Я иду на свет (джен)

Департамент «Изгоняющие бесов» был самым безумным и самым загруженным из всех департаментов Чистилища. Здесь работали ангелы.

Правы те, кто, видев ангелов, рисует им суровые, полные печали лики. Им действительно не до веселья. Вот только те, кто считают их более близкими к Богу, несколько ошибаются. Не во всём, но ошибаются.

Ангелы действительно находятся ближе всех к Богу. Чистилище не только бесконечно, оно ещё и многомерно, и чем выше находится какой-то определённый слой, тем ярче в нём сияет солнце. Местное светило создано из священного огня, и его свет значительно подавляет желание совершать грехи.

Именно поэтому грешники изначально распределялись и распределяются по разным слоям Чистилища, и именно ангелы с верхнего слоя, на котором никогда не наступала ночь, — обладатели самых внушительных кредитных счетов. Чаще всего убийцы — однократные или многократные. Даже забавно, что именно им удавалось максимально эффективно овладевать святым словом, что так сильно помогало в борьбе с демонами. Хотя клинок, окутанный святым огнём, им в этом благом деле помогал не меньше.

— Не напомнишь мне, что мы тут делаем? — уточнила Эрика и, в третий раз отстав и уже отчаявшись не терять Алана из виду в ангельской толкучке, поймала его за локоть. В этом было что-то романтичное, но он предпочёл не думать, что именно. Романтика в делах — это неуместная помеха, и никак иначе.

— Я хочу задержать суккубу.

На самом деле, распоряжения такого не было. Алан сообщил Артуру о встрече с суккубой, об описанном Генрихом эффекте её способностей, Артур кивнул и явно учёл это как смягчающий вину Генриха фактор и велел заняться текущими делами отдела. Алан распределил работу, обошёл своих подопечных, успокоился, что самой проблемной по-прежнему остаётся приложенная вчерашним экзорцизмом Эрика, и принялся было за разбор документов на столе Генриха, но на глаза снова попалась злосчастная папка со статистикой нарушений индекса смертности. Он самолично передавал её в архив перед уходом с росчерком Генриха на отчёте: «Ошибка выявлена, принята к устранению». И сегодня утром архив её вернул, и теперь после отчёта Алана лежал ещё один лист бумаги. Алан уже видел его раньше: это был график колебаний индекса смертности. Так вот, на нём за прошедшие два дня добавилось две новых точки, которые дежурный архивист обвёл красными чернилами.

Суккуба никуда не ушла. Она продолжала выкупать клочки смертных душ, она продолжала отягощать их своими грехами. Нет, никто не сказал, что её счёт при этом уменьшался: это было бы слишком несправедливо по отношению к тем, кто отрабатывал свои грехи практически бесконечным трудом. Кредитный счёт увеличивался, потому что похищение энергии чужих душ было страшнейшим в иерархии грехов бессмертных, но счета увеличивались и у тех, кто был просто слишком слаб духом и не мог удержаться от искушения, которое предлагал демон. Апостолы регулярно занимались изучением искажённых демонами кредитных счетов, но объёмы работы были действительно ужасающи. Поди-ка изучи сводку грехов каждого грешника и пересчитай их с учётом всех эпизодов контактов с демонами.

Один Алан пойти не мог — ну как если та сбежит из работного дома, когда Алан появится в нём? Из всего отдела только Эрика ближе всех стояла к грани перерождения в демона, и только она могла выследить суккубу. Но если последняя учует Эрику и попытается задеть её одержанием, то самому Алану с ней не справиться. Нужен был ангел. Желательно, именно тот, кто совсем недавно проводил ритуал экзорцизма. Слова подобных наставителей оказывали эффект быстрее.

У Вероники Блан были красные от недосыпа глаза, похоже, что серафима не прерывала свою работу и читала молитву за молитвой все эти два дня подряд, а на её столе вели между собой сражение карандаши и белые листы бумаги, заполненные ровными строчками. Как она не путалась в этом бардаке — было не ясно.

— У меня перерыв, — суховато заметила она, когда Алан и Эрика зашли в её кабинет. Затем она распустила волосы, рассыпав их по плечам. Алан помимо своей воли на пару секунд засмотрелся на освободившуюся от плена гребня гриву. Если приглядеться, то можно было заметить в русых прядях редкие красные волоски. Похоже, что и мисс Блан не сразу смогла взять себя в руки, несмотря даже на влияние местного света. Хотя, если бы свет местного солнца имел абсолютное влияние, пожалуй, сюда бы ссылали всех ретивых грешников, но этого не делали. Потому что ослабление зависимости от греховной остроты чувств — это одно, а отказ от совершения греха — другое. Никто не заставлял тебя начинать грешить. Никто не заставляет тебя продолжать грешить. И заканчивать ты должен сам, и никак иначе.

— Мисс, можете ли вы сопроводить нас в мир смертных?

Вероника вздохнула, продолжая расчёсываться. По лицу было видно, что она не хочет никуда идти и с удовольствием бы сейчас накидала ежедневный отчёт и отправилась бы в общежитие. Хотя следует признать — в Чистилище без жёсткого графика работы она всё равно могла воспользоваться правом на отдых.

— Идёмте, — Вероника подобрала волосы, — расскажете подробности по дороге.

Слушая о предстоящем расследовании, серафима пару раз недовольно фыркнула, хотя идея встречи с суккубой ей понравилась — Вероника уже давно работала с грешниками вроде Эрики, ей практически не выдавали боевых нарядов. А в них, кажется, им удавалось зацепить столь бесценную для обитателей Чистилища возможность ощутить кипящую от боевого предвкушения кровь. Впрочем, Алан такой возможности не завидовал. Ему в его бесстрастных буднях было куда легче удержаться от нарушений, чем им, так часто ощущавшим то, что давала грешная жизнь.

— Вы справитесь одна, мисс Блан? Генрих брал с собой двоих...

— Мистер Хартманн — довольно сильная адская тварь, которая смогла покинуть ад и поглотить не единый кусок души, — чуть оскорблённо отрезала серафима, — а мисс Лакнер — необращенная, не была в аду и энергию смертных душ не поглощала. В ней всё наше — бессмертное и бесплотное. В ней нет смертной силы, с которой мне было бы трудно справиться одной.

На краткий момент Алан даже засомневался — рассчитывает ли Вероника исключительно на бой. Они шли не сражаться с суккубой — по крайней мере не все. Они шли найти её и вызвать в единый голос трёх дополнительных дежурных серафимов. Или двух, если Эрику выведут из строя. Больше вызвать вряд ли удастся.

Промежуточное измерение так же, как и само Чистилище, было многослойным. Конкретно промежуточным считался только самый близкий к измерению смертных слой. Находясь в нём, бессмертные души становились незаметнее всего и видели лишь только окружающий их смертный мир, тогда когда парой слоёв выше начиналась чистилищная бесконечность и его же география.

Основные операции по выслеживанию бессмертные проводили на втором слое промежуточного измерения, там, где человеческий мир практически не искажался, лишь в лёгкой толике выцветая. Здесь бессмертные не могли столкнуться со смертными, здесь было наиболее удобно ориентироваться в человеческом мире.

— Знакомое место, — пробормотала Эрика, глядя на здание работного дома.

— Конечно, я ж вас урезонивала вон там, в тупичке напротив чёрного хода, — Вероника качнула головой.

— Да, точно, — резко посмурнев, согласилась Эрика.

— Стоит ли нам идти всем вместе, как думаете? — Алан взглянул на Веронику.

— Ну, группа может призвать больше дежурных, чем один, так что, думаю, стоит, — кивнула та, тревожно оглядываясь и не снимая ладони с эфеса меча.

— Ри, можешь что-нибудь сказать?

— Ал, — Эрика бросила на Алана недовольный его фамильярностью взгляд, — в Лондоне не одна тысяча демонов, и они с завидной регулярностью пасутся везде, где только могут. Пока я не пойму, какой конкретно запах мне искать, — я тебе не помогу. И кстати, запах Генриха тут очень свежий, хочешь, я найду тебе его?

— Его найдут и без нас, — отмахнулся Алан, — или придёт в себя и вернётся сам. Тогда идёмте.

В больнице пахло тяжёлым и неприятным запахом разложения и застарелой крови — характерным для демона-контрактёра. Так пахло от мистера Хартманна, и Эрика в принципе уже привыкла к этому. Сейчас задача была посложнее — разобраться в том, какой из запахов принадлежит Генриху, а какой — суккубе-медсестре. Работный дом выделил больнице целое своё двухэтажное крыло, и демонический запах тут был буквально всюду, будто суккуба даже и не думала отсюда уходить. Она бывала в каждой палате, в каждой комнатке, некоторые петли уводили даже в сторону главного здания, что было естественно — если она выдаёт себя за работницу, она регулярно бывает и в работном доме. Они нашли даже каморку, в которой суккубий запах тесно переплетался с ароматами аммиака.

— Кажется, здесь она волосы осветляет? — брезгливо ковырнув таз и наклонившись к нему, Вероника подняла к свету три волоса. Красных волоса. Если до этого у Алана и оставались сомнения, то сейчас их не осталось в принципе.

Следовало отдать суккубе должное — место она выбрала очень удачно, где ещё можно найти столько отчаявшихся людей, находящихся в сложном положении. Где ещё можно так удачно и так плотно торговать продлением жизни? И ангелам, прочёсывающим Уайтчепел в поисках демонов, именно в этом бедняцком квартале больше всего приходилось работать, потому что не одна эта суккуба была такая умная.

— Вот она, — они нашли медсестру на заднем дворе в компании двух снулых мужчин. Алан вздрогнул, как только её увидел. Да, действительно, было сложно опознать в ней демона.

Обычная остроскулая субтильная блондинка с печальным выражением лица. Скорей всего, последней гримасы она придерживалась, чтоб не было повода показать зубы. Волосы были высветлены до корней и на всякий случай подвязаны косынкой, чтоб никто не заметил их аномального цвета. Эрика слышала, что демоны очень изощряются в маскировке, чтобы походить на людей, но видеть ей этого не доводилось.

— Ну здравствуйте, мистер Даллас, — вдруг произнесла девушка и обернулась, — давайте поболтаем, если вам дорога ваша собачка-ищейка.

— Ал... — Эрика задёргала Алана за рукав, но тот уже сам качнул головой. Суккуба заговорила с ним при двоих собеседниках. Вряд ли она допустила бы, чтобы люди стали свидетелем её сомнительных действий. Да. Санитары улыбались. Хищно улыбались.

— Похоже, мы в заднице сатаны, — пробормотала Вероника. Три демона в телесной форме — это много. Слишком много даже для них троих и троих ангелов, которых они могут вызвать.

— Мисс Блан, не поминайте нечистого. Это грех, помните?

— А чего его поминать, он-то, в отличие от нас, уже свою вечность отработал, — буркнула Вероника.

— Я сказала, чтоб вы вышли в промежуточное измерение, воробьи. Я вас ведь пока не трогаю, — мелодично произнесла Бьянка. — Кстати, если кто-нибудь из вас шевельнётся, я начну улыбаться, и ваша грешница станет нам чуть ближе и чуть роднёй.

— Она нас видит? — шёпотом спросила Эрика.

— Она нас чует. Они нас чуют, если уж быть очень точным.

— Алан, может, хватаем жетоны и сваливаем?

— Ну разумеется, мисс Лакнер, вы и ваш куратор так хотите в ад, — практически беззвучно выдохнула Вероника, явно опасаясь, что её услышат, — если она вас чует, вы и шевельнуться не успеете.

— Мистер Даллас, мне что, начать считать? — в голосе суккубы появились угрожающие нотки.

— Ладно, — Алан сдался. В конце концов, его жетон, с помощью которого осуществлялся переход между измерениями, болтался у него на запястье.

— Не слушайте её, — шагнув следом, громко заявила Вероника.

— О, да вы со святошей явились, мистер Даллас, — хихикнула суккуба, — как вы меня боитесь, мне даже лестно.

— Я рад, мисс Салливан, что смог вас порадовать, — отозвался Алан, оглядываясь. В человеческом мире вечерело. Сумерки медленно, почти вкрадчиво укутывали мир смертных в свои туманы.

— Это так мило с вашей стороны, — Бьянка расплылась в улыбке, — кстати, а что же моя подружка по духу не выходит к нам? Я бы с удовольствием взглянула на неё.

— Больно мне надо, чтоб ты на меня смотрела, — Эрика с независимым видом перешла в промежуточный слой и встала за плечом Алана.

— Красивая, — прицокнул языком один из санитаров, — я б такую обучил нюансам нашего дела.

— Мик, она даже не инициированная, — возразил второй.

— Вы вкусно пахнете, мистер Даллас, — безмятежно, будто и не замечая беседы за своей спиной, произнесла Бьянка, — честно, вы даже ввели меня в искушение тогда... когда пришли в первый раз. Зачем вернулись?

— Ответ очевиден, моя задача состоит в том, чтобы исправить искажение индекса смертности.

— Да? — Бьянка склонила голову, заслоняя глаза чёлкой, а потом расплылась в хищной улыбке. — Ну попробуйте. Мик, Рори, серафима на вас.

— Мисс Блан, уходите! — вскрикнул Алан, оборачиваясь и встречая стеклянный взгляд налившихся кровью зрачков Эрики.

— Deus Domine, — рявкнула Вероника, рванула из ножен клинок, мигом окутавшийся синим пламенем, и крикнула материализовавшемуся в белой вспышке серафиму: — Клаус, поддерживай.

Алан первый раз видел этот манёвр ангелов — появился, вызвал следующего, поднял меч.

Демоны же лишь хохотали, кружа вокруг них и искажаясь в очертаниях. Быстрее всех деформировались пальцы: удлиняясь и чернея.

— Наблюдаете? — суккуба вдруг оказалась за спиной Алана и опустила подбородок ему на плечо. — Да, есть чем полюбоваться. К слову, мистер Даллас, вы так юны, даже ниже меня, я даже удивлена, что вас прислали на это дело. Давно в Чистилище? Не надо этого.

Твёрдые пальцы сжали руку Алана, в которой он было попытался материализовать косу, и заломили. Чёрт бы побрал демонов с их усиленной материальностью.

— Иди-ка сюда, душечка, — звонко произнесла Бьянка, и Эрика, до того уклонявшаяся от сражения, обернулась.

— Неинициированные демоны хороши тем, что у них нипочём не хватит характера сопротивляться. Честно вам скажу, эта их овечья покорность — моя слабость, мистер Даллас, — хихикнула демоница, — настолько большая, что я даже уступлю ей вашу душу. Ну-ну, не вздрагивайте. Я думаю, что это лучше, чем пойти за ней в ад, не так ли?

— Откуда вы знаете? — прохрипел Алан, ощущая себя бессильным неудачником. Впрочем, он таковым и был. Даже коса смерти не могла повредить демонам, им вредило только ангельское оружие. Косой можно было отбиться и сбежать, но ни в коем случае не дать отпор. Жнецы были слабы. От этого было никуда не деться. Силу давал грех, но он лишал других возможностей.

— О, я знакома с тонкими нотками запаха залога, — отозвалась суккуба, — меня тоже пытались спасти. Это так лицемерно — жертвовать собой ради того, у кого нет ни малейшего шанса справиться с зависимостью.

— Д-да, вы все так говорите, потому что у вас сил жертвовать собой даже ради себя нет, — прохрипел Алан. Он смотрел в глаза Эрике. Он искал там хоть один след здравомыслия. Но нет, всем своим существом Эрика олицетворяла лишь одно чувство — голод.

— Полюбуйтесь, мистер Даллас, святош уже двенадцать, а мои ребята с ними справляются, — ехидно произнесла Бьянка, — и кстати, ваша святоша даже не вспоминает, что ей бы одержимую спасти. Они такие обязательные — святоши-то. О, я это знаю как никто, мистер Даллас. Ну что, готовы?

Нет, Алан не был готов.

Невозможно приготовиться к тому, что девушка, которую ты любишь, бросится на тебя и вопьётся зубами в горло.

— А теперь отпускаю, — где-то там, в угасающем сознании, раздался голос Бьянки Салливан.

И крик. Крик Эрики. Кажется, она кричала слово «нет».

У бесплотных душ плоти нет. Для смертного мира. Для мира бесплотного структура их тел остаётся такой же. Когда просто отпадает необходимость пить и есть, оказывается вдруг, что, если ты порежешь палец, из него всё так же польётся кровь. И если один бесплотный контактирует с другим бесплотным — он может причинить ему вред, он может к нему прикоснуться и так далее. Сложнее с демонами, которые разом бесплотны и материальны, ввиду чего их маневренность в потусторонних измерениях обычно заканчивается промежуточными. В измерение Чистилища они могут попасть только после полного ритуала экзорцизма, скованные освещёнными оковами. Да и жетонов для путешествий между измерениями у них нет.

Кровь на языке жгла будто раскалённая ртуть. Обычно демону достаточно приникнуть зубами к бесплотному, чтобы разрушить хрупкий оплот его души и поглотить его энергию. Но Эрика не была полноценным демоном. Хотя следует отдавать себе отчёт — первые пять секунд после того, как скользкая удавка чужой воли отпустила её, оторвать свою мерзкую кровожадную сущность от шеи Алана было тяжело.

Святое слово Вероники хлестнуло по спине будто вожжа. Пока серафима не дошла до шестнадцатого слова, Эрика ещё могла скрыться. Она ещё могла спасти Алана. Сил у неё было немного — она не получила полной материальности, потому что и душа Алана ею поглощена не была. Пока не была — всем известно, что один демонический «поцелуй» выпивает душу не сразу, но постепенно.

В одном девка-суккуб была права — Алан действительно был маленьким и худым. Но всё же недостаточно лёгким, чтобы Эрика, перекинув его через плечо, могла проволочь через весь Лондон, закладывая крюк за крюком, чтобы не натолкнуться на ангельские патрули.

Ночлежки для демонов было легко найти. Для тех, у кого было демоническое обоняние, разумеется. Вот и эту, расположившуюся в сторожке близ старого кладбища, Эрика нашла довольно быстро, как только убедилась, что никто за ней не летит и не несёт на белых крыльях безжалостную расправу.

Она толкнулась в дверь, но была остановлена твёрдой рукой хмурого демона. Он уставился на ещё хрипящего Алана на плече Эрики.

— Дайте ночь переждать, — выдохнула Эрика.

— Ты что, от патруля тикала, ужин-то с собой притащила? Он тут всех перебудит своей праведной вонью. Давай, дожидайся угасания, а потом заходи. А то за тебя сожрём, даже не постесняемся.

— Не-е-ет, — Эрика чуть не разревелась от одного только безжалостного «ужин». — Мне сделка нужна.

— На спасение бессмертного? — хозяин ночлежки нахмурился еще больше, — серьезно?

— Да-а-а, — А вот тут слезы просто хлынули по щекам Эрики.

Демон постоял, посмотрел на неё, затем вздохнул и протянул руку.

— Учти, я твою сделку перепихну тому, кто с тобой свяжется, ясно? — процедил он, — еще не хватало мне, чтоб у меня кредитный счет за сделку увеличивался. А цену назначит перекупщик.

— Да плевать на цену, хоть душу забирайте, — измученно простонала Эрика, вцепляясь в протянутую ладонь.

— Ты б еще погромче об этом поори, — скривился сдельщик, коснулся лба Алана, передавая клок бессмертия, и ещё раз посмотрев на Эрику как на дуру, скрылся внутри хижины.

Бывало, Генрих рассказывал о том, что далеко не все демоны откровенные сволочи. Таковыми были в основном те, кто не были в аду. Те же, кто по сатанинскому промыслу вырвались из тесной безжалостной адской пустоты, грешить не торопились. Ведь если меньше грешишь — о тебе меньше знают, меньше шепчутся, ты не привлекаешь взора неуёмных чистилищных работников. Такие демоны практически постились, перехватывая клочки смертных душ как можно реже, зато практически не попадались рьяным серафимам. Наверное, имей эти демоны такую возможность — они бы справлялись с отработкой грехов не хуже Генриха, но почему-то розыском таких демонов Чистилище не занималось. Возможно, потому, что это бы не оправдалось. Жертв среди работников было бы больше.

— Эй, — уже знакомый демон высунул голову из двери, — не топчись у двери, затаскивай ваши задницы внутрь. Скоро тут недалеко патруль пойдет.