Реван (гет)

Космическая база «Реван», 34 ПБЯ

— Камеру прослушивают.

Рей вновь прикусила язык и сердито поджала губы. Финн и По, непроизвольно заняв оборонительные позиции, буравили нового соседа по камере одинаково напряжёнными взглядами, а у Рей с его появлением пропало желание бить кулаками по стеклу и появилось новое — достать из воздуха квоттерстафф и добиться наконец ответа. Никто из них не обмолвился ни единым словом за те пару минут, что прошли с того момента, как за Фазмой закрылась дверь, и стоило Рей сделать один нерешительный шаг к застывшему Рену, как тот повернулся к ней в пол-оборота и еле заметно качнул головой.

— Хватит меня затыкать, — почти шёпотом проворчала она.

— От того, насколько тихо ты говоришь, громкость воспроизведения на комлинке Хакса не зависит, — тихо отозвался Кайло и снова поднял взгляд на форслок. — Он облучает с одинаковой частотой или бывают сбои?

— Что? — не поняла Рей.

— Форслок, — с ноткой раздражения в голосе пояснил Кайло. — Он гудит ритмично или сбоит?

— Я не… — Рей озадаченно уставилась на небольшое устройство и покачала головой. — Я не знаю, не прислушивалась.

— Ты девять часов заперта в камере, выйти из которой тебе мешает крохотная коробка прямо у тебя над головой, и ты даже не озадачилась тем, как вывести её из строя?

— Чем? Силой мысли? — возмутилась Рей и тут же смущённо поджала губы, поймав искрящийся насмешкой взгляд Кайло. Тот заломил бровь и пожал плечами.

— Для начала — да.

— Ритмично, но радиус действия небольшой, — ответила Лея, и Рен словно врос в пол. Взгляд замер чуть выше плеча Рей, и та была почти уверена: чувствуй она его сейчас, чужое смятение подкосило бы ей ноги.

Генерал на сына больше не смотрела. Она сидела по-прежнему ровно, сложив ладони на коленях. Напряжение, сковавшее по-королевски прямую спину, было почти физически ощутимым, а усилие, которое она прилагала, дабы вновь не повернуться к человеку справа от себя всем корпусом, казалось, отнимало у неё почти все оставшиеся силы. На лице как никогда ранее была заметна печать возраста, вселенской усталости и слишком тяжёлого для одних женских плеч груза. Во всём: в чуть подрагивающих кончиках пальцев, в скорбных складках у рта, в давно сухих глазах блестели в равной степени сильные злость и печаль.

Сколько она не видела его? Десять лет? Двадцать? Судя по застывшему Рену — долго, и несмотря на то, что живое лицо магистра рыцарей Первого Ордена не скрывало ни одной, даже самой незначительной эмоции, а Рей видела его разным, такого откровенного ужаса на пересечённом шрамом лице она ещё ни разу не замечала. Ни в красной комнате Сноука, ни в тот день, на мосту, когда Хан Соло падал в пропасть.

В тёмном взгляде вспыхнула и тут же погасла лёгкая паника, Кайло повёл плечами, избавляясь от грозившего накрыть его с головой оцепенения и дёрнул уголком губ.

— Хоть кто-то не сидел без дела.

Повисшую в тишине блока неловкость нарушил шорох открывшейся двери. Рен выпрямился, и за те пару мгновений, что он переводил взгляд с метафорической точки в пространстве над плечом Рей к вошедшему в блок Хаксу, нервно дрожащий рот изогнулся в прямую линию, а из глаз пропал всякий намёк на царящую в мыслях минутную растерянность. Хакс же, напротив, жестом выгнав проследовавшего за ним лейтенанта Митака, не мог похвастаться ни контролем, ни тем самым триумфом, что цвёл на его лице, когда он пришёл в блок впервые. Он так старательно держал осанку, что казалось, вот ещё немного, и воображаемый стержень прогнётся в обратную сторону, переломив несчастному хребет. Меж нахмуренных бровей подрагивала глубокая морщинка, губы кривились в гримасе беспомощности и очевидного непонимания, а перчатки за спиной поскрипывали: он конвульсивно сжимал ладони — добротная кожа грозила вот-вот лопнуть, а будь в его жилах хоть капля Силы, корабль бы уже трещал по швам.

— Ты так удивлён, — негромко заметил Кайло и обвёл ладонью камеру. — Будто это не твой приказ. Если так, то у нас обоих проблемы.

— Язвишь, — констатировал Хакс и, ощерившись в нервной улыбке, взглядом указал на форслок. — Нравится?

— Неплох, — оценил Рен. — Жаль, что в единственном экземпляре: ты бы предпочёл говорить в отдельной камере.

— Его хватило на двух с половиной адептов Силы — я не проторговался.

— Не благодари.

— Прошу прощения?

— Один из адептов зашёл в камеру сам и сдал оружие, — пояснил Рен. — Мне показалось на мостике, что твой план под угрозой. Не мне судить, но нехорошо, когда о ловушке узнаёт тот, кого ты в эту ловушку хочешь загнать.

— Однако ты здесь. — Хакс развёл руками и подошёл на шаг ближе к камере. — В клетке, под форслоком, и что-то я не вижу марширующей тебе на выручку толпы. Никто: ни Фазма, ни твои рыцари не рвутся на мостик с возражениями. Так где же я прогадал?

Кайло отошёл к дальней стене стеклянной камеры и сел на пластиковую койку.

— Я сам себя запер. Мне и на вопросы твои ответить?

На белокожих щеках появился бледный румянец, Хакс скрипнул зубами и вытащил из-за пояса меч. Чёрная рукоять засверкала под белым светом электрических ламп, и в руках генерала показалась отчего-то нелепо громоздкой.

— Ты знаешь, — натянуто продолжил Армитаж, — я раньше думал, что зажечь световой меч может только адепт. Забавно, что это не… — Он нажал на кнопку, но красный клинок не появился. Щёлкнул ещё раз, но рукоять осталась всего лишь рукоятью. — Странно.

— Форслок. — Кайло с изрядной долей снисхождения смотрел на попытки Хакса активировать меч и методично тёр одну ладонь в чёрной перчатке о другую. — Тебе действительно продали хороший: их, как и мечи, делают только адепты. То, что он гасит клинок, признак качества. Попробуй за дверью. Только от лица отведи и не дотрагивайся до вентиляционных отверстий — он нестабильный.

Армитаж смерил раздрающе спокойного Рена пылающим взглядом почти бесцветных глаз, убрал меч и принялся мерить камеру нервными, тяжёлыми шагами. Унижение разливалось по скулам, щекам и шее розовым румянцем и чем гуще становился цвет, тем прямее делалась осанка и чётче — шаг. Он весь вибрировал гневом и растерянностью, но если Хакс с каждой секундой всё больше терял контроль, то Кайло, напротив, чувствовал себя в клетке словно на троне. Он втаптывал генерала в грязь на глазах у пленников, но, пусть тот сам был творцом своих несчастий, уходить Хакс не спешил. Грызущее ощущение проигрыша, фатальной ошибки заставляло его вглядываться в абсолютно чёрные глаза и искать ответа у врага. Рей не нужна была Сила, чтобы видеть: из них двоих только Хакс пасовал перед стремительно меняющимися обстоятельствами и не мог подстроиться. Ступив на чужую территорию, он оказался совершенно беспомощен и по привычке искал ответы там, где привык — у сидящего по другую сторону решётки.

Но каким бы неравным ни казалось их положение, у него в руках была кнопка от форслока. Рей украдкой бросила взгляд на прижавшего кончики пальцев к губам Рена и… Да, он об этом помнил.

— Если ты нигде не прогадал, то почему я не чувствую себя проигравшим? — тихо, нарочито устало спросил Кайло. — Я в клетке, под форслоком, и ни Фазма, ни рыцари не штурмуют мостик. На Калисте VI меня ждёт Совет, их, — Рен кивнул на сопротивленцев, — эшафот. Какое-то время тебя занимал вопрос, как с одним форслоком отправить одного с половиной адепта на виселицу, а второго в здание Суда, но ты решил поступиться своей любовью к театральности в пользу разума и убить девчонку здесь. Генерал Органа по собранным тобой сведениями никогда не обучалась и воспрепятствовать казни сорока человек не смогла бы. Ты считал себя правым, но потом по глупости слил свой план мне. Я мог бы убить тебя на мостике, и глубоко в душе ты знаешь, что твой труп вызвал бы у Совета куда меньше вопросов, чем мой…

— Я не…

— Молчи, Хакс, — рыкнул Кайло и поднялся, теперь буквально нависая над бледным как смерть генералом. — Ты задал вопрос — я отвечаю. Как только это до тебя дошло, ты пожалел о том, что не убил меня в красной комнате, пока была возможность. Тогда бы ты повесил все трупы на девчонку, и, формально, трон Верховного Лидера был бы свободен. Но я сам сдал оружие и позволил себя запереть. Теперь ты не знаешь, в чём ошибся, потому что единственный, кто хочет сейчас быть на этой Базе, в этой камере — это я. Тебе достаёт гордости не спрашивать напрямую, зачем, но и разобраться ты самостоятельно с возникшей проблемой не можешь, а потому, мой тебе совет, Хакс: подумай головой.

Рен вдруг ударил сжатым кулаком по бронированному стеклу, Хакс непроизвольно отшатнулся, Рей вздрогнула и ошарашенно уставилась на задрожавшую от удара клетку Рена. Излучение форслока на несколько мгновений сбилось с ритма, и сквозь круглые отверстия в стекле полыхнуло чистой Силой.

— Ты пригнал на орбиту Крэйта базу с выбранным тобой экипажем, но что за бортом? — обманчиво мягким голосом продолжал цедить Кайло. — Ты не ошибся в том, что вы можете задавить нас числом: вас куда больше, чем адептов с обеих сторон Силы. Однако представь, что было бы с базой и тобой, не виси здесь под потолком сделанного нами форслока. Представь, что будешь отвечать Совету, когда он спросит тебя о смерти Сноука, и о том, по какой причине у меня на шее висит ошейник, а в Галактике тысячи неизвестных им адептов, и когда-нибудь один из них поднимет против Первого Ордена меч. С тобой согласились пять сотен человек экипажа, но согласятся ли остальные миллиарды?

Эхо низкого, близкого к утробному рыку голоса ещё висело в блоке, когда Хакс громко сглотнул, отчаянно пытаясь сохранить остатки гордости, вытянул шею и, оглядев замерших сопротивленцев, криво усмехнулся. Слабая попытка вернуть себе место стоящего выше делала ему честь, но, судя по недрогнувшему Кайло, не стоила потраченных усилий. Поняв наконец, что ответов здесь не получит, он едва подрагивающими руками одёрнул полы плаща и повернулся к выходу.

— Но пока ты здесь. В клетке и, как ты верно заметил, под сделанным вами форслоком.

Генерал ударил по панели, дверь отъехала в сторону, и в то же самое мгновение волнами исходящая от Кайло угроза стихла. Схлынула ярость, чёрные глаза перестали сверкать обещаниями скорой и мучительной смерти, а обнажившая клыки Сила спряталась под кожу, слушаясь вновь исправно заработавшего форслока. Стекло камеры перестало натужно вибрировать, и Рей наконец поняла: произошедшее в действительности видела только она и Лея. Нечувствительные к Силе ощутили лишь неясную угрозу и ужас, как и всякий раз, когда их касалась жаждущая крови Сила. Рябь по воздуху, дрожащее стекло — физические воплощения как будто бы вышедшей из-под контроля мощи, как и засбоивший форслок заметили только они.

— Генерал Хакс, — окликнул спешащего на выход Кайло и снова опустился на пластиковую койку. — В честь кого названа база?

Хакс обернулся, пугая бешенным взглядом стоящих по обе стороны штурмовиков, и почти прошипел:

— Не всё ли равно?

Рен сложил ладони вместе, прижал кончики пальцев к губам и прикрыл глаза.

— Почитайте. Вам понравится.

Мог бы Хакс хлопнуть автоматической дверью, он бы хлопнул. Когда затихли последние отголоски разговора, в блоке зазвучала густая тишина. По переступил с ноги на ногу, смотря поочередно то на застывшего Рена, то на нахмурившуюся Рей, глянул искоса на Лею, словно спрашивая разрешения и, не встретив никакого возражения, прокашлялся.

— Так значит, — подал он голос. — Вы не ладите, да?

Губы Рена дрогнули в короткой усмешке.

— Потрясающая способность подмечать очевидное, Дэмерон.

— Форслок! — внезапно воскликнула Рей и почти с неприличным восторгом шагнула к Кайло. — Он сбоит.

Рен, не открывая глаз, усмехнулся шире.

— Умница.

* * *

На Джакку Рей не носила часов. Большой разницы между сезонами в пустыне не было, солнце вставало и заходило всегда в одно и то же время, и все дни проходили примерно по одинаковому сценарию. Рей ориентировалась по огибающему небосвод солнцу, а в особенно неудачные периоды — по сосущему чувству голода в желудке. Через шесть часов голод унимал глоток воды, через двенадцать можно было постараться уснуть. Через сутки голод гнал за заставу на дальние кладбища кораблей в поисках хоть какой-нибудь наживы, что придётся Платту по душе, а когда проходило больше двух-трёх дней, Рей могла позволить себе лишь лежать пластом в своём сломанном шагоходе и медленными глотками тянуть воду. Так случилось в её первую песчаную бурю: она оказалась не готова, и еды хватило только на первые три дня. Оставшиеся четыре превратились в душную пытку, а последний глоток воды не удалось растянуть — тот сам провалился в сухую глотку, и когда под утро буря стихла, Рей едва не упала в сточную канаву, жадно лакая отвратительную на вкус воду.

Улетев с Джакку, часами она так и не обзавелась. На «Соколе» время отображалось на приборной панели, и теперь, лёжа на жёсткой койке, она развлекала себя поиском мелких дефектов на прозрачной поверхности стекла и тщетно пыталась понять, как много времени прошло с тех пор, как в камеру посадили Рена. Поначалу она ориентировалась на мерную пульсацию форслока, но как только Хакс вышел из камеры, а Кайло закрыл глаза, он то и дело сбоил. Причиной тому был, несомненно, Рен, и она порывалась несколько раз предложить свою помощь, но сказать вслух было нельзя — их по-прежнему слушали, а глаз Рен не открывал. После девяти безуспешных попыток молча обратить на себя внимание Рей сдалась и легла на неудобную кровать, надеясь отрешиться от окружающей обстановки и помедитировать. Что нужно делать, она всё равно не знала, а концепция «закрой глаза и потянись к тому, чего не видишь» по-прежнему давалась ей тяжело.

По и Финн молчали. Болтать под прицелом камер и раньше было неразумно, но присутствие врага под боком отбило даже желание бестолково шутить, как бы им ни хотелось разрядить обстановку за несколько часов до предполагаемой казни.

Из разговора Хакса и Рена стало ясно, что у последнего есть какой-то план, но надеяться на то, что план включал в себя живых сопротивленцев не стоило. Кайло ясно дал понять: манипуляция Рей хоть и приятна, но очевидна для него как день. Он знал, что Лея по-прежнему примет его, но возвращаться не собирался. Путь назад он уничтожил себе сам, и его дорога в будущее шла в разрез с их. Решимость в его глазах тогда, в тронном зале соперничала разве что с тоской позже, на оставленной Сопротивлением Базе, и эта твёрдость, железная уверенность в правильности принятого решения была достойна аналогичного упрямства в глазах покидающей Крэйт Леи.

Рей не знала, убьёт ли он её, встань она у него на пути.

Она не знала, что сделает сама, заставь её случай выбирать.

Одно было ясно: они сидели в клетке вместе, но только один из них обладал реальной властью и силой вытащить их на свободу. На их несчастье, его настроение было переменчиво как погода. Без уз она не могла даже попытаться угадать, что он предпримет в следующее мгновение.

Оставалось только ждать, и, когда дверь снова с тихим шипением открылась, Рей села и с тревогой посмотрела на вошедшего в тюремный блок мужчину. Тот был одет во всё чёрное, на ногах были тяжёлые сапоги, на широком поясе висел бластер, кинжал в ножнах и немыслимое количество гранат, а лицо под капюшоном закрывала маска, похожая на маску Кайло — отличие состояло в двух красных полосах возле носовой части и отсутствии стальных деталей.

«Один из рыцарей Рен», — догадалась она и кивнула По, подумавшему, должно быть, о том же самом.

Как только дверь за ним закрылась, Рен открыл глаза, а рыцарь скинул капюшон.

— Шесть минут, — послышался изменённый модулятором голос, и рыцарь потянулся к застёжкам на шлеме. Те с глухим щелчком открылись, и он снял его с головы. Шумно выдохнул, словно тот мешал ему дышать, и откинул со лба тёмные волосы. — Тимми утверждает, что не может дать нам больше, пока мы, цитирую, гробим его карьеру.

Он зажал шлем под мышкой и любопытно сощурил на Рена травянисто-зелёные глаза.

— И что ты сделал с Хаксом? Он пальнул из бластера по приборной панели!