Голубой карбункул (джен)

* * *

Записку от кузена принесли сразу после завтрака. Тьелко и впрямь ходил в завзятых любимчиках Оромэ, он даже остановился у него в имении, заметив как бы между прочим, что там гораздо приятнее, чем у чопорного Ингвэ. Келеборн снова ощутил приступ трепета и укорил себя за это — пора было перестать стесняться своей провинциальности. Сам он поселился в гостинице — здесь не могло быть и речи о том, чтобы незамужняя девица приезжала в гости с кем-то, кроме официального жениха.

Теперь с девяти утра Келеборн ждал в чайной комнате гостиницы. Он давно успел позавтракать и теперь делал вид, что не спеша читает газету. Артанис он заметил сразу и выскочил ей навстречу.

— Едем! — помахала она запиской.

Келеборн подозвал извозчика.

— На Таникветиль, — сказал он так непринужденно, как только мог.

Экипаж вывернул на Восточный проспект, широкий и помпезный. Вероятно, каждое здание тут заслуживало отдельного упоминания в путеводителях и справочниках. Проспект огибал вершину холма, постепенно спускаясь к городской окраине, и приводил к воротам, носившим такое же название. Восточные ворота представляли собой отдельную арку, монументальную, как почти все в Валимаре. Высеченная над карнизом надпись, если перевести ее с валарина на понятный язык, рассказывала, что арку эту воздвигли в честь победы в Войне Стихий. Наверху ее, по четыре на каждом фасаде, стояли статуи восьми Аратар; внизу, справа и слева, выезжающих из города провожали Вана и Несса, а снаружи высились грозный Тулкас и мирный Ирмо. Целительнице Эсте и летописице Вайрэ нашлось место на рельефах в тимпанах арки. Мелькор не удостоился изображения даже в качестве побежденного.

За воротами потянулся живописный пригород с утопающими в зелени домиками красного кирпича. Потом кончились и они, и за переброшенным через речку мостом дорога вновь пошла в гору — это был уже подъем на Таникветиль, чья далекая белая вершина возвышалась на фоне неба. Конечно, Владыка Манвэ не жил там, наверху, в окружении вечного холода, ледников и снега. Чертог Ильмарина и окружающий его великолепный парк располагались на пологом западном склоне горы всего милях в пяти от моста.

Ворота парка не имели запоров, низкая кованая ограда служила только для обозначения границ — доступ в имение Манвэ был открытым и свободным для всех и во всякое время. Воплощенные сами не дерзали нарушать покой Короля Арды своим праздным любопытством.

Дорога для экипажей заканчивалась здесь. Дальше нужно было идти пешком. Извозчик охотно согласился подождать.

Первым, кого они встретили за воротами, был павлин. Он важно волок свой хвост поперек боковой аллеи и не обращал на них никакого внимания. Аллея, уводившая от ворот, вскоре разветвилась на три. Артанис и Келеборн выбрали среднюю, правильно рассудив, что гости не должны были петлять от самого входа. Некоторое время спустя впереди показалась идеально подстриженная зеленая стена со множеством арок. Путь был перегорожен протянутыми между стойками толстыми шнурами. Они тянулись вправо и влево вдоль стены и, очевидно, окружали все место происшествия. Проход охраняли двое майар. Вид у них был не слишком бравый. Должно быть, они изрядно скучали. Артанис обратилась к тому, кто показался ей более важным.

— Мы с разрешения Владыки Оромэ, — сказала она и вручила ему записку.

Майа неторопливо развернул бумагу, прочел, оглядел Артанис и Келеборна так, будто в его власти было что-то решать, и наконец отцепил от стойки конец шнура, освобождая проход.

— Но ничего не трогайте! — сурово напутствовал он.

Заверив в своей благонадежности, они отправились дальше. За стеной аллея разбежалась множеством дорожек, проложенных между шпалерами пышных вечноцветущих кустов. Здесь были расставлены те самые гардеробные павильончики — небольшие палатки из бело-синей полосатой парусины. Над входом в каждый была прикреплена табличка с именем того, кому он предназначался. Но, несмотря на это, тут наверняка должны были быть какие-то распорядители, которые указывали бы дорогу. Иначе гости проискали бы свои павильончики полдня. Келеборн достал свой неизменный блокнот и старательно зарисовывал план местности и имена постояльцев. Ведь никак нельзя было знать заранее, что может пригодиться в расследовании.

Для начала они отыскали павильончик семьи Артанис. Табличка гласила: «для Нолофинвэ и Арафинвэ Финвионов». Видимо, Финвэ, Индис и их незамужних дочерей разместили где-то еще. Это тоже было очень деликатно — чтобы нолдаран с его вечной запутанностью в делах семейных хотя бы здесь не терзался выбором между потомством от разных жен.

Устройство павильончика оказалось несложным: парусиновые полотнища стенок даже не были сшиты между собой, а просто привязаны в нескольких местах к легкому деревянному каркасу. Полом служил толстый плетеный из пеньковой веревки мат — такие, сказал Келеборн, водились в корабельном обиходе тэлери.

Обстановка была аскетичной: несколько стульев вдоль стенок, большое зеркало на подставке, в которое можно было видеть себя по пояс, и стойка-вешалка в углу. На одном из стульев стоял поднос, а на нем вазочки с десертами. Должно быть, их принесли, но так и не успели съесть из-за поднявшейся неразберихи. Мороженое, конечно, давно растаяло, но взбитые сливки в вазочках с клубникой выглядели так, будто их взбили минуту назад. Артанис с мечтательным удовольствием понюхала клубнику.

— Жаль, что приходится ограничиться только этим.

— А если взамен оставить несколько монет? — предложил Келеборн, которому клубника тоже казалась неимоверно привлекательной, тем более, что сезон на нее уже успел закончиться, а следующего нужно было ждать почти год. — Или она очень дорогая?

— Нет, она бесплатная, это же угощение. Дело не в этом. Нам ведь сказали ничего здесь не трогать.

Оба они с сожалением вздохнули и еще долгую минуту любовались запретным деликатесом.

— Хотя, если мы съедим по одной порции, — сказала Артанис, — это не причинит никакого вреда. Мы-то знаем, что клубника и сливки совершенно ни при чем.

Келеборн молча разрывался между искушением и благоговением перед Стихиями.

— И в конце концов, если разобраться, клубника предназначалась гостям. И если бы мы были на празднике — а мы бы на нем были, если бы приехали в Тирион неделей раньше — мы бы тоже ели эту клубнику с полным правом. Здесь есть наши несъеденные порции.

— Мы ищем себе оправданий, — жалобно произнес Келеборн, отступая на самые последние позиции.

— Значит, пора перестать это делать и признаться в наших дурных намерениях! — Артанис протянула ему одну вазочку, взяла другую и решительно вонзила ложечку в самую макушку ягодной горки.

Это была самая клубничная клубника и самые сливочные сливки, какие только можно было себе вообразить.

— В жизни не ела ничего подобного.

Келеборн только кивнул:

— Представляю, какие там персики.

— Я больше люблю малину…

Пустые вазочки они вернули на поднос и вспомнили, зачем тут находятся.

Павильончик семейства Феанаро действительно отстоял далеко от того, который был предоставлен потомкам Индис. Чтобы попасть туда, надо было пройти вдоль всей цветущей шпалеры до самого конца и обогнуть ее.

Обстановка внутри была такой же: стулья, зеркало, вешалка. Разве что отсутствовал поднос с десертами, и мебель была в некотором беспорядке.

— А стулья здесь другие, — заметил Келеборн.

— Конечно. Где бы они взяли столько одинаковых?

Они как следует огляделись, сами не зная, что ищут. Но нигде не было ничего примечательного. Под стульями не завалялось таинственных записок и утерянных запонок, похититель не обронил носового платка с меткой владельца, в парусиновых стенках не зияло зловещих прорех.

— Ну и что? — сказала Артанис. — Что это нам дает?

Не то чтобы она всерьез рассчитывала найти здесь что-то, на что до сих пор никто не обратил внимания, но такая пустота выглядела несколько обескураживающей.

На всякий случай можно было еще заглянуть в соседние павильончики, чтобы проверить, не прокопал ли ненароком кто-нибудь оттуда подземный ход — они так и поступили, и, как и следовало ожидать, не нашли ничего интересного. Сделалось совершенно очевидно, что в павильончик можно было проникнуть единственным способом — через вход. Однако все свидетельства в один голос утверждали, что в день праздника снаружи толклась толпа народа. Невозможно было представить, чтобы кто-то мог войти и выйти, оставшись решительно никем не замеченным. Но кому-то это удалось…

Сыщики-любители вышли из павильончика.

— Теперь я понимаю, почему за столько дней все майар Оромэ так и не смогли обнаружить ничего внятного.

Для очистки совести они прогулялись дальше, в следующую часть парка, где на лужайках стояли шатры с угощениями и развлечениями вроде мыльных пузырей и разнообразных волчков. Отсюда уже было рукой подать до зрительских мест. А если высунуться чуть дальше, можно было увидеть беломраморные стены Ильмарина. Келеборн так и сделал и рассматривал дворец Короля Арды с немым трепетом, пока Артанис не постучала его легонько по плечу.

Заранее было ясно, что здесь искать нечего и что все интересное происходило около павильончиков. Весь осмотр занял чуть больше двух часов.

— Как я не сообразила?! — воскликнула с досадой Артанис. — Надо было перед отъездом заглянуть к Индис и спросить об этой леди Коринис. И тогда мы могли бы сегодня убить двух зайцев.

Келеборн сказал утешительно:

— У тебя просто не было времени.

В самом деле, они отправились в путь чуть свет, когда у Финвэ все еще спали.

— Значит, я должна была сообразить вечером. А теперь впереди целых полдня, в которые нам совершенно нечего делать, а потом придется ездить в Валимар еще раз. Хотя постой… — она вдруг ускорила шаг, скомандовав: — Бегом!

— Куда? — только и спросил Келеборн.

— Надо успеть к ленчу. Я приглашаю. Скажу, что встретила тебя в городе. Думаю, такая нескромность не слишком сильно запятнает дворец.

* * *

План Артанис сделался ясен, когда она спросила Ингвэ, не знает ли тот, где живет леди Коринис. Ингвэ слегка опешил, ибо был непривычен к взбалмошности своей двоюродной внучки, но все же ответил. Леди Коринис обитала в этом же квартале всего через пару улиц отсюда.

— Она, оказывается, такая важная персона? — удивилась Артанис.

Дальнейший разговор потонул в обстоятельствах и родственных связях леди Коринис. Помимо прочего, выяснилось, что некоторое время назад бедняжка пережила ужасную трагедию — ее супруг вынужден был отправиться в Мандос после крайне неудачного падения с лошади. Но все хорошо, что хорошо кончается — пробыв там совсем немного, недавно он вернулся обратно, и теперь у них второй медовый месяц. А может быть, уже и третий. За ворохом подробностей Ингвэ забыл даже спросить, зачем Артанис все это понадобилось.

— И дело в шляпе! — сказала Артанис, едва они вышли из-за стола. — Можем расследовать дальше. Только делать визиты раньше трех часов пополудни неприлично. Придется подождать.

Они отправились осматривать достопримечательности. Побывать в Валимаре и не увидеть его звонницы было решительно невозможно.

Звонница находилась на самой вершине холма. Самые первые постройки возводились еще до прибытия Воплощенных и считалось, что валар двигали камни с помощью магии. Хотя это, скорее всего, было легендой. Теперь звонница состояла из множества отдельных стен, просквоженных арками — круглыми, стрельчатыми, треугольными и такими, каким не скоро и придумать название. В арках висели колокола, от совсем маленьких, не больше пастушьих, до таких огромных, что казалось невозможным сдвинуть их с места. Все вместе образовывало причудливый лабиринт, в котором можно было ходить, часами разглядывая смешение стилей и вкусов.

Отсюда же открывался прекрасный вид на окрестности. Город спускался по южному склону холма. Севернее и восточнее раскидывались усадьбы валар и майар — тех, кто поважнее. Ближе всех сверкал под солнцем стеклянный купол дома Ваны — Вечно-юная обожала цветы и устроила у себя роскошную оранжерею, наполненную диковинными растениями, которым не очень подходил местный климат. Далее над кронами вековых деревьев возвышались островерхие крыши замка Оромэ. Артанис довелось побывать и там, и там — эта чета Стихий любила праздники даже больше, чем Манвэ, и Воплощенные приглашались туда довольно часто.

Оленья Роща примыкала к западной окраине Валимара и считалась частью владений Нессы, хотя доступ в рощу был открыт для всех. Мимо пролегала широкая дорога, уводившая вдаль, туда, где на самом горизонте возвышался изумрудно-зеленый курган, макушку которого венчали два исполинских светящих облака. Разумеется, Келеборн с детства слышал о Древах и ни на секунду не сомневался в их существовании. Но видеть их воочию, пусть даже с такого расстояния, было необыкновенным. Это зрелище невольно наполняло душу благоговением. Вообще все здесь — Древа на горизонте, Таникветиль, откуда они недавно вернулись, майар на городских улицах — все это казалось словно принадлежащим другому миру. Тэлери знали только буйного забияку Оссэ и его супругу Уинен, столь же неотесанную простушку.

Снизу донесся троекратный мелодичный звон. Это вывело Артанис из созерцательности:

— Пора.

— А что мы ей скажем? — спросил Келеборн, когда, расплатившись с извозчиком, они неторопливо подходили к внушительному трехэтажному особняку.

— Скажем правду. Не всю, — добавила Артанис тут же, глядя на ошарашенного Келеборна. — Как будто произошла путаница, и тебе достался ее гусь. И посмотрим, что будет. Потому что если кто-то рассчитывал извлечь из гуся сильмарилл, то вряд ли спокойно отнесся к тому, что его там не было. Он сейчас уже должен всю голову сломать об мысль, где же камень.

В нишах справа и слева от двери стояли две статуи — мужчина, одетый в одну только плетеную юбку, восторженно смотрел куда-то вверх, женщина не менее восторженно смотрела на мужчину. Во что она была одета и одета ли вообще, сказать было нельзя: ее тело ниже пояса скрывала высокая трава. Высеченные над нишами надписи гласили: «Имин» и «Иминиэ». Кто-то из хозяев дома, а может, и оба они вместе недвусмысленно заявляли о своем происхождении.

— Правда, мы вламываемся без приглашения, — пробормотала Артанис, — а эти ваниар такие старомодные… С другой стороны, мы с тобой дремучие нолдиэ и тэлеро, нам позволительно быть дикарями.

С этими словами она решительно дернула рычажок. Где-то внутри послышался мелодичный перезвон колокольчика.

Дверь открыл лакей, важный, как Эонвэ на празднике урожая.

— Дома ли леди Коринис?

— Как прикажете доложить?

Артанис непринужденно извлекла из сумочки визитную карточку.

— Леди Артанис Арафинвиэн.

Келеборн мучительно вспоминал, чего в таких случаях требуют старомодные манеры.

— Лорд Келеборн Галадонион, — представила его Артанис, — из Альквалондэ.

Это должно было все объяснять и извинять. Лакей провел их в гостиную и исчез. Видимо, леди Коринис принимала.

Через пару мгновений вошла и сама леди. Ваниар действительно были ужасно старомодны — столь тесных корсетов нолдиэр давно уже не носили, тем более дома. И таких причесок тоже — золотистые волосы леди Коринис были расчесаны на прямой пробор и заплетены сзади в несколько кос, искусно уложенных в низкий замысловатый пучок. Впрочем, подумала Артанис, такое подошло бы и ей. Идею определенно стоило взять на вооружение.

— Чаю? — радушно предложила хозяйка, когда положенные церемонии закончились.

— О, нет, нет, — тут же вежливо принялась отказываться Артанис. — Не стоит из-за нас беспокоиться. Мы здесь, чтобы принести извинения.

С приличествующей тенью удивления леди Коринис чуть наклонила голову. Слово взял Келеборн:

— Так получилось, что неделю назад на ферме «Белое перо» я случайно забрал вашего гуся. Должно быть, его выдали мне по ошибке вместо моего. Мне очень неловко.

— Это не ваша вина, — милостиво сказала леди Коринис. — А как вы узнали, что это был мой гусь?

— К его лапе была привязана карточка с именем покупателя, — вдохновенно соврал Келеборн. — Когда это обнаружилось, разумеется, не могло быть и речи о том, чтобы его съесть. Может быть, его выращивали специально для вас и… И, если вы желаете, я немедленно верну его вам в полной сохранности.

Артанис внимательно наблюдала за леди Коринис, но та только рассмеялась:

— Незачем. Мы не остались обделенными. Какой-то гусь определенно попал к нам на стол и был съеден. Полагаю, он был вашим, хотя, насколько мне известно, к нему не было привязано ничего.

— Леди Фалмиэн моя родственница, и между собой мы обходимся без формальностей.

— Как бы там ни было, вам не за что извиняться — путаница произошла не по вашей вине, и мы нисколько не пострадали. Смело считайте попавшую к вам птицу своей законной собственностью.

Вымышленный инцидент был, таким образом, исчерпан. Обменявшись еще некоторым количеством любезностей, они попрощались с хозяйкой дома.

— Мимо, — подвела итог Артанис на обратном пути. — Вычеркиваем. Она тут явно ни при чем. Но надо же, какой ты, оказывается, записной враль! Я даже не подозревала. Теперь я буду настороже.

* * *

Салон известного мастера Тинтаро находился на одной из тихих улочек Старого города. В свое время, приобщившись к цивилизации и освоив ремесла, нолдор перестроили Тирион сообразно новым представлениям. От прежнего Тириона остались только несколько особенно живописных кварталов на западном склоне холма. Теперь здесь все дышало респектабельной стариной. Уютные дома, среди которых не нашлось бы двух одинаковых; неширокие улочки, где с трудом проехал бы экипаж; затейливые оконные переплеты, фонари и водостоки. Места для деревьев и палисадников не было, но нехватка зелени восполнялась изобилием цветов на подоконниках и в горшках, подвешенных прямо на стены. Здешняя тишина как нельзя лучше соответствовала ювелирным лавкам, магазинчикам фарфора и изысканной галантереи — одним словом, салон Тинтаро находился в хорошей компании.

Келеборн толкнул стеклянную дверь. Вместо традиционного звяканья колокольчика невидимое устройство исполнило мелодию из четырех нот, похожую на бой часов. Салон был пуст. Именно на это и рассчитывали сыщики, когда, вернувшись накануне из Валимара, составляли свой план. Лавка часовщика не булочная, чтобы кто-нибудь являлся прямо к открытию.

Мелодия еще не успела затихнуть, как хозяин салона вышел навстречу посетителю.

— Чем могу быть полезен?

— Я хотел бы сделать подарок…

Учтивым жестом Тинтаро указал на удобный диванчик, располагавший к тому, чтобы посидеть подольше.

— Молодой особе… — продолжал Келеборн уже сидя.

Тинтаро устроился в кресле напротив.

— Вы уже выбрали что-то определенное?

— Пока нет. Я думал, что вы сможете посоветовать мне…

Из лежащей на столике стопки больших альбомов Тинтаро извлек один, в переплете цвета розового дерева.

— Это может вам помочь. Тут образцы, — пояснил Тинтаро, — руководство к действию. Можно изменять отдельные детали, сочетать их и так далее.

На этом он замолчал, предоставив клиенту видимость свободы. Келеборн листал альбом. Страницы заполняли рисунки моделей наручных часов. Разнообразные браслеты, корпусы, циферблаты и стрелки, самых разных форм, размеров и цветов — фантазия Тинтаро, по-видимому, не знала границ. Впрочем, не только она определяла цены на его изделия — профессией своей Тинтаро владел превосходно. Изделия его рук обладали такой безупречной точностью, что, однажды выставив правильное время, об этом можно было больше не беспокоиться никогда. Еще не было случая, чтобы хоть одни его часы дали сбой.

— Мне кажется, мы где-то встречались, — сказал Келеборн как бы между прочим. — Ваше лицо кажется мне знакомым. Я не мог видеть вас дней десять назад вблизи фермы «Белое перо»?

Мастер Тинтаро не смутился, не вздрогнул и не побледнел.

— Вполне возможно, — ответил он вежливым тоном профессионала, привыкшего поддерживать разговор с клиентами. — Я ездил туда примерно в это время. Хотя не помню, чтобы я вас видел.

— Тоже за гусем? — продолжал невинно расспрашивать Келеборн, сделав вид, что пропустил последнюю фразу мимо ушей.

— Да. Жена их просто обожает, я всегда заказываю их на день ее зачатия.

Келеборн перевернул последние страницы альбома.

— Здесь нет ничего подходящего.

Лицо Тинтаро приняло то профессионально-равнодушное выражение, за которым прячется сожаление о времени, потраченном на очередного пустопорожнего прожектера.

— Тут все слишком дамское, — поспешил оправдаться Келеборн. — Молодая особа, для которой я ищу подарок… — он вдруг опять начал запинаться на каждом слове, — она не стала бы носить ничего такого. У нее другие вкусы… Мне бы хотелось что-то менее сентиментальное и более… эээ… решительное.

— Кажется, я понял, что вы имеете в виду, — отозвался Тинтаро. — Что-то такое, что, если можно так выразиться, при определенном раскладе подошло бы не только юной леди, но и юноше. Скажем, карманные часы — очень немногие леди носят их.

— Да! — непритворно обрадовался Келеборн.

Изначально он не собирался заказывать ничего. Согласно продуманному плану, он должен был изобразить клиента, узнать все, что получится, после чего бесследно исчезнуть под благовидным предлогом. Однако сейчас идея такого подарка вдруг показалась превосходной. Что могло быть лучше? Что больше подошло бы своенравной натуре Артанис и ее амилессэ?

— Да, это то, что нужно.

Осторожно, чтобы не остудить пыл посетителя, Тинтаро заметил:

— Но мне потребуется некоторое время, чтобы сделать эскиз. Может быть, несколько дней.

— Ничего страшного, я подожду. Подарок не к определенной дате, он… Когда мне зайти?

— Зачем же ходить самому, когда есть почта? — Тинтаро не собирался оставлять клиенту ни одного шанса ускользнуть. — Я пришлю эскиз по тому адресу, который вам будет угодно назвать, — он достал записную книжку и открыл ее.

— Келеборн Галадонион. Сейчас я гощу в доме лорда Арафинвэ, — ответил Келеборн, слегка смутившись.

Тинтаро улыбнулся. «Я понимаю, кому предназначен подарок», — говорил весь его вид.

* * *

Как было условлено, Артанис он нашел в магазинчике напротив. Она разглядывала какой-то расписной чайничек.

— Симпатичный, но у нас никто не пьет чай. Даже обидно.

— Может быть, это как раз повод начать? — предложила эльдиэ по ту сторону прилавка.

— Хм. Интересная мысль, — Артанис еще повертела чайничек в руках и одобрительно кивнула. — Вдруг и правда приучусь, — добавил она, пока продавщица упаковывала приобретение. — Находят же в нем что-то ваниар.

Она расплатилась, сунула пакет Келеборну, и они покинули магазинчик.

— Уже по твоему лицу понятно, что и тут тоже мимо.

До дома было недалеко, они решили прогуляться пешком. Келеборн докладывал.

— Непохоже, чтобы Тинтаро врал. И если он действительно заказывает гуся каждый год к определенному числу, это не очень сложно проверить.

Надеяться на попадание в цель с первой попытки, конечно, было слишком опрометчиво. Но от второй уже можно было ждать успеха, и теперь, когда его не оказалось, пара сыщиков чувствовала себя обманутой. С другой стороны, оба знали, что, согласно закону искажения, искомая вещь всегда находится в самом последнем из всех мест, независимо от того, в каком порядке искать.

— И что теперь? — спросила Артанис с унынием в голосе. — Будем разыскивать эти неизвестные «Глицинии» или поедем в как-его-там городишко на побережье?

— Или опять на ферму. Вор не нашел камня и понял, что у него чужой гусь. Должен же он был задаться вопросом, куда делся его собственный.

Артанис не ответила. Дальше они шли молча. Келеборн обнаружил, что уже довольно неплохо ориентируется в Тирионе. Улочки Старого города остались позади, а Артанис все еще о чем-то размышляла.

— Я пытаюсь посмотреть на все глазами вора, — наконец медленно произнесла она. — Он потрошит гуся и обнаруживает, что внутри ничего нет. Первое, что он должен подумать — что к нему попал не тот гусь, а того забрал кто-то другой. Или он до сих пор гуляет на ферме. Но вор не побежит на ферму с криком: «где мой гусь?!» Он не может действовать открыто, потому что он вор. Поэтому он должен начать думать и очень быстро понять, что это бессмысленно — за то время, которое он потратит на поиски, его гуся уже выпотрошат. И непременно обнаружат сильмарилл. А если его гусь все еще гуляет на ферме, то сильмарилл уже покинул его естественным путем, и его тоже неминуемо обнаружат, когда будут чистить загон… клетку… где они там содержатся? Да, — добавила она, — вор еще может предположить, что у него его гусь, но сильмарилл уже успел выйти наружу. Но в любом случае искать уже бессмысленно. Теперь вор должен внимательно следить за событиями. Но время идет и ничего не происходит. О находке сильмарилла не слышно ни слова. А это значит, что либо он до сих пор не найден — что почти невероятно, либо нашедший решил присвоить камень себе. Что будет вор делать дальше, я не знаю.

— Это если вор умный, — сказал внимательно слушавший ее Келеборн. — А если нет, то вполне может на ферму и побежать. По-моему, проверить не мешает.

— Да, надо, — в голосе Артанис не слышно было особого энтузиазма.

— Тогда я прямо завтра и съезжу. Хотя бы чтобы исключить такую возможность совсем.

Артанис ограничилась кивком головы.

— И знаешь, что еще не дает мне покоя — почему сильмарилл оказался в гусе? Зачем его запихали туда? Ведь вору надо было прийти на ферму, подобраться к птице — и все это тайком, запомнить этого гуся в лицо… морду, потом каким-то образом получить именно его… Для чего такие сложности?!

— Может, боялся, что за ним следят, — предположил Келеборн, тут же понял, что сморозил глупость, и исправился: — Нет, боялся, что его могут заподозрить и обыскать, поэтому спрятал.

— Чушь! — фыркнула Артанис. — Не кинулся же он туда прямиком с Таникветили по бездорожью. Сначала он все равно должен был вернуться в Валимар. Там бы и спрятал, если боялся. Любой гусь из валимарской лавки годится для этого ничуть не хуже, чем гусь с фермы.

— Тогда… значит, у вора был сообщник, которому вор должен был отдать камень. Вор начинил гуся сильмариллом, сообщник забрал. Значит, сообщник точно кто-то из этих четверых. То есть пятерых, — добавил Келеборн, вспомнив о заказе из «Серебряной мидии».

— Но почему он не отдал его прямо? Зачем выбирать для этого такой сложный и запутанный способ?

Келеборн тоже задумался.

— Хотел замести следы? Чтобы никто не догадался?

— Но гусь — это не письмо, которое вручают лично в руки. Он отправляется в кладовую или на кухню. Я еще могу допустить, что жена Тинтаро имела доступ к гусю. Хотя и у нее птицу разделывала бы кухарка, а не она сама. Но такие персоны, как леди Коринис и ее супруг, не то что не заходят на кухню и в кладовые, вряд ли они представляют, где у них в доме все это находится! Я не знаю Ньяро Тиндомиона из «Глициний» и Ахавэ Кирьявэ из Пеккуронты, но если им по карману гуси твоей тети, то и в их домах соответствующие порядки, и с продуктами возится прислуга, а не хозяева. И вор не мог передать им сильмарилл таким способом.

— Что же получается?

— Не знаю. Голова кругом.

Они уже подошли к дому, Артанис взялась за дверную ручку, но вдруг отпустила ее и обернулась к Келеборну.

— Слушай! А если вор… — она понизила голос, — если вор ждет? Он не нашел камня в гусе, он следит за событиями. Кругом тишина. Вор делает вывод, что камень найден, но нашедший хочет оставить свою находку тайной. Зачем? Если присвоить сильмарилл, то тут у вора нет шансов. Он ни за что не узнает, где камень сейчас, и никогда его не получит. Ему останется забыть об этом и красть другой, — Артанис хихикнула, представив своего заносчивого дядюшку обворованным еще раз. — Но есть еще один вариант! Нашедший может оказаться очень сообразительным, смекнуть, что к чему, и теперь сам ищет вора. Чтобы отдать ему сильмарилл за вознаграждение! Понимаешь, о чем я?

— Конечно!

Келеборн ухватил новую идею на лету. Этот предположительный находчик, конечно, должен был двигаться точно тем же путем, которым шли они. Установив, куда разошлись гуси, он должен был по очереди посещать всех гусевладельцев под надуманными предлогами и осторожными намеками прощупывать почву. Рассчитывая, что уловивший эти намеки вор предпримет какие-то встречные шаги.

— Но тогда, — воскликнул он, додумав эту мысль до конца, — может быть, мы уже побывали у вора, и он принял нас за таких находчиков. Или скоро примет.

Артанис картинно закатила глаза.

— То есть наши выводы еще ничего не стоят, мы не вычеркнули ни одного подозреваемого, и все надо начинать сначала?! О, нет! — тут она спохватилась, что, пожалуй, они торчат на пороге гораздо дольше, чем позволительно.

— Не так уж сначала, — утешил ее Келеборн, когда они вошли в дом. — Если это кто-то из двоих, у кого мы уже побывали, он скоро сам обнаружит себя.