Гарри Поттер и Герой с Тысячей Лиц (гет)

А когда я проснулся, оказалось — привалился к какому-то солдату, он мне улыбнулся и спросил, издалека ли я. Я сказал «да», разговаривать не хотелось.

Альбер Камю, «Посторонний»

 

Аллегра безуспешно пыталась вспомнить, была ли она в своей жизни когда-нибудь так зла. Хуже всего был даже не гнев, а замешательство, даже недоумение ... из-за раздражительной небрежности, с которой ее так просто оставили не у дел.

Она нашла Мастера (мой сын, он мой сын, настаивал ее разум) сидящим в ее гостиной и листающим журнал. Мгновение она просто стояла в дверном проеме, махая руками в воздухе от бессилия, а ее рот открывался и закрывался, пока она искала подходящие слова. Он спокойно наблюдал за ней, его пальцы продолжали перелистывать страницы.

В конце концов, она нашла нужные слова.

— Сижу я значит в своем в подземелье, — начала Аллегра, — никого не трогаю, работаю над еще одним клоном Рона. Все уже подготовила в его новой квартире. Все было в порядке. Никаких проблем. И тут мне приходит эта невразумительная записка от Линча, в которой он спрашивает, где, черт возьми, меня носит! Оказывается, без моего ведома Гарри со своей бандой веселых шутников ворвался в Лекса Кор, вырубил всех моих наемников, которых я там оставила и ... моя любимая часть ... спас Рона! Они просто взяли и аккуратненько его забрали, такие вот дела, с позволения сказать!

Мастер ничего не говорил. Неторопливо обдумывая свой ответ, он лизнул большой палец и перевернул страницу.

— Так что теперь мне очень интересно, а как это так случилось, что меня не уведомили о взломе системы безопасности, и почему никто, как я вижу, не сделал абсолютно ничего, чтобы им помешать!

Мастер встал и медленно пересек комнату, вставая позади нее. Он двигался мягко, как кошка, плавными шагами ступая на землю, и делал это практически незаметно.

— Рон больше не наша забота, — сказал он, его дыхание щекотало кожу у ее шеи.

— Ты отпустил его, — плоско объявила она.

— Он нам не нужен. Больше не нужен.

Аллегра покачала головой.

— Мне очень трудно с этим согласиться, учитывая, что я ничего не знаю о твоих планах. Я подчинялась твоим приказам больше десяти лет. Делала то, что ты просил, не задавала никаких вопросов. Это как пытка собирать паззл, когда не знаешь, какой должна быть в итоге картинка!

Она обернулась и обнаружила, что он стоит слишком близко. Она почувствовала запах кофе в его дыхании.

— Ты делала то, что тебе было приказано. И это одна из лучших твоих способностей.

— Они забрали моего брата, — прошипела она.

— Ты ненавидишь своего брата.

— Я не ненавижу его! Он надоедливый, некомпетентный засранец, но это не значит, что я хочу видеть его за решеткой в Р.Д! — воскликнула она.

— Сомневаюсь, что он там.

Она нахмурилась.

— Пардон?

Он улыбнулся вальяжной всезнающей улыбкой, из-за которой ей захотелось ударить его.

— Твой придурок братец обманул тебя, моя дорогая. Это ведь он помог им найти Рона. На самом деле, он и сказал им, где его искать. И дал портключ, чтобы добраться туда.

Аллегра уставилась на него, эта информация шокировала ее так, как ничто и никогда не шокировало.

— Боб все это устроил?

— Он самый. Но он лишь ускорил неизбежное. Гарри так или иначе все равно нашел бы Рона.

— Не могу в это поверить, — сказала Аллегра, из-за изумления она даже не могла толком сердиться, — не могу поверить, что Боб им помог!

— Возможно, он решил, что пришло время для расплаты. Он ведь тебе правда кое-что задолжал.

Она стояла как вкопанная и моргала. Казалось, снаружи все разваливалось, хотя во всем при этом, кажется, и имелся какой-то искаженный смысл. Трудно было оставаться взволнованной перед непостижимым спокойствием Мастера.

— Я ... не знаю, что сказать, — наконец выдавила она.

— Я привлекаю тебя? — тихо спросил он.

— Что еще за извращение.

— Почему это извращение?

— Ты же мой сын.

— Ты в это не веришь.

— Конечно, верю. Это доказывает, что…

— Нет, нет. Ты знаешь это, головой… но на самом деле ты не веришь, — он медленно ходил вокруг нее, словно преследуя, хотя она и оставалась стоять неподвижно, — ты запала на меня в первую же нашу встречу. Ты не знала почему, но ты никогда не оспаривала мой авторитет, хотя это в принципе противоречит твоей природе. Тебе всегда так хотелось увидеть мое лицо, узнать меня лично, узнать человека, стоящего за этим бестелесным голосом. Теперь ты узнала.

— Хватит, — слабо сказала она. Она держала глаза закрытыми, отталкивая непроизвольные реакции на возбуждение, которое он буквально источал каждым своим шагом.

— Что, если бы я не сказал тебе, кто я такой? Что, если бы я скрывал свое лицо, замаскировал эти глаза заклинанием? Что, если бы я сказал, что меня зовут ... ммм, Кристофер? Ты бы уже давно была в моей постели.

Она оттолкнула его и повернулась спиной, на коже появились мурашки.

— Даже не пытайся совратить меня, я и так достаточно извращена... но не настолько. И какая разница, как бы ты себя назвал? Я же все равно не знаю твоего настоящего имени.

— Нет, знаешь. Ты же дала мне имя, не помнишь?

Она снова повернулась, выражение ее лица смягчилось. Он стоял на безопасном расстоянии, хищное выражение исчезло с его лица.

— Ты носишь имя, которое я дала тебе?

— Конечно.

Она вздохнула и впервые произнесла это вслух.

— Джулиан Джеймс Поттер.

— Почему ты дала мне его фамилию, а не свою?

— Он твой отец, — Аллегра улыбнулась, — и к тому же, я всю жизнь хожу с двойной фамилией, и не хотела такой участи для тебя.

— А… Джеймс?

— Мой отец — Джеймс Дуайер. Его отец — Джеймс Поттер, — она упала в кресло, чувствуя внезапную усталость, — Уверена, не о таком сыне он мечтал.

— Меня часто интересовало мое человеческое происхождение. Я мало знаю о семейных традициях смертных. Родословная не имеет значения там, откуда я родом.

— Почему нам больше не нужен Рон? — спросила она, меняя тему. — Я думала, он был ключом. Он был одним из первых… разве он не важен?

— Теперь у нас есть вариант получше.

— Кто же? Никто не знает Гарри лучше, чем ... — она оборвала себя, его пустое выражение лица подтвердило ее внезапное озарение. Она откинулась назад, качая головой. — А теперь послушай свою мать, Джулиан. Если ты пойдешь за ней, он будет охотиться на тебя, как собака. Ты даже представить себе не можешь его ярость, если причинишь вред Гермионе.

— Кто бы мог подумать, ты боишься его.

— Я его не боюсь, но и не недооцениваю. Как противника я его скорее здраво уважаю, и тебе советую, если у тебя есть мозги, — она встретилась с ним взглядом. — Что ты задумал?

— Когда мне потребуется, чтобы ты узнала, ты узнаешь, — и он вышел из комнаты, не сказав больше ни слова. Аллегра откинула голову на стул и закрыла лицо руками. Она так устала. Как же хорошо было бы просто сидеть здесь и больше никогда не двигаться. Может, тогда ей больше никогда не придется ничего чувствовать. Какое это должно быть благословенное облегчение — быть таким же отстраненным, как он. Быть вне времени, в котором существуешь, отделенным от этого мира невидимой чертой, которая обволакивала его как вторая кожа. Иногда она ему завидовала.

Наш сын, Гарри, — праздно подумала она. Встретишься ли ты с ним когда-нибудь? Однажды я скажу тебе правду и буду смотреть на твое лицо, пока ты будешь медленно понимать, что это правда.

 

* * *

 

Рон зевнул и потянулся, чувствуя, как солнечный свет, проникающий через восточное окно, щекочет его кожу. Он подозревал, что так и было задумано. Персонал госпиталя Министерства был настолько внимателен и обходителен, поэтому казалось маловероятным, что они предоставили бы ему комнату, где солнце могло разбудить его. К тому же, они наверняка знали, что такое пробуждение покажется раем человеку, который провел последние десять лет жизни под землей.

Он открыл глаза и улыбнулся, наслаждаясь этим восхитительным чувством, когда вспомнил: да, он был свободен, и да, он снова среди живых. Рон столько раз видел это во сне и просыпался от разочарования; теперь же он все еще привыкал к этому странному ощущению — просыпаться свободным человеком.

— Доброе утро, — поприветствовал его отец, откладывая книгу, которую только что читал. Рон знал, что кто-нибудь из членов семьи был рядом с ним круглосуточно.

Он встал с кровати и улыбнулся.

— Привет, пап.

Артур придвинул свое кресло ближе к его кровати, чтобы дотянуться до Рона и взять его за руку.

— Ты хорошо себя чувствуешь?

— Лучше некуда. Честно, — его улыбка стала еще шире. Он не видел своего отца с прошлой ночи, когда семья оставила его наедине с Джинни. — Я слышал, мне стоит теперь называть тебя Министр Уизли.

Артур немного покраснел.

— Ну, ты все еще можешь назвать меня «папа», если хочешь.

Рон засмеялся.

— Это потрясающе. Не могу представить себе того, кто заслуживал бы этой работы больше тебя, и кто лучше бы справился ней.

— Сам я сначала не был так уверен, но стараюсь изо всех сил. По крайней мере, никто публично не критиковал меня... пока.

— Уверен, и не будет. Вы с мамой переехали в берлогу получше?

— О, нет. Мы все также живем в Норе. Мы, конечно, немного навели там марафет, но ... это наш дом. Здесь вы, дети, выросли, и это единственный дом, который у нас когда-либо был. Мы думали о переезде, но решили этого не делать. Нам с твоей мамой много не нужно.

— Я рад. Было бы странно обнаружить вас живущими в каком-нибудь роскошном дворце.

— Мы бы там, скорее всего, просто потерялись, — посмеиваясь, сказал Артур.

В дверь постучали, и голова Гарри появилась в проеме.

— Могу я войти?

— Конечно! — ответил Рон, широко улыбаясь. Гарри вошел и уселся на стуле с противоположной стороны его кровати, приветствуя их с Артуром.

— Смотри-ка, кто тут стал знаменитостью, — сказал он, бросая копию «Ежедневного пророка» Рону на колени.

Рон взял в руки газету.

«Сын министра найден живым после длительного тюремного заключения», — кричал заголовок. Внизу была его фотография — старая, сделанная еще в Хогвартсе ... вероятно, больше у них никакой не было. Рон бегло просмотрел статью, которую в лучшем случае можно было назвать поверхностной. Он подозревал, что большая часть деталей его спасения была конфиденциальной, особенно учитывая то немногое, что он узнал о профессии Гарри.

— Ну, посмотри на это, — сказал Рон нейтрально. — Я сделал первую полосу.

— Как я и думал, — ответил Гарри. — Это большая новость, Рон. Весь волшебный мир на ушах. Только потому, что ты здесь, в охраняемом крыле министерского госпиталя, мы смогли обеспечить тебе хоть какой-то покой. Иначе ты бы уже был завален приветственными совами по самые гланды. Уверен, у Норы сейчас не протолкнуться.

— Кстати, об этом, — вставая, сказал Артур, — нужно пойти разбудить твою мать. Я заставил ее остаться дома и немного поспать… на прошлой неделе ей это почти не удавалось. Она захочет прийти и навестить тебя, — мистер Уизли взъерошил волосы Рона, его рука задержалась на его плече, затем он подошел к двери, на мгновение останавливаясь в проеме. — Врач говорит, что тебя выпишут завтра утром, — сказал он. — Мы подготовим для тебя комнату дома.

Рон улыбнулся.

— Супер!

Когда мистер Уизли ушел, Рон немного расслабился. Как бы он ни был рад его видеть, он все еще оставался его отцом, и инстинкт Рона вести себя в присутствии родителей как можно прилежнее никуда не делся.

— Бог мой, сегодня я видел лучший сон в своей жизни, — сказал он.

Гарри ухмыльнулся.

— Даже не сомневаюсь.

— Где сейчас Гермиона?

— Она в офисе. К сожалению, у нас все еще куча работы из-за всей этой катавасии. Уверен, она скоро придет сюда, как только со всем там разберется.

В дверь тихонько постучали, и медсестра просунула голову внутрь.

— Шеф? В приемном отделении вам Пузырь. От какого-то Сабиана.

Гарри кивнул.

— Передайте ему, пожалуйста, что я свяжусь с ним чуть позже. Спасибо.

Рон наклонил голову.

— Шеф?

— Ага, так они меня зовут.

— Шеф чего? Отряда Придурков?

Гарри засмеялся.

— Нуу, возможно. Но они все-таки не это имеют в виду.

— О нет, конечно нет. Не в отношении тебя, Супер Скользкий Мистер Шпион или как там.

— Не знаю насчет супер скользкого, но я, пожалуй, и есть шпион.

Рон посмотрел на друга, взвешивая его уклончивые ответы.

— Тебе нельзя говорить об этом со скучными штатскими, да?

Гарри вздохнул.

— Технически, нет. Но ты едва ли попадаешь под это определение. Вообще-то, ты авторизован находиться в Дивизии, так что мне разрешено обсуждать это с тобой… хотя я бы и так это сделал.

— В Дивизии?

— Да, Разведческая Дивизия. Мы работаем там с Гермионой. Как и профессор Люпин, как и все, кто пришли за тобой в Лекса Кор.

Заинтригованный его рассказом, Рон сел ровно на своей кровати.

— Это подразделение Министерства?

— О нет, формально мы относимся к Корпусу Магического Правопорядка, но на деле мы не имеем к ним никакого отношения. Внутри Р.Д. есть шесть отделов. Я ... эм, я начальник отдела Контрразведки и Тайных Операций.

Рон впечатлённо кивнул.

— И кто тебя вызывал?

— Один из моих агентов.

— Гермиона тоже твой агент?

— Боже упаси, нет. Тогда бы я был вовлечен в ужасный конфликт интересов, если бы командовал кем-то, с кем связан лично. Она работает в отделе Слежки и Получения Информации. Так что Гермиона шпионит гораздо больше, чем я.

— Она глава этого отдела?

— Эм, нет. Она только недавно начала работать в Р.Д., с прошлого марта. Она новичок, все еще младший лейтенант.

— А ты кто?

Гарри заерзал на своем месте.

— Я майор.

— Тебе неудобно об этом говорить?

— Нет! Нет, ничего такого, просто… не знаю. Обычно я мало об этом говорю, и это немного странно.

Рон склонил голову. Здесь происходило нечто большее, чем Гарри говорил, и он думал, что знает, в чем дело.

— Я скажу, почему тебе неудобно. Ты уже долго варишься в этом разведывательном котле, но должен был держать это в секрете. Мне кажется, какое-то время тебе даже приходилось скрывать этот факт и от Гермионы. Она узнала где-то в прошлом году, да? Нет, нет ... не говори мне. Дай угадаю. Произошло что-то грандиозное; что-то, что ты не мог больше скрывать, — он кивнул, когда ему в голову пришла еще одна мысль. — Что-то, что подтолкнуло вас двоих друг к другу, верно? Какое-то травмирующее событие, которое заставило вас признать свои чувства? — Гарри смотрел на него с удивленным выражением лица, но Рон не закончил. — И, как всегда, она втянулась в эту кашу, что бы это ни было. Она работала в другом месте, но после этого Большого События она решила, что тоже хочет быть шпионом. У тебя смешанные чувства по этому поводу, потому что ты хочешь, чтобы она была в безопасности. И ты чувствуешь себя виноватым, что из-за тебя она занимается опасной профессией. Ты не хотел рассказывать мне об этом, так как боялся, что я могу подумать, якобы ты недостаточно защищаешь ее, что ты подвергаешь ее опасности, — он улыбнулся. — Ну что, я прав?

Гарри несколько раз открывал и закрывал рот.

— Емае, Рон, я… — он поднял бровь. — Тебе кто-то рассказал об этом.

— Нет, никто не говорил.

— Но… как ты…

— Так я прав?

— Абсолютно в точку!

— Для этого не нужно быть гением, Гарри. Просто немного понаблюдал. Я понял, что ты уже довольно долгое время работаешь шпионом, потому что тебе всего 28, но ты уже майор и начальник своего отдела. Значит, тебя завербовали сразу после Хогвартса. Гермиона не могла знать все это время, иначе она бы втянулась в это раньше, и к настоящему моменту уже продвинулась бы дальше в своей карьере. Я знаю, что вы двое были где-то весной в прошлом году, верно? И если она поступила на службу в Дивизию в марте этого года, ей пришлось бы сначала пройти обучение, значит начало ее обучения примерно совпадает по времени с тем Большим Событием. Тогда имеет смысл, что одно событие ускорило оба исхода… случилось что-то грандиозное. Я уверен, что ты мне скоро об этом расскажешь. Что касается твоих смешанных чувств, ну, это очевидно. И потому, что я тебя знаю, и потому, что вчера я видел это на твоем лице, когда ты рассказал про ее ранение во время спасательной операции.

Гарри покачал головой.

— И когда это ты стал Магистром Дедукции?

Рон ухмыльнулся.

— Я был под землей десять лет, Гарри. Знаешь, я же не в стену пялился… ну, возможно, только иногда. Я не мог упражняться в колдовстве, поэтому тренировал мозги. Делать все равно было больше нечего.

— Что именно ты делал?

— В основном читал. И много писал. Еще, пожалуй, посмотрел вообще все маггловские фильмы.

— Они разрешали тебе смотреть фильмы?

— Они позволяли мне заниматься практически чем угодно, если это не было связано с магией. Я читал все подряд. Романы, поэзию, учебники, научные журналы… Думаю, что знаю хоть немного, но практически о любой теме, — он вздохнул. — Кроме магии.

Гарри наклонился вперед, локтями опершись на край кровати.

— Ты что-нибудь помнишь?

— Нет, едва ли. Боюсь, я настолько близок к магглу, насколько это вообще возможно для волшебника. Скорее всего, я даже не смогу левитировать гребаное перо, если ты вложишь в мою руку палочку.

— Мы снова обучим тебя в кратчайшие сроки.

Рон кивнул, улыбаясь, и решил сменить тему.

— Так что за Большое Событие?

Гарри вздохнул.

— Это очень длинная история.

— А у меня кроме времени ничего и нет.

— Да, но Гермиона все же должна помочь мне ее рассказать. У нас у каждого своя версия.

— Но я прав в том, что все это и свело вас вместе?

— Да, ты прав.

Он улыбнулся.

— Представляю, как это было драматично. Скажи, у вас внезапно случился романтический приступ, как в кино? Вы сразу страстно бросились друг к другу в объятия?

Гарри фыркнул.

— Ты видно во всех своих книжках пропускал главу «Клише и Как Их Избежать».

— Не меняй-ка тему. Ну так что?

Гарри немного застенчиво улыбнулся.

— Ну, вообще-то по правде сказать… да, так и было.

Рон засмеялся.

— Мдаа, восхитительно. Хотел бы я на это посмотреть.

— Тогда это остудило бы наш пыл, — невозмутимо сказал Гарри. Некоторое время они смотрели друг на друга, а затем разразились безумным смехом.

 

* * *

 

Гермиона неслась по коридору, почти опережая свой Пузырь, который подпрыгивал впереди нее. Она ворвалась в лазарет, ее живот сводило, а голова раскалывалась. Сакеш оторвался от планшета.

— А, вот и она, — сказал он.

— Он мертв? — задыхаясь, спросила Гермиона, прижав руку к груди. В ушах все еще стоял голос из Р.Д-шного. Пузыря ... Агент Грейнджер, немедленно отправляйтесь в лазарет. Снова и снова повторял он этим ровным нечеловеческим голосом.

Сакеш нахмурился.

— Чего?

— Наполеон! Он мертв? Меня вызвали сюда…

Он поспешил к ней.

— О господи! Прости, я вызывал тебя не поэтому ... нет, он не умер, — поспешил успокоить ее Сакеш. Гермиона расслабилась, ее рука безвольно рухнула. — Я послал за тобой, потому что он проснулся и зовет тебя.

— Ох, — сказала она, с облегчением улыбаясь. — Ох, рада слышать. Я думала… была уверена…

— Еще раз извини, — сказал Сакеш, ободряюще приобнимая ее за плечи и провожая в процедурный кабинет. — Я не хотел, чтобы вызов прозвучал так… резко. Он там, — сказал Сакеш, указывая на ту же комнату, которую они с Гарри видели накануне. — Не оставайся слишком долго, он все еще очень слаб.

— Не буду, — ответила Гермиона, спеша зайти в палату. Наполеон лежал неподвижно и тихо, с закрытыми глазами ... но на его щеках виднелся легкий румянец, которого не было, когда она видела его в последний раз. Она села у его постели и взяла за руку. Гермиона видела, как его горло сжалось, когда он медленно сглотнул, и его голова повернулась к ней, глаза открылись лишь узкой щелью. Он слабо улыбнулся, увидев ее.

— Привет, — мягко сказала она. — Ну и заставил же ты нас понервничать.

Когда Наполеон заговорил, его голос был похож скорее на тихое карканье, чем на его обычный веселый рев.

— Что случилось?

— В тебя стреляли. Мы не были уверены, что ты выживешь, но теперь все в порядке, все позади.

— Стреляли, а? — он посмотрел на свою грудь — Вот же ж дрянь.

— Да уж, это точно.

— Вы… нашли Рона?

Она улыбнулась.

— Нашли. Он в порядке и очень хочет с тобой познакомиться.

— Как и я с ним. Знаменитый Рон, — он открыл глаза чуть шире, разглядывая ее. — Как… твоя рука?

Гермиона восхищалась им. Он лежал здесь, чудом избежав смерти, и спрашивал о ее мелкой ножевой ране.

— Все в порядке, не волнуйся, — она наклонилась ближе, сдерживая слезы. — Когда я ... я думала, что ты умираешь ... я ...

— Шшш, — сказал он, медленно качая головой. — Не говори… того, что не имеешь в виду.

— Откуда ты можешь знать, чего я не имею в виду?

— Оттуда, — он вздохнул и сделал глубокий вдох, словно собираясь с силами. — Ты любишь его. Я это знаю, ты это знаешь.

— Это не значит, что я не люблю тебя.

— Это не одно и то же.

Она запнулась.

— Не одно и то же.

— Я просто… твой друг.

— Не просто друг. Мы вместе через многое прошли.

— Черт побери, — сказал он, с легкой ухмылкой скривив губы. Она была так рада видеть, как он улыбается.

Мгновение Гермиона смотрела на их соединенные руки, гадая, что еще ей следует сказать и что еще она может сказать. Она не хотела его обманывать. В конце концов, он был прав. Она очень заботилась о Наполеоне, но она не обманывала себя ... или его ... в том, что ее чувства к нему были на одном уровне с ее чувствами к Гарри. Она любила Гарри, и эти ее чувства были чистыми, простыми и не подлежащими сомнению. Но еще не придумали слов, чтобы выразить то, что она ощущала по отношению к Наполеону, и это было непросто, и все же весьма определенно. Он льстил ей, он приводил ее в ярость, он расстраивал ее и поддерживал. Она могла признаться себе, что на каком-то уровне он ей даже нравился. Было что-то привлекательное в его личности, в этом парне-панке с саркастической внешностью и сентиментальным сердцем. Однажды он сказал, что, если бы не было Гарри, они бы никогда не смогли завязать отношения, что они слишком разные. Она не была уверена, что это правильная характеристика.

Гермиона также не оставила без внимания тот факт, что он во многих отношениях напоминал ей Рона. Он даже уже начал бочком подбираться к той пустоте, которую оставил Рон, возможно, с прицелом на то, чтобы заполнить ее самому. Она не была уверена, что в их жизни с Гарри найдется место для двух Ронов.

Гермиона впервые задалась вопросом, что подумают друг о друге Рон и Наполеон. Не будем искать неприятностей, — сказала она себе.

Прежде чем она смогла что-нибудь ему ответить, дверь в его палату снова открылась, и вошла Терк, выглядящая взволнованной и обезумевшей. Она расслабилась, когда увидела, что он проснулся и шумно выдохнула. Гермиона поняла, что Манон, должно быть, звонила ей прошлой ночью. Терк, скорее всего, летела всю ночь, чтобы попасть сюда из Америки. Она почти не заметила Гермиону, просто подошла к другой стороне кровати Наполеона. Он повернулся к ней, его улыбка стала шире. Гермиона опустила его руку и поднялась, отходя немного назад и уступая ей место.

— Привет, — сказал он Терк.

Она наклонилась над ним, убирая его волосы со лба.

— Лео, клянусь, ты меня убьешь, — ласково пробормотала она. — Или ты, или джет лаг.

— Я рад, что ты здесь, — прохрипел он.

Она села, дав ему легкий щелбан.

— Конечно, я здесь, тупица. В тебя стреляли, где мне еще быть, как не здесь? — она подняла его безвольную руку и поцеловала.

Гермиона тихо отступила к двери и почти вышла, когда голос Терк остановил ее.

— Гермиона?

Она повернулась.

— Да?

Терк посмотрела на Наполеона.

— Я скоро вернусь, ладно? — он слабо кивнул. Она встала и жестом позвала Гермиону в коридор, закрыв за собой дверь.

Гермиона повернулась к Терк, думая переброситься с ней парой слов об улучшающемся состоянии Наполеона и выпустить пар ... но все слова пересохли у нее в горле, когда она увидела каменное выражение ее лица.

— Он был на волосок от смерти, — категорично отрезала Терк.

— Да, — ответила Гермиона, не в состоянии сказать что-либо еще.

Терк вздохнула.

— В следующий раз, когда отправишься на свою личную вендетту, оставь его, пожалуйста, в покое.

Гермиона слегка вздрогнула от этого выговора.

— Он участвовал в операции по собственному желанию.

— Гермиона, мы обе женщины. Давай не будем кривить душой, говоря, что мужчины делают для нас что-либо исключительно по своему собственному желанию, — она непоколебимо смотрела Гермионе в глаза, встречаясь точно с таким же твердым взглядом. — Ты же знаешь, он и в ад пойдет за тобой. Буду признательна, если ты не будешь поддерживать его стремления. Не у каждой женщины есть такая очередь из мужчин, готовых любить ее так, как любят тебя. В отличие от тебя, для меня он не ... утешительный приз.

Гермиона подняла бровь.

— Это не я с ним развелась, — плоско сказала она.

Плечи Терк поникли, ее безупречная осанка сразу исчезла, заставив Гермиону пожалеть о своих резких словах. Что заставило ее сказать такое?

— Нет, ты всего лишь разбила ему сердце. Прошу прощения, — без эмоций проговорила Терк и вернулась в палату Наполеона. Гермиона на мгновение задержалась у окна, наблюдая, как Терк сидит у его постели и разговаривает с ним, низко склонив голову и положив руку ему на плечо. В конце концов она повернулась и ушла; ее шаги были более громкими, чем это было необходимо.

Она нашла Гарри в неофициальном Уизли Холле в больнице, где он сидел один и читал журнал. Он улыбнулся ей в знак приветствия, и она приземлилась на диван рядом с ним, повернув голову, чтобы поцеловать его.

— Что случилось? — сразу же спросил он.

Она вздохнула.

— Только что видела Наполеона, он пришел в себя.

— Что ж… это же хорошо, да?

— Да, только… Терк заходила, пока я была там, — она рассказала Гарри о своей короткой, но расстраивающей беседе с бывшей женой Наполеона. Гермиона наполовину рассчитывала, что Гарри рассердится на Терк также, как и она сама, но он отреагировал совсем иначе.

— Она права, — тихо сказал он. — Мы не должны были позволять ему рисковать из-за нас. Ни ему, ни кому-либо еще.

— Но Гарри… мы же не за руку их туда привели. Они помогали нам добровольно. Мы ведь сразу же дали им возможность не участвовать в этом.

— Ответственность в любом случае на нас. Что бы ни случилось с Наполеоном, с Изобель, или еще с кем-то — все это на нашей совести.

— Нет, не на нашей! Они делали свою работу, как и мы!

— В их работу поиски Рона не входят!

Она уставилась на него.

— Ну конечно входят! Гарри, мы все офицеры одного корпуса, мы все давали одну и ту же присягу. Кажется, припоминаю там что-то о защите невинных. И это определенно касается и Рона! Неважно, что он наш друг или что мы были эмоционально заинтересованы в его спасении. Кого-то удерживали в Круге, и наша работа заключалась в том, чтобы найти и спасти его! Тот факт, что его звали Рон Уизли — скорее совпадение. Мы сделали бы то же самое для всех, и ты, черт возьми, лучше меня это знаешь.

— Не думаю, что Наполеон бы так резво вызвался помочь, если бы не знал, как это для тебя важно.

— Да Христа ради, Наполеон — взрослый мужчина. Он в состоянии нести ответственность за свои действия, какими бы ни были его мотивы. Не все, что происходит в мире, касается нас, пойми ... даже если иногда так кажется.

Он посмотрел ей в глаза.

— Разве ты не чувствуешь себя виноватой в его состоянии?

— Конечно, чувствую. Я чувствую себя ужасно из-за этого. Но это не значит, что мне жаль, что он помог нам, или что я считаю, что он был неправ. У нашей работы есть риски, Гарри. Наполеон принял эти риски, также как ты, также как я. Если бы этим заключенным был какой-нибудь Джо МакГилликадди из Литтл Уингинга, думаешь, Наполеон сказал бы: «Извините, ничем не могу помочь, меня могут застрелить?»

Гарри вздохнул и покачал головой.

— Нет, конечно нет.

— Вот именно, — Гермиона положила голову ему на плечо. — Но я понимаю, почему Терк расстроена из-за меня. Я слишком легко могу поставить себя на ее место.

Некоторое время они сидели молча.

— Кто с Роном?

— Фред и Джордж. Рассказывают ему семейные истории. Я вышел переговорить с Сабианом и подумал, что подожду тебя тут, прежде чем вернуться к ним. Кажется, он хочет услышать Историю.

— А, Историю. Ну, мы столько раз ее рассказывали.

— Знаю, выступим с этим номером еще раз. Но он упростил нам задачу, на самом деле… о половине сам догадался.

Она подняла голову, чтобы посмотреть на него.

— Неужели?

— Да, — Гарри рассказал ей об утренних умозаключениях Рона. — Это было что-то, хотел бы я, чтобы ты это слышала. Разобрал все по полочкам на основе нескольких наблюдений и небрежных комментариев.

— Похоже, за эти годы у него появились кое-какие таланты.

— Так и есть. Интересно, чему еще он научился, — он поцеловал ее в макушку, положив руку ей на колено. Она накрыла его ладонь своей собственной, ожидая, что он продолжит. — В какой-то момент нам придется поговорить с ним и с Уизли о его жилищных условиях.

— Ты не хочешь, чтобы он возвращался в Нору?

— Нет. Я надеялся, что он сможет поехать в Байликрофт вместе с нами. Я хочу, чтобы он был в очень защищенном месте, где я бы смог за ним присматривать.

— Думаешь, он все еще может быть в опасности?

— Я в этом не сомневаюсь.

— Может ли быть такое, что ты слегка преувеличиваешь?

— Абсолютно нет. Дело в том, что мы принудительно вытащили его из-под стражи Круга. Его же почему-то держали там. Они могут захотеть его вернуть, и я не собираюсь облегчать им задачу.

— Молли и Артуру это не понравится.

— Я надеюсь, что их желание защитить его поможет мне убедить их. Они оба тоже могут оставаться в нашем доме. Все они, если они хотят, у нас достаточно места. Но я хочу, чтобы отсюда Рон сразу отправился в Байликрофт.

— Ему это тоже может не понравиться.

— Посмотрим, — он встал, подавая ей руку, чтобы помочь подняться. — Пойдем, нам еще Историю рассказывать. — Гарри улыбнулся, когда они направились вниз по коридору.

Гермиона снова немного занервничала, приближаясь к палате Рона. Прошлой ночью все было легко и знакомо, но у нее было легкое ощущение… оценивания? Ей казалось, что Рон внимательно их рассматривает, но с какой целью — она не знала. Теперь они собирались рассказать ему свою самую важную историю. Ему станет хуже? Напомнит ли это ему о том, что он пропустил?

Примерно на полпути Гарри взглянул на Гермиону и остановил.

— Гермиона, прежде чем мы войдем, я ...

Она подняла руку, готовая к этому.

— Гарри, подожди. Я знаю, что ты собираешься сказать. Но позволь сначала я. Это все очень странно для нас. Мне странно, тебе странно, да и Бог знает, что Рон чувствует по этому поводу... Сейчас для всех нас эмоциональное время, и конечно, трудно разобраться во всем сразу. Нам никогда не приходилось быть парой перед ним, мы строили наши отношения без него. Я уверена, что он предпочел бы, чтобы мы не мозолили ему этим глаза, и мы с тобой согласны с этим. Для него все и так достаточно странно, он ведь вернулся сюда после стольких лет, поэтому не нужно ему постоянно напоминать о том неожиданном векторе, по которому пошла наша жизнь. Знаю, ты чувствуешь себя также неуверенно, и я ничего не могу с этим поделать. Для меня тоже все изменилось ... но не мои чувства к тебе. Неважно, что Рон сейчас здесь, я просто хочу еще раз сказать, что я люблю тебя, и ничто этого не изменит, — она глубоко вздохнула, довольная тем, что получилось высказаться с первой же попытки. — Хорошо?

Гарри просто смотрел на нее, совершенно сбитый с толку.

— Что ж, я очень это ценю, дорогая, но ...

— Но что?

Он моргнул.

— Вообще-то я собирался сказать, что у тебя на щеке пятно, — он протянул руку и потер большим пальцем ее скулу. — Вот. След от пера. Вот и все.

Он подмигнул ей и пошел дальше по коридору. Гермиона шла немного позади, гадая, сколько крови должно было прилить к лицу, прежде чем ее голова взорвется.

 

* * *

 

История

 

Гермиона: Откуда ты хочешь начать?

Рон: С самого начала. [хихикает] Отличное места для старта.

Гарри: Тогда самым началом будет… эм, твоя смерть.

Рон: Никак не могу привыкнуть к тому, что люди так говорят. Моя смерть.

Гермиона: Не уверена, что хочу говорить об этом. Давай просто скажем, что это было очень тяжелое время для нас. Гарри, предлагаю начать с того, как мы покинули Хогвартс. Последние полтора года в школе… что ж, на самом деле это вообще совсем другая история.

Гарри: Справедливо. Ну, мы выпустились, Гермиона сдала все экзамены на отлично.

Рон: Какой сюрприз. Ты стала старостой у девочек?

Гермиона: Да. А Гарри у мальчиков.

Рон: Ого, прямо как Джеймс-и-Лили.

Гарри: Не думай, что мне это никогда не приходило в голову. Итак, мы решили переехать в Лондон. Гермиону приняли в аспирантуру Стоунхенджа. А я не знал, чем хочу заниматься, хотя у меня было очень много предложений.

Рон: Профессиональный Квиддич? Министерство? Корпус Магического Правопорядка?

Гарри: Все вышеперечисленное и еще кое-что. Мы сняли квартиру в Шепердс Буш. Гермиона училась. Я ... эм, я много занимался садоводством. И откладывал любые решения относительно моей карьеры примерно год, пока ко мне не пришла директор Р.Д. и не сказала, что меня выбрали для набора к ним. Сама идея, что я подхожу для этой работы, понравилась мне, поэтому я и присоединился к ним. Вообще-то от нас не требуется хранить свою занятость в тайне, но это крайне поощряется. И я решил сохранить этот секрет, дав очень серьезный обет самому себе ... и тебе, вообще-то ... что я уберегу Гермиону от любого вреда. Я хотел, чтобы она держалась подальше от любых схваток со злом, в которых я в конечном итоге участвовал.

Рон: Что он говорил тебе о своей работе?

Гермиона: Он мне вообще ничего не говорил, и я не спрашивала. Я знала, что он расскажет мне, если сможет. Тогда все это было довольно загадочно. Его график был крайне ненормированным, и иногда он возвращался домой раненым. Но в остальном, мы просто пытались жить нормальной жизнью. Ходили в магазин за продуктами, спорили, чья очередь мыть ванную ... в общем, вполне себе обычная жизнь. Мы оба встречались с кем-то, как и любые другие одинокие молодые люди. Моим первым настоящим бойфрендом после тебя был мой преподаватель по имени Гораций. Хороший парень, ничего особенного ... мягкий, как овсянка, но господи боже мой, какое тело.

Гарри: [откашливается]

Гермиона: Так, цыц. Как будто твоя оценка достоинств Ронин простиралась исключительно до ее ключиц. Затем я встречалась с гербологом по имени Руфус Фрост. Он был несколько ... плаксивым. И гораздо больше в меня влюблен, чем я в него.

Рон: Похоже, вы и правда выбирали себе «самых подходящих» людей.

Гермиона: Оглядываясь назад, похоже на то, да? Я всегда знала, что Гораций был чем-то вроде мимолетной фантазии, но сначала у Руфуса был более серьезный потенциал. Он был очень милым человеком. Стабильный, зрелый, умный ...

Рон: Нудный.

Гермиона: Ох, скучный, как бежевая комната. [общий смех] Но проблема была не в этом. Нашей самой большой с ним проблемой оставалась все та же проблема, что и во всех моих отношениях. Он ревновал меня к Гарри.

Рон: Но… вы двое же были просто соседями, так?

Гермиона: Да, но никто, кто нас плохо знал, никогда не мог понять, насколько мы близки. Мы могли настаивать на том, что мы просто друзья, до посинения... и, поверь мне, мы так и делали, каждый день ... и все же они чувствовали угрозу. Мои парни обычно думали, и, честно говоря, они были правы, что Гарри был для меня важнее, чем они. У подруг Гарри была такая же проблема.

Рон: Может, вы влюбились друг в друга по необходимости. Как вы могли оставаться друзьями и при этом находить других партнеров, которые не чувствовали бы угрозы? [пауза] О боже, это щекотливая тема, не так ли? Неужели я в это вляпался?

Гарри: Нет, все в порядке. Эта мысль приходила и мне в голову, но ... я никогда не поднимал эту тему.

Гермиона: [тихо] Я тоже думала об этом.

Гарри: Возможно, в этом есть доля правды, но я не отношусь к вещам так цинично. Я думаю, мы бы предпочли верить, что причина, по которой мы были так близки как друзья, и почему наши другие отношения всегда были второстепенными, заключается в том, что, э ... ну, между нами всегда было что-то большее, мы просто не признавали Это. Мы застряли в режиме дружбы, а из этого убеждения может быть очень непросто выбраться.

Рон: Думаю, ты не первый человек в мире, у которого возникла такая проблема, не так ли? [пауза] А как насчет твоей истории свиданий, Гарри? Как это тебя угораздило начать встречаться с моей сестрой?

Гарри: [смеется] Как вообще кто-то может с кем-то начать встречаться? Это случилось как-то само собой, как раз в районе моего 21-го дня рождения. Гермиона только закончила Стоунхендж. Мы с Джинни как бы ... ходили вокруг да около этой идеи уже несколько недель, флиртуя друг с другом напропалую. На самом деле, мы с ней переспали в ту же ночь, когда Гермиона рассталась с Руфусом.

Рон: Не лучшее время.

Гермиона: Это зависит от того, как посмотреть. Иногда мне кажется, что, если бы у Гарри не началось что-то с Джинни именно тогда, это могло бы случиться между нами той ночью.

Гарри: Да, возможно. И думаю, повезло, что этого не произошло. Мы не были готовы. [вздыхает] Слишком рано. Я имею в виду нас. Мы не были готовы, мы не были достаточно зрелыми. Подсознательно, я думаю, мы оба знали, что если что-то случится между нами, это останется неизменным навсегда, и мы должны были, ммм ...

Рон: Ковать пока куется?

Гарри: [смеется] Думаю, да, как-то так.

Рон: Я просто все никак не могу представить вас с Джинни.

Гарри: Это было мило. Не могу сказать, что у нас с ней была настоящая любовь, но это был хороший год.

Рон: Ты бросил ее, Гарри? Скажи мне правду сейчас же. Ты разбил сердце моей сестре?

Гарри: Ну, тебе стоит спросить ее, но в то время она не казалась убитой горем. Все закончилось взаимно и полюбовно. Честно говоря, друзьями у нас получалось быть гораздо лучше, чем кем-то еще. Через какое-то время нам пришлось прикладывать усилия, чтобы сохранять романтический оттенок у наших отношений. Это того не стоило.

Рон: Но я не поверю, что Джинни была твоей первой девушкой после Чоу. Вернемся немного назад, кто еще? [пауза] Что? Я знаю этот взгляд. Что случилось?

Гарри: Все… сложно.

Рон: Не понимаю, почему.

Гарри: Моей первой настоящей девушкой была Аллегра.

Рон: [пауза] А теперь понял. Ты встречался с женщиной, которая десять лет держала меня в заложниках?

Гарри: Я же не знал об этом. Как оказалось, я вообще мало что о ней знал. Круг послал ее ... ну, как обычно, стереть меня в порошок и всякое такое. Она была под прикрытием, проникнув в Р.Д. как инструктор, и соблазнила меня. Я уверен, это было несложно. У нас были очень ... страстные отношения, скажем так. Она играла на мне как на скрипке. Потом она предала меня, и я увидел, кто она на самом деле.

Рон: [тихо] Господи Иисусе, Гарри. И он все это скрывал от тебя?

Гермиона: Да. Тогда я думала, что Джинни была его первой настоящей девушкой. Их отношения длились год, потом была еще одна женщина, Ронин. Она была очень загадочной, очень готичной. А у меня в то время были довольно интенсивные, но нездоровые отношения с писателем по имени Абель Килрой. Я работала над докторской диссертацией, а затем устроилась на работу научным сотрудником по чарам в Институт Академических Магических наук.

Рон: Работа твоей мечты.

Гермиона: Так я думала.

Гарри: Мы купили с соседями вскладчину Байликрофт и переехали в Кент. Я довольно быстро продвигался в своем подразделении, и, к моему огромному облегчению, Гермиона порвала с Абелем.

Рон: Он тебе не нравился?

Гарри: Я ненавидел его. Я знал, что это за тип, и я мог видеть в нем то, чего она не могла. На самом деле, мне не очень нравились все ее парни. Я говорил себе, что просто защищаю ее, что хочу убедиться, что она с кем-то, кто ее действительно достоин. Но, видимо, я ревновал.

Рон: И все это время между вами ничего не было? Никаких неловких моментов? Всяких там смешных бабочек в животе, а?

Гарри: В то время мы об этом так не думали, но, оглядываясь назад ... да, вероятно, были. Незначительные вещи. Легко отмахнуться. Легко не принимать во внимание.

Гермиона: Это подводит нас к той части истории, которая тебе интересна. Все началось ... когда это началось? Собственно, все началось с Чоу.

Рон: Чоу?

Гермиона: Да. Все началось с того, что я узнала, чем Гарри зарабатывал себе на жизнь, именно от Чоу. У нее все еще были какие-то ... ну, планы на Гарри в то время, и она кажется была очень рада бросить свое знание мне в лицо. Что это она знала про его работу, а я вот нет. Затем Гарри подвергся магической атаке, которая ввергла его в кому, созданную нами до этого для его же защиты. Но она сработала слишком хорошо, и все подумали, что он мертв. Я вывела его из комы и рассказала то, что поведала мне Чоу. Он во всем признался и ... [вздох] сказал мне, что держал свою работу в секрете, потому что разведчикам нужно священное место. Он сказал, что я была его священным местом. В то время я не особенно оценила это, но именно в тот момент внутри меня все начало меняться.

Гарри: Как ты уже догадался, она втянулась в дело, над которым я работал. Оно было связано с магической атакой, которую я перенес. В конце концов случилась еще одна. Примерно тогда же мы узнали, что Аллегра была не просто темной ведьмой, а неформальной главой Круга. Мы обнаружили, что она готовила путь своему хозяину, который в то время, как мы думали, был возродившимся Волдемортом. Аллегра начала нападать на моих друзей, моих коллег.

Рон: Чтобы добраться до тебя.

Гарри: Да. И это сработало ... но все, о чем я мог думать, это то, что в скором времени она доберется и до Гермионы. Именно тогда что-то щелкнуло в моей голове. Я отправил Гермиону домой ждать весточки от меня, а сам пошел в офис, чтобы попытаться разработать план. Я знал, что мне нужно перейти в наступление, прежде чем Аллегра приблизится еще хоть на шаг. Я помню, как ходил по кабинету, но совсем не думал о том, что делать дальше. Я размышлял обо всех ужасных способах убить Аллегру, если бы она посмела причинить вред моей Гермионе. Думаю, в какой-то момент, когда я предавался своим мстительным фантазиям, я просто как бы ... осознал, что я чувствовал к Гермионе нечто иное — не то, что всегда думал.

Гермиона: Ты никогда мне этого не говорил.

Гарри: Ну, мне не показалось очень романтичным то, что я пришел к этому знанию, когда планировал ужасное убийство моего заклятого врага.

Гермиона: [мягко] И все же я хотела бы, чтобы ты мне рассказал.

Гарри: Это не было похоже на грандиозный момент откровения, а скорее на ... Знаете, это как кухонное полотенце, которое я оставил на полу и через которое просто переступал много лет, но я всегда знал, что оно было там, даже если я никогда не смотрел на него. В ту ночь я действительно посмотрел вниз и увидел кухонное полотенце. И я наконец наклонился поднять его.

Рон: А сейчас я хотел бы остановиться и отметить, что Гарри только что сравнил свои чувства к тебе с кухонным полотенцем, Гермиона.

[общий смех]

Гермиона: [саркастично] Да, знаю. Разве он не сокровище? Ему бы писать поздравительные открытки.

Гарри: Короче, как я уже говорил, я помчался домой, потому что решил, что не могу больше оставаться. Если я останусь, я подвергну ее опасности. Но она уже ждала меня.

Гермиона: Я была в ужасе от того, что он собирался уйти. У нас был большой скандал по этому поводу.

Рон: И в разгаре этого большого скандала вы в итоге бросились друг другу в объятия, да? [пауза] Ха! Идеально. Вам определенно не чужд драматизм, вот что я скажу. На что это было похоже?

Гермиона: Не знаю. Это было… на что это было похоже, Гарри?

Гарри: На чертову Хиросиму.

Гермиона: [пауза] Определенно тебе нужно писать поздравительные открытки.

Гарри: Так ты скажешь, это не было похоже на Хиросиму?

Гермиона: Ну, это не самый романтичный образ, который ты мог выбрать, но ... да, в целом, я соглашусь.

Гарри: На следующий день я уехал. Я сказал ей, что иду на работу, но в действительности собирался найти Аллегру. Я оставил Гермионе записку ... но недооценил ее.

Рон: Ты отправилась за ним?

Гермиона: Да. Мне было страшно, и я не знала, что конкретно собираюсь делать, но я должна была. Мне помогал друг, и в конце концов мы все встретились.

Гарри: Мы проследили Аллегру до Филадельфии и катакомб под городом. Она планировала ... э-э, провести со мной определенный ритуал, и ей нужны были какие-то таблички, которые там спрятаны. Мы разделились в катакомбах, но я попал в плен.

Рон: Специально, да? Все это было частью какого-то плана — подобраться достаточно близко, чтобы уничтожить ее?

Гарри: Ну ... не особо, нет. Я просто попал в плен. И все так бы и закончилось, но Гермиона снова пришла за мной. Меня поместили в Лекса Кор…

Рон: А! Мой любимый курорт ... был раньше, но потом там сменили повара.

Гермиона: Мы оба оказались в одной из тюремных камер Аллегры, но, благодаря вмешательству другого друга, о котором мы не даже не догадывались, в конце концов все закончилось хорошо. Мы добрались до дома живыми, на время можно было забыть об Аллегре ... и конечно, тогда нам пришлось столкнуться друг с другом и с нашими чувствами. Первые несколько недель было непросто. Как будто нужно было начинать все сначала. Какое-то время мы просто осторожно ходили кругами, не хотели торопиться, старались дать друг другу «пространство», когда все, чего мы на самом деле хотели, — это постоянно быть вместе. Мы проглотили все наши мелкие разногласия, боясь первой ссоры, и перестали говорить о будущем, потому что не хотели этого печально известного «давления», хотя нам не терпелось продолжить совместную жизнь. Какое-то время это было очень ... странно и неловко.

Гарри: Но мы справились, и это того стоило.

Гермиона: Несколько месяцев спустя он попросил меня выйти за него замуж на вечере Друзей и Бывших Учеников. Это было ... черт возьми, это было невероятно.

Гарри: Я так нервничал. Думал, меня вырвет. Наверное, повезло, что в итоге этого не случилось.

Гермиона: Нет, ты послушай его, а? Как будто я могла сказать «нет».

Гарри: Ну, как знать! Это непросто — сделать предложение, не заикаясь, не уронив кольцо или не заполучив других неприятностей. Я был уверен, что как-нибудь да облажаюсь.

Гермиона: Все было просто идеально. [пауза] К сожалению, только в фильмах за этим следует «и жили они долго и счастливо».

Рон: Что случилось? Аллегра вернулась?

Гермиона: Не тогда. Нет… в общем, в ноябре Гарри исчез.

Рон: Ты исчез?

Гарри: Она расскажет эту часть. Я из нее ничего не помню.

Гермиона: Он ушел на работу в воскресенье и больше не вернулся. Шли часы, дни, недели.

Рон: Бог мой, сколько его не было?

Гермиона: Два месяца.

Рон: Вот дерьмо! Два месяца?! Наверное, это было ... Я даже представить себе не могу. Я имею в виду, меня не было десять лет, но вы знали, что со мной, или, по крайней мере, думали, что знаете.

Гермиона: Я все еще не могу думать об этом. Я чуть с ума не сошла. Мы все искали и искали его. В то время я проходила обучение в Р.Д., вся дивизия была занята его поиском. Он просто бесследно исчез. [пауза] Сейчас самое сложное — вспомнить, что были моменты, когда я даже надеялась, что мы найдем его тело, просто чтобы знать наверняка. Прости, Гарри, но я ...

Гарри: [тихо] Тебе не нужно извиняться.

Гермиона: Однажды вечером в конце января он просто внезапно вернулся домой. Я вышла в коридор и увидела его, просто стоящего там и разбирающего совиную почту.

Рон: Какой-то аллегорический символизм Дэвида Линча. Ты не знал, что тебя так долго не было?

Гарри: Нет. С моей точки зрения ... и мой мозг все еще настаивает на этом, хотя я знаю, что все было не так... Я ушел с работы и аппарировал домой. Между работой и домом прошло два месяца, но я этого не знал. Я добрался до дома, и Гермиона набросилась на меня, как будто не видела целую вечность. Я был абсолютно сбит с толку.

Рон: И ты все еще ничего не помнишь?

Гарри: Нет. Я знаю, где я был, но я не помню этого.

Рон: И где же ты был?

Гермиона: [откашливается] Давай-ка пока пропустим эту часть. Мы еще к ней вернемся.

Рон: Ну хорошо. Итак, он вернулся…

Гермиона: Да. Все было странно, даже сюрреалистично. Никто не мог понять, где он был, и мы никак не могли сломать блок в его памяти. В конце концов он вернулся к работе, мы продолжили жить своей жизнью, и какое-то время все было почти нормально. Вскоре стало ясно, что с ним что-то не так. Это не случилось внезапно, это скорее был постепенный процесс, но ... в общем, он сошел с ума.

Рон: [качает головой] С вами, ребята, реально не соскучишься.

Гермиона: Ох, я еще не добралась до «лучшей» части! Так что подожди!

Гарри: У меня было ... как сейчас говорит Сакеш? Психотический срыв в результате фрагментации сознания. Что-то, что случилось со мной, пока меня не было и что-то, чего я не мог вспомнить, разделило мою личность. Был я, и был другой я. Другой я был опасно сумасшедшим, и он начал действовать. Он становился сильнее, я — слабее. Если бы он полностью взял верх, я бы умер ... и никто ничего не мог с этим поделать. К счастью для меня, Гермиону это не остановило.

Гермиона: Я собиралась вылечить его. Для этого мне нужно было найти Стража. Э ... Страж ... как бы объяснить ...

Рон: Не нужно, я знаю, кто она.

Гарри: [пауза] Знаешь?

Рон: Да. Боб рассказывал мне о ней. Откуда он сам узнал, я не в курсе. Она что-то вроде… высшей силы, так?

Гермиона: По сути, да. Мне пришлось вести с ней переговоры, чтобы спасти жизнь Гарри. И я принесла жертву, чтобы исцелить его.

Рон: Какую жертву?

Гермиона: [вздыхает] Время моей жизни. Я не знаю, сколько именно, и не узнаю пока… ну, пока не умру.

[тишина]

Рон: Вот дерьмо. [пауза] Ты сделала это ради Гарри?

Гермиона: Я бы сделала ради него и больше. Я предлагала ей забрать всю мою жизнь, но она отказалась. Я бы отдала ей все, о чем она попросила. Я не колебалась. Я знала, что ... он сделал бы то же самое для меня.

Рон: Ты знал об этом?

Гарри: Тогда нет. И еще какое-то время не знал.

Гермиона: Все это путешествие меня очень растревожило. Оно заставило меня столкнуться с множеством сложных проблем, которые у меня были с нами, с нашими отношениями. Когда я вернулась и Гарри был исцелен, я уехала ненадолго. Мне нужно было немного побыть наедине с собой, чтобы подумать.

Гарри: Когда я очнулся, а ее не было, я понял, что с ней что-то случилось. Но не знал что, и это было непросто. Когда она вернулась, она не могла рассказать мне, что сделала, чтобы спасти меня. Это привело к ... ну, это ...

Рон: Выкладывай.

Гарри: Мы расстались.

Рон: [пауза] Вы расстались?!

Гермиона: Да, так и было. И на самом деле это было невероятно опустошительно и ужасно. Как будто…

Гарри: Хиросима. Снова.

Рон: Вашу ж мать, и на сколько?

Гермиона: Почти на три месяца.

Рон: Поверить не могу.

Гарри: Мы и сами не можем. Все было слишком запутанно, намного сложнее, чем кажется сейчас. Между нами висел этот огромный секрет. Я постоянно воображал всевозможные ужасные вещи, которые ей, скорее всего, пришлось сделать, чтобы спасти меня. А она могла сосредоточиться только на том, чтобы не дать мне узнать этого, потому что боялась, что знание сведет меня с ума — снова. В общем, у нас тогда было много проблем с доверием и…

Рон: А мне кажется, вы оба были просто чертовски упрямыми идиотами.

Гермиона: [смеется] Очень точное обобщение, да.

Рон: Очевидно, ты все исправил.

Гарри: Да, во Флоренции. Она работала там под прикрытием, во время миссии, которая провалилась, и мой отдел был вынужден вмешаться и подчистить там все. Ее отравили, мне пришлось ворваться туда, где ее держали, и забрать оттуда. Во время ее выздоровления мы ... жили вместе в гостиничном номере, и я заботился о ней. Это была очень странная неделя.

Гермиона: Мы не разговаривали три месяца, почти не смотрели друг на друга, слишком было больно. И вот мы были в непосредственной близости друг от друга. Это был своего рода ... период декомпрессии.

Гарри: Через неделю мы наконец сошлись и более менее разрешили свои противоречия. Я никогда в жизни не чувствовал такого облегчения.

Рон: Уверен, не ты один.

Гарри: Да. Это было ... что, почти два месяца назад? После разрыва мы стали сильнее и лучше. Мы стали по-настоящему «вместе», гораздо больше, чем раньше.

Гермиона: Мы теперь больше понимаем друг друга. Мы ... даже не знаю. Теперь все по-другому. Почти как если бы до разрыва мы просто играли в отношения. Сейчас же все они более реальны, потому что прошли через тяжелые испытания.

[пауза]

Гарри: Такая вот История.

Рон: За скобками осталось множество деталей, так ведь?

Гермиона: Если бы мы этого не сделали, мы бы тут всю ночь просидели. Я уверена, что рано или поздно ты так или иначе по кусочкам узнаешь все.

Гарри: Есть еще кое-что, о чем мы, пожалуй, должны тебе рассказать.

Рон: О чем же?

Гермиона: Многие наши проблемы связаны с тем, что ... о, черт возьми. Ну ладно. Вот в чем дело, Рон. Гарри не просто волшебник, как все мы.

Рон: Ну, мы ведь всегда это знали.

Гермиона: Да, но мы не знали, чем именно он отличается. Оказывается, Гарри — так называемый Маг. Среди волшебников они встречаются крайне редко. Всего пол процента магического населения являются носителями фактора Мага, и если двое из них заводят ребенка, у этого ребенка есть только один шанс из четырех стать полноценным Магом.

Рон: В общем это рецессивный признак как по Менделю?

Гарри: Как по ... чего?

Рон: Неважно, я понял. Сколько еще таких как ты?

Гарри. Нисколько. Я первый известный Маг за последние две тысячи лет.

[пауза]

Рон: Я, конечно, знал, что ты особенный, Гарри…но… призрак Великого Мерлина! Что это вообще значит? Для тебя, что это такое?

Гарри: В основном это означает, что вместо того, чтобы призывать к себе магию, она существует во мне постоянно. У меня более сильная связь с магией, чем у других волшебников. Мне не нужны ни волшебные палочки, ни талисманы, я просто думаю о магии, и вот она. Если практиковаться, у меня будут и другие способности.

Гермиона: Но еще это означает, что он вечная мишень. Вот почему Волдеморт охотился на него, когда Гарри был младенцем, и почему он продолжал преследовать его потом. Вот почему его забрали на те два месяца...

Гарри: Но мне кажется, эту историю стоит отложить до следующего раза.

Рон: [вздыхает] Я думал, что услышав все это, я почувствую себя лучше, как будто я не так много и пропустил, но ... теперь у меня четкое ощущение, насколько же много я пропустил.

Гермиона: Не только ты пропустил наши жизни, Рон. И мы твою тоже.

Рон: Да, но в моей-то ничего не происходило. [пауза] Я с нетерпением жду возможности услышать обо всем этом больше. Как ты сказала, Гермиона ... по кусочкам. Все сразу понять и осознать непросто.

Гарри: Мы знаем. Слишком многое пришлось рассказать за один раз.

Рон: [тихо] Мне жаль, что я не был с вами все это время.

Гермиона: Но ты был. Ты всегда был с нами, Рон. Мы думали о тебе каждый день. Каждый раз, когда случалось что-то смешное, или грустное, или трогательное ... каждый раз, когда происходило что-то важное, или даже если ничего не происходило. Я смотрела на Гарри и видела, что у него те же мысли: как бы я хотел, чтобы Рон был здесь.

Рон: Я разговаривал с вами, ребята. Я говорил вам, что я чувствовал, что я делал, и мне было интересно, чем занимались вы. [пауза] Больше мне не нужно это представлять.

Его голос затих, слегка сдавленный. Гермиона молча протянула ему руку, и он тут же ухватился за нее; Гарри положил свою ладонь сверху. Теперь, когда История была рассказана, они несколько секунд просто сидели в дружеской тишине.

Рон смотрел на их лица, как и на протяжении всего их рассказа. Он сидел на диване в своей палате, Гермиона — лицом к нему в кресле с подголовником, а Гарри расположился на полу у ее ног. Результатом такой рассадки стало то, что Гарри сидел спиной к Гермионе во время их рассказа, и они едва ли обменялись парой взглядов за все это время. Рон был настороже и жаждал увидеть доказательства их новообъявленной привязанности, доказательства, которые он все еще искал. И он вновь был разочарован.

История была эмоциональной для каждого из них по отдельности, но слишком изолированной. Как будто они рассказывали ему сюжетную линию пьесы, которую они смотрели вместе, но которая повлияла на каждого из них по отдельности. Они рассказали ему эту историю. Увы, но она не была похожа на их историю.

 

* * *

 

Гермиона несколько раз касалась Гарри во время своего рассказа. Рука на его плече, задержавшаяся на секунду, легкое прикосновение к ладони. Целомудренные прикосновения, которые можно было подарить брату ... или лучшему другу. Сам Гарри строго держал руки при себе.

— Сакеш сказал, что тебя могут выписать утром, — произнес Гарри, меняя тему разговора.

— Ага, как раз хотел поговорить с тобой об этом, — ответил Рон, с нарастающим беспокойством в груди.

— Давай. Но ты первый.

Рон глубоко вздохнул, понизив голос до заговорщического шепота.

— Гарри ... Я не хочу возвращаться домой к родителям, — сказал он. — Я их очень люблю и невероятно рад их видеть, но ... если я поеду в Нору, они меня задушат. И все мои многочисленные родственники по-прежнему там, кроме Джорджа, конечно. Слишком много людей. — Он переводил взгляд с одного на другого. — Как думаете, могу я остаться у вас? В Байликрофте?

Они обменялись взглядами.

— Ну ... знаешь, там живет почти столько же народу.

— Но этот дом ведь намного больше, да? И вы, ребята, не будете дышать мне в затылок. А родители будут. Я не уверен, что выдержу это.

Гермиона с облегчением улыбнулась.

— Конечно, ты можешь вернуться домой с нами, Рон. Мы и сами хотели тебе это предложить.

Гарри, казалось, все еще чувствовал себя некомфортно.

— Честно говоря, я хочу, чтобы ты был рядом, — сказал он. — Чтобы мы могли за тобой приглядывать.

— Думаешь, я все еще в опасности? — спросил Рон, нахмурившись. Эта мысль не приходила ему в голову, хотя должна была.

— Все возможно. Я бы чувствовал себя намного лучше, если бы я или Гермиона все время были рядом с тобой, — Рон с некоторым сомнением взглянул на Гермиону. В ее интеллекте или шпионских навыках он не сомневался, но если бы он оказался в опасности из-за атаки Круга, он чувствовал бы себя в большей безопасности рядом с Гарри-Магом, особенно после того, как стал свидетелем его лихой расправы над четырьмя маггловскими наемниками. Этот взгляд не остался незамеченным.

— Не волнуйся, — сказал Гарри, — Гермиона так же способна защитить тебя, как и я. Ты не видел ее в действии в Лекса Кор, но ее не стоит недооценивать, — сказал он с гордостью в голосе.

Рон приподнял бровь.

— Сила, с которой нужно считаться, так что ли? — сказал он, улыбаясь.

— Я думаю, Гарри немного преувеличивает.

— Нисколько. Рон, напомни-ка мне рассказать тебе, как она сломала мне ногу, чтобы сдать экзамен в Р.Д.

Рон моргнул.

— О, обязательно. Я внезапно невероятно сильно захотел об этом послушать. Вряд ли есть видео, да? — все засмеялись. — Но что касается жилищных условий ... как же, интересно, я скажу об этом родителям?

— Может, будет лучше, если я с ними поговорю, — предложил Гарри. — Я могу сказать, что это необходимая мера предосторожности, чтобы они не думали, что ты просто не хочешь жить с ними.

Рон вздохнул с облегчением.

— Вот это было бы здорово! Спасибо, дружище.

Гермиона встала, и двое мужчин поднялись вслед за ней.

— Тогда я пойду домой и приготовлю для тебя комнату. И приготовься: Джордж, конечно, душить тебя, как мама, не будет, но заставит съесть столько, что тебе придется выкатываться из столовой, — она шагнула вперед и обняла его. — Я зайду позже, хорошо?

— Хорошо, — он обнял ее в ответ, улыбаясь. Она подняла плащ и взглянула на Гарри.

— Ты идешь? — тихо спросила она, ее тон подразумевал частную беседу, хотя она знала, что Рон все еще слышит ее.

— Позже, — ответил он тем же тоном. — Я забыл отправить сову Стефану, это очень плохо?

— Нет, я отправлю вечером. Ты забрал ту посылку от Сары?

— Да, забрал и утром передал с Джорджем, так что она уже дома.

— Отлично, — у Рона на глазах они оба как будто ... дернулись. Краткое начало движения, вспышка нечитаемого сигнала, которая прошла между ними. Затем Гермиона повернулась к Рону и, уходя, одарила его яркой улыбкой, ее глаза скользнули мимо Гарри. Если бы он не наблюдал так внимательно, он бы пропустил короткое, тайное сжатие пальцев, которое было их единственным знаком прощания. Он понял, что вздрагивание, которое он заметил, было началом инстинктивного, привычного поцелуя перед расставанием, который они прервали из-за него.

Тем не менее, даже в отсутствие этого видимого знака, он был поражен тембром их краткого разговора. Тот факт, что он понятия не имел, о чем они говорили, был мощным напоминанием того, что у них были жизни, которые не имели к нему никакого отношения и к которым он был лишь недавним дополнением.

Эти мысли проскользнули в его голове за полсекунды. Гарри улыбался ему.

— Ну, остались только мы с тобой, старина, — сказал он, снова садясь. — Ты ждешь еще кого-нибудь сегодня?

— Только семью. Они то появляются, то исчезают по очереди. Мама была здесь большую часть дня перед тем, как вы с Гермионой пришли. По-моему, Билл с Чарли забрали ее на ланч. Пришлось буквально вытаскивать ее из палаты.

— Ты винишь ее за это?

— Конечно, нет, — он ухмыльнулся. — Но теперь, когда остались только мы с тобой, я знаю, чем хотел бы заняться.

 

* * *

 

— Хочешь чаю?

— Да, спасибо, с удовольствием, — Ремус подошел к ее книжному шкафу, который был до отказа забит разными изданиями. «Практическая магия нападения, том 2», «Заклинания и чары проникновения». Он просмотрел заголовки в поисках книг, не связанных с работой. И ничего не нашел.

— А что ты читаешь для развлечения? — спросил он.

Ремус видел, как Диз выглянула из кухни в дверной проем.

— Вот это и читаю.

Он взял с полки книгу.

— То есть для тебя «Непростительные заклятия и чары» — легкая книжонка на пару вечеров?

— Развлечение в глазах смотрящего, — она вошла в гостиную и протянула ему чашку. Он ошеломленно посмотрел на нее. Эту женщину, с которой, как он полагал, он вступал в отношения, было действительно нелегко прочитать. Ее лицо было открытым, но непроницаемым. Она была осторожна, но дружелюбна. Она дотошно следовала протоколу, и все же он заметил огонек справедливости, который ярко горел в ней и мог заставить ее игнорировать любые формальности.

Когда все гудели из-за ее перевода, ему кто-то сказал, что она простая, скучная и живет только ради работы. Это правда, она жила работой, но он не считал ее простой или скучной. Накануне вечером они засиделись допоздна и просто говорили, выпили несколько чайников чая и охрипли от смеха. Они расставались неохотно, ограничившись ... с трудом ... относительно целомудренным поцелуем на ночь. И вот он снова вернулся. Что я здесь делаю? — думал он. Ничего не получится, это никогда не сработает ... кроме того, что я могу влюбиться в эту женщину. Это было бы так просто.

Он поставил свою чашку. Она нахмурилась, увидев его серьезное выражение лица.

— Что такое?

— Что мы здесь делаем, Диз? — спросил он.

Она вздохнула.

— Я думала, мы собирались поужинать.

— Я не об этом.

Она села, поворачивая чашку на блюдце.

— Ты мне нравишься, Ремус. Ты мне очень нравишься. Если ты хочешь сдать назад, лучше сделай это сейчас. Если подождешь еще немного, я могу начать использовать слово на букву «Л», и будет намного больнее.

— Ты ведь знаешь, о чем я. У меня… есть проблема.

— Я не буду притворяться, что это не имеет значения, или что мне все равно. Тот факт, что ты оборотень, — не мелочь, которую нужно сбрасывать со счетов. Это важно, — она встретилась с ним взглядом. — Но это не значит, что это единственное, что имеет значение. Как и все остальные «но» это можно и нужно обойти. И ты найдешь способ справиться с этим ... если оно того стоит.

— А это так? — он сглотнул, боясь ее ответа. — Это того стоит?

Диз отложила блюдце и встала. Она подошла прямо к нему и поцеловала, обхватив руками его шею. Это не был предварительный изучающий поцелуй, подобный тем, которые у них уже были. На этот раз поцелуй было собственнический и требовательный. Он едва успел подумать об ответе, как она отстранилась. Он моргнул, не зная, что делать или говорить. Она казалась очень задумчивой.

— Я устала, — сказала она. — Думаю, на сегодня хватит, пора расходиться.

Он осунулся, пронзенный острой стрелой разочарования.

— Если ты этого хочешь, — пробормотал он, глядя в сторону.

— Да, хочу, — она взяла чашки и отнесла их на кухню, затем вернулась туда, где он все еще стоял, понимая, что ему пора уходить, но не представляя себе, как сделать это относительно изящно.

— Я иду спать, — сказала она.

Он кивнул.

— Хорошо.

Она протянула руку и коснулась его ладони.

— Приходи, когда будешь готов, ладно? — он просто моргал, прокручивая в голове ее последние слова. Она улыбнулась и сжала его пальцы. — Не торопись.

Затем она повернулась и поднялась наверх по лестнице. Он видел, как на ходу она выскользнула из своего халата, обнажив бледные мускулистые плечи. И не обернулась.

Ремус в изумлении оглядел гостиную. Когда будешь готов. Приходи, когда будешь готов. Он улыбнулся про себя, прислушиваясь к ее движениям где-то наверху, готовящейся ко сну. Он подошел к книжному шкафу и пролистал один из ее старых учебников, увидев на полях почерк юной Диз. Ремус подошел к каминной полке над камином и посмотрел на фотографии в рамке. Он узнал ее сестру-близнеца, родителей, братьев и еще одну сестру. На другой фотографии он увидел девчушку и мальчика, которые, как он знал, были детьми Дарвина. Здесь, в ящиках, лежало несколько почетных медалей, врученных ей Федерацией. Особая благодарность Канцелярии в рамке, но висит в углу, почти как смущение. Небольшая медная табличка, очень похожая на ту, что стояла у него на рабочем столе: «Дизраэли Тейлор, Орден Мерлина».

Приходи, когда будешь готов.

И он был.

 

* * *

 

— Поверить не могу, что ты заставляешь меня делать это.

— Спокойно. Ты же большой страшный Маг, так что справишься.

— То, что я Маг, никак мне с этим не поможет.

— Ты можешь сказать это снова. Давай.

Гарри поджал губы, с ужасом глядя на шахматную доску. Он двинул своего короля.

— Ты играешь со мной в шахматы, словно Волдеморт, вступивший в схватку с корнуэлльским пикси.

— Без комментариев, — Рон переместил своего слона. — В общем так ты меня и нашел, да?

— Ага, — Гарри взглянул на своего оппонента. — Скучаешь по своим онлайн друзьям из шахматного сообщества?

— Уверен, они все гудят, гадая, где я, — он посмотрел на Гарри. — Как думаешь ... ты смог бы достать мне компьютер? Я бы хотел снова туда зайти.

— Рон, ты получишь все, что захочешь. Просто скажи.

Он вздохнул.

— Полагаю, мне следует начать думать о том, чем зарабатывать на жизнь в этом мире.

— Это не обязательно, — тихо заметил Гарри.

— Ну вообще-то, обязательно.

— Не беспокойся ни о чем.

— Я ценю твою заботу, Гарри, но я не хочу зависеть от тебя вечно. Я бы предпочел обойтись своими силами. Я просто не знаю, с чего начать.

— Что-нибудь подвернется, — во время этого разговора они продолжали двигать своими шахматными фигурами. Рон мог бы обыграть Гарри еще восемь ходов назад, но игра отвлекала их, поэтому он продолжал. Несколько минут они играли в полной тишине.

— Можно спросить кое о чем? — наконец сказал Рон.

— Конечно.

Он колебался.

— Знаешь, я просто обязан об этом спросить.

Гарри поднял голову и встретился с ним взглядом, и Рон понял, что он прекрасно знает его вопрос.

— Давай, — просто сказал он.

Рон наклонился вперед.

— Ты действительно любишь ее? Я имею в виду, правда? И не вздумай надуть меня.

Гарри задержал взгляд на мгновение, затем опустил глаза на шахматную доску. Он откашлялся и поерзал на стуле.

— Да, я действительно люблю ее, — сказал он голосом, полным тихой уверенности. Рон ждал, пока Гарри продолжит, чтобы, возможно, начать исчерпывающее объяснять этот факт, но он ждал напрасно. Гарри просто снова посмотрел на него, выражение его лица было странно нечитаемым.

— Ну что ж, тогда хорошо, — сказал Рон. Он вздохнул. — Прости, я…

— Не стоит. Ты не первый меня спрашиваешь об этом. По-моему, все наши друзья и знакомые периодически спрашивали нас об этом. Как будто все они хотели убедиться, что мы не … плывем по течению.

— Да, именно, — он улыбнулся. — Ну, полагаю, видимо, нет.

— Нет.

— Можно еще один вопрос?

— Само собой.

— Он личный, — было странно задавать вопрос, который он собирался задать Гарри, с таким предупреждением ... как будто он никогда раньше не задавал Гарри личных вопросов. Это было нелепо. Гарри был человеком, с которым он сидел допоздна, обсуждая, какие девушки хорошо целуются, а какие нет. Это был тот человек, которому он рассказал бы, если бы у него была такая возможность, о своем первом (и последнем) свидании с Гермионой в оранжерее Хогвартса. Ему не терпелось поделиться этим опытом с Гарри, но тогда обстоятельства не позволили этого. Теперь момент для этого откровения прошел, но, возможно, не для других.

Здесь и сейчас Гарри, похоже, не пугала идея личных вопросов.

— Я отвечу на любой твой вопрос, даже если ты закидаешь меня камнями, — сказал Гарри.

— Ты знаешь, о чем я хочу спросить, ведь так?

— Есть одна мысль. Опять же, ты не первый, кто спрашивает, хотя я не до конца понимаю, почему людям нужно, чтобы я подтвердил то, что они уже и так знают.

— Тогда просто ответь, не вынуждай меня спрашивать.

Гарри приподнял бровь.

— Если я собираюсь ответить на этот вопрос, я думаю, тебе все-таки следует спросить меня.

— Вот ты ублюдок, конечно.

— Виноват.

— Ладно, ммм ... тогда я так понимаю, что вы двое ... ммм ... вы, скорее, ммм ... то есть вы ... э ... я имею в виду ... — да можешь ты сказать это, тупица, — упрекнул Рон сам себя. Ты же взрослый мужчина. Практически девственник, но все же взрослый мужчина.

Гарри ухмыльнулся.

— Рон, давай, пока я еще молод.

Он сделал глубокий вдох и постарался придать голосу нормальный тон.

— У вас двоих же был секс?

К его облегчению, этот вопрос, похоже, нисколько не смутил Гарри. Фактически, в его глазах блеснула озорная вспышка.

— Ты же имеешь в виду, друг с другом?

— Ну давай, брось мне это в лицо, очень мило.

— Извини. Не смог удержаться.

— Конечно, друг с другом.

— Да, Рон, у нас был секс. Мы не спим в разных спальнях, хотя довольно долго именно так все и было.

Гарри, казалось, было вполне комфортно обсуждать эту тему, словно она не была для него непривычной.

Ты глупый идиот, конечно, не была , — подумал Рон. Он, наверное, много занимался сексом за последние десять лет. А я… эм, нет.

Рон замотал головой, чувствуя себя круглым дураком.

— Извини меня, Гарри. У меня не было никакого права спрашивать об этом, это же личное, это…

— Все в порядке, не переживай об этом. Просто так забавно, что людям необходимо это прояснить.

— Я все еще приспосабливаюсь к этой новой реальности. До сих пор сложно осознать.

— Я могу это понять. Я не пуританин, Рон, я не против поговорить о своей сексуальной жизни, особенно с тобой. Ты же мой лучший друг.

Он улыбнулся.

— Все еще?

— Всегда.

— Ну ... и когда это случилось впервые? То есть вы рассказали мне о своем Большом Событии, но ... было же еще и другое Большое Событие? Как долго вы ждали? — Гарри только моргнул. — Вы же ждали?

— Эм… пару минут считается?

Рон уставился на него.

— Прямо тогда? Вы просто ... делили этот момент откровения, вашу грандиозную эмоциональную борьбу, и вы ... ну ты понимаешь ... прямо тогда?

— Ну, когда ты об этом так говоришь…

— Вау. Потрясающе. Я-то уж было подумал, что вы двое будете гораздо больше ... ну, мучиться. Страдать по этому поводу, гадая, пришло ли То Самое Время.

— Ну, у нас точно не было времени отправить свой вопрос на рассмотрение комиссии по правильным отношениям, если ты понимаешь, о чем я.

Рон хохотнул.

— Прости, старина. Я не хотел показаться пренебрежительным. Я просто чертовски завидую. У каждого должны быть такие моменты в жизни.

— У тебя они еще будут, — Гарри улыбнулся. — Должен признать, это была фантастическая ночь, — он приподнял бровь. — И я говорю фантастическая, потому что тогда это случилось еще трижды.

Рон кивнул.

— Проверь-ка, не вернулся ли «плохой Гарри», — они вместе засмеялись. — Чувак, она, наверное, убила бы тебя, если бы услышала, что ты говоришь со мной об этом.

— Не. Она тоже не стыдливая ромашка. Скорее всего она бы еще и парочку кровавых деталей добавила, — Гарри оперся локтями о стол и отодвинул шахматную доску. Рон не возражал; они уже некоторое время совершенно игнорировали игру. — Рон, я ... я немного волнуюсь за тебя.

— За меня? Почему?

Гарри просто посмотрел на него, как будто ответ был очевиден.

— Ты сидел в тюрьме десять лет. Все твои друзья и родственники думали, что ты умер; у тебя, скорее всего, даже не было особой надежды на побег. И вот теперь ты свободен, и ... все вроде бы в порядке. Мы сидим, разбрасываясь шуточками направо и налево, как в старые времена, и это здорово, но ... ты не можешь просто вести себя как обычно. Ты через многое прошел.

Рон откинулся назад.

— Да, так и есть. Но послушай, Гарри ... ты должен позволить мне самому все решать. У меня было десять лет, чтобы усовершенствовать свой эмоциональный контроль и здравомыслие. Ты прав, у меня не было надежды на побег. Мне пришлось смириться с тем фактом, что я останусь в той квартире навсегда или пока они не сделают со мной то, что собирались. Я мечтал выбраться так же, как кто-то мечтает выиграть в лотерею. Как о чем-то отдаленном и недосягаемом, а не как о том, что могло бы произойти на самом деле. Все, чего я хочу, — это снова начать жить. Я не могу зацикливаться на том, что потерял, не могу слишком много думать о том, что я пропустил десять лет. Нужно принять этот факт и как-то двигаться дальше.

Гарри покачал головой.

— Кажется, я все ждал, что ты будешь вести себя как тот Рон, которого я знал в школе. Ты бы выпустил все, что чувствовал. Ты не умел держать все внутри себя.

— Того Рона давно нет, — тихо сказал он. — Мне пришлось превратиться в кого-то другого, чтобы выжить. — Он взглянул на Гарри. — Неужели я действительно выгляжу настолько другим?

Гарри улыбнулся.

— На самом деле нет. Даже удивительно, до какой степени нет.

— Отлично. Потому что это был единственный способ справиться с тем, что происходило внутри меня.

— С чем же?

— С попыткой оставаться Роном Уизли.

 

* * *

 

Гермиона вздохнула и поставила пустой бокал из-под вина на утолщенный бортик ванны, съезжая спиной вниз по стенке. Она смотрела через гору пены в воде на Гарри, который просто наблюдал за ней с другого конца ванны, по подбородок погруженный в воду. Они сидели в согретой магией воде уже добрых полчаса, почти не разговаривая, просто наблюдая друг за другом.

Она предположила, что такая ситуация в каком-нибудь романе должна была быть эротичной, но сегодня это было определенно не так. Им было просто ... уютно. Ванна в Чертоге была достаточно большой для двоих, но они редко использовали этот факт с пользой. Рассказав сегодня их Историю Рону, она почувствовала внезапное желание просто побыть наедине с Гарри сегодня вечером, и, похоже, он чувствовал то же самое.

Завтра утром Рон переедет к ним. Гарри объяснил ситуацию Молли и Артуру, которые на удивление поддержали эту идею, особенно когда все еще прояснили, что каждому Уизли будут рады в Байликрофте в любое время и на любой срок. Гермиона с Лаурой подготовили комнату для Рона, одну из отремонтированных спален на втором этаже. Это было большое удобное помещение с примыкающей к нему ванной комнатой, и теперь это будет единственная занятая спальня на втором этаже восточного крыла. Она знала, что Рон был бы признателен за некоторое уединение.

Он переедет, он будет жить с ними, и всем им придется привыкать жить дальше в этих новых обстоятельствах. Они с Гарри не обсуждали свое ... так сказать, колебание, в том, чтобы прикасаться друг к другу на его глазах. Почему-то это просто казалось им правильным. Рон, конечно, знал об их отношениях, и до сих пор, казалось, не возражал; в то же время Гермиона явно ощущала его пристальное внимание, как будто он постоянно был начеку, ожидая малейшего жеста между ними. Она просто чувствовала, что было бы неправильно выставлять все это на показ. Рон не должен этого видеть, пока действительно не привыкнет к их изменившимся отношениям. Это помогло бы ему войти в реальность их жизни. Им просто нужно быть осторожными, действовать медленно, шаг за шагом.

Было бы замечательно, если бы он был рядом, несмотря на любые практические нюансы, которые его присутствие могло спровоцировать. Она могла бы сидеть и разговаривать с ним о книгах, они могли бы показать ему свой дом, они могли бы отвезти его в Лондон и показать ему, где они раньше жили. Он сидел бы с ними за обеденным столом, когда Джастин рассказывал бы забавные истории о работе; он был бы с ними на заднем дворе в лучах закатного солнца. Им больше никогда не придется смотреть друг на друга с невысказанной мыслью: «Хотел бы я, чтобы Рон был здесь». Он будет здесь.

— Здорово, что он переедет сюда, — сказал Гарри, будто читая ее мысли.

— Думала об этом же.

— Когда я вернулся сегодня домой, внезапно осознал, что он будет на нашей свадьбе.

Она моргнула.

— Господи, свадьба!

Он усмехнулся.

— Да, если ты все еще помнишь о ней. Очень скоро ты выйдешь за меня замуж. Уже передумала?

— Нет, просто... ну, я только-только привыкла не думать об этом во время всей этой операции. Теперь, когда мы нашли его, я думаю, мы можем вернуться к подготовке.

Они сидели молча некоторое время, глядя друг на друга в полумраке ванной, освещенной свечами.

— После того, как ты ушла сегодня, он кое о чем спросил меня, — сказал Гарри.

— Ты про этот вопрос «ты-действительно-ее-любишь»?

— Ага.

— Это должно было случиться. Лучше сразу с ним разобраться.

— Я тоже так думал, просто… — он замолчал.

— Что?

Он вздохнул.

— Хотел бы я, чтобы ответ был получше, чем просто «Да». Он кажется не совсем подходящим.

Она улыбнулась.

— И правда, — Гарри на мгновение задержал ее взгляд, затем сел. Затем он повернулся в ванне и прислонился к ее груди, уткнувшись головой в изгиб ее плеча. Гермиона держала его, ее руки и ноги обнимали Гарри сзади. Она поцеловала его лицо, поглаживая его волосы одной рукой. — Что такое, дорогой? — прошептала она.

— Я… мне страшно.

— Из-за чего?

— Рон дома. Он в порядке и не сошел с ума, не злится, не ревнует, что ты со мной. Наполеон идет на поправку. У меня прекратились головные боли. Мой крестный счастливо женат и у него прекрасные здоровые дети. Ремус, кажется, наконец нашел себе принимающего его партнера. У нас с тобой хорошая работа, которой мы действительно наслаждаемся, и мы совсем скоро поженимся. У наших соседей все отлично, и они прекрасно ладят друг с другом. Мне все лучше удается развивать и контролировать свою силу Мага, и я так сильно люблю тебя, что порой даже не вижу ничего и никого, кроме тебя.

Она сжала его крепче.

— Тогда чего же ты боишься?

Он вздохнул.

— Я боюсь, что-то случится и разрушит все это.

Она хотела заверить его, что ничего не случится, что все будет хорошо. Она хотела сказать, что ничего не может разрушиться, но он будет знать, что она лжет.

— Давай не будем искать проблем, — просто сказала она. — Давай будем благодарны за то, что у нас есть прямо сейчас. Может, ничего и не случится.

Он фыркнул.

— Не с нашим везением.

— Я думаю, не каждый имеет то, что есть у нас, Гарри. Может быть, «наше везение» — это как раз цена, которую мы должны заплатить за это счастье.

— Тогда я заплачу и назову это отличной сделкой, — он повернулся к ней лицом и поцеловал, обнимая ее рукой за шею, чтобы притянуть к себе. Она ответила на поцелуй с грудным вздохом, ее руки блуждали по его груди.

В конце концов они вышли из ванной. Они даже не заметили, что оставили след из луж на полу и мокрые отпечатки на простынях, а если бы и заметили, им было бы все равно.