Короткие истории из жизни польского короля Владислава IV Вазы, рассказанные Сыном Филифьонки (джен)

— А на редкость я мил, однако, — тихо сказал Владислав своему отражению в зеркале. — Чистый Габсбург, ей-богу. — Подкрутил усы, поправил эфес шпаги на боку, откинул со лба волосы.

И вздохнул, вспоминая глаза принцессы, короткую, чуть подкрученную чёлку на её лбу, её ручку в своей руке, к которой он склонялся, когда они вместе вечером гуляли по саду и уединялись на террасе.

Ответ на его предложение руки и сердца должен прийти через неделю-две.

И вроде ясно, что брак короля — условен, главнее всего для тебя укрепить международные связи; может быть, это изменит судьбу всей страны, но все равно волнуешься, вызываешь в памяти ее покатые плечи в открытом вырезе платья.

Ты — всеми любимый, всенародно избранный король; тобою все восхищаются, тебя любят за твои заслуги; и шляхта, и твои братья единодушно проголосовали на сейме за нового короля Владислава-Зигмунта; и с самого начала было ясно, что выберут тебя. Знают и помнят твои победы, твои заслуги в походах, когда еще был принцем, твердой рукой вел за собой полки. Собрал целую коллекцию искусств, ценишь музыку и оперу, модернизируешь армию и проводишь военные реформы. Еще будучи принцем, под вымышленным именем, анонимно объездил всю Европу, изучал тамошнюю обстановку и порядки, изучал науку и искусство…

И твой парадный портрет рисовал лучший художник Европы, Питер Пауль Рубенс, голландский дипломат; и вы с ним — замечательно и тонко, понимая друг друга — обсудили все дипломатические дела; уж он-то, конечно, знал, кто ты такой...

И с чего бы ей тебе отказать?

Ученая принцесса, тихо и мирно живущая в изгнании со своей семьей, сразу может вознестись обратно — в королевы. Разве что вопросы веры могут помешать вам — ты — католический король, а она — протестантка. И епископы могут встать против вашего брака — от них ты тоже ждёшь третью неделю письмо с разрешением на него…

…И город на твоих северных берегах, что назовётся именем — твоим*, разве не ты — собираешься строить? Чтобы восстанавливать там флот, чтобы грозить оттуда шведам, чтобы когда-нибудь, в конце концов, воевать с ними и вернуть себе шведский престол, вероломно отнятый у твоего отца его родственниками…

И в храбрости нельзя тебе отказать, и в мужестве, и с женщинами недостатка нет, но вот поди ж ты — на какую-то секунду, когда надо принимать важнейшее в жизни решение, неожиданно охватывает волнение так, что дрожь возникает в пальцах, сжимающих набалдашник трости; как будто вот-вот вернётся предательская, проклятая, с детства знакомая слабость в ногах, и ты себя чувствуешь беспомощным мальчишкой**.

Вот и отшучиваешься сам с собою — тихо — перед зеркалом, в ожидании письма из Гааги, письма из Ватикана, которые, может быть, повернут всю историю твоей страны по-другому…

Ответ от принцессы пришел через две недели одновременно с письмом из Ватикана. Кардиналы были решительны: нельзя католическому королю жениться на протестантке.

Ответ принцессы был столь же категоричным: она протестантка, не собирается изменять своей вере и никогда в жизни не выйдет замуж за католика.