Тень (гет)

— Вернон? Что ты решил?

— Я? — Вернон оторвал взгляд от листа пергамента с магической печатью и местом для подписи и рассеянно посмотрел на Шеклболта. — Я хотел бы ее увидеть.

— Кого? А... ну да. Я вообще-то не о том спрашивал, но ладно. Идем.

Хлопнув ладонями по столу, Кингсли, несмотря на солидную комплекцию, легко подскочил с места. Вернон тоже оставил облегченно скрипнувшее кресло и пошел за ним.

В коридорах Главного управления царило необычное оживление.

— Ну что, с победой, а?! — то и дело говорил кто-нибудь счастливо улыбающийся и то пожимал руку, то дружески похлопывал по плечу.

Все люди вдруг стали на одно лицо: смеющиеся глаза, растянутые губы... Для них вчерашняя битва завершилась победой, на этот раз окончательной и бесспорной. Для нее вчера тоже все закончилось: битва, война, задание длиною в жизнь. Только поздравить не получится и не с чем.

Как же давно это все началось. В то время Вернон еще был молодым, поджарым и свободно пользовался магией. Из всех семикурсников для собеседования отобрали их двоих. Это много. Редкий выпуск давал более одной кандидатуры. Чаще случалось, что их не оказывалось вовсе.

— Смотрю, ты тоже наткнулся на эту хрень?

Ошарашенный внезапной аппарацией и ослепленный ярким светом, бьющим из окна в конце коридора, он не сразу понял, кто к нему обращается. Завертел головой, усиленно моргая и щурясь. А когда разглядел, онемел от восторга.

Беллатрикс Блэк — лучшая студентка Хогвартса, великолепная и яркая во всем: учеба, спорт, внешность, нарушения дисциплины. Развлечения ради, когда не видели преподаватели, она спрыгивала с Астрономической башни, в свободном падении призывала метлу из ангара и седлала ее у самой земли... Скромного однокурсника с Пуффендуя она, конечно же, не замечала. Что с того, что тоже отличник и спортсмен? Не затейник, не заводила, не душа компании, он считал себя примечательным разве тем, что у потомка сквибов в третьем поколении вдруг снова проснулась магия. Маловато для подкатов к такой девушке. Но любоваться издали никто запретить не мог.

— Эй, ты как? — Перед носом у него дважды щелкнули белые девичьи пальцы с глянцевым черным маникюром. — В порядке?

— Я? А, я да, в порядке, — очнувшись, сбивчиво заговорил он и неловко взмахнул зажатой в пальцах карточкой с изображением распластанной летучей мыши и надписью:

Главное объединенное управление

Спецподразделение "Тень"

— У меня тоже такая, вот... — Он смутился и замолчал.

— Угу... — Красавица покосилась на него с подозрением и повертела в руках свою карточку. — И где была твоя, когда ты ее нашел?

— Приклеена к балдахину, — торопливо ответил он, надеясь исправить впечатление. — С внутренней стороны. Открываю глаза и вижу. Только в руки взял — и уже здесь.

Кое-что сообразив, Вернон в смятении посмотрел вниз и тихонько выдохнул с облегчением. На нем была школьная форма и мантия, а не ночная рубаха до коленей с пятном от горячего шоколада. Когда и как случилось переодевание — вопрос второстепенный.

— И у меня так же, — тем временем хмыкнула Беллатрикс. — Не знаешь, что это может значить?

— Честно говоря... — протянул он и покачал головой, — без понятия.

— Ну, если это чей-то глупый розыгрыш, шутник у меня повеселится, — пообещала она, сверкнув глазами из-под сведенных бровей, и Вернон не в первый раз подумал, что в школе ее побаиваются не напрасно. — Пойдем осмотримся?

Он бы пошел за ней хоть на край света, но в стене коридора внезапно открылась дверь.

— Беллатрикс Блэк, зайдите, — строго сказала показавшаяся в проеме женщина.

— А?.. — хотел поинтересоваться Вернон, провожая взглядом нахмурившуюся однокурсницу, но рядом распахнулась еще одна дверь, и ему тоже приказали войти.

* * *

— Как вам уже известно, "Тень" — это подструктура совершенно секретной правительственной организации, включающая университет, в который вы зачислены с сегодняшнего дня, и Службу Специальных Операций, агентами которой вы можете стать по завершению обучения, — говорил, прохаживаясь перед аудиторией, состоявшей всего из двух слушателей, молодой мужчина. Обращаться к нему следовало не иначе как "агент Фантом". Так он представился при собеседовании Вернону и минуту назад повторил для Беллы. Он читал им вводную лекцию.

— По сути, мы представляем единое правительство, возглавляемое ее величеством королевой Великобритании.

— Королева — тоже волшебница? — живо заинтересовалась Белла.

— Этого никто не знает, кроме членов королевской семьи, — посмотрел ей в глаза Фантом, и его внешность неуловимо изменилась — особенность, которая во время собеседования вызывала у Вернона приступы тошноты (не стоило пытаться сфокусировать взгляд и приглядываться), а заодно убедила Вернона, что с ним не шутят. — Ее величество представляет интересы единой Британии: волшебной и маггловской. Информация о наличии или отсутствии у нее самой колдовского дара породила бы кривотолки. Поэтому только ближайшие родственники посвящены в тайну. И даже за попытку разглашения оной карой является смерть.

— И что, были прецеденты? — не удержался от вопроса Вернон.

— Доподлинно никто этого не знает, — вновь уклонился Фантом.

— Вы сказали, что ее величество возглавляет объединенное правительство — в него входят магглы? — Белла поигрывала зажатым между пальцами карандашом и явно не собиралась ограничивать собственное любопытство.

— Иначе оно бы не было объединенным, — по губам лектора скользнула улыбка.

— Значит, Статут — это фикция?

— Ну почему же фикция. Магглов, входящих в состав единого правительства Британии и соответственно знающих о существовании мира волшебников, наберется от силы дюжина. В отношении всех остальных Статут незыблем.

— Такие объединенные правительства есть в каждом государстве? — Вернон решил не отставать.

— Несомненно да.

— Следовательно, в операциях маггловских спецслужб могут быть задействованы волшебники?

— Все верно, мисс Блэк.

— "Тень" нужна, чтобы противодействовать иностранным спецслужбам и помогать своим?

— В том числе.

Белла кинула быстрый веселый взгляд на Вернона. Ей определенно нравилось услышанное.

— Можно еще вопрос, агент Фантом? А когда у нас тоже появятся оперативные прозвища наподобие вашего?

— По завершению первого года обучения в университете, — одобрительно усмехнулся Фантом, — когда в полной мере раскроете свой потенциал. И с этого момента давайте-ка вернемся к непосредственному содержанию лекции.

* * *

— С каждым разом все интереснее и интереснее, — говорила Белла, погружая маленькую ложечку в порцию мороженого: фисташковое с обычным сливочным, политое горьким шоколадом. — Абсолютно не жалею, что согласилась! И жду не дождусь, когда уже начнутся практикумы, а ты? — Она отправила лакомство в рот и блаженно улыбнулась.

— И я, — коротко ответил он, втайне страдая от полного неумения поддержать беседу.

И все-таки в те минуты он чувствовал себя счастливым.

Через год их именами для посвященных станут Фурия и Стена. Но пока что они оставались Беллой и Верноном — студентами-семикурсниками Хога. Занятия в школе секретных агентов проходили только по выходным и казались скорее волнительным и приятным развлечением, чем ответственным и опасным делом. А после можно было сидеть за столиком у Фортескью, беззаботно поглощать мороженое и смотреть на кружащие за окном снежинки.

В тот год к четырнадцатому февраля Вернон сделал для Беллы — она сама предложила так ее называть — валентинку. Но в последний момент испугался и стер подпись. Осталось только признание: "Самой прекрасной девушке с любовью..."

* * *

Что Белла подумала, прочитав то послание, он никогда так и не узнал. Посмеялась, наверное. Если вообще прочитала. "Романтическая чушь" — как однажды она назвала любовные страдания однокурсниц: "самую прекрасную девушку" не интересовала. Она грезила тайными расследованиями и рискованными миссиями, от которых бы зависела судьба страны. Таким же наивным мечтам любил предаваться и Вернон. А поделиться ими они могли только друг с другом, поскольку контракт с Главным управлением включал обет неразглашения. Для всех, включая ближайших родственников, они проходили стажировку в Отделе Тайн.

* * *

— Ну и как наша легенда твоим домашним?

— Мама гордится, а сестра не знает, — Вернон смущенно улыбнулся. — Для нее я учусь в Итоне...

— Она не знает, что ты маг?! — неожиданно с ходу догадалась Белла.

— Нет. Родители решили скрыть это от нее, чтобы не травмировать. Она всегда очень... ревностно сравнивает себя с другими.

— Чушь собачья! Хотя... не мне это говорить! — Белла саркастически ухмыльнулась. — Думаешь, моя maman в восторге от моей, — рисуя кавычки в воздухе, — "стажировки" в Министерстве? Как бы не так! Любая работа или служба — это, видишь ли, недостойное занятие для леди!.. — Она фыркнула, взболтнула остатки пива, янтарно-прозрачного в лучах клонящегося к закату солнца, и, прищурившись, сделала глоток. На гранях высокой кружки, как и в черных волосах и глазах озорной колдуньи, плясали шальные искры.

* * *

Для достоверности Вернон Дурсль и Беллатрикс Блэк в самом деле числились в списках стажеров Министерства и пару раз посещали Отдел. Это на случай, если бы кто-то не поверил им на слово. Для самих же курсантов Тени любая попытка нарушить клятву привела бы к активации чар корректировки памяти. То же самое ждало всякого, кто решил бы разорвать контракт. Главное управление надежно хранило свои секреты под вязью заклинаний, оплетавших пергамент и скрепляемых росписью на крови. Зато и знаниями делилось щедро.

Занятий было много, самых разнообразных. Курсантов учили сложным, комбинированным с артефакторикой и рунами, чарам и знакомили с устройством маггловской техники. В первом блестящие результаты показывала Белла, во втором — Вернон.

Им читали лекции по ментальной магии, но также заставляли штудировать психологию и основы дипломатии. Пробовали пробудить в них прорицательский дар.

Обучали будущих секретных агентов и приемам магического боя, и маггловской рукопашке. Со второго года их начали допускать на групповые тренировки с курсантами разного возраста. Там они познакомились с Кингсли.

Кингсли подошел к столу и своей широкой спиной заслонил лежавшую на нем женщину.

Вернон обошел вокруг. Отчего-то страшно было увидеть ее всю сразу. Он медленно поднял глаза и увидел руку, худую, бледную, с тонкими синими прожилками вен. Не изуродованную Темной меткой. Правую. Заскользил взглядом по узкому ажурному рукаву, по плечу, прикрытому спутанными волосами, и, наконец, заставил себя посмотреть на лицо, асбестово-белое, с заострившимися безжизненными чертами.

— Помнишь, — проглотив ком, вдруг спросил Вернон, — как мы провожали тебя на задание? Мы не знали, в чем оно заключалось, но страшно тебе завидовали.

— Помню. Это было в рыбацкой забегаловке в Эдинбурге.

— И еще гадали на рыбьих костях, какими миссиями наградят нас.

— Этого не помню. Сбылось?

— Нет.

К тому времени в личных делах у обоих в графе "Пророческие навыки" красовалось гордое "безнадежен", на что Белла лишь презрительно фыркала: "Сами говорят, что будущее не предопределено и подвержено изменениям. Так зачем было тратить время на эту мутную хрень!"

Вернон с ней искренне соглашался.

Так что кости те по дощатой столешнице, отполированной просоленными и грязными рыбацкими рукавами, они раскидывали исключительно забавы ради и предвидеть, во что выльется им их секретная служба, не могли. А если бы смогли, то... черт знает. Им же так не терпелось показать себя в деле. Поди, и сам Мерлин не сумел бы отговорить. Особенно в свете разгорающегося зарева грядущей войны.

* * *

Каким бы могущественным и всевидящим ни было единое правительство Великобритании, а появление в стране широкой преступной организации оно попросту проворонило.

Говорили, что об их первоначальной версии — Вальпургиевых рыцарях — все, кому надо, знали, но не воспринимали всерьез. Полагали, что с подростковыми шалостями вполне способен справиться Аврорат. В конце концов на предводителя шайки, Тома Реддла, даже завели уголовное дело по подозрению в убийстве Хэпзибы Смит, но задержать не смогли — он исчез. И о нем забыли. А очнулись только тогда, когда он вернулся из-за границы и, использовав костяк школьной банды, за пару лет создал криминальную сеть, пустившую щупальца буквально во все структуры магического сообщества.

Говорили, что за столь быстрым успехом Пожирателей Смерти стояли иностранные спецслужбы. Одни кивали на МАКУСА, другие — на Восточный блок. Вроде бы даже существовали какие-то доказательства, но для предъявления обвинений — а для ареста и подавно — их было недостаточно. Что касалось дела Хэпзибы, то оно давно пылилось в архиве, закрытое после признания вины домовухой. Несколько следователей, не поверив тем показаниям, попытались все же копнуть под Реддла. Их одного за другим нашли с признаками жестокой насильственной смерти. Желающих следовать примеру не нашлось, и дело передали в Тень. А Том Реддл, по слухам уже именовавший себя лордом Волдемортом, продолжал открыто посещать гостиные маг-британской знати, бывал на светских раутах и беспрепятственно вербовал новых сторонников.

Нанес он визит и в поместье Блэк. Так Белла впервые встретилась с Темным лордом и сразу же обратила его внимание на себя.

— Вы понимаете, что это шанс! Шанс, который нельзя упускать! — уперевшись руками в стол, доказывала она Фантому. — Разве управлению не нужен агент среди Пожирателей?

— Безусловно нужен, — старший агент сдержанно улыбался, немного прищуривая глаза, которые затем уже не возвращались к прежней форме, — но ваша подготовка еще не завершена.

Вернон так и не научился смотреть в постоянно меняющееся лицо Фантома без ощущения тошноты, но Белле, кажется, все было нипочем.

— Ой, подумаешь — три месяца! — отмахнулась она и снова буквально впилась в куратора взглядом. — Будто за пять лет вы не научили нас всему, что необходимо.

Тот усмехнулся:

— Вы научились многому. Но миссия, которую вы хотите взять на себя, слишком сложна для агента без опыта.

— Но я отлично прошла все практики!

— Те учебные задачи не могут идти ни в какое сравнение со шпионажем в организации Тома Реддла. Ни один преступник, которого вы выследили, не говоря уже о почти безобидных тварюшках, не обладали легилименцией. А Реддл — легилимент высочайшего уровня...

"Интересно, когда мантикору успели перевести в разряд безобидных тварюшек?" — подумал Вернон, но Беллу зацепило другое.

— Мои навыки в окклюменции оценены как "выдающиеся", — без лишней скромности и пиетета заявила она, вскидывая подбородок. — Если вы вдруг забыли, загляните в личное дело.

— Я помню, — снисходительно улыбнулся Фантом, — как и то, что ваша оценка за самоконтроль — всего лишь "хорошо".

Белла вспыхнула:

— Это было на третьем курсе! И я не слишком старалась... В общем, — она нахмурилась, — ваш ответ "нет"?

Куратор смерил ее задумчивым взглядом.

— Я должен обсудить ваше предложение со своим руководством, — ответил он, помолчав. И на лице Беллы отразилось неприкрытое торжество.

— Самоконтроль, агент Фурия, — вздохнул Фантом назидательно и будто бы грустно и направился к выходу, — самоконтроль.

Под переменчивой внешностью наставника вдруг показался на долю секунды кто-то гораздо старше, чем они привыкли считать.

Фантом жестом пресек их попытку увязаться следом и исчез в за поворотом слабо освещённого коридора. Проводив его взглядом и повернувшись к Вернону, Белла вдруг тихо взвизгнула и обняла его за крепкую шею. Мгновения хватило, чтоб он забыл, как дышать. Но ликующая Фурия-Беллатрикс уже отстранилась и выдала, сверкая глазами:

— Как думаешь, они согласятся?! Я думаю — должны!..

Конечно, они согласились. Мордред бы их побрал.

* * *

Три месяца Вернон еще видел Беллатрикс регулярно. Ей дали указание завершить обучение, а до тех пор разрешили посещать встречи Волдеморта с молодыми колдунами и ведьмами, но строго-настрого запретили настойчиво мозолить ему глаза. Сложно сказать, насколько Белла подчинилась приказу. Спустя три месяца, едва закончив университет "Тени", она надолго исчезла из поля зрения Вернона. До него доносились лишь отголоски ее кипучей деятельности. Руководство Тени было ею довольно.

Два года спустя Вернон увидел ее вновь и поразился случившимся переменам.

За неделю до последнего экзамена, посетив накануне одну из сходок, она, рассказывая Вернону о Волдеморте, сидела на перилах балкончика Главного управления, нависающего над одной из шумных Лондонских улиц, подставляла лицо летнему солнцу и беззаботно покачивала ногой.

— Нет, я бы не назвала его ужасным. Да, в нем есть что-то... — она щурилась, подбирая слова, — пугающее, но оно скорее притягивает, нежели отталкивает. Такая, знаешь, — прищелкнула пальцами, — темная харизма. — Отклонилась назад и посмотрела вниз. — Он умеет убедительно говорить. Если бы в нас здесь не вбили привычку критически анализировать абсолютно все, не исключено, что прониклась бы его речами и я.

— И что же он говорит, если это не тайна? — интересовался Вернон, стараясь загнать подальше неуместное чувство острой зависти, поскольку для него никакой особой миссии не нашлось.

— Да какая тайна. Ни во что тайное меня пока никто не посвящал. А о том, что говорится на собраниях, написано даже в листовках, которые Пожиратели распространяют в Лютном. Примечательно то, что говорит он, как правило, о реальных проблемах, приводит вовсе не выдуманные факты, выстраивает логическую цепь, но между тем вбрасывает иной раз откровенную чушь и из этого убойного сочетания правды, лжи, логики и софизмов гнет свою линию, то есть выводит необходимость жёсткого противостояния властям и магглам.

— А конкретнее?

— Ну например!.. Он говорит о том, что наше общество не развивается, а деградирует. Что у нас процветает коррупция, падает уровень образования, много лет не делается никаких важных открытий и изобретений. У нас все ниже рождаемость, и волшебников становится с каждым годом меньше. С этим, в общем-то, сложно не согласиться. Далее разговор плавно перетекает к поиску источника всех проблем, и выясняется, что лежат те за пределами нашего мира. Магглы загрязняют воздух, воду и землю ядовитыми выбросами, которые ослабляют наш магический дар, а он, по утверждению Волдеморта, не просто полезный для жизни навык, но важная часть нашего здоровья: физического, психического, ментального. Отсюда выводится цепь последствий. То есть, как ты сам понимаешь, тут уже появились домыслы, но как гипотезу их еще можно принять. Дальше же начинается полный сюр. Оказывается, магглы воруют у нас магию! Можешь себе представить?! Но сюр этот опять завернут в несколько слоев объективных фактов и относительно логичных выводов, как то: инквизиция и неоднократно имевшая место "охота на ведьм", вывод: магглы всегда ненавидели магов. Или: с магией мы получаем множество преимуществ, вследствие чего на нашем фоне маггл чувствует себя ущербным — равно завидует и мечтает уподобиться во что бы то ни стало. И когда магглы, по словам Волдеморта, в стремлении компенсировать собственную неполноценность достаточно продвинулись в технологической сфере, они, по данным якобы имеющихся секретных архивов, например, последней маггловской большой войны, стали подвергать случайно попавших в их руки магов неким варварским экспериментам. Результатом тех экспериментов стало то, что они научились воровать магию. А пройдет еще немного времени — и они изобретут способ, чтобы полностью нас магически стерилизовать, а даром распоряжаться по своему усмотрению. При этом наше правительство бездумно и слепо цепляется за Статут, позволяет магглам, укравшим магию — это про магглорожденных, таких как ты — беспрепятственно проникать в наш мир и палец о палец не бьет, чтобы уберечь нас от катастрофы. Чувствуешь, да, как все лихо закручено?

— И что, на эти речи ведутся?

— Ты даже не представляешь как! — насмешливо разводила руками она. — Как манипулятор он настоящий гений, поверь.

Тогда это еще была та самая Белла, которой он восхищался в школе и имел счастье хорошо узнать за время обучения в университете.

Но прошло два года, и ее стало трудно узнать. Высокая прическа, тяжелые веки, холодный взгляд. Высокие каблуки и опасная грация крупной кошки. Красота ее не пострадала — наоборот. Даже в скудном потоке света, сочащегося через узкое окошко под потолком, в пыльном полумраке архива, будто высасывающего из всех входящих краски, она выглядела безупречно, но будто утратила часть внутреннего огня и стала старше на десять лет. Зато оперативный псевдоним "Фурия" сочетался с новым обликом идеально.

— Ты так изменилась, — ошеломленно отметил он, и, испугавшись неоднозначности прозвучавшей фразы, поспешил исправиться скороговоркой: — То есть, я имел в виду, в лучшую сторону. Ты великолепна!

Она усмехнулась уголком рта.

— Стараюсь не топтаться на месте, да и статус обязывает.

Щекам Вернона стало горячо от сотни кольнувших разом раскаленных иголок, в груди же, напротив, разлился холод.

— Наслышан про твои успехи.

— Звучит так, будто ты во мне сомневался, — снова насмешливо, но уже не так ядовито. Он осмелился посмотреть ей в глаза и увидел прежнюю Беллу. От сердца отлегло.

— Ни одного мгновения, — улыбнулся он. — Я всегда знал, что тебя ждет большое будущее. Это я, как видишь, сижу бумажки перекладываю.

Отдел Тайн максимально оправдывал свое название. Тайной являлось все, включая функциональные обязанности сотрудников, а зачастую и их настоящие имена и внешние данные. Причем всех тайн вверенного подразделения не знал даже его начальник. Поэтому появление и исчезновение новых лиц никого не удивляло — был бы пропуск. Вернону его выдали, лишь бы убрать с глаз долой, и выдергивали только для каких-то разовых поручений. Для серьезных же дел сочли не годным. Во всяком случае, к таким выводам приходил он сам и с каждым месяцем все больше злился и комплексовал.

— Думал: легенда, а, видно, в самом деле для вот этого стажировался, — хмыкнул он, пытаясь изобразить иронию.

— А ты не хнычь, — вдруг без тени сочувствия отрезала Фурия. — Может, это и к лучшему. Каждому свое.

Он собирался ей что-то ответить. Но больше обидных слов поразил суровый и безжалостный взгляд подруги, если он еще мог ее так называть.

— Помнишь, ты спрашивал, насколько ужасный человек Волдеморт? Достаточно. — Она скупо кивнула. — И чтобы доказать ему свою преданность, нужно замарать руки мерзким и жестоким поступком, а лучше всего не одним. — На одно мгновение красивое лицо Беллы исказила болезненно-хищная ухмылка: — А я вхожу в его ближний круг. Делай выводы, Стена, и набирайся крепости, а то я начну думать, что позывной тебе дали кое за что другое. — Пока Вернон пытался переварить услышанное, Фурия упруго поднялась со стула, шагнула за стеллажи и растаяла в полумраке. Он кинулся было за ней, но и в коридоре, и в Атриуме застал лишь пустоту и ползучие тени: за наколдованными окнами по небу бежали тучи.

Посетила ли она в министерство по каким-то своим делам и случайно проходила мимо или ей нужно было поговорить? Оставалось теперь только гадать.

Агентам Тени при исполнении разрешалось изредка пересекаться друг с другом и рассказывать о наболевшем. В целях ментальной реставрации — так это называлось. Связанные условиями контракта и тотальной клятвой неразглашения, они таким образом должны были время от времени примерять на себя роль психотерапевтов. Вероятно, кому-то наверху это казалось удачной идеей. Но Вернон сильно сомневался, что хоть раз сумел действительно помочь Белле. Тогда в архиве отдела Тайн он даже толком не понял, что она имела в виду. Осознание пришло позднее, когда прессу наводнили статьи о зверствах, чинимых приспешниками Волдеморта, и о женщине среди них. Очень похожей на Беллатрикс и по безжалостности не знающей себе равных.

* * *

— Она ведь не только убивала? Кого-то же и спасла? — спрашивает Вернон, чувствуя горечь во рту и разглядывая лежащие на холодном металле руки. Жилистые и узловатые, когда-то они были изящны и казались ему произведениями искусства.

— Ты имеешь в виду помимо спасенных благодаря тому, что война окончилась нашей победой? — вскидывает широкие брови Кингсли. — Конечно. Она неоднократно сообщала о готовящихся налетах, и Пожиратели врывались порой в пустые дома, а в другой раз их там ждала засада. При этом она умела отвести подозрения от себя и направить гнев Волдеморта на самых талантливых его сторонников, после чего те зачастую никого уже не могли убить.

— А жестокость по отношению к тем, кто не успел улизнуть, работала на ее алиби?

— Да. Но некоторым особо важным для нас людям Белла все же помогала уйти. Причем выглядело это всегда так, будто она из кожи вон лезет, чтобы выслужиться перед Волдемортом, на деле же создавала неразбериху и суету, которые мешали другим Пожирателям держать ситуацию под контролем. Достаточно сообразительные и шустрые пленники могли воспользоваться моментом и сбежать. Твой племянник, к слову, один из них.

— Ну, иначе, наверное, не могло быть. Он же "Избранный".

Поначалу это было только название спецоперации, которую проводила "Тень".

— Вернуться в мир магглов? Устроиться работать в фирму отца? Это и есть моя особая миссия? — невесело рассмеялся Вернон. Радость от того, что наконец-то и для него нашлось дело, улетучилась стремительно, не оставив даже разочарования — лишь пустоту.

— Где ваша выдержка, агент Стена? Совсем забыли, чему вас учили?

— За четыре-то года обрастания пылью в архиве немудрено было и забыть, — проворчал Вернон, но неохотно добавил: — Виноват.

— То-то же! Сначала дослушайте, — строго приказал ему новый руководитель с оперативным псевдонимом Кузнец. — Итак, ваша задача — вернуться в мир магглов и на время забыть о том, что вы волшебник. И сблизиться с девушкой по имени Петунья Эванс.

— Сблизиться с девушкой? — снова не удержался — хмыкнул Вернон. — С какой целью?

— Для близких и доверительных отношений, — без тени иронии ответил босс. — В идеале вы должны заключить с ней брачный союз.

Молодой агент кашлянул. С языка рвались отборные ругательства, но он только сжал кулаки и почувствовал, что краснеет от возмущения.

— И что дальше? — процедил он сквозь зубы.

— Узнаете, когда придет время.

— Ну знаете ли, — Вернон встал. — Мой ответ "нет".

— По условиям контракта...

— Я разрываю контракт. Давайте, где надо подписать. Чем такого рода миссии, я лучше забуду о том, что когда-то был спецагентом...

Босс скривился.

— Да сядьте вы! — рявкнул он. — Смотри, какой пылкий. Ох, поторопился Фантом с вашим позывным.

"И этот туда же", — мрачно подумал Вернон, но все же сел.

— Хорошо, я введу вас в курс дела больше, чем следовало бы на первоначальном этапе. В общем так, вы назначены одним из ключевых исполнителей операции под названием "Избранный". В основе операции лежат результаты прогноза, составленного специалистами отдела Прорицаний. Они просмотрели все возможные варианты будущего и вычислили тот, который с наибольшей вероятностью приведет к победе над Волдемортом.

— А без гадания на кофейной гуще никак нельзя было обойтись?

— Напрасно ерничаете, молодой человек. Не стоит обесценивать дар только потому, что вы им не обладаете. А в сложившейся ситуации, когда нормативное планирование невозможно... А оно невозможно в силу слишком высокой неопределенности: глаза, уши и руки Волдеморта повсюду, во всех ведомствах, кроме Главного управления, которое пока держится только благодаря режиму абсолютной секретности. Мы не можем прямо задействовать ни одну министерскую структуру без риска утечки информации или саботажа. И вот в таких обстоятельствах едва ли не самой надежной стратегией становится опора на комбинации случайных факторов, увидеть которые способен талантливый прорицатель. Поэтому проект действительно крайне важен.

— И в чем он состоит?

Начальник шумно втянул носом воздух.

— Посвящать вас в подробности никто не станет. Но в общих чертах, так и быть, скажу. Должен родиться ребенок, который при определенных условиях, повзрослев, сможет справиться с Волдемортом.

— Речь что, о нашем с этой... как вы сказали... Петуньей ребенке? — с сомнением спросил Вернон.

— Нет. Речь о ребенке ее сестры. А вы должны в нужное время оказаться как можно ближе и обеспечить те самые необходимые условия.

— Почему я?

— Вы подходите по личным качествам, и, кроме того, из всех наших агентов вам проще всего будет сойтись с Петуньей. Она неделю назад устроилась работать в компанию вашего отца.

* * *

Получив разъяснения, участвовать в операции Вернон согласился. А после того, как поразмыслил на досуге, пришел к выводу, что повел себя поначалу совершенно непрофессионально. Прав Кузнец, растерял Стена выдержку и многое из того, чему их учили, позабыл. Для агента Тени миссия на первом месте, и личная жизнь, если необходимо, полностью подчиняется интересам дела. Он же вспылил как мальчишка. Стыдно.

И хоть мысли о вероятном браке по расчету удовольствия не доставляли, он решил приложить все усилия, чтобы свою миссию не провалить.

На деле же все оказалось проще и приятнее, чем он себе представлял.

И близко не обладая ослепительной красотой Фурии, уродливой Петунья тоже не была. Тоненькая, со стройными ножками, она произвела приятное впечатление, которое только усилилось, когда на неуклюжие ухаживания неискушенного в любовных делах Вернона девушка отреагировала удивленной и слегка неуверенной, но все же неподдельной радостью.

Однажды, прогуливаясь с ней после вечернего киносеанса по парку, Вернон поймал себя на мысли, что по большому счету никогда даже не надеялся заинтересовать собой Беллатрикс, потому и не предпринимал по отношению к ней ничего такого, за исключением той несчастной неподписанной валентинки. Она всегда была для него неким недостижимым идеалом, которым нельзя не восхищаться и невозможно обладать. Как та звезда в ярко сияющем на небе созвездии, именем которой ее назвали.

А Петунья простая, близкая и понятная. Немного она напоминала ему сестру Мардж своей нелюбовью к людям со сверхспособностями, разговор о которых он как-то завел, желая проверить информацию из собранного Тенью досье. Информация оказалась правдивой. Насмотревшись на сестренку-ведьму, Туни, судя по всему, жутко комплексовала и завидовала, из-за чего и не любила всех "ненормальных".

С детства приученный родителями к тому, что нужно беречь чувства сестры, Вернон не увидел в таком отношении Петуньи ничего преступного. При этом в отличие от Мардж она была внимательной, заботливой и к тому же прекрасной хозяйкой. В последнем он смог убедиться, будучи приглашенным на ужин с целью знакомства с ее семьей. К слову, сестренка Петуньи тоже показалась довольно милой, а вот жених оной, хвастливый и заносчивый Поттер, то и дело козыряющий перед магглами волшебством, Вернону не понравился. Жаль нельзя было раскрывать свои навыки, он бы сумел показать красавчику, кто тут маг. Ну да всему свое время. Пока же его самолюбие довольно урчало, слушая, как восторженно Петунья расписывает его деловую хватку.

В общем, дело шло к браку, который хоть и содержал в себе расчет, но и удовольствия сулил немало. Вернон даже частенько забывал, что находится на задании. Благо интересам дела это не вредило, поскольку ничего более от Стены пока и не требовалось. Следы дегтя оставляли на белой полосе его жизни только статьи в желтой магической прессе, называвшие Беллатрикс Блэк любовницей Волдеморта. Впрочем, стоило ли доверять тем бульварным газетенкам? Вернон полагал, что нет. А вот колдография на главной странице "Ежедневного пророка" с торжества по случаю бракосочетания старшей дочери Ориона и Друэллы Блэк с наследником дома Лестрейндж стала чувствительным ударом под дых. Однако он стерпел, продышался, утешился выпечкой Туни и сказал себе, что, по сути, ровным счетом ничего не потерял. Своей звездой он мог любоваться по-прежнему, кто бы еще вокруг нее ни вращался. Пустившись в космологические аналогии, Вернон почему-то в тот момент не учел наличие другого объекта, чье темное притяжение неумолимо захватывало блистательную Фурию-Беллатрикс.

* * *

Некоторое время спустя извилистыми лабиринтами Тени Вернон забрел в кафе, там же при Главном управлении, и увидел за столиком ее: яркое черное пятно на сером невыразительном фоне. Поздравил с замужеством. Она безразлично повела плечами:

— Простая формальность. — И жестом предложила составить компанию. — Этот брак для меня ничего не значит. — Отложила газету, которую лениво листала, когда он вошел.

— И что, твоего мужа устраивает такое положение дел? — Понимал, что лезет не в свое дело, но не сдержался.

— Мужа? — она улыбнулась. — Бедняга Руди — умудрился влюбиться в меня, прекрасно понимая, что ему ничего не светит. Если бы он мог, то, наверное, возражал бы. Но нет.

Удивленный Вернон хотел еще что-то спросить, но горло внезапно перехватило удушливым озарением складывающегося паззла.

— Так... неужели это правда? — просипел он и закашлялся.

— Что именно? — холодно спросила Фурия, протягивая ему отлевитированный от барной стойки стакан воды. Он только махнул рукой, отказываясь. Наверняка стал от натуги набрякший и красный. Плевать.

— То... о чем пишут... — кивнул, — газеты. Что ты любовница самого?..

Стукнув, поставила стакан на стол и полоснула острым, как клинок, взглядом из-под тяжелых век:

— И что с того?

А он надеялся, что она назовет его идиотом, рассмеется в лицо или залепит пощечину.

— Это ужасно, — прохрипел он. — Прости, что заговорил...

— Ужасно? — Она вскинула острый подбородок. — С чего ты взял?

Он опешил. Схватил тот дурацкий стакан, хлебнул и закашлялся снова.

— Но ты же говорила, что он чудовище...

— Ве-ернон! — Фурия блеснула рядом белых блестящих зубов. — Какой же ты еще наивный ребенок. Я и сейчас могу повторить: он чудовище. Но фееричному сексу с ним это ни в малейшей степени не вредит!

В тот момент она действительно засмеялась. И в том громком надрывном смехе, в черных тенях, густо покрывавших веки и делавших взгляд еще более агрессивным, почудилось тогда Вернону нечто отчаянное, больное. Как безумие, как свет обреченной на смерть звезды.

* * *

Предчувствие надвигающейся катастрофы преследовало его несколько дней. Однако уют семейного гнездышка, заботливого свитого молодой женой, постепенно сделал свое дело, и тиски разжались.

Примерно месяц спустя Туни сообщила мужу потрясающую новость, а спустя еще восемь — осчастливила рождением сына: очаровательного крепыша Дадли — отцовской гордости. Волшебный мир отдалился, и если бы Вернон не напоминал сам себе о постоянно сохраняющейся угрозе, прошлая жизнь наверное могла стать и вовсе чем-то наподобие фантазии или сна. Что начиналось как задание, стало настоящей жизнью, и Вернон ловил себя на мысли, что совсем не расстроится, если о нем вдруг забудут.

Однако безоблачные дни закончились тревожным ноябрьским утром.

"Нормальной" человеческой жизни пришел конец — намекала ему и кошка, слишком похожая на анимага, и толпы волшебников в мантиях, выглядящих нелепо посреди чисто маггловского городка, и летающие днем совы. Одна из них долбила клювом окно его рабочего кабинета.

"Ваша миссия переходит во вторую фазу. Вам следует срочно прибыть в Главное управление", — о нем не забыли.

Послание бесследно растаяло в воздухе, и Вернон полез в портфель за палочкой, мирно лежавшей на самом дне.

Удовольствие от колдовства промелькнуло и растаяло, стоило подумать о том, что все происходящее явно не сулит ничего хорошего.

Из пиджака Вернон соорудил собственного голема, который должен был продержаться хотя бы до середины дня, а сам аппарировал. Голем перенял настроение создателя, и потому в то утро "директор" фирмы "Граннигс" только и делал, что на всех орал.

Домой в прилично измочаленном пиджаке он возвращался, уже зная, что, а точнее "кто", его там ждет.

"Предсказание сбывается! Волдеморт исчез, но главное сражение еще даже не началось", — торжественно объявили ему и навязали им с женой мальчишку.

Все бы ничего: зарабатывал он неплохо и еще одного ребенка поднять вполне мог. Угнетало и раздражало другое. Мальчик должен был считать волшебный мир своим единственным пристанищем, а потому в семье тетки его следовало шпынять, притеснять и ущемлять. Хороша миссия, ничего не скажешь. Но в Главном умели убеждать. И потому, наступая себе на горло, раздуваясь и багровея, Вернон в тот же вечер устроил жене первый в их жизни скандал, чтобы у той и тени сомнения не возникло: племяннику ее драгоценный супруг не рад и "ненормальность" не приветствует даже больше нее самой.

Хотелось пойти в ванную, вымыть руки и намылить собственную начавшую жиреть шею, в прямом и переносном смысле. Но он решил больше не давать волю эмоциям и поступать как профессионал.

Однако только улеглась одна буря, как налетела следующая, куда хуже первой. Всего спустя два дня со свежим номером "Пророка" прилетела новость об аресте семьи Лестрейндж.

* * *

Позади осталась неделя мытарств, полная тяжелых мыслей, бессонных ночей и обивания порогов. О появлении в Аврорате под собственным именем не могло быть и речи. В Тени же он смог добиться только того, что они сами в шоке от выходки Фурии и вытащить ее не получится: слишком широкий резонанс, чтобы забрать по-тихому, а раскрывать факт существования объединенного правительства и Тени ради накуролесившего агента никто не станет. Во всяком случае, до суда Управление пальцем не пошевелит, а после, если обойдется без поцелуя дементора, посмотрит по обстоятельствам.

Что помешало Вернону поступить так же, он и сам не сумел бы ответить. Однако он сказал жене, что уезжает в командировку, вспомнил все, чему их учили в университете, и спустя два дня стоял в тюремной камере особо опасной преступницы Беллатрикс Лестрейндж под личиной предоставленного ей адвоката. Спускаясь в подземелья в сопровождении дежурного аврора, он думал: что если чары падут или обман раскроется как-то еще? Сгущались мысли о собственных шансах вернуться домой и стекали крупными каплями пота по щекам и между лопаток. Однако, когда тусклый Люмос выхватил из темноты узницу, восседавшую на табурете посреди камеры, как на троне, все сомнения пристыженно скрылись.

Она выглядела так, будто собиралась идти на бал. Безупречная прическа, надменный взгляд, открытые плечи. Разве что подол черного атласного платья немного помят и на лице нездоровая бледность.

— Вы соскучились по мне, господин адвокат? — насмешка вспорола промозглую тишину.

— Я, — хрипло начал Вернон, — наверное, в самом деле наивный ребенок, потому что я не понимаю... Можешь объяснить: зачем?

Веки вздрогнули и поднялись полностью.

— Стена? Зачем ты здесь?

Он оглянулся на решетку позади себя. Охранника поблизости не увидел, но осторожность лишней не бывает. Наколдовав чары звуконепроницаемости и из носового платка стул, он сел напротив.

— Я хочу понять, что случилось. Может быть, я смогу помочь. Зачем вы это сделали? С Лонгботтомами?

Неопределенно дернула уголками губ.

— Темный лорд исчез, никто не знал, где он. Я должна была найти его или убедиться в том, что его нет в живых.

"Не убедившись в завершении миссии, продолжала играть свою роль. Это полностью в ее духе. Странно, что в Тени не поняли и не оценили..."

— Но зачем так? Лонгботтомы — члены ордена Феникса. Если бы они что-то знали, то все бы рассказали аврорам.

Сжав губы, Белла молчала. Только мерно поднималась и опускалась над жестким корсетом грудь.

— Это твой муж настоял? Деверь? А ты не хотела себя раскрыть?

Глаза Беллы полыхнули нехорошим огнем.

— Над Лестрейнджами и Краучем всегда была главной я! Навестить Лонгботтомов было моей идеей, и пытала их большей частью тоже я! Это все, что ты хотел узнать?

— Нет. Я же сказал, что хотел понять, что тебя вынудило.

Бескровные губы Беллы растянула злая улыбка.

— Какой благородный и честный наш малыш Вернон, — ядовито выплюнула она и встала. — Хочет понять свою бывшую однокурсницу.

Громыхнули ножные кандалы, которых не было видно под длинным платьем. Не обращая на них внимания, Белла прошла до стены и вернулась: три шага туда — три обратно. Снова села на табурет, нащупала у себя на груди кулон и вдруг, подавшись вперед, протянула его Вернону.

— Смотри, нравится? — сменив тон на доверительно-дружелюбный, а улыбку перекроив в радостную, мягко поинтересовалась она. — Это я сама сделала!

"Она сошла с ума". Уставившись на отлитый из потемневшего серебра миниатюрный вороний череп, Вернон почувствовал, как вновь покрылся испариной. Белла между тем продолжала:

— Ты же помнишь, я всегда была хороша в артефакторике. Так вот это милое украшение восполняло мне недостаток самоконтроля. Надевая его, я могла делать то, что требовалось, и совершенно не париться. Лорд его, кстати, эстетически оценил, но подвох не заметил... Впрочем, речь не о том. — Она отпустила кулон и выпрямилась. — Лорд может вернуться, и когда это произойдет, моя преданность должна остаться вне подозрений. Поэтому его следовало искать и следовало навестить Лонгботтомов. Они выпендривались, поэтому их следовало проучить, немного и аккуратно. Но мне все казалось мало... Я чувствовала: что-то не так, неправильно. — На мгновение задумавшись, она закусила губу, и Вернону показалось, что по лицу несгибаемой Фурии тенью промелькнул страх. — Я сняла амулет и больше не сумела остановиться.

Белла замолчала. Вернону вспомнилось, как он летал с родителями на материк и при посадке до боли закладывало уши. Тишина в камере давила с той же силой. Но хуже всего был шепот:

— Помнишь, ты сокрушался о том, как ужасно, что я сплю с чудовищем? Ты ничего не понял, дурачок Вернон: ужасно то, что я сама превратилась в чудовище.

Прилив крови ударил в лицо тысячей иголок, и уши стремительно отложило.

— Это же просто срыв, — он начал растерянным шепотом, но вскоре уже говорил твердо: — Это срыв, Белла. Тебе просто нужно отдохнуть. Я все расскажу руководству. Они говорят, до суда что-либо сделать проблематично, но после... мы вытащим тебя из Азкабана, ты восстановишься и...

— Даже думать не смейте! Так и передай. Я пробуду в Азкабане столько... сколько потребуется. Темный лорд вызволит меня оттуда, когда вернется, а это непременно произойдет. Я останусь его самой преданной соратницей и доведу свою миссию до конца. Это и будет моим восстановлением. Я так решила. А теперь уходи. — Она высокомерно отстранилась. — Как видишь, в помощи и защите я не нуждаюсь... адвокат.

Будто оглушенный, Вернон поднялся. Каким-то чудом вспомнил, что нужно забрать платок. Поднял его с пола, рассеянно вытер лоб и побрел к решетке.

— Да, Вернон, — окликнула его Белла. — Я чем дальше, тем больше не выношу наглых магглорожденных выскочек, — сообщила она с леденящим душу спокойствием. — Так что в будущем постарайся не встать у меня на пути.

Они шли параллельными дорогами и жили практически в параллельных мирах.

Фурия провела в Азкабане четырнадцать с лишним лет и вышла из него ровно так, как и собиралась.

Стена жил так, как положено уважаемому приличному магглу. Принадлежность к секретной организации магов проявляла себя лишь необходимостью периодически отравлять жизнь племяннику. Забываясь, он иногда начинал относиться к Гарри по-человечески, но вспоминал о миссии и возвращался в роль. Иногда он ненавидел себя за это, но случалось — закипал искренней злостью к мальчишке, который, несмотря на все окрики, с каждым годом становился наглее.

— Свекла с усами, — пробурчал как-то Гарри, думая, что дядя его не слышит. А может, и наоборот. Не так важно. Важно то, что зеркало в ванной с ним согласилось.

Вернон сам не заметил, когда растерял всю прыть, растолстел и обмаглел до такой степени, что и умереть, кажется, теперь мог совершенно по маггловски — от инсульта. Но чем не пожертвуешь ради дела. Фурии наверняка приходилось еще тяжелее. О том, что ее связь с Тенью возобновилась, он узнал от вернувшегося из многолетней заграничной командировки Кингсли.

* * *

Их дороги, возможно, так бы и не пересеклись. Но неожиданно она позвала на встречу. Случилось это чуть более недели назад.

Она сняла комнату в мотеле в Хогсмиде. Голову Вернона непрошенно посетила мысль: что если Белла наконец-то им заинтересовалась? Невыносимо стыдно признать, но, поднимаясь по лестнице, он по этому поводу успел перенервничать, но к какому-то определенному решению не пришел. К счастью, отсутствие у Беллы любовных на него видов стало ясно в первую же минуту.

Она открыла дверь и пошла в глубь комнаты. Походя махнула ему рукой на стул, сама же села на подоконник и вытащила сигарету. Маггловскую. Он не припоминал, чтобы за ней такое водилось раньше.

— Азкабанская привычка, — словно угадав его мысли, пояснила она, прикурив от крошечного Инсендио на острие палочки, и выдохнула струйку дыма. — Единственный способ расслабиться и согреться. Хочешь?

Покачал головой. В груди стало тепло и горько. Несмотря на ввалившиеся щеки, отнюдь не косметикой наведенные вокруг глаз круги и обильную седину в волосах, это была та самая Белла, которую он когда-то давно знал и боготворил. Всего через несколько минут ее место заняла измученная больная женщина, еще не сломленная, но уже разрушенная.

— Скоро все закончится, — говорила она, горячечно сверкая глазами и расхаживая по комнате от окна к двери. От зажатой в худых бледных пальцах сигареты струился едковатый дым. — Темный лорд обречен. Былой силы он себе не вернул, а Старшая палочка — он не знает, кто ее настоящий хозяин, и потому сам подпишет себе приговор. Гарри Поттер одержит победу, а Темный лорд умрет, — она рассмеялась, а в глазах, которые она быстро спрятала, отвернувшись, будто мелькнули слезы.

— Значит, твоя миссия окончена и ты можешь выходить из игры. Ты ведь можешь скрыться в самый последний момент, когда Волдеморту станет не до того, чтобы тебя искать?

— Могу. Но я останусь рядом с ним до конца.

— Думаешь, это необходимо? Что-то может пойти не так?

— Для него все пойдет не так, Вернон. — Она будто снова потешалась над его наивностью. — А для вас — напротив.

— Тогда зачем тебе рисковать? Я не понимаю.

— Ну, это твое обычное состояние. — Подтащив стул, она присела рядом, глаза в глаза. — Я люблю его, Вернон. — Уголки губ тронула болезненно-беззащитная улыбка.

— Что?

— Что слышал. Я люблю Темного лорда. Он неправ. Он ужасно неправ, но других таких нет. А я — агент Тени. Я знаю, что он неправ, и делаю все, чтобы приблизить его погибель. Он верит мне, как никому другому, а я предаю его. Каждый день. Люблю одного, а служу другим. При этом с завидной регулярностью этих других пытаю и убиваю. Я предаю всех, чтобы поступать правильно. Но теперь моя миссия фактически завершена, и я наконец-то могу поступить неправильно, хотя это как посмотреть. В самый последний день, час, мгновение я хочу быть действительно ему верной. И буду. Кто подвернется под руку — их проблемы. Можешь предупредить Тень. Даже хорошо, если предупредишь.

— Но Белла...

— Я пройду этот путь с ним до конца и уйду с ним вместе.

— Белла!..

— Не трать слова, Вернон.

— Зачем тогда ты мне все это рассказала? Не затем же, чтобы я передал твои слова в Управление. Ты могла сама это сделать письмом.

— Славный Вернон. — Его изрядно поредевших волос коснулась холодная как лед ладонь и погладила, как ребенка. — Просто ты единственный, кому хотелось меня понять.

Вскоре она выставила его за дверь, за щелчком которой сразу же раздался приглушенный хлопок аппарации. Помочь ей он снова ничем не смог.

* * *

Сегодняшним ранним утром сова принесла посылку с миниатюрным кулоном в форме черепа птицы. Вернон подумал, что началось, и даже не переодеваясь — просто трансфигурировав пижаму в костюм — помчался в Главное. Но там полчаса назад узнал, что все кончено. Для Темного лорда и для Фурии-Беллатрикс. Она все рассчитала. Даже время, когда сова должна принести последний привет, чтобы не подвергнуть наивного друга опасности.

— Вы планируете восстановить ее доброе имя?

— Нет, это исключено. Даже если и получилось бы придумать, как рассказать о ее истинной роли в этой войне, не упомянув Тень, зачем? Это вызвало бы слишком много пересудов и кривотолков. Ей уже все равно, а люди и так слишком многое пережили, чтобы вносить в их умы сомнения по поводу того, насколько черное было черным, а белое — белым. Пусть народ спокойно празднует. А агент Фурия навсегда войдет в историю Тени. Новые агенты будут знать правду.

— Вот значит как. — Вернон шумно вздохнул. — Что ж, ты спрашивал, каково мое решение? Я ухожу, Кингсли. Пусть и мое имя в волшебном мире уходит в тень. Все мои близкие люди — магглы. Среди них моя настоящая жизнь. Здесь же меня более ничего не держит.