Гнев Крама (гет)

На следующий день начался полный кавардак.

Гарри открыл глаза и увидел, что палата наполнена солнечным светом. Он с удовольствием потянулся, почти не чувствуя боли в рёбрах. В носу ещё ощущалась какая-то неправильность, но Гарри уже начал различать запахи и перестал ощущать, что у него вместо носа — какой-то большой, чуждый его телу предмет.

Вспомнив, что произошло предыдущим вечером, Гарри замер, потом рывком поднялся на кровати, начиная чувствовать что-то вроде паники. Он оглянулся. Гермионы в палате не было, из-за чего Гарри почувствовал одновременно и сожаление, и облегчение.

«Кажется, я вчера признался ей в любви, — подумал Гарри. — Нет, не признался, а просто поцеловал, — поправил он себя. — Нет, это она меня поцеловала, а потом уже я...»

Вконец запутавшись, он просидел с минуту на кровати, пытаясь разобраться в том, что вчера случилось.

«Я должен поговорить с ней», — решил наконец Гарри и уже собирался спустить ноги с кровати, как за дверью послышались голоса, и в палату ворвалась толпа людей, среди которых он сразу узнал мадам Помфри, Дамблдора, Бэгмена и Каркарова. Кроме них, в палату зашли ещё три человека, имён которых он не знал, но помнил, что они были студентами Дурмстранга.

Вошедшие активно переговаривались на повышенных тонах, в этой мешанине Гарри слышал только отдельные слова типа «лечение», «не беспокоить», «возмутительная клевета», «подлое избиение». У него появилось подозрение, что причиной этой суеты было его вчерашнее столкновение с Крамом.

Мадам Помфри подошла к Гарри и дала ему две склянки с зельями. Она тщательно проследила за тем, чтобы он выпил оба, проверила его диагностическими заклинаниями и сказала:

— Мистер Поттер, будь моя воля, вы бы остались здесь по крайней мере до вечера. К сожалению, сейчас это невозможно, и вам придётся пойти с директором Дамблдором...

— Гарри, мой мальчик, — перебил её директор, — мы должны обсудить то, что вчера произошло...

— Что могло вчера произойти? — возмутился Каркаров. — Всё это наглая ложь и клевета!

Директор Дурмстранга бросил быстрый взгляд на Гарри и неприязненно поджал губы, когда увидел его ссадины и синяки. Буквально сразу после этого мадам Помфри решительно вытолкала всех за дверь и положила на кровать Гарри его повседневную одежду. Выходя из палаты, она повернулась и сказала:

— Гарри, постарайся не перенапрягаться сегодня. Тебе всё ещё необходим отдых.

«Зачем они вообще сюда заходили всей толпой?» — удивился Гарри и стал одеваться.

Когда он переоделся и вышел из палаты, его тут же взяли в оборот два директора магических школ — Каркаров и Дамблдор — и повели в кабинет последнего. В коридорах ученики останавливались и перешёптывались, показывая на Гарри пальцами. Гарри с надеждой оглядывался по сторонам, пытаясь найти глазами Гермиону, но её не было видно.

В кабинете Дамблдора было полно народу из нескольких магических школ, деканов факультетов Хогвартса, служащих министерства и просто случайных людей. Рассевшись за столом, который пришлось увеличить с помощью магии, собравшиеся стали, перебивая друг друга и повышая голос, ругаться насчёт произошедшего накануне.

Во всей этой суете никто не дал Гарри вымолвить ни слова.

От скуки Гарри стал оглядывать кабинет, пока не наткнулся глазами на газеты, лежащие на столе, буквально под его носом. «Ежедневный Пророк» за сегодняшнее число сверкал броским заголовком на первой странице:

«Чемпион из Дурмстранга избивает Гарри Поттера».

Гарри подтянул к себе «Пророк» и стал читать передовицу. В статье шла речь о том, что между чемпионами Турнира Трёх Волшебников вспыхнул спор о том, кому должна принадлежать девушка — магглорождённая Гермиона Грейнджер, которая ранее встречалась с Гарри Поттером, затем бросила его ради Виктора Крама. В результате началась драка, быстро превратившаяся в избиение Мальчика-Который-Выжил.

«Ого! Как же Скитер узнала об этом?» — изумился Гарри. Тому, что вранья в этой статье было больше, чем правды, он почти не удивился. В середине первой страницы газеты он увидел свою колдографию, сделанную, по-видимому, тогда, когда его нёс Хагрид. Его руки и ноги бессильно болтались, а лицо украшали синяки.

Пока Гарри читал, вокруг него продолжались возмущённые споры, никто к собеседникам не прислушивался, никаких попыток разобраться в том, что произошло на самом деле, не предпринималось. Крам, который тоже оказался там, сидел за столом рядом с Каркаровым, не глядя на Гарри и изображая из себя человека, который не имеет к происходящему совершенно никакого отношения. Каркаров регулярно наклонялся к его уху и начинал ему что-то говорить, после чего Крам напряжённо кивал, ничего не говоря.

Гарри недоумевал, зачем его вообще вытащили из больничного крыла, если он никому не был нужен на этом собрании. Он сидел, мечтал о том, как увидит Гермиону, пытался придумать, что он ей скажет, и с нетерпением ожидал конца этого нелепого митинга. Он не смог повидаться с ней утром, поэтому он беспокоился, как она его встретит. В голову лезли всякие унылые мысли, с которыми он никак не мог справиться. Вдруг ей не понравилось то, что было вчера? Вдруг она передумает и вернётся к Краму? А когда Гарри вспоминал её внезапный поцелуй, его сердце начинало биться сильнее, и он прятал краснеющее лицо в ладонях.

Неожиданно для всех прозвучал колокол, возвестивший о конце последнего урока перед обедом. «Интересно, кто же вёл уроки», — злорадно подумал Гарри, оглядываясь кругом. Большинство преподавателей Хогвартса на протяжении последнего часа были в кабинете Дамблдора. Чувство голода, закономерно охватившее всех собравшихся, которые потратили столько сил на крики и споры, заставило всех быстро очистить помещение и переместиться в Большой Зал для приёма пищи.

— Гарри.

Голос Дамблдора вырвал Гарри из задумчивости.

— Гарри, мой мальчик, послушай мой совет, — Дамблдор устало опёрся на спинку кресла. — Во время Турнира Трёх Волшебников нам не нужны скандалы. Сегодня или завтра могут приехать авроры из Министерства. Важно, чтобы ты не усугублял ситуацию своими словами. Не нужно обвинять в чём-либо мистера Крама, это может ударить по авторитету магических школ и престижу Турнира, который проводится в Хогвартсе.

В этот момент к Дамблдору подошёл Грюм с какими-то вопросами, и директор сразу направился к камину, собираясь переместиться куда-то по делам. У камина, перед тем, как бросить в него Дымолётный порошок, директор ещё раз взглянул на Гарри долгим взглядом. «Не забудь мой совет, мальчик», — говорили его глаза.

Гарри вдруг ощутил сильное раздражение. Ученика его школы избили почти до потери сознания, а директор говорит «не усугублять» и «не обвинять»?

Но, с другой стороны, это же Дамблдор, ему виднее. Гарри попытался справиться с нахлынувшим на него гневом, вспоминая, сколько сделал для него директор, насколько его уважают все волшебники... Раздражение вспыхнуло с новой силой, когда Гарри вспомнил, как проходила только что окончившаяся встреча. «Какая, в конце концов, разница! Меня всё равно никто не будет слушать!» — с этими мыслями в голове Гарри поднялся из-за стола и вышел из кабинета Дамблдора, пользуясь тем, что в этот момент никто не пытался его остановить или удержать.

Подходя к Большому Залу, Гарри вдруг увидел знакомую копну волос Гермионы. Ему показалось, что девушка пришла из того коридора, который вёл из совятни. Она беседовала о чём-то со старшеклассницами. Перехватив его взгляд, Гермиона лучезарно улыбнулась ему, отчего у Гарри сразу потеплело на сердце.

Однако подойти к ней ему так и не удалось. Он оказался захвачен толпой студентов, которые жаждали подробностей о вчерашнем происшествии. Хотя ученики больше перебивали друг друга и спорили, совсем как взрослые на собрании в кабинете директора, а Гарри произнёс не больше десятка слов.

Наконец, ему удалось пройти в Зал, хотя вокруг него на скамьях тут же расселись студенты с разных факультетов и стали спорить друг с другом насчет того, насколько правдива была статья в «Ежедневном пророке». Гарри поспешно запихивал в себя пищу, понимая, что в этом бедламе нужно пользоваться любой возможностью, чтобы поесть.

Подвинув к себе тарелку со вторым блюдом, он поднял глаза и увидел, что Гермиона сидит на дальнем конце стола и буравит сердитым взглядом толпу собравшихся вокруг него учеников. Он почувствовал, что его губы против его воли растягиваются в улыбку.

Когда она встретилась с ним глазами, её взгляд смягчился, и она виновато улыбнулась. «Я даже не могу к тебе подойти», — сказали её глаза.

Гарри развёл руки в стороны и покачал головой. «Я тут бессилен. Но как же всё это меня достало!» — передавал он девушке.

«Держись», — сжала Гермиона свои кулачки.

Тут Гарри заметил, что вокруг него установилась относительная тишина, все явно ждали от него каких-то комментариев.

— Ну... — протянул он с сомнением.

— Гарри! — воскликнул Колин Криви, который сидел напротив него и нервно крутил в руках фотоаппарат. Гарри был счастлив уже потому, что Колин не пытался его фотографировать в этот момент. — Расскажи нам, правда ли, что ты отлупил этого болгарина, Крама, что тот попал в больничное крыло?

Гарри поперхнулся от удивления, уловив краем глаза, как Гермиона поднесла ладошку к губам, пытаясь скрыть смех.

— С чего вы это взяли? — спросил он, обводя глазами собравшихся вокруг него студентов.

— Да ни с чего мы это не взяли! — раздалось из толпы. — Мы знаем, что это ты сам всё придумал!

Среди собравшихся послышался шум.

— Нет же, всё не так. Вчера Крам... — начал Гарри, но его уже никто не слушал. «Сумасшедший дом!» — только и оставалось думать жертве избиения. Студенты принялись оживлённо обсуждать, кто кого оклеветал и мог ли Гарри избить Крама.

Сверху спикировала сова и села на стол перед Гермионой. Гермиона поспешно отвязала от её лапы письмо и дала ей приготовленное заранее лакомство. Сова взмахнула крыльями и сразу улетела назад.

«Гермиона ждала какое-то письмо?» — подумал Гарри и заметил, что она что-то активно обсуждает с Роном. У него в груди что-то неприятно кольнуло. Ему почему-то не понравилось, что Рон разговаривает с Гермионой, а сам Гарри даже словечком не успел с ней перемолвиться.

Вскоре обед закончился, и Гарри, пытаясь не привлекать к себе внимания, стал выбираться из Большого Зала. Он опять потерял из виду Гермиону. В коридоре Гарри, толкаясь среди выходящих студентов, пытался разглядеть её впереди, когда чья-то рука ухватила его за локоть и потащила влево.

— Гермиона?... — только успел промолвить Гарри.

Подруга вела его через какой-то полутёмный коридор. Он попытался ещё раз заговорить с ней, но она только повернула к нему голову и сказала:

— Подожди немного. У нас мало времени.

Гермиона завела его в заброшенную аудиторию, где на партах лежала пыль, а шкафы были заплетены паутиной. Она несколько раз взмахнула палочкой, произнося заклинание «Тергео!», из-за чего пыль на нескольких скамьях и партах исчезла.

— Гермиона! — Гарри обхватил её руками и зарылся лицом в её волосы.

Она мягко обняла его в ответ, и Гарри услышал её тихий смех.

— Гермиона, нам нужно поговорить. Я хотел сказать тебе...

Гермиона выскользнула из его рук, её лицо приобрело виноватое выражение.

— Гарри, прости. У нас мало времени. Я точно знаю, что сейчас тебя снова позовут на собрание в кабинет профессора Дамблдора. Это будет очень важное...

— Гермиона, — перебил её Гарри, — на том собрании, которое было перед обедом, мне не задали ни одного вопроса! Понимаешь? Ни одного! Им вообще до лампочки, есть я там или нет!

Она покачала головой.

— Сейчас всё может измениться. Ты понимаешь, что происходит вокруг тебя?

Гарри поколебался и покачал головой.

— Все только спорят, — он нахмурился, — спорят и ругаются.

Гермиона улыбнулась. Она присела на скамью, и Гарри медленно опустился на место рядом с ней.

— Правильно. И они тебя не слушают, верно?

Гарри кивнул. Смысл её слов пока ускользал от него.

— Ты понимаешь, что вчера произошло?

Он посмотрел на Гермиону в каком-то ступоре. Это так близко подходило к тому, о чём он хотел поговорить с ней...

— Вчера произошёл конфликт между двумя чемпионами Турнира Трёх Волшебников, — невозмутимо продолжила Гермиона, не обращая внимания на многозначительные взгляды своего друга. — Чемпионы во время Турнира являются важными персонами, представителями школ и даже стран. Один представитель избил другого представителя. У нас международный конфликт, Гарри. И ты его непосредственный участник. Теперь ты понимаешь?

Это было странно. Но это многое объясняло. Гарри понял, что он, погруженный в романтические переживания, ничего не увидел и не понял в том, что происходит вокруг.

— Продолжай... — тихо сказал он.

Гермиона снова улыбнулась, польщённая реакцией на её умозаключения.

— Сейчас вокруг конфликта сложились, по крайней мере, три партии... — увидев недоумевающий взгляд Гарри, она поправилась, — ну, или группы, каждая со своим мнением насчёт конфликта. Во-первых, директор Дамблдор и его люди. Они почему-то хотят, чтобы конфликт был замят. Чтобы его вообще не вспоминали.

— Точно! — не сдержался Гарри. — Я так удивился, почему Дамблдор попросил меня не выдвигать обвинений.

Глаза Гермионы торжествующе блеснули.

— Вот, видишь? Теперь вторые, это Дурмстранг. Они хотят, чтобы мы признали, что всё это клевета, и извинились.

— Извинились? — удивлённо переспросил Гарри.

— Виктор тебе что-то говорил сегодня? — задала вопрос Гермиона. Гарри стало неприятно оттого, что Гермиона снова говорит о болгарине.

— Нет, ничего не говорил. Молчал и вообще на меня не смотрел.

Гермиона гневно поджала губы.

— Тряпка. Нет, конечно, я понимаю, что на него давит Каркаров и все остальные взрослые... — в глазах Гермионы читалось разочарование.

— Гермиона...

— И, наконец, третьи, — не дав ничего ему сказать, продолжила она, — которые хотят показать, что представители Дурмстранга нас оскорбили.

— Откуда ты знаешь? — спросил Гарри, хотя он уже начал смутно догадываться, что Гермиона провела всю первую половину дня в попытках собрать эту информацию. И с этим были связаны её разговоры и прилетающие к ней совы.

— Это просто. Статья Скитер, — Гермиона торжествующе взглянула на него. — Рита Скитер пишет для министерства. А министр приезжает сегодня в Хогвартс вместе с аврорами!

— И?

— И ты должен заявить при всех, что ты был избит Виктором Крамом, чемпионом школы Дурмстранг.

Гермиона ещё в течение нескольких минут описывала своему другу, что он должен говорить и делать.

— Я чувствую себя бесполезным. Я только и делаю, что валяюсь на больничной кровати или сижу на собраниях. А ты всё выяснила, поняла, что лучше делать...

— Гарри! — она ласково положила руку ему на плечо. — Я — твоя поддержка. Ты всегда можешь опереться на меня.

Он взглянул ей в глаза.

— Гермиона, — сказал он и сглотнул, — скажи, ты... избегаешь говорить о том... о том, что между нами...

Её вторая рука легла ему на другое плечо.

— Нет. Хотя это смущает, — Гарри заметил, что её лицо слегка покраснело. — Я привыкла поддерживать тебя, помогать с учёбой, с подготовкой. А это что-то новое.

— Может, это к лучшему? — Гарри вглядывался в её лицо, пытаясь понять, какая у неё будет реакция, если он признается ей в любви.

— Может... — Гермиона вздохнула. — Но сейчас тебе надо сосредоточиться на собрании у директора. Гарри! Тебя сейчас будут искать!

Гарри тоже вздохнул. Пользуясь тем, что его рука уже каким-то образом оказалась на талии Гермионы, он притянул её ближе к себе. Гермиона, смущаясь, всё-таки ответила на его поцелуй.

— Гарри, прекрати... — тихо сказала она, смотря на него сияющими глазами. — У меня мысли путаются от этого... Вставай!

Она с улыбкой оттолкнула его от себя и заставила подняться со скамьи. Они вместе вышли из класса в коридор, где услышали громкий, явно усиленный магией голос, доносящийся со стороны Большого Зала:

— Гарри Поттер! Подойдите к Большому Залу!

Гарри повернулся к своей подруге.

— Это же Бэгмен! Это его голос.

Она молча подтолкнула его в локоть, и они быстро направились к источнику голоса.

* * *

Народу в кабинете Дамблдора было ещё больше, чем перед обедом. Гарри настороженно наблюдал, как пять человек с военной выправкой, одетые в аврорские мантии, усаживаются по правую сторону от министра Фаджа. Несмотря на объяснения Гермионы, Гарри всё равно опасался, что встреча пройдёт по тому же сценарию, что и первая, и у него ничего не получится.

«Ты должен встать и потребовать слово, после того, как выскажутся Дамблдор и министр, в любом порядке, — вспомнил он инструкции Гермионы, — хотя, возможно, министр сам начнёт расспрашивать тебя».

Его подруге так и не удалось попасть в кабинет Дамблдора, где проходила встреча. Два высоких плечистых аврора, стоявшие на входе прямо около горгулий, молча оттеснили её, и ей пришлось остаться внизу. Гермиона лишь сжала руку Гарри, передавая свою поддержку, перед тем, как отпустить его. Сидя за столом в кабинете директора, Гарри со скучающим видом наблюдал за новыми спорами и вспоминал их разговор в пустом классе, как они обнимались и целовались в конце... Гарри вздохнул и попытался, наконец, сосредоточиться на том, что происходило в кабинете.

— ...эту возмутительную статью, не дожидаясь подтверждения или опровержения с нашей стороны! — разорялся в это время помощник Каркарова. — Что она себе позволяет, эта...

— Наличие травм, которые получил мистер Поттер, подтверждает сотрудник школы Хогвартс, штатный колдомедик Помфри!

«Началось», — подумал Гарри. Теперь нужно было дождаться хотя бы комментариев от министра и директора. Таким образом он покажет своё уважение к ним, после этого можно будет врезаться в разговор.

— Мои дорогие, я предлагаю вам немного успокоиться. Мы не можем рисковать репутацией Турнира Трёх Волшебников. Дальшейшее раздувание конфликта приведёт только... — важно начал свою речь Дамблдор, поглаживая свою роскошную белую бороду.

Министр Фадж тут же перебил его.

— Уважаемый профессор! — Гарри ясно услышал иронию в слове «уважаемый». — Несмотря на то, что вы желаете не раздувать конфликт, вы не можете отрицать, что конфликт уже есть! Сокрытие или искажение фактов может негативно отразиться на международной репутации нашей страны. И для того, чтобы точно установить случившееся...

— Однако мы могли бы...

— Профессор! — опять перебил директора Фадж. — Давайте же, наконец, послушаем, что нам скажет пострадавший — мистер Гарри Поттер. Ведь он является жертвой данного конфликта, верно?

В кабинете установилась тишина, как будто все были удивлены самим фактом, что по этому вопросу нужно было дать слово какому-то подростку, хотя бы этот подросток был самим Гарри Поттером.

Сам Гарри, волнуясь оттого, что ему дали слово, встал и прокашлялся.

Все собравшиеся молча смотрели на него. Гарри непроизвольно взглянул на Дамблдора и наткнулся на его тяжёлый взгляд. Подросток нервно сглотнул. То, что он собирался сделать, шло вразрез с тем, что советовал ему директор.

— Я хотел бы... — он запнулся, пытаясь вспомнить то, что говорила ему Гермиона. Как ему не хватало её поддержки прямо сейчас! — Я хотел бы заявить, что мистер Крам вчера действительно избил меня.

Собравшиеся тут же взорвались разговорами, среди которых были слова «клевета», «подстроено» и прочие. Дамблдор с осуждением покачал головой и отвернулся от Гарри, и он ощутил укол сожаления.

Но расслабляться было ещё рано. Простому заявлению они не поверят.

— Я хотел бы продемонстрировать свои воспоминания с помощью Омута Памяти.

Дамблдор неторопливо встал. На его лице можно было безошибочно прочесть разочарование.

— По моему мнению, в данном случае это совершенно излишне...

На сторону Гарри ожидаемо встал Фадж. Возможно, он делал так лишь из желания насолить Дамблдору, своему политическому сопернику. Однако в данном случае это играло на руку Гарри.

— Да, я согласен с мистером Поттером, — произнёс министр. — У меня сложилось впечатление, как будто всё, что было сделано до этого момента, не выходило за рамки обсуждения публикации мисс Скитер в «Ежедневном пророке». Мистер Скримджер, — обратился Фадж к сидящему около него аврору, — не откажите в любезности, доставьте в этот кабинет Омут Памяти из моего кабинета. Надо разобраться в том, что вчера произошло, это уже наделало столько шуму!

Директор пытался возражать, но министерский бюрократический механизм был уже запущен, и вскоре Гарри, впервые в своей жизни, вытаскивал из своей головы серебристые нити своих воспоминаний и погружал их в Омут Памяти, доставленный из министерства по каминной сети.

Ознакомление с воспоминаниями Гарри продолжалось довольно долго, тем более, что Омут Памяти требовал непосредственного контакта с головой зрителя. Авроры некоторое время обсуждали, могут ли воспоминания Гарри быть подделаны.

После просмотра Фадж поднялся из-за стола и повернулся к Каркарову и его людям. В его глазах горело возмущение, когда он обратился к представителям Дурмстранга:

— Итак, надеюсь, вы не собираетесь теперь отрицать, что Гарри Поттер был избит вашим чемпионом? Поскольку специалисты признали воспоминания подлинными, у нас появляются вопросы, почему вы отрицали наличие конфликта?

— А откуда это стало известно вашей журналистке? — парировал Каркаров.

— Это уже другой вопрос! Мы разберёмся с этим в своё время.

Гарри неожиданно вспомнил, как во время разговора в пустом классе на лице Гермионы появилась хитрая улыбка, как раз тогда, когда он недоумевал, как Скитер узнала о происшествии так быстро.

Последовала новая волна споров. Дурмстранговцы пытались отстаивать свою позицию, что всё это подделка и клевета, с чем не соглашались британские министерские работники. В конечном итоге Фадж с аврорами и представители Дурмстранга окончательно разругались друг с другом. И те, и другие быстро покинули кабинет директора.

Гарри постарался как можно незаметнее последовать за ними, чтобы избежать упрёков Дамблдора, что он не последовал его советам. Однако директор вообще не обратил внимания на уход ученика, так что у Гарри создалось впечатление, что Дамблдор был действительно разочарован его действиями. Огорчённый, Гарри спустился по винтовой лестнице и направился прочь от кабинета.

Не успел он пройти и десяти шагов, как оказался в объятьях обеспокоенной Гермионы. Обняв её в ответ и пытаясь так повернуть голову, чтобы увидеть хотя бы что-нибудь сквозь копну её роскошных волос, полностью закрывших ему обзор, он почувствовал, что его настроение медленно начинает улучшаться.

— Как всё прошло?

Гарри улыбнулся.

— Всё хорошо. Я сделал заявление. И у меня брали воспоминания для Омута Памяти, — он отстранился от Гермионы. — Как ты думаешь, это действительно приведёт к тому, что третье испытание отменят?

Гермиона кивнула, но Гарри видел, что её не покидают сомнения и беспокойства.

Он решительно взял её за руку.

— Пойдём, — сказал он, — теперь моя очередь водить тебя по Хогвартсу.