Солнце и червяк (джен)

Ставрогин не любит говорить, Верховенский любит сыпать без умолку. Ставрогин бьёт молча и сразу, Верховенский реагирует эмоционально и никогда не забывает обид. У Ставрогина темные волосы, у Верховенского — светлые.

— Тебя растил мой отец, а меня до 16-ти лет он в глаза не видел, и мое наследство, мамой мне же оставленное, проиграл в карты! О какой любви может идти речь? — голос Петра срывается. Он глотает слезы, до боли вставшие поперек горла.

Оставленный, обиженный, одинокий ребенок, нашедший в холодном Ставрогине образ, который сам придумал и боготворит.

— Я в этом не виноват, — холодно отчеканивает Николай.

— Конечно, конечно нет, — извиняясь улыбается Петр, пряча все свои эмоции в самый дальний ящик сердца. — Как я могу тебя винить? Я и рад, что у тебя было все то, о чем мечтал я. Безмерно рад, потому что ты достоин этого, Ставрогин.

"А я нет..." Он хочет это договорить, но отворачивается. Потом, утихомирив свои эмоции, вновь поворачивается и улыбается самой своей что ни на есть привычной улыбкой. Улыбка у него светлая, не широкая, но хитрая, а тонкие уголки губ и без улыбки всегда чуть вздернуты вверх. Глаза зелёные, коварные, порой будто бы слишком эмоциональные.

Ставрогин лежит на траве с закрытыми глазами. С виду задумчивый и строгий. Верховенский ложится рядом и закрывает лицо руками.

— Скоро выпускные экзамены, — хрипит Петр, — а я ещё не все шпаргалки написал... И уже устал...

— Диплом пишешь? — внезапно спрашивает Ставрогин.

Верховенский опирается на локоть и смотрит на друга. Любуется, как на идеальных чертах лица, на белоснежной коже мельтешат солнечные зайчики, пробивающиеся сквозь густую листву деревьев.

— За меня уже пишут.

Ставрогин ухмыляется. Он знал, что ответ будет именно таким.

— А ты?

— А я , — он внезапно веселеет, открывает глаза и задорно смотрит на Верховенского. — А я сам. Конечно же, не без помощи, — он подмигивает.

У Верховенского улыбка сама собой ползет по лицу. На щеках появляются ямочки. Он никогда не может ее сдержать, когда на него смотрит Ставрогин.

— А кто помогает?

— Все по чуть-чуть, — продолжает улыбаться Ставрогин.

Он всегда пользуется популярностью среди дам и это не удивительно: он высокий, загадочный, красивый и говорит только то, что они хотят слышать. А ещё слушает их. Для женщины это важно.

А Верховенский... Что ему эти дамы? Только в начальных классах и в средней школе он мог влюбляться. Дальше — как отрезало. Возможно потому, что пришел холодный расчет и появилась цель в жизни. Особенная, своя, огромная и трудная — революция. Он мечтает собрать верных людей и начать бунт, поджоги, свергнуть неравенство. Он думает об этом, строит планы. Ставрогин знает про эти планы, но энтузиаста из себя не корчит, потому что это не совсем то, о чем он мечтает.

— О чем ты мечтаешь? — бывало спрашивал Верховенский.

Ставрогин лишь улыбался в ответ, а порой смеялся. Долго смеялся, будто бы шутку ему рассказали забавную. Смех у него красивый, басистый и весёлый. Вот у Верховенского смех обычный, но свой искренний смех он даже сам никогда не слышал. Возможно, он и был бы красивый и раскатистый. Вдруг хотя бы искренний смех у него окажется добрым?

— Я совсем не добрый, — шипит сквозь зубы Петр, прижимая Шатова к стенке. Тот отталкивает его, тоже начинает злиться.

— Ну и что теперь? Не забудешь до конца жизни мой плевок? И что ты мне сделаешь?

Верховенский опять улыбается своей довольной хитрой улыбкой, поворачивается и уходит, стреляя вслед своими весёлыми глазами. В них заметно зреет что-то недоброе. Однажды, пусть не сейчас или даже не через год, он покажет, что он сделает. Обязательно покажет. А сейчас он студент, готовящийся к экзаменам. Ученик со средним результатом почти по всем предметам. Парень, в голове которого зреют кровавые планы.