Время Принцев (джен)

* * *

Ломкая, почти звенящая тишина повисла в зале. Гарри в ужасе боялся пошевелиться. Ему казалось, что стоит только сглотнуть вязкий ком, образовавшийся в горле, и это дребезжащее молчание взорвётся, все обернутся на него, все узнают…

Рука под столом затряслась, и Гарри судорожно вцепился в ладонь брата, такого же бледного, но вопреки обыкновению предельно сосредоточенного.

Макс вздрогнул, когда его коснулась холодная рука. Он опустил взгляд.

Вокруг кисти Гарри искрилась, обегая выступающую косточку на запястье, рыжеватая линия заклинания. Не исчезая, она словно издевательски подмигивала обескураженному мальчику.

Макс поднял глаза, но смотрел ровно перед собой. В стену.

Дамблдор опустил руку с пергаментом, на котором было написано лишь имя.

— Что за шутки? — в тяжёлой тишине довольно жалко и ломко прозвучал голос Людо Бэгмена. Он нервно теребил поля шляпы, переводя растерянный взгляд с Бартемиуса Крауча, который сидел за столом с выпученными от удивления глазами, на Дамблдора.

Снова тишина. Взгляд директора скользил по лицам студентов.

Макс мельком глянул на гриффиндорский стол. Со своего места ошалело вертел головой Карл, то и дело недовольно кривясь и мотая головой на вопросительные взгляды однокурсников.

Макс опустил взгляд. Вокруг руки Гарри тонким кольцом вилась огненная нить. Такого же цвета, какого были языки пламени, вырвавшиеся из Кубка Огня вместе с пергаментом…

Так вот он какой, магический контракт, который нельзя нарушить…

Он сглотнул. Гарри по-прежнему не отводил неподвижного стеклянного взгляда от директора.

Макс отвёл глаза.

Как?! Как это вышло?! Почему контракт был заключён?! Гарри ведь Принц! Не Поттер! Принц!..

Дамблдор совершенно неожиданно отвернулся от зрителей и подошёл к преподавательскому столу, слегка склонился к мистеру Краучу и что-то спросил. Тот кивнул и стал нашёптывать ответ. Рядом ёрзал Людо Бэгмен, вслушиваясь в разговор и косясь на наполняющийся шорохами зал.

Макс перевёл взгляд на единственного человека, который мог прояснить хотя бы что-то…

Отец выглядел бледнее, чем обычно. Рот скривился в неопределенной кислой гримасе. Он тоже посмотрел на Макса. Какую-то долю секунды мальчик так и сидел, заворожённый, глядя в чёрные глаза-омуты, а потом в его сознании словно появилась картинка, где Гарри поднимается и идёт к преподавательскому столу.

Он моргнул, и наваждение пропало.

Профессор Снейп склонил голову так, что волосы упали на лицо, но глаза по-прежнему сверлили мальчика.

Макс отвёл взгляд и снова сглотнул. Во рту внезапно пересохло.

Уже не стесняясь, вокруг переговаривались студенты. Дамблдор выпрямился и снова направился к кафедре. Похоже, он собирался говорить.

Макс посмотрел на Гарри. Моргнул.

Гарри крепко стиснул зубы.

И в следующий момент, прежде, чем Дамблдор успел заговорить, Макс, зажмурившись, резко вскинул руку Гарри над головой.

В полумраке нить заклинания словно загорелась ярче.

Во второй раз в воздухе повисло оторопелое молчание, вязкое и дрожащее.

Макс держал крепко. Он глянул на брата.

Гарри был бледен. Непривычно серьезный и сосредоточенный взгляд изумрудных глаз сверлил огненный обруч на запястье.

Но страх, до того окативший его с головой, куда-то исчез. На смену ему пришло какое-то отрешенное состояние, заморозив эмоции.

И тут же тишина взорвалась голосами. Кто-то шептал, кто-то выкрикивал в потрясении «невозможно! Этого не может быть! Обманщик!», но всё сливалось в какую-то невообразимую какофонию звуков, среди которых можно было различить смесь удивления и неодобрения.

— Тихо! — гаркнул директор, усилив свой голос Сонорусом.

Все замолчали.

— Гарри… — сказал Дамблдор. Он смотрел только на бледного мальчика с изумрудно-зелёными глазами. — Подойдите сюда.

Макс дернулся было, но Гарри внезапно твёрдо положил руку ему на плечо. Сжал в успокаивающем жесте. И встал. Бросил мимолётный взгляд на гриффиндорский стол и встретился с безграничным изумлением в карих глазах одной отличницы.

Впервые Гермионе Грейнджер, казалось, нечего было сказать.

Клод смотрела на брата с дикой смесью ужаса и восхищения. Гарри стоял и окидывал зал оценивающим взглядом. Тихий, смешливый Гарри, внезапно словно стал выше ростом.

Они знают.

Все они теперь знают.

В тайне он иногда мечтал об этом миге. Мгновении, когда его вопросы станут актуальными… Но сейчас ему хотелось лишь одного — проснуться.

Путь до возвышения, откуда вещал Дамблдор, словно растянулся вдвое. Гарри с трудом заставлял себя переставлять ноги. Он обхватил большим и указательным пальцами запястье, на котором пестрела лента заклинания, и невидящим взором смотрел перед собой. Он старался не выдавать своей нервозности.

Когда Гарри подошёл, директор окинул взглядом мерцающую линию заклинания.

— Пройди туда… Гарри, — Дамблдор указал на боковую дверь, за которой ранее скрылись Виктор Крам, Флёр Делакур и Седрик Диггори. Гарри старательно не смотрел ему в глаза.

Прежде чем скрыться за дверью, куда уходили все чемпионы, он бросил взгляд на преподавательский стол. Фритьеф, хмурый и напряженный, следил за фигурой Дамблдора, не отрывая глаз. Лица Снейпа он разглядеть так и не смог. Чуть отвернувшись, он склонился так, что волосы закрывали от Гарри профиль с хищным носом, и что-то быстро говорил Фритьефу. Сидящий рядом с другой стороны Флитвик нервно барабанил пальцами по столу, с беспокойством прислушиваясь к тому, что говорил Снейп.

Гарри усилием воли заставил себя отвести взгляд. Дернул за ручку и скрылся за дверью.

* * *

Он очутился в небольшой комнате. На стенах портреты волшебниц и колдунов, напротив кра­сивый камин, в котором, постреливая, пылает огонь.

Лица на портретах повернулись к нему. Сморщен­ная, как печеное яблоко, ведьма, выскочила из рамы, впрыгнула в соседнюю к волшебнику с моржовыми уса­ми и что-то зашептала ему на ухо, то и дело поглядывая на вошедшего четвёртого чемпиона.

Гарри это неприятно задело.

Виктор Крам, Седрик Диггори и Флер Делакур стояли у камина. На фоне яркого пламени их темные силуэты выглядели до странности внушительно. Крам, ссутулив­шись и о чем-то сосредоточенно думая, притулился к ка­минной полке. Седрик заложил руки за спину и глядел на огонь. Флер Делакур, откинув назад волну белокурых волос, повернулась к Гарри.

— В чем дело? — спросила она. — Надо вернуться в зал?

— Нет, — хрипло выдохнул Гарри. И приподнял левую руку, на которой всё ещё посверкивал обруч магического контракта. — Тут другое…

Краем сознания Гарри даже удивился. Эти браслеты обычно зажигаются всего лишь на мгновение, запечатывая заклинание, даже не всегда это можно заметить. У него же он всё ещё держался. Возможно, дело было в том, что из кубка вылетело его насто… прежнее имя.

Флёр ахнула, Крам нахмурился, а Седрик изумлённо заморгал, глядя то в лицо Гарри, то на печать заклятия.

Позади послышался дробный стук шагов, и в комнату вошло ещё несколько взрослых волшебников, переругиваясь на ходу, что-то экспрессивно выкрикивая.

— Какой скандаль! — воскликнула Мадам Макси, первой очутившись в комнате. — Что этот маль’енький мальщик о себе думать?

— Это просто нелепица, — поддерживал её Каркаров. — Магический контракт не бог быть заключён. Мальчишка самозванец.

— Но он был заключён, — возразил Дамблдор. Он уже подошёл к Гарри почти вплотную и разглядывал его запястье. Потом взгляд ясных голубых глаз устремился ему прямо в лицо. — А волшебство не обманешь.

— Это невозможно, просто невозможно! — горячился Бэгмен. Он в волнении теребил край своей полосатой мантии. — Грандиозно! Невероятно!

Снейп, стоявший недалеко от МакГонагалл, которая сверкала глазами сердито и растерянно, бросил на него взгляд, полный отвращения, и глава Департамента магических игр и спорта как-то внезапно съежился до одного маленького нелепого человека, смущенного и беспокойного.

— Гарри, вы позволите? — Дамблдор протянул руку, поманил пальцами мальчика, взглядом указывая на печать заклинания. Гарри послушно подошёл и протянул руку. Он уже нащупал взглядом Фритьефа, который стоял позади всех, исподлобья следя за Каркаровым.

Дамблдор аккуратно взял Гарри за запястье большим и указательным пальцем, вытянул палочку из рукава своей мантии и мягко словно постучал по змеившейся вокруг руки мальчика ленте.

— Это безусловно печать заклинания, которая накладывается на участника Турнира при заключении контракта, — вынес вердикт директор, но руки Гарри не отпустил. Он продолжал плавно водить над ней палочкой, неотрывно глядя на пестрые рыжие огоньки, словно в насмешку весело посверкивающие перед носами высокопоставленных магов.

— Но на нас нет таких печатей, — возразил Седрик, заинтересованно глядя на Гарри. — Это потому что он несовершеннолетний?

— Нет, мистер Диггори, я так не думаю, — Дамблдор покачал головой. — Кубку безразличен возраст участников. Отчасти именно поэтому в этом году судьи решили уравнять шансы чемпионов, введя возрастное ограничение. Контракт может быть заключён с любым студентом волшебной школы. Возрастная линия, очерченная мною вокруг кубка, также не могла дать таких результатов. Печать не легла поверх магического слепка, прижигая концы, но словно переплелась с ним. Я впервые наблюдаю такое. Профессор Фритьеф, вы не откажетесь посмотреть? Северус?

— Я не разбираюсь в магических клятвах, директор, — холодный презрительный голос словно ударил по раскалённым нервам. Гарри подавил желание судорожно вздохнуть.

Зато Фритьеф на удивление охотно отодвинул в сторону нервно перетоптывающегося на месте Бэгмена и прошёл к директору Хогвартса и Гарри.

— Вы позволите, Дамблдор? — Фритьеф сделал какое-то ловкое неуловимое движение рукой, и в длинных узловатых пальцах мелькнула волшебная палочка. — Давай руку, Гарри.

Гарри послушно протянул ладонь, чувствуя, как продолжает его прожигать взгляд директора.

Фритьеф, тем временем, без лишней спешки и нервозности водил кончиком палочки по огненным нитями, двигая их и цепляя одну за другой какими-то чарами. Гарри про себя отметил, что Мэтт бы уже давно распознал половину из этих чар, а Клод запомнила каждое движение, но сам он никак не мог собрать разбегавшиеся в панике мысли.

Внезапно одна из нитей, за которую тянул профессор, словно щелкнула, на мгновение вспыхнула, и Фритьеф резко отпрянул, потряхивая рукой и неприлично ругаясь. Француженки возмущённо пискнули в ответ на демонстрацию профессором школы такого лексикона отборной брани, и Фритьеф, недолго думая, перешёл на русский.

Гарри пригляделся к руке, которой профессор помахивал, словно его ударило током, и едва удержался от того, чтобы не вскрикнуть. Вся верхняя часть кисти с переходом на перекрестные кости руки была обожжена.

— Теоретически, — голос Фритьефа был ровным, словно не по его руке буквально на глазах расползался ожог третьей степени. — Клятву можно снять. Но работать должен профессионал. Я не обладаю навыками такого уровня, чтобы залезть в плетения. Увы, даже диагностика в данном случае опасна.

И он отвлёкся на свою руку, быстро обезболивая и обеззараживая рану.

Крауч угрюмо сверлил взглядом языки пламени в камине.

— Абсурд! — внезапно гаркнул Каркаров, заставив половину присутствующих вздрогнуть. — Молодой человек не может участвовать в Турнире! Ещё более абсурдно звучит мнение насчёт магического контракта! Мальчик, чьё имя вылетело из кубка, давно мёртв. Кто-то подстроил это, а вы, Дамблдор, и вы, Фритьеф, поддерживаете эту ложь!

— Вы, Каркаров, обвиняете меня в подлоге? — переспросил Фритьеф. Он перестал колдовать над рукой и посмотрел на Каркарова внимательно, с холодным презрением, словно директор Дурмстранга только что сморозил что-то настолько глупое, что не достойно было вообще когда-либо облечься в слова. Гарри даже стало бы немного жалко Каркарова, если бы тот не выступал против самого мальчика. — Вы, Каркаров?

Чёрные глаза директора блеснули, скупая ярость отразилась на желтоватом лице, но он не ответил. Только сверлил Фритьефа взглядом, полным жгучей ненависти.

Гарри поёжился. Что-то невысказанное висело в воздухе, и он не был уверен, что хотел бы услышать это «что-то».

— Мальчик обязан принять участие в состязании, — отрывисто бросил Крауч, перебив уже было начавшую говорить мадам Максим.

— Но, кажется, — или мне это послышалось? — профессор Фритьеф сказал, что обет можно снять, — внезапно вмешалась МакГонагалл.

— Верно, — пропищал откуда-то снизу Флитвик. Он подошёл ближе к директорам школ, на ходу ободряюще подмигнул Гарри и мельком глянул на Снейпа. Задумчиво и словно выжидающе. — Профессор прав в том, что шанс найти мастера в этой области среди людей ничтожно мал. Так может стоит обратиться к гоблинам?

— Будут расходы, — растерянно заметил Бэгмен.

— Это ваш просчёт, мистер Бэгмен. Вы допустили ошибку, и в итоге несовершеннолетний смог положить своё имя в кубок.

— Но я не подходил к кубку, — совершенно разбитый и порядком напуганный, Гарри прикусил губу.

Все повернулись к нему.

Каркаров красноречиво фыркнул.

— Видите, мальчишка самый настоящий лжец и плут!

— Да не бросал я никаких пергаментов в кубок! — разозлился Гарри. Обида, ярость, нежелание выглядеть виноватым и усталость внезапно навалились на него, и стало невыносимым терпеть ни многолюдную комнату, где каждый второй, включая портреты, смотрели на него с осуждением, ни обвинение Каркарова во всех грехах мира, ни холодный взгляд отца, так ни разу не взглянувшего на него прямо. Чувство вины за обожженную руку Фритьефа, за ту связь, что все-таки осталась между ним, Гарри Принцем, и почти забытым Гарри Поттером — все это стало вдруг тяжелым грузом, и Гарри приложил все усилия, чтобы взять эмоции под контроль.

На плечо легла рука.

Фритьеф.

— Мне кажется, господа, что низко обсуждать траты и подсчитывать вероятность продешевить, когда на кону стоит жизнь ребёнка, — мрачно проговорил он.

Флитвик раздосадовано пробурчал что-то себе под нос. Он тоже выудил волшебную палочку из складок мантии и мягко взял ладонь Гарри в свою. Рука старого полугоблина была шершавой и тёплой.

— Позвольте-ка, мистер Принц…

Настала его очередь накладывать какие-то чары. Остальные терпеливо ждали.

— Скажите, молодой человек, — вдруг как будто между делом опять заговорил Каркаров. — Так вы все-таки утверждаете, что вас зовут Гарри Поттер? Или Принц? Скажите, будьте так любезны, как вообще появилась вероятность вашей связи с этим мальчиком?

Гарри напрягся.

И тут Фритьеф что-то сказал. Гарри не понял, что, потому что профессор опять перешёл на свой родной язык, но то, как побелел Каркаров, и то, с каким замешательством на него посмотрел Крам, выдало в его речи что-то неприятное для директора Дурмстранга.

— Профессор Фритьеф, — мягко позвал Дамблдор, когда Каркаров ответил что-то столь же резкое и почти уже завязался спор. Профессор сразу же сделался спокойным и собранным, отвёл холодный взгляд серых глаз от Каркарова и бросил отрывистое:

— Это тема, которая не терпит обсуждения в присутствии… — тут он всё-таки бросил насмешливый взгляд на директора Дурмстранга. — Представителей других государств. Это дело семьи мальчика, а не достояние общественности. Здесь и сейчас я представляю его интересы. И я имею на это право, будьте покойны.

— Должен согласиться с профессором Фритьефом, — вдруг новый хриплый голос прорезал тишину, обратив на себя внимание. Грюм стоял, облокотившись о свою узловатую палку и хмуро смотрел на то, как Каркаров презрительно морщится. Магический голубой глаз был направлен в сторону, почти скрывая из виду зрачок, что смотрелось довольно жутко. Взгляды большинства присутствующих тут же скрестились на профессоре Защиты, только Снейп, Каркаров, да Флитвик, все ещё сосредоточенно колдующий над печатью заклятия, не оглянулись. — Сейчас главное — узнать, может ли мистер Принц избежать участия в Турнире. Он ведь может, а, Флитвик?

Профессор Флитвик, до того неотрывно сверливший взглядом огненный обруч вокруг запястья Гарри, вдруг опустил руки. Он посмотрел рассеянно и печально.

— Боюсь, что профессор Фритьеф погорячился, — он порывисто обернулся назад, где стояла МакГонагалл, словно взглядом ей сказал о чем-то. Гарри старался не смотреть в ту сторону, но настырный затылок все равно чесался.

— Это вы о чем? — напрягся профессор.

Флитвик поманил его пальцами.

— Глядите сюда, — он указал в центр плетений. — Не думаю, что найдётся мастер, который сможет это распутать.

— Я думаю, отец мальчика никаких средств не пожалеет на то, чтобы нашёлся, — возразил Фритьеф.

— Боюсь, что никто не рискнёт связываться. Даже за половину всего золота Гринготтса. Это слишком опасно.

Фритьеф с сомнением выгнул бровь.

— Это древняя магия, профессор, — Флитвик покачал головой. — Не мне вам рассказывать. Ни один гоблин не станет спорить с ней, поверьте. Легче организовать страховку на испытаниях, чем снять чары.

— Проклятье, — пробормотал Фритьеф.

— Похоже, Принц, вам все-таки придётся участвовать в Турнире…

— Этот petit garçon заявляет себя четвё’гтым чемпионом Tournoi?! — вдруг воскликнула мадам Макси. Все вздрогнули от ее резкого высокого голоса. — Это не есть честь! Это есть позо’г для 'Огва'гтс!

— Неужели вас волнует только это?! — вдруг в бессильной ярости воскликнула побелевшая МакГонагалл. — Гарри Поттера считали погибшим тринадцать лет, а сейчас… — она осеклась, снова переведя взгляд на Гарри. Он отвёл глаза, не в силах выносить её, обычно сурового, но сейчас такого… почти потерянного взгляда.

— Увы, сейчас на вопрос, который интересует, разумеется, всех нас, смогут ответить только мистер и миссис Поттер, — уже намного мягче проговорил Фритьеф, обращаясь к МакГонагалл.

— Кто же все эти годы являлся опекуном мальчика, профессор Фритьеф? — вдруг поинтересовался молчавший доселе Дамблдор.

Их взгляды скрестились.

— Я не имею права разглашать эту информацию. Лорд Принц не живёт в Великобритании. Сомневаюсь, что вы узнаете его личность, если он сам того не хочет. Этот человек действительно умеет защищаться от лишнего внимания.

Фритьеф с Дамблдором смотрели друг другу в глаза. В воздухе словно разыгралась битва характеров.

— Я ‘гешительно не понимать, почему молчать п’гедставитьели власти, — снова вклинилась мадам Максим. — Ф’ганцию не касаться Ло’гд П’гинс. Моя школа п’гилететь, чтобы участвовать в честный со’гевнование. Поэтому мсье П’гинс не может участвовать в Tournoi!

— Боюсь это невозможно, любезная мадам Максим, — снова подал голос Бэгмен. Гарри вздрогнул. Почему-то до этого мгновения он переживал исключительно о том, что оказался разоблачён. О необходимости принимать участие в смертельно опасной игре он как-то не думал. — Посмотрите на запястье мальчика. Это клятва Магического контракта. У мистера Поттера нет выбора.

— Я не Поттер, — в отчаянии проговорил Гарри, тоже разглядывая всё не исчезающий обруч вокруг запястья. — Я же Принц. Это какая-то ошибка…

— Боюсь, Гарри, что это не имеет значения, — досадливо поморщился Фритьеф. — Чары, наложенные на Кубок Огня, уникальны. Никто не может их сломать. Это настоящая магия. Древняя.

— Но клятвы, которые даёт член семьи, входя в род — это тоже древняя магия, профессор, — в надежде возразил Гарри.

— Это-то меня и удивляет, — протянул Фритьеф, глядя на Гарри сквозь стёкла прямоугольных очков. — Видимо это какой-то выверт родовой магии. Никогда с таким не встречался.

— Ментальная магия, — вдруг произнёс Снейп. Его голос зазвучал так неожиданно, что обернулись все, включая даже Крауча, который было безучастно пялился в огонь. — Вероятно ребёнку позволяется большая гибкость при входе в род, чем взрослому.

— Что ты имеешь в виду, Северус? — спросил Дамблдор.

Снейп не обернулся. Он смотрел Гарри в глаза.

— Должно быть, вы не достаточно решительно отказались от своей кровной фамилии, мистер Принц, — сказал Северус.

У Гарри ком встал в горле. На глаза навернулись слёзы. Он поспешил опустить голову и проморгаться, пока никто не увидел его слабости.

— Значит, мальчишка все-таки Поттер?

— Профессор Снейп немного разбирается в этой области магии, — сказал наконец Дамблдор. Северус фыркнул, отворачиваясь. — И я склонен с ним согласиться.

— Но это не есть честное сорьевнование… — снова начала было Мадам Максим.

— Леди, вы боитесь, что вашу совершеннолетнюю претендентку победит четырнадцатилетний мальчик? — вкрадчиво поинтересовался Фритьеф. — Если это не так, то будьте любезны, прекратите балаган. А то устроили здесь… — и он добавил что-то по-русски. Судя по всему, не очень приличное. Каркаров фыркнул и что-то сказал Фритьефу. Тот в ответ стал что-то цедить сквозь зубы.

— Господа! — снова беспомощно зачастил Бэгмен, вставая между разгневанными магами. — Не стоит! Что же это такое… Барти! Ну скажи же уже что-нибудь!

— Мы должны строго следовать правилам. В них на­писано черным по белому: тот, чье имя выпало из Кубка, обязан безоговорочно участвовать в турнире, мистер Каркаров.

— Ну, конечно! Барти знает правила как свои пять пальцев! — просиял Бэгмен и взглянул на протестующих гостей, как бы говоря: спор завершен.

— Я настаиваю на том, чтобы увеличить число моих подопечных, получивших доступ к Кубку огня. — Лицо Карка­рова всё ещё было похоже на заставшую злобную маску. Он то и дело с яростью косился на Фритьефа, который стоял мрачный, но глазами больше не сверкал. — Зажгите его еще раз. Все шко­лы должны иметь равное число чемпионов. Это, Дамбл­дор, будет честно!

— Кто бы говорил,— снова сквозь зубы буркнул Фритьеф. Каркаров сдержался.

— Поймите, Каркаров, это невозможно, — возразил Бэгмен. — Кубок огня погас, и его разожгут не раньше сле­дующего Турнира.

— Которому мы объявим бойкот! — взорвался Карка­ров. — После всех встреч, переговоров, компромиссов я ничего подобного не ожидал! И готов хоть сейчас бро­сить все и уехать.

— Пустая угроза, Каркаров, — снова прохрипел голос у две­ри. — Ты не сможешь отозвать своего чемпиона. Всё тот же пресловутый магический контракт. Хотят они или нет, им придется участвовать в Турнире. Как и мистеру Принцу… Что, не согласен?

Краем глаза Гарри отметил, что говорившего Грюма, и Каркаров, и Фритьеф, наградили одинаковыми неприязненными взглядами.

— Согласен? — переспросил Каркаров. — Боюсь, я не совсем тебя понял, Грюм.

Каркаров держался высокомерно, показывая всем, что слова Грюма не достойны его внимания, но профессора выдали руки, судорожно сжавшиеся в кулаки.

— Неужели? — спокойно продолжал Грюм. — Тогда слушай. Все очень просто. Кто-то опустил в Кубок имя мальчика, точно зная, что, выпади его имя, ему придется участвовать в Турнире, пусть хоть небо обрушится. К тому же, этот кто-то позаботился о том, чтобы всем на обозрение вылезло настоящее имя этого парня. Имя последнего убитого ребёнка за первую магическую войну. Брата Избранного.

Гарри удивлённо моргнул. Грюм что, намекает на Пожирательское прошлое Каркарова?

— Значит, мсье успешно помог 'Огва'гтсу откусить от одного яблока два раза, — подытожила мадам Максим, не пытаясь распознать подтекстов.

— Полностью с вами согласен, — кивнул Каркаров, сознательно игнорируя слова Грюма. Выглядел он в этот момент довольно глупо даже по меркам Гарри. — И я намерен подать протест в Министерство магии и Международную конфедерацию колдунов...

— Глупцы! — зашипел Фритьеф. — Как день ясно, что тут дело не в вашем треклятом Турнире!

Мадам Максим с Каркаровым синхронно повернулись к профессору, готовые обрушить на него шквал ругани, но их перебил Грюм:

— Уж кому бы подавать протест, так этому парню, — прохрипел он. — Но смешно сказать, я еще и сло­ва от него не слышал.

— Да я бы с удовольствием, — буркнул Гарри. — Только никто не слушает.

— Ему чего делать п'готест! — топнула ножкой Флер Делакур. — Палец пальцем не стукнул, и чемпион! Мы много месяц т'гудились, мечтали стать чемпион. Такая честь для всей школы. За тысяча галлеон многие готовы отдать их жизнь!

— А может, кто-то и хочет, чтобы он отдал жизнь. — Грюм явно силился придать голосу мягкость.

После этих слов в комнате воцарилось гнетущее на­пряжение. Не на шутку встревоженный, Людо Бэгмен, нервно переступив с ноги на ногу, прервал молчание:

— Грюм, старина, что вы такое говорите?!

— Как всем нам известно, Грюм считает утро пропа­щим, не раскрой он к обеду полдюжины заговоров. — Каркаров перешел к прямым оскорблениям. — Ему всю­ду мерещится опасность. Небось и студентам то же вну­шает. Мягко говоря, странное свойство для преподавате­ля, который учит, как защищаться от Темных Искусств. Но вам, Дамблдор, конечно, виднее.

— Вы, Игорь, понятия не имеете, о чем говорите. — холодно оторвал его Фритьеф. — Что в юности, что сейчас, грош цена вашим знаниям! Директор школы, тьфу! Плюнуть-растереть!

— А доказательства, мсье? — Мадам Максим всплес­нула ручищами.

— Легко! Вы видели возрастную линию? Без ведома того, кто ее начертил, можно пройти только с помощью мощнейшего заклинания, если магу ещё не исполнилось семнадцать. Зелья, уловки — всё это сразу становится известно заклинателю. А директор Дамблдор вряд ли бы проигнорировал сигнал, ведь так, профессор?

— Совершенно верно, — серьезно кивнул Дамблдор, хмуро наблюдая за перебранкой волшебников.

— И это только одна линия…

— Маг сумел обмануть предмет, обладающий исклю­чительными магическими свойствами. Только мощней­шее заклятие Конфундус могло заставить Кубок забыть, что в Турнире должны участвовать три школы. Ведь что­бы Кубку не из кого было выбирать, надо иметь в школе всего одного претендента. И скорее всего, имя Поттера подложили от некой четвертой школы. — закончил Грюм.

— Сдается мне, ты очень много об этом думал, — хо­лодно заметил Каркаров. — Занятная гипотеза. А я тут недавно слыхал такую историю: ты вбил себе в голову, — ха-ха! — что один из подарков, которые ты получил в день рождения, — хитроумно замаскированное яйцо василис­ка. Ты его взял и разбил, а это оказались часы для автомо­биля. Потому-то мы и не воспринимаем тебя всерьез...

— Стало быть, мои слова тоже не являются достоверными? — почему-то развеселился Фритьеф. — Так вы считаете, что это Дамблдор решил увеличить шансы Хогвартса на победу? — судя по лицам директоров, именно так они и подумали. Когда Фритьеф рассмеялся, и Каркаров, и мадам Максим выглядели в высшей степени уязвлёнными.

— Да, существуют люди, умеющие раздуть из мухи слона. — Грюм однако же не был нацелен на веселье. В его голосе прозвучала угроза. — Работа у меня такая: разгадывать замыслы темных сил, Каркаров. Тебе бы следовало об этом помнить...

— Аластор! — предупреждающе остановил Грюма Дамблдор. Теперь почему-то и Фритьеф смотрел на Грюма гневно.

Грюм прикусил язык, но с удовольствием поглядывал на залившегося краской Каркарова.

— Нам неизвестно, как это могло произойти, — об­ратился Дамблдор к присутствующим. — Но иного вы­хода нет. Кубок выбрал двоих: Седрика и Гарри. И им ни­чего не остается...

— Но Дамблё-дорр...

— Дорогая мадам Максим, а вам иной выход известен? Буду рад выслушать.

Но мадам Максим не проронила больше ни слова, она просто клокотала от гнева. И не только она, Каркаров злился не меньше. Толь­ко Бэгмен был охвачен радостным спортивным волнением.

— Ну что ж, — потер он руки и улыбнулся. — Пора дать чемпионам соответствующие инструкции. Эта честь, Барти, представлена тебе. Не возражаешь?

— Да, да... Инструкции… Первый тур…

* * *

Гарри шагал по пустому полутемному коридору рядом с Фритьефом, шальной от обрушившихся на него информации и событий. Ещё утром он даже представить себе не мог, чем может обернуться веселое вечернее пиршество…

— Гарри.

Какой из него чемпион? Смертельная опасность грозит каждому участнику Турнира. И если его совершеннолетние противники имели за плечами довольно нарушительницы список изученных дисциплин, то у Гарри есть только обострённое чувство ответственности и параноидальные ведения, где большая трехгодовая ящерица откусывает ему голову…

— Гарри.

И ещё это… Какой он Поттер, скажите… Гарри почти боялся того внимания, которое должно обрушиться на него сразу же, стоит ему только переступить порог башни Когтевран. Он как будто наяву видел десятки горящим любопытством глаз. И ребята… Он наверняка подвёл Клод, Макса и Мэтта. Теперь они тоже в центре внимания… А отец?..

— Гарри!

…Отец вообще вряд ли теперь захочет с ним говорить. Холодный взгляд снова возник перед внутренним взором, и Гарри почувствовал, как мурашки побежали по телу.

…Должно быть, вы не достаточно решительно отказались от своей кровной фамилии, мистер Принц…

— Гарри, — рука на плече. Фритьеф. — Все хорошо.

Гарри вздрогнул.

— Это не так, — сказал он, с ужасом чувствуя, как к горлу подступает ком. — Я не Принц, да? Почему магический контракт заключился? Кто я?

— Гарри, — Фритьеф вздохнул. Он огляделся, удостоверившись, что поблизости никого нет, и слегка склонился к мальчику. — Печать на твоём запястье не обязывает тебя быть кем-то другим. И уж тем более не может за тебя решить, кто ты на самом деле.

— Но почему это случилось? Почему я стал четвёртым… участником испытаний? Я не хотел этого…

— Видимо, что-то держит тебя в твоём прошлом, — задумчиво протянул Фритьеф. Он нахмурился.

Гарри вдруг почувствовал себя донельзя разбитым и одиноким. Ему вдруг срочно захотелось побыть наедине с самим собой, подумать…

— Гарри, ты не Поттер. Определенно нет, — твёрдо сказал Фритьеф. — У многих людей в прошлом остаются события, которые они с радостью бы забыли, вырезали из своей жизни. Но перестанут причинять человеку боль эти воспоминания лишь после того, как он наберется мужества и встретится лицом к лицу со своим страхом. Ты меня понимаешь?

Гарри прикусил губу.

— Ты слышал, что сказал профессор Снейп?

Гарри снова ощутил то давящее чувство разочарования, которое повисло в воздухе между ними с отцом буквально четверть часа назад.

— Слышал, — буркнул Гарри.

…Должно быть, вы не достаточно решительно отказались от своей кровной фамилии, мистер Принц…

— Он намекнул вам, в чем тут может быть дело.

Гарри моргнул.

— Это выверт родовой магии, Гарри, — пояснил Фритьеф. — Среди Принцев много менталистов, вы разве не знали? Скорее всего в вас тоже проснулись эти способности, но что-то их блокирует, не позволяя раскрыться. До этого дня мы не подозревали об этом, а сейчас, я думаю, стало понятным, что вероятнее всего тут замешено что-то посерьёзнее ваших сомнений.

Огромный булыжник ухнул куда-то вниз с души Гарри, и сразу стало словно легче дышать.

— То есть у меня есть способности к магии разума?

— Я почти полностью в этом уверен. Профессор Снейп, думаю, понимает чуть больше моего в этом. Вам бы с ним поговорить.

Гарри снова приуныл.

— Я не думаю, что он захочет…

Он осекся.

Фритьеф снова вздохнул.

— Гарри, вы слишком плохого мнения о мистере Снейпе. Он тяжелый человек, но никогда не откажется от вас. Даже если вы откажетесь от него.

— Но я никогда…

— Я не говорю, что вы обязательно это сделаете, — улыбнулся профессор.

Гарри хмуро глядел на шершавую кладку стены за изрядно поседевшей в последнее время макушкой Фритьефа.

— Мне придётся говорить с мистером и миссис Поттер?

Вопрос дался Гарри с трудом.

Фритьеф задумчиво постучал тростью об пол.

— Полагаю, рано или поздно придётся.

— И с… Карлом?

Фритьеф промолчал.

Гарри вздохнул.

— Мистер Принц, — вдруг прозвучавшее веселье в голосе Фритьефа озадачило Гарри. Он посмотрел на профессора, и с удивлением понял, что тот улыбается. — Не вешайте нос. Здесь и сейчас вас ждут в башне друзья, братья и сестра. Как думаете, что случится первым, Макс заболтает Клодайн до смерти или она вспомнит заклинание немоты?

Гарри невольно растянул губы в ухмылке.

— Именно, молодой человек. Ничего не бойтесь, Гарри. Ваша семья вас не оставит. Идёмте.

И Фритьеф, ещё раз хлопнув Гарри по плечу, захромал в темноту коридора. Факелы перед ним загорались.

Фигура профессора вдруг показалась одинокой в этой кружащей темноте, освещённая лишь мигающим огнём факелов. Гарри отогнал странное ощущение, ёкнувшее в груди чем-то щемящим и сладким. Ему вдруг захотелось порывисто догнать профессора и спросить, а будет ли он с ними… будет ли он частью их семьи…

Но в следующий момент Фритьеф обернулся, взмахнул палочкой, видимо снимая полог тишины, и поманил Гарри за собой.

— Не отставайте, мистер Принц. Завтра всех ждёт трудный день.