

Прикрыв тяжёлые двери в зал, Северус без промедления зашагал к лестнице, заставляя свечные огарки лить трепещущий, неровный свет под потоками гонимого воздуха. Он шёл прямиком к выходу, не смотря по сторонам и надеясь избежать лишних встреч с кем-либо из «братьев». Молодняк, впрочем, всё равно стоял по два-три волшебника у каждой двери, некоторые ещё совсем мальчишки — каким был когда-то он сам — но их он не брал в расчёт. Согласно иерархии он находился настолько выше них, что его приветствовали только склонённые в страхе головы.

Ближний круг — совсем другое дело. Клубок голодных змей. Он слышал их голоса, раздающиеся из столовой, и, судя по утробному хохоту и возбуждённым ноткам, их занятие в данный момент не имело ничего общего с трапезой. Он не знал, что именно это было, и ему было всё равно. Его мысли по-прежнему были чисты от всего лишнего; он торопился покинуть опасную территорию.

Он должен был появиться в замке, чтобы быть замеченным Кэрроу и чтобы не было сомнений в том, куда он отправился после встречи с Лордом. Лишь затем, уединившись в своих покоях, он сможет ускользнуть к ней. Он знал, что она волнуется, — сейчас, скорее всего, уже сходит с ума. И может наделать глупостей. Нужно спешить.

Миновав, наконец, чёрную, покрытую льдом и снегом ограду, он аппарировал, не сбавляя шаг.

* * *

Ветер мягко колышет стебли, усеянные нежно-лиловым, и этот невесомый шелест разливается повсюду и растворяется в тишине вересковых пустошей. Она хочет посмотреть вокруг, но закатное солнце тут же ослепляет своим янтарным маревом, и в этом свете каждая травинка, подрагивающая, живая, искрится, будто осыпанная золотой пылью.

Наконец, она смотрит вдаль, туда, где фиолетовый горизонт сливается с высоким небом. Там нет дороги, но она знает, что ей предстоит туда идти. Расстояние не пугает её: ей легко, как никогда, и ей нравится быть здесь.

Что-то касается её ноги, она опускает взгляд вниз. Грей, повзрослевший, с блестящей медной шерстью, преданно смотрит в глаза и зовёт играть. Он принимается прыгать вокруг, как делал, когда был щенком, задорно припадая на передние лапы, и лает. Его лай не здесь, он не нарушает тишины и шелеста травы.

Она играет с Греем, его переполняет веселье, и оттого ей тоже становится весело. Среди высокой травы пса иногда трудно разглядеть, и она кидается наобум туда, где видит шевеление. Радость согревает её сердце, и нет ничего важнее и лучше этого момента.

Поддавшись порыву, она раскидывает руки и позволяет себе упасть назад, прямо в густой мягкий ковер, смеясь. Её смех звучит далеко, растворяясь и улетая туда, где живёт лай Грея. Скоро её смех тоже будет не здесь. Здесь останутся только тишина и шелест вереска.

Она закрывает глаза, а когда открывает, он уже склоняется над ней. Его чёрные волосы тоже колышет ветер, словно и они сотканы из вереска, как и всё вокруг. Его лица не разглядеть, но она и так знает каждую его черту, поэтому это не важно — только слегка расстраивает.

Её посещает отголосок другого чувства, и это что-то, не принадлежащее этому месту. Что-то едва уловимое, будто неясная тревога, будто она его очень ждала, а теперь — он здесь, но она никак не может вспомнить, зачем ждала его.

Пока она думает так, он протягивает ей руку. Сильную, с застарелыми шрамами и рубцами на бледной коже.

— Эльва, я помогу тебе подняться, — говорит он, и его голос отчётлив, он принадлежит этому месту, он даже более реален, чем всё вокруг.

Она без раздумий сжимает узкую ладонь и встаёт.

Мир переворачивается, снова вытряхивая её на траву. Она открывает глаза и замечает, что теперь ей видно часть его подбородка и бледные губы. Они шевелятся едва заметно.

Он протягивает ей руку.

— Эльва, я помогу тебе подняться, — наконец, его слова долетают до неё.

Она с радостью сжимает его ладонь и встаёт, снова упав во тьму.

На этот раз она видит большую часть его лица, и лишь глаза остаются размытым серым пятном. Он протягивает ей руку.

— Эльва, я помогу тебе...

В отчаянии она хватается за него и встаёт, уже зная, что снова вернётся обратно.

Она открывает глаза, чтобы встретиться с его тёмным, таким знакомым взглядом.

— Эльва...

Она хочет ухватиться за его руку, но никак не может.

— Эльва...

Она сжимает чью-то ладонь.

— Эльва...

— Эльва, ты слышишь меня?

Звуки реальности ворвались в её мир, поначалу жутко громкие, пугающие, и лишь через несколько секунд она поняла, что слышит только треск огня, да ещё стук обледенелых ветвей, где-то наверху барабанящих по стеклу.

— Эльва, — что-то тёплое коснулось её щеки.

Она глубоко вдохнула, вдруг осознавая, что её тело и лёгкие истосковались по этому простому действию.

Рука на её щеке замерла.

— Эльва? — Северус склонился ниже, и она увидела его тень даже сквозь закрытые веки. От него веяло теплом, пергаментом, неразличимыми запахами трав, и чем-то ещё, что, слившись воедино, казалось, было самим Северусом Снейпом.

Она хотела ответить ему что-нибудь, что угодно, но губы и язык почти не слушались её.

— Молчи, — сказал Северус, и Эльва подумала, что слышит радость в его голосе. А может, это были лишь отголоски её странного сна.

Он вытащил свою ладонь из её руки, и только тогда она осознала, что сжимала её.

— Сейчас приду, — прошептал он, и тень над ней исчезла. Изо всех сил она старалась остаться в сознании, чтобы удостовериться, что он вернулся к ней, но через какое-то время, показавшееся ей вечностью, снова провалилась в забытье.

* * *

— Спасибо, но мне уже лучше, — заверила Эльва с надеждой в голосе, уворачиваясь от склянки из толстого тёмного стекла.

— Тебе сколько лет, девочка? — раздражённо заявил Северус, насильно разжимая пальцы её здоровой руки и вкладывая туда зелье. — Пей. Сама.

Эльва обречённо вздохнула, с неприязнью поглядывая на своё лекарство. Вообще-то она никогда не была капризна в том, что касалось лечения, но это зелье было самым ужасным из всего, что ей доводилось пить. Дело было даже не во вкусе, который навевал мысли лишь о тухлой траве, превращённой в густую жижу с комками чего-то непонятного, нет: основной проблемой был его невыносимый эффект. Зелье, как объяснил Северус, уничтожало заново образующийся в её сосудах яд, и в течение этого часа везде, где оно действовало, оно жгло огнём, тянуло и выкручивало, заставляя возвращаться в болезненный бред.

Она влила в себя тухлую жижу, вернув стекляшку Снейпу и откидываясь поудобнее на подушки. Начинается. Как всегда, с живота. Последними будут пальцы ног и рук, а в пострадавшей кисти боль задержится на несколько часов.

— Тебе пора идти? — спросила она, пока могла говорить.

— Я побуду с тобой, — ответил Северус с нечитаемым выражением лица.

* * *

Грубый шерстяной плед кусал кожу на ногах, диван был низким и безнадёжно промятым, а один из подлокотников постоянно отъезжал в сторону, угрожающе поскрипывая. Несмотря на всё это, Эльва была рада выбраться из более комфортной, но такой одинокой спальни. Она задумалась, замечал ли Северус этот скрипящий подлокотник, когда ночевал здесь, пока приходил в себя после «наказания» Волдеморта. Конечно, замечал, — ответила она себе тут же. Он всё замечает.

Снейп сидел в одном из кресел, вытянув и скрестив ноги на затёртом почти в лохмотья пуфе. Его фигура слегка клонилась вправо, поскольку он опирался локтём на примыкающий сбоку столик, и так как его ладонь и пряди чёрных волос заслоняли глаза, можно было подумать, что он дремлет. Но Эльва знала, что он не спал, — на его коленях лежал огромный потрёпанный том, страницы которого время от времени перелистывались без каких-либо видимых усилий со стороны. Она также знала, что, несмотря на отстранённый вид, Северус прекрасно чувствовал её взгляд.

— Тебе не спится? — словно угадыв её мысли, произнёс он, не поднимая головы.

— Уже утро, — возразила Эльва. — Почему ты здесь так рано?

— Почему ты не в спальне? — спросил он в ответ, захлопнув книгу после того, как положил между страниц небольшой обрывок пергамента.

Эльва пожала плечами.

— Тут удобнее. Ты обещал рассказать, что произошло.

— Когда ты поправишься. Я сказал, что расскажу, когда ты поправишься.

— Я поправилась!

Снейп вздохнул, скидывая ноги с пуфа.

— Эльва, ты пришла в себя четыре дня назад. И только первую ночь обошлась без «Сна без сновидений».

— Без сновидений, без разговоров, без информации... Ещё немного, и я сольюсь с обивкой этого дивана, потому что мы с ней почти ничем не отличаемся. Хватит уже молчать с мрачным видом, — насупилась она. — Я уже поняла, что сделала что-то не так, но, сколько я ни ломаю над этим голову, не могу понять, где была ошибка.

Северус молчал, не отводя взгляд. Выражение на его лице почти неразличимо (для человека неосведомлённого) сменилось с раздражённо-уставшего на задумчиво-испытующее, и если первому Эльва умела отважно противостоять, то со вторым у неё возникали проблемы. Каждый раз ей казалось, что он вспоминает свою юность, вспоминает её. И каждый раз это приносило с собой горький привкус обиды.

— Неважно, — выпалила она резко. — Я лучше почитаю что-нибудь.

С этими словами она схватила книгу, которую закончила ещё вчера перед сном, и, открыв в первом попавшемся месте, сделала вид, что углубилась в чтение.

Какое-то время они оба молчали.

— Ты сделала всё правильно, — произнёс затем Снейп. Он не спешил продолжать, и Эльва, не выдержав, подняла взгляд от книги с плохо скрываемой заинтересованностью.

— И ты бы добилась успеха, если бы не специальная механическая ловушка.

— Механическая?

Снейп кивнул.

— Видишь ли, от магглов артефакт надёжно защищён магией, но что защитит его от умелого мага? С этой целью в рукояти был установлен механизм, срабатывающий в момент, когда кто-то потянет кольцо вниз.

— И... Каково его действие?

— Довольно простое. Опуская кольцо, ты выдвигаешь три металлические иглы, которые прокалывают твои пальцы.

— Не очень устрашающе, откровенно говоря.

— Ты часто недооцениваешь угрозу, и ничего хорошего от этого не будет. К иглам, вероятно, подсоединён резервуар, спрятанный где-то внутри рукояти.

Секунду Эльва размышляла, пока, наконец, догадка не оглушила её.

— Яд?!

Снейп опять кивнул.

— Если бы ты снимала кольцо очень медленно, то возможно, и смогла бы заметить, что происходит.

— Но почему я не помню, чтобы что-то укололо меня? Всё оборвалось в одну секунду, словно меня оглушило!

— Потому, что этот яд не предполагает, что жертва останется в живых. Он поражает всё тело моментально, едва соприкоснувшись с каплей твоей крови.

— Я ничего не слышала о таком...

— Мало кто слышал.

Северус наклонился вперёд, вытягивая руку, и кривоватая кочерга тут же выскочила из угла, ложась в его ладонь. Алеющие в каминной пасти дрова, потревоженные волшебником, недовольно затрещали.

— Сейчас его просто не существует. Кое-кто из исследователей расскажет, что этот яд некогда носил название «Чёрный мрамор», потому что тела убитых им людей были серого оттенка, испещрённые сетью проступивших сквозь кожу чёрных вен. Они выглядели так, будто были сделаны из мрамора.

Эльва невольно бросила взгляд на свою забинтованную кисть.

— Откуда ты всё это знаешь?

— Я отношусь к числу тех самых исследователей. Не забывай, что когда-то я всерьёз интересовался Тёмными искусствами и никогда не недооценивал наследие древних. Тогда я был достаточно глуп, чтобы думать, что смогу воссоздать этот яд сам.

Последняя фраза зависла в воздухе, и Эльва задумалась о том, для каких именно целей Снейп собирался это сделать.

— По крайней мере, теперь тебе есть откуда взять экземпляр, — сказала она, а затем добавила: — В этой истории остаётся неясным только моё чудесное возвращение из мёртвых. Ты сказал, жертва не выживает.

— Я сказал, что это не предполагается. Всё самое важное кроется в деталях, Эльва, почти всегда. Благодаря тому, что я появился здесь сразу после произошедшего, а также благодаря своим особенным познаниям в этой сфере, я смог обратить процесс. Иметь дежурный безоар в кармане давно стало моей привычкой, и хоть мне самому он практически никогда не пригождался, тебе он в этот раз спас жизнь, дав мне бесценное время, чтобы перенести сюда необходимые лекарства.

— Когда можно будет разбинтовать руку? — спросила Эльва задумчиво.

— Когда я скажу. Не сейчас и не завтра.

Она закатила глаза, недоумевая, как можно быть интереснейшим рассказчиком и собеседником и в то же время оставаться настолько невыносимым в общении.

— Почему ты не дождалась меня?

Эльва ждала этого вопроса с тех самых пор, как пришла в себя, но всё равно оказалась к нему не готова. Она отвернулась к огню, внезапно разозлившись, что мистер Проницательность не может сам на него ответить.

— Видишь ли, однажды мне стало скучно после завтрака.

В глазах Снейпа заплескалось раздражение, и ей не нужно было смотреть на него, чтобы знать об этом.

— Прогулки в парк больше не развлекают тебя?

Она бросила на него укоряющий взгляд.

— Ты прекрасно знаешь, что я давно не нарушаю твой запрет на выход из дома, — тихо сказала она.

— Нет никакого запрета, — так же тихо ответил он.

Эльва вздохнула.

— Я думала, тебя разоблачили, — произнесла она устало, сохраняя бесстрастное выражение лица. — Поймали, пытали... Убили. Ждала Пожирателей каждую минуту. Решила попытаться снять кольцо, чтобы было проще бежать. Раньше ты всегда давал о себе знать.

— Если думала так, почему оставалась в доме? — спросил Снейп строго. — Мне казалось, это было оговорено нами ещё в самом начале. Приоритет — твоя жизнь, и если ты видишь, что в опасности, первое, что надо сделать — бежать.

— Нет. Приоритет — недоступность моего живого тела для твоего Лорда. Есть разные способы достичь этого.

Северус умолк с каменным лицом.

— Что ж, если таков был план, приношу извинения, что помешал, — отчеканил он. — Я ошибочно полагал, что мы давно уже обсудили эту тему.

Он вскочил с кресла, разворачиваясь в сторону кухни, и в эту секунду сдерживаемые Эльвой гнев и обида достигли какой-то невидимой границы.

— Я ждала тебя, ясно?! Как можно быть таким непонятливым?! Я ждала тебя! До последней возможной секунды! И ждала бы ещё, потому что уйти означало бы потерять с тобой связь наверняка! Тебе, может, покажется это безумно глупой причиной, но ты — всё, что у меня осталось! — голос предательски срывался, в глазах стояла пелена подступивших слёз. Она замолчала, а затем добавила уже тише: — Я знаю, что для тебя всё это — большая головная боль, и мне очень жаль. Но в моём мире ты — всё, что у меня есть.

Она не хотела говорить ему этого, раскрывая карты и признавая свою привязанность, к которой он, скорее всего, отнесётся с усталым снисхождением и неодобрением, но теперь было уже поздно, и она молча поднялась с дивана, стаскивая вместе с собой колючий плед. Затем прошла мимо застывшего Снейпа, даже не подняв на него взгляд, чтобы не видеть то, что отразилось на его лице, и поднялась в спальню.

* * *

Кровать прогнулась под чьим-то весом, и хотя Эльва лежала, уткнувшись лицом в угол, она знала, что это, конечно, был Северус. Она рассеянно удивилась, так как полагала, что он, как всегда, ушёл от неприятного разговора и решил переждать в другом месте. Но он, похоже, остался.

— Готов обед.

Она молчала.

— Твои причины не кажутся мне глупыми, Эльва. Дело совсем не в этом. Я мог бы сказать тебе, что всё закончится хорошо и что я не исчезну больше так, как в этот раз. Но я не скажу ни того, ни другого, потому что не привык обещать то, что не смогу выполнить. И я должен знать, что ты справишься сама. Если меня действительно поймают, если я пойму, что выхода нет, я хочу знать, что ты сделаешь то, что нужно. Понимаешь?

— Да, — сказала Эльва шёпотом.

— И ты никогда не была и не будешь для меня головной болью, — сказал он, но, не дождавшись ответа, встал с кровати. — Спускайся к обеду.

* * *

Руку первый раз размотали только к концу недели. Она выглядела неплохо, если не считать указательного и большого пальцев, которые распухли и приобрели сине-фиолетовый оттенок, концентрирующийся вокруг хорошо заметных углублений-проколов.

Северус обработал раны искрящимся серебристым составом и умело обновил бинты. Эльва мешала ему тем, что каждую минуту сообщала, что могла бы справиться и сама. Звучало это довольно глупо, но она ничего не могла поделать с тем, что такое внимание и забота с его стороны невероятно смущали её. Впрочем, Снейп слегка уравновешивал впечатление неизменным выражением крайнего раздражения на лице.

Он не был в их убежище постоянно. Часто он отлучался, почти всегда — на ночь, изредка на сутки. А когда он был с ней, то не упускал случая сварливо пожаловаться на судьбу, заставившую его примерить роль мадам Помфри. Эльва лишь украдкой улыбалась в ответ, потому что, несмотря на эти жалобы, он не отходил от неё ни на шаг.

Февральские метели стали слабеть, уступая место неожиданным солнечным дням, и март возвестил о своём прибытии первой ранней капелью. С приходом весны Эльва, тем не менее, стала чувствовать себя тревожнее, чем раньше. Время неумолимо бежало вперёд, и она ощущала особое возрастающее напряжение, граничащее с предвкушением, не сомневаясь: скоро должно что-то случиться. Близился апогей всех их усилий — не только её и Северуса, но и Гарри, Орденцев, Тёмного Лорда — всех вместе и каждого по отдельности, грозясь столкнуться и спутаться в один большой клубок. Скорее всего, что-то подобное и случится, подумала она.

Неясно было, откуда взялось это затаённое ожидание. Возможно, она просто догадывалась, что все постепенно доводили до конца то, что задумывали изначально, как и она сама, а может, она просто чувствовала что-то в настроении самого Северуса. Так или иначе, Эльва не торопилась расспрашивать его о дальнейших планах, подгонять и суетиться. Ей не хотелось упускать их особенные вечера, когда он будто забывал о своём Лорде, она забывала о рыжих гриффиндорках, и вместе они забывали, что вокруг идёт война. Время тогда замирало, мир казался полным интереснейших тем для изучения и обсуждения, а гостиная старого дома превращалась в самое уютное место на свете.

В такие минуты они не говорили о войне, осторожно обходя все опасные темы в своих беседах. Эльва делала так потому, что от этого ей становилось легче, а почему ей подыгрывал Северус, она и сама не знала. Иногда ей нравилось притворяться, что он делал это лишь ради неё.

Северус был по обыкновению снисходителен, не теряя своего раздражённо-уставшего выражения, и сыпал саркастичными комментариями, а она от души смеялась над ним. Тогда он делал вид, что не желает тратить силы на перевоспитание столь дерзкого создания и замолкал, но Эльва знала, что он давно не обижался на неё за фамильярность.

К вопросу о кольце они возвращались ещё однажды, когда Снейп объяснил, что преодоление защитного механизма топора является достаточно сложной задачей. Кроме того, ему удалось обнаружить скрытые и опасные чары, которые непременно пришли бы в действие, сними Эльва кольцо с рукояти.

— Что же с ним теперь делать? — спросила она.

— Ничего, — пожал плечами Северус и, заметив её недоумение, добавил: — Отделить кольцо было бы крайне полезно по многим причинам, но, раз уж это требует таких значительных трудозатрат и риска, обойдёмся и так.

В апреле он стал пропадать чаще и на более долгое время. Он по-прежнему не вдавался в подробности, да это и не требовалось — оба понимали, что время на исходе.

Первого мая он появился на закате, после почти недельного отсутствия.

— Поттер ограбил Гринготтс, — выдохнул он, увидев, что Эльва ждёт его в гостиной. — Вероятно, он почти у цели. Будь готова теперь каждую минуту. Не забудь топор.

Она кивнула в ответ. Быть может, следовало уточнить, зачем Гарри грабить банк, и что он унёс оттуда, и не пострадал ли никто из «своих», и что Северус решил делать с кольцом, но что-то в её голове теперь сработало по-другому, и она просто поняла, что всё это не важно сейчас.

Он исчез опять в ту же секунду.

Вечер тянулся, словно бесконечный. Эльва выбрала удобную одежду, закинула в карманы несколько пузырьков с зельями первой помощи, поднялась в лабораторию, сняла из-под защиты топор, на рукояти которого красовалось злосчастное кольцо, и снова спустилась с ним в гостиную, принявшись ждать.

Второй раз Северус появился за час до полуночи. Его волосы были потрёпаны, мантия вся в пыли, изорвана и подпалена в нескольких местах.

— Готова? — спросил он, едва переводя дух, и, не дожидаясь ответа, обнял Эльву за плечи и аппарировал.

* * *

Они оказались недалеко от замка, рядом с антиаппарационной границей. Хогвартс привычно светился родными окнами, и на секунду можно было подумать, что это лишь очередной вечер, один из сотен, которые Эльва провела там когда-то.

— У того дуба ещё один тайный путь в школу, — сказал Северус, и ветер почти заглушил его голос. — Найди способ уничтожить кольцо. Поттер должен помочь. Это твоя единственная задача. Потом ты попробуешь уйти либо спрятаться. Слышишь?

Эльва молчала, тяжело дыша и крепко сжимая топор.

— Эльва, ты слышишь меня? После того, как всё сделаешь, уходи оттуда.

— Мне пора, Северус, — сказала она в ответ и уже развернулась в указанном направлении, когда он вдруг поймал её ладонь, крепко сжав. Она снова посмотрела на него.

— Назови номер моей ячейки, — попросил он.

— Двести восемнадцать, — сказала она вдруг онемевшими губами и добавила: Пароль — Кассиопея.

— Хорошо. Не забудь.

Ещё несколько долгих секунд он не выпускал её руку из своей, глядя на неё широко открытыми глазами. Все чувства смешались в ней — страх за него, страх за себя, горечь от того, что он не чувствует к ней то же, что она к нему, какая-то безумная решимость ринуться в бой — и она просто стояла молча, кажется, целую вечность, пока он не выпустил её руку и не исчез, прошептав: «Прощай, Эльва».