Добро пожаловать в Нифльхейм (джен)

Беглая диагностика станции показал, что практически все системы в норме, энергетическая мощность восемьдесят шесть процентов, целостность корпуса — семьдесят два процента, Центральный Компьютер работает в безопасном режиме, системы жизнеобеспечения функционирует на приятные девяносто процентов.

Эти показатели хоть и не критичны, но вызывают опасения, особенно корпус. Если станция не будет держать тепло, то я замёрзну и умру. Если станция не будет подогревать воздух, я замёрзну и умру. Если станция не будет подавать воздух, я задохнусь и, неожиданно, умру!

Ситуация заставляет задуматься как о грядущих перспективах стать ледяным ископаемым, так и о том, как извлечь максимум из нынешней ситуации.

С одной стороны, моя жизнь находятся под угрозой, моё выживание — в моих руках, я совершенно один. С другой, моя жизнь в моих руках.

Но сперва представлюсь и внесу некоторые пояснения. Меня зовут Рэй Нансен, мне двенадцать лет. Знакомые обычно по-дружески называют меня Нори, считая, что это смешно, раз меня вырастили в чане, как всеми любимую еду.

Ещё неделю назад (если считать субъективно, ведь полёт длился семь лет) я работал инженером геологической службы Спокского университета, расположенной на станции “Надзея”, что на Ганимеде. Просторное и очень уютное местечко, построенное во времена моды на громадные сооружения — эпоха прорыва нанотехнологий и небывалого расцвета новых конструкционных материалов.

Забавное было время. Мы строили огромные подземные города, марсиане — гигантские купола, а земляне в своём стремлении в небо, борясь со всепоглощающим перенаселением и катастрофическими экологическими проблемами, тыкали повсюду небоскрёбы-города.

Незадолго до этого возник Троянский Союз и попытался найти своё место в этом новом мире, показать своё величие, не желая уступать прогрессивным и быстро развивающимся внутренним планетам. Невзирая на трудности, мы строил оазисы посреди безжизненной пустоты космоса. Мы строили будущее.

“Надзея” полностью пропитана духом тех времён. Огромные купола с миндальными лесами и широкими лужайками, пересечёнными тропинками, широкие коридоры и высокие потолки (я не встречал помещений с потолком ниже пяти метров). Исполинские полости, вырезанные внутри планеты, захватывали дух у каждого, кто посещал это невероятное место.

Улицы утопали в садах. Местами даже были водопады, самый большой из них достигал ста сорока пяти метров. Работа была непыльная, я занимался обработкой массивов данных от разведывательных зондов, иногда вносил изменения в их конструкцию. Цель: изучение способов добычи металлического водорода для новых промышленных мощностей юной межзвездной цивилизации.

Эра переноса сознания в туманность, то есть в виртуальную симуляцию в сети. Сейчас технологии спокойно позволяют проделывать подобное: полноспектральная сенсорика, которая ограничена только вашей фантазией, секс с мамонтом и инфузорией-туфелькой, мороженое из трития, приправленное плутонием, — попробовать можно всё. И все пробовали.

Я довольно нейтрально относился к этой забаве, иногда прибегая к её услугам для игр, встреч с партнёрами и моего любимого занятия, прыжков в атмосферу Юпитера — это ощущение ни с чем не сравнить.

Каково же было моё удивление, что все мои друзья один за другим ушли в облако. И я остался один, ни семьи, ни друзей. Конечно, подключившись к системе, я мог снова быть с ними, чувствовать тепло, запах, но всё же это не было реальностью. Я знал, что мы больше не посидим вместе в “У края вселенной”.

В порыве чувств, горечи и разочарования я решил подать заявку в дальнюю экспедицию, найти место, где буду среди таких же любителей реальности, как и я сам, среди тех, кто не прочь потыкать камень, пролежавший сотни миллионов лет, ступить туда, где не ступала нога человека. Короче, захотелось погеройствовать…

Минут через пять после подачи заявки мне пришло сообщение от комиссии. Меня поздравили, сообщив, что моя кандидатура рассмотрена и утверждена на должность палеонтолога, попросили явится на станцию “Дискавери” для прохождения недельного курса. Немного похвальных речей, просьба подписать договор о снятии ответственности, и готово.

Чем я был занят неделю перед полётом? Проходил курс переподготовки на палеонтолога и климатической адаптации.

Самое сложное в этом процессе — это адаптация организма к среде, совершенно непривычной для жителей Пояса — детей глубокого космоса: адаптация к жизни в гравитационном колодце. Для любого человека, который провёл пару лет в условиях низкой гравитации, спуск в гравитационный колодец, взять хотя бы Землю, сродни тяжёлой болезни.

Организм, привыкший к отсутствию силы тяготения, теряет мышечную и костную массу и, оказавшись на твёрдой поверхности Земли, становится прикован к экзокостюму, неспособный пошевелить даже рукой.

Так же и я, привыкший к гравитации Ганимед, которая составляет всего четырнадцать с половиной процентов от стандартной, то есть земной, был вынужден в срочном порядке навёрстывать недостачу.

Вы, наверное, заметили, что геологи и палеонтолог немного отличаются друг от друга. Где тут логика? Логика была проста: геолог изучает камни, палеонтолог изучает окаменелости, один плюс один, получается три.

К тому же, мне кажется, немалую роль сыграло моё наследие, причина, по которой я появился на свет, и опыт, дарованный мне этим. Оно и неудивительно, учитывая характер ситуации, с которой мы могли столкнуться.

На момент моего отбытия экспедиция два года как перестала поддерживать общение с Солнечной системой, ограничившись только телеметрией и некоторыми данными. А всего год назад, субъективно перед вылетом, перестала приходить и телеметрия.

С того момента все шестнадцать членов экспедиции, во главе с руководителем экспедиции Морто Маккейном, числились пропавшими без вести.

Причины данного происшествия были неясны. Нас кратко ввели в курс происходящего. На станции из-за разногласий в исследованиях, по полученной мне информации, от основной группы отделились часть людей и основала свою станцию для более глубоких геологических исследований.

Причины конфликта и предплсылки к нему для меня остаются загадкой. Они скрыты за классической фразой: “Распределение уровней доступа к информации”. Также сказали, что ответы будут выданы по ситуации по месту прибытия.

Довольно удачно, что в этому году, разумеется, на момент отбытия, в направлении Глизе летел транспортник. Руководство решило сделать транзитный рейс, подкинув нас по пути.

По окончании недели подготовки мне выдали сертификат, посадили в корабль и отправили к Глизе с промежуточной остановкой у Титана — забрать остальных девять пассажиров.

В тот момент меня распирала гордость от осознания своей важности, той цели, которая стояла перед нами. Мы были лучшими, избранными представителями своих культур, надеждой всего человечества.

По крайне мере, нам так сказали, так утверждали рекламные буклеты, баннеры и каждое изображение на каждой стене. Нас восхваляли в сети, мы видели много поддержки от совершенно незнакомых нам людей.

Но правда в том, что мы не избранные, просто не было других. Больше никто не захотел лететь. Ирония естественного отбора во всей красе: победили не сильнейшие, не лучшие представители человечества, а те, кто был достаточно глуп, чтобы решиться на данную авантюру.

Снова я расклеился. Нужно собраться, сейчас мне никто не поможет. Пора сходить к капсуле и забрать некоторые вещи. Сквозь ветер и сугробы.

[обновление журнала…]

Желания морозить свою задницу у меня не было, и я решил отправить своих вынужденных соседей за вещами, пусть приносят пользу человечеству.

Но реальность оказалась жестче, чем я думал: роботы оказались совершенно бесполезны для расчистки снежных завалов. Если Марвин имеет очень простую и лёгкую конструкцию и его просто сдувает ветром, то Хьюго замерзает!

Хьюго, всепроходимый бот на адаптивной гусеничной платформе высотой в полтора метра, сделанный для работы при экстремально низких температурах, — замерзает!

Ощущение такое, что Хьюго где-то потерял часть корпуса и ему не провели обслуживание. Что здесь происходило…

Полазив в логе Хьюго, я был немного озадачен: из его корпуса вытащили теплоизоляцию и обогревательные элементы, а система восстановления просто не работала.

Жизнь его потрепала или кто-то другой, но на корпусе присутствуют отчётливые вмятины и царапины. Нанокомпозит, из которого сделана его оболочка, — это сверхкрепкий материал, который очень непросто повредить и который отлично восстанавливается.

Уж если Хьюго так перепало на этой планете, то мне точно не светит ничего хорошего.

В общем, всё же пришлось сходить самому. Выход наружу прошёл успешно и без происшествий. Погода была хорошей, практически полный штиль. Капсулу я нашёл не сразу, хоть она и стояла не более чем в пятидесяти метрах от входа.

Дольше всего возился с выкапыванием капсулы, которая и без того была погружена в снег, так её ещё немного занесло сверху, что сделало её практически неотличимой от окружающего пейзажа. И если бы не работающий маяк, поиски заняли бы ощутимое время.