Нет ярких красок в серебре (джен)

Дом в Прядильном переулке был пуст. Драко обошел его от подвала до чердака, заглянул в каждый угол, но ни одного призрака в доме не было. А ведь во всем Хогвартсе уже не одно поколение студентов ходили слухи, что дом декана Снейпа населен привидениями сверху донизу. До того, как умереть, Драко ни разу не удостоился визита в личную обитель крестного. Когда было нужно, Снейп всегда прибывал в поместье Малфоев и ни разу не приглашал к себе. Конечно, родители бывали у него, особенно Люциус в студенческие годы, но так, чтобы ужин в семейном кругу — такого не водилось. Снейп был одиночка и аскет. Отец рассказывал, что с годами эти его черты только усугубились, и он окончательно отвадил от своего жилища даже тех немногочисленных друзей и знакомых, кто оставался.

Пустой холодный дом, который выглядел заброшенным и нежилым, несмотря на то, что после войны Снейп окончательно замкнулся в четырех домашних стенах и выходил крайне редко. Об этом Драко подслушал в кабинете после своих похорон, когда отец и крестный пили огневиски за помин его души. Почему когда-то Люциус выбрал в крестные единственного наследника этого странного и неприятного человека — не знал никто, в том числе и сам Драко.

Но теперь он был здесь, потому что, с какой стороны не посмотри, а Северус Снейп был далеко не последним человеком в его жизни. Во время долгих ночных бесед в заброшенных апартаментах леди Моргана как-то сказала, что любой из тех, кто был значим при жизни, может удерживать душу от перехода в лучший из миров. Вольно или невольно, может, держит, и порой это бывает мучительно. Посоветовала Драко подумать и назвать самых значимых людей в его жизни. Драко подумал, и Северус оказался в его списке. Потому что был крестным. Потому что обучал и защищал его с детства и особенно — в стенах Хогвартса. И особенно — когда стало неспокойно. Потому что отговаривал его от убийства Дамблдора — страшное задание Темного Лорда, которое едва не стоило Драко разорванного сердца — и в конце концов взял это на себя. Северус Снейп называл себя другом Драко. Узнав об этом, Люциус долго молчал, а потом велел не пренебрегать его дружбой, потому что это дорогого стоит. Но только после смерти, переосмысливая все, что случилось с ним, Драко понял, что Северус на самом деле был его другом. И жалел, что понимание пришло так поздно. И жалел, что при жизни не удосужился узнать о крестном что-то большее, чем сплетни и отношение к нему родителей. Снейпа никто не любил. Но чета Малфоев всегда — всегда — принимала его со всем возможным гостеприимством и уважением. Драко никогда не задумывался почему. Почему именно этого человека отец называл другом, почему именно его выбрал в крестные единственному сыну и наследнику, почему безумная Беллатрикс боялась его, почему Дамблдор всегда был на его стороне, почему... Очень много было почему.

Он отправился в Прядильный переулок, надеясь найти кого-нибудь из призраков и понять уже, что за человек был Северус Снейп. Его ждало разочарование. Дом был холоден и пуст. В момент, когда Драко переместился из поместья Паркинсонов, глубокой ночью незримо проводив Панси и ее родителей на далекий север, дом был пуст абсолютно. Хозяина не было. Драко понятия не имел, где бы мог проводить ночи его декан. Понял вдруг, что вообще ничего не знал о его жизни за стенами школы. Да и в Хогвартсе ничего не знал, если уж так посудить. Был ли хоть кто-нибудь, кто знал бы о Северусе хоть что-то? Драко сомневался.

Он переходил из комнаты в комнату. Первый этаж: маленький холл, кабинет с библиотекой, кухня с небольшой примыкающей столовой. Кабинет казался самым обжитым помещением. В камине лежала свежая зола, на столе были открыты книги и ворохом навалены пергаменты. В столовой на столе стояла одинокая чашка, и не было никаких признаков того, что здесь вообще знают, что такое еда. Второй этаж: три спальни, две из которых закрыты. Не для него, конечно. Для Драко больше не существовало запертых дверей. Единственная жилая комната мало чем отличалась от закрытых, может, только отсутствием пыли. Поднялся на чердак и нашел там паутину, грязь, помет летучих мышей и какую-то рухлядь. Чердак напоминал Комнату Необходимости, куда годами сваливали все ненужное. Спустился в подвал. Здесь была лаборатория, и по ней Драко сделал вывод, что в основном Снейп живет именно здесь. В дальнем углу стояла отгороженная ширмой узкая кушетка. На отдельном крошечном столике громоздился чайник, а рядом с ним — сахарница, сливочник и чайная пара. На огромном лабораторном столе было разложено и расставлено столько всего, что Драко не понял предназначения большей части. Он попытался припомнить, чем именно Снейп занимался в первое послевоенное лето, но не смог. Составил зелья для Нарциссы, когда она заболела. И все, больше Драко ничего не знал. Пустота и неуютность дома угнетала. Как будто дом существовал вне пространства и времени. Как будто отсутствие хозяина остановило в нем последнюю жизнь, и дом впал в тяжелую летаргию, ожидая, когда в него вернется жизнь. Никаких призраков. Никаких домашних эльфов. Не было даже мышей. Даже лабораторных. Серебристый свет потустороннего мира был здесь очень тусклым, едва различимым, словно сам дом находился на грани миров. Драко бродил по комнатам и не знал, куда себя деть.

Под утро, когда Драко бесцельно сидел в холле, он услышал, как из кабинета раздался негромкий хлопок. Таким звуком обычно сопровождалось чье-нибудь перемещение с помощью порт-ключа. Раздались тяжелые шаги, грохот, кажется, со стола упала стопка книг, глухое проклятие, сказанное с не сдерживаемой яростью. Драко медлил. Он не хотел появляться сразу, но мысль о том, чтобы понаблюдать за Северусом хоть пару дней, вызывала у него отвращение. Здесь все было по-другому. В родном доме он опасался причинить родителям лишнюю боль. В поместье Паркинсонов все никак не мог застать Панси одну. Здесь не было ничего, что сдерживало бы его. И все равно он медлил. В холле стоял большой шкаф со стеклянными дверцами. Драко подошел к нему, чтобы посмотреть на себя, увидеть в отражении другого Драко, которому он может приказать действовать, как делал это когда-то в туалете Плаксы Миртл. Но к его ужасу стекло осталось пустым. У него больше не было отражения. Потому что его больше не было. И это подхлестнуло его. Ничего хуже того, что с ним уже случилось, не будет. Он умер, и во второй раз его не убьет даже Снейп. Драко прижал руку к груди, тоже по привычке, когда хотел успокоить бьющееся сердце. Сердце не билось.

Он проявил себя в видимый облик и вошел.

* * *

Снейп сидел в тяжелом кресле, обитом потертым бархатом. Головой опирался на одну руку, ладонью прикрыв лицо. Вторая покоилась на подлокотнике, кисть мелко подрагивала. Пряди черных волос свисали, прикрывая длинные худые пальцы. Драко заметил, что крестный выглядит совсем истощенным и больным. Намного хуже, чем тогда, когда был у них в поместье.

— Северус.

Снейп вздрогнул и раздвинул пальцы, глядя на него черным бездонным глазом. Узкие губы искривила горькая усмешка.

— А... Драко... Пришел мучить меня.

Драко изумился. Больше всего его поразило то, что это был не вопрос. Это была констатация факта, такая же окончательная и безжалостная, как и гвозди, которые вогнали в крышку его гроба. Крестный не спрашивал. Он утверждал. И это было... страшно.

— За что?

— За то, что не уберег. Позволил тебе погибнуть. Как ей... Что же... я должен был это предвидеть.

Как ей... Драко не знал, о ком он говорит. Никогда ни одна женщина не появлялась рядом с Северусом Снейпом, кроме кого-то вроде профессора МакГонагалл на протокольных мероприятиях. Студенты шутили, что их декан, должно быть, так и не познал женской ласки, и оттого был так невыносим. Но, выходило сейчас, что была... было в его жизни что-то, что делало его нормальным человеком, а в итоге сделало таким.

Драко не посмел спросить.

— Я... Нет!

Он начал что-то говорить, что-то объяснять о задержавшихся душах и переходе, но запинался и путался в словах, и умолк в растерянности. Северус отнял от лица ладонь, выпрямился и стал таким, каким Драко привык видеть его на занятиях. Только запавшие глаза и еще резче проступившие черты лица говорили, что сейчас он не в порядке.

— Тогда чем обязан, Драко?

Холодность тона отозвалась болью. Драко застал крестного в момент слабости, когда тот думал, что один, и позволил себе не держать лицо. Но Северус Снейп всегда славился умением молниеносно брать под контроль собственные эмоции. Студентов это пугало. Да и некоторых профессоров, как знал Драко, тоже.

— Я пришел сказать спасибо. Спасибо, что учил меня и защищал. Спасибо, что всегда был рядом. Спасибо, что пытался спасти.

Получалось пафосно и фальшиво, и Драко умолк. Они смотрели друг на друга, и каждый видел в другом кого-то, кто был ему дорог, но Мерлин знает, почему все получалось всегда так, как получалось.

— Я связан с тобой духовным родством, — заговорил Снейп после длинной паузы, которая уже начала превращаться в неловкость. — И теперь должен отпустить тебя. Именно поэтому ты пришел.

— Откуда...

— Для вас призраки Хогвартса всегда были досадной помехой, как Пивз, или развлечением, как сэр Николас, или деталью интерьера, как профессор Бинс. Я же, в отличие от вас, узнал от них очень многое о нежизни, потому что у меня была такая возможность. И о том, как души застревают и не могут совершить переход. Поскольку ты здесь и твоя смерть была внезапной, я делаю вывод, что ты застрял, и теперь пытаешься найти выход. Прискорбно.

— Да, я...

— Кто сказал тебе, что ты должен прийти ко мне?

— Леди Моргана. Призрак из нашего дома.

— Должно быть, леди мертва уже достаточно давно, и для нее переход закрыт. Если только она не осталась по собственной воле.

— Нет, не по собственной.

— Прискорбно, — снова повторил Снейп и замолчал, глядя перед собой.

Угли в камине, который он разжег по возвращении, теперь еле теплились и мерцали в предрассветной тьме. Драко поразило, что он затопил камин летом. Возможно, в доме и правда было холодно. Он не чувствовал, но видел, как Северус зябко повел плечами под мантией. Это не от холода, понял вдруг Драко, это от одиночества. Он вспомнил, как постоянно мерз на шестом курсе, когда остался один на один с приказами Темного Лорда и не знал, что делать. Рядом были друзья, учителя, влюбленные девушки, но он все равно был один. В то время мир отгородился от него туманной плотной стеной, похожей на ту, которую он видел сразу после зеленых вихрей. Или он отгородился от мира, потому что думал, что никто ему не поможет. Сколько же лет Северус провел в одиночестве? Что с ним случилось, что он оказался в таком плохом месте.

— Ты сказал, что позволил ей погибнуть. Кто она?

Он не хотел задавать этот вопрос, но слова вырвались раньше, чем он успел себя остановить. Снейп бросил на него такой яростный взгляд, что, не будь Драко уже мертв, сейчас точно бы отправился на другую сторону.

— Это не имеет значения. И это совершенно не ваше дело, мистер Малфой.

Драко отступил на несколько шагов. Ему хотелось сбежать. Он видел всю ту глубину боли, которую причинил Снейпу его неосторожный вопрос. Он сожалел, что спросил. Даже после смерти он продолжал сначала делать, а потом сожалеть.

— Прости... Я не думал, что у тебя кто-то...

Прикусил язык. Снова говорит не то. Повторил, чувствуя себя совсем уже глупо:

— Я пришел сказать спасибо.

— Я отпускаю тебя, Драко. Иди с миром и покойся с миром. Я очень устал.

* * *

Но он не ушел. Не получилось.

С самого утра после скудного завтрака из чая и единственной гренки Снейп отправлялся в подвальную лабораторию и проводил там все время до обеда. Впрочем, про обед он часто забывал и продолжал работу до вечера, иногда поднимаясь из лаборатории в кабинет и погружаясь в работу с книгами и свитками. Поздно вечером из «Дырявого котла» присылали ужин, а после Снейп снова работал до глубокой ночи. Драко пытался понять, что он делает, но не мог постичь. Все это было похоже на обычную школьную рутину, но вместе с тем было чем-то большим. Один раз Снейп ушел и отсутствовал почти до утра. Вернулся снова измотанным и совсем больным и следующий день провел в постели. Никто о нем не побеспокоился. В тот вечер ужин не прислали, и Снейп снова удовлетворился чаем и гренкой. Он знал, что Драко все еще здесь, но не пытался выяснить, что призрак забыл в его доме. Однажды утром Драко не выдержал и спросил:

— Что ты делаешь?

Они были в подвале. Снейп работал у стола, а Драко стоял в самом темном углу, прислонившись к стене и скрестив руки. От его голоса Северус сильно вздрогнул, но многолетние рефлексы зельевара взяли верх. Круговые движения, которыми Снейп осторожно перемешивал что-то в колбе, даже не были замедлены. Он завершил стадию и только тогда ответил:

— Готовлю запас зелий для Пенелопы. Она дала мне список, и я должен приготовить их все и в достаточном количестве.

Драко видел список. Пергамент с ним был пришпилен к стене над столом. Зелий было несколько десятков, и Драко узнал некоторые названия.

— Для кого? — переспросил и осекся.

Снова задал неуместный вопрос, и только потом понял, что не стоило это делать. Но Снейп спокойно ответил:

— Для мадам Помфри. Ее зовут Пенелопа, если ты не знал.

Он знал. Конечно, он знал, как зовут школьную медсестру, но знание это хранилось в очень дальних участках памяти, обращаться к которым у Драко никогда не было нужды. Мадам Помфри отлично умела лечить любые студенческие раны, и, как оказалось потом, вообще любые раны. Но ее никогда не называли по имени. Почему-то.

— Я знаю. Красивое имя.

— Если бы не она, половина из вас ходила бы калеками, а вторая половина отправилась в лучший из миров еще до выпуска. И ты точно был бы во второй половине.

Драко издал маленький смешок.

— Я и так во второй половине. Меня убили, помнишь?

— Если бы не Пенелопа Помфри, ты оказался бы мертв куда раньше, — парировал Снейп.

— Если бы не ты… — начал Драко, но Северус перебил его:

— Если бы не я. Пожалуйста. А сейчас не мешай мне работать.

И вернулся к своим банкам и склянкам, как будто призрака здесь и вовсе не было. Драко заворожено следил за быстрыми точными движениями. В какой-то момент он так увлекся, что перестал видеть домашнюю лабораторию Снейпа. Как будто они снова были в Хогвартсе на уроке зельеварения, и Северус показывал, как сделать правильно, чтобы все получилось. На какое-то мгновение ему даже показалось, что он слышит скрип перьев по пергаментам, пыхтение особо старательных студентов и смешки на задних партах. Показалось, что сейчас Северус обернется ужасным профессором Снейпом, снова станет третировать Поттера и снимет с Гриффиндора пятьдесят баллов. Призрачные губы дрогнули в улыбке. Это было так знакомо и так жизненно. Это было в жизни.

Северус действительно оторвался от работы. Поставил очередную запечатанную банку в коробку с готовыми зельями и присел на стул. Устало потер глаза кончиками пальцев. И неожиданно спросил:

— Ты был дома?

— Да. Сразу после того, как… — Драко запнулся. Он все еще не мог произнести это вслух. Крестный закончил за него.

— …как ты умер. Я понял. Видел родителей?

— Да. Мы попрощались. Они отпустили меня.

— Это хорошо. Твоя мать очень переживала. И Люциус тоже. Ты вряд ли знаешь, насколько сильно он на самом деле любит тебя. Когда ты родился, Люц закатил самую большую вечеринку на моей памяти. Даже в школе мы так не отрывались. Кое-кто, конечно, отказался, но все равно это была такая толпа, что ваш сад пришлось на время расширить. Он был так рад и так горд, что у него сын. Он тебя с рук не спускал, пока ты не начал ходить. А на крестины позвал весь Лондон. Славные были времена.

Драко слушал его и не верил своим ушам. Люц? закатил? отрывались? Полно, неужели это все говорит человек, которого он привык считать настолько старым, что даже не верилось, что это все могло происходить с ним. Но ведь отец был даже старше Снейпа и вовсе не был старым. Выходит, и Северус не был стариком. Просто за одну свою жизнь он успел прожить их несколько, и это сделало его… таким.

— Не думаю, что твои родители побегут, как остальные. Твоя могила их будет держать сильнее страха. Нет ничего хуже, чем потерять кого-то, кого любишь. Но они тебя отпустили, и это хорошо. Ты сможешь уйти и дождаться их… там.

Он замолчал, посидел еще несколько минут, прикрыв глаза, отдыхая и от работы, и от своей откровенности, а потом вернулся к лабораторному столу и больше в этот день не проронил ни слова.

* * *

Ночью Северус закричал.

Все холодные ночи в Прядильном переулке Драко проводил у крестного в кабинете. Ему почему-то было страшно оставаться одному в лаборатории, а кабинет был самым живым местом в доме. Драко продолжал отчаянно цепляться за жизнь, как будто это могло хоть что-то изменить. Он слонялся по кабинету, или сидел на полу, прислонившись спиной к стене, или стоял у окна и смотрел на старый запущенный сад, которым никто не занимался последние лет примерно сто. Ему не с кем было поговорить, нечего было делать в доме Снейпа, и он сам не понимал, почему не уходит. Почему не идет дальше, ведь Северус его отпустил. Как будто что-то недосказанное или несделанное висело между ними и не пускало. Он не знал — что. В темноте дом преображался. Густые тени собирались в углах и между мебелью. Серебристый свет потустороннего мира мерк, не в силах пробиться через подступающий мрак. И это было… немного жутко, если честно. Драко не думал, что сможет испытывать страх после того, как с ним уже случилось самое страшное. Впервые у него появилось сомнение. Может быть, смерть — это не самое страшное, что может случиться? Может быть, есть вещи хуже? И что, если с Северусом случилось именно это? Что-то, что страшнее гибели?

В ту ночь он решил, что пора. Оставалось закрыть глаза, сосредоточиться и отправиться… куда? Он не знал, куда. Наверное, обратно домой, чтобы спросить у леди Морганы, как пойти дальше. Ему ведь больше нечего было здесь делать. Реальность размывалась, шла волнами. Он напряженно вслушивался в ее шепот, пытаясь уловить подсказки. Он все завершил? Теперь он может отправиться к покою? Зеленые всполохи по краю сознания проскальзывали тенями и тревожили. Нет, говорили они. Еще ничего не закончено, говорили они. Ты еще не заслужил свой покой, говорили они. Ответов не было. Драко ходил по кабинету из угла в угол, метался, пытаясь понять. И не понимал. Что-то важное он упускает. Что-то очень важное, что не отпускает его дальше. Он просочился сквозь двери и замер у лестницы на второй этаж. Хотелось пойти к крестному и спросить у него, потому что он ведь всегда все знал. Драко остановил себя. Северус уже спит. Живым людям надо спать. И в этот момент Северус закричал.

Драко не понял, как оказался в его спальне. Наверное, переместился, потому что это произошло мгновенно, и он не успел задуматься. Северус метался на узкой постели, широко распахнув невидящие глаза, и повторял:

— Нет-нет-нет, пожалуйста, нет, не надо. Только не она! Только не Лили! Лили!

Он не видел Драко, но Драко понял, что это не потому, что сейчас он невидим для мира живых, а потому что во власти кошмара Северус не видел вообще ничего вокруг. Кошмар поглотил его целиком, захватил его душу, вцепился в нее когтями и все не отпускал. Крестный звал неведомую Лили и умолял кого-то не трогать ее, пощадить, лучше взять его, но только не ее. Он кричал и кричал, и кричал…

Драко упал на колени рядом с ним в полной растерянности. Яркой вспышкой промелькнуло воспоминание, как он точно так же сидел рядом с постелью Панси, и в эти ночи ей не снились кошмары. Может быть, если сейчас он просто посидит рядом, то и кошмар Северуса отступит. Отойдет за границы ощутимого и оставит жертву в покое. Подчиняясь какому-то наитию, Драко зашептал:

— Север, это все не настоящее. Это только плохой сон, Север. Это не настоящее. Послушай меня. Тебе снится кошмар, но это сон. Проснись и послушай меня.

Он говорил и говорил, шептал слова утешения, хотя какое могло быть утешение, когда он понимал, что Снейпа сейчас снедает ужас. Но он продолжал говорить, чтобы сделать хоть что-то. Если бы он мог проникнуть внутрь сна и отогнать видения прошлого, то сделал бы это. Он не мог. Есть такие вещи, которые не подвластны даже мертвым.

Через несколько минут крики затихли, и теперь Северус только тяжело дышал. Его тело сотрясала крупная дрожь, из уголков глаз стекали прозрачные капли, мокрые от пота волосы налипли на шею, лоб и щеки. Взгляд начал проясняться. Зрачки задвигались, шаря по темной комнате, потом остановились на Драко. Снейп сделал глубокий медленный вдох и такой же выдох.

— Драко… — его голос был тихим и надсаженным.

— У тебя был кошмар. Ты кричал.

— Я знаю. Мне… снятся кошмары.

— Мне тоже. Снились. А теперь нет, теперь я вообще не сплю.

Еще один вдох и еще один выдох. Драко смотрел, как вздымается и опадает его грудная клетка и думал, что ему самому уже никогда не испытать этого чувства.

— Почему ты до сих пор здесь, Драко? Тебе давно пора уходить.

— Я не знаю.

Северус закрыл глаза и лежал так несколько минут. Драко успел решить, что он снова уснул, когда Снейп заговорил, так и не подняв веки.

— Лили Эванс. Ее звали Лили Эванс. Я умолял его не убивать ее. Я не смог ее защитить, и это — только моя вина. Когда доберешься до лучшего из миров, найди ее там. Скажи ей… скажи ей, что я люблю ее. Скажи, пусть дождется меня. Скажи, что я никогда не переставал ее любить и сделал все, что мог, для ее сына.

Лили Эванс… Все волшебники Британии знали историю Поттера: имена его родителей, нападение Темного Лорда и жертву, которую принесла ради сына его мать. Перед мысленным взором нарисовалось юное смеющееся лицо, обрамленное рыжими волосами. Где-то Драко видел ее портрет, не мог вспомнить где. Так вот, значит, как. Вот за что он винил себя. Позволил ей погибнуть. Но что же он мог сделать — один против самого могущественного волшебника своего времени.