Рандеву со Смертью (гет)

В последние пару недель Люциус находился в состоянии тревожного ожидания. Со дня на день у него должна была родиться дочь, и сохранять деловой настрой на рабочем месте ему удавалось не всегда. Временами он был рассеян и его истинные эмоции то и дело прорывались сквозь привычную маску бесстрастного, холодного самодовольства.

Секретарша уже поглядывала на него косо, а прочие сотрудники, шарахались в ужасе, справедливо полагая, что странное поведение Министра магии ничем хорошим им не грозит.

Наконец наступил тот день и час, когда в его кабинете появился патронус в виде лошади, сообщивший голосом Джинни "Люциус, ты нужен дома, срочно!"

— Все встречи отменить, собрания перенести на неделю, меня нет и ближайшие дни не будет! — рявкнул он испуганной секретарше, прежде чем шагнуть в камин и назвать нужный адрес.

Надо сказать, что маги были в семейных делах невероятно консервативны и суеверны. Поэтому знать об интересном положении ведьмы заранее мог лишь весьма ограниченный круг лиц. Обычно это были лишь самые близкие родственники, семейный целитель и будущий отец.

Прибыв в свой уютный дом в Баллатере, Люциус тут же кинулся к жене, ожидая увидеть её растерянной, напуганной или в слезах, как это в своё время было с Нарциссой. Но Джинни встретила его со спокойствием буддийского монаха.

Она сидела в кресле, набросив на плечи шерстяной плед в красно-черную клетку и что-то искала в своей вязанной сумочке, хоть и была немного бледнее обычного, отчего веснушки стали чуть ярче и заметнее.

Но прежде чем Люциус сообразил что же ему собственно следует делать, на пороге появился доктор Тёрнер.

— Добрый день, Люциус, Джиневра... — волшебник привычно пожал руку хозяину дома и тут же переключил всё своё внимание на его жену. Домовушка из Мунго уже освободила стол и подготавливала всё самое необходимое, согласно инструкциям. А Тёрнер тем временем попросил Джинни прилечь на кровать для осмотра.

Да, теперь в их гостиной была ещё одна кровать, ничуть не уступавшая той, что располагалась в спальне наверху, и Люциус настаивал, чтобы Джинни без особой надобности не ходила по лестницам. Первое время жена бурчала, что он "начитался страшилок", но вскоре оценила предмет мебели по достоинству.

— Люциус, — позвала его Джин, держа в руках пузырёк с Умиротворительным бальзамом, — пойди к моей маме и обезвредь её на время, иначе через четверть часа тут будут все Уизли и все Прюэтты во главе с тетушкой Мюриэль. Начнется форменный бедлам, как обычно, а я хочу побыть в тишине без всех этих танцев с бубнами и цирка с конями. Люциус понятливо кивнул, забирая из рук жены стеклянный флакон с бледно-зеленоватой жидкостью.

Джинни не без труда поднялась, бросив плед туда, где только что сидела, и тут Люциус заметил, что она едва заметно поморщилась и сжала пальцами спинку кресла. Кроме этого пока ничто не предвещало грядущих перемен. Тёрнер тоже заметил напряженность позы девушки и взглянув на карманные часы, ободряюще ей кивнул.

Но медлить с "обезвреживанием" тещи не стоило. Не приведи Мерлин, она успела увидеть в окно приближение к дому Ричарда Тёрнера.

— И не забудь закрыть камин и дом запереть, — крикнула ему Джиневра, когда он уже взялся за ручку входной двери. Едва спина мужа исчезла за дверью, Джинни позволила себе чуть расслабиться и пережить схватку, шипя сквозь зубы что-то не вполне цензурное. — Всё идёт прекрасно! — заключил Тёрнер, осмотрев девушку и задав кучу стандартных вопросов. — Вы на удивление хорошо держитесь, — добавил он.

— Скоро? — с надеждой спросила ведьма, завязывая копну рыжих волос в компактный узел на затылке.

— Думаю, к ужину управитесь, — усмехнулся Тёрнер. Ему всегда нравились такие пациентки.

— Но сейчас нет еще и полудня, — расстроенно проговорила она, с обидой в голосе, поднимаясь с достаточно низкой кровати.

— Вы можете походить часик-другой, — посоветовал ей целитель, — это ускорит процесс. Он уже привычно разместился в кресле, доставая из чемоданчика свежую газету и углубляясь в чтение.

— А можно выйти на улицу? Подышать. Тут чертовски душно, — Джинни отчего-то была уверена, что доктор ей запретит, но Тёрнер не увидел в подобном желании никакой проблемы.

— Конечно можно, — отозвался Тернер, — ступайте в сад, возьмите с собой Мейси. Пока у вас не отошли воды это совершенно безопасно. Если станет хуже — она сразу же перенесёт вас обратно.

В это самое время на пороге возник Люциус, утвердительно кивнув на вопросительный взгляд жены — Спит.

— Не раздевайся, дорогой, мы идём гулять... — Люциус застыл в недоумении,

— Гулять? — не поверил сиятельный аристократ. — Да, мистер Малфой, — подтвердил Тёрнер, не отрывая взгляда от газеты, — ваша жена изъявила желание пройтись, что будет совсем не лишним на данном этапе. Мейси вас подстрахует.

Тем временем Джин уже сняла с вешалки теплую мантию, и надев её прямо на длинное домашнее платье оттенка пыльной розы, позволила домовушке помочь ей с обувью.

Буквально на пару мгновений она замешкалась на крыльце, молча пережидая новую волну боли. А когда та ушла — вдохнула полной грудью прохладный весенний воздух, с благодарностью приняла поданную мужем руку и аккуратно спустилась со ступеней.

— Как там наша шалунья? — спросил блондин, имея в виду ещё не родившуюся дочь. — Притихла пока, — ответила девушка.

— А ты, смотрю, настоящий боец, — Люциус посмотрел на Джинни с нескрываемым восхищением, — Нарцисса, помнится, страшно перепугалась...

Джинни с трудом поддерживала диалог, стараясь не сбивать дыхание, но всё же улыбнулась, услыхав похвалу.

Во время схваток она останавливалась, и Люциусу приходилось слегка придерживать её, чтобы девушка не оступилась и не потеряла равновесие. Но в целом она справлялась с болью молча, хотя по её лицу, сбивающемуся дыханию и выступившим на лбу бисеринкам пота Люциус догадывался чего ей это стоило.

Он уже видел нечто подобное, когда кто-то из особенно матерых пожирателей попадал под Круцио Тёмного Лорда. Сам тогда ещё лорд Малфой, к своему стыду, боль переносить не мог совершенно и получая свою порцию непростительных — визжал до сорванных связок, так что у самого уши закладывало.

Во многом именно поэтому Волдеморт откровенно презирал Люциуса и с куда большим пиететом относился к Долохову и Снейпу, которые под пытками умели молчать. Эти воспоминания сами собой всплывали в голове Люциуса, как бы он ни старался от них абстрагироваться.

Особенно больно было ему вспоминать то разочарование и отчаяние в глазах леди Малфой, когда он приползал к ней, словно побитая собака — грязный, униженный и лишённый всякого человеческого достоинства. Джинни не обязательно было об этом знать. "И она не узнает" — пообещал сам себе Люциус.

Погода, надо сказать, действительно была вполне комфортная. Снег уже сошёл, дорожки успели просохнуть, а на газонах пробивалась молодая травка.

Мейси семенила где-то чуть позади и на глаза особо не показывалась.

Они уже трижды обошли вокруг дома, сходили к реке и обратно, когда Джинни, наконец свернула назад в сторону крыльца. Во время последних двух схваток её слегка потряхивало, и она повисала на муже практически всем своим весом.

Стоило им двоим переступить порог, у девушки отошли воды. — О, вы, я смотрю, вовремя! — обрадовался Тёрнер, всплеснув руками. Он ещё раз осмотрел Джинни, а также провёл стандартную диагностику. Люциус всё ещё не очень понимал зачем он тут и что ему делать? Хотя важность момента чувствовал нутром.

С одной стороны он боялся, что жена или целитель его прогонят, как это было во время родов Нарциссы, а с другой — мужчина совершенно не представлял чего ему ожидать, если он останется рядом с юной супругой до конца?

Голова Малфоя была полна махровых стереотипов, и всяких ужасов связанных с родами, но всё что он видел сейчас никак не совпадало с его представлениями об этом таинственном процессе.

Опыт пройденный им когда-то с Нарциссой был совершенно иным. Люциус сам был еще совсем молод, мало знал, мало понимал в жизни и был чертовски напуган, как и все вокруг, ведь Драко родился сильно раньше положенного срока и мог в любой момент умереть. А вместе с его смертью пресекся бы и род Малфоев. Нет, теперь всё было совсем иначе. Было волнение, тревога, ожидание, но не было уже того всепоглощающего страха, который он помнил.

Тёрнер тем временем отложил газету, осмотрел стол, и удовлетворительно кивнул собственным мыслям. — Вам накапать валерианы или сразу выдать Умиротворяющий бальзам? — поинтересовался целитель у будущего отца, заметив явную нервозность Малфоя,

— Обойдусь, — отмахнулся блондин. — Как хотите, — А я бы от чая не отказался. Люциус тут же спохватился и дал распоряжение эльфу подать чай. Это немного его отвлекло от созерцания страданий жены.

Джинни оставалась на кровати с момента осмотра и со стороны казалось, что она спит, если бы не напряженная бледность и закушенная губа. Казалось, что мужчины в доме для неё вовсе перестали существовать.

— Все идёт как надо? — спросил Люциус шепотом, отпивая из своей кружки. — Более чем, — ответил целитель, — У вашей жены, не смотря на её молодость, — стальная выдержка. Вы должны ею гордиться.

— В этот момент со стороны кровати послышался протяжный, полный боли стон. Люциус, даже не заметил, что облился горячим чаем, но через мгновение уже был у постели Джинни.

— Я могу чем-то помочь, что-то сделать? — Люциус убрал со лба девушки влажную прядку рыжих волос.

Прежде чем Тернер успел ответить, Джинни вцепилась в Люциуса мертвой хваткой и, приподнявшись снова застонала.

— Не забывай дышать, девочка! — наставительно прикрикнул целитель. Люциус, не давай ей задерживать дыхание. Напоминай, чтоб дышала ровно.

— Давай, детка, ты почти на финишной прямой! — подбодрил девушку Тёрнер, но она похоже его даже не услышала. Вдвоём с Люциусом они помогли ей принять более удобную для родов позу. Теперь она стояла у края кровати на коленях, обхватив Люциуса за шею и тихо подвывала, сквозь зубы. Её пальцы так крепко вцепились в его плечи, что Малфой не сомневался — там останутся как минимум синяки...

— Может, ей лучше лечь? — спросил Люциус. — Нет, нет! Пусть стоит как ей удобно.

Не смотря на обещанную "финишную прямую" к моменту появления дочери Люциус уже не чувствовал спины. Его ноги давно затекли, а руки дрожали от напряжения, пока он поддерживал Джинни, которая почти два часа провисела на нем.

И в эти два часа Джинни уже не молчала. Она материла Люциуса такими словами, что у всей стаи Сивого бы уши в трубочку свернулись от таких речевых конструкций. И "я тебе яйца оторву, козлина!" — было, пожалуй, самым мягким из всего сказанного.

Он старался не особо вслушиваться, понимая, что сейчас в ней говорит не разум, а боль и усталость.

Тёрнер вообще не обратил на ругань девушки никакого внимания, сосредоточившись на своих прямых обязанностях. Что уж он там делал с ней — Люциус видеть не мог, да и не особо хотел вдаваться в детали.

Всё о чем он мог думать — это о том, что не имеет права расслабляться, пока всё не закончится. Хотя к пяти часам вечера он держался на ногах одним лишь усилием воли. Статичная поза, как выяснилось, выматывала куда сильнее любой пробежки или дуэли.

— Блядь, я щас квоффл высру!!! — наконец прокричала Джинни, задыхаясь. Лицо её было красным от напряжения, а волосы совсем мокрыми от пота. Потом она вдруг обмякла и уткнулась лбом в многострадальное мужнино плечо. А Люциус услыхал тот самый звук, который способен перевернуть мир каждого человека — плач своего новорожденного ребёнка.

Девочка была совсем не похожа на Драко. Она была почти вдвое крупнее его. Ещё она была перепачкана в крови и чем-то белом, но всё же Люциус, по его мнению, не видел ещё ребенка прекраснее.

Джинни сразу же оживилась, едва дождавшись пока Мейси приведёт девочку в порядок, будто бы и не было всех этих томительных часов и нескончаемых мучений.

Она буквально светилась от счастья, прижимая к груди драгоценный сверток, а Люциус смотрел на них обеих, впервые осознав какое это чудо — рождение новой жизни.

— Я испортила своё любимое платье, — вздохнула Джинни, осматривая покрытый пятнами крови подол.

— Купим другое, не переживай, какое пожелаешь... — Люциус нежно поцеловал жену в макушку, распуская тугой пучок её волос и давая им рассыпаться по плечам девушки медными локонами.

— Как мы её назовём? — Джинни приложила дочку к груди и та тут же принялась жадно причмокивать. Люциус ещё раз внимательно посмотрел на младенца. На голове девочки был едва заметный золотистый пушок, не такой яркий, как у Уизли, но и не такой светлый, как у Малфоев. Волосики девочки были похожи на розовое золото.

— Аурелия, — предложил Люциус. — А второе? — Выбери сама. -...Молли — твердо сказала Джинни.

— Пусть будет Молли — улыбнулся Люциус.

Ричард Тёрнер пробыл в Баллатере еще пару часов, чтобы убедиться, что и с мамой, и с новорожденной всё в порядке. Когда он уходил — они обе уже сладко спали под наблюдением счастливых домовиков.

А Люциус шмыгнул к соседнему крыльцу, приводя в чувство "временно нейтрализованную" бабушку, не забыв прихватить бутылку лучшего шампанского.

— Просыпайся, Молли! — радостно провозгласил аристократ, с хлопком откупоривая игристый напиток.

— Люциус? — удивилась миссис Уизли, — мы же вроде чай только что пили? Потом её глаза гневно сверкнули, — Ах ты ж, прохиндей белобрысый! Что ты мне подлил?!

— Полфлакона умиротворяющего бальзама, — усмехнулся Люциус, салютуя Молли бокалом, и протягивая ей второй. Женщина недовольно ворча, приняла бокал, но пить из него не торопилась всё ещё смотря на зятя с недоверием.

Люциус вздохнул и отставил свой недопитый бокал. — Не смотри ты на меня так, ради Мерлина! Это была не моя идея, просто Джинни не хотела портить сюрприз.

— Сюрприз? Какой ещё сюрприз?! — заводилась с пол оборота миссис Уизли.- Пойдем, сама увидишь, — Молли отставила полный бокал в сторону и поспешила за зятем с видом готовой к бою валькирии.

— Только тихо, — Люциус приложил палец к губам, едва они вошли в дом. Миновав кровать со спящей женой, Люциус подвел тёщу к изящной белоснежной колыбели.

— Знакомься, это Аурелия Молли Уизли — твоя внучка.

Глаза Молли увлажнились. Она смотрела на ребёнка, как на восьмое чудо света.

— Как? Когда?...

— Пару часов назад, — улыбнулся Люциус.

Казалось женщину сейчас разорвет от переполнявшей её нежности и умиления, но будить младенца она не рискнула, вместо этого она притянула Малфоя за воротник, к изумлению аристократа, — чмокнула его в щёку, потом отстранилась всмотревшись в серые глаза Малфоя и, наконец, заключила его в крепкие объятия.

Люциус застонал, ощутив острую боль в плече.

Ведьма тут же вынула палочку и наложила на него диагностические чары. И прежде чем успел что-то понять — направила её кончик в его левое плечо и произнесла — Эпискей!

— Оу! — сдавленно выдохнул блондин. Что это было? — Перелом ключицы, судя по всему, — констатировала ведьма, явно догадываясь о природе повреждения, — Как она? — шепотом спросила Молли, поправив одеяло в ногах спящей Джинни.

— Она боец, — честно сказал Люциус. — Спасибо, — выдохнула Молли, — Что был с ней рядом. И пойдём всё же отметим это событие, пока они отдыхают.

Знаешь, Люциус, — после пары бокалов проговорила слегка разомлевшая Молли, — Артуру никогда не хватало духу остаться со мной, пока я рожала. Он всегда "задерживался" на работе, оставляя меня на тётушку Мюриэль. И это то, чего я не смогла ему простить. А когда родились близнецы и он вернулся только на следующее утро, пьяный... В общем я ему нос сломала, запустив в него вазой с цветами! — услыхав это Люциус громко расхохотался, в красках представив себе эту картину.