Нет ярких красок в серебре (джен)

Национальный герой Британии, победитель Темного Лорда, Мальчик-который-выжил и все остальные титулы, которые смогла придумать возбужденная общественность, должно быть, не просыхал с самого Дня Победы. По крайней мере, такое впечатление сложилось у Драко после появления в поместье Блэков. Свой путь в хронический алкоголизм герой начал со сливочного пива. Пустые бутылки из-под него стояли в самом дальнем углу гостиной — единственной комнаты, которая носила следы жизни. Далее сливочное пиво перемежалось с сидром, потом сидр смешивался с огневиски, и последний изрядный слой состоял уже только из бутылок от последнего. Поттер пил и много. Странно было, что никто не кидался его спасать. Уизелы, например, которым был прямой матримониальный интерес. Или та же Грейнджер — слишком правильная девочка, чтобы позволять друзьям спиваться в тоске и одиночестве. Сам Поттер, спавший на диване прямо в одежде, выглядел тоже не очень: заросший, слегка синюшный и сильно исхудавший. Драко смотрел на всю эту красоту и не понимал.

Еще с детства было у него такое особое состояние — не понимать. Обычно он впадал в него от вещей, которые логически никак не могли уложиться в голове, и объяснения которым он не находил. Вот как сейчас, например. По его представлению Поттер должен был купаться в лучах славы и всеобщего обожания и быть на вершине счастья, но вместо этого он почему-то пил, скрывшись ото всех. Драко знал, что еще во время войны поместье Блэков было защищено заклинаниями ненаходимости и невидимости и Мерлин знает, чем еще, чтобы исключить предательство и нападение. Поттер спрятался в нем, как в скорлупе, но для призраков преград не было. Драко смотрел на спящего врага и видел, как его контуры как будто плывут, теряясь и истончаясь. Иногда тело двоилось, и тогда вместе с плотью он видел серебристый абрис. Как будто Поттер тоже почти умер, и душа его готова была вот-вот отделиться от тела. Потом двоение исчезало, и оставался только Поттер — пьяный, неприглядный и очень несчастный, наверное. Драко содрогнулся. Какое-то чувство, похожее на сострадание, на мгновение зацепило его призрачное сознание. Прогнило что-то в Датском королевстве, раз все так. Оставив Поттера спать, Драко отправился исследовать поместье.

В комнатах было запустение. Пыль лежала толстым слоем на всех поверхностях, по углам мотались сбившиеся из нее клочки, через грязные стекла еле пробивался уличный свет. В большой столовой, где когда-то обедала юная Нарцисса, Драко увидел перевернутую мебель, валяющиеся на полу книги и вещи, на столе несколько перевернутых тарелок со следами трапезы — знаки того, что Орден Феникса покидал свое убежище в большой спешке. Драко не знал, что здесь случилось, да и не хотел знать, но все это пахло страхом и отчаянием. И еще тоской. Глухой тоской и безнадежностью. Кое-где попадались следы, как будто кто-то пытался навести порядок, и почти всегда рядом с очагами этой хаотичной деятельности стояла пустая бутылка. Драко мог бы точно так же послойно восстановить, как передвигался Поттер в попытках обжить свой новый дом. И точно знал, что он сдался, добравшись до комнаты Сириуса. Сириус Блэк был его крестным, вспомнил Драко. Наверное, поэтому Поттер сломался именно в этой комнате.

Домовых эльфов не было. И призраков не было. Вообще ничего не было. Только спивающийся Поттер, загнанный в отчаянье и покинутый всеми.

Драко бродил по дому, пока не уверился, что его выводы верны. Потом вернулся в гостиную, сел на пол рядом с диваном, и принялся ждать. Сам не знал — чего он ждет. Предрассветные сумерки, заглушенные грязными окнами и одной уцелевшей гардиной, были похожи на сумерки мира. Драко думал о том, что еще ему осталось сделать, кого повидать, какие слова и кому сказать. И зачем его занесло сюда, почему. Он думал, что после обещания Снейпу все закончится. Он очень устал. Он хотел обрести покой.

Погруженный в невеселые мысли, он не заметил, как Поттер выпал из алкогольного сна и вернулся в реальность, насколько это вообще было возможно в его состоянии. Отреагировал только на хриплое:

— Еб твою мать. Я что, умер?

Он пронаблюдал, как зеленые глаза героя, бывшие сначала узкими щелочками, раскрываются до нормального размера, а потом округляются. Поттер поправил круглые очки и стал похож на сову. На похмельную и помятую сову — такой же растрепанный и такой же удивленный. Драко невольно издал смешок и ответил:

— Нет.

Хотел по обыкновению добавить «к сожалению», но не стал. Слишком все это было нелепо и несуразно. И слишком печально.

— Тогда какого хрена ты тут делаешь?

Драко пожал плечами и неожиданно для себя ответил:

— Стерегу твой сон. Тебе же снятся кошмары?

— Откуда ты…

— Потому что я призрак, Поттер.

Несколько бесконечных минут Поттер молчал. Потом, ворочаясь и кряхтя, приподнялся и перешел из лежачего положения в сидячее. Провел рукой по волосам, приглаживая непокорные вихры, натянул на ладони рукава вытертого свитера с буквой «Г» на груди и обхватил себя за плечи. Еще несколько минут сверлил Драко немигающим взглядом, а потом тихо сказал:

— Пришел мучить меня.

И снова. Снова это был не вопрос, а утверждение. Совсем как Северус. Точно так же ожидает кары в одиночестве, точно так же уверен, что никто над ним не сжалится.

— Нет, — ответил Драко.

— Тогда… почему? Зачем ты пришел?

— Я не знаю.

— И я не знаю.

* * *

Жизнь национального героя действительно была уныла, тосклива и наполнена алкоголем, а также полным отсутствием внешних контактов. Драко понадобилось провести в этом царстве запустения всего пару-тройку дней, чтобы понять, что Поттер удалился от мира вполне осознанно и по собственной воле. Внешний мир пытался достучаться до него, посылая сов, вызывая через камин и подкидывая записки под дверь. Поттер не отвечал, а записки тут же кидал в огонь, не читая. Все это время они не разговаривали. Драко слонялся по поместью, пытаясь сообразить, что же он здесь забыл, а Поттер делал вид, что его нет. По вечерам Поттер пил, потом отрубался все на том же диване, утром долго приходил в сознание, а потом все начиналось по кругу.

На четвертый или пятый вечер Драко не выдержал и открыл рот. Он сказал:

— Не стоит этого делать.

Поттер подавился огневиски, откашлялся и хрипло спросил:

— Это еще почему? Какое вообще тебе дело?

— Ты упьешься до смерти, но на этом ничего не закончится, посмотри на меня, например. Это первое. И второе. Я не могу уйти, потому что должен сделать что-то еще. И у меня ни одной мысли, что именно и почему меня занесло именно к тебе. Хочешь от меня избавиться? Тогда помоги мне.

Поттер снова стал похож на сову — на этот раз слегка уже пьяную, но от этого ничуть не менее не удивленную.

— Как? Как я могу помочь тебе? Еще раз тебя убить?

Драко ухмыльнулся.

— Это вряд ли. Твоя гряз... подружка справилась сама вполне успешно.

Поттер сделал из бутылки еще несколько больших глотков, потер глаза и провел рукой по стоявшим дыбом вихрам. Похоже, этот жест он сам не замечал. И вдруг буркнул себе под нос:

— Она сожалеет.

Драко ушам своим не поверил.

— Что ты сказал?

Поттер сделал движение, как будто хотел выпить еще, но вместо этого поставил бутылку на пол. Ответил громче и отчетливей:

— Я сказал, что она сожалеет. Что убила тебя. Мы вообще не должны были сражаться друг с другом вся эта ебаная война должна была быть между мной и... ним. И должна была закончиться только одной жертвой. Мной. Я был готов. А вместо этого...

Он не договорил. Все же не выдержал и приложился к бутылке. Драко сделал по комнате несколько кругов. Ему сейчас очень хотелось составить Поттеру компанию по алкоголизму, но если ты — призрак, то с этим есть некоторые проблемы. И тоже не выдержал.

— Тогда какого хрена? — заорал он. — Какого хрена ты не пошел к нему и не дал себя убить, если был готов? Тогда я бы не погиб. Никто бы не погиб!

Поттер вскочил с дивана, задев ногой бутылку. Она упала и покатилась, злобно звеня и оставляя за собой резко пахнущую алкоголем дорожку.

— Ты думаешь, я не думал об этом? Ты думаешь, я не хотел? Да я постоянно об этом думаю! С момента, как Министерство объявило победу и посчитало все потери. Я все время думаю, что всех этих смертей могло и не быть!

Они стояли друг напротив друга, набычившись, глядя исподлобья, взъерошенные, как два бойцовых петуха. Как когда-то в школе, в бесконечных конфликтах и выяснениях отношений. Хотя какие там у них были отношения. Заклятый друг? Лучший враг? В какой-то момент они оба перестали это понимать.

— Думаешь, я могу перестать об этом думать? — голос Поттера стал тихим. — Я пытался. Правда. Но я никогда не мог ничего контролировать. Все решили за меня.

Драко сардонически хмыкнул.

— Повели, как бычка на заклание?

— Да! А разве с тобой было не то же самое? Разве твой отец и Темный Лорд не решили все за тебя? Я помню тебя на шестом курсе! Я помню, как ты... тогда в туалете...

Поттер споткнулся на словах и замолчал. Рухнул на диван и снова схватился за бутылку. Драко к своему стыду и удивлению испытал облегчение за то, что слова так и не были сказаны.

Он ведь тоже помнил шестой курс. Весь год он провел в постоянном напряжении и перманентной истерике. Он не мог сосредоточиться на учебе, не мог нормально общаться с друзьями, не мог встречаться с Панси. Да он вообще ничего не мог! От напряжения в голове постоянно стоял туман, дрожали руки и нервный срыв сидел на плече. Тогда, в туалете... он сорвался. Слетел с катушек. Сдвинулся по фазе. Он готов был наложить на себя руки в тот момент от осознания бессилия и неминуемой кары за него. Так что Поттер случился в самый неподходящий момент. Или наоборот. Когда Сектумсемпра разорвала Драко грудь, первое, что он почувствовал — облегчение. Не придется делать это самому. Мальчик-который-вечно-всех-спасает пришел на выручку и сделал всю грязную работу, спасибо ему за это.

Несколько дней, что он провел в больничном крыле, он ни с кем не разговаривал, даже с Северусом. Почти не спал по ночам, но каждую ночь... когда ему все же удавалось задремать, ему чудилось, что Поттер сидит у его постели. Сидит и молчит. Утром, конечно, никого не было, а вопросов Драко не задавал. Списывал все на галлюцинации и спецэффекты зелий, которыми его по очереди пичкали мадам Помфри и Снейп.

Это был наивысший момент слабости за всю жизнь Драко Малфоя. Даже сейчас от воспоминаний об этом он ощутил, как по призрачной спине стекает призрачный пот. Потом, с Дамблдором, на бастионе Астрономической башни... он не решился тогда, но все равно это было легче. К тому моменту он окончательно потерял веру в то, что все для него закончится хорошо. Если бы Северус не пришел в последний момент, Драко бы пережил момент последнего колебания и сделал все сам. Ему было уже все равно, хотя животный инстинкт выживания все еще трепыхался.

Поттер не сказал сейчас, но Драко поспешил перехватить разговор и увести в сторону. Снова нацепил на себя маску слизеринского подонка.

— Как будто ты этого не хотел.

— Не хотел!

Мерлин, как же легко Поттер продолжает вестись на провокации. Он вообще хоть когда-нибудь повзрослеет? Бухает, как не в себя, целый герой, женят его на мелкой Уизли, детей нарожают такую же ораву, а он все так и будет мальчиком-который.

— Когда не хотят убивать, Поттер... — голос Драко истекал ядом, — ...то не применяют смертельное заклинание.

— Я не знал. Оно было в моем учебнике, и я вообще не знал, что оно делает. На нем было написано «От врагов» и... тогда все случилось так быстро, и это было первое, что пришло мне в голову. Но если бы я знал...

— То что?

— Я бы не стал. Ты не представляешь, как мне было жаль. Я потом приходил к тебе в больничное крыло.

Драко изумленно уставился на него. Поттер не видел его взгляда, сидел в обнимку с бутылкой и смотрел куда-то в сторону. И выглядел еще более жалким, чем обычно. На всякий случай Драко переспросил:

— Ты — что делал?

— Приходил к тебе, — Поттер говорил невнятно, глотая некоторые буквы, наверное, огневиски начал действовать. — Ночью. Надевал мантию-невидимку, чтобы меня не поймали, и приходил. Сидел. Я хотел сказать, что мне жаль, что я не хотел. Хотел все исправить. Но ты всегда спал. Я так и не решился тебя разбудить.

Значит, это были не галлюцинации и не спецэффекты от зелий...

И Драко вспомнил другое. Вспомнил, как они схлестнулись в Комнате Необходимости и подожгли все к чертовой матери. Вспомнил, как хотел спастись, но понимал, что нет выхода из пламенного ада. И вспомнил, как Поттер, ненавидевший его Поттер, чуть не убивший его Поттер, вернулся за ним, подхватил его руку и вывез из огня.

— Ты спас мне жизнь, — глухо сказал Драко. — В Комнате Необходимости, помнишь? Так что считай, что ты все исправил.

Поттер не ответил. Его взгляд продолжал блуждать по гостиной, медленно перемещаясь с предмета на предмет. Пауза, повисшая в воздухе, вибрировала отчетливо ощутимыми аберрациями. Точно такие же аберрации Драко чувствовал, когда перемещался. Вот и сейчас он мысленно приготовился к тому, что реальность вот-вот размажется серебристым туманом, и он окажется где-то в другом месте. В лучшем из миров, может быть. Но ничего не происходило, а потом мир и вовсе пришел в статичное состояние. Видимо, не сейчас.

— Я не знаю, что я должен сделать, Поттер. Не знаю, что ты должен сделать. Но в наших общих интересах это узнать. Поэтому шел бы ты... в душ для начала. Надень что-нибудь приличное. И завязывай с огневиски. Выглядишь отвратительно.

— На себя посмотри, — буркнул Поттер. — Ты вообще труп.

— Я хотя бы не выгляжу, как бомж.

Это было так похоже на их школьные пикировки в нормальные... мирные времена, что Драко не выдержал и улыбнулся. Как будто ничего не было, как будто сейчас они обменяются колкостями, а потом будут в Большом Зале пить тыквенный сок, в одной теплице возиться с мандрагорами, и в одном классе скучать на уроке по истории магии. И Поттер сдавленно и криво улыбнулся в ответ, поднялся с дивана.

— Не ходи за мной.

— Да очень ты мне нужен.

— Нахрена тогда приперся?

— Сам бы знал!

— Ладно... Готов на все, лишь бы от тебя избавиться.

— Ух ты! Великий Гарри Поттер согласился помыться ради Драко Малфоя, — Драко уже откровенно смеялся.

И Поттер засмеялся тоже.

— Только никому не говори.

* * *

Следующие дни прошли в каком-то лихорадочном угаре.

Поттер действительно больше не пил. В первый день он слонялся по особняку, не зная, куда себя деть, спотыкаясь о мебель, о пустые бутылки и распинывая пыль. Снял с себя этот кошмарный свитер и надел чистую футболку и тут же начал мерзнуть. Обхватывал себя руками, потирая плечи, но никак не мог согреться. Драко все ждал, когда до него дойдет очевидное, но больше было похоже на то, что за время алкогольного дурмана Поттер разучился пользоваться мозгами. Впрочем, это никогда не было его сильной стороной.

— Еда, — Драко, как всегда, появился из ниоткуда и заставил Поттера подскочить на месте от неожиданности. — Еда и огонь. Тогда ты перестанешь мерзнуть. Огневиски едой не считается.

— Отвали. Достал, — огрызнулся Поттер, но, сделав очередной круг, поплелся на кухню.

Обследовав шкафы и холодильник, нашел кое-какие запасы, которые остались, наверное, еще со времен Ордена Феникса. Драко, ни разу в жизни не приготовивший себе даже бутерброда, понятия не имел, что из этого можно сделать, но где-то за час Поттер умудрился соорудить себе вполне сносный обед. Сел за грязный кухонный стол и взял приборы, но замер, так и не начав. Думал о чем-то своем, глядя перед собой. Драко не понимал, что происходит.

— Это еда, Поттер, ее едят.

Хотел добавить, что едят ее в голову, но сдержался. Хватит уже с них обоих было всего этого дерьма. Сейчас они отчаянно нуждались друг в друге и ни к чему было нарываться на конфликт. Больше всего Драко не хотелось навечно застрять в поместье Блэков и наблюдать деградацию героя магического мира.

Поттер удрученно вздохнул и отложил вилку. В недрах какого-то из бесчисленных шкафов нашел тряпку и принялся отмывать край стола. Потом переставил тарелки на чистый кусок и только тогда принялся есть. И снова Драко удержался от ехидства насчет бомжей и прогресса в воспитании.

— Иди, погуляй где-нибудь, Малфой, а? Мне кусок в горло не лезет, когда ты смотришь.

Пришлось удалиться.

Видимо, что-то в тот момент в голове у Поттера все же сдвинулось, потому что сразу следом за первым нормальным обедом он затеял маниакальную уборку.

В гостиной, которая долго время была единственным местом его обитания, был жарко растоплен камин, а на пламя наложены чары, блокирующие все вызовы. Из недр хозяйственной части были извлечены мусорные мешки, в которые Поттер принялся собирать скопившийся хлам. Драко ходил за ним по пятам и время от времени подсказывал, куда стоит заглянуть еще. Поттер злился, но заглядывал. Они обменивались колкостями, но почему-то сейчас это не было обидно. Это было больше похоже на... дружеский беззлобный треп? Серьезно?

— Лучше бы помог!

— Как? Привет, я Драко Малфой, и я призрак. Ни к чему не могу прикоснуться.

— Тогда отвали.

— Сам отвали. Вон за шкафом еще пропустил.

И Поттер шел за шкаф, выгребал оттуда очередную кучу и складывал в мешок. Мешки отволакивал к черному ходу и количество их неуклонно росло.

— Если тебе не хватит тряпок, то можешь использовать тот кошмарный свитер.

— Без тебя разберусь!

Тряпок хватало. Поттер мыл, тер и скреб, не разгибая спины. Постоянно бегал туда и сюда с ведрами, меняя в них воду. Залезал в самые дальние углы и на самые высокие поверхности. Перерывы делал только на душ, еду и сон.

Как-то вечером они сидели перед камином. За окнами была непроглядная чернильная темнота, а от огня шел уютный свет. Поттер что-то снова сосредоточенно жевал, а Драко завидовал. Ему тоже хотелось заново ощутить вкус еды, и ее приятную тяжесть в желудке, и тепло, и чувство насыщения. Он не чувствовал голода, но помнил, как это и как становится хорошо, когда голод бывает утолен. Драко провожал взглядом каждый кусок, который Поттер отправлял в рот, и завидовал. Ему хочется ощутить жизнь, понял он, и это привело его в дурное расположение духа.

Учебная программа Хогвартса сложилась за столетия. В ней было все, что могло бы пригодится магу в жизни. Но в ней не было, как вести себя, когда ты умер и стал призраком. Как узнать, что нужно сделать, чтобы найти покой? Как это вообще сделать? Он вспоминал слова леди Морганы, сказанные в родительском доме, прокручивал их в голове так и сяк, но оставался так же далек от понимания, как и в первую ночь после смерти.

Чтобы отвлечься от мыслей и переключиться, он спросил первое, что пришло в голову:

— Где ты научился всему этому, Поттер?

— Чему?

— Готовить. Убирать дом. Стирать. Следить за порядком.

— Когда жил у тети и дяди. Они были рады переложить на меня всю домашнюю работу, а если я делал что-то плохо, то лишали ужина и запирали в чулане. И не захочешь, а научишься.

— Но... это ужасно.

Поттер дожевал последний кусок и поставил грязную тарелку на журнальный столик. Пожал плечами.

— Тогда мне так не казалось. Не с чем было сравнивать, знаешь ли. Ну то есть я видел, что мой кузен и его друзья живут по-другому, но тогда я думал, что это нормально. У них ведь были родители, а у меня... У меня даже друзей не было, пока я не приехал в Хогвартс. У тебя, наверное, была совсем другая жизнь.

Другая. Была. Счастливое детство, наполненное волшебством, теплой улыбкой матери и играми с друзьями. Радостное предвкушение письма из Хогвартса. Драко хотелось показать себя, стать лучшим, завести еще больше друзей. Радужные перспективы, которые рисовали перед ним положение Малфоев в магическом обществе, его собственные способности и связи отца в Министерстве. Жизнь Драко Малфоя была просчитана и распланирована от рождения до смертного одра. Была. Что-то пошло не так. Сильно не так, раз теперь он застрял между мирами и не знает, как выбраться. Только и осталось мотаться между живыми и надеяться, что рано или поздно он таки сделает или скажет то, что нужно, и обретет покой. И что не будет слишком поздно.

И это вот состояние нежизни изменило его отношение к некоторым вещам — к немалому изумлению самого Драко. Он и представить не мог, что однажды будет сидеть с Поттером в заброшенном штабе Ордена Феникса и болтать ни о чем, чтобы скоротать время. Как... друзья? И ему это будет... нравится?

И ему это нравилось, потому что стало все равно на то, что они были с разных сторон в прошедшей войне, все равно на былое соперничество. Им больше нечего было делить. Наверное, именно так могло бы все быть, если бы Поттер принял тогда его дружбу и пожал его руку. И Драко ощутил острое сожаление, что этого не случилось.

— Да, совсем другая. У нас всю работу по дому делали домовые эльфы. И кстати, здесь же были домовые эльфы. Где они? Ты их сожрал?

Поттер не отреагировал на его выпад. Только сделался грустным.

— Добби убили. А где Кричер, я не знаю. И я не знаю, где вообще берут домовых эльфов. Вот у вас они откуда появлялись?

И Драко выпал в состояние непонимания. Никогда в жизни он не задумывался, откуда магические семьи берут домовиков, и вряд ли кто-то из его друзей думал об этом. Это была естественная часть жизни чистокровных семей, такая же, как полеты на метле, Хогвартс, зелья, светская жизнь, квиддич, хорошая карьера и все остальное. Он не мог представить себе Нарциссу стоящей у плиты, застилающей постели или с тряпкой в руках. Тем более не мог представить тетушку Беллатрикс. Не мог представить Люциуса работающим в саду или хотя бы чинящим любимое перо.

— Я не знаю. Они всегда были. Многие поколения эльфов всегда служили моей семье. Даже та история с Добби ничего не изменила. Так он погиб?

— Да. Еще одна бессмысленная жертва. Мы были друзьями.

— Как можно дружить с домовиком?

— Точно так же, как с любым другим человеком. Добби был умным, храбрым и добрым. Он верил в то, что делал. И он был верным.

— Я не понимаю, — бессильно сказал Драко.

— Конечно, не понимаешь. Ты никогда не смотрел на него иначе, чем на раба.

Драко долго молчал. Должно быть, ему нужно было умереть, чтобы мир открылся для него с другой стороны. Он хотел сказать, как ему жаль, что Поттер потерял друга. Искренний порыв души. Но Драко не знал, имеет ли право на сожаление, и поэтому сменил тему, чтобы замять неловкость.

— Ну хорошо. Почему тогда ты не пользуешься магией?

— Потому что я не хочу. Это слишком легко.

— Не ищешь легких путей, да?

Поттер смотрел на огонь в камине, и пламя отражалось в стеклах его дурацких круглых очков и в радужках глаз. Он больше не был похож на сову. Теперь он был похож на тень самого себя, и Драко вспомнил, как двоилось его тело, когда Поттер спал. Словно душа хотела отделиться от тела. Словно он тоже хотел обрести покой и мог сделать это только если не будет жить.

— Не ищу, — наконец ответил Поттер. — Это помогает мне не вспоминать и не думать. И я устаю, а когда я устаю, то мне не снятся кошмары. Я больше не могу снова и снова видеть, как гибнут мои друзья, как рушится Хогвартс, как... все рушится. Ты спрашивал, почему я пью.

Драко хотел возразить, что не спрашивал ничего такого, но не посмел. Сейчас... вот сейчас происходило что-то очень важное, он ощутил это обострившимся чутьем. И он боялся это спугнуть. Откровенность Поттера была внезапной и такой обнаженной, такой уязвимой. Был ли он вообще хоть когда-нибудь хоть с кем-нибудь так экстремально откровенен, как сейчас, с призраком старого недруга. Драко усомнился в этом.

— Я хочу все забыть. Забыть, пока не перестанет болеть. Пока я не перестану думать об этом, по кругу, бесконечно, вспоминать раз за разом. Пока не перестанут снится кошмары. Пока все это не закончится, потому что для меня так ничего и не закончилось. Они празднуют победу, но на самом деле никакой победы не было. И не важно, что Темный Лорд уже не вернется. Нет никакой победы. Только боль, потери и разрушения.

В его словах было так много горечи. Поттер подтянул колени к груди и обхватил их руками, сжимаясь в комок. Словно хотел спрятаться, закрыться обратно в скорлупу из дурмана от невыносимости переживаний.

— Но ты не сможешь, — тихо сказал Драко. — Ты не сможешь забыть. Это теперь всегда будет с тобой. Мой отец не смог забыть первую войну, и моя мать. Северус...

...так и не забыл Лили. После стольких лет. Этого Драко не сказал.

И Поттер ответил:

— Я знаю.

* * *

Так проходили их дни. Весь день Поттер убивался на уборке, а по вечерам они сидели у камина и разговаривали обо всем, что попадет на язык. Поместье Блэков приобретало все более жилой и уютный вид. Поттер действительно больше не пил. Несколько раз Драко хотел его подловить и наблюдал, оставаясь невидимым, но Поттер ни разу не сорвался.

В один из таких вечеров Драко заметил, как через камин прошло несколько вызовов. Лица появлялись в пламени всего на мгновение, открывали безмолвно рты и тут же исчезали, так и не успев ничего сказать. Поттер косил на них взглядом, но делал вид, что ничего не происходит. Драко знал, как это выглядит с другой стороны — связь обрывается так быстро, что вызывающий не успевает ничего увидеть и понять, для него вызов просто не проходит.

Национальный герой бросил пить, начал приводить жилище и себя в порядок, но упорно отказывался от общения с внешним миром. Почему-то. После четвертого или пятого оборванного вызова Драко не выдержал и спросил:

— Почему ты не ответишь?

— Потому что не хочу.

— Почему не хочешь?

— Потому что… — Поттер запнулся, похоже было, что он и сам толком этого не знал. — Просто не хочу. Им нет до меня дела.

Драко саркастически хмыкнул и уточнил:

— Им нет до тебя дела, и именно поэтому тебя засыпают почтой и вызовами, так что ли? Чертовски логично.

Ни фига было не логично и, похоже, это дошло даже до тупых проспиртованных Поттеровских мозгов.

— Им не я нужен, а герой, вокруг которого можно устроить шумиху. Я уже этого нажрался за все годы. Думаешь, легко было быть Мальчиком-который-выжил? Когда на тебя смотрят не как на человека, а как… как на редкую зверюшку в зоопарке. Все восхищаются, все хотят посмотреть и никому нет дела, как этой зверюшке живется. Поохали, поахали и дальше пошли по своим делам. А если зверюшка вдруг подохнет, объявят траур, толкнут красивую речь и через неделю забудут. Им же не интересно, что я чувствую, им надо меня выставлять, как парадный портрет. Напразднуются и задвинут в дальний угол.

— А если что-то случилось?

— Что, например? Волдеморт снова воскрес? — в тоне Поттера звучал неподдельный яд. Драко не знал, что на это ответить.

— Ты не думал, что они могут просто о тебе беспокоиться? Это ведь твои друзья.

И тут Поттер взорвался. Вскочил и заходил нервными неровными кругами. Лицо пошло красными пятнами. Драко понял, что случайно попал ему в какое-то больное место, но понятия не мел, что сейчас происходит у Поттера в душе. А что-то явно происходило. Что-то очень важное. От мгновенно сгустившегося напряжения воздух невидимо вибрировал и колыхался.

— Друзья, ага. Что ты можешь знать о друзьях, Малфой? Крэбб и Гойл? Серьезно? Два безмозглых идиота, которые выполняли твои приказы. Это не дружба. Это… это… это же Слизерин!

— Блейз. Панси. Миллисента, — Драко говорил спокойно, но на самом деле он и сам был натянут, как тетива, готовая вот-вот лопнуть. — Вы ведь считали Миллисенту тупой дурой, правда? Вы не знали, что она все время подбирала уличных кошек, лечила их и находила им дом. Не знали, что ее маленькая сестренка оказалась частично сквибом, и Миллисента все свободное время отдавала тому, чтобы научить ее магии, потому что верила, что это возможно, нужно только старание и упорство. У Блейза была мечта. Он хотел стать защитником, чтобы в Азкабан попадали только те, кто был по-настоящему виновен. Панси помогала мадам Помфри и хотела сама стать колдомедиком, чтобы вернуться в Хогвартс и помогать ей и дальше. Мой отец и Снейп дружат уже много лет. И не потому, что они оба были Пожирателями, а потому что у них много общего и всегда есть, о чем поговорить. Ты прав, Поттер. Это — Слизерин. Просто тебе кто-то когда-то сказал, что Слизерин это плохо, что мы все злые и не умеем дружить. Но на самом деле ты никогда не знал ни одного слизеринца. Я имею ввиду по-настоящему. Ты не хотел.

— Я знал тебя!

— Уверен?

Поттер резко остановился, не завершив очередной круг. Повернулся к Драко и вперил в него пристальный взгляд. И чем дольше он смотрел, тем больше менялось его лицо. Сначала оно сделалось удивленным, потом изумленным, а потом на него проступило потрясение. Как будто какая-то жизнь внезапно повернулась к нему какой-то неожиданной стороной, и он оказался к ней не готов.

— Рон мне сказал, — прошептал он. — Рон мне сказал, что все злые волшебники — выпускники Слизерина. И Хагрид тоже так говорил. Я тогда совсем ничего еще не знал ни о Хогвартсе, ни о магическом мире. Поэтому я отказался, когда Распределяющая Шляпа хотела отправить меня на Слизерин. Я боялся стать злым волшебником. Я хотел быть на одном факультете с Роном, потому что боялся остаться один.

Драко едва не подпрыгнул на месте. Распределяющая Шляпа выбрала Слизерин для Гарри Поттера? Как бы тогда закончилась Вторая Магическая, если бы Гарри Поттер попал на Слизерин? Возможно, ее вообще бы не было. Возможно, сейчас… сейчас все было бы по-другому. Драко был бы жив и не застрял бы между мирами в полном непонимании, что должен сделать. Женился бы на Панси, гулял бы в саду поместья, а по выходным вел бы светские беседы с отцом и крестным. И умер бы лет через пятьдесят в окружении детей и внуков, вполне довольный прожитой жизнью.

Память отмотала назад во времени.

— Но на Слизерине ты бы не был один. Я предлагал тебе дружбу, помнишь?

По лицу Поттера было видно, что он помнит. Магазин мадам Малкин, два мальчика в радостном возбуждении от предстоящих перемен, они только что познакомились. В поезде белокурый мальчик заглядывает в купе и предлагает дружбу другому. Но другой мальчик не пожал протянутую руку, потому что его уже отравили сомнением.

— Ты боялся быть один, — продолжил Драко. — Но сейчас ты один. С тобой случилось то, чего ты боялся. Ты хотел быть на одном факультете с твоими друзьями, но сейчас ты отвернулся от них. Больше всего я хотел бы сейчас быть живым и быть со своими друзьями, но я уже не могу. Ты от своих отвернулся сам, потому что решил, что ты для них не важен. Ты так решил. Ты сам. Ты не знаешь, что они хотят от тебя сейчас на самом деле — поставить на постамент или беспокоятся о тебе. Ты не даешь им шанса это сказать, потому что это не в твоих правилах — давать шанс, да? Ты уже все для себя решил. Мерлин! Поверить не могу, что мне приходится объяснять такие вещи гриффиндорцу! Ты идиот, Поттер, и всегда им будешь.

Драко поднялся с дивана и отошел к окну. Стоял, отвернувшись, и смотрел на темную улицу. Свет фонаря отражался в луже и мокрой после дождя мостовой. Кроны деревьев чернели на фоне темно-фиолетового неба причудливым узором. Изредка мелькали фары далеких машин. За окном была жизнь, такая замечательная, такая волнующая и такая недоступная. Мертвое сердце сжалось тоской и тянущей болью. И Драко захотелось, чтобы все это закончилось как можно скорее. Невыносимо было больше смотреть на то, что утрачено навсегда. Хотелось забвения. Хотелось покоя.

Он не услышал шагов и вздрогнул, когда голос Поттера прозвучал прямо за спиной.

— Эй…

Драко обернулся. Поттер стоял в двух шагах от него, и это был какой-то другой Поттер. Он выглядел так, словно за прошедшие минуты понял что-то настолько важное, что это переменило всю его сущность. Драко не мог описать даже для себя, в чем это выражалось, но не заметить эту перемену было никак невозможно.

— Я Гарри. Гарри Поттер.

Протянутая ладонь висела в воздухе между ними. Ногти по-детски обкусаны, а на костяшках пальцев еще видны застарелые ссадины. Драко усмехнулся.

— Ты ведь в курсе, что призраки не могут взаимодействовать с материальным миром?

Поттер не ответил. Ну конечно, он в курсе, понял Драко, он же постоянно видел призраков Хогвартса. Протянутая рука. Им больше не по одиннадцать лет. Прошлое нельзя изменить. Будущее… возможно, будущее менялось прямо сейчас.

— Драко Малфой.

— Рад познакомиться с тобой, Драко.

— Я тоже рад, Гарри.

Драко протянул руку в ответ, соединил ладони и сжал мертвые пальцы. И увидел, как живые пальцы сжались, скрепляя призрачное рукопожатие, которое оба они не могли почувствовать, но от этого оно не становилось менее настоящим.

Реальность потекла серебром.