Merry Dancers: парадокс времени (гет)

Ничего таинственного в покрытой двадцатилетним слоем пыли уборной не было. Джоконда с сомнением провела мыском туфли по полу, оставив на нем след. Дверь дальней женской кабинки болталась на одной петле, общая картина туалета выглядела уныло и запущенно. Невзирая на общую запыленность, возле гряды стоящих полукругом раковин виднелись лужи — наверняка работа Миртл, которая просто обожала открывать краны на полную даже в ванной старост, от скуки затапливая помещение. Стоило подумать об этом маленьком гадком приведении, как откуда-то из труб донесся вой:

— Гар-ри Пот-тер! — из кабинки со сломанной дверцей прямо из унитаза вынырнула Миртл. — Неужели снова пришел открыть Тайную комнату?!

Девочка-призрак противно захихикала и вдруг возникла аккурат возле его носа.

— Привет, Миртл, давно не виделись, как ты… поживала? — неожиданно добродушно отозвался он, будто встретив старую подругу.

Она тут же смущенно прикрыла рот ладошкой и немного отстранилась, не ожидав такого приветствия.

— Неужели тебе и правда интересно, как я существовала в этом холодном замке целых двадцать лет в полном одиночестве? — спросила она, хотя от одиночества явно не страдала, ведь добросердечная директор МакГонагалл дозволила ей перемещаться по трубам между туалетом третьего этажа и ванной старост, расширив зону ее обитания, правда с тех самых пор в туалет на третьем девушки стали заходить гораздо реже.

— Конечно, Миртл, интересно, — вновь мягко отозвался Гарри Поттер, в то время как Джоконда смиренно молчала, не понимая, серьезно ли он.

— Ну, я периодически пугаю новых старост в ванне и редких забредших в туалет на третьем этаже. А здесь я, бывает, сижу днями, чтобы этому месту не было без меня скучно, — поведала она невероятно занимательные факты из своей обыденной жизни. — Что привело тебя, Гарри, неужели скучал по мне? — она смущенно сжалась и пристроилась к его плечу.

Джоконде пришлось отступить на шаг, чтобы не столкнуться с ней, ведь проходить сквозь привидение не слишком-то приятно.

— О, Миртл, конечно, — не меняя тона, отвечал Гарри вновь зардевшейся девочке. — Скажи мне вот что: не знаешь ли ты, мог ли кто-то проникнуть сюда без ведома директора МакГонагалл? Возможно, кто-то спускался вниз?

— О нет, этот туалет совсем заброшен с тех пор, как сюда в последний раз приходили авроры, чтобы запечатать его, — поделилась она, накручивая на палец прядку хвостика. — Чары не позволяют сюда проникнуть. Кстати, а как вошел ты? — стоически игнорируя присутствие Джоконды, спросила Миртл.

— Особое разрешение директора МакГонагалл, — пояснил Гарри, заговорщицки понизив голос. — Ты позволишь?

Она кивнула и отлетела, позволив ему подойти к кранам. Джоконда уже знала из новейшей истории магии, что вход в Тайную Комнату располагается под одной из гряды раковин. Гарри без труда нашел необходимый кран и, стерев с него слой пыли, показал Джоконде маленькую искусно вырезанную змейку, на которую она посмотрела с каким-то невероятным благоговением, чувствуя, как все ее нутро трепещет от желания проникнуть внутрь.

— И что дальше? — спросила она с любопытством и в отвращении тут же отстранилась, так как над ней зависло лицо не менее любопытной Плаксы Миртл.

— Миртл, у меня для тебя ответственное задание, — Гарри заметил раздражение Джоконды и обратился к приведению: — Сообщи директору МакГонагалл, что в туалете, очевидно, никто не бывал после его запечатывания. Она просила ее проинформировать, как только я осмотрю его.

Джоконда нахмурилась и, к ее удивлению, Миртл, бросив что-то вроде “для тебя все что угодно”, напевая “Котел, полный горячей любви”, смылась в унитаз, откуда донеслось бульканье.

— Весьма хитрый ход для гриффиндорца, мистер Поттер, — сразу же разгадав его манёвр, сказала Джоконда.

— Миртл бывает довольно назойлива, но не мне вам это говорить. Тем более, вы, мисс Уинтер, больше заслуживаете уединения, чем такой компании, пока я буду проводить осмотр.

— Как это? Что вы имеете в виду?.. — ахнула Джоконда, не поверив своим ушам. — Я думала, что мы вместе…

— Мисс Уинтер, невзирая на то, что Тайная Комната была рассекречена, а ядовитые клыки Василиска изъяты, там все еще может находиться нечто нам непостижимое и сокрытое от глаз. Тайная Комната была создана Салазаром Слизерином, и я уверен, она, как сундук с двойным дном, еще может нас удивить. А вами я рисковать не могу, иначе директор превратит меня в табакерку, поверьте, она знает в этом толк…

— Но, мистер Поттер… — все еще неверяще сказала Джоконда, — зачем же тогда вы взяли меня в качестве сопровождающей? Вы бы могли прекрасно справиться сами… — она почувствовала так, что ей сначала пообещали конфетку, а потом не дали.

Он обернулся, чтобы посмотреть на нее неожиданно грозным взглядом, от былого радушия не осталось и следа.

— Я хочу кое-что проверить… — как-то неопределенно сказал он, потрогав свой шрам; затем Гарри Поттер достал из кармана мантии небольшой неграненый зеленый камень на цепочке, похожий на бутылочное стекло и, повесив его на шею, сжал в ладони и неожиданно обернулся к раковинам, чтобы произнести: — Откройся!

Озадаченная Джоконда стояла, едва сдерживая недовольство. Ее темные брови сердито сошлись, однако вид сдвигающихся раковин заставил ее на время утихомирить бушующее внутри пламя. Она завороженно наблюдала, как одна раковина, опустившись, открыла широкую круглую дыру, в которой поселилась темень.

— Что ж, сэр, не задерживайтесь, пожалуйста, я должна вернуться ко второй половине занятия, — Джоконда хотела было с вызовом отвернуться, взметнув волосами, когда Гарри Поттер зачем-то отправил вниз своего Патронуса, но любопытство предало ее: — Сэр, но неужели Тайная Комната открывается простым: “откройся?”.

Гарри, вмиг одеревенев в готовности вступить в бой, резко направил на неё палочку.

— Что это вы, позвольте спросить, делаете?

— Кто вы такая? — резко бросил он, но Джоконда все так же стояла, прижимая к груди сумку с учебниками и удивленно пялилась на него.

— Сэр, вы меня пугаете…

Он, по-видимому, ожидая чего-то другого, распрямился с вытянувшимся лицом, но палочки не убрал.

— Мисс Уинтер, еще раз спрашиваю: кто вы такая?

— Вы только что назвали меня по фамилии, сэр, вы знаете, как меня зовут, — как-то раздосадованно и злобно бросила она, однако где-то глубоко внутри нее зажегся огонек осознания причины внезапного буйства героя войны, но она всеми силами старалась не признаваться себе самой... — Сэр?..

— Ты никоим образом не должна была понять того, что я скажу, ведь я говорил на парселтанге, — сказал он, встретив не меньшее удивление, чем фразу назад.

— Что это? — спросила Джоконда, указав на его странный медальон.

— То, что позволяет понимать язык змей и разговаривать на нем, — пояснил Поттер, и в голове у Джоконды возникло несколько вопросов. — Единственный в своем роде артефакт, зачарованный последователем Салазара Слизерина — Модеркаем Шарпом в тысяча шестьсот восемьдесят седьмом году. И я уверен, что вы сохраните это в тайне.

— Но сэр, разве вы не понимаете язык змей без помощи всяких артефактов?

Глаза Джоконды сделались почти идеально круглыми, когда он произнес следующую фразу:

— Я лишился этого дара после гибели Лорда Волдеморта. Но дабы избежать вопросов о причинах исчезновения, ведь, несомненно, это повлекло бы за собой длительное расследование, я не стал этого обнародовать. И сейчас, мисс Уинтер, мы с вами говорим на парселтанге, но вы — без помощи артефактов…

— Да вы с ума с-сошли… — только сейчас она обратила внимание на издаваемые ею самой звуки; Джоконда шипела, подобно змее, она прикрыла рот ладонью и отступила на шаг, но больно ударилась пяткой о не пойми откуда взявшийся булыжник, и вновь зашипела, на этот раз от боли.

Гарри Поттер, все еще пребывая в раздумьях, держал ее на прицеле, готовый отразить атаку в любой момент, но по потерявшему краски лицу старосты он, возможно, начал осознавать, что это вовсе не хорошая актерская игра. Девушка не знала о своем даре. Не опасаясь направленной на нее палочки, она неожиданно бросилась к одному из кранов, но ей на ладони не упало ни единой капли воды, не раздалось даже шума из труб — вероятно, когда вход в Тайную Комнату был открыт, подача воды прекращалась.

— Агуаменти, — скомандовал Гарри Поттер, и в ее все еще раскрытые ладони хлынула вода. — Вы в порядке?

Она очнулась и умыла лицо, намочив волосы, тотчас прилипшие к ее лбу и щекам.

— Вы что, никогда прежде не замечали за собой подобного? — наконец, решился спросить он, понимая, что Джоконда не представляет опасности.

— А что, сэр, этого по мне не видно? — дала петуха она. — Ваш интерес ко мне очевиден, вы и сами говорили, что, невзирая на то что у профессора Синистры окно, вы выбрали именно меня в провожатую. Объяснитесь.

— И вы за всю свою жизнь не видели ни одной змеи? — игнорируя ее вопрос, спросил он.

— Мне хватает того, что я среди них учусь… — но, по-видимому осознав, что от нее требуется более адекватный ответ, она добавила: — Не припомню, чтобы мне приходилось видеть змею вблизи.

— Идемте, мы должны рассказать об этом директору МакГонагалл.

— Да вы с ума сошли? После песни Распределительной Шляпы меня сгноят за владение парселтангом! Сэр, это все не обо мне. Я никогда бы не открыла Тайной Комнаты, и я не являюсь ничьей наследницей! Я Джоконда! Джоконда Уинтер, я родилась в двухтысячном году, и не надо на меня так смотреть, я не имею никакого отношения к Волдеморту, ведь вы наверняка подумали о нем в первую очередь... Он сгинул задолго до моего рождения…

— Мисс Уинтер, — прикрикнул на нее Поттер, чтобы привести в чувство, — я вас ни в чем не обвиняю, — но если песня Распределительной Шляпы была о вас, мы должны в этом разобраться… Шляпа никогда не бросает слов на ветер и к ее предостережениям стоит относиться серьезно. Это древний магический артефакт, созданный Годриком Гриффиндором... Вы меня вообще слышите?..

Гарри Поттер, осознав, что девушка все еще не в себе, убрал палочку, решительно взял Джоконду под локоть и поднял ее сумку. Он поволок ее, несопротивляющуюся, к выходу. Но Джоконда, словно очнувшись от транса, неожиданно выхватила свою палочку из кармана, молниеносно оглушив его Конфундусом. Страх перед обнародованием тайны, которая волей случая открылась сегодня и ей самой, включил инстинкт самосохранения. Поттер, ослабив бдительность, доверившись, несомненно, искренней реакции, опешил и отпустил ее руку, и у нее была еще пара секунд, чтобы успеть подправить его воспоминания, прежде чем загудело в трубах, и оттуда вновь появилась назойливая Плакса Миртл. Джоконда не хотела, чтобы кто-то узнал о ее столь темном даре, ей нужно было подумать наедине с собой, поэтому, поблагодарив Поттера за то, что он позволил ей увидеть, как открывается Тайная Комната, Джоконда, прежде чем пойти на выход, сообщила, что все же хотела бы попасть на первую пару по зельеварению, и если она понадобится, то будет в полном его распоряжении во время обеда. Гарри Поттер лишился воспоминаний не только об инциденте, но и том, что, как оказалось, принудило его заручиться именно ее помощью. Она нашла воспоминание о его интересе к сове и удалила его. Сова требовала тщательного изучения, как и то, что Джоконда узнала о себе… Гарри Поттер с необъяснимой уверенностью нашел в ней нечто особенное… А именно — невероятную схожесть с молодым Томом Риддлом, его мысль об этом она тоже подправила, убедив, что это всего лишь совпадение... Но почему он действительно не счел это обычным совпадением?

Дьявол, она оглушила главу Аврората! Но самое жуткое не это, а последствия, которые могут за этим последовать. Ежемесячно всех сотрудников правопорядка проверяют на любое магическое вмешательство, а ещё они проходят осмотр у менталистов, и не ровен час они найдут причину и волшебника, наложившего на Гарри Поттера Обливиэйт! Джоконда уже сто раз пожалела о содеянном, наверное, лучшим исходом было бы позволить Поттеру провести расследование касательно ее способностей и отвести к МакГонагалл. И теперь Джоконда будет жить в страхе.

Поттер, ну нельзя же быть таким простофилей! Неужели ты размяк, и война с Лордом Волдемортом ничему тебя не научила? Ты поверил, что слизеринка не нападет, когда ты этого не ожидаешь? Джоконда отправилась в класс, как и сообщила Гарри Поттеру, хотя ее снедали отныне три вещи, которыми стоило незамедлительно заняться: сова, неожиданное открытие в ней таланта змееуста, а также несомненное сходство с тем, кто наводил ужас на Британию девятнадцать лет назад...

* * *

На занятиях не сиделось, Джоконда с трудом могла сконцентрироваться на учебе и даже пропустила, когда профессор Лонгботтом задал ей вопрос. Ее мысли были где-то очень далеко — в подземельях, где располагалась ее комната, в тайном отделении сундука хранилась металлическая сова. Гарри Поттер ничего о ней не спросил, но наверняка у него возникали подобные мысли. Мерлин, он ведь действительно решил, что Джоконда может оказаться родственницей, возможно, даже прямым потомком лорда… Внешнее сходство и владение парселтангом — это было очень сложно не брать во внимание...

— Мисс Уинтер, я, конечно, понимаю, что пейзаж за стеклом теплицы намного более интересен, нежели моя лекция, но будьте добры, вернитесь с небес на землю, — Лонгботтому Джоконда не нравилась с самого ее поступления в Хогвартс, он почему-то все время смотрел на нее искоса и это усугубилось после одного маленького инцидента.

— Простите, профессор, легла поздно спать из-за выполнения обязанностей старосты, — сообщила она, солгав, ведь отправилась спать в одно время с остальными.

— Конечно, мисс Уинтер, но вам стоит быть внимательнее на лекциях по ядовитым растениям, невнимательность может дорого вам обойтись, — напомнил он, и Джоконда только выдохнула, понимая, что у каждого профессора в Хогвартсе были как любимчики, так и студенты, которых по причинам объективным или не очень они недолюбливали.

У Лонгботтома был повод не доверять ей. Три года назад кто-то начал подворовывать у профессора побеги некоторых ценных экземпляров. Джоконда знала, кто воровал — это был Финн, она сама поймала его на воровстве, но как-то так получилось, что он успел убраться из поля зрения профессора, а Джоконда — нет. Она пыталась объяснить, что сама видела преступника лишь сзади, но профессор поволок ее к директору, и Джоконде пришлось допустить осмотр собственных вещей, чтобы избежать обвинений. МакГонагалл затребовала от Лонгботтома извинений, которые он скрипя зубами ей впоследствии и принес.

Финн с тех пор стал самым близким её товарищем на Слизерине, воодушевленный тем, что она его не сдала. Он с друзьями развел бурную деятельность в заброшенном классе зельеварения в тот год. Они верили, что смогут воспроизвести свойства философского камня, чтобы жить вечно. Идея вполне безобидная, разве что ингредиенты нужно было откуда-то брать. Впрочем, затея юных зельеваров не удалась, зато Финн с тех самых пор исправно помогал Джоконде с зельеварением — писал за нее эссе. Не потому, что она сама не могла, а чтобы освободить ей время, которого катастрофически не хватало.

Финн поймал на себе ее взгляд и кивнул, говоря о том, что и заданное сегодня эссе будет готово в срок. Он жутко боялся гнева старосты, хотя, наверное, во всем Хогвартсе она не находила компании более приятной, правда, профессор Слагхорн и не одобрял подобной дружбы, считая, что Финн может на нее плохо повлиять. Профессор Слагхорн, преподававший в то время, догадывался, кто именно воровал у Лонгботтома, он как-то намекнул Джоконде, что с Финном стоит быть аккуратнее.

Прозвенел колокол, возвещая об окончании последней пары. У Джоконды было только одно желание — исчезнуть с этой планеты, после того, что она натворила. Она не пропустила обед, и видела, как Гарри Поттер сидит в окружении своих сыновей за гриффиндорским столом, к которому Альбус сначала боялся приближаться. Поттер, конечно же, не заметил вмешательства в свой разум, но это точно вопрос времени…

Джоконда не знала, куда деться, чтобы скрыться от вопросов назойливых первачков и потому, взяв метлу, направилась на стадион, намереваясь немного побыть в одиночестве. Но больше всего хотелось забыть о произошедшем и потому она использовала способ Финна, который частенько просто летал вокруг замка, стараясь отгородиться от своих проблем, а их у парня из обнищавшей семьи аристократов, имущество которых конфисковало Министерство из-за лояльности Волдеморту, было предостаточно.

Посмотрев в ясное небо, хотя еще с утра на нем висели грозовые облака, она решила, что ни за что не вернется в замок до сумерек и, уверенно оседлав метлу, неожиданно легко взмыла в воздух. Вот только уверенность куда-то испарилась, стоило ей посмотреть вниз. Метлу зашатало из стороны в сторону, и Джоконда, ошибочно полагая, что если вцепится в нее руками, то это прекратится, склонилась вперед, но метла, получив направление, стрелою понеслась вниз. Джоконда не успела среагировать, как ее вдруг резко дернуло вверх, и она зависла всего в нескольких футах над землей.

— Никогда не думал, что ты персона, склонная к суициду, — донесся ничуть не обеспокоенный смешливый голос, обладатель которого смотрел на нее снизу вверх.

— Олдридж, опусти меня! — прокричала Джоконда, совершенно не подумав, что он только что ее спас.

Он с наглой ухмылкой повиновался, но сделал это слишком резко, и она шлепнулась прямо на пятую точку, скривившись от боли. Олдридж поднял ее метлу, врезавшуюся в обтянутую парусиной трибуну неподалеку.

— Надо же, ни одной царапины! Надеюсь, эти чары долговечны, а иначе такими темпами ты быстро ее сломаешь.

Джоконда, очистив рубашку и брюки заклинанием, смотрела на заносчивого парня, с которым ей придется работать бок-о-бок весь этот год.

— Спасибо, — буркнула она, принимая метлу и снова ее седлая.

— Едва не упала, и сразу мчишься навстречу опасности? — спросил Олдридж со своей фирменной очаровательной улыбкой. — Не терпится умереть?

Разве зубы должны быть такими белыми? Казалось, они могут ослепить, — именно эта глупая мысль пронеслась у нее в голове.

— Если я сразу не взлечу снова, то приобрету страх на всю жизнь, а моя мать, получается, впустую потратила кучу галлеонов, — пояснила она, не понимая, почему он все еще здесь и не собирается оставить ее в покое, ведь за стенами школы им не обязательно было общаться.

— Достойно гриффиндорца, — с похвалой и новой издевкой сказал Олдридж, а его порядком надоевшая улыбка стала еще шире.

Он взмыл в воздух с уверенностью и теперь смотрел на нее сверху вниз, словно чего-то ожидая.

— Не отвяжешься… — пробормотала Джоконда едва слышно.

— Хватит там бормотать страшные проклятия, поднимайся, я поучу тебя, — он протянул ладонь, словно приглашал ее на танец.

Омерзительно идеальный принц Гриффиндора в своей раздражающей красной спортивной форме снизошел до мерзкой слизеринской гадюки — именно так называли ее некоторые студенты, которые волей случая получали от неё взыскания. И в большинстве своем они были, конечно же, гриффиндорцами. Однако Джоконда, умерив пыл, поднялась в воздух и поравнялась с ним.

— Смотри, как нужно, — он безо всяких размышлений коснулся ее крепко сжатых на древке пальцев и сдвинул дальше, затем уверенно постучал по ее предплечью, заставив согнуть руки, и коснулся напряженных плеч, массируя их, чтобы расправить. — Если будешь держать руки напряженными, то не сможешь управлять. Тебе нужно перенести центр тяжести сюда, — Олдридж, на этот раз не касаясь, указал на ее бедра и голени, — и сюда.

Он действовал как тренер, но Джоконде не очень нравилось, когда к ней прикасались, тем более, он. И хотя соперничества за пост старосты из-за гендерных различий между ними никогда не было, в отличие от его подпевалы — Виктории Уизли, он ей все равно был не симпатичен. Арчи Олдридж сурово карал слизеринцев за каждый мельчайший проступок, но делал поблажки своим. Буквально сегодня он снял баллы с Паркинсона за то, что он наслал невинную таранталлегру на Джеймса Поттера, заставив того пуститься в пляс по движущимся лестницам за оскорбление благородного Дома Слизерин. Паркинсона не испугало присуствие отца Поттера в школе, и он схлопотал отработку у Филча. Впрочем, Поттер за оскорбление слизеринцев ничего не получил, хотя Джоконда усмиряла снятием баллов и своих, считаясь со школьными правилами. Слизеринцы ее уважали и побаивались. А Арчи был разгильдяем, хотя старался показать обратное. Впрочем, кроме него этот пост не мог достаться никому. МакГонагалл выбрала лишь меньшее из зол.

— Расслабься, почувствуй управление, и метла станет продолжением тебя, — он вновь продолжил энергично массировать плечи и спину Джоконды, и она в какой-то момент отстранилась, сжавшись. — Почему ты такая колючая? Я ведь пытаюсь помочь, — в его глазах застыло искреннее недоумение.

— Не всегда помощь нужна, даже если ее необходимость очевидна, — ответила Джоконда и взмыла выше, стараясь следовать его советам.

— Обязательно всегда быть такой… — но он не продолжил.

— Слизеринкой? — подсказала она, вновь поднявшись к трибунам, преодолевая страх высоты.

— Заметь, не я это сказал.

— Но подумал.

— Я хотел сказать самостоятельной. Взвалила на себя весь Слизерин, и хотя твой авторитет неоспорим, иногда можно и выдохнуть. Ты девушка, порой можно позволить себе принять помощь, Джеки, — сказал он, ловко перенеся разговор в другое русло, и Джоконда резко остановилась, метнув в него раздраженный взгляд.

— Не нужно называть меня так. Меня это бесит, — попросила она, стараясь не извергать драконье пламя. — И откуда ты узнал?..

— Слышал от твоей матери, после того, как ты вышвырнула того милого песика из Хогвартс-Экспресса, — сознался он без промедления.

— Это был не песик, а едва не укусившая меня тварюга. В Хогвартсе разрешены только…

— Совы, грызуны и мелкие земноводные, да, я знаю устав Хогвартса наизусть точно также, как и ты, я ведь тоже староста. Не обязательно все время быть такой всезнайкой, расслабься немного, ведь ты за этим сюда пришла, — продолжил он вполне миролюбиво, немного обогнав ее на втором круге.

Она угрюмо выдохнула, пытаясь догнать опытного спортсмена, но даже на метле последней модели ей мешало чувство самосохранения, не позволяющее набирать большую скорость, а Олдридж, будто издеваясь, когда ей это почти удавалось, ускорялся, вновь устремляясь вперед. Джоконда в какой-то момент сильно отстала и на миг остановилась, зависнув в небе, чтобы перевязать волосы резинкой. Надо сказать, она была собой довольна. Невзирая на неудачу вначале, уже стало ясно, что полеты ей под силу, равно как и любые другие предметы. Кажется, ей было под силу завоевать и весь этот мир.

— Джеки, а ты когда-нибудь видела Хогвартс с высоты птичьего полета? Залетала так высоко, что воздух становится реже? — крикнул Олдридж с другой стороны поля.

— Еще раз так меня…

— Джеки! Дже-ки! — ребячась, звал он, играючи перекручиваясь на метле, словно на шарнирах, и тут же взмыл ввысь, устремляясь выше колец и трибун.

— Выше пятидесяти футов от трибун взлетать нельзя! — бросила Джоконда, зная, что даже снитч так высоко не летает.

— Зануда!.. — донесло издали вместе с порывом ветра, дунувшим в лицо приятной прохладой.

— Я зануда? Ты староста!.. Ведешь себя как ребенок… — ее голос понизился до злобного бормотания.

Он уже все равно ее не слышал, превращаясь в маленькую точку в небесной синеве. Джоконда посмотрела вниз и сглотнула, понимая, что и с такой высоты можно упасть, разбившись насмерть. Мысль совершить финальный круг и спуститься была сбита мощным ступефаем неожиданного решения, заставившего ее, наплевав на правила, рвануть вверх, набирая скорость и преодолевая чувство страха — туда, где не летают даже бесстрашные птицы.

— Эй, Олдридж, ты можешь врезаться в защитный купол Хогвартса! — предупредила Джоконда, но он все еще был слишком далеко, чтобы слышать.

И все же он притормозил и завис так высоко, что громадный Хогвартс стал казаться кукольным домиком.

— Все это байки для первокурсников, защитный купол срабатывает только на неприятеля. Мы уже давно за его пределами! — как бы между прочим заметил он. — Ты лучше оглянись, посмотри вокруг!

— Предпочитаю не знать, что подо мной пропасть, — она подлетела ближе и, все так же стараясь не глядеть вниз, нашла в спутнике опору для взгляда. — Олдридж, давай вернемся, а? Скоро стемнеет, — она смотрела на рыжеющее солнце, лениво ползущее на запад, и ощутила, как одеревенела шея от попыток не поддаваться соблазну посмотреть вниз.

— Отпусти страх, наслаждайся моментом и пока солнце не ушло за горизонт, оглянись вокруг: не это ли самый прекрасный в мире вид? Хогвартс великолепен в лучах уходящего солнца! — разошелся он и, отпустив древко и раскинув руки, вздохнул полной грудью, наслаждаясь свободой и молодостью, нарушая треклятые правила и ничего не боясь.

Его блаженство было настолько искренним и заразительным, что Джоконда вмиг ощутила, что все эти годы жила будто бы неправильно, заключала себя в какие-то отныне не имеющие смысла рамки, стараясь походить на Малфоев в их исключительной холодности и властолюбии, в их чопорном равнодушии и скудных увлечениях в виде верховой езды, игры в бридж и благотворительных приемов. Леди Арабелла так часто ставила их в пример... И Джоконда коротала вечера за учебниками, вместо того чтобы наслаждаться дивным жарким солнцем все это лето. Вместо того, чтобы купаться и загорать на Лазурном Берегу, она мечтала о будущем — о карьере историка — и с головой погружалась в учебу на радость старухе Арабелле. Мать же всегда говорила, что так она пропустит свою молодость — время, которое уже не вернёшь, но Джоконда ее совсем не слушала, найдя для себя, как она думала, идеальный мир истории… Невзирая на внешнюю холодность матери, в леди Уинтер все же были странные, необъяснимые черты — она говорила ей бросить книги и наслаждаться жизнью, в то время, как другие родители наверняка поощряли стремление детей к самообразованию. Мать словно боялась, что ее дочь станет слишком умной, как бы нелепо это не звучало. Джоконда всегда думала, что пошла в отца — Сигизмунда Уинтера, он, к сожалению, учился не в Хогвартсе, а в Дуршмтранге, и Джоконда подозревала, что он был Темным магом… Уж слишком мать не любила о нем говорить. Но сейчас было не место о мыслях о сгинувшем отце, впрочем, очевидно, и не настоящем… Сейчас было место сумасшедшей высоте, рыжине солнца и мальчишеской счастливой улыбке, которая Джоконде впервые показалась притягательной...

...В этот самый миг, забыв о страхе и предрассудках, Джоконда почувствовала ласковый, но прохладный высотный ветер, контрастирующий с согревающим кожу солнцем, и впитала в себя неподдающееся логике ощущение блаженства, всего лишь взглянув вниз на Хогвартс, который с этого ракурса ей еще не доводилось видеть. Словно крошечная модель замка, он купался в золотых лучах, возвышаясь над темной гладью Черного озера и еловой зеленью леса. Вдали, поднимая сизую струйку дыма, прибывал к станции Хогсмид алый паровоз. Словно игрушечная, состоящая из спичечных коробков, жила своей жизнью волшебная деревушка Хогсмид. С зачарованной улыбкой Джоконда взирала на окружающую красоту, позабыв о правилах, об учебе, о том, что сегодня натворила и о неожиданном даре змееуста… Этот момент в небе внезапно стал самым ценным из всего пережитого за семь лет учебы, и именно он, не оставалось сомнений, останется в памяти самым светлым и нужным воспоминанием о Хогвартсе…

Она прикрыла глаза, отдаваясь в объятия усиливающегося ветра и не обратив внимания, что погода снова меняется, неся с востока грузные тучи. Вдали сверкнула молния, но ребята смотрели только на запад, куда опускалось краснеющее все пуще солнце. Арчи перестал быть назойливым гриффиндорцем, а быть может, она в красном сиянии лучей становилась будто бы ближе к нему. Здесь, на высоте был не важен цвет галстука или чистота крови, здесь было уютно и совсем не страшно..

Но внезапно идиллию нарушил строгий и вместе с тем возмущенный голос, покрасневшее пламя заката разорвал серебристый свет патронуса-кошки, которая стояла на четырех лапах в воздухе, словно имея опору.

— Немедленно возвращайтесь в Хогвартс, молодые люди! Подобная высота опасна! Как вы, старосты, вообще могли додуматься до такого? Живо в мой кабинет!

Джоконда еще никогда не попадалась на нарушении правил. Не то, чтобы она их неукоснительно соблюдала, но, по крайней мере, производила именно такое впечатление. Сегодняшний день, полный сюрпризов, все никак не заканчивался, и вместо злости на себя или Олдриджа она внезапно ощутила уныние. С поста старост их, конечно же, не снимут, более того, МакГонагалл была не из тех, кто мог сделать небольшой промах достоянием общественности, но было все равно неприятно.

— Ну, что вы зависли, в замок!

— Одному получать страшнее, — Арчи, ни капли не расстроившись, летел совсем близко, их спортивные мантии даже соприкасались, развеваясь в воздухе.

Они спустились к земле и засеменили за кошкой, словно могли ослушаться и не явиться на аутодафе к директору.

— Мэм, можно мы хотя бы переоденемся? — спросила Джоконда, понимая, что если с МакГонагалл можно общаться напрямую через патронуса, то это невероятно сильные чары. — Негоже студентам видеть нас в спортивной форме наших Домов и с метлами, станет сразу понятно, что мы…

— Брось это, — Арчи скривился, но тут же добавил: — Мне твоя зеленая форма нравится, не вижу ничего зазорного в том, что мы…

— Мы общаемся вне стен школы? Ну, знаешь ли, могут всякое говорить.

— Мисс Уинтер, вам иногда следует слушать товарищей. Вы должны подавать пример дружбы Домов, и потому нет, времени на переодевание я вам не дам.

— Так все же, директор МакГонагалл, вы нас слышите. Какие мощные чары патронуса! — не без должного восхищения заметила Джоконда, хмыкнув, а Олдридж высунул язык.

— И даже вижу, мистер Олдридж, — пожурила МакГонагалл в облике светящейся кошки, даже не оборачиваясь.

— Интересно, где у нее глаза..

— Мистер Олдридж!

— Простите, мэм, — Олдридж кашлянул в кулак в перчатке, пряча смех, и как этому молодому человеку удалось занять пост старосты?

Он пропустил Джоконду вперед в приоткрытую дверь в замок и вошел следом.

— Ты можешь быть хоть чуточку серьезнее? — шикнула на него Джоконда. — Я не хочу чистить котлы у, как его там, Хиггинса.

— Брось, нам не светит, — шепнул он практически ей на ухо, кошка ничего не сказала, лишь только хвост ее дернулся; и почему МакГонагалл их сопровождала, ведь они и не собирались идти куда-то еще, кроме директорского кабинета?

А впереди показались первые студенты, впрочем, они не обратили особого внимания на старост, идущих с метлами в руках в спортивной форме, и что более странно — на патронуса. Быть может, Джоконда действительно исполнена ложного страха? Никто ведь не подумает, что она, предав свой Дом, братается с гриффиндорцем и даже летает с ним на стадионе... Ну, конечно, это исключено! Это слишком не по-слизерински. Просто совпадение.

Из-за угла, гогоча, словно псих и держась попеременно то за живот, то за стену, вышел Финн, а за ним, с заиканием повторяя нечто вроде: “Ты видел его лицо? Нет, ты видел его?..” — девушка Финна — Марго Фелл — полукровка и одна из охотниц команды по квиддичу.

— Финн, ты создаешь слишком много шума, — вновь вернувшись к амплуа старосты, сказала Джоконда, и тот моментально врос в пол, прекратив смеяться и увидев странную компанию, представшую взору.

— Джоконда, я, мы… — начала было Фелл.

— Надеюсь, вы не натворили ничего, что заслуживает снятия баллов, — влез Олдридж совсем ни к месту.

— Арчи, не вмешивайся, я сама разберусь со своим Домом.

— Арчи, значит… Угу, — взял на заметку Финн, но Джоконда его проигнорировала, хотя внутренне удивилась, что смогла произнести это имя вслух и тем более при других студентах.

— Я жду вас в кабинете, — сказала кошка, пресытившись детскими разборками и растворилась в воздухе, оставив старост выполнять их работу; Финн и Фелл с удивлением смотрели на то место, где она исчезла.

— Надеюсь, за этим поворотом не скрывается кто-то из младшекурсников, над которыми вы любите подшучивать, — со всей серьезностью сказала Джоконда. — Идите в гостиную, или кому-то не нужно писать эссе по зельеварению? — напомнила она, Финн сглотнул, а Фелл изогнула бровь, по-видимому догадываясь об эксплуатации ее ненаглядного. — Идем, нас ждет директор МакГонагалл, — сказала Джоконда Олдриджу, больше не глядя на слизеринцев.

— Постой, — догнал ее голос, и Джоконда остановилась.

— Олдридж, чего тебе?

Но он, застыв на одном месте, облизнув губы, указывал на нее пальцем, хитро сощурившись.

— Уинтер, — его палец сдвинулся на Финна, а затем на его спутницу: — Кинг и Фелл…

— Чего ты несешь? — спросил Финн, инстинктивно почуяв неладное.

— Король Винтерфелла, о, да! — брякнул он и неожиданно засмеялся, а слизеринцы, решив, что ему метлой натерло мозг, переглянулись, ничего не понимая.

Всем было известно, что полукровка Олдридж вырос среди магглов, отец до его одиннадцатилетия скрывал его от него и матери свое происхождение до тех пор, пока Арчи не получил письмо из Хогвартса. Видимо, произнесенная им фраза относилась к немагическому миру, но что она означала, оставалось загадкой.

— Дикарь, — бросила Джоконда незатейливое оскорбление, хотя никогда не позволяла себе подобного в присутствии других студентов. — Идем, мы не должны заставлять себя ждать, тем более, МакГонагалл.

Финн и Марго остались стоять, глядя им вслед, обсуждая, с каких это пор Уинтер с Олдриджем вместе летают...

— Уинтер, — обратился Арчи к напряженной Джоконде, думавшей о том, чем ей аукнется подобное общение, — есть слухи про наследника? Ты все-таки как никак утро с Поттером провела.

— Ты ко мне весь вечер подлизывался, чтобы спросить именно это? — ничуть не расстроившись заключила она и будто бы напряглась еще больше.

— Можешь, пожалуйста, не искать в каждом моем действии и вопросе двойное дно?

— Не могу, — ответила она кратко.

— В отличие от вас, слизеринцев, мы не обладаем подобной хитростью, но ты права, я пришел следом за тобой на поле, чтобы спросить именно это.

Ну конечно, а не потому, что воспылал к ней неожиданно искренней симпатией.

— Честность вас погубит, гриффиндорцы, — ответила она.

— Нас погубит храбрость, — с чувством произнес он. — Но мы же должны пресекать волнения в школе, поэтому ответь на мой вопрос.

— Нет, ничего не известно, и я надеюсь на помощь с твоей стороны. Слизерин мало кому приятен, но я не хочу, чтобы из-за дурацкой песни Распределительной Шляпы нам досталось. Она словно настраивала остальных обратиться против нас.

Назвав пароль горгулье, они поднялись по лестнице вверх, ожидая серьезного разговора. Главные старосты, нарушившие правила — просто немыслимо! МакГонагалл, должно быть, пребывает в ярости. Но каково было удивление, когда в кабинете, где тихо щелкал клювом феникс на жердочке, ее не обнаружилось.

— Директор МакГонагалл подойдет через пять минут, — сообщил Альбус Дамблдор, внимательно глядя с портрета на студентов из-за своих очков-половинок.

— Спасибо, профессор, — поблагодарила Джоконда и от нечего делать стала разглядывать стену с фотографиями.

МакГонагалл, подобно другим профессорам, имела склонность к заполнению своего кабинета личными вещами, и несомненную ценность для нее представляли фотографии, по которым можно было отследить ее жизненный путь.

— Никогда бы не мог сказать, что она была капитаном команды по квиддичу, но тем не менее, это чистейшая правда, — сказал Олдридж, разглядывая фотографию, где она вместе со своей командой держит кубок школы.

— Однако я слышала, что продлилось это всего год — на ее пятом курсе, — поддержала разговор Джоконда, стараясь не углубляться в мысли о наследнике и своем владении парселтангом; во время полета на метле ей действительно удалось на какое-то время забыть об этом, но вопрос Олдриджа вернул ее в раздумья.

— На Гриффиндоре говорят, что она едва не умерла, сорвавшись с метлы, и с тех пор больше в небо не поднималась, — поделился Олдридж. — О, это мой дед, никогда не обращал внимания на это фото. Он был членом Ордена Феникса и погиб во время Первой Магической войны. Его убил Антонин Долохов.

Палец Олдриджа указывал на серьезного, не в пример внуку, хмурого волшебника, стоявшего позади всех на групповом снимке членов Ордена, из которых в живых остались лишь единицы. Лили и Джеймс Поттеры, стоящие на переднем плане, улыбались, но их улыбки казались уставшими, быть может, печальными. Скольких они потеряли до того, как сделали этот снимок? Чуть ниже на фото, датированном девяносто четвертым годом Минерва МакГонагалл была в компании Альбуса Дамблдора, Северуса Снейпа и Римуса Люпина, как гласила подпись. Все эти волшебники ушли один за одним в тот страшный год, когда пал Волдеморт.

— Как странно, что здесь нет портрета Северуса Снейпа, — впервые заметила Джоконда, — ведь он тоже был директором Хогвартса.

— Мой старинный друг всегда считал, что бездушный портрет — лишь жалкое напоминание о гибели, — отвлек их от созерцания фото портрет Дамблдора. — Он умер молодым и не имел склонности владеть собственным портретом. Северус был довольно скрытным человеком, — поделился он. — Доживи он до преклонных лет, я уверен, он бы все равно бы не позволил себя нарисовать, тем более отдавать часть своих воспоминаний, чтобы портрет оживить.

— Какая потеря для истории, это был бы бесценный подарок обществу, расскажи он немного больше о своей роли в обеих войнах.

Джоконда внимательно смотрела на волшебника в черной одежде и с черными волосами, который неподвижно, словно это была маггловская фотография, взирал со снимка, в то время как Дамблдор и МакГонагалл улыбались.

— Так ты видела ее, Тайную Комнату? — видно до этого думая, как вернуться к теме наследника, спросил Олдридж напрямую.

— Я видела вход и как он открывается, — ответила Джоконда, чувствуя, как внутри все переворачивается от страха быть пойманной. — Но мистер Поттер, считая это опасным, не позволил мне попасть в нее. И я была вынуждена его оставить, чтобы не терять драгоценное время от урока.

— Заучка, — снова безобидно уколол ее Олдридж.

— Тебе не надоело меня оскорблять? — неожиданно взвилась Джоконда, метнув в него острый, как лезвие бритвы, взгляд: — Всезнайка, зануда, теперь заучка…

— Ты меня вообще дикарем обозвала, — заметил он, когда, наконец, дверь в директорский кабинет распахнулась, и в нее вошла встревоженная МакГонагалл, за ней — Гарри Поттер.

— Мистер Поттер, я открою вам камин, скорее.

— Что случилось, директор? — невольно поинтересовался Олдридж, в то время как Джоконда решила не встревать, лишь бы не разговаривать с гостем Хогвартса.

Гарри Поттер, проходя к камину, мазнул по ней лишенным эмоций взглядом, и она немного успокоилась. Меняя воспоминания о себе, она действовала довольно быстро и грубо, и что-то могло пойти не так…