Последние краски лета (джен)

Осенью выдалась холодной и хмурой. Ветер с упоением разбрасывал ворохи разноцветных листьев и тоскливо завывал в трубах, швырял пригоршни стеклянных бус на крыши, которые с дробным стуком растекались по окнам. В один из таких сырых и серых дней Васю угораздило заболеть. В голове поселился мутный туман, а горло скребло наждаком. В такую собачью погоду идти-то никуда и не хотелось.

Диане нужно было на плановый осмотр, а после она собиралась к тётке заехать. Тётя Таня сказала, что у её знакомых коляска есть, которую они готовы отдать за символическую цену. Вот надо, мол, посмотреть. Вася торчал один дома и тоскливо щёлкал пультом, переключая каналы. Ничего годного, как назло, не попадалось. В новостях всё одно и тоже: забастовки шахтёров и учителей, наркопритон, обнаруженный в одном из частных домов, и заказное убийство владельца инвестиционного фонда. Нераскрытое, естественно. Короче, мрак и тлен.

После новостей начался какой-то фильм про бандитов, этакий аналог «Крёстного отца» на русский манер. Вася хотел уже переключить, потому чушь это всё — неправда. Глупо и смешно. Однако взгляд зацепил знакомое лицо. Сначала даже не поверилось, показалось, что ли? Вася раздражённо мотнул головой и нахмурился, прибавил звук и услышал знакомые нотки. Конечно, в кино и манера речи и образ были совсем другие — не те, что в жизни, но всё же сомнения исчезли. Ефимыч! Вася рассмеялся от облегчения. Надо же, Борис Ефимыч, оказывается, до сих пор снимается — фильм-то новый, типа по нынешним реалиям. Роль ему досталась того самого «крёстного отца», и исполнял он её с блеском. В жизни-то Ефимыч добрейшей души человек, интеллигентный, а тут — настоящий бандит!

Нет, не то, чтобы Вася не верил, что Ефимыч актёр по правде, когда тот в усадьбе рассказывал о своей жизни, но сейчас окончательно убедился.

Фильм был всё-таки средний, да ещё и двухсерийный. Вася еле дотерпел до конца первой части, чтобы увидеть в титрах имя — Борис Крылов. Вот, блин, надо Императору рассказать! У него, кажется, и номер Ефимыча есть. Может, даже созваниваются.

Преисполненный радостного возбуждения, Вася совсем забыл и больном горле и о липко-противном ознобе. Хотел набрать Императора, да телефон в этот момент сам разразился звонком. Не от Императора. От Миша. Сказал, что у него хорошие новости. Узнав, что у Васи больняк, в гости пообещал заехать. Он у сестры сегодня гостил, в городе.

Вася, по правде говоря, обрадовался. С Мишкой они давно не виделись, всё только по телефону разговаривали. Тот себе мобилу прикупил наконец — стало куда проще, чем по домашнему его вылавливать.

Ждать долго не пришлось, судя по всему, Миша звонил с дороги. Заслышав шум мотора, Вася накинул куртку и пошёл отворять ворота. Миша не один приехал — с компанией. Вася весело усмехнулся, наблюдая за тем, как Миша помогает сыну выбраться из машины.

Мальчишка в зелёной куртке и надвинутой на глаза шапке смущённо заулыбался.

— Это Данил, — представил Миша, а тот шепотом пробормотал: «Здрасте». Вася, тряхнул его ручонку с серьёзным видом.

— Привет, Данила-мастер! Папка твой много про тебя рассказывал.

Когда в дом зашли, Миша помог сыну раздеться, ботинки с него снял.

— Мы ненадолго, — тут же сказал он. — Ты как себя чувствуешь-то?

Вася пожал плечами.

— Да так, ничё, горло болит и башка. Я, наверно, не заразный, простыл.

Миша покачал головой.

— Ладно, поправляйся. Я вам кое-что привёз. Мама вон повидло наварила яблочное, — заулыбался он, выстави на стол банку.

Вася тоже усмехнулся, поставил чайник.

— Этого добра у нас навалом, но спасибо. Не, повидла нет, есть вишнёвое варенье. Давай, что ли меняться? — в прошлом месяце каждые выходные к Дианкиным родокам мотались. Урожай собирали, да вот Диана с тётей Галей, и тётя Таня с Иркой закатки делали. Работы хватало.

Данька забрался на табуретку и, болтая ногами, с интересом глядел по сторонам.

— На тебя так похож, — заметил Вася, а Миша довольно кивнул, погладив сына по голове.

— Ну вот и всё, Настя уехала, Данька со мной теперь. А когда я на работе, так у Маши. Там у него двоюродные брат с сестрой, с Санькой в сад вместе ходят. А на выходные забираю. Так и живём, — Мишка прямо светился от счастья, да и пацан к нему льнул, будто ласковый котёнок, видно, что скучал.

— Поздравляю, Миша, — от души сказал Вася. — А Палыч-то что, с графиком так и не разрешил?

Миша покачал головой.

— Да он не против, если бы было кому работать. Сам знаешь, у нас не курорт, но платят нормально и не задерживают. У вас-то как дела? Как Диана?

— А! Она коляску смотреть поехала, — весело объявил Вася. — Я тоже хотел, но, видишь, вон с температурой… — поджал губы он. — Договорились, что, если ей понравится, я потом к ним заеду — заберу.

Ещё немного поболтали, чай попили с печеньем, которое Миша привёз, и яблочным пирогом, который Диана вчера испекла. Вася про Ефимыча вспомнил, рассказал Мишке.

— Фильм-то новый? — уточнил Миша.

Вася кивнул.

— Здорово, что ж, я рад, что у него всё в порядке. Хороший человек, душевный.

Свернули к другой теме. Миша про Императора спросил, как у того дела.

Вася, хоть и с опаской, но всё же ответил:

— Пока вроде всё нормально. Дядьке твоему спасибо. Ну и Юлия Владимировна к нему прикипела, прямо не отходят друг от друга, — задумчиво поковыряв ложкой скатерть, Вася вздохнул: — Может, ему этого и не хватало. Работает, книгу пишет, правда! Надеюсь, что в этот раз у него всё получится.

Миша ободряюще стиснул его плечо.

— Человеку нужен человек. В одиночестве многим тяжко, а теперь он, кажется, поверил в себя. Книга-то как хоть называется, не спрашивал?

— Ах, да, точно! Название он уже придумал: «Николай II. Судьба Императора».

Миша улыбнулся.

— Дай Бог всё получится.

Умиротворённым он выглядел, счастливым, от него прямо теплом веяло, и казалось, что этим теплом он хочет всех окружить. Проводив Мишу с Данькой, Вася улёгся на диван, заложив руки за голову. Таблетки, которые Диана оставила, вроде подействовали, башка уже так не гудела, в сон только клонило.

* * *

Папа со смены вернулся, с завода. С мамой они шумно переговаривались на кухне. Посуда гремела, Димка мелкий вопил, что-то требуя от мамы и дёргая её за фартук. А Вася застыл в дверях, наблюдая эту сцену.

— Маша, да уйми ты его! С работы только — отдохнуть не дадут. Никакого от вас покоя! — возмущался папа, сердито тыкая вилкой в жареную картошку.

— Сейчас-сейчас, не десять рук у меня, — раздражённо отмахнулась мама и, прихватив Димку за воротник рубашки, шагнула в коридор. Вася поспешно отступил. — Вася, иди-ка с братом поиграй в своей комнате. Нечего здесь мельтешить, — сердито взмахнула полотенцем она.

— Не хочу я с ним играть! Он орёт всё время и швыряется вещами! — воскликнул Вася, оценив кислую мину братца.

— А ну-ка марш к себе, и чтобы я вас не слышала! — прикрикнула мама.

Вася уныло поплёлся в комнату и потащил за собой ноющего братца. Игра, конечно, у них не задалась. Димка предпочёл ломать восковые карандаши и мазать ими по обоям.

Вася только головой качал:

— И почему ты такой дурак! Из-за тебя мне влетит! — попытавшись разжать цепкие пальцы братца, заявил Вася. И ладно бы тот что понимал! Мелкий он ещё — всего полтора года. Говорить-то толком не умеет, не то, что думать.

Больше всего сейчас хотелось сбежать куда-нибудь, побродить по заросшим высокой травой старым улицам, покачаться на скрипучих качелях и, может, попытаться построить замок из песка, если такие же малявки, как Димка его растопчут. Сейчас уже поздно, их, наверное, мамаши домой увели.

Вздохнув, Вася забрался на стул и навалился грудью на подоконник. В мягких летних сумерках привычные улицы казались таинственными и сказочными. Вдалеке звенел велосипедный звонок, а по тротуару степенно шагал пожилой сосед Иван Андреич. Чуть впереди него семенил старый пёс с длинными большими ушами и короткими толстыми лапами. Там, за стеклом, всё казалось лучше и интереснее. А самое главное царила спокойствие и вечерняя тишина, разрезаемая редкими голосами машин. Оставалось только мечтать. Мама ни за что так поздно не отпустит. Вместо прогулки она опять заставила заниматься прописями — на будущий год в школу. Благо хоть Димку увела к себе, книжку ему обещала почитать.

Сначала Вася старательно выводил буквы, но это быстро наскучило. Тихонько приоткрыв дверь, он выглянул в коридор. Мама увела Димку наверх — в их с папой спальню, и, кроме бормотания телика, ничего не было слышно. Везёт же Димке! А Вася всё время один, будто им и вовсе больше не нужен!

Помявшись на пороге большой комнаты, он всё же рискнул потревожить папу.

— Папа, ты, может, почитаешь мне? Пожалуйста.

Папа удивлённо вскинул светлые брови, оторвавшись от просмотра какого-то фильма.

— Мама Димке читает… — жалобно протянул Вася. — А я… мне…

— А тебе уже шесть лет — здоровый лоб, читай сам. Давно пора научиться!

Вася расстроенно прикусил губу и переступил на месте.

— У тебя же лучше получается, а я плохо, по слогам…

Папа раздражённо отмахнулся.

— Делать мне больше нечего, как тебя развлекать. Мать тебе велела прописи писать, так и займись делом! — прикрикнул он, и Вася вжал голову в плечи. — Не приставай ко мне со всякой ерундой.

* * *

Сон резко оборвался, оставив на душе едкий осадок. Вася поднялся мокрый, растрёпанный и провёл по лицу ладонями. Вспомнилось, как Мишка со своим пацаном возится, и как они с отцом общаются. Есть же, блин, нормальные люди! А он будто с детства в тюрьму угодил — одни упрёки, да жалобы. Нет уж, как бы ни тревожило будущее, для своего ребёнка Вася хотел стать отцом явно получше, чем его собственный папаша. Уж книжку-то почитать — великий ли труд? И дело, наверное, не только в книжках. По крайней мере, как делать не надо, Вася точно знал.

А Император разве плохой отец? Снежинки вон с дочкой вырезал, да и вообще всегда о своих детях тепло отзывался. Почему же они его позабыли? Попал человек в беду, так что же, крест на нём ставить?

В замке заворочался ключ, и Вася облегчённо тряхнул головой. К чёрту эти грустные мысли! У них-то с Дианой всё будет по-другому, уж точно не так, как у отца с матушкой.

Диана вернулась весёлая, на губах её играла улыбка. Вместе с ней в дом ворвался свежий осенний ветер и лёгкий аромат цветочных духов. Вася пакет у неё забрал и на миг прислонился лбом к её лбу.

— Целовать не буду, я ж больной.

Диана встревоженно коснулась его щеки прохладной ладонью.

— Горячий… Всё ещё температура? Как себя чувствуешь? Я вон в аптеку ещё зашла, купила тебе горло полоскать.

Вася пожал плечами.

— Более-менее. Чё такой пакет-то тяжёлый? Нельзя же тебе. Я бы знал, так отвёз бы тебя.

Диана махнула рукой.

— Да не переживай, сейчас расскажу, передохну только. Ноги гудят.

Вася помог ей снять сапоги — с животом-то тяжко. А Диана, улыбнувшись, погладила по голове.

— Меня довезли. У Ирки вон кавалер появился.

— Да ну? — удивился Вася.

Прошли на кухню, Вася снова поставил чайник. Диана же стала разбирать пакет. Тётя Таня им фруктов передела: бананы, апельсины, груши — типа полезно, витамины.

— Да помнишь у Ирки в трамвае кошелёк вытащили?

Вася кивнул, что-то такое припоминалось.

— Летом?

— Ага, ну так вот, она заявление в милицию подавала. Никого, конечно, не нашли. А этот следователь ей потом звонил-звонил, в кино приглашал. И вот, выходит, она согласилась, так и сошлись.

Вася рассмеялся.

— Да уж, точно, история, как в кино. И чё, он нормальный?

Диана шевельнула плечом в белой вязаной кофте.

— Вроде нормальный. Ирка-то вообще-то переборчивая, абы кто ей не нравится. Она всё одна, да одна. Наверное, и к лучшему, что тогда кошелёк стянули. Может, сложится у них.

Вася хмыкнул. Не то, чтобы в его жизни встречались порядочные менты. Ну мало ли, должны же быть исключения.

— И как его звать? — из любопытства спросил он.

— Глеб.

— Жеглов?⁽¹⁾ — хохотнул Вася. Диана, однако, отсылку не уловила.

— Нет, не знаю, какая у него фамилия. Вон, может, поедем в другой раз, так познакомишься. Он у них теперь часто бывает.

— А тётя Таня чё?

Диана покачала головой.

— Да ей никто не нравится, по крайней мере, с первого взгляда. Они уж с мамкой успели поругаться. Мамка ей говорит, чё, мол, ей до пенсии с тобой куковать. Нормальный парень: работает, не пьёт. А тётя Таня, говорит, что поначалу-то все нормальные, а как до дела дойдёт, там видно будет.

Вася усмехнулся.

— А Ирка?

— Ай, — Диана махнула рукой. — Они уж ссорились на этой почве с тётей Таней. Она никак простить не может, что тёть Таня у неё в институте жениха отвадила. По правде, тот ухлёстывал за каждой юбкой, тётя Таня и высказала. В общем, всё, как обычно у них. Помирятся, поди.

— Да, даже жаль, что меня не было, — выдохнул Вася. Интересно всё-таки поглядеть на этого Иркиного хахаля. Стоит ли он таких баталий. — Так что, коляску-то посмотрела? — переменил тему Вася.

— Да. Хорошая, ну потёртая слегка, но вроде крепкая. Я сказала, что на следующей неделе заберём.

На том и договорились. Диана, передохнув немного, отправилась читать учебник. На следующей неделе у неё должны быть практические занятия. А Вася решил Императору позвонить, узнать, как у того дела. А заодно и про Ефимыча рассказать. Тот, верно, обрадуется, вспомнив о старом знакомом.

* * *

За осенью пришла зима, тихо, неторопливо, запоздав на пару дней. Быстро год пролетел. В первый день декабря⁽²⁾, когда на улице ещё было серо и слякотно, возле цирка вовсю гудел народ в радостном предвкушении концерта.

В прошлом году Вася так и не собрался, а потом жалел. Теперь же даже не верилось. С Мишей они терпеливо ожидали своей очереди, когда пришла пора занимать места. На круглой арене устроена была сцена и стояли всякие музыкальные прибамбасы, в которых Вася ни в зуб ногой. По правде говоря, он в цирке-то бывал только в детстве с детдомовской группой. И, уж конечно, никаких концертов здесь не проводили. Обычные цирковые выступления с клоунами, фокусами и акробатами, и ещё всякими животными.

— Странное место, — заметил Вася, коснувшись Мишиного плеча.

Миша только покачал головой, когда расселись по местам, и наклонился к его уху.

— Народу просто много. Где ещё выступать? В ДК ещё концерты бывают.

— Ты прямо всё знаешь, — восхитился Вася полушутливо-полусерьёзно.

А Миша только улыбнулся и заверил:

— Будет здорово, увидишь.

Пока что Васей овладело радостное нетерпение. В разрозненном людском море было шумно и гулко, как на вокзале. И ожидание казалось слишком долгим. Однако, когда музыканты вышли на сцену, толпа в едином порыве начала скандировать: «Сектор Газа»! «Сектор Газа»! «Сектор Газа»!

Сидели достаточно близко, даже лица можно было увидеть. Вообще-то о Хое много легенд ходило, и какой он вживую, хотелось посмотреть.

Выглядел он на самом деле вполне обычным мужиком, вон на заводе таких полно. Разве что одевался иначе: в потрёпанных джинсах и джинсовой жилетке и с панковской хулиганской причёской. Но то на сцене, а в жизни, верно, и не скажешь, что музыкант. Вася удивился и даже слегка разочаровался, однако, заиграли музыканты, а Хой объявил первую песню. А дальше началось волшебство…

Словами трудно передать все чувства, что теснились в груди. Но все проблемы и тревоги улетели прочь, пока звенели струны, а Юра Хой оживлённо и в красках пел о своих героях, потрёпанных жизнью и смертью. Забавных, смешных и печальных, и даже чуточку страшных порой. Взволнованная толпа подпевала, кое-где сбиваясь, но всё же в едином порыве. И Вася, сам того, не замечая, подтягивал. Легко шли слова, когда душа открыта.

От бушующей в зале энергии сносило крышу, будто бы попал в шторм где-то посреди бескрайнего моря. И было вовсе не страшно, скорее волнующе-весело, ведь вдалеке горели тысячи огней, будто волшебные светлячки, указывающие путь. Ну ладно, на самом деле, всего лишь огни зажигалок рассеивали полумрак. И всё же было так здорово! Он, кажется, даже охрип, но понял это только под занавес.

На прощанье Хой сказал: «Желаю Вам кайфа по жизни, а поклонникам «Сектора газа» жизни по кайфу!»⁽³⁾

После концерта возвращались с Мишкой пешком. Хотелось пройтись, прогуляться, казалось, что энергию эту некуда деть. И чувство такое невероятное поселилось в груди, будто бы всё по плечу.

Миша наблюдал за ним с улыбкой.

— Понравился концерт?

— О, ещё бы! — активно закивал Вася. — Столько эмоций, что сложно выразить.

— Я рад, — хлопнул по плечу Миша.

Так и болтали о музыке и о всяком хорошем, и время пролетело незаметно. Уже и дом близко. Миша сегодня у них оставался.

Назавтра день тоже вышел хороший. Миша поехал сына забирать от сестры, а они с Дианой решил погулять по городу. Благо, выходной. Подморозило, хотя снег ещё не выпал. У Дианы зачёты-экзамены, но отдыхать-то тоже надо. В кино вон выбрались.

А на следующий день наступила зима. Снег белыми мухами кружился в воздухе и лип к стёклам, прикрыл потрескавшийся асфальт и сухую, пожелтевшую траву. Спрятал изъяны и трещины, заботливо укутал крыши старых домов и украсил давно облетевшие голые ветки, скучно клонящиеся к земле. Сразу стало светлее. Мир казался добрым и сказочным, будто славная детская книга. И с утра настроение было хорошее, хоть и пришлось расчищать двор.

Вася даже почти забыл, что после работы надо ехать отмечаться. Сегодня вообще-то последний раз, если всё не испортить, и, если у Гамлета будет хорошее настроение.

К вечеру тревога разрослась в душе, подобно сорняку, захватив и погасив все светлые чувства. Связала тугим узлом желудок и дрожью охватила руки.

Вася постарался быть предельно вежливым и на все раздражающие насмешки отвечать сдержано. Гамлет деловито постукивал ручкой по столу и бросал скучающие взгляды в окно.

— Отпустить тебя, что ли, перед праздниками? — задал он вопрос в воздух.

Вася судорожно сглотнул и крепко сжал челюсть.

Гамлет ещё подумал, окинув его цепким взором.

— Ладно, чего уж, напишу, что ты вменяемый. Можешь гулять пока… — выдержал долгую паузу он. — Пока снова не накосячишь и не попадёшь к нам.

Вася, прочистив горло, торопливо кивнул и сипло выдохнул:

— Спасибо.

Гамлет сухо кивнул в ответ.

— Можешь идти, свободен.

Вася не стал долго ждать. Тут же подскочил с места и шагнул к порогу. Неужто, и правда, всё закончилось и, отмерянное судом, наказание завершилось?

В коридоре он словил приступ астмы и долго не мог отдышаться, однако пока ехал домой, постепенно пришло осознание, что это всё по-настоящему. Уж он все силы приложит, чтобы сюда больше не попасть. И эту страницу жизни стереть из памяти, забыть, как страшный сон.

Мысли о будущем, предстоящих праздниках и самое главное, рождении ребёнка, наполнили душу тихой, спокойной радостью. Скоро уже, совсем скоро это станет явью. И, кажется, теперь Вася наконец поверил, что всё это заслужил.

1) Один из главных героев милицейского детективного романа братьев Вайнеров «Эра милосердия» (1976) и снятой по их сценарию экранизации «Место встречи изменить нельзя» (1979), действие которого происходит в августе — ноябре 1945 года. Роль Жеглова в фильме сыграл Владимир Семёнович Высоцкий.

Вернуться к тексту

2) «Сектор Газа» действительно выступал в Тульском цирке 1 декабря 1997 года.

Вернуться к тексту

3) Эту знаменитую фразу Юрий Николаевич Клинских (Хой) действительно сказал на одном из концертов, а после часто повторял.

Вернуться к тексту