Львиный след на снегу (гет)

Долго ещё сидела на кухне оцепеневшая Петунья, комкая грязный дырявый пергамент… А потом сверху донесся крик, Петунья посмотрела в потолок и, подхватившись, поспешила наверх — успокаивать очередной кошмар Дадлика.

Когда она вошла в комнату сына, из соседней спальни выглянул недовольный Гарри — его разбудили крики Дадли. Сердито подтягивая сползающие трусишки, разбуженный пацан солдатиком пошлепал на кухню.

Идя к раковине, чтобы налить себе воды, Гарри увидел на столе смятый лист. Необычный цвет сразу заинтересовал его — точно такой же, как в тех волшебных магазинах, да это же пергамент! — вот бы потрогать его… Забыв о том, что хотел попить, Гарри подошел и взял лист. Затаив дыхание, разгладил шуршащую бумагу, пощупал и разочарованно вытянул рожицу — на ощупь загадочный пергамент оказался совсем как оберточная бумага или тот же пергамент для выпечки… А он-то думал — она из кожи.

Вздохнув, Гарри от нечего делать вчитался в строчки, благо коротко там написано, мало, всего пара-тройка фраз. Смысл прочитанного не сразу до него дошел, ведь многих слов он просто не понял по малолетству. Но отдельные строки: «он не мой ребёнок, семейное Древо Поттеров и не пишите мне больше» достаточно четко прозвучали. Перечитав ещё раз, Гарри понял и всё остальное: его мама изменила папе, и тот теперь обманутый рогоносец… Сам он рожден неизвестно от кого.

Здорово, прекрасно, ну просто отлично. Понятно теперь всё: и долгие отлучки матери, и полное отсутствие отца, и дебильное ощущение неполной семьи…

Обиженно посмотрев на пергамент, Гарри положил его на стол и молча покинул кухню, чувствуя, как что-то царапается и ноет у него внутри. Забравшись под одеяло, мальчик дал волю своей тоске: тихо и беззвучно завыл. Наутро с постели встал совсем другой мальчик — не прежний Гарри Поттер, наивный и глупый простачок, а разозленный, смертельно раненый звереныш. Внутренне. Внешне Гарри старался вести себя как обычно: улыбался, здоровался со всеми, помогал по дому, бегал к школьному автобусу, учился… но внутри он уже был другой — злой и недоверчивый.

Но, как бы ему ни было плохо и паршиво на душе, долго злиться он не мог. Детская психика всё же гибкая и эластичная, как пластилин, доброе отношение тёти Петуньи и ворчливая доброжелательность дяди Вернона сделали свое дело — приручили новорожденного зверя и залечили его нечаянные раны. Так что к одиннадцатому году это был вполне нормальный мальчишка, ехидный и драчливый, с положенной безотцовщине натурой. Хулиганил не так чтобы очень, но громы и молнии на его лохматую голову посылались довольно часто.

Собаки и кошки обходили четвертый дом за милю, побирушки и бомжи пугливо ежились при виде Поттера и смывались с его пути как можно быстрее. А если не успевали или были новичками, то каким-то чудом оказывались перед полицейским участком и с удивлением слушали свой же голос, сдаваясь под арест и признаваясь во всех преступлениях, совершенных за прошлую неделю.

Особенно остро Гарри ненавидел мамаш, бросающих своих детей, и таких же отцов. Сила его ненависти была… впечатляющей. Если он читал в газете или видел по телевизору новости и слушал по радио сообщение о том, что туда-то и туда-то были подброшены младенцы, или мать подписала отказ от ребенка, или отец избил и выгнал отпрыска, Гарри начинал злиться. Бешеная злоба пробуждала зверя, а он, в свою очередь, пробуждал магию, и она, эта дикая, узконаправленная магия, устремлялась точнехонько по адресу, ведь для неё нет границ, добиралась до объекта ненависти и хорошенько прикладывала его каким-либо проклятием: у мамаш-предательниц отнимались ноги и руки, тело покрывалось лишаем и отчаянно чесалось, сводя их с ума. Особенно сильно проклятие малолетнего колдуна влияло на молочные железы, награждая тёток полным букетом женских болячек. Отцы — аналогично, награждались импотенцией. Просто Гарри знал, каково это — остаться сиротой при живых родителях, сам лично пережил такое: брошенный ветреной матерью и отвергнутый человеком, которого считал отцом. Вот и бесился, колдуя и дистанционно насылая порчу на провинившихся.

Наверное, вам станет легче от того, что некоторые матери, связав свое внезапное недомогание с отлучением младенца, одумывались и кидались забирать-требовать ребёнка обратно.

Джеймса Поттера месть Гарри тоже достала. Прочитав «обманутый рогоносец», Гарри так разозлился, что пожелал ему и в самом деле обзавестись настоящими рогами, не подозревая, что Джеймс вообще-то имел в виду образное выражение. Но Гарри-то об этом не знал, и рогатая аниформа Джима украсилась рогами навеки, то есть, как человек, он теперь тоже был рогат. Его человеческую голову отныне венчали закрученные бараньи рогища, покруче, чем у кутенейского козерога…

И в оленя теперь Поттер боялся превращаться — кто его знает, что выйдет из смеси двух пар рогов, вдруг в мутанта какого перекинется? В баранолося, например, или в оленекозла… Не желая становиться посмешищем, Джеймс наглухо заперся в доме, никуда не выходя и никому не показываясь. Но его позор, увы, был замечен. Вышвырнув в окно пепельного почтальона с наскоро нацарапанным письмом-ответом, Джим вернулся в постель к любовнице и после быстрого перепихона сладко заснул. Чтобы, однако, наутро проснуться от женского визга. Ничего не понимая спросонок, Джеймс поднял чугунную голову и тупо уставился на орущую девку, та, вжавшись в угол кровати, при его пробуждении заверещала ещё громче, прям на уровне ультразвука. Голова раскалывалась так, как будто в черепушку изнутри распорки вставили, и долотами, долотами… а чугунно-тяжелой она оказалась из-за рогов. Плохо соображая, что происходит, Джим поморщился и буркнул:

— Заткнись.

Девку словно выключили, она моргнула, закрыла ротик, нашарила на прикроватной тумбочке палочку и без предупреждения шандарахнула Поттера промеж рогов мощным Конфундусом, после чего злобно прошипела:

— Ах ты, гад, ты почему скрыл от меня, что ты грязный вонючий сатир, козел?! Позор, с кем я переспала??? С Овном! Мерлиновы кальсоны, где мои панталоны?.. Хватит с меня на сегодня баранов!

После её стремительного побега Джим несколько минут растерянно ощупывал голову и пытался понять: сами они выросли или это подружка его так изощренно прокляла? До зеркала добирался долго, потому что под тяжестью рогов его кренило на бок, клонило вперед и запрокидывало назад, в двери пришлось пролезать боком, да и то не сразу догадался, сперва тупо и бессмысленно бодался в дверной проем. Баран бараном…

В зеркале он долго и обалдело таращился на свое нежданное украшение — пару круто загнутых косыми спиралями того, чем гордятся архары.

Увы, связать письмо Петуньи и свой собачий ответ оленистый баран Поттер не додумался. Ну, а обманутая подружка в порыве мстительности растрепала о его козлиной сущности: тут словечко, там фразочка, и побежала по маг-миру инфа о сатире, проживающем в Поттер-хаусе.

К настоящему времени Поттер слыл вечным затворником-отшельником, не принимающим никаких посетителей и сам никуда не выходящий. Знал бы Гарри, как он круто наказал человека, оттолкнувшего невинного ребёнка…

Но Гарри не знал, он спокойно жил, помогал тёте по дому и саду, сидел часами с дядей Верноном в гараже и копался в моторе семейного форда. Ездил с Дадли и друзьями в школу и во всякие познавательные экспедиции, кои устраивали для детского образования, причем порой так круто… на площадку перед школой мог сесть военный вертолет, и его пилот просвещал ребят о строении и функциональности винтокрылой машины, иногда снисходя даже до того, чтобы прокатить счастливчика, сделав пару кругов над школой. Возили детей на фермы и фабрики, показывали, как работает та или иная техника.

Тощий вихрастый пацан с зелеными глазами практически ничем не отличался от всех своих сверстников, облаченный разве что в одежку темных тонов: жеваные черные джинсы, такая же безрукавка поверх растянутой черной рубашки и платок-бандана с белыми костями и черепушками — самый стандартный шкет начала девяностых годов.

К письму и профессору из Хогвартса этот шкет отнесся весьма скептически. Минерва, которой выпала эта сомнительная честь — доставка письма и посвящение в мир магии — чуть не сбежала в кошачью аниформу, едва почувствовав на себе взгляд вивисектора: зеленые скальпели её и раздели, и брюшко вспороли, и кишочки перебрали, причем гнилые и испорченные в стороночку отложили… А взгляд мальчика потом стал похоронно-жалостным, как будто он ей и правда вскрытие провел и поставил смертельный диагноз. Тётка, кстати, подтвердила, выпроваживая профессоршу за дверь:

— Спасибо-спасибо, дальше мы сами всё сделаем, как пройти на Косой переулок, мы в курсе, билетик… ага, в конверте, вижу, спасибо. Ступайте себе, ступайте, пока…

Что «пока» тётка не договорила, но Минерва и сама почуяла невысказанную угрозу. Сдавленно сглотнув, она посмотрела на тоненького мальчика с длинными вьющимися волосами, продолжавшего сверлить её своими прозрачными зелеными алмазами, передернулась и поспешно слиняла, старательно отгоняя странные мысли о том, что у него чересчур знакомый взгляд, снейповский, можно сказать…

Закрыв за профессором МакГонагалл дверь, Петунья с укором глянула на племянника.

— Гарри, вовсе не обязательно ТАК смотреть на всех магов. Не все они заслуживают костров, поверь мне. Вот скажи мне… своих сверстников, детей, ты тоже готов предать казни через сожжение?

— Только тех, кто уже испорчен самомнением и высокомерием, тётя, — вежливо ответил Гарри. Почесал тонкий нос и пояснил: — Мне просто не понравилось то, КАК она смотрела на тебя и на нашу прихожую.

— Вот как. И как она смотрела? — позабавленно спросила Петунья.

— Ну, она вошла сюда с таким видом, будто входит в свинарник, по колено залитый жидким навозом, а она, к сожалению, забыла надеть высокие сапоги. Можно я воздержусь от описания того, как она смотрела на тебя, тётя?

— Гарри, по-моему, у тебя слишком сильное воображение, — вздохнула Петунья. — За покупками когда пойдем, сейчас или на днях? До первого сентября ещё целый месяц.

Мелкий инквизитор решил, что времени у них достаточно, забрал у тёти письмо и ушел к себе — изучать содержимое.

По центру очень дорогого, хорошо отделанного пергамента — на сей раз он был натуральный, из телячьей кожи — золотой вязью вилась витиеватая надпись:

Школа Чародейства и Волшебства «Хогвартс»

Директор: Гвинедд Блай-Грин, заслуженный Василиск Её Величества Кавалер Ордена Мерлина Рыцарь Пурпурного Сердца основатель первой Династии Балионисков.

Дорогой мистер Поттер! Мы рады проинформировать Вас, что Вам предоставлено место в Школе чародейства и волшебства «Хогвартс». Пожалуйста, ознакомьтесь с приложенным к данному письму списком необходимых книг и предметов. Занятия начинаются 1 сентября. Ждем вашу сову не позднее 31 июля. Искренне Ваш, Томас Марволо Реддл, заместитель директора.

Перечитав слова «василиск» и «балиониск» несколько раз, Гарри, заинтригованный вусмерть, бегло пробежал список одежды и внимательно прочел названия книг:

«Курсическая книга заговоров и заклинаний» (первый курс). Миранда Гуссокл

«История магии». Батильда Бэгшот

«Теория магии». Адальберт Уоффлинг

«Пособие по трансфигурации для начинающих». Эмерик Свитч

«Тысяча магических растений и грибов». Филлида Спора

«Магические отвары и зелья». Жиг Мышьякофф

«Практические навыки рисования». Пергам Перочист

«География: простая и невидимая». Магеллан Коперник

«Строение человека и не только». Константин Анатомикус

«Фантастические звери: места обитания». Ньют Саламандер

«Темные силы: пособие по самозащите». Квентин Тримбл

Также полагается иметь:

Одну волшебную палочку, один котел (оловянный, стандартный размер №2), комплект стеклянных или хрустальных флаконов, телескоп, медные весы, набор рисовальных принадлежностей и материалы для труда в неограниченном количестве.

Студенты также могут привезти с собой сову, или кошку, или жабу.

Напоминаем родителям, что первокурсникам не положено иметь собственные метлы!

Хм, очень интересные и необычные предметы обещаются в этой школе для волшебников. Интересно, а Мерлин тоже за партой сидел с конспектами? Что-то он об этом нигде не читал.

Почесав лень до середины августа, Гарри был наконец уговорен собраться и пойти за покупками, да и то он долго отбрыкивался…

— Гарри, пора ехать!

— Счас, тётя Туни, розы обрежу…

Неделю спустя.

— А сегодня ты готов?

— Не… гайка куда-то закатилась… нечем привинтить инсталляцию. Тётя, а дай-ка мне пять пенсов, сбегаю в автолавку, куплю…

Ещё неделю спустя…

— Ну что, едем?

— Э-э-э… Куда?

— Гарри, всё, хватит, середина августа уже, а я и без того собираюсь в Лондон. Собирайся, поехали.

Кудрявый нахал нехотя поплелся одеваться в дорогу, тётя только головой покачала, провожая взглядом паршивца. И в кого он такой? Лили-то больше ветрогонкой была, один веселый вжик в голове, Поттер оказался не его отцом, поди знай, от кого Лилька родила эдакое чудо. В кого же ты пошел, Гарри? Умный, верный, полон сарказма и ехидства, в чем-то послушный, в чем-то упрямый до конца, твердо отстаивающий свое мнение… Одним словом — хулиган с золотым сердцем.

Златосердный хулиган смотрелся весьма импозантно рядом с типичной английской леди, строгой, в элегантном костюме-тройке, высокий тонкий паренек в черных жевках, весь в бляшках, цепочках, на руках кожаные митенки с напульсниками, черные кудри стянуты банданой с забавным принтом. Ну, на лондонских улицах на них особо и не смотрели, мало ли как нынешняя молодежь одевается? Зато в Косом об него все прямо спотыкались, особенно дети, те даже про метлы забывали, открыв рты, провожали идущего по улице шикарного парня. И гадали — а с какого он курса? Ведь высокий очень…

Скупив всё нужное по списку и то, что приглянулось по пути, Гарри и его тётя зашли в аптеку за весами и тарой для зелий. Нужны были специальные, в магазине канцтоваров посоветовали приобрести весы для взвешивания ингредиентов в аптеке. Набрали склянок и пузырьков, выбрали очень хорошие весы и прошли к прилавку, где расплачивалась невысокая женщина с худенькой девочкой в сером платьице. Увидев подошедшего Гарри, девочка странно уставилась на него, в глубине её черных глаз сверкнули золотистые искорки узнавания, и она радостно улыбнулась ему, как старому знакомому. Гарри, слегка озадаченный, окинул её взглядом, отметив краем сознания, что у них одинаково вьющиеся черные волосы. Правда, у девчонки они были подлиннее, но челочка точно такая же, кудрявая и смешная. Позабавленный таким сходством, Гарри приветливо кивнул, девчонка в ответ рассиялась, всем своим существом выражая восторг и счастье от встречи.

Женщина тем временем расплатилась и тронула черноглазку за плечо.

— Пойдем, Салли, пора к Олливандеру.

До самого выхода Салли выворачивала шею и спотыкалась о свои высокие ботинки, глядя назад — на Гарри. А когда и Петунья расплатилась за покупки, Гарри сам потащил её к Олливандеру, надеясь, что незнакомка всё ещё там. Чем-то она запала ему в душу, чем-то зацепила, может, своей невероятной благорасположенностью, такой открытой и честной? За те коротенькие миги, что они успели провести вместе перед прилавком в аптеке, Гарри осознал, что никогда не встречал ещё такой искренней и настоящей девочки, такой непосредственно-настоящей, без притворства…

Салли всё ещё была там, и перед ней на стойке лежала целая гора опробованных палочек. Мастер Олливандер едва глянул на новых посетителей, ковыляя за следующей партией пенальчиков. Увидев среди них необычайно широкую, Салли вопросительно посмотрела на старика. Тот досадливо махнул рукой:

— Это не для вас, это палочки для близнецов, я её случайно прихватил…

Услышав это, девочка решительно открыла двойную коробочку. Достала красивую красно-коричневую палочку и приглашающе глянула на Гарри. Тот подошел и молча взял вторую такую же. И вот же чудеса какие… палочки потеплели в их руках и мягко засветились теплым янтарным светом, откликаясь на магию детей и друг друга. Растеряно заморгал своими белесыми глазами старый Мастер Олливандер. Недоуменно бухнул:

— Вы двое близнецы, что ли?

Гарри неуверенно пожал плечами и вопрошающе посмотрел на девочку, а та, сияя, уставилась на мать:

— Мама, это Гарри, мой брат, тот самый, помнишь? Я его ещё называла Гайи!

— Салли Энн, надеюсь, ты понимаешь, настолько это нереально звучит? Лично я не помню, чтобы Северус мне с кем-то изменял! — устало и как-то раздраженно ответила мать. Петунья встрепенулась.

— Северус? Это не с ним в детстве дружила Лили? Я их помню…

— А вы, простите, кто? — женщина неприязненно посмотрела на Петунью.

— Я Петунья Дурсль, старшая сестра Лили, а это мой племянник Гарри, — немного обиженно произнесла Петунья. Внимательно оглядела племянника и задумчиво проговорила: — А я-то всё гадаю, кого ты мне напоминаешь: а оказывается, ты на Северуса похож…

— Но Северус мне не… — начала было Мэри и осеклась. Посмотрела на дочь, нахмурилась.

Девочка грустно глянула в ответ. Гарри с интересом вертел головой, слушая их странные реплики, и честно пытался понять, как можно родиться кому-то братом, при этом будучи единственным в семье? Реальным здесь был только один ответ: его мама переспала с женатым мужчиной, причем так, что тот не заметил измены жене… Как Моргауза с Артуром, как Зевс, прикинувшийся Амфитрионом, мужем прекрасной Алкмены, от чьего союза потом родился Геракл. Ну, здесь, конечно, несколько иначе, но суть-то одна — нечаянная измена со стороны одного из супругов. Значит, сестренка? Гарри весело оглядел кудряшку: интересно, а папой она поделится?