А девкой был бы краше (гет)

Чун Хо проснулся с отвратительным чувством. Три года они с капитаном Паком искали таинственный остров, но тот как сквозь землю провалился, будто и в самом деле был созданием дьявола. Это, конечно, не могло быть правдой. Во-первых, дьявола придумали люди, люди же и создали игру в кальмара. Во-вторых, подходящих островов при условии почти не ограниченных финансов создателей счёт шёл не за десятки, сотни! И, естественно, это существенно затрудняло поиск.

У Чун Хо была карта, где он скрупулёзно зачёркивал каждый из проверенных. Только вот там по-прежнему было слишком много неразведанных островов. Слишком, чтоб найти остров в оставшиеся два дня.

И всё же надежда умирает последней, поэтому, разделившись на два экипажа, они искали Ки Хуна, несмотря на отвратительную погоду. Впрочем, Чун Хо покривит душой, если скажет, что столь отчаянно искал именно господина Сона. Тот, бесспорно, вызывал уважение, и Чун Хо чувствовал вину, что не рассказал ему всё, а теперь Ки Хун, рискнувший всем, чтобы остановить игры, наверняка обречён, а они нисколько не продвинулись... Но главное, что заставляло Хван Чун Хо двигаться вперёд, подгонять капитана и команду, ночи просиживать над картами в тщетной попытке понять, угадать (он и сейчас проснулся, лёжа на карте с начисто затёкшей шей), это старшая сестра.

При упоминании Ха Ын тут же зачесался шрам. Да уж — столь вещественное напоминание о себе могла оставить только она. Зато это разбивало иллюзии, надежды на то, что остров ему привиделся. А ещё господину Сону.

Простреленное плечо зажило, пулю вытащили, но опознать не сумели. Кто бы сомневался, а? Впрочем, Чун Хо был отчасти даже рад. Значит, и вывести полицию на его сестру ничего не могло, ведь так?

Кроме показаний самого на тот момент ещё детектива Хвана, естественно... Но кем был бы Хван Чун Хо, если бы сдал ту, что защищала его сызмальства, заботилась о нём, отдала свою почку и... ту, которую он продолжал любить, несмотря на всаженную в него пулю.

Это точно не был бы тот Чун Хо, которого воспитала во многом Ха Ын. Да, он безмерно любил маму, но сестра... была авторитетом. Всегда. С первых мгновений, сколько Чун Хо себя помнил. Уверенная в себе, сильная, готовая на всё, чтобы доказать справедливость согласно своим соображениям.

Да, она совершенно не вписывалась в общепринятую модель приличной кореянки. Да, из-за этого мама сильно расстраивалась, а отец, когда ещё был жив, прямо высказывал неодобрение. Но... В этом была вся Ха Ын. Она и в самом деле была не такой, как все. И просто не умела жить иначе. Не желала подстраивать себя под этот мир и упрямо выгрызала себе во всём «не так всешном» великолепии место в нём.

И Чун Хо не сможет перестать корить себя за то, что не поддержал её. За то, что оказался на стороне мира, который хотел прожевать и переварить до нормы его сестру. За то, что был слеп. За то, что позволил стыду и навязанным устоям затмить то, какой замечательной была Ха Ын. Которая всегда горой стояла за него, всегда развлекала его и была готова выслушать в минуту грусти, понять тогда, когда мама не могла. Когда страшно было той рассказать. Когда учила его тому, чему обычно учат отцы, когда... Он, наконец, понял, что пошёл в Академию не ради памяти отца, которая почти растворилась, а из-за Ха Ын.

Та верно служила стране и справедливости. Той самой, что дурно обошлась с ней. Просто потому, что Ха Ын родилась женщиной, а значит, её карьерный путь был тернист и зыбок. Не то что у Чун Хо, у которого всё получалось сравнительно легко. Ведь многие помнили отца и знали сестру...

Вот из-за последнего он и совершил самое подлое, на что был способен. Как бы он ни рассказывал матери, что Ха Ын сама виновата, а они нет... Но это было именно что предательство.

Потому что когда сестра оступилась, заняла те деньги, пусть и, как показывала расписка, в долг, и дала повод уволить её с позором со службы — Чун Хо испугался. И мама тоже. Но вовсе не за то, как Ха Ын будет с больным мужем и без любимой работы выгребать из ситуации. Нет, в первую очередь они обеспокоились, как это отразится на репутации семьи и не будет ли после этого закрыта служба и для Чун Хо...

И только когда обошлось, они обернулись на Ха Ын, что осталась одна на один со своей бедой. Она всегда была сильная. Тянула, надо взглянуть правде в глаза, после смерти отца и его, и даже маму, после... В менее выраженной степени, но тянула и мужа. Чун Хо был уверен, что вытянет и сейчас. Найдёт выход. В конце концов, одной полицией мир не заканчивается, а навыки Ха Ын были таковы, что нашлись бы работодатели, которых не испугало бы увольнение по статье из органов.

Но... Он ошибся. Сестра не справилась. Видимо, слишком много всего навалилось. Да, она проработала месяц или два в службе безопасности казино, а потом уволилась оттуда. Почему — он никогда не спрашивал, но догадывался: сестра чувствовала, что времени осталось мало... Видимо, тогда её, доведённую до исступления, и нашёл Вербовщик. Предложил деньги как надежду на спасение мужа.

Ха Ын была упрямой и сильной — неудивительно, что сумела пройти до конца. Другое вымораживало и не желало укладываться в голове Хвана: как та решилась вернуться в игру. И не как господин Сон, а как... верная собака организаторов. Как?!

Его сестра не была жестокой. Ха Ын, которую он знал и любил, никогда бы... Да и зачем? Он сжал кулаки. Да, деньги не спасли и не принесли счастья, но к чему делать несчастными других, зачем причинять боль и смерть? Мстить стоило бы создателям игры, а не отчаявшимся людям. Это совершенно не укладывалось в образ сестры, который всё ещё жил в его голове.

Но... Беда в том, что прошло немало лет. А Ха Ын со смерти мужа замкнулась, отдалилась. И тут уже новая волна вины — ни он, ни мать не смогли найти способа достучаться до неё, не смогли помочь, не смогли пробить стену отчуждения. Они прятались за своим «она сама виновата во взятке» и «люди внезапно заболевают и умирают — такова жизнь», а Ха Ын, кажется, им так и не простила. Не простила, что они переживали за карьеру Чун Хо больше, чем за её разрушенную жизнь тогда.

И вот финалом несостоятельности Чун Хо как брата (а он как единственный мужчина в семье, пусть и младший, но был обязан защитить сестру!) стала эта пуля. Заслужил. И Чун Хо намеренно надавил пальцем на шрам, вызывая лёгкую тянущую боль.

Впрочем, разве может этот слабый отголосок сравниться с той, что разъедала душу? Он не сумел пробиться к Ха Ын, когда было ещё можно. Порой даже не соглашался с мамой... Считал, что та зря беспокоится, что сестре просто нужно время. Что та сильная и скоро оправится.

Что всё относительно хорошо, ведь та не походила на самоубийцу и, более того, как-то крутилась, не беря в долг ни у кого из их общих знакомых. Он был копом и знал точно: та регулярно посещает спортзал, бассейн и даже скалодром. Самоубийцы не тренируются столь усердно, у них нет столь идеальной физической подготовки.

Сказать по правде, он лишь надеялся, что та встретит в одном из этих мест хорошего мужчину, выйдет за него замуж и снова станет счастлива. Очень надеялся. Но... Ха Ын была одинока и, как отвечали подосланные мамой знакомые «женихи», неприступна.

То, что сестра останавливается в дешёвых кошивонах — он объяснял и себе, и матери тем, что та перебивается случайными подработками и весь доход спускает на спорт... Он упрямо не хотел замечать, Чун Хо выгодно было притворяться слепым. К тому же сестру сложно было застать в месте проживания. Та будто знала, когда он собирается нагрянуть. Будь то ночь или день... Впервые он попал внутрь только в тот злополучный день, после первой встречи с господином Соном.

Сестра была неуловима, но всё же иногда брала трубки и совсем редко появлялась дома. Всего-то пару раз в год. На день рождения матери, Чун Хо и годовщину смерти отца. Даже Соллаль игнорировала. Как и их предложения вернуться. Или хотя бы позволить помочь снять что-то поприличнее. Они думали Ха Ын гордая... Теперь Чун Хо знал, что всё это время они видели ударившуюся в аскезу миллиардершу.

Впрочем, знакомство с Ки Хуном доказало: это не единичный случай... Игра никого не оставляет прежним. Только вот из добродушного азартного игрока она сделала непримиримого борца за справедливость, а из борца за справедливость вылепила... чудовище?

Совместить эти слова в отношении сестры не получалось. Никак. Даже после того, что Чун Хо лично видел. Даже после того, как та сбросила его с утёса в море пулей в плечо. Не мог, и всё.

Эти две ирреальности никак не могли сойтись в его сознании. Ха Ын не могла... И всё же это она сняла маску и протянула руку, мешая солдатам превратить его в решето, после того, как он первый выстрелил в неё. И это фронтмен пугающе решительный, откровенно безжалостный. Эта роль... Если кто и мог ввести всех в заблуждение, заставить думать, с человеком ли имеешь дело, даже не допустить мысли, что пред тобой женщина — так только она.

Чун Хо не мог забыть ни того, с каким выражением сестра спускала курок, ни того, насколько всё в кошивоне кричало об одиночестве и бедственности положения Ха Ын. Если бы он увидел её обитель раньше... Но он не увидел. А Ха Ын молчала, растворившись после той игры совсем.

Даже умения полицейского не помогли. Она порвала и с ним, и с матерью окончательно. Оборвала связь с Хван Ха Ын и стала... фронтменом. Только тогда Чун Хо понял, что если б сестра хотела, она скрылась бы от него и раньше. Но она позволяла следить за собой. Может, даже подспудно хотела, чтоб он её вытащил. А он не спас. Подвёл.

И что ужасно — Чун Хо так и не смог поверить, будто она хотела его убить. Хотела б убить — выстрелила не в плечо. А ведь он выжил, хотя шансов на это почти не было... Выжил! Его выловил капитан Пак. Этот старый и добрый рыбак — просто дар Небес какой-то. Благословение.

У него не было столько денег, чтоб самому купить или нанять лодку, но этот человек согласился помочь. За компанию и скромное вознаграждение. Там едва ли хватало на топливо, но капитан говорил, что заодно рыбачит. Хотя их улов никогда не был особо большим... Интересно всё же, на что тот жил?

Странно, но этот вопрос сейчас у без того хмурого после пробуждения Чун Хо вызвал покалывание в отданную Ха Ын ему почке. Как же так? Ему настолько повезло, а теперь не может?!

Он исчерпал всю удачу и потому не может найти остров? Или же... Он не может найти остров, потому что с самого начала большая сестра следила за ним?!

Мысль была внезапна, точно комариный укус, но насколько же логична! Ха Ын не желала ему смерти даже там, на утёсе, это было видно по её лицу. Сестра обошлась малой кровью и, рискнув разоблачением, позволила ему жить, явно наняв... капитана Пака. Слишком вовремя появился. И слишком легко разоблачили план Ки Хуна. И... За три года можно было бы и наткнуться на нужный остров. И уж тем более не попасться на остров-ловушку, где их отряд лишился сразу нескольких бойцов. И... Не заметить одержимость Пака дроном, было сложно.

Значит, они были близко. И дрон мог засечь нужный остров, а у капитана был приказ. Как и явно все эти три года до... Следить за ним. Если он потерял сестру, то это не значит, что та сделала то же самое.

У Хвана от подобных предположений волосы вставали дыбом. Но какое-то нездоровое шевеление на палубе только укрепило его подозрения. Что-то было не так. И нужно, наконец, припереть капитана Пака к стене. Если тот и правда его счастливая звезда, то пусть Чун Хо будет стыдно, но он не может не попробовать. Пусть ради этого и нужно рискнуть расположением казавшегося ему очень хорошим человека. Ха Ын ему тоже казалась непогрешимой раньше.

* * *

Дальнейшее слилось для Чун Хо в одно сплошное месиво из событий. Ярких и запредельно странных. Сначала выяснилось, что за ночь их стало на одного члена экипажа меньше. Потом, что этой ночью не спалось только двум людям, включая капитана Пака, помимо ничего не слышавшего из своей каюты Хвана. Потом он проверил дрон по наводке, а затем, обнаружив совершенно лишнюю начинку, призвал капитана к ответу.

Тот упрямился. Но не пытать же его было, в самом деле? Это было отвратительно, хотя нанятые Ки Хуном головорезы предлагали. Однако Чун Хо всё же сдержался. Капитана связали и, используя дрон, принялись искать на ближайших островах. Не зря же тот решился перепрошить его!

Неизвестно, кто победил бы в душе Хвана: моральные принципы или стремление отыскать остров, если б через десять часов удача не улыбнулась им. Они были у цели. Второй экипаж, также обезвредив своего капитана, отправился им на подмогу, а пока... Чун Хо решил высадиться в стороне от места, где, как он помнил, можно было проникнуть внутрь. Скорее всего, в непосредственной близости всё было утыкано камерами — Ха Ын же как-то крайне быстро нашла его. А там была робкая надежда на слепую зону.

Но и соваться одним отрядом без второго — он не мог рисковать. Как и смиренно ждать погоды у моря, пока даже сама земля тут жгла пятки... И взяв акваланг, Чун Хо в одиночестве отправился на разведку. Затратив больше часа, он пробрался до места, откуда можно было спуститься к запасному входу. Чуть отдышавшись, Хван был готов погрузиться, уже намочил ласты, как вдруг замер изваянием, услышав всплеск.

Впрочем, страшен был не сам звук, а то, что за ним последовало. Пистолет моментально оказался направлен на нарушителя водного спокойствия, учитывая, куда вёл путь под водой... Было больше вероятности, что это враг, нежели сумевший чудом сбежать Ки Хун или ещё какой несчастный игрок. Но это был и не друг, и не враг.

Рука у Хвана дрогнула, но усилием воли он заставил себя удержать ту. Сестра или нет, но она была Фронтменом этой проклятой игры! И её нельзя было отпускать просто так.

— Не шевелись! — крикнул он Ха Ын, а потом понял, что сморозил глупость. Если та не будет шевелиться, то утонет... — Держи руки так, чтоб я видел! — вместо этого крикнул он.

Сестра смотрела на него с не меньшим удивлением, чем он на неё. А ещё... Чун Хо не мог не заметить — та была без акваланга и первые мгновения хоть и таращилась на него, но жадно вдыхала кислород... А потом хрипло расхохоталась, как помешанная... Да что там случилось?!

— А не то ты меня пристрелишь, брат? — сорванным голосом, отсмеявшись, спросила она, подтверждая теорию о недостаче кислорода... И да, где, чёрт возьми, её маска?! — Сомневаюсь, — не дождавшись ответа, сказала та. — Ты выстрелил в меня, не видя лица, но сейчас, когда маски сорваны, не сможешь... Да и у нас нет на это времени...

— Ты... — Хван хотел многое сказать, что думает о её самомнении, но передумал. Уж больно тяжело и печально звучала сестра. Да и тревожил его сам её вид и ремарка про время. — Что случилось? — вместо этого спросил он, продолжая держать ту на прицеле.

На сей раз Ха Ын решила проигнорировать и его, и пушку, упрямо гребя к... берегу и к нему, да. Вместо этого она спросила:

— Ты тут один? Знаешь, что с людьми Ки Хуна уже разобрались?

— Что? Да ка... — Чун Хо побледнел, пистолет задрожал, но он удержал руку. — У вас повсюду камеры? Это твоих рук дело? Ну конечно, твоих! Как ты могла, Ха Ын?!

— Если хочешь жить и попробовать спасти друга, то заткнись и помоги мне, — продолжала игнорировать направленную на неё пушку сестра, лишь мрачно прибавив: — На сей раз не я.

— Что значит не ты? Разве не ты здесь всем распоряжаешься? Ах да... Забыл, у тебя же есть телефонные хозяева. Так в чём именно тебе помочь, сестра? Убить больше бедняков?

— Нет, — Ха Ын добралась до отмели и тут же заметно захромала. — Подставить плечо, — тяжело выдохнула она.

Уловка или нет, но проигнорировать Чун Хо не мог. Подбежал и, не сводя пистолета, позволил опереться на себя.

— Быстрее, — вместо благодарности подгоняла его та. — Нам нужно как можно скорее добраться до вот того места, — она махнула рукой на торчащий в метрах пятистах уступ скалы. — Там тайный проход — преследователи о нём не знают. И чтоб и дальше не узнали по следу из крови, придётся идти вброд! Немного форы у нас есть — я подорвала кислород... Вряд ли их сильно задело, но по этому входу не смогут выбраться!

— Да что же произошло? — в очередной раз вопросил Хван, они вышли из воды, и теперь он чётко видел... — Ты ранена? — он решительно ничего не понимал — какая кровь, какая погоня, но пистолет опустил.

Если Ха Ын хозяйка положения, то почему у неё хлещет кровь из бедра.

— Потом, — сестра сжала его руку и посмотрела необычайно серьёзно. — Всё потом. Я не могу позволить этим уродам разрушить весь мой план, я слишком далеко зашла, — отчаянно прошептала она, став отчего-то очень похожей в своём помешательстве... на господина Сона.

— Куда зашла? В чём помочь? — не переставая тащить их со всей доступной скоростью к указанному направлению, вопрошал Чун Хо. — Уроды — это Ки Хун, нашедший и там сторонников?

— Нет... — Ха Ын вконец запугала его своей бледностью и тем, что тёмная кровь так и хлещет из раны. А остановиться и остановить кровотечение не давала лютая спешка и наличие... погони, которой он пока не видел, но отчего-то был склонен поверить в этом вопросе сестре.

— Не надейся, что сможешь уйти от ответа, — хмуро сказал Чун Хо и резко перебросил её руку со своего плеча на шею, немного присев. — Но сейчас полезай, а то нас перестреляют как в тире тут... твои дружки.

— Они мне не друзья! — пожалуй, чересчур резко ощетинилась Ха Ын, к удивлению, не ставшая ломаться и запрыгнувшая ему на спину.

— Коллеги? — спросил Чун Хо, развивая всю доступную ему скорость. — Подельники?

— Называй как хочешь, — устало отмахнулась Ха Ын. Да что же это с ней? Совсем не похоже? Сколько крови она уже потеряла? Чун Хо разозлился: ну что за женщина, вечно сводит с ума! Заставляет беспокоиться, даже когда... Она, вроде как, распорядитель кровавой игры.

— Расскажи, что происходит, я должен быть в курсе, чтобы помочь, — собрав всё терпение, попытался убедить он.

— Прости, что втянула тебя в это, — вместо ответа сказала внезапно сестра. — Я не должна была оставлять визитку тогда. И должна была лучше инструктировать Пака. Он не справился... Ты раскусил его... Ты всегда был умным, мой младший брат... — несла та совершеннейшую чушь.

— Ха Ын! — вот теперь Хвану было реально страшно. — Что ты несёшь... Скажи ещё, что тебе было жаль стрелять в меня!

— Мне было жаль, — слабо откликнулась та, — Но у меня не было иного выбора.

— Не было выбора? — задохнулся было от возмущения он, но, перехватив отчего-то начавшую сползать вниз по спине Ха Ын, он невольно задел рану, ощутив, как сильно намокла ткань в тех местах и как рвано всхлипнула сестра. — Зачем ты туда вообще вернулась?

— Парой пистолетов игру не остановить. Чтобы поймать чудовищ, самому нужно стать таковым, — тихо-тихо произнесла та.

— Что ты.. — Чун Хо замер на середине вопроса, кажется, он понял, робкая надежда тронула его сердце. — Ты пыталась их остановить? — с придыханием спросил он.

— Получилось дерьмово, как видишь. Но, поверь, у твоего приятеля Сона и того хуже... — странно, но Ха Ын как-то совершенно по-особенному выговаривала имя Ки Хуна. Будто злилась и одновременно беспокоилась.

— Он жив? — залетая под свод обозначенной пещеры, спросил он.

Но Ха Ын ему не ответила, Чун Хо окатило волной ужаса. Он быстро стащил её и, решив не тратить время на попытки привести в себя, сразу занялся бедром. Кровь была тёмная — значит, задета вена... Не артерия, иначе они досюда б не добрались, поэтому он, припомнив, чему их учили на курсах первой помощи и молясь, чтобы давящая повязка помогла, плотно примотал к той разорванную рубаху. И только потом зачерпнул пригоршню воды и облил Ха Ын лицо, та слабо поморщилась, но не пришла в себя — хлопки по щекам тоже не помогли. А ведь в пещерах перед ними было сразу три развилки.

— Проклятие! — Чун Хо сдавленно выругался, а потом, мысленно извинившись, решился на крайние меры: пощекотал ту за ухом. У Ха Ын была давняя и стойкая непереносимость щекотки: настоящая ахиллесова пята, вот и сейчас подействовало... Взвизгнув, та резко села, ошалело глядя на него:

— Жить надоело?! — почти как в детстве рыкнула она. Несмотря на всю шаткость ситуации и того, что, кроме слов сестры, у неё нет ничего, чтобы он ей поверил (А Чун Хо поверил), неожиданно на душе у него стало так легко, как не было уже много лет.

Не удержавшись, он щёлкнул её по носу и, терпя нелестные высказывания в свой адрес, снова подхватил на спину: впереди был долгий путь. Возможно, и в никуда.