Время Принцев (джен)

* * *

Под потолком, отражаясь в чёрных камнях стенной кладки, нёсся бумажный самолётик. Огибая замысловатую лепнину, он пролетал этажи, лавировал над преимущественно лысыми или седыми макушками работников Министерства и хвастливо сверкал белоснежными крыльями. Залетая в особо людные места, терялся среди полчища таких же пергаментных посланцев, но в конце концов вылетал из кучи вялых планёров, брезгливо отряхивался и снова мчался вперёд.

Этаж, который был его конечной целью, замаячил впереди очень быстро. Третий уровень, Отдел магических происшествий и катастроф, включающий в себя Группу аннулирования случайного волшебства, штаб-квартиру стирателей памяти и Комитет по выработке объяснений для маглов.

Коридор был людным, гомонили посетители и работники. Самолёт снова вспорхнул к самому потолку, выбирая направление, и опять припустил в нужную сторону. Дверь, за которую вело заклинание, отыскал быстро, но как не стучался, она не открывалась. В нетерпении он стал кружиться вокруг верхней створки, но так и не смог зацепиться ни за какой край. Так бы он и провисел под потолком до обеда, но к счастью кто-то из посетителей ошибся дверью, заглянув не в тот кабинет, и маленький посланник успел-таки проскочить в образовавшуюся щель.

Юркнув внутрь помещения, крылатый пергамент ещё какое-то время покружил над головами сотрудников, пока его не поймала рыжеволосая девушка, совсем юная на вид. Сторонний свидетель не дал бы ей больше двадцати пяти лет, так ярко горели живые глаза и так подвижно взметались уголки губ и глаз, сходились и расходились такие же рыжие брови вразлет.

Резво спрыгнув с подставленной табуретки, девушка развернула желтоватый пергамент, рассеивая чары, и вгляделась в строчки.

«Доброе утро, Лили. Мне довелось слышать, что Джеймсу предложили возглавить патрули в Хогсмиде. Думаю, рано или поздно нас с ним сведёт служба, но мне хотелось бы увидеть вас как можно скорее. Если вам удобна встреча этим вечером, вышли положительный ответ с совой. С уважением, Альбус Дамблдор.»

Рассеянно почесав кончик носа, Лили свернула пергамент в трубочку и сунула её во внутренний карман мантии.

— Это от Харриса?

Лили вздрогнула, отвлекаясь от мыслей о Карле, который наверняка опять что-то натворил.

— Нет, личная, — она виновато улыбнулась.

Пожилая волшебница, отвечавшая в их отделе за всю «бухгалтерию» (так это прозвала себе Лили), смешливо наморщила нос.

— Молодость, — туманно изрекла она, вздохнув.

Лили не стала ее разубеждать, лишь смущенно хмыкнула, убедив соседку окончательно в своей правоте.

— Сибилла, — обратилась к ней Лили, вдруг осознавшая содержимое письма в несколько ином свете.

— Да, милая?

— Ты ничего не знаешь про Турнир в Хогвартсе?

— Он в этом году, — прояснила дело Сибилла.

Лили кивнула, улыбнувшись. Да, Сибилла особо и не интересуется тем, что происходит вне ее отдела и не касается официальной стороны вопроса.

— Вот бы на нем побывать, — мечтательно протянула женщина. Некоторое время они сидели в тишине. А потом Сибилла вдруг хлопнула себя по лбу, очевидно что-то вспомнив.

Лили заинтересованно на неё покосилась.

— Что же это я… Конечно… Там же такое! Избрали четверых чемпионов, и кого!.. Да, для вас с Джеймсом это наверняка шок!

Нехорошее предчувствие, появившееся после письма Дамблдора, вдруг получило новый окрас, весьма тревожный.

— Что именно? — осторожно поинтересовалась она.

— Ты не читала сегодняшний выпуск «Пророка»?

Лили нахмурилась.

Воровато оглянувшись, Сибилла вытащила контрабандный номер газеты из-под бумаг. На работе им не полагалось читать.

Лили глянула на соседку с опаской, но послушно развернула газету и обомлела.

На первой полосе большими буквами переливался заголовок статьи: «Гарри Поттер — Четвёртый Чемпион Турнира. Или все-таки Гарри Принц?»

«Принц?»

Лили проморгалась в надежде на то, что буквы изменятся и образуют другое заглавие. Но нет, словно в насмешку, жирный типографский шрифт никуда не исчезал и даже словно нависал волнующей громадой над последующими мелкими буквами.

Где-то она слышала эту фамилию… Только где…

Стойте.

Гарри Поттер?

Что он делает в Хогвартсе?!

Что за…

Лили вскочила на ноги и, не обращая внимания на нечленораздельные восклицания Сибиллы, порывисто ринулась к двери.

Джеймс работал на уровень ниже, и сейчас, она почти в этом не сомневалась, коротал свободное время в штаб-квартире мракоборцев, перебрасываясь с Сириусом остротами. Ей было просто необходимо застать их обоих. Или хотя бы кого-то из них. В конце концов, они обладали поразительной способностью в итоге оказываться где-то поблизости друг от друга.

Решетка лифта щелкнула, и Лили оказалась на третьем уровне. Огляделась, ориентируясь, — она нечасто навещала мужа на работе вопреки расхожему мнению сплетников — и, не задерживая взгляд на пестрых вывесках с грозно нависающими надписями «разыскивается» над фотографиями беглых преступников, зашагала к штаб-квартире мракоборцев.

Подавив секундное чувство смущениях, Лили пару раз перестукнула по двери костяшками пальцев и заглянула внутрь.

— Вы к мракоборцу Поттеру? — раздалось слева, и Лили едва удержалась от того, чтобы не подпрыгнуть от неожиданности. Рядом с дверью, за полированным столом, заваленным кипами бумаг, сидела молодая приветливая ведьма с легким девчачьим каре и улыбчивым ртом.

— Да, я к нему, — выдохнула Лили Поттер. — Он же здесь?..

— Их с мракоборцем Блэком сегодня не вызывали. Они в кабинете Стоукинса. Ему повезло меньше — отправился на задание одним из первых, — девушка смешливо наморщила носик, видимо вспомнив что-то в высшей мере забавное.

Лили поблагодарила ее, постаравшись, чтобы это звучало как можно более душевно, и снова прошла к другой двери, в волнении пытаясь рассмотреть табличку с нужным именем.

Кабинет Стоукинса — он был заместителем главы мракоборческого центра, Руфуса Скримджера, требовательного и строгого, но толкового начальника — находился в некотором отдалении от общего помещения всех мракоборцев, с противоположной стороны от кабинета начальства, и потому отчасти был люб Джеймсу и Сириусу. Уж Лили знала характеры обоих друзей получше многих их общих знакомых.

Не потрудившись постучаться, Лили повернула ручку двери и зашла в кабинет.

Картина, которую она увидела, не только ее озадачила, но и вызвала мягкую улыбку.

Джеймс развалился на столе начальника, пристально глядя на ухмыляющегося Сириуса через стеклянный шарик. Блэк старательно чертил какие-то знаки волшебной палочкой на зачарованном — Лили в этом не сомневалась — пергаменте.

Когда дверь скрипнула, Сириус подпрыгнул, ловко пряча палочку в рукаве мантии, а Джеймс виртуозно скрыл стеклянный шарик в длинных узловатых пальцах. Оба с обворожительной невинностью уставились на вошедшую.

Лили фыркнула.

— Лили, цветок! — традиционно поприветствовал ее Сириус.

— Привет, Сириус, — почти кисло по сравнению с сияющей улыбкой Сириуса поздоровалась она.

Джеймс растерянно моргнул, пытаясь придумать правдоподобную причину нахождения Лили здесь в это время, но не вспомнил за собой провинностей, которые жена смогла бы за ним обнаружить за одно лишь это утро.

Лили сразу посмурнела, приметив на себе вопросительный взгляд мужа.

— Я из-за Турнира. Ты читал утренний «Пророк?».

Джеймс покачал головой. Он вообще редко читал газеты. В конце концов, зачастую именно мракоборцы первыми узнавали все новости независимо от их окраса. Только Хогвартс оставался вне их поля зрения…

— Я так и знала, — Лили вздохнула. — Мне написал Дамблдор…

— Дамблдор? — Джеймс с Сириусом переглянулись.

— Да…

— Только не говори, что Карл все-таки кинул своё имя в Кубок…

— Если бы, — покачала головой Лили, и тут Джеймс напрягся. Из уст жены это звучало как минимум кощунственно по отношению к их единственному отпрыску, но что-что, а кощунство — последнее, что могла бы Лили себе позволить в высказываниях по отношению к сыну.

Она протянула свёрток, и Джеймс, одним ловким движением спрыгнув со стола начальника, схватил и развернул предложенную газету. Сириус тоже сунул свой длинный любопытный нос в мелкие типографские буквы.

Тишина, повисшая в воздухе, вдруг показалась Лили ещё сквернее той сумасшедшей гонки до кабинета. Там хоть было возможно отвлечь мозг на команды и мысли вроде «лифт», «осторожно, Стреллон», «увернуться» и «ого, а сова-то здесь что делает».

Теперь ей оставалось только мрачно наблюдать, как на лбу мужа пролегает морщинка, а блеск в глазах сменяется тревожностью.

Джеймс поднял глаза.

— Мерлин всемогущий, — выразился он. — Что это значит?

— Это то, о чем я думаю? — вдруг очнулся и Блэк. — Это же… действительно Гарри?

— Похоже, но, — Джеймс вдруг прищурится, пристально вглядываясь в фотографию на развороте. С черно-белого снимка на него щурил глаза лохматый мальчонка, прямо шагающий мимо длинных факультетских столов. — Похож вроде…

— Но как это возможно? Карл с Гарри — близнецы. Они должны быть как две капли…

— Магия, дорогая, — покачал головой Джеймс. — Это все она.

— Кажется, перед тем, как встретиться с Дамблдором, нам нужно заглянуть на Тисовую…

* * *

Гарри мог ожидать, что теперь вся школа ополчится на него, но нет. Этого не случилось. Зато вместо ожидаемого неприятия в хогвартском котле закипело любопытство.

Не было места, куда бы он мог свернуть и остаться наедине с самим собой. Везде находились пронырливые однокашники или — что самое удивительное — ребята постарше, которые ходили поодаль от него и шептались почти в полный голос, словно хотели, чтобы Гарри их услышал и рассказал наконец, правда ли он «тот самый» Гарри Поттер.

Гарри Поттером не был. Он все ещё был Принцем, но почему-то кроме него самого и братьев с Клод это замечать не хотел никто.

Гермиона с ним не разговаривала.

Гарри не очень понимал, почему.

Нет, она обязательно здоровалась, если видела его, могла улыбнуться, высунув кончик носа из-за плотной стены учебников, которые держала перед собой. Но не более. У неё сразу находились какие-то неотложные дела, подружки с факультета нуждались в помощи, забывались в гриффиндорской гостиной перья и чернила.

Гарри мрачнел, но послушно поддерживал игру, соглашаясь, что оставлять в беде друзей нехорошо, а приходить на трансфигурацию без чернил — глупо. Правда, не предлагал свои, видя, что тут же окажется, что Гермиона забыла ещё и учебник. На такую нелепость он ее не толкал. Чернила, значит чернила.

А от Эсме и Адиль прятался уже он сам. Адиль не навязывалась, она словно одним душевным порывом поняла, что лучше ей не лезть в дела, о которых рассказывать намеренно не хотят. Так что Гарри был даже и не против ее не избегать, дивясь и восхищаясь ее тактичности, но она постоянно ходила с Эсме.

А Эсме…

Завидев Гарри, она постоянно в диалогах рассыпалась в далеко недвусмысленными намеках «расскажите нам наконец, скрытные олухи, чему можно верить». Спустя какое-то время уже не только Гарри, но и Макс с Мэттом стали ее потихоньку обходить стороной. Только Клод мужественно отодвигала от них то мгновение, когда надо будет наконец объясниться.

Эсме словно что-то знала.

Гарри это тревожило. Но не настолько, чтобы без сомнений отбросить все страхи и рассказать друзьям свою историю, темную и запутанную.

По большому счёту случилось то, что однажды должно было случиться. Но легче от этого понимания не становилось.

— Гарри, ты идёшь?

Гарри кивнул, подхватывая сумку с учебниками.

Мэтт стоял у входа в класс по чарам и придерживал дверь. Добрая половина класса уже покинула аудиторию, ребята ждали Гарри в коридоре, а он все никак не мог аккуратно вложить в сумку мнущееся эссе.

Мэтт отпустил дверь, и она с тихим шорохом закрылась. Он подошёл к Гарри, вытащил учебник и вложил сочинение внутрь.

— Держи, — он протянул Гарри книгу, и мальчик быстро сунул его в сумку. Даже в обществе семьи он теперь почему-то чувствовал себя прокаженным. Как будто предателем…

— Эй, пошли, — Мэтт, обычно увлечённый какими-то своими исследованиями, в последнее время, казалось, все забросил. Он почти не отходил от них, чаще помогал Клод и почти не пересекался с другими ребятами, общаясь только с ними троими. Макс тоже притих, шумные шутки в гостиной закончились, неоновые взрывы прекратились. Они все пытались поддержать этим Гарри, но он от этого чувствовал себя только хуже из-за чувства вины и втайне мечтал о том, чтобы все стало как раньше. Чтобы он с Максом сидел на своей кровати с задернутым пологом и помогал ему копошиться в красках, рисовал.

— Да, пошли.

Они старались не говорить о Турнире. Вместо них о нем говорила вся школа.

— Гарри, Фритьеф просил тебя позвать, — сказала Клод, когда они вышли в коридор.

— Идемте.

Дверь в класс была не заперта, Фритьеф сосредоточенно хмурился над какими-то бумагами, стоя у своего стола.

— Привет, ребята, — поздоровался он, когда все четверо вошли. — Гарри, я хотел тебя попросить, если что-то будет происходить, тут же сообщать мне. — Он отложил пергаментные свитки, оборачиваясь к ребятам и опускаясь на край стола.

— Что, например? — хмуро буркнул Гарри, скидывая сумку у одной из парт напротив.

— Например, если с тобой захочет кто-то поговорить, — пояснил Фритьеф. — Или что-то попросит сделать, или поделиться какой-то информацией. Ты несовершеннолетний волшебник, участвующий в Турнире. В любом случае появятся вопросы.

— Это какие? — нахмурился Гарри.

— Понимаешь, Гарри, — Фритьеф вздохнул. — Даже если бы не было вопросов к твоей личности, само по себе событие вопиющее. Несовершеннолетний студент бросает свое имя в кубок, и ему позволяется принимать участие в соревновании наравне со старшеклассниками. Если бросил ты сам — дерзкий поступок, который позволил тебе стяжать лавры борца с системой. Если бросил не ты, а мы все знаем, что это не ты и придерживаемся этой позиции, то ты у нас превращаешься в беднягу, которого кто-то посылает на верную смерть. Добавим к этому факты твоей биографии, и получается новый символ жертвенного ягнёнка. В любом случае сенсация.

— Значит, вы думаете, стоит ожидать появления журналистов?

— Не только, — сдержанно ответил Фритьеф. — В любом случае, всегда первым делом ставь в известность меня, будь то директор Дамблдор или швейцарская кронпринцесса, ладно?

— Да, сэр, — покладисто согласился Гарри. Помолчал немного, словно робел, но, поборов себя, спросил. — Это… отец велел?

Фритьеф одарил мальчика сочувствующим взглядом.

— Да, Гарри. Здесь я защищаю ваши интересы по его благословению.

— Хорошо.

— Я думаю, вам полезно знать, к чему стоит приготовиться, — Фритьеф выпрямился и, обогнув стол, сел на полагающееся преподавателю место. — Сейчас помимо журналистов стоит ожидать того, что с вами захотят поговорить Поттеры, — ребята после этих слов переглянулись, и Фритьеф многозначительно поднял брови. — Да. Это грозит нам рядом проблем. Вы, Гарри, не были законно усыновлены, в отличие от остальных. В сторону лорда Принца могут попытаться выдвинуть обвинение в вашем похищении. Ваша тетя не станет ничего пояснять, они с семьей покинули Литтл Уингинг сразу, как только ваши пути разошлись. В маггловском мире волшебнику достаточно сложно кого-то найти, поэтому за них можете не беспокоиться, но сами себя

обезопасить вы будете обязаны, иначе может разразиться скандал.

— Меня могут попытаться забрать? — вдруг разом осипшим голосом переспросил Гарри.

— Не бойтесь, мистер Принц, вы уже вошли в Род, не забывайте, — покачал головой Фритьеф, и Гарри почувствовал жгучий стыд от того, что так легко забыл об этом. О том, что теперь он часть Рода, который его защитит, и который он поклялся защищать в ответ. — Но это уже политика, нужно уметь стойко лавировать в обстоятельствах, если не получается сохранять нейтралитет.

— Я не хочу ни с кем говорить, — буркнул Гарри. — Не хочу давать интервью и лавировать в обстоятельствах.

Клод встала с соседней парты и, подойдя ближе, обняла Гарри. Так просто и естественно у неё это вышло, что колючий в последнее время мальчик даже не сопротивлялся.

— Я буду с тобой, Гарри, — сказала она. — Если тебе станет тяжело, разговаривать буду я. Мы же с тобой друзья по несчастью, — она улыбнулась, а Гарри снова испытал чувство стыда. Клод, наверное, тоже тяжело будет увидеть свою мать, женщину, в которую, они все знали, до сих пор был частью своего существа влюблён их отец.

— Прости меня, Клод, я в последнее время такой дурак, — он обнял сестру, пряча лицо в ее волосах.

— Ты не дурак, просто пытаешься пройти через это один, — поправил брата Мэтт. — Расслабься. Мы все с тобой. Думай только об испытаниях, с остальным положись на нас. Это дело семьи, а не только твое. Мы же семья?

Гарри только кивнул, не зная, что вообще можно было на такое сказать.

* * *

Когда пришёл мальчишка-первокурсник и сказал Гарри, что его ждут, они с Максом как раз заканчивали строить из трансфигурированных спичек на истории магии башню с откидным мостом. Мост не откидывался, только выглядел таковым, но выкладывать круглую башню с бойницами Гарри нравилось, заодно это была дополнительная тренировка по трансфигурации.

Но спички в этот момент пришлось отложить. Гарри переглянулся с Максом, который моментально все понял и нырнул под стол прежде, чем Биннс мог бы обратить внимание на его присутствие. Пока первокурсник втолковывал призраку профессора, в чем тут, собственно, состоит штука, Макс пробрался под партами в конец класса, а Гарри смахнул спички в сумку. Когда Биннс обернулся, он уже сидел ровненько и послушно конспектировал.

— А, Перкинс? Да-да, конечно, идите, раз директор требует, — словно досадуя, что из-за такой мелочи пришлось остановить лекцию, отпустил его Биннс. Гарри, словно по команде, запихнул быстро все в сумку, прошёл в конец класса и, подгадав момент, когда Биннс поплывет по кафедре в противоположную от двери сторону, бубня и бубня, открыл дверь.

Макс шмыгнул в коридор первым, Гарри сразу же вышел за ним и закрыл дверь.

— Я к Фритьефу, а ты старайся как можно медленнее идти. У него может быть сейчас урок.

Гарри кивнул.

— Удачи, — шепнул Макс и скрылся за углом.

Гарри тяжело сглотнул, пытаясь переставить ватные ноги. С первой попытки не вышло, поэтому он ещё постоял немного, унимая колотящееся в горле сердце, а потом неспешно зашагал вдоль висящих портретов, разглядывая холсты и кивая их жителям.

У двери в класс, в который и направил его первокурсник, Гарри ещё немного постоял, прислушиваясь, потом открыл дверь и вошёл.

Он очутился в небольшой аудитории. Большинство столов сдвинуты в конец, образуя в центре пустое пространство. Три составлены вместе перед доской и накрыты длинной бархатной скатертью. За ними пять кресел. В одном сидит Бэгмен, беседуя с незнакомой ведьмой в алой мантии.

Виктор Крам, по обыкновению, задумчиво стоит в стороне от всех. Седрик и Флер беседуют. Вид у француженки довольный. Она то и дело откидывает голову, и длинные белокурые волосы на свету красиво переливаются. Пузатый коротышка с большой черной камерой, слегка дымившейся, краем глаза любуется ею.

Увидев Гарри, Бэгмен вскочил и радостно запрыгал к нему.

— А вот и четвертый чемпион! Входи, Гарри, входи! Не волнуйся, это просто церемония проверки волшебных палочек. Сейчас подойдут члены судейской бригады. Необходимо проверить, в каком состоянии ваши палочки, нет ли поломок. Это ваш главный инструмент в соревнованиях. Специалист в этой области сейчас наверху с директором. После церемонии вас будут фотографировать. Познакомься, Рита Скитер. — Бэгмен жестом указал на женщину в алой мантии. — Она делает небольшой материал о Турнире для «Пророка».

— Не такой уж и небольшой, Людо, — поправила Рита, впившись взглядом в Гарри.

Сердце у Гарри ёкнуло. Журналистка, известная своими скандальными статьями. Этого только не хватало.

Волосы у нее уложены в причудливое сооружение из тугих локонов, нелепо сочетающееся с массивным подбородком; очки отделаны драгоценностями, толстые пальцы, сжимающие крокодиловой кожи сумочку завершаются длиннейшими ногтями, покрытыми пунцовым лаком.

— Нельзя ли до начала церемонии взять у Гарри коротенькое интервью? — обратилась она к Бэгмену не отрывая от Гарри глаз. — Самый юный чемпион, несомненно, прибавит статье живости.

— Разумеется! Гарри, ты не возражаешь?

— Возражаю, — резко ответил он. Остальные тоже повернулись в их сторону.

— Отчего же, Гарри? Вы не хотите говорить о своих родителях, которые объявили вас мертвым после той роковой ночи или об испытаниях, которые вам предстоят? Каково было бы встретиться с вашей настоящей семьей столько лет спустя? Что бы вы спросили у родителей? Вы перед соревнованиями переживаете? Чувствуете азарт? И главный вопрос: тот ли вы на самом деле, за кого себе выдаёте, а, Гарри?

— Я говорю, — Гарри вытащил палочку и заклинанием приманил прытко пишущее перо, которое уже забегало над пергаментом. — Что не буду давать вам никакого интервью. Фотографироваться в «Пророк» я тоже не стану, только проверка волшебных палочек. Я не единственный чемпион, говорите с теми, кто хотел и готовился участвовать.

Бэгмен в замешательстве переводил взгляд с Риты на Гарри, а журналистка лишь покладисто приманила обратно своё перо.

— Значит, ты считаешь, что не достоин звания чемпиона?

Гарри закатил глаза.

В этот момент дверь открылась, и на пороге первыми показались Макс и профессор Фритьеф. Следом за встрепанной макушкой Макса в аудиторию вошли Дамблдор и остальные члены судейской бригады.

— Я бы не советовал вам, Рита, подходить к Гарри, иначе после выхода вашей статьи мы опубликуем опровержение и обвиним вас в клевете, — предупредил журналистку с порога Фритьеф. Рита взглянула на него неприятным высокомерным взглядом. — Не зазнавайтесь, думая, что ваш послужной список может напугать. Найдётся достаточное количество влиятельных людей, у которых в памяти вы оставили неприятное мнение о себе. Не знаю, почему, например, Дамблдор терпит ваши оскорбительные выходки в прессе, но он глава Визенгамота, у него своё право на чудачества. Я доступно изложил?

— Фритьеф! — все же ничуть не смутилась Рита Скитер, но перо ее прыгнуло обратно в крокодиловую сумочку. — Не знала, что вы состоите в судейской бригаде.

— К счастью, нет, мисс Скитер, — так же любезно улыбнулся Фритьеф. — Я здесь, чтобы защищать права Гарри. Пожалуй, достаточно того, что он оказался против своей воли втянут в подобную международную авантюру. Не будем придавать этому широкое значение и огласку. Гарри несовершеннолетний, поэтому будьте любезны отстать от ребёнка.

— Но он будет участвовать в турнире совершеннолетних волшебников, Фритьеф, — возразил Бэгмен. — Это наделяет его некоторыми… правами и обязанностями взрослого молодого человека.

— Хоть десять раз с вами согласился, если бы Гарри сам бросил своё имя в кубок, — кивнул профессор. — Но все мы знаем, что это не так, — Фритьеф кивнул на откровенно написанные брезгливость и недоверие на лицах Каркарова и мадам Максим. — Да, мадам и мсье. Здесь мне бы хотелось поставить точку. Увижу в завтрашнем номере хоть строчку о Гарри — он моментально покинет школу. Будет являться только для прохождения испытаний, в которых будет организована дополнительная страховка. Мы же не хотим, чтобы Турнир опять закончился жертвами? Гарри хороший волшебник, но его ядро ещё до конца не сформировано, это школа, и Турнир — далеко не его квалификационный экзамен.

— Мистер Принц, — внезапно обратился Дамблдор к Максу, шкодливо застывшему рядом со взрослыми. — А вы здесь какими судьбами?

— Виноват, — обезоруживающе улыбнулся мальчик. — Испугался. Исчез.

И моментально скрылся за дверью.

Дамблдор вздохнул.

— Что ж, не будем терять времени. — директор прошёл к приготовленному столу с пятью стульями и заговорил: — Позвольте представить вам мистера Олливандера, — обратился к чемпионам Дамблдор, заняв место за столом судей. — Он проверит ваши палочки, дабы убедиться в их готовности к турнирным сражениям.

Гарри повернулся к окну. Там стоял пожилой волшебник с большими светло-серыми глазами. Он уже узнал в  нем знакомого продавца волшебных палочек с Косой аллеи — мистера Оливандера.

— Мадемуазель Делакур, начнем с вас, если не возражаете. — без предисловий Олливандер вышел на середину класса.

Он оценил каждую из палочек, с видом бывалого коллекционера осматривая одну за другой. Уникальность и своенравность изделий не приходились ему по душе, но Гарри отчего-то показалось, что в целом он остался очень доволен.

Подошла его очередь, и Гарри молча протянул свою палочку. Оливандер ее разве что не обнюхал.

— Помню эту палочку, — кивнул он. — Давно она у меня лежала, вас ждала, да…

— С ней все в порядке? — вежливо спросил Гарри, про себя думая о том, чтобы Оливандер опять не стал озвучивать свои мысли насчёт судьбоносных поворотов фортуны, особенно сейчас, при судьях и участниках Турнира.

— Да, мистер Поттер, она…

— Принц, мистер Оливандер, — поправил Гарри старого мастера, чувствуя почти обиду. Ему самому сложно выкинуть эту треклятую фамилию из головы, что уж говорить о том, что он думает, когда кто-то его так называет. — Я Гарольд Принц, прошу вас.

— Да, мистер Принц, — мастер волшебных палочек выпустил из палочки Гарри сноп алых искр и вернул ее своему хозяину. — Она в прекрасном состоянии.

— Что ж, на этом, я считаю, можно закончить…

— Фотографии, Дамблдор!

— Ах, да…

— Идём, Гарри, — впервые со своего появления в аудитории снова подал голос Фритьеф. — Нам пора.

— Профессор Фритьеф, фотография же должна быть со всеми чемпионами…

— Да хоть напишите, что их три, мне все равно, Гарри в завтрашнем выпуске газеты не будет, хватит нам утечки информации после выбора участников, — отрезал профессор. — До свидания, мсье. Мадам, — он поклонился, и они с Гарри скрылись за дверью.

* * *

Когда Фритьеф исчез за поворотом, ребята побрели в сторону Большого зала. До звонка оставалось совсем немного времени, поэтому возвращаться на историю магии они посчитали бессмысленным.

— Как-то по-дурацки все, — поделился Гарри. — Слишком просто. Словно затишье перед бурей.

— Сплюнь, — весело посоветовал Макс. — Все нормально. Сложилось так, что даже за испытания особенно переживать не надо, тебя будут страховать.

— Я не боюсь, — резко возразил Гарри. — И так бы не боялся. Гадко просто как-то. Плохое предчувствие.

— Вот и Клод такая же, — хмыкнул Макс. — Ходят, хмурят чело, ясновидцы.

Гарри закатил глаза.

— Посмотрел бы я на тебя, — заканючил он.

— И это тоже сплюнь, — весело посоветовал Макс. — А то ты забыл, что я ровно в такой же ситуации могу очутиться.

Гарри виновато улыбнулся, глядя, как Макс самым бесстыжим образом безмятежно смеётся. Гарри так не умел.

В проеме за портретом толстого джентльмена в цилиндре Рон Уизли с Карлом Поттером обменялись взглядами.

* * *

Северус Снейп сидел в темном кабинете своего фамильного особняка, вытянув ноги в кресле, закрыв глаза и лбом прислонившись к бокалу лучшего Огденского. Кубики льда в стакане медленно дрейфовали, плавясь от тепла длинных узловатых пальцев и разгоряченной головы. Левое предплечье жгло огнём, старый отпечаток его тёмного прошлого извивался змеей, скаля ядовитые зубы из глазниц черепа. Он даже думать толком нормально не мог, что уж говорить о проверке эссе и подготовке основ для зелий больничного крыла.

Темный Лорд окреп где-то там в Албании. Что-то случилось, и перемены эти Северусу категорически не нравились.

Голова разрывалась от множества комбинаций, нервы сворачивались в тугой ком от необходимости ждать. Чего ждать? По ощущениям, как минимум крушения небосвода. Второй трагедии октября восемьдесят первого он не выдержит. Эта чертова ведьма всё вскидывала у него в голове рыжие брови, сверкая ясными зелёными глазами.

Только теперь видение менялось на другие лица. На лица Гарри и Клод. Он видел в них её черты, это его дико злило. У Клод ясно выделялись его острые скулы, но он все равно видел брови вразлет. Гарри ухмылялся точно как и он сам, невольно копируя ироничные настроения названного отца, но Северус упорно каждый раз все глубже тонул в зелени радужной оболочки.

В кошмарах ему являлись их лица, искаженные страданием, но даже в них он видел ее.

Он ненавидел себя за это.

Зная обо всем, что было и есть, он все равно не может забыться.

Ещё и эта дьявольская татуировка на предплечье, хоть руку руби…

— Хозяин Северус, — в кабинет просунулась большая лопоухая голова Тосса.

— Чего тебе? — резковато спросил Северус, не желая не то что говорить сейчас, даже существовать.

— Вы покинули школу, сэр, — аккуратно, насколько мог, сообщил домовик. — У хозяина что-то случилось?

— Нет, Тосс, — коротко ответил Северус, желая быстрее отделаться от незваного визитёра. — Не отвлекайся от своих дел.

Тосс уйти почему-то не соизволил, в который раз своим поведением подтверждая, что нахимичил где-то предок Принц со своим домовиком.

— Ваша рука. Позвольте Тосс посмотрит.

Северус оторвал стакан ото лба и повернул голову к дверному проему. Тосс жался виновато, но даже не дрогнул под ледяным взглядом чёрных глаз.

— Я же приказал идти.

— Тосс чувствует, что хозяин не злится, — просто покачал головой Тосс. — хозяин в глубине души знает, что Тосс может помочь.

— Это темное проклятие, Тосс, — сказал Северус, возвращая и голову, и стакан в изначальное положение. Не было у него сил на злость, пусть ушастый хоть на голове стоит, сейчас ему почему-то плевать. Возможно, это огневиски. — Ты не в состоянии его снять. Освободить от метки может только тот, кто ее поставил. Или смерть, моя или этого человека.

— Тосс понимает, — кивнул эльф, подкрадываясь ближе. — У Тосса есть такая же.

— В смысле? — Северус опять посмотрел на домовика.

— Молодой хозяин очень давно поставил Тоссу похожую, только для Тосса она имеет еще один источник силы, — сказал Тосс. Он уже подкрался к креслу и стрелял глазами в угольные контуры рисунка среди выпирающих вен. — А для хозяина Северуса его рисунок — яд.

— Яд, — повторил Северус. — Пожалуй.

Тосс чуть ли не кончиком носа ткнулся в лежащую на подлокотнике кресла руку с закатанным рукавом чёрной рубашки. Затем пошептал что-то, во что Северус даже вслушиваться не стал, и боль внезапно слегка поутихла. Настолько, чтобы он мог согнуть руку в локте и опустить на воспалённую до этого кожу рукав.

— Спасибо, — расщедрился Северус. И снова прикрыл глаза, рассчитывая, что теперь-то Тосс точно уйдёт.

Но Тосс был здесь.

— Есть что-то ещё? — раздраженно поинтересовался Северус.

— Хозяину не нужно так тревожиться, сэр, — покачал головой домовик. — Магия дома нестабильна.

— Черт, просто уйди и все, Тосс. Просто уйди, меня скоро хватятся, я хочу побыть один.

Домовик печально свесил уши, отступив в тень. Поколебался немного, но все-таки сказал:

— Молодые господа сильные, хозяин. Они справятся.

И исчез, появившись в зале с родовым гобеленом. В нижней части ветвистого дерева расцветали четыре надписи.