Гнев Крама (гет)

— Эй! — раздалось сзади них.

Мачта корабля только-только исчезла под водой, когда Гарри с Гермионой услышали оклик Рона. Их рыжеволосый друг, запыхавшись, бежал к берегу Чёрного озера. В его руке был зажат кусок мятого пергамента и самопишущее перо.

— Автограф! — выпалил он, отдышавшись. — Я хотел взять у Крама автограф! А вы? Вы взяли?

Они несколько секунд молча смотрели на Рона. Потом Гермиона начала хохотать, и через мгновение Гарри присоединился к ней. Рон с непонимающим видом уставился на них.

— Вы чего?

Гарри, отсмеявшись, похлопал его по плечу.

— Рон, прости, было не до того.

Гермиона ткнула Рона в бок и спросила:

— Рон, а это ничего, что Виктор неделю назад побил Гарри? Всё равно надо было взять автограф? — говоря это, Гермиона беспокойно взглянула в сторону Гарри, но тот лишь ободряюще сжал её руку. Его лицо не покидала широкая улыбка.

Рон задумчиво почесал голову.

— Ну, я... Но это же Крам... — он расстроено вздохнул. — Да, у меня же новость! Пойдёмте в замок, мой брат приехал!

— Какой брат? Билл? — уточнила Гермиона. Гарри видел, что она ожидала это.

— Откуда ты знаешь? — удивился Рон.

— Слышала кое-что. И мы с тобой недавно говорили о нём, неужели ты забыл, Рон? — Гермиона подхватила Гарри под руку и потянула Рона за рукав. — Идёмте, нам как раз пора на обед. А насчёт твоего брата, Рон — знаешь, пусть он лучше занимается тем делом, ради которого его сюда позвали. Не будем мешать. Он же здесь по делу?

Рон в задумчивости взлохматил себе волосы.

— Ну да. Только он не сказал, по какому.

По пути в замок Гарри шёпотом спросил у Гермионы:

— Это то, что я думаю? Это из-за Кубка?

Гермиона кивнула. У неё был сосредоточенный вид, и Гарри ясно видел, что она опять волнуется.

За последние дни одной причиной для волнения стало меньше. Рон был снова с ними, что стало большим облегчением для Гарри и Гермионы. Помня о реакции Рона из-за Крама на балу, Гарри боялся, что их друг вообще перестанет с ними общаться. Но всё-таки их дружба не развалилась из-за этого испытания. Когда Рон узнал о том, что его друзья теперь встречаются, он был, мягко говоря, недоволен. Но вечером того же дня он успокоился и важно заявил, что он давно это предвидел. Правда, потом Рон выдал загадочную фразу: «Маму я возьму на себя». У Гермионы был такой вид, будто она что-то поняла из его слов. Гарри всё никак не мог найти время, чтобы расспросить её об этом.

Им не удалось встретиться с Биллом. Он прибыл в замок вместе с несколькими другими волшебниками, и они до поздней ночи были заняты какими-то таинственными вещами, в которые студентов не посвящали. Это всё, что Гарри с Гермионой удалось выяснить в тот вечер.

Студенты, растревоженные слухами о приехавших магах, высказывали самые разные предположения. Среди диких и совершенно нелепых гипотез встречались и правильные — что прибывшие заняты какой-то работой с Кубком Огня.

Следующий день прошёл без новостей. Никаких официальных объявлений от преподавателей они так и не дождались и брата Рона не увидели. К вечеру некоторые любопытные студенты с Гриффиндора обнаружили, что в одном неиспользуемом классе, находящемся недалеко от кабинета директора, происходит что-то необычное — оттуда слышались заклинания, раздавался непонятный шум, сквозь щель можно было увидеть всполохи синего света. При этом сама комната была заперта. Услышав про это, Гермиона сделала вывод, что работа продолжалась и, по всей видимости, была не столь успешной, раз они так долго не могли справиться с артефактом.

Гарри с болью видел, что его девушка нервничает всё сильнее и сильнее с каждым часом.

Его удивляло, почему дурмстранговцы так спокойно отнеслись к неожиданному окончанию Турнира. Да и Виктор Крам не казался сильно обеспокоенным. Неужели они были так уверены в том, что Кубок Огня удастся «убедить» завершить Турнир без последствий для чемпионов?

В отличие от дурмстранговцев, студенты из Шармбатона были менее уверены в благополучном исходе. На лицах многих из тех, кто приходил в Большой зал в эти дни, читалось волнение. Мадам Максим за преподавательским столом тоже выглядела обеспокоенной. Во время обеда Гарри со своего места мог легко видеть бледную Флёр Делакур — она сидела, закусив губы и сжав пальцы на кубке с тыквенным соком. Перехватив его взгляд, Флёр слабо улыбнулась и приподняла руку.

Он поднял руку в ответ и повернулся к Гермионе, которая прекрасно видела обмен знаками с французской чемпионкой.

— Флёр что-то совсем бледная. Она настолько не уверена, что они справятся?

Гермиона упрямо ответила:

— Всё будет в порядке. Они знают своё дело.

После ужина Гермиона ушла из Большого зала раньше Гарри и Рона. Гарри не нашёл её в гостиной и в беспокойстве бросился в свою комнату за Картой Мародёров. На карте точка с именем Гермионы обнаружилась в одном из классов, недалеко от гостиной Гриффиндора.

Когда Гарри осторожно зашёл в класс, девушка сидела на одной из дальних парт и всхлипывала.

— А что, если у них ничего не получится? — расслышал Гарри её слова. — Что будет с Гарри?

Гермиона испуганно вздохнула, когда руки Гарри обняли её. Узнав своего парня, она развернулась и прижалась к нему. Её рыдания стали затихать.

— Гарри...

— Всё, милая, успокойся, — проговорил Гарри. — Я тут, с тобой.

— Но, Гарри, почему они так долго...

Он погладил её по спине.

— Всё будет хорошо. Вот увидишь, завтра они закончат работу. Ты бы хоть рассказала мне, в чём она заключается, — он пытался отвлечь её от переживаний.

Гермиона шмыгнула, утёрла слёзы рукой и взглянула на Гарри заплаканными глазами.

— Они пытаются «уговорить» Кубок. Насколько я знаю, этому артефакту можно предложить определённые условия завершения Турнира. Кубок может отвергнуть их или принять. Я не очень хорошо себе представляю, как это делается. Может, заклинаниями или ритуалами. Наверно, то же самое сделали с Кубком, когда убедили его выбрать тебя четвёртым чемпионом.

Он ободряюще улыбнулся.

— Ну, значит, «уговорят». Ведь получилось у злодеев осенью — и сейчас получится.

Гермиона попыталась улыбнуться сквозь слёзы, потом её лицо снова помрачнело.

— Гарри, они даже не знают, что будет с тобой в случае отказа от контракта.

— Ага, — Гарри стал вспоминать, как после выбора его четвёртым чемпионом Грюм говорил: «Хотят они или нет, им придётся участвовать в Турнире». Тогда эта фраза показалась ему очень расплывчатой и непонятной.

— Гермиона, будем надеяться на лучшее! — он легонько сжал её в объятьях и поцеловал в висок. — Идём! Тебе надо пораньше лечь и отдохнуть.

* * *

На следующий день, перед обедом, увидев выходящего из Большого зала Билла Уизли, Гермиона пулей бросилась к нему. Уцепившись за его рукав, она стала расспрашивать его о происходящем. Видя издалека его улыбку и выражение надежды на лице своей девушки, Гарри приободрился и вошёл в Большой зал вслед за ними.

Посередине зала, на специальном возвышении, стоял Кубок Огня, вновь наполненный искрами бело-синего пламени. Около Кубка Гарри увидел несколько незнакомых ему волшебников. Билл прошёл вперёд и встал на свободное место между ними.

— Мастера по работе с магическими артефактами, — шепнула ему на ухо Гермиона. От вчерашней истерики не осталось и следа, её лицо светилось надеждой и предвкушением.

Громкий голос Дамблдора разнёсся по Большому залу.

— Дорогие студенты, преподаватели и гости Хогвартса! — он подошёл и встал около Кубка Огня и поднял руки в театральном жесте. — Сегодня знаменательный день, когда будет завершён Турнир Трёх Волшебников!

Послышались жидкие хлопки, но они быстро стихли. Директор, пригладив бороду, продолжил:

— Несмотря на то, что третье испытание Турнира не состоялось, сегодня Кубок Огня объявит победителя Турнира. Это должно случиться с минуты на минуту! — директор развёл руки в стороны и прошёл на своё место.

Ожидание тянулось мучительно медленно. Студенты молча наблюдали за Кубком Огня, из которого время от времени вылетали синие искры.

После двух или трёх минут ожидания Кубок неожиданно сменил цвет своего пламени на малиновый, зашипел и выбросил небольшой клочок, который упал прямо на преподавательский стол перед Дамблдором. Директор вздрогнул, потом взял и развернул тлеющий пергамент. Он поднялся с места и объявил:

— Победителем Турнира Трёх Волшебников становится... — директор сделал эффектную паузу, — Виктор Крам!

С разных сторон зала раздались нерешительные хлопки, но по большей части зал безмолвствовал. Гарри встал и решительно захлопал в ладоши, к нему сразу присоединилась Гермиона, и через несколько секунд аплодисменты в честь отсутствующего болгарина слышались отовсюду. Гарри окинул взглядом Большой зал, наткнулся на привычно огорчённое лицо директора, который смотрел на него с немым укором, зацепился за расстроенные лица близнецов Фреда и Джорджа и, наконец, остановился на несколько напряжённой улыбке Гермионы и недоумевающем взгляде Рона.

Рон неохотно хлопнул несколько раз и с непониманием уставился на своих друзей.

— Вы чего так разоряетесь? Ведь Хогвартс проиграл? А чего мы хлопаем?

Гарри улыбнулся. Может, где-то глубоко внутри он был расстроен тем, что Турнир выиграл другой чемпион — совсем чуть-чуть. Но гораздо больше ему хотелось смеяться. Не просто смеяться, а ехидно хохотать. Победа в Турнире — вместо Гермионы. В глазах Гарри это были настолько несопоставимые вещи, что было совершенно очевидно, что бы он сам предпочёл. Но — пусть Крам хоть этим утешится.

Торжественная часть была окончена, и студенты приступили к еде. После обеда Билл подошёл к столу Гриффиндора и присел на лавку рядом с Роном.

— Спасибо, Гермиона! — обратился он к девушке. — Если бы не твоя идея, которую ты мне описала в письме, не знаю, смогли бы мы что-то сделать или нет. Магия Кубка Огня была чем-то сильно повреждена, он вообще вёл себя неадекватно. По всей видимости, к нему применили заклинание Конфундус, причём очень большой силы. Наверно, это случилось осенью, когда Гарри был выбран чемпионом.

Гермиона засмущалась, а Гарри заинтересованно спросил:

— Билл, скажи, что за идея?

Уизли улыбнулся.

— Что, она тебе не рассказала? Она предложила засчитать то, что Крам побил тебя, за третье испытание — что-то вроде дуэли. Поэтому Кубок в конце и выбрал его победителем.

Гарри больше не мог сдерживать себя, и в Большом зале раздался его громкий смех. Если бы он смотрел в этот момент на свою девушку, он бы увидел, как на её лице появляется выражение облегчения и радости. Она не знала, как Гарри отнесётся к такому способу выбора победителя, и его смех звучал как лучшая похвала её стараниям. Однако Гермиона тут же нахмурила брови и начала спорить с Биллом насчёт очков за разные испытания и логики выбора именно Гарри и Виктора Крама для третьего испытания.

— Я думала, эта идея не пройдёт, из-за того, как стал развиваться скандал, — говорила она. — Признать победу Дурмстранга...

— А она и не прошла, — перебил её Билл, — по крайней мере, сначала. Но вчера вечером мы говорили с министром по камину. И я сказал Фаджу — ничего не проходит, Кубок всё отвергает. Так что или это, или чемпионы остаются без магии или даже без жизни, причём лучшие наши специалисты не знают, какое наказание может выбрать Кубок, — Билл засмеялся. — Надо было видеть, как у него лицо перекосилось. Наверняка стал прикидывать, сколько ему сидеть в кресле министра, если станет известно, что по его вине Мальчик-Который-Выжил стал сквибом...

* * *

Турнир был завершен. На следующий день эти новости напечатали все магические газеты Великобритании и за рубежом. «Турнир завершился победой Дурмстранга!» — кричал заголовок французской газеты. «Турнир, проводимый в школе Хогвартс, наконец завершен!» — возглашала передовица «Ежедневного Пророка».

Гермиона внимательно изучала и сравнивала газеты из разных стран, на которые она специально потратила несколько галлеонов. Увидев название статьи в «Пророке», она усмехнулась. «Можно только надеяться, что имя Виктора всё-таки будет озвучено», — подумала она с иронией.

Она улыбнулась, отложила газеты и открыла свои книги по Трансфигурации. Впереди были экзамены, от которых её парень был освобождён, а она — нет. Она взглянула на Гарри, который умиротворённо дремал рядом с ней, откинув голову на спинку диванчика в гостиной их факультета.

Она недовольно поджала губы. Ей хотелось, чтобы Гарри всё равно занимался, несмотря на отмену экзаменов. Потому что это ему может очень даже пригодиться... Подумав немного, Гермиона решила, что даст ему отдохнуть сегодня. Но только сегодня. Потом она за него возьмётся.

На самом деле Гарри не спал, он просто отдыхал, откинув голову и закрыв глаза. Он чувствовал успокаивающее присутствие Гермионы рядом, слышал шелест газет и страниц книги, которую она читала.

Внезапно его шрам пронзила острая боль. Гарри резко дёрнул головой и схватился руками за лоб. Внутри у него бушевали эмоции, которые он воспринимал как чужие — гнев, отчаяние и страх. Он почувствовал руки Гермионы, которые легли на его голову и стали мягко её массировать.

Спустя минуту боль отпустила его, Гарри шумно выдохнул и уткнулся Гермионе в плечо.

— Всё нормально, — проговорил он, — боль прошла.

Она, нахмурившись, дотронулась до его шрама. Гарри слегка поморщился.

— Правда, Гермиона, всё уже прошло, не волнуйся, — сказал ей Гарри, перехватывая её руку.

— Ты сейчас ничего не видел? Как раньше, когда у тебя был сон и то видение? — спросила девушка, но Гарри покачал головой, не отрываясь от её плеча.

— Я чувствовал что-то... ярость и... какой-то страх.

Гермиона в задумчивости прикусила нижнюю губу.

— Гарри, я думаю, это опять связано с Сам-Знаешь-Кем. Может быть, с ним что-то произошло, или он просто испытывает сильные эмоции. Ты как будто имеешь связь с ним, — Гермиона погладила Гарри по голове. — Жаль, что сейчас нет никакой возможности понять, что именно с ним случилось.

— Хоть бы он сдох от досады, — пробормотал Гарри.

* * *

— Хвост!!!

Истошный крик раздался в заброшенном доме, когда-то принадлежавшем семейству Реддлов. Через несколько секунд в комнату вбежал низенький человек с подобострастным выражением лица — Питер Петтигрю, по прозвищу «Хвост». Он бросился к креслу, в котором, среди тряпок и грязных склянок с зельями, находилась безобразная пародия на младенца, больше похожего на ящерицу — временное тело Волдеморта, год назад возродившегося из мёртвых.

— Господин, что случилось? — беспокойно проговорил Петтигрю.

В воздухе вокруг кресла крутились догорающие остатки «Ежедневного Пророка». Пепел медленно оседал на землю, а на уродливом лице Волдеморта яростно горели красные глаза. Он наставил волшебную палочку на своего слугу.

— Круцио! — закричал он в гневе. — Круцио! Круцио!

Петтигрю упал, истошно крича. Сила, которую Тёмный Лорд вложил в своё заклинание, была столь велика, что мышцы Петтигрю стали выламывать ему кости. Раздался противный хруст, и он завопил ещё громче. Белки глаз налились кровью, а Волдеморт продолжал вливать силу в Круциатус.

— Что всё это значит, Хвост?! Что в моих инструкциях было непонятным?! К чему должен привести Турнир, Хвост?!

Его слуга уже не отвечал. От сильнейшей боли он потерял сознание, и только его тело продолжало конвульсивно дёргаться на полу.

Волдеморт опустил палочку. У него вдруг потемнело в глазах.

«Нет. Нет! Нет!!!»

Небольшой запас его магических сил был исчерпан. Гнев, который он испытал, поняв, что его гениальный план провалился, заставил его потерять контроль над собой. В результате он в ярости истратил всю свою магию на Круциатус. И теперь временное псевдотело Волдеморта, само существование которого зависело от магической силы своего обладателя, начало распадаться.

Безумный маг, называющий себя Лордом Судеб, в бессилии смотрел, как его тоненькие ручки, едва удерживавшие волшебную палочку, стали рассыпаться. Буквально через несколько минут от маленького тельца Лорда осталась лишь кучка праха.

В гостиной дома Реддлов наступила тишина. На полу лежал едва живой Питер Петтигрю, на ковре догорали остатки газеты, и пламя, родившееся из гнева Волдеморта, уже перекидывалось на окружающую мебель.

В разных уголках Великобритании крестражи Волдеморта получили знакомый импульс смерти от одной из частей его души. Душа Волдеморта опять не ушла из мира, удерживаемая порождениями чёрной магии, и артефакты были готовы возродить колдуна, при условии, если их найдут и проведут над ними правильный ритуал.

Дух Волдеморта содрогнулся в беззвучном, невидимом гневе. Он опять был бессилен, он снова был в изоляции, и его сил не хватало даже на то, чтобы внушить своей змее мысль ползти в нужное место. И ни один из оставшихся на воле его последователей не знал, где искать его крестражи.

Эта страна получила несколько лет спокойствия. Угроза войны ненадолго отступила.

* * *

Утром, на следующий день после выхода газет с объявлением об официальном окончании Турнира, декан Слизерина, мастер Зелий Северус Тобиас Снейп, шел на завтрак в Большой зал. Его обычно невозмутимое лицо было озарено плохо скрытой радостью. У Снейпа было хорошее настроение, что имело под собой несколько причин. Убрался из замка Каркаров, который действовал ему на нервы своими разговорами о Тёмной Метке и возвращении Тёмного Лорда. Потом вдруг побелела сама Метка — она практически исчезла, стала почти незаметной. А вчера внезапно уехал этот старый хрыч, Аластор Грюм, которого Снейп люто ненавидел — по всей видимости, взаимно.

Тут Снейп заметил обнимающуюся парочку, расположившуюся на окне прямо в коридоре, по которому шёл декан. Он злорадно потёр руки. Издали он уже приметил, что галстуки на студентах были гриффиндорских цветов, а возможность снять десяток-другой баллов с ненавистного факультета согревала его душу в это и без того прекрасное утро. Он замедлил шаг, приближаясь к ним.

Девушка сидела на подоконнике, а юноша стоял около, нежно обнимая её за талию. Не замечая приближения профессора, они целовались. У юноши были черные волосы, а волосы девушки в лучах утреннего солнца вдруг показались Снейпу рыжими.

«Что?..» — мысли Снейпа начали путаться, и у него появилось ощущение тошноты. В его голове всплыли воспоминания школьных лет, когда он много раз видел такую же картину на последнем курсе Хогвартса.

Джеймс и Лили. Как часто, словно нарочно, они попадались ему на пути. В точно такой же позе, и обязательно на каком-нибудь грязном подоконнике.

Снейп сердито тряхнул головой, отгоняя непрошеные воспоминания. Конечно же, волосы у девушки были не рыжие. Это Поттер-младший целовался со своей грязнокровкой. Наваждение прошло, но желание подходить к ним и снимать баллы, при этом любуясь на их довольные лица — пропало. Как они будут стоять, усердно делая виноватый вид, при этом тайком стирая слюну с губ и пряча счастливые улыбки... Что за мерзость!

Он развернулся и, крепко зажав палочку в руке, зашагал к комнатам, которые в этом учебном году занимал Аластор Грюм. Аппетита больше не было, и вместо завтрака Снейп решил заняться обыском комнат старого аврора. Флитвик передал ему, что Грюм так торопился уехать, что оставил в комнате свой старый сундук.

Снейп прекрасно помнил, как Грюм рыскал у него в комнате в январе. Теперь он хотел отплатить Грюму той же монетой — он собирался перетряхнуть все его вещи. Интересно, что там обнаружится?