Первая и безымянная (гет)

Брайт сидела в своей детской комнате, прямо на полу, и слушала нравоучения Рабастана. В детстве, когда с ней занимались, будь то тренировки с палочкой или обычная маггловская математика, она всегда много психовала и отказывалась что-то делать. Проходило десять минут с тех пор как её оставляли в покое, и Брайт сама брала в руки то от чего отрекалась.

Сейчас ситуация очень походила на воспоминания из детства. Брайт Малфой, растрепанная, с заплетенными в косу длинными волосами, в спортивных штанах и в надетых друг на друга топике, майке и ещё одной очень растянутой майке, сидела прислонившись к стене и положив локоть на согнутое колено. Это было очень поэтично и стильно, будто для фотосессии в модную колонку «Квиддича сегодня».

Рабастан расхаживал по переделанной в тренировочный центр спальне, как будто заведённый.

— Ты беспомощна. Сосредоточься! — говорил он.

— Вы уже битый час объясняете, как наложить заклятие, а я не могу. Может я просто тупая?

— Может. Но я склоняюсь к тому, что ты просто не хочешь учиться. Мы начинаем с азов, а что будет дальше?

— Не азы?

— Не ёрничай!

— Я не знала, что азы пожирательства это чары помех, — пожала плечами Брайт.

— А мы и не учим чарам помех! — почти проорал Рабастан. — Это сложнодействующее заклятие. Которое дезориентирует и мутит рассудок.

— И зачем мне оно?

— Затем, чтобы относительно безопасностей но разделаться с врагом.

— У меня нет врагов, — пожала плечами Брайт.

Рабастан провёл рукой по волосам, покачал головой.

— Как же сложно научить кого-то тому, чего он не понимает. Ты до сих пор не понимаешь с кем связалась?

— То есть?

— Он тебя выбрал. У тебя нет выбора!

— Почему, спустя столько лет, вы все равно считаете его справедливым?

— Не задавай мне вопросы! Я был добрым все это время, я сейчас относительно добр, но я — Пожиратель Смерти, а не школьный профессор!

— Как жаль, ты был бы таким милашкой! Я устала!

Брайт стянула с себя одну из маек-тряпок и бросила её на пол. За окном творилось самое любимое осеннее зрелище, эльфы собирали яблоки в саду. В августе созревали большие красные яблоки, выкормленные и выхоленные садовыми эльфами. Совершенно одинаковые яблони, стояли ровными рядами, как часовые. На газоне под ними не лежало ни одного листика или гнилого плода.

Эльфы бегали с сетками, ловили красные яблоки и паковали в аккуратные тюки, чтобы позже спустить в подвалы. Надобности в этом не было, но Нарцисса Малфой очень любила яблоки, до фанатизма. Брайт знала, что в этот день непременно подадут яблочный штрудель и запечённое в яблоках мясо. Она точно знала, что эльфы уже ночью начнут делать яблочный сидр, заставив бочками весь подвал, а на кухнях Нарцисса лично станет следить за приготовлением уксуса и эссенции.

Яблоки пролетали мимо окна, как снежинки в пургу, всем этим руководил старый садовый эльф Эпплпай, имя ему, конечно, дала сама Брайт. Эльф воздевал руки к небу и яблоки ровными рядами, стремительно взлетали в воздух и, пролетая мимо окна Брайт, опускались вниз, в сетки.

Когда наваждение отступило и Брайт обернулась, Рабастана в комнате уже не было. Она достала из заднего кармана палочку, сделала круговое движение и мысленно приказала манекену дезориентироваться и тронуться умом. Фигура поднялась в воздух, закрутилась, а потом рассыпалась в пыль. Брайт прислушалась к своим ощущениям, пришла к выводу, что не прилагала усилий. Просто расслабилась и очень этого захотела.

— Смешно, — хмыкнула она.

— Ты сильная, моя девочка, — пропела Беллатриса, пьяной походкой входя в комнату. — Такая мощь. Интересно, откуда? Блэки? Малфои? Может в тебе просыпается сила твоего брата? Такая печальная история…

Беллатриса ничуть не сожалела о том, о чем говорила. Весь её вид намекал, что это просто глупые россказни, которые используют для красного словца.

— Нет во мне никакой силы, — пожала плечами Брайт. — И уж точно мой брат тут ни при чем!

— А ты знаешь, что его силу и правда можно использовать? Её можно вытянуть из его костей, как будто губку выжать, — Беллатриса была совсем рядом и дышала Брайт прямо в лицо. — И ты можешь это сделать, знаешь? Вот так!

Беллатриса взяла запястье Брайт обеими руками и надавила ими в разных направлениях, будто выжимала тряпку. Кожа больно натянулась, точно стала отрываться от мяса.

— Да пошла ты! — Брайт отняла руку от тетки и пошла на выход.

— Не говори так мне! Не смей!

Беллатриса взвизгнула от возмущения и голос стал ужасно капризным и молодым, а потом прямо в спину Брайт прилетел удар такой силы, что кости затрещали, а вопль услышали во всех уголках Менора. За окном попадали яблоки, которыми перестал управлять Эпплпай, а по лестнице простучали чьи-то торопливые шаги.

Брайт мучилась не дольше минуты, но прожила за это время три маленькие отвратительные жизни. Когда мать и отец в две руки откинули Беллатрису заклятиями, Брайт будто вспомнила как дышать. Она зажала руками уши, потому что звук собственного визга оглушил и испугал, а горло свело от тошноты и спазма. Она отползла в угол и схватилась теперь уже за живот, перегнувшись пополам, все болело так сильно, что хотелось вырубить себя саму.

— Детка, детка! Конни-Брайт! Успокоительное, живо!

Брайт помнила, как её несут в спальню, как вливают что-то в рот, а Рабастан Лестрейндж говорит, что она слишком слаба и нельзя даже думать о том, чтобы делать из неё Пожирателя.

«Девчонка просто ребёнок. Она даже не понимает, чего именно от неё хотят!»

«Мы знаем. Мы ничего не можем исправить.»

* * *

Утром Брайт не захотела выходить к завтраку. Ей в комнату принесли штрудель и овсянку с яблоками, и день, вдруг, снова стал обычным. Девочка забыла, что с ней снова поступили жестоко, приняла это за глупую ошибку. Она — принцесса Малфоев, первая девочка в роду, её очень любят и ценят, и не станут обижать! Брайт выдохнула, пододвинула к себе еду и с наслаждением принялась за завтрак.

— И почему ты до сих пор не понимаешь? — спросил Тео, который как ни в чём не бывало сидел на кровати Брайт. — Тебя дважды пытали. Дважды. Почему ты продолжаешь верить, что всё это просто шутки?

— Я верю, что это не шутки. Но не понимаю как может существовать такая жестокость, — Брайт посмотрела на Тео печальными, сочувствующими глазами. — Да и зачем это нужно? Кто в здравом уме на такое пойдёт?

— Я! Я приму метку, как только мне исполнится семнадцать! — уверенно ответил Тео и откинулся на кровать, раскинувшись морской звездой по пушистому покрывалу.

— Эй! Не валяйся на моей кровати! Это неприлично! Слышал, Эдна Томсон валялась со своим кузеном Уолтером, а потом он её соблазнил! А ты, мало того, что даже не мой кузен, так ещё и Пожиратель!

— Ты такая девчуля, что у меня нет слов. Брайт, ты же выросла в семье Пожирателей. Я думал, что ты понимаешь все!

— Я знала кто они, мои родители, но с каких пор это значило бы, что я стану такой как они?

— Ты должна была привыкнуть к этому.

— Паркинсон тоже дочь Пожирателя, но что-то она не тусит на Пожирательских тусовках!

— Отец Паркинсон просто мелкая сошка, денежный мешок, который кормится взятками в министерстве! А твой отец приближённый Темного Лорда, в доме которого будет штаб-Квартира, и который является родственником самых верных его сторонников. Это самый центр противостояния. Ты не могла остаться в стороне.

— Почему у меня нет выбора? — она спросила это без смешков и ужимок, будто показывая, что совершенно осознаёт всю серьёзность происходящего. — Или мне пора пожалеть о том, в какой семье я родилась? Но семья меня любила и никаких претензий к ней нет! Лучше косить под дурочку, чем принимать в этой ситуации решения. Извини, тебе и правда не стоит тут быть, иначе прислуга решит, что мы любовники!

— Тебе это было бы неприятно? — как бы между прочим спросил Тео, вставая с кровати.

— Что за чушь? Мне уже не шесть, — усмехнулась Брайт.

— Конечно.

Когда тренировки стали входить в ежедневную обязанность, это стало прилично доставать. Брайт не была увлекающейся натурой. Зная себя, она никогда не пробовалась в сборную по квиддичу и предпочитала шахматы, в которых ей и Рону Уизли не было равных. Кружки и факультативы она бросала на третью неделю. Тематические клубы, вроде тех в которых изучают иностранные языки или совместно читают книги через пару месяцев. Разве что «Клуб кровавого детектива» продержался несколько лет, и то, потому что Брайт сама его основала. Имея неограниченную подписку во всех книжных магазинах, благодаря отцу, она покупала и размножала при содействии профессора Флитвика книжки в тонких обложках, которые потом читали почти две дюжины участников клуба. Удивительно, но в клуб входили не только студенты, жадные до кровавых историй, но и мадам Пинс, сам Флитвик, несколько призраков и даже профессор Макгонагалл, которая не только читала, но и давала им критическую оценку и краткие отзывы.

Вынужденная теперь посещать ежедневные занятия, Брайт протестовала всем своим существом. Она ныла, вздыхала, задавала сотни ненужных вопросов и лезла не в своё дело, за что получала хмурые взгляды, а то и колкие замечания.

— Есть множество заклинаний, помимо Авады, которые могут навсегда уничтожить человека. Можно остановить сердце, парализовать мозг, загустить кровь, чтобы она забила вены, сжать легкие, чтобы в них не поступал кислород или наоборот расширить и сломать грудную клетку.

— Уничтожить человека… — задумчиво произносит Брайт. — Парализовать мозг. Это вы сделали с Долгопупсами?

— Нет. Они сошли с ума из-за «Круциатуса»!

— Вы этим гордитесь?

После подобного, урок обычно заканчивался и Брайт оставалась в классе одна, пиная книжки о темной магии и швыряя яблоками по манекенам.

На этот раз урок закончился, так и не начавшись. Брайт сидела в классе, заткнув уши наушниками и качая головой в такт музыке. Она листала страницы детектива о маггловком серийном маньяке. Это было очень «сочно» и подробно, даже кровь в жилах стыла, а если подобрать правильную музыку, становилось совсем жутко.

Когда некая сила потянула из рук Брайт книгу, она даже вскрикнула от удивления и страха, стала тянуть на себя, не поднимая головы. Потом резкий удар каким-то заклятием, тело Брайт парализовано, а книга летит прямо в руки Рабастана.

— Убийство в Кедди? — усмехнулся он. — Тебя интересуют такие вещи? Как мило.

Брайт попыталась что-то сказать, но вышло только мычание. Заклятие склеило рот накрепко, так что осмысленного звука не выходило, только глухие стоны.

— Правило номер один, не затыкай уши! Не возражаешь?

Рабастан указал палочкой на плеер, лежащий в безвольной окаменевшей руке Брайт, но ничего не произошло. На новой модели стояла защита, настроенная на определенных людей. Брайт сумела что-то фыркнуть, стараясь сделать это высокомерно.

Рабастан присел перед ней на корточки и склонил голову на бок. Взгляд Брайт оторвать не могла, но не из-за очарования его тёмных омутов глаз, не из-за перехватывающего дыхание чувства всепоглощающей нежности, а из-за банального парализующего заклятия. Глаза просто не вращались, смотрели в одну точку и сейчас они изучали лицо мучителя. На самом деле ей было чертовски страшно. Быть обездвиженной кем-то, кому не доверяешь; в доме где уже дважды тебя заставляли страдать; спустя считанные секунды, после прочтения подробностей страшного массового убийства: хотелось закричать и дергаться, пока онемевшее тело не размякнет.

Брайт представила, как начинает трясти головой, руками и от этого заклятие спадает, как прозрачная хрустящая скорлупа и бьется об пол.

— Как же приятно, видеть как ты сидишь и молчишь, — покачал головой Рабастан. У него было очень озорное, счастливое лицо. Брайт мысленно закатила глаза и показала язык.

Наушники из ушей выпали, но оттуда продолжала доноситься музыка, стало неловко, никому не понравится, поделиться своей музыкой с каким-то выскочкой-Пожирателем. Выскочка-Пожиратель будто почувствовал это и указал на плеер снова, на этот раз что-то произошло, но Брайт этого увидеть не могла. Музыка заиграла прямо в комнате.

Молчи. Ведь стены слышат тоже,

Грань так тонка, и мне не кажется,

Что твоя кожа, к моей коже

Взрывается.

Нажми на выключатель света,

Нам же нельзя. Не тут, не вместе.

И подкури мне сигарету.

И стой на месте.

От стыда по щеке скатилась слеза, подобно той, что была там, в башне. Брайт хотела трясти волосами, чтобы прикрыть пылающие щеки, но ничего не получалось. Убежать или трансгрессировать, да даже эльфа позвать, тоже никак.

— Какие слащавые песни, мисс Малфой. Я удивлён. Хотя, ты же милая принцесса Малфой-Менора, — Рабастан провёл кончиками пальцев по её щеке и усмехнулся. — Как просто было бы, будь ты нормальной.

Дай мне минуту, я до фильтра.

Ты уже мой: внутри, снаружи.

Не подходи ещё, убита.

Мне хуже.

— Ты очень любишь задавать вопросы, Брайт. Сегодня мы поставим точку. Тем более, что ты не можешь отвечать. Я не буду давать тебе ответы на твои глупости. Я совершаю жестокие поступки, потому что жестокий человек. Я Пожиратель смерти, потому что это моя судьба. Я делаю то, что считаю нужным и я не намерен отвечать перед такой соплюшкой, как ты. Твой возраст «почемучки» затянулся, пора понять, что ничего тебе не даётся просто так. Ты должна за все платить. Сейчас заплатишь или ты, или твои родители. Я знаю, это несправедливо, потому что ты не сделала ничего плохого, но никто не говорил, что вся справедливость мира упадёт на твою голову! Кто-то родился глухим, кто-то слепым, кто-то сквибом. Ты родилась дочерью Пожирателей, открой глаза! Ты даже не стараешься! Хочешь чтобы тебя пожалели и сказали, что ты ни в чем не виновата? Да все и так это знают! Соберись! Тебе не нужно убивать! Докажи ему, что стоишь жизни своих родителей! Тебя не просят принять метку, докажи ему, что тебя можно уважать и он отпустит. Ты не давала ему клятвы. Но если ты не с нами, то и не с ними. Не в той семье ты родилась со своими принципами, и со своим дурным характером. Я не хочу твоей смерти, но тебе лучше умереть, чем видеть то, что он сделает с ними.

Рабастан что-то шепнул, Музыка играть перестала и Брайт ощутила, что может шевелиться и говорить, слезы катились из глаз все это время, но вытереть их было нельзя, так что промокла короткая майка.

— Вот было бы смешно, — шепнула Брайт. — Если бы я споткнулась и расшибла насмерть голову. И никто бы не пострадал.

— Тогда споткнись с Астрономической Башни.

— Приму во внимание, — кивнула Брайт и вытерла ледяные щёки. — Я что-то замёрзла, пойду погреюсь.

Она встала, плеер скатился с колен на пол и с щелчком да вспышкой зеленоватого дыма, разбился. Брайт переступила через обломки, но не успела сделать и пары шагов.

— Стой, это лучше одеяла, — Рабастан протянул фляжку в которой в прошлый раз был огневиски.

Брайт бесстрашно сделала глоток и тут же закашлялась, мятная волна окатила изнутри и даже кожу стало колоть от того, как захватил этот сумасшедший ураган. Все стало лёгким и окончательно спало жуткое онемение.

— Ну как?

— Ох, мятно. Алкогольно.

— Мятная водка. Забирай всю фляжку. А теперь, давай немного поучимся, чтобы ты хоть в теории выглядела как Пожиратель Смерти, а не сопливая девчонка, которая слушает это, — Рабастан ткнул в разбитый плеер.

— Я люблю эту песню, она печальная и красивая.

— Ничего печального.

— Это про невозможные отношения между мужчиной и женщиной! Такое же бывает!

— Тебе то откуда знать? С кем у тебя невозможная любовь? С Ноттом или с Забини?

— Так и скажите, что ревнуете, — засмеялась Брайт.

* * *

Они снова шли в башню, но на этот раз вшестером, своей маленькой семейной командой. Беллатриса как умалишённая что-то напевала и обгоняла всех. Перед каждой встречей с «её лордом», несчастная будто выпивала котёл эйфорийного зелья.

Это был последний день августа и Брайт не терпелось вернуться в школу, пусть там она и обрела новый дурацкий статус, да ещё и близнецов больше нет, но там каждый день есть Тео, Забини и несколько подруг. Там есть книжный клуб, какие-то забавные штуки вроде «Тайного Санты» или записочек на уроках. Камин в гостиной, вино тайком и взорвавшиеся на зельях котлы. Желтеющие листья, осенние запахи, ива и тыквы Хагрида. Первый матч по квиддичу, переполненные трибуны и шарфы. Первые заморозки, елки, вылазки в Хогсмид и шумиха с платьями и косметикой, каталоги из Косой Аллеи по которым непременно нужно заказать какую-нибудь ерунду. И никаких тренировок. Никакого Рабастана Лестрейнджа. Никакого Круциатуса. Никакой сумасшедшей тетки.

Башня стала сырее и холоднее, будто Волан-де-Морт таскал эти атмосферные штуки прямо с собой, в углу скручивалась тугими кольцами змея, а по правую руку шесть пустых стульев.

Беллатриса поторопилась занять ближайший стул, но стоило ей коснуться спинки и он мгновенно придвинулся к столу, следуя приказу взгляда Темного Лорда.

— Сюда сядет моя новая подруга, верно, мисс Малфой?

Брайт не стала переспрашивать. Обошла стол и села рядом. Она выглядела совсем плохо, небрежно, но в то же время крайне мило, не по-пожирательски. Волосы в каком-то непонятном хвосте, половила локонов торчит, половина заправлена под резинку, лицо обрамляют светло-русые кудряшки. Под глазами остатки макияжа, будто легла спать накрашенной, футболка, поверх свитер и самые драные джинсы в истории Англии.

— У тебя очень странное имя, Брайт. Быть может твои родители откроют его тайну?

— Конечно, м-мой Лорд, — прошептал Люциус.

— Нарцисса, кто дал ей это имя? — спросил Тёмный Лорд, не отрывая взгляда от Брайт, которая делала очень безразличное безучастное лицо и изучала руки соседа напротив.

— Я, мой Лорд. Это её второе имя, но с детства мы используем именно его.

— Второе? И какое же полное имя? — вопрос явно был обращён не к Нарциссе и она поспешила замолчать, зато после долгого, тяжелого вздоха ответила Брайт.

— Эвис Брайт Малфой.

— Как давно ты не используешь первое имя?

— Одиннадцать лет.

— Почему?

— После смерти моего брата, — спокойно ответила Брайт.

— Тебя это не трогает, девочка?

— Я его не помню, — Брайт подняла голову на Темного Лорда, чего делать было совершенно точно нельзя, но это она уяснила позже. — А имя Брайт добавили уже после его смерти, и теперь оно мое.

За дерзость и отсутствие раболепия она получила своё после того, как все ушли, а осознала ошибку за несколько минут до.

Стоит сказать, что этот день Брайт и запомнит и забудет одинаково крепко. От ужаса и отвращения она ещё долго не придет в себя, а страшное чувство липкого страха, который сковывает целиком, как Петрификус Тоталус, останется с ней надолго. И день, и ночь, проведённая без сна, будут переполнены борьбой с ужасными картинками, смехом Беллатрисы, криком матери и мольбой отца. Брайт из всего этого не хотела только мольбы.

Интересное свойство мозга Эвис Брайт Малфой, заключалось в том, что когда её чем-то шокировали настолько, что она была уверена в безотказности прыжка с Астрономической башни, он все забывал. Блокировал, как опасную инфекцию, мозговое кровоизлияние или болевой шок, впадая в эмоциональную кому.

* * *

Брайт сидела на коленях перед изящным витиеватым памятником, выполненным как причудливое переплетение ветвей с сидящими на них птицами.

“Драко Э. Малфой

5 июня 1980 — 9 июля 1985

Горячо любимый сын и брат

Наша надежда. Наше будущее!»

Брайт никогда раньше не видела этих надписей и этих ветвей с птицами, эта могила была для неё страшным напоминанием и одновременно местом силы и страха. Над могильным камнем висел фонарь, раскачиваясь на ветру и мелькая огоньком между чёрных ветвей деревьев. Тут, на постоянном сквозняке, листья все время облетали рано и усыпали маленькое семейное кладбище ровным слоем.

— Как ты выглядел? Как я тебя называла? Ничего не помню. Ты был целых пять лет. У нас общее имя. Оно подходило скорее тебе, чем мне, хотя, кто знает. Может я тоже сильная и надежная, только пока этого не поняла. Я не знаю точно, но мне кажется, что тогда я сделала страшный судьбоносный оборот на сто восемьдесят градусов, когда ты умер. Кажется, это снова случилось. Я не могу ничего рассказать, но может ты будешь следить за мной оттуда. Так будет спокойнее делать то, что я собираюсь.

Порыв ветра поднял покрывало из листьев, рассыпавшиеся по пальто кудри и залез под рукава, будто это были чьи-то ледяные пальцы.