Долина змей (джен)

Не буду рассказывать, как я жил тридцать лет после той войны. По-разному жил. В Алжире успел повоевать. Тоже, скажу вам, весёлого мало, зато прибыльно. Для умного человека.

Я ж в ларчике лаосском поковырялся, а там игрушка драгоценная в виде головы змеи и рулончик каких-то рукописей. И вот прямо переклинило меня — хочу знать, что там написано. Аж зубы скрипят, как хочу! Когда брал тот ларчик — думал, продам и заживу. Не смог расстаться. Вот не смог, чёрт знает почему, и всё тут! Словно приворожил он меня к себе.

Как в Алжир попал, тоже всё по разным местам шарился, рукописи искал. Вдруг похожую найду? Даже коллекционировать начал. И что обидно — научился определять по начертанию знаков, где, когда, а иной раз и кем написано. Даже в эксперты меня записали на предмет подлинности этих самых рукописей. Да, я широко известен в узких кругах, чем не могу не гордиться. Определяю на раз и даже на глаз, а вот читать не умею, хоть обосрись. И языки мне не даются ни современные, ни тем более древние. Нет у меня способности к языкам от слова ни хрена. Вечно со всеми на пальцах объясняюсь. Или через переводчика, а это, считай, лишние уши и глаза. Иногда очень лишние, к их большому сожалению. Да, вот такая, дьявол побери, эпидерсия!

После Алжира был в Конго. Там своя история. Она к делу не относится, поэтому рассказывать не буду. Потом ещё кое-куда жизнь забрасывала. Сейчас, как говорится, не об этом. Скажу только, что сильно поднялся там на торговле всяким интересным. Дом в Париже купил, дело своё открыл антикварное.

Но с тем первым моим ларчиком так и не расстался. И не показывал никому. Он мне вместо талисмана и главной загадки. А загадки я не люблю. Тридцать лет, как на святыню, молился на эти свитки и зубами скрипел — никто этого языка не знал, дьявол раздери всех языковедов.

И вот попадается мне статья в журнальчике за авторством некоего польского профессора-ориенталиста Яна Тарнаса. А в ней французским по белому написано, что знает этот молодой да ранний хрен с горы ту самую клинопись-тайнопись, за которой я уже тридцать лет гоняюсь. А на обложке сам профессор очечками сверкает и приглашает на целый курс лекций, да не где-нибудь, а прямо у нас тут, в Парижском университете. Два месяца нужный мне человек живёт в Париже, а я ни сном ни духом. Ладно, хрен с ним, главное, он ещё здесь, а значит, ему от меня не скрыться. Я понял — это знак, время пришло!

С неделю я за профессором следил, что твой грёбаный сыщик. Чисто Шерлок Холмс или этот, как его, Коломбо! Он на лекциях свет выключает, чтобы слайды показывать на экране через проектор. И это замечательно: не хочу светить лицом раньше времени. А так по тёмному пришёл, по тёмному ушёл. Всё, как говорится, интимненько. Ничего, кстати, лекции у него, даже интересно. Языкастый, чертяка.

Короче, сфотографировал я голову змеи из ларца. Плёнку в слайд закатал и подложил перед лекцией потихоньку, чтоб профессор прямо на большом экране мою прелесть увидел и сразу восхитился и проникся. Ну и интересно было — поймёт, что это по его части, или я опять не к тому человеку подкатить хочу за расшифровкой.

Да, я люблю театральные эффекты! Можно было и наедине с ним встретиться, потихоньку всё объяснить и показать. Но чего-то прямо так захотелось блеснуть! Не удержался, короче.

Это было весело. Профессор такой: "На этой табличке вы видите письмена". И дальше бла-бла-бла, а студенты хихикают. На экране-то не табличка, а совсем наоборот. Сам чуть не заржал. Глаз с профа не свожу. Он глазки округлил, рот открыл и аж дышать перестал (ну, мне так показалось). Я сразу понял: мой человек. Змейку он опознал, остальное — дело техники и моей способности убеждать, а она у меня ого-го какая, без лишней скромности говорю.

— Кто это сделал? Кто подложил слайд? — кричит. Все, конечно, молчат, никто не сознаётся. В общем, выгнал он студентов из аудитории, а сам в слайд вцепился, как будто там все тайны мира зашифрованы и вот прямо сейчас они ему открываться начнут в порядке очереди, только записывай.

Я так скромненько встал, подошёл весь представительный: в костюме, галстуке, шляпа в руке. Говорю:

— Это я подложил вам слайд, профессор.

— Что? Откуда он у вас?

А я ему:

— Я ждал вас тридцать лет.

Нет, а что? Правда же ждал. Дождался вот.