Догадка была поздней? (гет)

Обито таил остатки обиды на Какаши: тот не стал идти против врагов, беречь биджу и джиинчурики, а легко был готов убить Рин.

Из этого вырастали стычки с самим Какаши, а позднее и Рин.

Признаться, Хатаке своим гордым и отрешенным видом мало выдавал душевных терзаний и того, как сам себя корил. Тем самым только больше раззадоривая пыл Учиха.

Он сверлил его взглядом своего глаза и имплантированного Цунаде. Со времен, как они всей командой реабилитировались под началом принцессы Сенджу, не было ни дня, чтобы Обито не вёл себя препротивно.

— Хэй, мелкий шалопай, не уменя дома, — заявляла Кушина, завидев его скуксившееся лицо. — Так это из-за тебя выпила испорченное молоко! То-то думаю, не могло оно так быстро скинуть.

Маленький Наруто восторженно хлопал в ладоши, наблюдая весь балаган, и улыбался переливающимся зубом, торчащим из нижней десны.

И разве только такие сцены позволяли приглушить пламя войны. Но после, точно дул ветер, разнося искры и усиливая полымя.

Рин могла бесконечно и безостановочно частить: «Этояпопросилаэтояпопросилаэтояпопросилаэтоя...». Обито на это не обращал внимания.

Но однажды он не выдержал, пресеченная линия терпения треснула как канцелярская резинка.

— Да? А когда тебя похищали, тоже ты говорила Какаши не идти? Ты говорила оставить тебя с мразями, у которых намерения одно грязнее другого? Наверняка хотела, чтобы команда тебя бросила, и я послушался поведений этого командира-самодура?

— Будет тебе, — едва слышно сглотнула Нохара. Тоже не забыла старых страхов, но не знала деталей двух наиболее опасных её миссий.

Рин почувствовала, что за эмоции вкладывал Обито, да так, что всколыхнули Исобу. Оба они подрагивали внутри, но если биджу мог себе позволить измениться в лице, куноичи не стала.

— Это дело минувшее. Ты сам говорил, Учиха погубит их злопамятность. Так давай не кормить твоих волков.

— Нет, не надо. Он имеет право.

Какаши не дал потушить лесной пожар. Мотив не в азарте и лихом адреналине. Обито смотрел на него. Как обычно. Своим и протезированным глазами, с прищуром и тенью ненависти, как вдруг обнаружил, что не заводится. Нет горючего, и израненной корочки, за которую так и хочется потянуть, и то нет.

— А Рин права, я знаю, как Учих губит их самонадеянность и злоба. Но ты на коротком поводке.

Какаши весело хмыкнул. Наслаждение от произношения прозвища или любой игре на призыве им собак у Обито не отнимет ни Кушина, ни Рин.

Это, как никак, его постоянный хлеб.