Дело о секретаре (джен)

Ваймс окинул тяжёлым взглядом сидящего перед ним клерка. Каттанеи, казалось, был сплошным сгустком нервов — удивительно, как такой человек мог оказаться на службе у Ветинари и продержаться там. Впрочем, возможно, Ваймс видел его только в таком состоянии в первую очередь потому, что, когда он общался с Каттанеи, тому приходилось общаться с Ваймсом.

Каттанеи был ещё весьма молод, обладал высоким ростом, но сидел несколько ссутулившись, словно пытался этот рост скрыть. А, может, дело было в том, что ему часто приходилось склоняться над столом, рассчитанным на более низкого человека. Он носил аккуратно выстриженную якорем и причёсанную тёмную бородку, однако в одежде какой-либо элегантностью не отличался — на нём была всё та же тускло-чёрная мантия дворцового клерка, из-под которой выглядывали совершенно обычные кожаные туфли. Смугловатые ладони лежали на столе в том слегка растерянном бездействии, которое появлялось у людей, всегда привыкших держать в руках что-нибудь — планшетку, бумаги или хотя бы карандаш — и потому не знающих, как следует обращаться с внезапно освободившимися конечностями.

— Так, — Ваймс опустился на стул перед парнем. — Александр Каттанеи, всё верно?

Клерк кивнул.

— Вы понимаете, почему вас задержали?

— Не вполне, — признался Каттанеи. — Хотя если вы уточняете, сообщили ли мне, что меня подозревают в убийстве… мистера Стукпостука, то да, сообщили.

— Не надо умничать тут! — сердито рыкнул Ваймс. — Да, тебя подозревают, потому что, как выяснилось, именно ты крутился рядом каждый раз, когда Стукпостук должен был получить яд. И именно у тебя есть очень интересные обстоятельства.

Каттанеи смотрел на него непонимающе.

— Твой дядя — лорд, — раздражённо прояснил командор.

— А, — клерк откинулся на спинку стула, — это…

— Именно. И очень интересно, как так вышло, что паренёк из довольно богатого и знатного рода оказывается в качестве простого писаря во дворце. Полагаю, необходимость подчиняться кому-то вроде Стукпостука тебя сильно задевала, а?

— Нет, — спокойно отозвался Каттанеи.

— Правда? — Ваймс приподнял брови. — О, насколько я замечал, большинство из вашей породы готово скорее вывернуться наизнанку, чем обратиться к простолюдину с чем-нибудь, кроме приказа, что уж говорить о необходимости принимать приказы от него.

— Нашей породы? — переспросил Каттанеи, невольно выпрямляя спину.

В его фигуре внезапно проявилась осанка.

«О, кто-то начинает злиться».

— Ну да, — подтвердил Ваймс. — Белая кость, голубая кровь, герб на карете и воспитание, приучающее глядеть на всех окружающих, как на букашек. И почему бы не попробовать раздавить одну из них, если мешает?

— Вы хоть представляете, что это такое — воспитываться в семье настоящего лорда? — огрызнулся Каттанеи.

— О, приблизительно, — Ваймс усмехнулся. — Усвоить правильные манеры, носить дорогие наряды, уметь провернуть пару-тройку заговоров до завтрака, получить престижное образование в Гильдии Наёмных Убийц и прочее дерьмо.

— Вот именно! — бросил в сердцах его собеседник.

Ваймс перестал улыбаться.

Это была не совсем обычная реакция представителя благородного сословия на его взгляды.

— О, командор, вы и в самом деле полагаете, что все дети мечтают о такой жизни? — насмешливо фыркнул Каттанеи. — Образование, в котором вместо розог ты получаешь отрезанные пальцы и хорошо, если этим дело и ограничится, вместо пятёрок — возможность дожить до вечера со всеми конечностями, а вместе с выпускным дипломом — ораву сокурсников, идеально владеющих ядами? Семейство, которому только дай ввязаться в какую-нибудь очередную интригу в тщетной надежде сместить патриция и свергнуть город обратно в хаос? О, я читал о том, что было до лорда Ветинари. Я слышал об этом от отца, и дяди, и матери. А уж если с интригами не выйдет, то всегда можно подставить под раздачу вместо себя кого-нибудь из родни, ведь число кандидатов на титул надо сокращать, так пусть остаётся самый изворотливый, — парень перевёл дыхание. — Можете мне не верить, командор, но я почему-то не хотел оказаться подобным семейным «козлом отпущения». А работа клерка… ну, это единственная реальная работа, которую я мог увидеть своими глазами, не считая работы лакеев и дворецкого. И мне удалось поговорить с Р… мистером Стукпостуком и убедить его. Он даже дал мне рекомендательное письмо для школы Гильдии Счетоводов.

— С каких это пор настоящие лорды нуждаются в подобных письмах, да ещё от людей вроде Стукпостука? — не сдержавшись, проворчал Ваймс.

— Вы меня не слушаете, командор? Едва ли можно сказать, что моя семья одобрила бы подобный выбор и организовала бы мне протекцию. Это ведь была не Гильдия Наёмных Убийц. А рекомендации от человека, который сумел стать секретарём патриция и продержаться на этом посту довольно долго, там как раз стоят дорого. После того, как я закончил обучение, мистер Стукпостук взял меня во дворцовый аппарат. И меня это вполне устраивало. Поймите, — Каттанеи нагнулся вперёд, — у меня нет причин травить его. Он никак не угрожал моему положению, ровно наоборот. И я, в свою очередь, не могу стать секретарём патриция, и лорд Ветинари никогда не даст мне этот пост. Потому что, если это случится, тут же набегут мои дорогие родственнички, которые сейчас предпочитают делать вид, что Александра Каттанеи никогда не было среди них, и будут требовать от меня… впрочем, полагаю, вы и сами можете представить, что они от меня потребуют.

Подсыпать яд в чай уже Ветинари — первое, что приходило в голову сейчас. Или что-нибудь куда более изощрённое, что Ваймс представить, вопреки уверенному заявлению Каттанеи, не мог, но общее направление видел.

— Представляю, — буркнул он, продолжая внимательно разглядывать парня, который, выплеснув накопившиеся эмоции, вновь ссутулился, возвращаясь к привычной нервной ипостаси. — Занимательная история. Но это всё только слова.

Каттанеи дёргано пожал плечами.

Ваймс задумчиво пробарабанил пальцами по столу. Собранные факты указывали именно на этого парня. И всё же, если допустить, что он говорил искренне, то настоящий отравитель остался во дворце. И тогда яд в чай Ветинари может попытаться подсыпать совсем другой человек. Или выкинуть что-нибудь более изощрённое. И Ваймс был обязан проверить всё наверняка.

— Ты относил чай Стукпостуку в прошлую пятницу? — уточнил он.

— Да, — Каттанеи снова пожал плечами. — Во вторник это тоже был я, вы ведь наверняка спросите. Это всегда делал либо я, либо мистер Браун с… миссис Корнишон.

— И ты забрал поднос у Брауна четыре дня назад?

— Да.

— Кто-нибудь попадался по пути?

— Когда именно? — со странно знакомой скрупулёзностью уточнил Каттанеи.

— Все три раза.

Клерк задумался.

— Во второй раз нет. Мистера Брауна отвлекли, когда он уже практически добрался до картотеки, где был Ру… мистер Стукпостук. В первый… — он прикрыл глаза и ненадолго задумался. — Сперва Элис, затем Норман. Но они просто прошли мимо. Потом на меня вылетел Клод, чуть не сбил с ног, рассыпал какие-то бумаги. Оказалось, что он как раз несёт их мистеру Стукпостуку, так что дальше мы шли вместе. Он пытался помочь мне с подносом, но я сказал, что чай мы так легко не соберём с пола, если что. За этаж до Продолговатого кабинета перед нами проскочил Людо, а когда мы дошли до приёмной, оттуда как раз выходили Коломбина с парнем, которого я не знаю.

— Серьёзно? Мне уже начало казаться, что во дворце все клерки друг с другом знакомы, — хмыкнул Ваймс, торопливо записывая изложенное Каттанеи — похоже, насчёт качества его памяти Браун и Корнишон не ошибались, и парень не отделывался, в отличие от предыдущих свидетелей, простыми «возможно, мимо кто-то прошёл, но я не заметил, кто это мог быть».

— В большинстве своём, — откликнулся тот. — Но иногда на работу поступают новенькие, а есть просто ребята из отделов, с кем мне приходится редко пересекаться. Я, например, практически не знаю тех, кто работает по Агатовой Империи. Но тот парень, раз уж был с Коломбиной, точно не из них. Во вторник… На кухне встретился с Людо. Он работает в одном отделе с мистером Брауном и был довольно взвинчен… мистер Браун объяснял вам, что у них там произошло?

— В общих чертах.

— Так вот, Людо начал жаловаться мне, в итоге мы шли вместе практически до дверей приёмной. Мимо нас кто-то проходил, но я не обратил особого внимания, пока следил, чтобы Людо не сбил с подноса чашку. У него есть привычка сильно размахивать руками, когда он волнуется. Возле Продолговатого кабинета он отстал от меня. Когда я вошёл, в приёмной был Клод. Они что-то обсуждали с мистером Стукпостуком. Я оставил чай на столе рядом с ними и вышел.

— Ясно, — Ваймс закончил записывать. — Что ж, мы проверим твои слова. Пока что тебе придётся остаться у нас. Сержант Колон проводит тебя в твою камеру.

* * *

Ваймс ещё раз перечитал свои пометки, сделанные во время рассказа Каттанеи. Рядом, расчертив лист на три столба, он записал подобную же выжимку из историй Брауна и Корнишон. Все три варианта, в общем-то, вполне друг другу соответствовали, насколько он мог определить.

Кажется, именно в этом он и видел теперь подвох. Проклятая подозрительность.

— Простите, но я действительно не могу поверить, что он сделал бы это, сэр, — покачал головой Моркоу, вызванный в кабинет ради свежего взгляда на ситуацию. — Александр расстался с семьёй именно потому, что не хотел связываться со всякими интригами и убийствами. Он всегда говорил о таких вещах с определённым… отвращением.

— Людям случается менять свои взгляды, — отозвался Ваймс, разглядывая листок бумаги перед собой. — А ещё чаще им случается притворяться.

«А ты, — добавил он про себя, — склонен видеть в людях только хорошее. И они пытаются оправдать это, большинство. Но ведь всегда есть исключения, хотя бы одно. Исключения нужны, чтобы правило было более очевидно, но они всегда доставляют кучу неудобств, именно потому, что нельзя предсказать, какой фокус они выкинут, опираясь на известные правила».

Мог ли Александр Каттанеи оказаться достаточно хитрым обманщиком, который сумел бы провести Моркоу, Стукпостука и самого патриция? В последнее Ваймс верил уже с большим трудом, но вдруг и в проницательности Ветинари есть какие-то исключения, маловероятно, но всё же вдруг, он, чёрт побери, просто пытается рассуждать и предполагает, в конце концов, говорят, где-то есть даже вероятность, что мир может быть круглым и вращаться вокруг Солнца, хотя, надо полагать, слонам это всё будет доставлять кучу неудобств, так почему же…

Ваймс сдался. На попытках представить обманутого недавним мальчишкой патриция воображение начинало истошно вопить о слишком тяжелой работе, переутомлении и торопливо объявляло забастовку. Но Ветинари на этот раз тоже рассказал явно не всё — хотя когда было иначе? Вполне вероятно, что он знает — и с самого начала знал, — кто является отравителем, но почему-то желал, чтобы это выяснила именно Стража.

— В любом случае, — продолжил Ваймс, — нам следует найти более твёрдое подтверждение вины Каттанеи. И рассмотреть всё-таки другие возможные версии. Какие у нас ещё есть версии?

Он взглянул на Моркоу. Тот уставился на начальство в ответ кристально чистым взором.

— Кто-нибудь из гостей патриция, кто в это время мог находиться в приёмной или зайти туда чуть позже, когда чай уже принесли? — предположил, наконец, капитан, когда воцарившееся в кабинете молчание стало ощутимо тяжёлым.

Ваймс задумался. В число тех, кто наносил патрицию визиты в течение рабочего дня, входили, как правило, люди наиболее знатные, влиятельные и богатые. Он сам ни за что не доверил бы им даже горсть прошлогоднего снега, не говоря уж о еде, которую на самом деле собирается съесть. Особенно кому-нибудь вроде Низза — хотя, ради богов, есть ли в этом городе человек, способный оставить свою еду без присмотра рядом с профессиональным ассасином, да ещё и специализирующимся на ядах?

Ваймс смутно подозревал, что как минимум один был — есть.

Вот только едва ли было возможно приходить к патрицию изо дня в день в одно и то же время и не вызвать этим никаких подозрений. Заговор? Чтобы… чтобы что, насолить Ветинари?

По здравому размышлению эта теория даже начинала выглядеть не такой уж и бредовой, как на первый взгляд.