Грязная игра (джен)

На работу Гарри явился вовремя, чем вызвал демонстративное восхищение Лонгюссона, которое парировал привычным уже вопросом об успехах Масволда. Глава отдела скривился и столь же привычно ответил:

— Шерстит возможных свидетелей. Пока пусто, — после чего вежливо послал Гарри заниматься своим делом.

«Свое дело», то есть дело о дерзком ограблении на Диагон-аллее, они с Либсом обсудили довольно быстро. Либсу тоже казалось, что что-то подобное уже было, и он только обрадовался, когда Гарри сам вызвался проверить этот вопрос в архиве.

Правда, в архив Гарри пошел не сразу, сперва зашел в Отдел магических игр и спорта — глянуть список британских журналистов, аккредитованных на Кубок Вронского. И не очень удивился, обнаружив, что никакого Кэмпбела в этом списке нет. Дальше он действительно занялся поисками дел об ограблениях и довольно быстро выяснил, что два очень похожих случая действительно имели место быть в позапрошлом году. Преступник тогда ушел в бега, и взять его не удалось, но сведений о нем следователи насобирали довольно много, включая имя и адрес официального проживания. В общем, было с чего начать.

Выполнив долг перед Следственным отделом, Гарри поинтересовался, что у Аврората есть на Д. Кэмпбела, получил в руки довольно пухлую папку, пролистал ее и присвистнул. Дэвид Кэмпбел до сих пор был в розыске по делу Пожирателей Смерти. Сам Метки не имел и приближен к Волдеморту не был, но многократно засветился в нападениях на дома маглов, полукровок и поддерживающих их волшебников. Особыми зверствами не отличился, как правило, не мешая паникующим жертвам спасаться бегством, зато по части грабежей был ненасытен, в компании сообщников обнося дома подчистую. Также засветился исполнителем в финансовых злоупотреблениях, происходивших уже «официально», после захвата Министерства сторонниками Волдеморта. С лета девяносто восьмого находится в розыске, по данным Аврората — страну не покидал.

Скопировав себе основные сведения, Гарри вернулся в отдел. До самого обеда они с Либсом сопоставляли почерк грабежей, выискивая слабые места преступника, и прикидывали, с какой бы стороны подступиться к старым контактам, чтобы не вспугнуть его раньше времени. После обеда сходили задать несколько вопросов пострадавшей и хозяину лавки, перед окнами которой произошло ограбление, а потом Гарри снова жалобно поглядел на Либса, и тот привычно махнул рукой:

— До завтра, напарник! Перед шефом прикрою, — и Гарри рванул в Малфой-мэнор.

Люциус уже неоднократно доказывал, что когда в дело не вмешивается Обливиэйт, память у него отличная. Он не стал допытываться, с чего у аврора Поттера проснулся интерес к давним делам, только уточнил:

— Я помню Кэмпбела, но близко знаком с ним не был. Какая именно информация вас интересует? И его разве не арестовали во время прошлогодних осенних облав?

— Любая! — выпалил Гарри, а на вопрос об аресте только хмуро вздохнул, и Люциус этим удовлетворился. Через минуту на столе уже стоял думосбор, а Малфой тянул из виска небольшую туманную прядь. Погрузив воспоминание в чашу, он приглашающе указал на нее Гарри.

— Я пойду в воспоминание вместе с вами и прокомментирую, если не возражаете.

Гарри не возражал и первым склонился к чаше.

Они оказались в незнакомом рабочем кабинете. В центре помещения рослый волшебник — Гарри узнал в нем старшего Нотта — рычал на коленопреклоненного человека в потрепанной одежде. Время от времени человек поднимал голову, видимо, отвечая на обвинения, и тогда становилось видно скорее хитрое, чем испуганное лицо, приплюснутый мясистый нос и цепкие темные глазки под тяжелыми веками. Сам Люциус — молодой и как всегда надменный — стоял возле широкого подоконника и раскладывал на нем какие-то бумаги, почти не обращая внимания на происходящее.

— Этот разговор не казался мне интересным, так что прошу прощения, текст будет не слишком разборчивым, — сообщил Люциус-нынешний, появившись рядом с Гарри.

И действительно, голос Нотта звучал так, будто продирается сквозь помехи магловской телефонной связи. Разобрать можно было лишь отдельные слова, иногда — реплики: «...ты считаешь нас глупцами?», «...Лорду не понравится...», «...посмел прикасаться...».

— Это была частая ситуация: кто-то из мелких исполнителей не вполне точно следует полученным указаниям. Разбором полетов обычно занимался Нотт. Перед ним, как вы понимаете, Кэмпбел, — прокомментировал, как и обещал, Люциус.

Тем временем Кэмпбел в очередной раз поднял голову и проговорил что-то, кривя рот в заискивающей и одновременно наглой улыбочке. Эта ужимка истощила терпение Нотта, и он вскинул палочку.

— Круцио!

Видимо, это заклинание привлекло куда больше внимания Малфоя — слово прозвучало удивительно четко, а Люциус у окна вскинул голову и брезгливо поморщился, глядя, как Кэмпбэл корчится на полу. Нотт повторил заклинание трижды.

— Это не первая его провинность, — говорил тем временем Малфой-нынешний. — Этот человек запомнился мне именно потому, что его жадность была превыше страха. Он несколько раз попадался на попытке присвоить нечто, нужное нам для дела...

— И остался в живых? — против воли удивился Гарри. — Я думал, Волдеморт...

— Вы видите в этой комнате Лорда? — в свою очередь перебил его Люциус. — А нам, его жалким рабам, нужны были исполнители. Что бы вы ни думали обо мне или о Нотте, мы не слишком ценили возможность собственноручно вершить расправы, угодные Лорду.

— Только отдавали приказы, да? — зло окрысился Гарри.

— Кабинетная работа всегда нравилась мне больше полевой, — хладнокровно отрезал Малфой. — Так или иначе, убивать в знак неодобрения позволял себе только сам Лорд, остальные — кроме Фенрира — выражали свой гнев более сдержанно. У Кэмпбела была собственная небольшая группа боевиков, и он был вполне пригоден для выполнения заданий, не связанных с получением нужных Лорду вещей. Поэтому он жив. И вот сейчас, мистер Поттер, обратите внимание на его лицо...

Гарри отогнал накативший было гнев и снова сосредоточился на Кэмпбеле. Тот как раз достаточно пришел в себя после третьего Круциатуса и снова стоял на коленях перед Ноттом. Через несколько мгновений Пожиратель сделал брезгливый жест рукой и четко — в смысле, Малфой четко запомнил эти слова — приказал Кэмпбелу убираться.

— Обратите внимание, — повторил Люциус.

Это действительно было интересно: Кэмпбел уходил, едва сдерживая торжествующую ухмылку, резко контрастирующую с гримасой боли и покорности, бывшей на его лице всего пару секунд назад.

— Это он уходит, получив три Круциатуса, но не получив приказа вернуть награбленное. Он считает, что все прошло отлично. Понимаете, мистер Поттер? Он мгновенно забыл о боли, он искренне уверен в собственной безнаказанности и доволен своей добычей. Вот такой человек Дэвид Кэмпбел. Это всё.

И Гарри вынырнул из воспоминания.

Малфой вернулся в свое высокое кресло и вежливо уточнил:

— Что-нибудь еще, мистер Поттер? Боюсь, ничего больше об этом человеке я сообщить не могу.

— Где его искать, вы не знаете?

— После прошлогодних облав — уже точно нет.

— В таком случае, благодарю за сотрудничество. Всего наилу...

— Я хотел бы сказать вам еще несколько слов, уже не касаясь вашего вопроса.

Мистер Малфой выпрямился в кресле и смерил Гарри убийственно-непроницаемым взглядом.

— Вы не в первый раз интересуетесь моими делами и связями на службе у Лорда. И я делаю все, чтобы помочь вам, отвечаю на любые ваши вопросы максимально подробно и откровенно. Если вы предпочтете получать сведения, подчищенные ото всего, что может вызвать ваше недовольство, так и скажите.

— Нет, — резко ответил Гарри, — правда без прикрас меня вполне устраивает. Но не ждите от меня, что я буду аплодировать вашим прошлым делам.

— Разумеется. Я всего лишь хочу напомнить, что вы приходите ко мне за информацией, а не за сеансами покаяния.

— А может, стоило бы, мистер Малфой? — требовательно спросил Гарри. Люциус иронично поднял бровь.

— Что «стоило бы»?

— Покаяться! — Гарри чувствовал, что его начинает трясти от непрошибаемости собеседника. — Осознать, наконец, как велика ваша вина перед... перед всеми!

Люциус несколько секунд смотрел на него задумчиво, а потом приподнял уголки рта в снисходительной горьковатой улыбке. Так улыбаются злым словам подростка, который слишком юн, чтобы хотя бы попытаться объяснить ему, в чем он не прав. И мягко сказал:

— Нет, мистер Поттер. Не стоило бы.

Гарри почти не помнил, как вылетел из малфоевского кабинета. От Люциуса ему сейчас однозначно нужно было держаться как можно дальше, во избежание. Да никакие знания о Кэмпбеле не стоили этой сцены! Как теперь приходить к родителям Драко на ставшие традиционными ужины, как вообще приходить в этот дом, принадлежащий хладнокровному убийце без намека на совесть? В дом, который он — Гарри — сам окружил своей защитой, дом, который обязан ему столь многим, что стал почти родным...

Аппарировать в таком состоянии Гарри не рискнул, а про камин просто не вспомнил. Он брел по весеннему парку, вдыхая запах мокрой земли и прошлогодней листвы, и постепенно успокаивался. Ничего особенного ведь и в самом деле не случилось, ничего нового Гарри не узнал, верно же? То есть узнал то, что Люциус рассказал о Кэмпбеле. А что старший Малфой — бессердечная тварь, которой чужды нормальные человеческие чувства, это совсем не новость. Спасибо ему за то, что не отказывает в помощи, когда надо, а ждать от него чего-то еще — чистое ребячество!

Он еще немного постоял за воротами, окончательно приводя себя в порядок перед аппарацией в коттедж. Не надо, чтобы Драко увидел его эмоции, а то ведь не отвяжется, пока не вытрясет, по какому поводу у Героя постная рожа. А знать о сегодняшней стычке с Люциусом Драко не стоило, хотя бы потому... — Гарри зажмурился и снова начал старательно глотать свежий весенний воздух — потому что Драко запросто может сказать то же самое, что и Люциус. Драко тоже никогда не говорил, что в чем-то раскаивается. Есть великая мудрость: «Не задавай вопрос, на который не хочешь узнать ответ». С Люциусом Гарри уже допустил эту ошибку, повторять ее с Драко было бы слишком больно.

Совсем скрыть от Драко растрепанное настроение, конечно, не удалось. Но Гарри ловко выкрутился:

— Твой отец мне воспоминание о Кэмпбеле показал. Мерзкий тип, оказывается! Теперь я точно жду от него дальнейших проблем.

— Зелье поиска сделал, — немедленно перешел в рабочий режим Малфой. — Но еще раз: волос — не кровь, точность, скорее всего, будет хромать.

— А варианты? — мрачно откликнулся Гарри. — Разве что Мабелу попросить, чтобы проклял его каким-нибудь ужасным проклятьем Вуду?

— Ненадежно! — скептически вздохнул Малфой. — Мы не сможем проконтролировать эффект, а вдруг Кэмпбел не сдохнет и найдет способ исцелиться?

Эта фраза еще раз напомнила, с какой семейкой он имеет дело, и Гарри поник еще больше. Драко, уже вставший на ложный след, неправильно трактовал его уныние.

— Ладно, давай один волос изведем и посмотрим. Что рассуждать-то? — и извлек из кармана небольшой флакон с бледно-зеленой жидкостью.

Гарри сбегал наверх за салфеткой с волосками — доверять столь деликатный объект своему стенобитному Акцио он просто побоялся — и аккуратно погрузил один из волосков в зелье. Жидкость лениво заколыхалась и начала медленно темнеть. Гарри запустил руку во внутренний карман мантии, извлек одолженную с работы поисковую карту и деловито расстелил ее на столе.

— Гхм! — многозначительно сказал Драко. — Следователь. Ты же в курсе, что после погружения волоса зелье должно настаиваться не менее восьми часов, до насыщенно-пурпурного цвета?

Гарри разочарованно скривился.

— А через восемь часов будет глубокая ночь, — безжалостно добил Драко. — И нет, геройствовать среди ночи никто не побежит. Завтра выходной, вот и займемся с утра.

— А вот тут у меня есть возражение! — мягко сказал Гарри. — Этот Кэмпбел, скорее всего, помнит в лицо твоего отца, а фамильное сходство у вас несомненное. Я не уверен, что твое присутствие будет кстати.

— Поттер, — так же мягко отозвался Малфой. — А ты еще не забыл, что ты «Тот-Самый»? Тебе кажется, что твоя рожа произведет меньшее впечатление, чем моя?

— Хм-м-м, — протянул Гарри. — Аргумент. Уел. Но у меня есть еще довод: если все пойдет более-менее нормально, то Кэмпбела надо будет сдать в Аврорат. Хочешь опять вместе засветиться на подвигах?

— Дезиллюминационное, — отрезал Драко. — Я тебя просто прикрою на случай неожиданностей. Это приятнее, чем дергаться по браслету.

— Ладно, убедил.

— Вот и умница, — величественно одобрил Малфой. — А чтобы ты не заскучал в ожидании, своди-ка пока меня в гости к Панталетти.

— О, кстати! — увлекшись Кэмпбелом, о кошельке Гарри успел благополучно забыть. — Что думает Люциус?

— Что похоже на правду, но может быть и ловушкой, — Драко дернул уголком губ. — Я ему не сказал, что ты нашел контору. Вернее, не сказал, что это контора, в которую можно прийти каждый день. Отец думает, что у тебя с этим Панталетти назначена встреча послезавтра.

— Зачем?

— Затем, чтобы проверить без его участия. Круцио в руку — фигня, если у человека нет проблем с сердцем. У меня их нет, но меня играть в эту лотерею отец не пустит. Так что пошли, Поттер, пока он что-нибудь не уловил в воздухе и не выдал мне прямой запрет.

— А если это действительно ловушка на вас?

— Так я же, в отличие от некоторых, не ломлюсь убиваться в одиночку. Меня будешь прикрывать ты. Думаю, справишься.

— Спасибо за доверие, — искренне сказал Гарри. И подумал, что, конечно, справится, потому что других вариантов у него просто нет. А еще подумал, что скользкий гад Люциус совсем не стоит такой заботы, и Круциатус достался бы ему куда более справедливо, чем Драко. Но убеждать в этом самого Драко — занятие бессмысленное.

— Счастлив вас видеть! Снова! Уважаемый! Гарри Поттер! Моя обожаемая малютка была просто счастлива! Счастлива! Получить ваш автограф! Такая радость! Для старика!

— Доброго дня, мистер Панталетти, — Драко вошел между восклицаниями без всплеска, как нож в рябь на воде. — Мистер Поттер рассказал мне о вашей увлекательной лотерее, сувенир для участия в которой от меня же и получил. Я хотел бы тоже попытать счастья.

Панталетти, подрезанный на полувосторге, умолк и изучающе посмотрел на Драко. Улыбаться и сиять глазами он при этом не перестал, но сквозь маску вновь проглянуло опасное, и Гарри рефлекторно напрягся.

— Мистер Малфой-младший, если меня не обманывают глаза? Какая честь для меня. Что ж, прошу.

Панталетти вытащил из стола знакомый кошель, а Гарри — чисто на всякий случай — палочку из кармана. На этот его жест финансовый консультант покосился с явной насмешкой, но комментировать не стал.

— Прошу, мистер Малфой. Уколите палец и опустите руку в кошель.

Пока Драко выполнял эту нехитрую инструкцию, Гарри трижды успел прикинуть, что сделает с Панталетти «в случае чего». Но «чего» так и не случилось. Пару секунд Драко шарил в кошеле, явно прислушиваясь к ощущениям, а потом вытянул руку, в которой оказалась тонкая золотая пластинка размером с магловскую кредитку.

— Спешу предупредить! — быстро сказал Панталетти раньше, чем Драко разжал пальцы. — Сумму выигрыша озвучивать не рекомендуется, особенно мне. Просто теперь данный кошель принадлежит лично вам или группе лиц, указанной на бирке. Вы можете без дополнительных условий в любое время извлекать из него сумму общим лимитом один галлеон в день. Или же снова использовать свою кровь, и тогда извлечь любую сумму в рамках указанной на вашей бирке. Эта манипуляция возможна только при искреннем вашем желании, заставить вас достать из кошеля крупную сумму невозможно. Так же, проколов палец и четко сформулировав желание, вы в любое время можете снова извлечь подобную бирку и узнать остаток суммы в вашем кошеле. Бирку рекомендуется возвращать в кошель, иначе общая сумма уменьшится на два галлеона. Пополнять указанную сумму нельзя, но можно пользоваться физическим объемом кошеля просто для хранения денег или мелких вещей, это не повлияет на его свойства.

Драко с непроницаемым лицом кивнул, бросил короткий взгляд на пластинку в своей руке и тут же отправил ее обратно в кошель.

— Благодарю за разъяснения, мистер Панталетти. Думаю, у меня найдется несколько друзей, тоже заинтересованных в этой игре. Им необходимо являться сюда лично, или я могу выкупить у вас несколько подобных кошелей и провести лотерею в удобном для них месте?

— О! Сразу видно серьезного волшебника! — Панталетти снова включил «сапожника» и, видимо, компенсируя предыдущий сугубо деловой разговор, затрещал с удвоенной скоростью и восторженностью:

— Разумеется! Вы все правильно! Говорите! Кошель можно использовать! Не только в моей скромной! Конторе! Никаких особых навыков! Для этого! Не требуется! Но вы же понимаете! Зачарованные кошели! Вещь не дешевая!

— Сколько? — снова оборвал его Драко. — И сколько таких кошелей вы можете предоставить?

— Выигравшему! Разумеется! Кошель достается бесплатно! Но неактивные кошели я могу только продать! Чары не дешевы!

— Так сколько?

— Пятьдесят галлеонов! Могу немедленно предоставить вам десяток!

— Пятьдесят галлеонов за один кошель?

— Разумеется! Вы же серьезный человек! Вы же понимаете! Чары не дешевы!

— Как хотите, — пожал плечами Драко. — Просто мои друзья тоже из оправданных Пожирателей Смерти, и за ними, скорее всего, установлен негласный надзор. Я подумал, что если они все косяком потянутся к вам, это может оказаться вредным для вашего бизнеса. Но решать вам, конечно.

Панталетти опять глянул недобро, но сиять не перестал.

— О, как же приятно видеть по-настоящему понимающего клиента! Только для вас! Двадцать! Дешевле, извините, никак, — закончил он уже без восклицательного знака и тем показал, что цена окончательная.

— Мне тоже очень приятно иметь с вами дело, — любезно улыбнулся Драко. — Я возьму шесть.

Он ковырнул ногтем слегка подсохшую корочку на порезанном пальце, снова запустил руку в собственный кошель и извлек из него полную горсть золотых монет. Потом еще одну, и еще. Пантелетти, под бдительным присмотром Гарри, пересчитывал деньги, выставляя их столбиками по десять монет. И удовлетворенно кивнул двенадцатому столбику.

— Прошу, мистер Малфой! — Он, не глядя, снова запустил руку в стол и поочередно выложил на стол все заказанные Драко кошельки. — Инструкция та же, надеюсь, вы сможете пересказать ее друзьям.

— Разумеется. Последний вопрос, мистер Панталетти. Если я однажды захочу обеспечить кому-либо возможность выиграть в вашу лотерею, это можно будет сделать?

— Я уже говорил, как приятно иметь дело с понимающим волшебником? — осклабился «консультант».

— Через вас?

— Сообщите мне о своем желании, я передам его организаторам лотереи. Либо положите в свой кошель письмо с вашей магической подписью, с вами свяжутся.

— Еще раз благодарю, — величественно кивнул Драко, забрал купленные кошельки и покинул тесное помещение. Гарри последовал за ним, и они аппарировали прямо с порога.

Дома Малфой снова ковырнул многострадальный палец, выловил из кошеля золотую бирку, молча положил ее на журнальный столик в гостиной и приглашающе кивнул Гарри.

Тот прочитал «Род Малфой. 79 880» и присвистнул:

— Нифига себе! Теперь я понимаю, отчего Фальк так цеплялся за это дело! Если у остальных «проигрыши» того же масштаба, то это же какие деньжищи!

— Не передумал, Поттер? — Драко стоял, подчеркнуто глядя в окно.

Гарри подошел к нему, обнял со спины и подул в волосы на затылке.

— Не ершись. Когда пойдешь девчонок радовать?

— Прямо сейчас, — Драко расслабился в его руках, откинув голову, потерся щекой о щеку Гарри. — Только не пойду, а вызову Пэнси сюда. Надо окончательно проверить, что это то, что мы искали, прежде чем дергать остальных.

— Кстати, а зачем тебе шесть? Во Францию переправлять будешь?

— Планировал. Если ты не против.

— Драко, кончай, а? — попросил Гарри, разворачивая его к себе лицом. — Я просто нашел ответ на вопрос, что это за руна была спрятана твоим отцом. Все остальное — ваши дела, и я в них не полезу.

— Хорошо. Спасибо. Тогда я вызываю Пэнси?

— Давай. Мне исчезнуть?

— Не надо. Во-первых, все свои, а во-вторых, подстрахуешь опять же. Мордред его знает, какие сюрпризы мог подсунуть этот «консультант». Мне от него не по себе.

— Стремноватый тип, — согласился Гарри.

— О Мерлин, какое отточенное изящество формулировок, — закатил глаза Малфой, и стало ясно, что его отпустило.

— Ну и что это должно значить? — раздраженно спросила выдернутая с работы и недовольная этим фактом Паркинсон.

На предварительные объяснения Драко не расщедрился, сказал только, что проводит эксперименты на людях, и Поттер в качестве подопытного уже весь кончился, да выдал инструкцию, что нужно делать с кошельком. И вот теперь Пэнси держала в руках золотую пластинку с надписью «Род Паркинсон. 50 000» и ехидничала.

— Ты изобрел мешок, отгадывающий фамилии по капле крови? Или это мой тайный счет в Гринготтс?

— Второе, — сказал Драко, и Пэнси осеклась. — В галлеонах. У тебя отец проиграл на ставках крупную сумму в девяносто пятом, ты в курсе?

— Смутно. И?

— Инвестиции в будущее. Так хорошо спрятанные, что даже мой отец не мог их обратно найти, пока не явился Спа-аситель! — последнее слово Драко выкрикнул голосом шоумена, представляющего звезду вечера, и обеими руками указал на Гарри.

— Поттер, ты серьезно? — Пэнси перевела на Гарри такой грозный взгляд, что ему захотелось попятиться.

— Это вообще не я! — принялся он защищаться. — Это Люциус сообразил, где искать, я просто проверил...

— Не юли! Ты хочешь сказать, что я могу взять и забрать пятьдесят тысяч золотых?

— Ну, да. Для этого надо...

— Виски! — рявкнула Паркинсон. — И желательно быстро!

— Забыл предупредить тебя, Поттер, — манерно сообщил Малфой, пока Басси наливал Пэнси полстакана Старого Огдена. — Страшнее, чем Паркинсон в ужасе, может быть только смущенная и растерянная Паркинсон.

— И за что ты меня тогда так подставил?

— Из мелочной слизеринской злобы. Ты, главное, сейчас аккуратнее, она может тебе сходу присягу принести или какой-нибудь магический обет, тогда вообще не отмашешься.

— Облезете, оба, — отозвалась Пэнси, уже отхлебнув приличный глоток. — И учти, Малфой, я поняла, что ты в этом тоже замешан! Рассказывай по порядку.

Рассказывал Драко, стараясь всячески выпятить роль Гарри и преуменьшить собственную, но в последнем не преуспел. Дослушав историю, а потом и инструкцию по пользованию кошельком, Пэнси пробуравила его инквизиторским взглядом и постановила:

— В общем, совместное творчество, я так и думала. Точно не хотите какое-нибудь магическое обязательство?

— Нет! — дружным хором выдали оба, и Пэнси усмехнулась.

— Ладно, как хотите. Тогда просто буду должна. Первенца не отдам, а все остальное обсуждаемо, не стесняйтесь.

— Не бойся, не постесняюсь, — вроде бы в тон ответил Малфой, но Пэнси только насмешливо фыркнула в его сторону:

— Трепло. Но с тобой и так все понятно, — и уже без улыбки обратилась к Гарри. — Отнесись серьезно, Поттер. Я перед тобой в огромном долгу, а пользы от меня может быть много. Имей меня в виду в случае чего.

Тот только глазами хлопнул. Такая непривычная, серьезная до торжественности Паркинсон и такие слова от нее как-то не поместились в его картину мира.

— Пс-с, Поттер, правильный ответ: «Свои люди, сочтемся», — театральным шепотом подсказал Малфой.

— Да ну вас, я, может, впервые в жизни от чистого сердца, а вы! — вознегодовала Пэнси и махнула рукой. — Ладно, сейчас помощь не нужна? Тогда я в кабинет, который, целитель Малфой, между прочим, сегодня работает до девяти.

— Вычту с тебя за отлучки по личным делам в рабочее время, — невозмутимо откликнулся Драко. — Записи же нет на сегодня?

— Нет, шеф! Только за зельями еще придут.

— Ну вот и ладушки.

Драко отправился проводить ее до камина, и Гарри видел, что на прощанье Пэнси все же стиснула его в объятиях и, кажется, всхлипнула.

Когда Малфой вернулся в гостиную, то практически напоролся на выставленный палец Гарри.

— Так! С Флинт будешь общаться сам! И если ляпнешь ей про меня — прокляну!

— Что, Поттер, отвык уже быть спасителем? Извини, но врать Мэри я не буду, спросит — скажу как есть.

— Я эмигрирую в Оклахому!

— Трус, а еще гриффиндорец. И это, заметь, я еще сам проявляю чудеса сдержанности, а не рыдаю от счастья у твоих ног.

— Ты прав, Оклахома слишком близко. В Австралию, пожалуй.

— Ладно, не буду мешать тебе паковаться. Я к отцу, потом — к Флинт. О, кстати, мать тебе при случае тоже что-нибудь скажет, так что можешь, не мелочась, валить прямо на Луну.

— Так и сделаю! — мрачно пообещал Гарри закрывшейся двери.

Ощущение было странное. После Победы с выражениями благодарности к нему бросались прямо на улицах, и тогда это тоже было не сказать что приятно. Но там хоть было понятно за что: Волдеморт был реальной угрозой для жизни каждого британского волшебника, и Гарри действительно совершил нечто страшное, чтобы его одолеть. Сейчас же речь о паре часов в архивах и одном разговоре с Панталетти. А страшное на этот раз совершил Драко, когда уговорил Правильного Поттера действовать вопреки закону и очевидной справедливости.

Гарри представил, как негодовал бы Рон, узнай он обо всем этом. Потом представил, как решает все же поступить по справедливости: забрать у Драко деньги — он отдаст их добровольно, Гарри в этом даже не сомневался, — и передать Рону с Герммоной. Или поделить между всеми Уизли, например. Ведь справедливо, чтобы денежный приз получили герои, а не амнистированные преступники? Ну, или не у Драко забрать. У Пэнси? У Гойла, который, по словам Малфоя, сейчас почти не бедствует? Гарри старательно представил себе эту картину и поморщился.

Как ни поверни, справедливость получалась с каким-то тухловатым привкусом, и Гарри вытряхнул её из головы. Он уже всё решил, что теперь думать!

Драко вернулся уже за полночь.

— У всех все сработало правильно. Нотту отправил магловской почтой, у его родни есть немагический адрес на такой случай.

— Ночью — почтой?

— А? А, нет, вечером. Это мы с отцом сидели, думали, как теперь это добро легализовывать. Пэнси же не может просто взять и вынуть из кармана тридцать семь тысяч на погашение всех долгов. С ней надо разобраться в первую очередь. Шафика не трогал пока, пусть сперва Хогвартс закончит. А потом ему все равно через меня разбираться с наследством, вот тогда и осчастливлю.

Драко говорил слишком деловито и совершал слишком много лишних движений. Гарри подошел и взял его за плечи.

— Всё хорошо?

— Отлично.

— Драко?

— Мордред, Поттер! Можно я не буду еще раз заводить ту же шарманку? Дай мне просто привыкнуть к мысли, что ты в очередной раз покровительствуешь мне, моей семье и моим друзьям.

— Вот и не заводи, действительно! — Гарри принялся помогать Малфою расстаться с мантией. — И знаешь что? В душ мы идем вместе, потому что один ты себя там еще больше накрутишь! Я должен проконтролировать направление твоих мыслей, и я знаю способ!