Тюремные узы (гет)

Мортэм не мог долго отлучаться от тюрьмы. Он был главным, в его советах и помощи нуждались другие надзиратели, имеющие более низкие звания и гораздо меньше обязанностей.

«Иногда мне кажется, что это место не для меня», — впрочем, Мортэм никогда не просил о чём-то другом Господина. Назначение пришлось ему по вкусу. Приелось, конечно, со временем. Но со временем нет вещей, которые не приедаются. А Мортэм, жрец высшего звена, умел управляться с тюрьмой лучше, чем кто-либо другой. Господин сразу понял это. Понял это и Мортэм. — «Так что нет смысла куда-то прыгать. Мне и здесь хорошо», — в памяти всплыло воспалённое от слёз лицо Джены. А потом её слепая и глупая ярость, когда она перекусывала своё запястье. — «Она плакала. Значит ли это, что ей не всё равно? Она любит Марту? Может, она не может ей простить недостаток внимания? Когда у Марты появился Рамна, то времени на подругу у неё стало меньше».

Мортэм зашёл в одиночную палату больничного крыла. Всё здесь было белым, в воздухе ощущался едкий запах противомикробного средства. Чистоту и стерильность здесь наводили с особым тщанием. И доходила она до такого немыслимого уровня, что даже глаз вампира не мог различить пылинок в воздухе. Их просто не было.

— Чёртов выродок, — зло прошипела Джена, привязанная к кровати. Люди-врачи приняли тяжёлое решение ограничить её в движениях. Они считали, что Джена обязательно перекусит себе вену ещё раз. И они были безусловно правы. Зелёные глаза Джены горели, как тигриные в лёгком полумраке палаты. Мортэм едва не хохотнул в голос, когда невольно подумал, что она куда больший вампир, нежели он. — Чего припёрся? Передумал? — она приподняла перевязанную руку на пару сантиметров от кровати, точно предлагая ему кровь.

— Прекрати, — грубо осадил он её. Его терпение начинало истончаться. — Никто здесь не собирается пить твою кро...

— Пока — да, — на удивление спокойно отозвалась Джена. Раздражение вампира улетучилось и его заменило удивление. У девушки был красивый голос, когда она не корчила из себя невесть кого. — Я потеряла много крови, врачи не сразу смогли её остановить. Но ты, или кто-то другой — это не имеет значения, будешь это делать. Я живу только потому, что хочешь жить ты. И я умру, когда захочешь ты. Я забойное животное, которое холят и лелеют, но только до тех пор, пока не подадут на стол с ананасами.

Мортэм ошарашенно моргнул. Впервые за всё время работы в тюрьме, ему было... просто нечего ответить.

«Забойное животное», — непроизвольно повторил он в мыслях. — «Дьявол», — за секунду он пришёл в бешенство. Его чёрные глаза засверкали, клыки вытянулись. Из приоткрытого рта раздалось пугающее шипение. — Ты говоришь правду, женщина! — крикнул на неё Мортэм. Крикнул вообще на кого-то впервые за очень много лет. Он даже не помнил, когда в последний раз он кричал. И кричал ли вообще. — Я умру, если тебя не будет. Но я вовсе не выбирал себе такую судьбу, ясно?!

Джена застыла с широко распахнутыми глазами, боясь вдохнуть. Она ощущала силу и гнев вампира кожей. И та, точно пытаясь защититься или, возможно, убежать, покрылась мурашками.

Прикрыв глаза, Мортэм попытался унять бурлящую кровь. Сходить с ума, кричать, давать себе волю — это то, чего жрец высшего звена и главный тюремный надзиратель никак не мог себе позволить.

«Но, чёрт её побери, позволил!» — опять вспышка гнева затмила его взор. Пальцы сами собой сжались в кулаки. — «Остановите меня, кто-нибудь! Неужели, я в этом чёртовом больничной крыле сейчас один?!»

Придя в себя от потрясения и, осознав, что разъярённый, едва сдерживающий себя вампир — это, возможно, её последний шанс быстро умереть, Джена собрала всю волю в кулак и громко закричала:

— Ничего мне не ясно! Зачем вообще такие, как ты, жалкие кровососы, пришли к людям! Могли бы и не приходить. И нам жилось бы без вас просто замечательно! Как это мерз... — Джена резко закашлялась, потому что сорвала голос, но сдаваться на этом не собиралась: — мерзко целоваться и спать с вампиром. Жить с ним под одной крышей. Как тебя вообще можно полюбить?! Ты никчёмный урод, который только и может, что сосать кровь девстренниц. И то! Через трубочку! Потому что клыков у тебя ни хера нет! Имбец...

Красная пелена полностью затмила взор Мортэма. Быстрее, чем Джена сумела договорить, он оказался подле её кровати и с силой впился мертвенно-белыми пальцами в её шею.

— Сегодня ты умрёшь, женщина! — яростно зашипел он, а она не позволяла себе радоваться или плакать от счастья. Ей безумно хотелось сказать ему: «Спасибо, что повёлся, дурак. Теперь я буду свободна от всего этого дерьма». Но она держалась. Зло смотрела на него. Всем своим видом показывала, что ненавидит. Что была бы у неё возможность, то она бы не упустила её — обязательно убила бы его.

Но все толщи её ненависти, копившиеся годами, чудесным образом растаяли. Джена не хотела признавать этого, но разве её кто-нибудь спросил? Мать и отец не спросили у неё: «Джена, а ты хочешь родиться на свет?» Они просто породили её. И ей пришлось бороться за свою жизнь так, как она считала правильным. А он, Мортэм, жуткий вампир, который сейчас душит её, делал всё то же самое. И, возможно, более, чем вероятно, ему это не нравилось.

«Мы не выбираем себе судьбу», — поняла Джена. Но поняла слишком поздно. Тьма, мягкая и безболезненная, утопила её сознание и её саму.