Обреченные (джен)

Ничто и ничего никогда

не должно являться тем,

чем является на самом деле.

(приписывается ХХ легиону)

Улланор. Как много он значил для всех нас, и как же он все изменил.

— Зверь повержен, — так сказал отец, — и теперь взгляд человечества обратится к дальним рубежам, свободным от зеленой заразы, но слепым в своих убеждениях, пустые сосуды, которые необходимо наполнить изобилием величия имперской истины, — закончил он.

До Улланора мы были рукояткой меча, которая давала крепкую опору разящему клинку воли императора. Мы были прямым воплощением его воли и его опорой, но после Улланора все изменилось. Отец нас покинул, передав всю полноту власти Хорусу. Не все приняли это с воодушевлением, но никто этого не показал, ведь в братстве рождается сила, и крепкие узы будут той основой, которая сплотит всех примархов вокруг Хоруса, а его навыки раздвинут границы империума. Так думали многие, в итоге они ошиблись. Возможно, именно в этот момент отец и совершил ошибку, выделив одного среди равных. Он заявил, что его ждут более великие дела и скоро он об этом нам расскажет. Отец часто говорил загадками, оставляя интригу. Он заверял, что его великий труд позволит усилить и укрепить империум, а вместе с ним и сплотить вокруг него потерянные миры и вернуть их в лоно империума. Я думаю, многие в этот момент хотели упасть на колени и просить его остаться и дальше освещать праведный путь в ходе крестового похода. Я уверен, что некоторые даже проронили не одну слезу, ведь любовь к Императору была безгранична. Возможно, тогда он еще посеял зерно сомнений в душе воинов, но никто этого даже не понял.

Я неоднократно думал об этом. Что может быть роднее воину, чем война и его командир. Тем не менее Император озвучил принятое решение, которое все могли только смиренно принять.

Я был там и смотрел на лица тех, кто услышал его слова. Были среди них и те, для кого это не было новостью. Меня это немного смутило, ведь я всегда считал, что его сыновья — это самые доверенные лица. Наверное, я ошибался. В этот момент сомнения во мне пустили корни.

Примечательным было то, что Хорус сам был удивлен озвученным решением. Именно это усилило зерно сомнений во мне.

Я посмотрел на отца, думая об этом, и в этот момент он повернул голову в мою сторону и посмотрел мне в глаза.

Внезапно я очутился в поле. Солнце близилось к закату. Желтые колоски были мне чуть выше щиколотки. Я был одет в черный боевой костюм, который плотно облегал тело. Я втянул ноздрями приятный аромат трав. Подул ветер, который слегка ударил в лицо. Я посмотрел в сторону горизонта и увидел, как колоски слегка заиграли волнами уходя куда-то в даль. Подняв взгляд в небо, я попытался определить, где нахожусь, но внезапно услышал:

— Этого мира не существует, сын. Ты его придумал сам, неужто ты забыл?!

Я обернулся и увидел Императора, который был в облегающем костюме белого цвета. Его волосы лежали на плечах, а запястья украшали большие золотые кольца. Поза у него была расслабленная, от чего он слегка оперся на левую ногу. В растерянности я опустился на одно колено и почтительно склонил голову.

— Встань, не надо этого, — протянул отец, — не люблю, когда вы так делаете, — недовольным тоном закончил он.

Поднявшись, я посмотрел ему в глаза. «Ох уж этот взгляд», — подумал я.

— Сын, прекрати, — сказал Император.

В этот момент я почувствовал себя мальчишкой. Глупым и наивным. Отец мог знать, о чем я думаю, как же я мог забыть. Поэтому смысл мне просто думки гонять, — «надо говорить прямо», — подумал я.

— Именно так, — улыбнувшись, подытожил отец, продолжая сверлить меня взглядом.

— Ничего от тебя не утаишь, — слегка улыбнувшись, сказал я.

— Ты так же как и все, — начал было отец, — недоволен мои решением вас покинуть?

— Да, — выдохнув, ответил я.

Он нечего не ответил, продолжая смотреть мне в глаза. Взгляд у него был тяжелый. И всё же я не отвел взгляда. Он понял, что мне нужны ответы.

— Пойми, сын, — начал Император, — есть более важные дела, нежели крестовый поход. Я был вам нужен на Улланоре. И я был там. Дальше вы справитесь сами, Хорус справится, — закончил Император.

— Твоя воля, — начал было я…

— Да хватит уже!!! — пророкотал Император. — Говори со мной как отец с сыном, а не как подчиненный с начальником!

В этот момент погода стала ухудшаться, внезапно подул холодный ветер, а небо затянули тучи. Мы стояли молча и смотрели друг на друга. В этот момент пошел дождь, который стекал по лицу и костюму, после чего капал на землю. В ушах появился шелест капель, падающих на колоски, а в воздухе запахло мокрой травой.

— Я не считаю, что это правильно, — сказал я.

— Правильно? — спросил Император, подняв левую бровь вверх.

— Ты покидаешь нас! И мы даже не знаем почему! — вперивши в него взгляд, сквозь зубы процедил я.

— Ты хочешь сказать, я вам не доверяю?! — с удивлением спросил Император.

— Ты сеешь семена сомнения, отец, — ответил я.

Он стоял некоторое время, после чего повернул взгляд на восток, где солнце уже близилось к закату.

— Скоро сын, скоро вы об этом узнаете, — подойдя и по-отечески обняв сказал Император.

Он знал, что этот ответ не утопит мою горечь его ухода и не утолит моё любопытство. Тем не менее, он оставался непоколебим. Держа руками меня за плечи, он посмотрел мне в глаза и сказал:

— Сбереги для меня Тамир.

Я с недоумением посмотрел на него, а он сказал:

— Пускай его оберегают лучшие.

— Что? — начал было я. — Зачем? Что в нем такого? — опустив взгляд под ноги, спросил я.

— Придет время, и ты узнаешь, — сказал Император.

— Опять твои загадки, отец, — выдохнув, процедил я сквозь зубы.

Внезапно подняв взгляд, я понял, что вновь нахожусь на Улланоре, а последние сказанные мной слова наверняка услышали находившееся рядом. К счастью, никто не придал этому значения и даже не посмотрел на меня, так как все смотрели на Императора.

Все так же вокруг находились тысячи воинов и боевых машин. Стяги и флаги боевых подразделений спокойно развевались на ветру под речь отца.

«Кулак империума, клинок Императора, его воля и стальная вера», — окинув взглядом ряды войск, подумал я.

Обстановка была завораживающей. В этот момент я чувствовал гордость и легкий трепет, силу поступи человечества. Вновь взглянув на Императора, я увидел, что он тоже смотрит на меня. Его тяжелый взгляд был наполнен любовью и одновременно отцовской строгостью.

— Сбереги Тамир, Робаут, — прозвучал спокойный голос в моей голове, после чего отец отвернулся, закончил свою речь и положил руку на плечо Хорусу, тем самым провозгласив его воителем.