Гамбит (джен)

Часы отбивали время, но все собравшиеся понимали, что отмеряют они не что иное, как минуты их жизни. Гарриэт уже не стеснялся заправляться стимулятором прямо при подчиненных, благо те делали то же самое. Со стороны — общество анонимных наркоманов, а не частная военная компания под патронажем сената планеты.

— Сто двадцать три часа, — когда стимулятор теплом прокатился по венам, сказал Гарриэт. — Хоть кто-нибудь может что-то сказать? Где центр этой чертовой паутины?

— Мы нашли перехватчик, — ляпнул Бронкс.

— Пустой, — не то спросил, не то ответил за него Гарриэт, и от его тона рыбы в аквариуме у секретарши ушли на дно.

— Да, сэр, — промямлил Бронкс.

— И блоки памяти чистые, само собой?

Бронкс не стал отвечать, уронил пад и полез за ним под стол. Гарриэт вяло перекатил во рту горошину с калориями, заменяющими ему завтрак, обед и ужин в эту трижды проклятую неделю.

— То есть где садился — данных нет?

— Есть спутниковые данные, — тихо шелестнул Бэколл. — Был замечен при стыковке с беспилотным заправщиком на запасном аэродроме.

— И? — Гарриэт круто развернулся к нему.

— Аэродром не эксплуатировался последние семь лет. Заправщик частный.

— Откуда он?

— Космопорт «Лавиад».

— Людей туда послали?

— «Лавиад» совместный проект нескольких юридических лиц, мы направили запрос администрации в установленном порядке. Они обещали ответить.

— Что они обещали? Когда?

— Когда получат ордер, подписанный сенатором штата и прокурором.

— Иными словами — отказали?

— Боятся имидж испортить. По некоторым данным, заправщик поднялся в воздух без приказа, на команды не реагировал, а когда вернулся, сел не там, где ему было положено, протаранил стартовую и чудом не задел корабль, готовый к рейсу. Сейчас идет разбирательство.

— Значит, корабль…

Гарриэт поморгал, чтобы туман в глазах отступил, но проклятая дымка продолжала застилать поле зрения. Глаза отказывали от количества стимулятора, фокус сбивался. К тому же позорным образом накрыло побочкой адреналина — все слизистые усиленно производили секрецию, и носовые платки приходилось менять каждую пару минут. Отстраненно подумал, что со стороны выглядит шмыгающим носом кокаинистом.

— Рассел на связь выходил? — обратился он к Хосебе.

— Пока нет. В секретариате сказали, что у него отпуск и он проводит его в кругу семьи и личных гостей в частном землевладении, — многозначительно ответил тот. — Как только появится возможность, они нас свяжут. Если интересно мое мнение…

— Интересно.

— Мне кажется, пора просить помощи у армейских. Пока дело не вышло за пределы округа и не получило огласку. Иначе нас никакой Рассел уже не отмажет.

Суетой космопорта это было не назвать, но персонал бегал, мониторы мигали данными, все это слилось у Гарриэта в одну смазанную, как после брошенного на акварельный рисунок стакана воды, реальность. Она текла вниз и грозила перелиться за край холста. Время работало против него, и чем дальше, тем больше..

— Борт сорок три нуля шестнадцать, ответьте диспетчеру, — в сотый раз заунывно повторял форменный придурок, как его окрестил про себя Гарриэт, не доверявший военным в силу извечного противостояния департаментов. — Борт сорок три нуля шестнадцать…

Стимуляторы перестали действовать на двенадцатый день гонки за призраком. Не то их отмена, не то ситуация в целом настраивали на философский лад, это накатывало тем чаще, чем бесполезнее были попытки ухватить химеру за хвост.

Гарриэт покачался в кресле (в детстве любил), поднял глаза на Хосебу.

— Нет связи, — ответил тот на немой вопрос. — Борт висит на стационарной орбите, но передачи не ведет. Приема тоже.

— Что за движок?

— Термояд. Ни варпа, ни прыжкового двигателя.

— Это хорошо.

Гарриэт знал, что это не хорошо, это никак. Снять борт с орбиты без того, чтобы не поставить на уши всю планету, не удастся. Сейчас военные блокировали его перемещение и он висел там под прицелом конвойных кораблей, но чтобы его абордировать, нужно разрешение президента, президенту понадобится причина. Через сутки придется ее назвать, а в каких словах это делать? Пока официальной причиной был карантин в связи с заражением экипажа, хотя бы у журналюг вопросов не возникало, но долго это продолжаться не сможет.

В правительстве их действия одобрят единицы, считая сенатора Рассела. Остальные придут в ужас. Особенно если узнают имя человека внутри. А они его узнают, доказательства написаны у него на лице. Надо было сделать ему пластическую операцию, что ли… На будущее запомнить. Если, конечно, оно у них есть, это будущее.

— Слушайте, — обратился он к Хосебе. — Вы вот умный человек, многое повидали, в отличие от меня, который свою задницу дальше родной планеты не уносил. Объясните вы мне, Христа ради… Нет, не то, как он это сделал, а как вообще человек такое может. В принципе. Что эти дрифтеры такое?

— Люди. — Хосеба присел на край стола и вызвал из пада стену антизвука, чтобы не мешать диспетчеру. — Обычные люди. Из крови и плоти.

— Насчет крови мне можете не объяснять, я видел ее собственными глазами. Но как факт: две недели мы ловим человека, который стоит одной ногой в могиле, — суть Гарриэт прояснял больше для себя, чем для Хосебы. — Так, навскидку могу перечислить то, чему был сам свидетелем: потеря крови, длительное химическое воздействие, отсутствующее колено, переломы правой кисти и плечевого сустава, за это я вам ручаюсь, сам делал. И даже если чертов имплант, который мы не смогли ни извлечь, ни скопировать, ни понять, ни заставить его показать принцип действия, разблокирован, как этот ходячий труп перемещается? Может, я чего-то не понимаю?

Хосеба потрогал свой пад, повернул его по часовой стрелке, потом — против.

— Все упирается в то, что вы подразумеваете под словом «как», — задумчиво сказал он. — Объект не может ходить без посторонней помощи, да. Но современные коммуникации — одна огромная сеть, все так или иначе связано со всем. Клиника — с городской сетью, городская сеть — с планетарной, планетарная — со спутниковой. До сих пор все складывалось таким образом, что для перемещения объекту не требовалось особенных усилий, его попросту перекладывали с одного транспорта на другой, хорошо пристыкованный по времени и месту. Насколько я понимаю, дрифтеры и обучаются разбираться в сетях и применять свои навыки к ключевым точкам.

— Вот именно — к точкам. Где общая точка у космопорта и клиники? У носилок и самолета-перехватчика? У платформы и заправщика?

— Космопорт управляется собственной программой, которая установлена на компьютеры. Если второй дрифтер захватил центральный компьютер, то получает в свое распоряжение все существующие программы, от управления входными дверями и упаковкой багажа до стартовых и вспомогательных систем. Плюс спутники.

— Для этого ему нужно быть в космопорте, правильно?

— Да, конечно.

— Тогда как он попал в клинику?

— При чем тут клиника?

— При том, мать же вашу, что маленькая незаметная клиника за городом никаким боком не связана с космопортом, а он был и там, и там.

— Если сравнить масштаб, то клиническая сеть намного мельче портовой. Ее подчинить легче.

— Вы меня не понимаете. — Гарриэт с трудом удержался, чтобы не забрать пад из рук Хосебы и не вышвырнуть его в окно. Или напиться. Или и то и другое. — Знаете, я смирился с тем, что объект от нас ускользнул навсегда. Даже если мы его сейчас достанем из этой жестянки на орбите, нам его уже не отдадут. Может, и не выпустят, но к нам в руки он уже не попадет. Им будут заниматься другие службы, на нашу долю остаются только логические ребусы. Я и пытаюсь их разгадать. Вот вы сказали — второй дрифтер. Приехал каким-то чудом в Новую Викторию, пройдя кордоны и системы опознавания, — я готов даже допустить, что он сделал это законно, например, под видом сотрудника дипмиссии. Хотя и сотрудников досматривают на таможне через сканеры, и импланты там видны. Но бог с ним. Как-то приехал и ушел из-под наблюдения. Прилетел в Виктор-Сити — и вот первая несостыковка. За любым медвежьим посланцем следят сотни глаз. Где он взял билет, как высадился, как снял номер незаметно? На него должна работать агентурная сеть из тысяч людей.

— Хотите сказать, что ее не может быть? — Хосеба вытянул ноги, уперевшись копчиком в край стола.

— Может, но для этого она должна быть создана вчера. Потому что будь она создана позавчера, вчера там был бы как минимум один стукач и один предатель. Такова природа людей.

— Медведи хорошо платят.

— Даже если завалить золотом каждого из членов сети, всегда найдется тот, кто решит получить гонорар дважды. Единственная гарантия от предательства — отсутствие сети.

Хосеба усмехнулся.

— А вместо нее — Бонд, Джеймс Бонд?

— Вот вы смеетесь, а одному иногда легче и дешевле, сам себя не предашь и себе веришь. Обычно. Не скажу, что всегда.

— Одиночка тем более под наблюдением. Если он выходит за территорию посольства или консульства, за ним следят не только камеры, но и люди. Управлять людьми дрифтеры не умеют.

— Да. Но давайте все-таки допустим мою мысль, что он был один, тогда бесполезность нашей службы не так очевидна. Вот он высадился в космопорте, попутно изучив их системы, доехал до Виктор-Сити, заселился в гостиницу и занялся слежкой за клиникой. Сколько дней ему понадобилось, чтобы узнать все наши порядки и схемы? Пусть пара-тройка дней. Плюс еще пара дней, чтобы выяснить подходящий момент. Заметьте, я беру минимум, по-хорошему это работы на месяц. Потом он начинает операцию «Эвакуация», внедряясь во все, заметьте — во все системы клиники. Объект погружен на машину и несется в направлении города. Машине нужно поворачивать по знакам и светофорам, соблюдать дистанцию, парковаться, выгружать объект на конспиративной квартире. Машину нужно отгонять на свалку и там пристраивать на утилизацию. И это в то время, когда мы ее уже ищем. Значит, он встраивается в дорожную сеть коммуникаций и навигатор транспорта, правильно? При этом что, находясь в городском номере?

— Получается, так. — Хосеба потянул себя за ворот рубашки. — Если организовать все правильно, то из города до клиники не так трудно дотянуться.

— Хорошо. Объект доставлен, машина на свалке. А дальше? Объект перемещается в контейнер, контейнер на платформу, платформу он отстегивает в воздух, вынуждает перехватчик сесть на нее, и тот, вместо того чтобы исполнять приказы своего диспетчера, открывает кабину и позволяет объекту забраться внутрь, после чего улетает. Где он в этот момент, наш спайдермен? В военной части, которой подчиняется самолет?

— Пожалуй, вместо города я сейчас поставил бы на военную часть, — определился с правильным ответом Хосеба. — Она расположена не так далеко, хотя и дальше клиники. Там меньше глаз, а возможностей намного больше, техника лучше.

— Прекрасно. — Гарриэт посмотрел на беззвучно шевелящиеся губы продолжающего свои вызовы вояки, на его растерянную рожу и красные уши, отвернулся и нашел более эстетичный объект в виде крошечного кактуса на столешнице. — То есть такой незаметный в военный части медвежий спайдермен беспрепятственно проходит КПП, охраняемый людьми, и усаживается в уголочке руководить операциями через штабной терминал незаметно для всех. Не видите противоречий?

— Звучит абсурдно, но факты…

— Отбросьте вы свои факты, давайте побудем чистыми романтиками и поверим в комиксы. Тем временем самолет пропадает с радаров и где-то паркуется, имея на борту человека, которому грозит диабетическая кома или там обморок, не знаю, что его накрыло раньше. Сколько времени прошло от этого момента и до заправки?

— Шесть часов.

— Значит, шесть часов спайдермен просидел опять-таки незаметно где-то в военной части, а потом перебрался на территорию частного космопорта и снова прилег в уголочке, попутно захватив диспетчерскую и управление топливника, который направил на дозаправку приятельского самолета, попутно посадив его на брошенной полосе в лесу. Какое расстояние между «Лавиадом» и военной частью нашего перехватчика? Между городом и военной частью? Между клиникой и лесной полосой?

— Огромное как минимум.

— Перехватчик отправляется продолжать отвлекать наше внимание, а заправщик, наоборот, возвращается в космопорт, и заметьте — это происходит одновременно.

— Никто не может быть в двух местах сразу. Он все время был здесь, в порту, на этом клятом борту. Который внезапно стартовал без всяких графиков.

— Но при этом спайдермена опять никто не увидел и ни одна камера не зафиксировала. Может быть, он сейчас в этой комнате? А?

Хосеба непроизвольно оглянулся, и Гарриэт захохотал, благо звук наружу не просачивался.

— Так вот, что вытекает из вышесказанного. — Он оборвал смех так же резко, как начал. — Мы глубоко ошибаемся, предполагая его перемещения между географическими точками. Их действительно нельзя совершить незаметно, и мы бы его засекли. Но если представить, что он все время находился одной и той же точке…

— Нет такого единого центра управления всем на свете, — напомнил Хосеба.

— Он мог создать его?

— Как?

— Этого я сказать не могу. Но тогда было бы логично его одновременное присутствие в разных местах и реакции с практически мгновенной скоростью при отсутствии физических улик. Как в играх, знаете, — выбор локаций по щелчку на карте. Мы внутри игры, а он снаружи.

— Объединить в игровое пространство все клинические автоматы от робота-хирурга до лифта, все городские от светофоров до доставщиков, все военные и космопортовые?

— Вот именно. По крайней мере я не вижу другого ответа, способного подойти ко всем условиям задачи. Признайтесь, что мой ответ идеален. Правда, мешает одно «но».

— Какое?

Гарриэт изобразил губами звук вылетевшей пробки.

— Второму дрифтеру неоткуда взяться в Новой Виктории, — заговорщицки шепнул он наклонившемуся к нему Хосебе. — Им запрещено пересекать наши границы. Максимум удаления от Урсулы для них — Мумбаи. Так что все это полнейший и фантастический бред.

Хосеба с пониманием посмотрел на него и ничего не сказал. Гарриэт махнул рукой и закрыл глаза. Говорят, сходить с ума в компании веселее, чем в одиночку. Скоро он это узнает.