Тень (гет)

— Вернуться в мир магглов? Устроиться работать в фирму отца? Это и есть моя особая миссия? — невесело рассмеялся Вернон. Радость от того, что наконец-то и для него нашлось дело, улетучилась стремительно, не оставив даже разочарования — лишь пустоту.

— Где ваша выдержка, агент Стена? Совсем забыли, чему вас учили?

— За четыре-то года обрастания пылью в архиве немудрено было и забыть, — проворчал Вернон, но неохотно добавил: — Виноват.

— То-то же! Сначала дослушайте, — строго приказал ему новый руководитель с оперативным псевдонимом Кузнец. — Итак, ваша задача — вернуться в мир магглов и на время забыть о том, что вы волшебник. И сблизиться с девушкой по имени Петунья Эванс.

— Сблизиться с девушкой? — снова не удержался — хмыкнул Вернон. — С какой целью?

— Для близких и доверительных отношений, — без тени иронии ответил босс. — В идеале вы должны заключить с ней брачный союз.

Молодой агент кашлянул. С языка рвались отборные ругательства, но он только сжал кулаки и почувствовал, что краснеет от возмущения.

— И что дальше? — процедил он сквозь зубы.

— Узнаете, когда придет время.

— Ну знаете ли, — Вернон встал. — Мой ответ "нет".

— По условиям контракта...

— Я разрываю контракт. Давайте, где надо подписать. Чем такого рода миссии, я лучше забуду о том, что когда-то был спецагентом...

Босс скривился.

— Да сядьте вы! — рявкнул он. — Смотри, какой пылкий. Ох, поторопился Фантом с вашим позывным.

"И этот туда же", — мрачно подумал Вернон, но все же сел.

— Хорошо, я введу вас в курс дела больше, чем следовало бы на первоначальном этапе. В общем так, вы назначены одним из ключевых исполнителей операции под названием "Избранный". В основе операции лежат результаты прогноза, составленного специалистами отдела Прорицаний. Они просмотрели все возможные варианты будущего и вычислили тот, который с наибольшей вероятностью приведет к победе над Волдемортом.

— А без гадания на кофейной гуще никак нельзя было обойтись?

— Напрасно ерничаете, молодой человек. Не стоит обесценивать дар только потому, что вы им не обладаете. А в сложившейся ситуации, когда нормативное планирование невозможно... А оно невозможно в силу слишком высокой неопределенности: глаза, уши и руки Волдеморта повсюду, во всех ведомствах, кроме Главного управления, которое пока держится только благодаря режиму абсолютной секретности. Мы не можем прямо задействовать ни одну министерскую структуру без риска утечки информации или саботажа. И вот в таких обстоятельствах едва ли не самой надежной стратегией становится опора на комбинации случайных факторов, увидеть которые способен талантливый прорицатель. Поэтому проект действительно крайне важен.

— И в чем он состоит?

Начальник шумно втянул носом воздух.

— Посвящать вас в подробности никто не станет. Но в общих чертах, так и быть, скажу. Должен родиться ребенок, который при определенных условиях, повзрослев, сможет справиться с Волдемортом.

— Речь что, о нашем с этой... как вы сказали... Петуньей ребенке? — с сомнением спросил Вернон.

— Нет. Речь о ребенке ее сестры. А вы должны в нужное время оказаться как можно ближе и обеспечить те самые необходимые условия.

— Почему я?

— Вы подходите по личным качествам, и, кроме того, из всех наших агентов вам проще всего будет сойтись с Петуньей. Она неделю назад устроилась работать в компанию вашего отца.

* * *

Получив разъяснения, участвовать в операции Вернон согласился. А после того, как поразмыслил на досуге, пришел к выводу, что повел себя поначалу совершенно непрофессионально. Прав Кузнец, растерял Стена выдержку и многое из того, чему их учили, позабыл. Для агента Тени миссия на первом месте, и личная жизнь, если необходимо, полностью подчиняется интересам дела. Он же вспылил как мальчишка. Стыдно.

И хоть мысли о вероятном браке по расчету удовольствия не доставляли, он решил приложить все усилия, чтобы свою миссию не провалить.

На деле же все оказалось проще и приятнее, чем он себе представлял.

И близко не обладая ослепительной красотой Фурии, уродливой Петунья тоже не была. Тоненькая, со стройными ножками, она произвела приятное впечатление, которое только усилилось, когда на неуклюжие ухаживания неискушенного в любовных делах Вернона девушка отреагировала удивленной и слегка неуверенной, но все же неподдельной радостью.

Однажды, прогуливаясь с ней после вечернего киносеанса по парку, Вернон поймал себя на мысли, что по большому счету никогда даже не надеялся заинтересовать собой Беллатрикс, потому и не предпринимал по отношению к ней ничего такого, за исключением той несчастной неподписанной валентинки. Она всегда была для него неким недостижимым идеалом, которым нельзя не восхищаться и невозможно обладать. Как та звезда в ярко сияющем на небе созвездии, именем которой ее назвали.

А Петунья простая, близкая и понятная. Немного она напоминала ему сестру Мардж своей нелюбовью к людям со сверхспособностями, разговор о которых он как-то завел, желая проверить информацию из собранного Тенью досье. Информация оказалась правдивой. Насмотревшись на сестренку-ведьму, Туни, судя по всему, жутко комплексовала и завидовала, из-за чего и не любила всех "ненормальных".

С детства приученный родителями к тому, что нужно беречь чувства сестры, Вернон не увидел в таком отношении Петуньи ничего преступного. При этом в отличие от Мардж она была внимательной, заботливой и к тому же прекрасной хозяйкой. В последнем он смог убедиться, будучи приглашенным на ужин с целью знакомства с ее семьей. К слову, сестренка Петуньи тоже показалась довольно милой, а вот жених оной, хвастливый и заносчивый Поттер, то и дело козыряющий перед магглами волшебством, Вернону не понравился. Жаль нельзя было раскрывать свои навыки, он бы сумел показать красавчику, кто тут маг. Ну да всему свое время. Пока же его самолюбие довольно урчало, слушая, как восторженно Петунья расписывает его деловую хватку.

В общем, дело шло к браку, который хоть и содержал в себе расчет, но и удовольствия сулил немало. Вернон даже частенько забывал, что находится на задании. Благо интересам дела это не вредило, поскольку ничего более от Стены пока и не требовалось. Следы дегтя оставляли на белой полосе его жизни только статьи в желтой магической прессе, называвшие Беллатрикс Блэк любовницей Волдеморта. Впрочем, стоило ли доверять тем бульварным газетенкам? Вернон полагал, что нет. А вот колдография на главной странице "Ежедневного пророка" с торжества по случаю бракосочетания старшей дочери Ориона и Друэллы Блэк с наследником дома Лестрейндж стала чувствительным ударом под дых. Однако он стерпел, продышался, утешился выпечкой Туни и сказал себе, что, по сути, ровным счетом ничего не потерял. Своей звездой он мог любоваться по-прежнему, кто бы еще вокруг нее ни вращался. Пустившись в космологические аналогии, Вернон почему-то в тот момент не учел наличие другого объекта, чье темное притяжение неумолимо захватывало блистательную Фурию-Беллатрикс.

* * *

Некоторое время спустя извилистыми лабиринтами Тени Вернон забрел в кафе, там же при Главном управлении, и увидел за столиком ее: яркое черное пятно на сером невыразительном фоне. Поздравил с замужеством. Она безразлично повела плечами:

— Простая формальность. — И жестом предложила составить компанию. — Этот брак для меня ничего не значит. — Отложила газету, которую лениво листала, когда он вошел.

— И что, твоего мужа устраивает такое положение дел? — Понимал, что лезет не в свое дело, но не сдержался.

— Мужа? — она улыбнулась. — Бедняга Руди — умудрился влюбиться в меня, прекрасно понимая, что ему ничего не светит. Если бы он мог, то, наверное, возражал бы. Но нет.

Удивленный Вернон хотел еще что-то спросить, но горло внезапно перехватило удушливым озарением складывающегося паззла.

— Так... неужели это правда? — просипел он и закашлялся.

— Что именно? — холодно спросила Фурия, протягивая ему отлевитированный от барной стойки стакан воды. Он только махнул рукой, отказываясь. Наверняка стал от натуги набрякший и красный. Плевать.

— То... о чем пишут... — кивнул, — газеты. Что ты любовница самого?..

Стукнув, поставила стакан на стол и полоснула острым, как клинок, взглядом из-под тяжелых век:

— И что с того?

А он надеялся, что она назовет его идиотом, рассмеется в лицо или залепит пощечину.

— Это ужасно, — прохрипел он. — Прости, что заговорил...

— Ужасно? — Она вскинула острый подбородок. — С чего ты взял?

Он опешил. Схватил тот дурацкий стакан, хлебнул и закашлялся снова.

— Но ты же говорила, что он чудовище...

— Ве-ернон! — Фурия блеснула рядом белых блестящих зубов. — Какой же ты еще наивный ребенок. Я и сейчас могу повторить: он чудовище. Но фееричному сексу с ним это ни в малейшей степени не вредит!

В тот момент она действительно засмеялась. И в том громком надрывном смехе, в черных тенях, густо покрывавших веки и делавших взгляд еще более агрессивным, почудилось тогда Вернону нечто отчаянное, больное. Как безумие, как свет обреченной на смерть звезды.

* * *

Предчувствие надвигающейся катастрофы преследовало его несколько дней. Однако уют семейного гнездышка, заботливого свитого молодой женой, постепенно сделал свое дело, и тиски разжались.

Примерно месяц спустя Туни сообщила мужу потрясающую новость, а спустя еще восемь — осчастливила рождением сына: очаровательного крепыша Дадли — отцовской гордости. Волшебный мир отдалился, и если бы Вернон не напоминал сам себе о постоянно сохраняющейся угрозе, прошлая жизнь наверное могла стать и вовсе чем-то наподобие фантазии или сна. Что начиналось как задание, стало настоящей жизнью, и Вернон ловил себя на мысли, что совсем не расстроится, если о нем вдруг забудут.

Однако безоблачные дни закончились тревожным ноябрьским утром.

"Нормальной" человеческой жизни пришел конец — намекала ему и кошка, слишком похожая на анимага, и толпы волшебников в мантиях, выглядящих нелепо посреди чисто маггловского городка, и летающие днем совы. Одна из них долбила клювом окно его рабочего кабинета.

"Ваша миссия переходит во вторую фазу. Вам следует срочно прибыть в Главное управление", — о нем не забыли.

Послание бесследно растаяло в воздухе, и Вернон полез в портфель за палочкой, мирно лежавшей на самом дне.

Удовольствие от колдовства промелькнуло и растаяло, стоило подумать о том, что все происходящее явно не сулит ничего хорошего.

Из пиджака Вернон соорудил собственного голема, который должен был продержаться хотя бы до середины дня, а сам аппарировал. Голем перенял настроение создателя, и потому в то утро "директор" фирмы "Граннигс" только и делал, что на всех орал.

Домой в прилично измочаленном пиджаке он возвращался, уже зная, что, а точнее "кто", его там ждет.

"Предсказание сбывается! Волдеморт исчез, но главное сражение еще даже не началось", — торжественно объявили ему и навязали им с женой мальчишку.

Все бы ничего: зарабатывал он неплохо и еще одного ребенка поднять вполне мог. Угнетало и раздражало другое. Мальчик должен был считать волшебный мир своим единственным пристанищем, а потому в семье тетки его следовало шпынять, притеснять и ущемлять. Хороша миссия, ничего не скажешь. Но в Главном умели убеждать. И потому, наступая себе на горло, раздуваясь и багровея, Вернон в тот же вечер устроил жене первый в их жизни скандал, чтобы у той и тени сомнения не возникло: племяннику ее драгоценный супруг не рад и "ненормальность" не приветствует даже больше нее самой.

Хотелось пойти в ванную, вымыть руки и намылить собственную начавшую жиреть шею, в прямом и переносном смысле. Но он решил больше не давать волю эмоциям и поступать как профессионал.

Однако только улеглась одна буря, как налетела следующая, куда хуже первой. Всего спустя два дня со свежим номером "Пророка" прилетела новость об аресте семьи Лестрейндж.

* * *

Позади осталась неделя мытарств, полная тяжелых мыслей, бессонных ночей и обивания порогов. О появлении в Аврорате под собственным именем не могло быть и речи. В Тени же он смог добиться только того, что они сами в шоке от выходки Фурии и вытащить ее не получится: слишком широкий резонанс, чтобы забрать по-тихому, а раскрывать факт существования объединенного правительства и Тени ради накуролесившего агента никто не станет. Во всяком случае, до суда Управление пальцем не пошевелит, а после, если обойдется без поцелуя дементора, посмотрит по обстоятельствам.

Что помешало Вернону поступить так же, он и сам не сумел бы ответить. Однако он сказал жене, что уезжает в командировку, вспомнил все, чему их учили в университете, и спустя два дня стоял в тюремной камере особо опасной преступницы Беллатрикс Лестрейндж под личиной предоставленного ей адвоката. Спускаясь в подземелья в сопровождении дежурного аврора, он думал: что если чары падут или обман раскроется как-то еще? Сгущались мысли о собственных шансах вернуться домой и стекали крупными каплями пота по щекам и между лопаток. Однако, когда тусклый Люмос выхватил из темноты узницу, восседавшую на табурете посреди камеры, как на троне, все сомнения пристыженно скрылись.

Она выглядела так, будто собиралась идти на бал. Безупречная прическа, надменный взгляд, открытые плечи. Разве что подол черного атласного платья немного помят и на лице нездоровая бледность.

— Вы соскучились по мне, господин адвокат? — насмешка вспорола промозглую тишину.

— Я, — хрипло начал Вернон, — наверное, в самом деле наивный ребенок, потому что я не понимаю... Можешь объяснить: зачем?

Веки вздрогнули и поднялись полностью.

— Стена? Зачем ты здесь?

Он оглянулся на решетку позади себя. Охранника поблизости не увидел, но осторожность лишней не бывает. Наколдовав чары звуконепроницаемости и из носового платка стул, он сел напротив.

— Я хочу понять, что случилось. Может быть, я смогу помочь. Зачем вы это сделали? С Лонгботтомами?

Неопределенно дернула уголками губ.

— Темный лорд исчез, никто не знал, где он. Я должна была найти его или убедиться в том, что его нет в живых.

"Не убедившись в завершении миссии, продолжала играть свою роль. Это полностью в ее духе. Странно, что в Тени не поняли и не оценили..."

— Но зачем так? Лонгботтомы — члены ордена Феникса. Если бы они что-то знали, то все бы рассказали аврорам.

Сжав губы, Белла молчала. Только мерно поднималась и опускалась над жестким корсетом грудь.

— Это твой муж настоял? Деверь? А ты не хотела себя раскрыть?

Глаза Беллы полыхнули нехорошим огнем.

— Над Лестрейнджами и Краучем всегда была главной я! Навестить Лонгботтомов было моей идеей, и пытала их большей частью тоже я! Это все, что ты хотел узнать?

— Нет. Я же сказал, что хотел понять, что тебя вынудило.

Бескровные губы Беллы растянула злая улыбка.

— Какой благородный и честный наш малыш Вернон, — ядовито выплюнула она и встала. — Хочет понять свою бывшую однокурсницу.

Громыхнули ножные кандалы, которых не было видно под длинным платьем. Не обращая на них внимания, Белла прошла до стены и вернулась: три шага туда — три обратно. Снова села на табурет, нащупала у себя на груди кулон и вдруг, подавшись вперед, протянула его Вернону.

— Смотри, нравится? — сменив тон на доверительно-дружелюбный, а улыбку перекроив в радостную, мягко поинтересовалась она. — Это я сама сделала!

"Она сошла с ума". Уставившись на отлитый из потемневшего серебра миниатюрный вороний череп, Вернон почувствовал, как вновь покрылся испариной. Белла между тем продолжала:

— Ты же помнишь, я всегда была хороша в артефакторике. Так вот это милое украшение восполняло мне недостаток самоконтроля. Надевая его, я могла делать то, что требовалось, и совершенно не париться. Лорд его, кстати, эстетически оценил, но подвох не заметил... Впрочем, речь не о том. — Она отпустила кулон и выпрямилась. — Лорд может вернуться, и когда это произойдет, моя преданность должна остаться вне подозрений. Поэтому его следовало искать и следовало навестить Лонгботтомов. Они выпендривались, поэтому их следовало проучить, немного и аккуратно. Но мне все казалось мало... Я чувствовала: что-то не так, неправильно. — На мгновение задумавшись, она закусила губу, и Вернону показалось, что по лицу несгибаемой Фурии тенью промелькнул страх. — Я сняла амулет и больше не сумела остановиться.

Белла замолчала. Вернону вспомнилось, как он летал с родителями на материк и при посадке до боли закладывало уши. Тишина в камере давила с той же силой. Но хуже всего был шепот:

— Помнишь, ты сокрушался о том, как ужасно, что я сплю с чудовищем? Ты ничего не понял, дурачок Вернон: ужасно то, что я сама превратилась в чудовище.

Прилив крови ударил в лицо тысячей иголок, и уши стремительно отложило.

— Это же просто срыв, — он начал растерянным шепотом, но вскоре уже говорил твердо: — Это срыв, Белла. Тебе просто нужно отдохнуть. Я все расскажу руководству. Они говорят, до суда что-либо сделать проблематично, но после... мы вытащим тебя из Азкабана, ты восстановишься и...

— Даже думать не смейте! Так и передай. Я пробуду в Азкабане столько... сколько потребуется. Темный лорд вызволит меня оттуда, когда вернется, а это непременно произойдет. Я останусь его самой преданной соратницей и доведу свою миссию до конца. Это и будет моим восстановлением. Я так решила. А теперь уходи. — Она высокомерно отстранилась. — Как видишь, в помощи и защите я не нуждаюсь... адвокат.

Будто оглушенный, Вернон поднялся. Каким-то чудом вспомнил, что нужно забрать платок. Поднял его с пола, рассеянно вытер лоб и побрел к решетке.

— Да, Вернон, — окликнула его Белла. — Я чем дальше, тем больше не выношу наглых магглорожденных выскочек, — сообщила она с леденящим душу спокойствием. — Так что в будущем постарайся не встать у меня на пути.