Каменный колдун (джен)

Фанмар и вправду походил на деда: бородища до пояса, белые, падающие на впалые щёки космы. И нос, словно утиный клюв: вымахал длинный, да так и прилёг с устатку на верхнюю губу. А вот глаза у него оказались чистые и зоркие, будто промытая в горном ручье бирюза. Важных гостей он принял с почтением, но без подобострастия: места были необжитые, дикие — губернатор Тронко или мэр крохотного Валло, наверное, представлялись местным более значительными персонами, чем регент, сидящий в далёкой Олларии. Рокэ, встречая на дороге редких путников, ломавших перед ним и его свитой шапки, порой сомневался, уж не пересекли ли они невзначай границу Талига: всё было чужое — и широкие румяные лица путников, и диковинный желтоватый оттенок их кожи, и тёмные глаза, узкие, словно их обладатели предпочитали поглядывать на холодный вьюжный тракт через узкие щёлки.

— Значится, наверх желаете, господин регент?

— Араи же обитают в горах?

— Далёко загнал их Создатель, далёко, — усмехнулся Фанмар. — Они, знамо дело, еретики и нечестивцы. Никакого дома не признают — в пещеры забились: там у них и костёр горит, и спят вповалку. Ну, этмо шоб грешить сподручней было, я так разумею.

Рокэ примерно представлял себе, как могут жить дикари, — всё же, пока его не приковали золотой цепью к трону Талига, постранствовать пришлось немало.

— Кэллан мой проведёт, — продолжал разглагольствовать Фанмар, с явным удовольствием посматривая на перстень, с недавних пор украшавший его средний палец. Регент старался проявить щедрость: здесь, в этой глуши, проще было не просить, не приказывать, а попросту заплатить. — Девка у него там была: бабы ихние до срамного дела ох как охочи. Я уж думал, что внуков косоглазых не миновать, да Создатель милосерден — рысь её на охоте задрала. У них ведь как: неважно, мужик ты или баба — бери рогатину или ножик, если разжиться повезло, да иди жратву себе добывай. Зато Кэллан мой по-ихнему лопотать научился, они его привечают. И девки ихние к нему больше не липнут: вроде как вдовый он, и жёнка его поджидает по ту сторону гор. Бают, что за горами есть ещё горы, только небесные — они в озёрах отражаются. Туды и уходят все, ну, которые… того. В общем, Кэллан мой по весне из Валло невесту привезёт. Сговорено уже у нас. Создатель милостив.

Да, Создатель не обделил Фанмара своей добротой: по стенам были развешаны шкуры, они же устилали пол, покрывали грубо сколоченные стулья. Даже простенькая жилетка из овчины, что грела старые кости хозяина дома, по рукавам и вороту была оторочена диковинным дымчатым мехом — таким же, какой Рокэ видел в доме Клауса Коннера.

— Про колдуна что знаешь?

После месяца, проведённого в пути, они были почти у цели: оставалось понять, как выманить Каменного Колдуна из его горного прибежища. Чем прельстить его, как не дать догадаться, что его зовут на верную смерть?

— А… — Фанмар только рукой махнул. — Я-то не видал, а вот Кэллан… ну, что про колдуна скажешь? Не из ихних он, это точно.

Старик подозвал одну из невесток, и та наполнила глиняные кружки духовитым крепким элем, в который по варастийскому обычаю добавляли множество трав.

— То есть он талигоец? — уточнил Рокэ. — Дезертир? Беженец?

— Кто ж его разберёт? Мож, беженец, мож, и дезертир. У нас места глухие, нам оно без надобности, господин регент. Создатель ему и без нас воздал: Кэллан сказывает, уродец он редкостный. Половина лица перекошена — то ли под лавину попал, то ли зверь какой изодрал. Глазом только одним смотрит, второй вроде как слепой, хотя и целый. Космы седые, — Фанмар коротко хохотнул, — ну, навроде моих. Но косички плетёт, а в них камушки — обереги, мол. Али для ворожбы.

— И давно у них этот колдун?

Забавно, если предполагаемый спаситель и вправду окажется беглым талигойским солдатом. Рокэ переглянулся с Тапо, тот едва заметно кивнул: в дороге с колдуна придётся глаз не спускать.

— Лет так… — Фанмар призадумался, а потом забубнил себе под нос, словно что-то припоминая: — В то лето у нас волки трёх овец задрали… или это опосля было? Нет, точно не скажу, господин регент. Ну, лет восемь… али чутка больше. Сами-то араи говорят, колдун всегда был — его им скалы дали.

— Что ж скалы не расщедрились на кого покрасивее?

— А им-то что? — вновь засмеялся Фанмар. — Главное, что колдун тропы знает, обвалы чует. Ежели кто заблудится в горах — так он вмиг выведет. Али в расщелину провалится — тоже поможет.

Да, выходит, что пришли они сюда за важным человеком… И как заполучить его? Проще всего было бы, конечно, если бы колдун, польстившись на награду, сам пожелал ехать с кэналлийцами, обещал бы своим дикарям вернуться к лету… Твари! — Рокэ чувствовал, как сводит скулы от ещё не произнесённой лжи!

— Имя-то у него есть?

Фанмар только плечами пожал:

— Ежели и есть, такие, как он, его никому не сказывают. Говорят, силе ихней это вредит. Брешут, думаю. Вы бы почивать шли, господин регент, — завтра дорога неблизкая. По горам придётся лезть, лошадки там далеко не пройдут. И людей вам своих при них оставить придётся, разве что двух-трёх возьмите. Ну и Кэллана моего. Араи чужаков не любят.

* * *

Наутро поступили, как и велел Фанмар. Холод был такой, что и Изначальная Тварь бы в ледышку превратилась: пар от дыхания, казалось, застывает в воздухе и вот-вот опадёт на землю, чтобы разбиться о древесные корни мутными запотевшими осколками. В лучах рассветного солнца стволы сосен горели оранжевым огнём, только высоченные суровые ели по обеим сторонам тропы оставались тёмными и мрачными. Поначалу подъём был пологим, мохноногие лошадки шли резво, но Кэллан подгонял, с тревогой поглядывая на всё выше поднимающееся солнце.

Лагерь разбили на небольшой поляне, окружённой валунами почти в человеческий рост; их проводник, словно позабыв об отряде, бродил вдоль камней, присматривался к древесным стволам, а потом, вернувшись к греющимся возле костра кэналлийцам, коротко бросил:

— Тропа там.

Тапо, Рокэ и ещё двое из его свиты без лишних слов подхватили сундуки и мешки с дарами. Всё было оговорено накануне вечером: если соберано и его люди не вернутся завтра к полудню, Мануэль Альехо поведёт оставшихся на штурм стоянки дикарей и разнесёт там всё в щепки и щебень, пока не отыщет господина регента. Поднимались быстро: запорошенные снегом каменные ступени сменялись относительно ровными участками, где можно было перевести дух. По всей видимости, дорогой пользовались не так уж редко: сейчас, по зиме, били пушного зверя, Кэллан уверял, что чуть ли не каждую неделю водит сюда охотников и даже закупщиков — из тех, кто посмелее, конечно.

— Вы вот что, господин регент, — напутствовал его Кэллан, — главного ихнего величайте арай-арай. Обе ладони к груди приложите, а потом вперед отведите — значит, нет у вас умысла злого и от чистого сердца говорите. Пальцами к губам не прикасайтесь — подумают, вы недоброе что замыслили. Кланяться ни-ни, но и от них поклонов не ждите: араи про Талиг, короля и регента, если и слыхали, то позабыли быстро. Вы король, и арай-арай король — я им так и скажу.

Их язык был совсем примитивен: дабы подчеркнуть, что кто-то является более важным, чем прочие, они попросту удваивали слово.

— Что ж я сам к нему пришёл, раз король? — недоверчиво переспросил Рокэ.

— Кто просит, тот и приходит — в том позора нет. Наоборот, если великий арай-арай может услужить брату-королю, это для него честь и радость.

Рокэ подметил, что речь Кэллана звучит намного правильнее говора его батюшки, и парень, явно польщённый похвалой, признался, что отец не пожалел денег и некогда отправил младшего сына учиться грамоте у приходского священника.

…Когда их небольшой отряд достиг лагеря дикарей, уже смеркалось: в полутьме Рокэ увидел, как к ним метнулись какие-то тени, Тапо мгновенно насторожился, но Кэллан быстро произнёс что-то на диковинном языке, на удивление плавном и певучем — и стражи расступились. Однако, пусть снег и приглушал шаги, Рокэ мог разобрать, что несколько человек следуют за ними на некотором отдалении. Рассказывая накануне о нравах араев, Фанмар явно преувеличил: пока они шли к центру стоянки, то слева, то справа им попадались скрытые низкорослым кустарником входы в пещеры. Похоже, в племени всё же не имели обыкновения спать вповалку: жили большими семьями или кланами, у входа в каждое из жилищ теплился огонь. Любопытные детишки — с густыми чёрными волосами, желтолицые, проворные — пытались подобраться к чужакам поближе, но окрик отца или матери тут же возвращал их обратно к безопасному дому.

Вожак встречал гостей в самом центре стойбища — у Рокэ язык бы не повернулся назвать увиденное деревней. Вопреки его ожиданиям арай-арай оказался довольно молодым кряжистым приземистым мужчиной: должно быть, дикари долго не заживались на свете — стариков среди сгрудившейся вокруг чужеземцев толпы почти не было. Вождём племени становился самый могучий воин — Рокэ невольно усмехнулся: будь этот древний обычай в ходу в Талиге, проблем с последними Олларами бы не возникло. Карл — добрый славный мальчик, с безвольным подбородком и мягкими отцовскими чертами, со временем войдёт в историю разве что как Карл-Добряк…

Южные гости в точности исполнили всё, о чём говорил им Кэллан: прикладывали руки к груди, открывали ларцы с блестящими бусами, доставали из прочных кожаных ножен приобретённые специально для отважных витязей скал охотничьи ножи. Говорил их проводник; арай-арай вроде как был благосклонен, подарки явно пришлись ему по душе. «Брату-королю» и его спутникам была поднесена заздравная чаша — Рокэ глотал обжигающее пойло, стараясь не гадать, из чего оно сделано.

— Чего же желает наш брат, король южных скал и высоких трав? — наконец перевёл Кэллан. Пути назад больше не было.

— Мы слышали, что у могучего арай-арайя есть в услужении человек, зовущийся Каменным Колдуном. Наши скалы взбунтовались против моего народа. Всеведающая, что живёт в моих землях, говорит, будто только Каменный Колдун уймёт их гнев. Я прошу тебя, как просил бы родного брата: позволь твоему слуге поехать с нами. И он вскоре вернётся к тебе.

Рокэ не знал, правильно ли прозвучат его слова, но надеялся на Кэллана: тот наверняка сможет изложить суть сказанного так, что речь регента Талига будет приятна для слуха дикарского царька. Едва Кэллан закончил переводить, как люди в толпе испуганно зашептались, но в их голосах Рокэ не чувствовал угрозы, разве что удивление. Вожак нахмурился: видимо, ножи и бусы представлялись ему недостаточной платой за Каменного Колдуна.

— Вы привезли хорошие дары, — зашептал Кэллан, — они говорят, никто не носил им таких богатых подарков. Многие из мужчин уже положили глаз на ножи, а женщинам не терпится выбрать себе бусы и браслеты. Но опасаются, что без колдуна станет труднее охотиться и договариваться со злыми камнями, которые в гневе могут размозжить им головы.

Тем временем вождь заговорил вновь, и это примерно совпадало с тем, что только что поведал Кэллан. Каменного Колдуна дали им горы, он сам ходит, куда хочет. «Похоже, мы подарили бусы не тому, кому надо», — зло прошептал Рокэ, поворачиваясь к Тапо.

— Айя Куни! Айя Куни! — прокатилось по толпе, и Алва недоумённо воззрился на Кэллана.

— Они зовут Каменного Колдуна, господин регент, — безмятежно ответил тот.

Либо по его представлениям всё шло гладко, либо он попросту завёл кэналлийцев в ловушку.

* * *

Он вышел на площадку возле огромного костра, едва заметно прихрамывая, — как будто шагнул из тьмы и стужи, которую выдыхали окрестные скалы. Он был на удивление высок, на голову выше Рокэ, и широк в плечах. Одетый, как и все здесь, в куртку и штаны из шкур, он носил круглую шапку с длинным лисьим хвостом, падавшим ему на грудь. Белые седые волосы были распущены, только у висков он заплёл две тонкие косички, и в них сверкало так много мелких камешков, что они казались пёстрыми змеями. Был ли он стар? Походка, разворот плеч, быстрые уверенные движения — всё это говорило, скорее, о том, что Колдуну не больше сорока. Но вот седина… Или он, как и канувшие в небытие бириссцы, тоже прошёл некий обряд, дававший ему нечеловеческую силу, но лишавший волосы цвета?

Он приложил руки к груди и протянул вперёд открытые ладони, приветствуя своего арай-арайя. Кэллан начал потихоньку переводить: колдун благодарил луну, изливающую свой свет на хранящие их народ камни, и спрашивал могучего арай-арайя, что за нужда возникла в нём, жалком ведуне. Рокэ предполагал, что разговор о луне и дарующих благодать камнях может затянуться надолго, но вождь дикарей, похоже, тоже не любил длительных церемоний, так что попросту указал Каменному Колдуну на стоявших чуть в стороне гостей.

Рокэ и его люди незамедлительно удостоились местного приветствия, после чего колдун приблизился — и Рокэ едва заметно вздрогнул: воистину, слухи об уродстве этого человека не были преувеличены. Его лицо походило на разделённую точно посередине гротескную маску: правая часть выглядела абсолютно здоровой, разве что нос… плоский, искорёженный, вероятно, некогда принявший на себя нешуточный удар. Но вот левая сторона… надбровная дуга была рассечена чудовищным шрамом, который тянулся по всей щеке и терялся в прядях тщательно расчёсанной бороды, тоже украшенной косичками. Правый, здоровый глаз, смотрел спокойно и внимательно, пожалуй, во взгляде колдуна угадывалась если не приязнь, то хотя бы заинтересованность. А вот левый, скорее всего, и вправду был незрячим: мутный, словно подёрнутый белесой плёнкой, с кровавыми прожилками, оплетавшими белок. И разило от него, как и от всех здесь, дымом и сырыми шкурами.

— Перед тобой герцог Алва, регент Талига и соберано Кэналлоа, — Кэллан говорил на местном наречии, видимо, он не был уверен, что колдун понимает талиг.

— Я знаю, как зовут мою вторую смерть, — откликнулся Айя Куни: речь его была безупречна — как будто он всю жизнь провёл в Олларии. Хотя нет, в том, как он произносил некоторые гласные, было что-то неправильное: так говорят в северных землях — в Роксли или Надоре.

— Если ты поможешь нам, ты получишь достойную награду, — вмешался Рокэ.

— Я уже награждён с избытком, — колдун дёрнул головой, и сейчас, в лунном свете, его увечья были различимы особенно отчётливо. — Золото и жемчуг не унесёшь с собой в Лабиринт. Но я поеду с вами. Вы привезли хороший выкуп, но за меня его мало. Есть ли у тебя что-то ещё, чем ты заплатишь за меня?

Да, некогда этот человек был талигойцем, но больше таковым не являлся — иначе ему не взбрело бы в голову обращаться к регенту на «ты». Так, выходит, он знал, зачем прибыли кэналлийцы? Знал, что они просят себе его жизнь? И всё же сразу пообещал поехать с ними… Надеется сбежать по дороге, освободившись и от дикарей, не желавших его отпускать, и от людей господина регента?

— Ты даже не спрашиваешь, ради чего я приехал за тобой, — недоверчиво произнёс Рокэ.

— Я знаю об этом уже много лет. Ты немного задержался, наше время на исходе. Найдётся ли у тебя ещё что-то, чем ты уплатишь за мою жизнь?

И Рокэ, следуя некоему наитию, нащупал под курткой регентскую цепь и сдёрнул с неё чёрную ройю — знак его почти королевской власти.

— Вот, этого достаточно?

Разве стоит камень чьей-то жизни? Разве существует в мире плата за то, что должен сделать для Алвасете Каменный Колдун? Айя Куни едва заметно улыбнулся, вернее, правая часть его губ слегка дрогнула, левая же, нелепо вздёрнутая, словно рассечённая ножом, оставалась неподвижной.

— Это достойный выкуп, — кивнул он, забирая драгоценную ройю.

А затем он отвернулся от Рокэ, как будто и регент, и его люди стали столь неважны, что о них можно было забыть, шагнул ближе к костру и поднял высоко над головой ярко сверкнувший в его ладони камень. Острые грани будто притягивали к себе лунный свет, и ройя казалась вовсе не чёрной — нет, она вобрала в себя сияние всех звёзд небесных. Он заговорил: голос его был чист и внятен каждому, и в то же время Рокэ чудилось, что колдун адресует свои слова не людям, сгрудившимся на освещённой костром площадке, а горам и небу. Кэллан переводил, и Рокэ оставалось только дивиться красноречию уродца, который сейчас, в неверных отсветах огня, должно быть, виделся дикарям едва ли не властелином Саграннских гор.

— Люди бога Скал! Некогда горы послали меня к вам. И вы приняли меня и были добры ко мне. Я же в меру сил учился сам и учил вас всему, что нашептали мне камни. Теперь вы тоже умеете отыскивать безопасные тропы, предсказывать обвалы, сели и оползни. Разве не так? Охолл! Найси!

Названные им молодые охотники вышли вперёд и низко склонились перед колдуном.

— Скалы дали меня вам, но сейчас они требуют, чтобы я вернулся. И они посылают великому народу араи сказочный дар. Чёрную звезду, невесту нашего бога!

Лучи чёрной ройи сияли нестерпимо ярко, Тапо недоумённо воззрился на своего соберано, но Рокэ молчал: колдун решил явить чудо, а в дела чудотворцев лучше не вмешиваться.

Толпа загудела, арай-арай благоговейно приблизился к колдуну и, упав на колени, протянул грубые руки к сияющей драгоценности.

— Они говорят, это и вправду невеста бога Скал, — пояснил Кэллан. — Обещанная Чёрная Звезда, которую они ждали много-много лун.

А Каменный Колдун, вручив местному вождю выкуп, обрекающий его на смерть, повернулся к своим новым спутникам и как ни в чём не бывало произнёс:

— Сейчас здесь начнётся празднество в честь свадьбы горного бога. До нас им уже нет дела. Мне нужно сходить к себе в пещеру и взять там кое-какие вещи — без них я не смогу вам помочь. Если вы мне не верите и думаете, что я намерен сбежать, идите за мной. Все. Мы возьмём факелы и отправимся вниз немедленно. Времени слишком мало. Мы можем опоздать.

И, не говоря больше ни слова, колдун повернулся к ним спиной и направился вглубь лагеря к своей пещере, совершенно не заботясь, следует ли кто-нибудь за ним.