Зеленый луч: мгновения невозможного (гет)

* * *

Как трудно и в то же время легко далось ему расставание с уединенным убежищем, где он провел столько одиноких лет, сводя концы с концами и пытаясь найти смысл своей жизни.

Трудно, ведь он снова собирался попробовать жить, как другие волшебники, снова надеть маску обычного человека, снова завести знакомых, которые могут однажды стать близкими и нужными…

Легко, потому что был шанс обрести смысл его никчемной жизни, перестать жить, замыкаться в своем мирке, где был лишь он, боль, одиночество и старый Бродяга. Милый пес, скрасивший ему эти страшные годы пустоты. Он пришел в самый нужный момент и, словно отпуская Люпина, толкая его, вынуждая согласиться на предложение Дамблдора, ушел — тихо, во сне.

Бродяга умер — и Ремус сразу же понял, что настала пора что-то менять. Раз уж ему дали шанс… Он страшился того, чем это снова может обернуться, но, тем не менее, легко собрал немногочисленные вещи. Он надеялся, что никогда не вернется в этот дом, ставший ему убежищем на столько лет…

* * *

Конец августа пришелся на полнолуние, что значительно затруднило путь до Хогвартса. Но Дамблдор заблаговременно прислал своему новому преподавателю билет на «Хогвартс-экспресс», зная, что после превращений Люпин не осмелится аппарировать.

Ремусу едва хватило денег на то, чтобы заплатить за проезд на «Ночном Рыцаре» хотя бы до Лондона. Косые взгляды кондуктора на бледного и изможденного пассажира, одетого в старую, латаную-перелатаную мантию, немного смутили Люпина, но он уже давно привык к подобному даже со стороны добросердечных магглов. Он был очень слаб и голоден: аконитовое зелье, заканчивая свое действие, вызывало изжогу, но обезболивающее у него закончилось. То и дело приходилось доставать палочку и наполнять водой фляжку — мучительно хотелось пить.

* * *

Увидев в руках кондуктора свежий номер «Ежедневного Пророка», Ремус мгновенно забыл про жажду и слабость. Поскольку в последнее время он экономил каждый кнат, то уже два месяца не получал газет, которые столько лет оставались единственной связующей нитью между ним и магическим миром.

Люпин застыл, глядя на движущееся изображение на первой полосе, мучительный стон от застарелой боли застрял где-то в горле: на него смотрели когда-то задорные глаза Сириуса Блэка.

В каком-то тумане Ремус добрался до вокзала, зашел в туалет, открыл кран в рукомойнике и засунул голову под струю холодной воды, жадно глотая и отфыркиваясь. Стало легче, мысли прояснились.

* * *

Он пришел за час до отправления поезда, но кондуктор, ничего не сказав по поводу проезда взрослых в поезде для школьников, приветливо пропустил Люпина в вагон. Ремус шагнул в последнее купе последнего вагона, поднял на багажную полку чемодан, проверив, не порвется ли веревка, которой ему пришлось его перевязать, и бессильно опустился на сиденье, прикрыв глаза. Он вспомнил, что в кармане мантии лежит шоколадка, оставленная про запас — на самый крайний случай.

Питер любил шоколад, за него Хвост мог сделать много глупостей, чем порой пользовались Джеймс и Сириус, когда им становилось особенно скучно. В этом поезде Ремус лишь однажды ездил без друзей — в тот раз, когда только собирался стать первокурсником… А потом с ним всегда были они: Джеймс, Питер и Сириус…

Сириус… Он сбежал. Как? И для чего? Куда он подался? И сыграло ли хоть какую-то роль в его побеге то, что он анимаг? Ведь никто, кроме Люпина, об этом и не знает…

Он не заметил, как заснул, измученный прошедшим полнолунием, долгим путешествием и нелегкими мыслями, нахлынувшими на него после вести о том, что его когда-то лучший друг, убийца его друзей, снова на свободе…

* * *

Ремус редко видел сны, тем более в первые ночи после превращений. Но сегодня в его крепкий сон то и дело врывались голоса — то ли из настоящего, то ли из будущего…

— Это кто такой?

— Похоже, что он и сам под заклятием…

Он крепко спал, но чуткий слух оборотня легко улавливал тихие голоса извне. Или это был лишь очередной пугающий сон: без картинок, только из голосов — который преследовал его в последние годы…

— Сириус Блэк…

Даже во сне Люпин слышал его лающий смех. Он смеялся, когда убил Питера, как говорили авроры. Он вообще любил смеяться — тот Сириус, которого они, казалось, знали…

— Я не ищу неприятностей, это они обычно ищут меня…

В его сне был не только смех Сириуса, но и голос Джеймса. Сохатый часто говорил эти слова. Так же часто, как оказывался в очередных неприятностях. Вместе с Сириусом…

— Хогсмид…

Люпин вздрогнул во сне, подсознательно понимая, как давно отзвучали эти слова, и стараясь уснуть так, чтобы прошлое не тревожило его измученное сознание… Сколько раз в лунные ночи они вчетвером резвились в Хогсмиде… Сможет ли сейчас Сириус Блэк проникнуть в деревню, а оттуда…?

Наконец, усталость сморила его окончательно, и Люпин уснул крепко, не тревожимый никакими голосами. Во сне отступили голод и жажда, изжога больше не мучила, как и мысли о потерянных много лет назад людях…

* * *

Детские крики и возня рядом — это было первое, что он услышал, когда открыл глаза, оказавшись почему-то в темноте.

— Ты что делаешь?

— Я ищу Рона...

— Ой!

Люпин, наконец, окончательно проснулся, чувствуя смутную тревогу и слыша странные звуки из коридора, которых пока еще не могли слышать другие.

— Тихо! — проговорил он хриплым после сна голосом, доставая палочку. Поезд стоял, света не было, а чуткие уши оборотня улавливали шелест или шуршание чего-то. Оно приближалось.

Ремус создал свет и быстро оглядел обращенные к нему лица испуганных детей. Он чуть не уронил свет из рук, когда увидел лицо Джеймса, на котором за очками мерцали глаза Лили.

Он ничего не успел сделать...

Холод. Страх. Боль. Голоса, их голоса…

В чувства Люпина привел падающий на пол мальчик: Ремус выхватил палочку и призвал на помощь воспоминание о Дамблдоре и заветном письме. Патронус оттолкнул прочь дементора, на миг озарив все вокруг.

Стало легче дышать, тепло вернулось, почти тут же вспыхнули лампы, освещая бледные лица детей и лежащего на полу студента.

— Гарри!

Люпин смотрел, как друзья приводят в чувства Гарри Поттера, и его взгляд постоянно возвращался к шраму на лбу мальчика.

Ремус поспешно раздал шоколад, сбивчиво рассказав о дементоре, и почти выскочил из купе. Он прислонился к стене, до боли сжимая кулаки. Его била мелкая дрожь, а в глазах, впервые за много одиноких лет, появились слезы… Почему, он и сам себе не мог объяснить.

* * *

С каждым днем в Хогвартсе прошлое все настойчивее врывалось в его ставшую спокойной и размеренной жизнь.

Ему нравилось учить детей, потому что он вдруг опять почувствовал себя нужным, перестал быть лишним. После долгих лет в уединении это сначала пугало, но постепенно Люпин привык. Он привык даже к тому, что снова оказался в Хогвартсе, где провел лучшие годы своей пока не удавшейся особо жизни.

В первые недели на каждом шагу его настигали голоса прошлого. Он мог замереть посреди лестницы с рассеянной улыбкой на лице.

— Эй, Питер, ты кого-то ждешь?

— Лунатик, ну, скажи им! Ну, ребята, ну, вытащите…

Прошлое постоянно напоминало о себе. Сильными ветвями Гремучей Ивы, к которой Ремус старался ходить как можно реже, тайными коридорами, которые для многих студентов, как когда-то для Мародеров, вовсе не были тайными…

* * *

Настойчивее всего прошлое врывалось в его жизнь в связи с двумя людьми: Гарри Поттером и Северусом Снейпом.

Сталкиваясь со Снейпом, Люпин видел по его лицу, что и бывший сокурсник не забыл всего, что происходило в их школьные годы. Не забыл и не простил… Но Снейп молчал и даже по просьбе Дамблдора варил для Люпина аконитовое зелье (прекрасно варил), что позволяло Ремусу не тратить зарплату еще и на лекарства. Они хранили негласный нейтралитет, хотя Люпин не раз ловил на себе неприязненные взгляды мастера зелий…

— Не правда ли, Поттер похож на своего отца?

Мастер зелий презрительно фыркнул, сверкнул глазами и вышел, хлопнув дверью.

Но эти глаза совсем не трогали Люпина, по крайней мере, не так, как взгляд Гарри Поттера. К мальчику Ремус испытывал невыразимые словами чувства. Ведь он был сыном Лили и Джеймса, был частичкой дорогих Рему людей, частью того прошлого, где Люпин не был одинок. Ремус еще хорошо помнил тяжесть маленького Гарри, сидевшего у него на руках на кухне дома Поттеров…

А еще был Сириус Блэк, бродивший где-то поблизости. Люпину не нужны были объяснения, чтобы сразу понять, что этот человек делает в окрестностях Хогвартса. Тем более это стало очевидным, когда Сириус смог проникнуть в замок и спугнуть Полную Даму...

* * *

Беспокойство и совесть мучили Ремуса, когда он встречал Гарри или Дамблдора. Ведь Люпин так и не рассказал мальчику о своем близком знакомстве с его родителями и человеком, который их предал…

Они с Гарри подружились — особо этому способствовали уроки по овладению заклинанием Патронуса. Они были мучительны из-за воспоминаний Гарри о той ночи, что оборвала жизни Лили и Джеймса и разбила мир Люпина, но Ремус был даже рад, что именно он находится рядом с сыном друзей в эти трудные моменты его жизни. Он будто прикасался к ним, к самым близким когда-то и дорогим… Гарри делал успехи на занятиях, что не могло не радовать Люпина, но ему было очень трудно начать разговор о прошлом, хотя повод представлялся уже не раз…

— Когда дементоры рядом, — Гарри уставился в стол, — я слышу, как Волдеморт убивает маму.

— Да, я его знал, — коротко ответил он. — Точнее, думал, что знаю…

* * *

Он действительно не знал Сириуса. Хотя кое-что ему было известно — то, что могло помочь узнику Азкабана сбежать. Но Ремус не мог признаться в том, что Сириус Блэк — анимаг, потому что иначе пришлось бы рассказать и о том, что сам Люпин многое скрывал от Дамблдора, давшего ему шанс учиться, а теперь еще и работать… А директор так ему доверял, так помогал в трудные минуты жизни.

Зато Северус Снейп не доверял Люпину, и Ремус мог его понять. На месте бывшего сокурсника он бы тоже предполагал, что он помогает старому школьному другу… Поэтому Рем вполне спокойно относился к подозрительно-презрительным взглядам профессора зельеварения и его пристальному вниманию к себе.

Но не только за Люпином следил Снейп, это Ремус понял после того, как в его жизнь снова ворвалось прошлое — куском пергамента, который, как осколок прошлой жизни, оставил рану на сердце Рема…

— Я велел Поттеру вывернуть карманы, и вот что там было…

— Твои родители, Гарри, отдали свои жизни, чтобы спасти твою. И чем же ты отплатил им? Поставил на кон против их великой жертвы пакет с магическими штучками!

* * *

Прошлое в эти месяцы все настойчивее напоминало о себе.

Когда из палочки Гарри вырвался серебристый олень, Люпин вдруг понял, что в его жизни что-то должно измениться, раз невозможное снова стало возможным, и, казалось бы, давно погибший Сохатый снова вышел в поле…

События развивались так быстро, что после Люпин так и не смог разобраться в том, какие чувства испытывал в ту ночь, когда он снова обрел друга… Эмоции сменяли друг друга с такой скоростью, что не оставалось времени их фиксировать. Только стремление понять и, наконец, узнать правду, в ту ночь четко владело им.

Карта Мародеров, на которой вдруг появилось имя из прошлого: «Сириус Блэк». Этого можно было ждать…

Но как же больно и как неожиданно было видеть другое имя, которого просто не должно было быть, — «Питер Петтигрю». И миллион вопросов, которые разрывали его голову, пока он бежал к Визжащей хижине…

Сириус. Гарри. Питер. Северус. Все смешалось, и только облегчение, волной нахлынувшее на него, когда он смог смело взглянуть в глаза друга, вдруг осознав, что он опять не один, владело им до того момента, когда луна вышла из-за туч.

Он забыл — впервые за много лет забыл о грядущем полнолунии…

* * *

Ремус вновь поднимался по знакомой тропинке, вдыхая аромат летнего леса, слушая пение птиц, проснувшихся с первыми лучами солнца. Он уходил отсюда в надежде никогда не вернуться, стать снова частью магического мира, уходил полным желаний и опасений.

Но он вернулся. Правда, внутри него теперь был совсем другой мир. В нем был мальчик с зелеными глазами, оказавшийся намного сильнее и мудрее, чем этого можно было ожидать от тринадцатилетнего подростка. В него вернулся Сириус, лучший друг, которому пришлось столько пережить по чужой вине, но не сломаться.

В мире Люпина снова появилась надежда. Было чего ждать, и было о чем мечтать.