Огонёк (джен)

Обычно я не подслушиваю. И было-то всего пару раз за все мои семь лет! Но тут так получилось.

Сидела, колупала стену и тосковала по Луне. Зарядил дождь, и вот уже неделю мы не виделись. Будь Луна сейчас здесь, она бы придумала нам занятие — опять что-нибудь отчебучила, мы бы подрались, потом что-нибудь сломали, испачкались с головы до ног, а в конце мама бы что-то сделала и мы снова оказались не разлей вода. Венки бы плели, вместе слезы пускали под книжки Рона — мама его наказала и теперь вечерами он читал нам вслух что-то про самых великих героев столетия.

В общем, я тяжело вздыхала, грызла ногти и грустно смотрела в потолок. Изредка пробегали мимо братья, но я даже подножку никому не поставила.

Так и сидела.

И тут в коридоре полыхнул зелёный свет — кто-то опять переборщил с порохом. А ещё через десять минут камин снова разгорелся.

Послышались взрослые голоса. Я смогла разобрать только голос мамы и скрип тетки Мюриэль, а вот кто был третьим — совершенно не ясно.

— Я проверю, — сказала Мюриэль совершенно разборчиво. Её каблучки звонко стукали по нашему старому деревянному полу. Она показалась в дверном проёме — темная фигура в теплом свете камина — и внимательно оглядела коридор.

Конечно, она не могла не заметить меня, я же пялилась на нее во все глаза — думала, будет ли прилично сейчас к ней подойти и поздороваться, или момент упущен, и она посчитает, что я подлизываюсь, потому что меня застукали за подслушиванием. Мы поглядели друг на друга: она совсем по-королевски — ну я думаю, что по-королевски — приподняла брови, потом чуть улыбнулась мне и кивнула на маленький пуфик возле самой двери в гостиную.

— Наконец-то твои дети угомонились, — сказала тетка через плечо. — Я немного поколдую, пусть спят покрепче.

Она ИЗЯЩНО достала палочку и несколько раз взмахнула ею.

А потом развернулась — все юбки зашуршали, каблучки снова цок-цок-цок — и скрылась в гостиной.

Я девочка сообразительная, но никак не могла взять в толк: неужели тётка Мюриэль хочет, чтобы я подслушивала? Она ведь всегда за то, чтобы всё было правильно! А тут!..

Но упускать момент было бы глупо.

Я тихонечко спустилась и внимательно прислушалась.

— Ксено, дорогой, трёхгодичный траур уже никто не носит. Это ужасно старомодно. Тебе нужна невеста. Не может же такой старый род остаться с единственной девочкой в наследниках! Это попросту безответственно и перед магией, и перед родом! — восклицала тетушка очень талантливо. Я даже заслушалась.

Но потом они начали обсуждать незамужних девиц подходящего возраста и происхождения, и я заскучала. Мы вот тоже старый род, а живём не в дедушкином особняке, а в Норе. Потому что особняк пускает только меня, маму и Ронни. А папа даже к воротам подойти не может.

Ксено что-то мямлил в ответ на слова мамы и тётушки Мюриэль, а я всё никак не могла разобрать — кто он вообще такой, пока тётка не сказала:

— Да и дочери твоей, Луне, пора искать жениха. Возраст подходящий.

— Ну что ты такое говоришь, — тут вступилась мама, а я сидела, не шелохнувшись. Как же я так не догадалась, что Ксено — это Ксенофилиус Лавгуд? Неужели они собираются подыскивать Луне жениха? Ещё рано же! Стало так тоскливо, а ещё я очень разозлилась. Вот так мы с Луной сидим по своим комнатам в темноте, пока они в это время решают, кому за кого замуж. Бессовестные!

— А что я говорю? Для твоей дочери партия была подобрана ещё при рождении её жениха. Все знали, что сын грязнокровки и опустившегося из рода Поттеров будет её мужем. Достойная партия.

Я думала, что разозлилась, но по-настоящему я разозлилась сейчас. Сидела и даже волосы трещали — вот-вот что-то должно загореться. Но я изо всех сил сдерживалась, нужно было дослушать.

Мама громко фыркнула.

— Магия не примет брак Луны, — тихо сказал Ксено. — Вы же знаете, что невеста должна быть чиста и непорочна. А Луна не такая.

Повисла тяжёлая тишина. Я затаила дыхание, совершенно позабыв про свою злость. Что значит — Луна не такая? Она же самая белая из всех, кто есть на свете.

— Магглы, — хрипло сказала тётка. Слово упало как тяжёлый камень.

Мама глухо вскрикнула.

— Да. Пандора пыталась помочь Луне, но… — Ксено прерывисто вздохнул.

— Тогда тебе тем более нужно ещё раз жениться.

— Луна может пожить у нас, ты же знаешь, — тихо сказала мама. Я с трудом различала слова. — Мы держим это в секрете, но Агнотуса в мешке не утаишь.

Мюриэль рассмеялась — будто ворона закаркала.

— Я.. не могу так. Луна — всё, что у меня осталось от Пандоры!

Цок-цок-цок-хлобысь! Тётка залепила звонкую пощечину Ксено.

— И сам страдаешь, и девчонку свою мучаешь. Она так лет через пять совсем с катушек съедет. Возьми себя в руки. Луну мы возьмём. Поживёт вместе с твоими младшими у меня, — кажется, тетка обращалась к маме. — Прюэттам тоже нужны наследники. Раз проклятье с Уизли полностью не снялось, значит, и не тебе с ним бороться.

— Я своих детей не отдам, — упрямо заявила мама.

— Тоже хочешь схлопотать? — тетка хмыкнула. — Заберу — и точка. Вы о детях совсем не думаете. Твоя уже видит только мыслеобразы, не отличает их от реальности, а твои так и останутся нищими полудикарями. Для старших хоть что-то досталось от прошлых Уизли, а эти что? Твой Рон ходит в обносках, а твоя единственная дочь ненавидит платья. Ты сможешь вывести их в свет? А ты найти ей партию сможешь? Хватит дурить. Собирайте детей. Завтра их заберу.

Вспыхнул камин.

Я сидела ни жива ни мертва. Совершенно не знала, что делать. Наверное, тётушка была права, но… уезжать куда-то? Жить без маминых пирогов, без проделок близнецов, без занудства Перси…

С другой стороны, там будут Ронни и Луна! И мы сможем решить проблему Луны с легилименцией.

Было ещё что-то и в том, что раньше мне рассказывала Луна, и в этом "она не такая. Магглы..." Какая-то чёрная-чёрная тайна. Но я никак не могла поймать её, уразуметь. Наверное, я просто ещё не доросла до неё, и пойму потом. Но меня это беспокоило.

— Она права. Она кругом права, — Ксено всхлипнул. — Спасибо за пирог, Молли, он чудесен. Я обязательно передам кусочек Луне.

— Передавай, — голос у мамы был подавленный. Кажется, она тоже плакала. — До завтра, Ксено.

— До завтра, Молли.

Полыхнул камин.

Я осталась сидеть в темноте.

* * *

На следующее утро мама особенно старалась, заплетая мне косы. Она не обошлась обычными косичками, она оплела ими всю мою голову, так что голова казалась в три раза тяжелее. А одна косичка была прямо надо лбом, как маленькая диадемка. Мама в неё даже несколько зачарованных цветов вставила.

Меня нарядили в лучшее жёлтое платье — единственное, у которого не протерлись локти, а по подолу не было пятен от травы — в платье намного веселее кататься с холма!

На Рона мама нацепила детский костюмчик Перси. Не знаю, зачем мама его хранила. Коричневый твид с заплатками на локтях и накрахмаленным платочком, выглядывающим из нагрудного кармана.

— Тебе лорнета не хватает — будешь вылитым дедушкой, — сказала я.

— Сама ты!.. — обиделся Рон. — Тебя вообще будто тетка Мюриэль покусала!

— А может, и покусала! — я задрала нос. — И вообще, не тетка, а многоуважаемая тётушка Мюриэль!

— Кто такая многоуважаемая тётушка Мюриэль? — Луна вышла из камина. Вслед за ней появился мистер Лавгуд.

Я невольно ахнула.

— Луна! Ты такая красавица! — чистая правда, даже Рон глаза выпучил. Волосы Луны были свободно распущены, но пряди легко вились, и на голове лежала тонкая серебряная сеточка с блестящими капельками-камушками. Белое платье с высоким кружевным воротником было совсем как у невесты. Даже большущие голубые глазелки смотрели ясно, а не пугающе-отстраненно.

— Ты тоже красавица, Огонёк! А у Ронни пятно на носу.

Мама тут же повернула Рона и попыталась оттереть маленькое пятнышко.

— Это веснушка! — заголосил Рон.

Я подошла к Луне. Хотелось её обнять — мы же почти неделю не виделись, но я боялась помять платье и испортить прическу. Вообще — чудо, что мистер Лавгуд справился сам с таким трудным заданием — одеть празднично девчонку. Глаза у Луны сияли, и сама она словно светилась. Такая чудесная.

— Мерлин великий! — я обернулась на тётку Мюриэль. Она уже как-то оказалась в дверях гостиной, хотя минуту назад её ещё не было в Норе. — Да наши барышни под ветом!

Мюриэль была совсем бледной, тонкие губы сжались в полоску. Мама громко ахнула. Мистер Лавгуд стал похож на призрака.

— И что делать? — чуть дрожа, спросила мама.

— Со следующего сезона ищем Ксенофилиусу невесту, — твердо сказала Мюриэль. — Хорошо, что к Прюэттам можно не только Джиневру привязать.

Мы стояли и, как дурачки, глядели друг на друга: Рон на меня, я на Луну, Луна в пустое пространство.

— Что это значит? — недоуменно спросил Рон.

И мы все задавались этим вопросом. Ну, кроме взрослых, конечно. Они-то знали.