Восстать из пепла (джен)

— Гарри, — Мартин подбежал к Поттеру со спины, схватив его за плечи. От неожиданности Гарри инстинктивно потянулся к палочке. Но Мартин перехватил его руку и наконец ослабил хватку.

Даже на лице эмоционального Одли Гарри давно не видел такого возбуждения. Его глаза горели, щеки пылали румянцем, вечно не опрятные волосы были взъерошены ещё сильнее прежнего. Заметив неодобрительный взгляд Гарри, Мартин наскоро оправил пиджак и застегнул верхнюю пуговицу. На большее его терпения просто не хватило.

— Я понял, Гарри, — с триумфом провозгласил Одли. — Малфой прикрывает убийцу.

От такого прямого и через чур уж смелого заявления Гарри на секунду потерял дар речи. И этой секунды хватило, чтобы Мартин, самодовольно усмехнувшись, продолжил:

— Я ещё раз был в Мэноре. И я говорил с Нарциссой Малфой.

При упоминании этого имени Гарри нахмурился. Если связь между убийцей и Драко казалось нелепой и практически невозможной, то Нарцисса рисковать бы точно не стала. Судебные разборки окончательно сломили её. Гарри видел миссис Малфой лишь несколько раз, мельком, после злополучного суда. Но и он мог сказать: за эти три года Нарцисса постарела лет на десять.

— Она видела, как к Драко заходили…

Гарри поднял руку. Мартин осекся и в непонимающе уставился на него. А до Гарри наконец начал доходить весь смысл повторного визита Мартина в Мэнор.

— Миссис Малфой ничего тебе не говорила, — холодно отрезал Гарри, глядя, как сползает улыбка с лица Одли.

— Использовать легиллименцию против подозреваемых следственному отделу разрешено, — оправдываясь, уточнил Мартин. Но он и сам уже раскаивался в поспешных действиях.

На Мартина вообще сложно долго злиться. Слишком уж часто этот паренёк ошибался, торопился с выводами. Его постоянно кидало из крайности в крайность. Для Мартина не существовало границ. Но его спорные, порой безумные методы работали.

Каждый раз одна и та же схема. Мартин сообщает Гарри, что наконец нашёл ответ. Гарри едва не срывается на него за совершенные глупости. А потом выводы оказываются просто ошеломляющими. Поэтому Гарри выдохнул и уже спокойнее спросил:

— Так что ты узнал?

Мартин вышел из оцепенения. Несмело он снова поднял на Гарри глаза. И, глядя на виноватое выражение лица младшего коллеги, Гарри в который раз пообещал себе избегать подобных ситуаций. Какой же все-таки этот Мартин странный. После войны Гарри редко встречал столь искренних, открытых людей. В Мартине не было ни капли притворства. Может, поэтому он магнитом притягивал к себе людей. Ведь так просто общаться с тем, кто не скрывается и не лжет, не искать подвоха. Рядом с Мартином проще улыбаться, даже смеяться его глупым шуткам, расслабляться, забывая о настоящих проблемах.

Одли похож на Рона. Гарри быстро заметил это. Их простота вкупе с желанием помочь, защитить и быть рядом, с твёрдо намеченной жизненной дорогой — то, что нужно, для исстрадавшейся души. Поэтому Гермиона выбрала Рона. Поэтому Гарри неосознанно среди всех коллег в друзья выбрал именно Мартина.

— Нарцисса видела Драко с человеком в чёрной толстовке. В ее воспоминаниях это только секунда. Но я уверен, что он был а Мэноре. Малфой прикрывает его.

Гарри краем уха слышал, что тараторит Одли, и одновременно вспоминал разговор с Драко. Что скрывает Малфой, так просто не узнаешь. Можно, конечно, воспользоваться легиллименцией или сывороткой правды… Именно это и предложит Мартин. Это предписано уставом.

Гарри старался найти хотя бы одно стоящее но. Он привык поступать правильно. Только просто устал. Слишком часто от правильных действий страдали люди, правда превращалась в непоправимую ошибку. Может, иногда стоит забыть о рамках, и сделать так, как сам считаешь… нет, не правильным — нужным.

— Возьмём Малфоя. Он видел убийцу в лицо, — возбуждаясь все больше с каждым словом, предлагал Мартин, и вдруг осекся, приложил палец к губам. От неожиданной тишины Гарри насторожился, вопросительно посмотрел на Одли. Но Мартин только шикнул.

Теперь уже Гарри пришел в полное замешательство. Молча он вытащил палочку и оглядел кабинет, явно пустой, без единого намёка на чужое присутствие. Не могло же в конце концов Мартину что-то привидеться.

— Ты один? — с подозрением уточнил Одли.

— Конечно, один, — фыркнул Гарри и снова спрятал палочку среди складок мантии. Вот только откуда взялось это неожиданное подозрение? Гарри не успел озвучить вопрос, а Мартин уже прошептал:

— Здесь кто-то есть. Я точно слышал.

Гарри пожал плечами, мол, показалось. Но Мартин отмахнулся и неслышно, выставив палочку, двинулся вдоль стен. Гарри предпочёл наблюдать за этими прятками с тенью со стороны. Знал бы он, что только что снова проиграл Мартину.

Гарри думал, что неплохо изучил следственный отдел. Может, для человека, который работает в нем не больше года, это было неплохо, но точно недостаточно, чтобы знать обо всех тайнах аврората. И одна из них открылась перед Гарри теперь.

От чего сложно ожидать подвоха, так это от простой серой стены. Если ещё могли что-то скрывать шкафчики, сейфы, старинные бумаги и пожелтевшие книги, если мурашки бежали по телу от зловещего холода камер временного заключения, то крепкий камень едва ли мог таить в себе загадки. Гарри об этом и не задумывался. Хоть на каждом занятии в отделе обучения начинающих мракоборцам внушали: никогда не теряй бдительности.

И всегда смотрели так многозначительно и пронзительно, будто подразумевали: от этого зависит жизнь.

Мартин уже сделал полный круг и в непонимании разглядывал пустой кабинет. Гарри начало надоедать это представление. Оно отвлекало от главного. А Гарри, окончательно запутавшийся в своих мыслях и эмоциях к Малфою, таинственному убийце, обряду, хотел побыстрее все разрешить.

Судьба решила немного иначе. Мартин признал поражение, опустил палочку, и в эту секунду часть стены покачнулась и отстала от остальной. Скрытая дверь распахнулась, обнажив проход в маленькое тёмное помещение. И с самодовольной усмешкой в кабинет шагнул Джеффри.

— Не одни вы. Хорошая вещь этот тайник. Никто ещё его не раскрыл.

С этими словами Джеффри похлопал по стене и толкнул дверь. Беззвучно она закрылась и сразу слилась с серым камнем. Мартин подскочил к стене, ощупывая шершавую поверхность. А Гарри только переводил взгляд с незванного гостя на не менее неожиданный сюрприз в виде потайного укрытия в метре от его стола.

— Ничего не найдёшь, — предупредил Мартина Джеффри. — Это сильное заклинание. Сам не представляю, кто наложил его, но действует куда лучше обычных маскировочных чар.

— Значит подслушивал? — не обратив внимание на разъяснения Джеффри, хмыкнул Гарри. Не то, чтобы он хотел скрыть от всех разговор с Мартином. Но ощущение безопасности в следственном отделе Гарри больше не светило.

— Не подслушивал. Проводил эксперимент, — серьзено поправил Джеффри. От его весёлого расположения духа не осталось и следа. — А вам следует быть осторожнее. От меня никто не узнает, но как бы не дошло до главы отдела.

Джеффри оправил рубашку, щелчком пальца скинул с мантии клок пыли и вышел. Дальнейший разговор его явно не интересовал.

Только когда дверь закрылась, Гарри выдохнул и повернулся к Мартину. Тот так и замер возле стены. В другой момент Гарри обязательно присоединился бы к поискам намёков на присутствие двери, но не сейчас. Все его мысли неизбежно возвращались к Малфою.

— Никому не говори, — на всякий случай предупредил Гарри.

— Почему? Мы ведь так близко, мы можем…

Гарри оборвал Мартина не позволив закончить. Он и сам не знал, почему. Почему нельзя пойти по легкому пути, использовать сыворотку правды и узнать имя убийцы? Ехидный внутренний голос уже шипел:

— Это все Малфой, верно? Не хочешь, чтобы он снова попал в зал суда?

Но другой голос был сильнее. В нем скользили ледяные нотки и презрительная насмешка. Он острыми иглами вонзался в сознания, вызывая лишние воспоминания.

«Он не убийца».

«Их же сотни, тех, кто не хочет жить. Для них смерть это избавление и покой».

«За что ты сражаешься, Поттер?»

Мартин знал, что сражается за справедливость. Все мракоборцы должны были это знать. За покой, за мир, за жизни других волшебников… Почему-то ничего из красивого списка мотивов героя не подходило для Гарри. Он ведь не хотел сражаться. Зачем спасать от смерти, когда она оказывается милосерднее, чем жизнь? Зачем спасать от того, кто бесчеловечным незаконным путем, но дарит покой и счастье?

Гарри боялся своих мыслей. Не меньше он боялся, что Мартин прочитает сомнения и все поймёт. Или что Джеффри все-таки не выдержит и скажет. Одно дело — отказать Мартину, и совсем другое — пойти против устава мракоборцев на глазах у всех.

— Нет! — выпалил Гарри.

Мартин отшатнулся. Крик тихим эхом отдался от стен и застыл в загустевшем воздухе. Они стояли напротив, одинаково растерянные. Что сейчас было, что делать дальше, чего ждать друг от друга? Они оба пытались найти ответы на эти вопросы.

— Дай мне время. Я поговорю с Драко.

Гарри не заметил, как назвал Малфоя по имени. И это оказалось так просто, даже приятно. На самом деле от вечной вражды Гарри не испытывал никакого удовольствия. Особенно теперь, когда они с Драко оказались столь похожи. Проклятая судьба сделала свой ход. Осталось ответить ей тем же.

— Пожалуйста, Мартин, — Гарри мягко сжал плечо Одли. — Все куда сложнее.

— Разве я тебя когда-нибудь подводил?

Мартин улыбнулся, искренне, сверкнув ровными рядами белоснежных зубов. Его улыбка всегда была заразительна. Ей не возможно было не поверить. В Мартине улыбалось все: и сверкающие глаза, и щеки с детскими ямочками, и приподнятые брови.

— Никогда, — благодарно ответил Гарри и протянул Одли руку.

Короткие объятья, похлопывание по плечу, пожелание удачи и настоящее одобрение — это и нужно было Гарри чтобы уверенно шагнуть за порог кабинета.

Вечерело. Гарри в нерешительности остановился у кованых ворот Малфой Мэнора. Никогда раньше он так не вглядывался сквозь железные балки, надеясь различить знакомую фигуру. От ворот вглубь сада уходила дорожка, с обеих сторон защищаемая густым тисами. Гарри слышал тихое журчание фонтана и даже различал его серебрящиеся в свете уходящего солнца струи.

Небо покрылось обрывками пестрых облаков. Оставляя свой пост, солнце, будто нарочно, старалось подарить миру больше невообразимой природной красоты. Но Гарри некогда было любоваться закатом. Он медленно подошёл к воротам, коснулся железной балки, закрыл глаза, собираясь с мыслями. Гарри понимал, что поступает правильно, благородно, как истинный гриффиндорец. Но он слишком привык находится с Малфоем по разные стороны баррикад. Первому идти навстречу бывшему врагу было непросто.

Гарри достал палочку и направил на ворота. Ради благой цели можно и войти без предупреждение. Простая алохомора, и тяжёлый металл поддался. Гарри толкнул створу, шагнул на освещенную слабым светом дорожку. Как только граница осталось за спиной, дышать стало легче. Гарри шёл уверенно, даже не задумываясь о палочке, которая снова преспокойно лежала в кармане. Перед ним открывался поистине величественный вид. В свете заходящего солнца особняк выглядел особенно изысканно. Но любоваться Мэнором у Гарри не было ни времени, ни желания.

— И снова ты, Поттер. Ждал, что ты придешь.

Драко встретил Гарри у входа в особняк. Приснившись плечом к косяку, он нарочно держал дверь открытой и заслонял проход. В этом жесте было больше смысла, чем простая вольность хозяина. Драко показывал Гарри его место.

— Я не позволю больше аврорату распускать руки. Вы не имеете права применять легиллименцию без предъявления обвинений.

Драко сделал шаг навсречу Гарри. Они стояли рядом, одинаково холодные и уверенные. Малфой угрожающе нависал над Гарри, который в который раз проклял свой низкий рост. Рядом с Драко он выглядел совсем уж нескладным.

— Лучше уходи, Поттер, — прошипел Малфой. От его ледяного взгляда Гарри становилось не по себе. Драко был бессилен. Его уверенность — пустая спесь, попытка показать себя. Гарри понимал это, но сдавался под напором тихой ярости. — Хватит. Я все знаю. Ты только пальцем пошевелишь, и меня накачают сывороткой правды и заставят во всем признаться. Так к чему представления?

Драко знал, что его ненависть пуста и бессмысленна. Он бессилен. Драко смирился. Это Гарри тоже видел.

— Я хочу поговорить, — перехватывая инициативу, заявил Поттер.

Драко вяло усмехнулся, вернулся к двери. И Гарри посчитал это хорошим знаком.

— Если бы хотел применять силу, уже все знал бы.

— Справедливо, — на удивление спокойно согласился Драко. Наверное, он и сам хотел верить.

— Только не здесь. Нас никто не должен слышать.

Показалось, или на лице Драко промелькнула интерес. Он покосился на едва заметную защитную оболочку, обволакивающую Мэнор, и согласно наклонил голову. В тот день Гарри впервые остался наедине с Драко Малфоем за крайним столиком бара.

— Так говори, — хмыкнул слизеринец, покручивая в тонких пальцах граненый бокал.

Гарри отставил бутылку на край стола, мол, сейчас не до этого, и он все ещё расследует сложнейшее дело. Драко только пожал плечами и одним глотком осушил бокал. Он уже не выглядел привычно идеальным. Растегнутые верхние пуговицы рубашки, накинутый на плечи пиджак — Драко будто надоело притворяться. И Гарри тоже. Но он не мог позволить себе вольность.

— Мартин не должен был этого делать, — сухо констатировал Гарри.

— Ещё бы, — выплюнул Драко. Но в его стальном голосе больше не было яда, только попытка удержать образ невозмутимого аристократа.

— Я не хочу заходить далеко. Скажи мне, что знаешь. И… — Гарри осекся. — Обещаю, никто не тронет твою семью.

Гарри не заметил, как от сурового баритона его голос снизился до мягкого полушепота. Почему-то сразу забылись резкие слова и детские обиды. Гарри смотрел на Драко и не узнавал в нем того Малфоя, которого знал все это время. В неярком свете ламп, его бледная кожа казалась мертвенно белой, почти прозрачной. Под глазами залегли тщательно скрываемые тени, следы бессонных ночей. Драко сидел, наклонившись, опершись подбородком в ладонь. Он выглядел просто уставшим, измученным.

Гарри хотел помочь, но знал, что это не в его силах. Сначала война, черная метка, ужасный выбор, жизнь в страхе, потом бесконечные суды, обвинения, контроль и снова страх. Это сломило Драко. И не его одного.

— Ну нет, — Малфой грустно усмехнулся, снова подхватил бокал. Но Гарри остановил его руку. На несколько мгновений столкнулись взгляды. Твердость и сочувствие в глазах Гарри — с пропастью пустоты.

— Ты все понял.

Снова Драко был прав. Гарри понял все ещё до того, как решился на второй разговор. Но сейчас что-то щелкнуло в груди, дыхание сперло, воздух выбило из лёгких, невидимые тиски, которым Поттер не мог найти объяснения, сжали грудную клетку до колющей боли под рёбрами. Гарри ошибался много раз, но никогда — настолько сильно. Никогда Драко не был тем мелким подонком, которого он ненавидел. Гарри ненавидел оболочку, марионетку Люциуса, Тёмного Лорда, бесчувственной судьбы. Теперь он понял, насколько ошибался…

— Мы похожи больше, чем ты думаешь, — выдохнул Драко.

Гарри вздрогнул и отпустил его руку. Звякнула бутылка, бокал снова наполнится янтарной жидкостью. Драко легонько потряс его и вернул на стол, наблюдая, как поднимаются мелкие пузырьки воздуха и, пенясь, вырываются на поверхность.

— Глупости все это. Добро, зло, правда, ложь, — в сердцах бросил Драко. Он уже забыл о необходимости поддерживать образ. Может, спиртное подействовало… Или ему просто нужно было высказаться. — Они считают себя невинными ангелами. А разве они сами не хуже тех, кого обвиняют?

— Зачем ты говоришь это мне? — предупреждающе заметил Гарри.

— Ты это я. Только на другой стороне.

Драко задумчиво повернулся к окну. Его взгляд застыл на темном стекле. А Гарри разглядывая размытое отражение, заметил ещё одну деталь. Глаза Драко потускнели. Металлический серый блеск сменился оттенком, напоминающим цвет карандаша на белесой бумаге.

— Когда там поймут, что такое зло? — Драко снова усмехнулся и схватил бокал. — Зло нельзя заточить в рамки чёртовых законов.

С грохотом пустой бокал врезался в стол. Драко откинулся на спинку стула. Пиджак окончательно сполз с его плеч, обнажив тонкую рубашку. Лучше бы он снова сидел ровно, сложив на коленях руки. Видеть Драко надменной тварью было проще, чем признать правду.

— Вот убийства — это зло? — продолжал Малфой. Гарри не успел ответить, да и не хотел на самом деле. В нем ещё боролись долг аврора и нациального героя и простые человеческие чувства. — Нет… Он не отнимает жизнь. Он дарит новую.

— Почему ты так уверен, что?.. — Гарри и договорить не успел, как Драко перебил его:

— Да потому что я видел, что он делает. Я говорил с ним. И первое, что он сказал: Я могу избавить тебя от жизни.

Драко говорил так цинично и спокойно, безразлично о том, что у нормального человека вызывало дрожь. Нормальным Гарри не был, но даже ему становилось не по себе. Драко с кривой улыбкой на губах рассуждал о смерти, будто сумасшедший. А Гарри с ужасом понимал, что он снова прав.

— Но мне некуда возвращаться. Понимаешь, у каждого из его жертв были надежды, счастье, которое у них отняли. У меня отняли… Все, наверное: выбор, семью, себя. Мне не с кем воссоединиться там.

Гарри перестал считать бокалы. Он и сам не заметил, как, наплевав на правила, придвинул к себе бутылку. Когда огневиски жгло в горле и туманило сознание, легче было принимать происходящее.

— А ты, Поттер? Он придёт к тебе. Разве не хочешь ты все закончить?

Гарри не ответил. А Драко ответа и не ждал. Он только хмыкнул, откинул со лба мокрые волосы и снова потянулся за бутылкой.

Странно. Они сидели в баре полночи, болтая, как старые друзья. Гарри доверял Малфою то, что не мог рассказать даже Рону и Гермионе. Они понимали друг друга, одинаково сломленные и одинокие в своей борьбе. Может, наутро Гарри с трезвой головой не вспомнит всего и, закрывшись под маской, не признает того, что было. Но разве имеет это значение, если та ночь окончательно смешала фигуры на доске? Нет чёрного и белого, нет врагов и друзей. Кто и на чьей стороне играет? Этого Гарри уже не знал. Но на подкашивающихся ногах выходя из бара, он был уверен в одном: мир сложнее, чем кажется. И не надо упрощать его.