Cоберись, соберись и начни всё сначала (гет)

Колина Криви хоронят в тихий воскресный полдень.

Джинни рассказывает им, что этим же утром прошла церковная служба для семьи и друзей Колина из маггловского мира. Родители устроили похороны на кладбище отдельно, чтобы друзья из Хогвартса тоже могли попрощаться.

Они так старательно следят, чтобы их миры никогда не пересекались, и Гарри задается вопросом, не в этом ли кроется часть проблемы.

Они подходят к полукругу стульев, где уже ждёт семья Колина, и к изящному деревянному гробу у открытой могилы. Он кажется слишком большим для того мальчишки, которого помнит Гарри.

Здесь уже собрались десятки учеников, включая Невилла, Ханну и Луну, которые тут же обнимают Джинни, стоит им подойти.

— Гарри.

Он оборачивается и видит Денниса, чье прыщавое лицо сейчас переполнено благодарностью.

— Он был бы очень рад, что ты пришёл, — говорит Деннис, пожимая ему руку. — Пойдём, познакомлю тебя с родителями.

Гарри кивает, беспомощно глядя на Рона и Гермиону, и они вместе идут знакомиться.

— Мам, — зовёт Деннис. — Это Гарри Поттер.

Она поднимает взгляд с лёгким, немного отстранённым интересом, словно изо всех сил, несмотря на пелену горя, пытается сосредоточиться на настоящем.

— О, — произносит она, протягивая руку. — Колин часто говорил о тебе. Для него очень важно, что ты здесь.

Гарри пожимает её руку, безуспешно пытаясь подобрать слова.

— Я… — Он качает головой. — Мне… жаль.

Она вымученно ему улыбается.

— Спасибо, дорогой, — говорит она, и слова звучат пусто, как заученная фраза, повторённая столько раз за день, что они давно лишились смысла.

Для Гарри это уже третьи похороны за сегодня. И единственное, что он ненавидит сильнее самих похорон, — это то, как они сливаются в одну длинную церемонию. Слёзы, надгробные речи, вспышки фотоаппаратов, прикосновения людей, их вопрошающие голоса и ищущие взгляды… Ведь каждый заслуживает своего собственного момента, а не просто стать ещё одной строчкой в списке из пятидесяти погибших.

Пятьдесят.

Пятьдесят человек отдали жизни, защищая Хогвартс от Волдеморта. Защищаясь от битвы, которую Гарри принёс с собой, — и смерть ступала за ним по пятам. Как всегда.

Ему следовало быть быстрее, умнее, сосредоточеннее. Задавать нужные вопросы, пока была возможность. Следовать предпринять хоть что-то, потому что теперь пятидесяти человек больше нет, и их похороны, их жизни и смерти сливаются в один безликий клубок горя. А они заслуживают большего.

Кто-то касается его руки. Гарри поднимает взгляд, это Джинни стоит рядом. Не смотрит на него, просто стоит.

Рядом с ней Ханна. Она опускается на стул рядом с миссис Криви, повернувшись к ней всем телом.

— Мы не знакомы, — дрожащим голосом начинает Ханна, — и, возможно, вы чувствуете, что была часть жизни Колина, которую вы не знали. Мы хотели бы рассказать, каким он был для нас.

Миссис Криви кивает. Её муж уже едва сдерживает слёзы.

Гарри снова поднимает взгляд. Пока он говорил с родителями Колина, ученики выстроились в круг вокруг могилы.

— Ты не скажешь пару слов? — просит Деннис. — Для него это бы много значило.

Гарри не хочет. Чёрт, как же он не хочет. Но ведь это меньшее, что он может сделать, правда?

— Конечно, — отвечает он, думая лишь о том, что Колин заслуживал куда большего.

Большего, чем высокопарная речь от него.

От мальчика, который живёт, пока все остальные умирают.

Он невольно ищет Джинни глазами, и она просто кивает, встречаясь с ним взглядом, будто говорит: «Давай же, Поттер. Ты знаешь, что это важно».

Затем она отходит, присоединяясь к кругу с Ханной и Луной.

Все смотрят на него с ожиданием.

Гарри откашливается.

— Пожалуй, я познакомился с фотоаппаратом Колина раньше, чем с самим Колином, — начинает он, и несколько человек одобрительно смеются. — Для него всё было таким новым и удивительным, что невозможно было не заразиться его восторгом. Думаю, мы все иногда забываем, насколько необыкновенными и потрясающими бывают вещи, ставшие для нас обыденными. Колин этого никогда не забывал.

Он смотрит на могилу.

— Он был смелым и целеустремлённым, и мне повезло знать его.

Гарри возвращается в круг, вставая рядом с Роном.

Затем вперед выходит Найджел и рассказывает, как Колин допоздна засиживался над учебниками и упорно осваивал защитные заклинания для АД. Как много значило для него быть частью этого.

Луна вспоминает о том, какой прекрасной была его аура. Невилл описывает его преданность делу и то, как он никогда не сдавался. Симус заставляет всех то смеяться, то вытирать слёзы, рассказывая о совместных проделках и ночных вылазках на кухню.

Деннис сидит рядом с родителями, его лицо залито слезами, а на лице широкая, почти ослепительная улыбка. Мистер и миссис Криви слушают в оцепенении, словно открывая для себя жизнь сына, частью которой им так и не довелось стать.

Гарри отворачивается. Напротив стоит Джинни с совершенно непроницаемым лицом и устремлённым вдаль взглядом. Она обнимает плачущую Ханну.

Постепенно рассказы смолкают, и все погружаются в тихое, созерцательное молчание. Однако в нём ощущается какое-то странное, томительное ожидание, и Гарри гадает, не ждут ли они, что он скажет что-то ещё, когда Джинни делает несколько шагов, вступая в круг.

Все взгляды устремляются на неё, и Гарри понимает, что все ждали именно её слов.

Джинни стоит несколько секунд, собираясь с мыслями, а затем начинает говорить ровным, спокойным голосом:

— Колину не обязательно было там быть. Мы все это знаем. Он был далеко и в безопасности. Насколько это вообще было возможно. Но он вернулся. Потому что был смелым, потому что хотел помочь друзьям и понимал, что поставлено на карту. Он вернулся, потому что, несмотря на всё, что нам пытались внушить, Хогвартс был и его домом тоже.

Она замолкает, опустив глаза на свои руки, а когда поднимает взгляд снова, то видно, что её лицо становится твёрдым и решительным.

— Он погиб, сражаясь за своё право на магию, на свою палочку. За право учиться и познавать. За право просто быть. — Она окидывает круг взглядом, словно хочет убедиться, что все её слушают. — И теперь именно мы должны сделать так, чтобы это имело значение. Ради Колина. Ради всех них.

Джинни отступает назад, возвращаясь на своё место.

— Вот каким он был для нас и что значил, — тихо добавляет Ханна, глядя на чету Криви.

Мистер Криви встаёт, крепко сжимая руку жены.

— Спасибо, — говорит он. Видно, что он хочет сказать больше, но может лишь кивнуть.

Ученики возвращаются на места позади семьи Криви. Священник выходит вперёд и становится у могилы, чтобы завершить последние церемонии перед тем, как гроб медленно опустят в землю.

Гарри вздрагивает, когда первый ком земли с глухим стуком падает на крышку гроба.

* * *

К третьему дню Джинни начинает ловить себя на мысли, что похороны превращаются в ритуал. Однотипные действия, повторяющиеся снова и снова, пока они почти не теряют смысл. Меняются только имена и места на кладбище.

Утром она стоит на небольшом кладбище и наблюдает за тем, как Андромеда Тонкс хоронит дочь и зятя рядом с ещё свежей могилой мужа.

Молли держит на руках маленького Тедди, давая миссис Тонкс возможность спокойно оплакивать семью. Джинни даже предполагает, что она вполне может оплакивать и свою сестру Беллатрису. Может скорбеть о её смерти или о том, кем та стала.

Джинни закрывает глаза, снова чувствуя жар и жгучий след того проклятия, что пролетело всего в дюйме от неё; снова вспоминает безумные, налитые злобой глаза Беллатрисы; её бурлящую, нестабильную энергию и ярость, скреплённую лишь тонкой нитью ненависти. А следом была тишина. Беллатриса разлетелась на части, превратившись в пыль так тихо, словно её никогда и не существовало⁽¹⁾.

Тедди вскрикивает, возвращая Джинни в реальность.

Но день не приносит облегчения, потому что, наконец, приходит черед Фреда.

Джинни предпочла бы оказаться где угодно, лишь бы не на этом поросшем травой холме. Ниже по склону изысканные кенотафы и мраморные часовни выстраиваются в безмолвный ряд, а в конце — два простых камня: Гидеон и Фабиан. Чуть в стороне совсем крошечный, вкопанный в землю, которому всего один год, но о нём никто никогда не говорит.

Пруэттов больше нет. Теперь только Уизли. Именно они один за другим заполнят оставшееся свободное место. И первым будет Фред.

Все выстраиваются в шеренгу: Чарли и Билл по обе стороны от Джорджа, затем Рон и Джинни. Она стоит рядом с мамой; Артур — рядом с ней, а Перси — по другую руку от отца, будто пытается компенсировать расстояние.

За их спинами Джинни замечает Гермиону и Гарри, рядом с ними — Флёр. Тётушка Мюриэль сидит в большом кресле, устремив взгляд вверх на холм. По другую сторону могилы стоят Ли Джордан, Анджелина Джонсон и Кэти Белл. Людей становится всё больше, всё больше и больше.

Через несколько рядов Джинни видит Антонию и с удивлением понимает, что рядом с ней Теодора. Но и они не одни. Там Тилли с измождённым лицом, и Гестия с Флорой, и Миллисента. Все они. Все девушки, с которыми она когда-то делила «Салон», стоят плечом к плечу.

Джинни с трудом сглатывает ком, подступивший к горлу.

Слова и обряды сливаются в монотонный гул где-то вдалеке. Джинни цепляется за ощущение маминой руки и начинает считать присутствующих. Считает снова и снова, каждый раз получая разный результат.

Рон срывается на полуслове. Его хриплые надрывные рыдания разлетаются эхом по кладбищу. Джинни застывает, зная, что должна протянуть руку, коснуться его, но ей кажется, что стоит пошевелить хоть одним мускулом — и всё рассыплется, как пепел. Вместо этого она решительно встречается взглядом со всеми, кто смотрит на неё, заставляя их отвести глаза.

Билл обнимает Рона, прижимая к себе.

Джордж просто сидит на стуле, уставившись в одну точку прямо перед собой.

Джинни делает медленный глубокий вдох и снова начинает считать.

Церемония заканчивается раньше, чем ей удаётся закончить подсчёт. Люди проходят мимо, направляясь к выходу; кто-то что-то говорит ей, она кивает. Кивает, стоит и дышит.

— Я останусь с ним, — говорит Чарли Биллу. — Отведи их домой.

Билл кивает, подхватывая Молли под руку. Она выглядит бледной и потерянной, и Джинни приходится отвести взгляд.

— Джин? — спрашивает у неё Билл.

Она кивает и уходит вместе с ними.

У ворот она оглядывается и видит, что Джордж лежит на траве параллельно свежей могиле, словно уже претендуя на своё место.

Несмотря на летнюю жару, Джинни дрожит, обнимая себя руками.

* * *

Ужин после похорон Фреда одновременно многолюдный и очень тихий. Только семья, и все они теснятся за столом. Кажется, что Нора трещит по швам: все жилые помещения забиты до отказа, как сардины в бочке, и при этом где-то наверху пустует комната близнецов. Джордж туда не заходит, а остальные тоже не решаются.

Гарри не может отделаться от ощущения, что он — чужак, словно подсматривающий за горем, которое сам никогда по-настоящему не поймёт. Он разбит из-за смерти Фреда, всё ещё забывает, что его уже нет, но вместе с тем знает, что боль окружающих гораздо глубже, особенно Джорджа.

Иногда, если остановиться достаточно надолго, то в голове всплывает надломленный голос Рона: «Ты не представляешь, каково это! У тебя нет семьи!»

Гарри знает, что это в нём говорил крестраж, но это не значит, что в его словах не было крупицы правды.

Один раз он даже попробовал улизнуть, чтобы оставить их наедине с горем, но Рон резко пресёк эту попытку:

— Я притащу твою жалкую задницу обратно, будь ты хоть трижды героем, — сказал он с покрасневшим и всё ещё опухшим от слёз лицом.

Поэтому Гарри остаётся, чувствуя себя чужаком.

Джордж молчал с тех пор, как они с Чарли, наконец, вернулись. Молчал так, будто не мог выдавить ни слова, потому что некому было подхватить его фразу и закончить её шутливой словесной игрой.

Наверное, поэтому все замерли в шоке, когда Джордж вдруг откашлялся, посмотрел прямо на Гарри и спросил:

— Ты правда был мёртв?

В комнате повисло напряжённое молчание. Казалось, все одновременно хотят, чтобы Джордж говорил, и в то же время испытывают явный дискомфорт от его вопроса.

Гарри застывает, не донеся вилку до рта. Наконец, он медленно опускает её обратно на тарелку.

— Что, прости? — переспрашивает он, уверенный, что ослышался, но зная, что это не так.

— Ты умер? — повторяет Джордж уже громче. — Или это была просто... шутка?

Он произнёс это таким тоном, будто Гарри притворялся мёртвым просто так, для развлечения. Будто ему было забавно слушать ужасную реакцию всех присутствующих на его смерть.

— Джорджи, — шепчет Молли, протягивая к нему руку.

— Что? — огрызается он, отстраняясь. — Если он умер, то знает! Может рассказать, что чувствовал, что было потом. Если... — Его голос срывается, будто что-то сжимает горло.

Именно отчаяние в голосе Джорджа заставляет Гарри пересилить своё глубоко укоренившееся желание не думать обо всём. Ведь он, честно говоря, даже не задумывался, как эти знания могут помочь Уизли. Эти люди сделали для него всё, пожертвовали столь многим. Неужели он не может выполнить хотя бы эту маленькую просьбу?

— Да, я умер, — тихо говорит он.

За столом будто перестают дышать, все взгляды прикованы к нему. Гарри замечает, как Гермиона хватает Рона за руку. Он даже им не рассказывал об этом, не говорил ни о чём таком, стремясь поскорее забыть.

— Ты умер? — спрашивает Джордж, первым приходя в себя.

Гарри кивает, не отрывая от него взгляда.

— Уверен в этом настолько, насколько это вообще возможно.

— Но ты... вернулся? — в голосе Джорджа звучит обвинение: «Чем ты заслужил вернуться? Почему ты, а не Фред?»

— Это... сложно объяснить, — говорит Гарри.

Лицо Джорджа каменеет.

— И теперь ты, видимо, скажешь, что ничего не помнишь.

Гарри сглатывает.

— Нет. Я помню всё достаточно чётко. — Как бы ему ни хотелось этого не помнить. — Послушай, я не знаю, что сказать, чтобы хоть кому-то стало легче. Могу лишь сказать, что мне не было больно. И что…

Он замолкает, не зная, как выразить всё это словами. Гарри смотрит в тарелку, думая о родителях, Сириусе, Ремусе и Дамблдоре.

«Мы никогда не уходили», — сказала его мать.

— Что? — тихий голос вырывает его из раздумий.

Он поднимает взгляд и видит бледную Джинни — в её глазах читается та же тоска и потребность узнать.

Гарри смотрит на неё и неожиданно находит слова:

— Те, кто умирают... они не просто... исчезают. Особенно такие, как Фред. Они... никогда нас не покидают.

— Это не просто какая-то философская чушь? — спрашивает Джордж, но в его голосе уже нет прежней резкость, только мучительная надежда.

Гарри встречается с ним взглядом, желая, чтобы он действительно понял:

— Нет. Это не чушь.

Джордж задумчиво смотрит на стол.

Чарли хмуро смотрит на Гарри.

— А кого именно ты…

— Достаточно, — обрывает его миссис Уизли, и Чарли смущённо отводит взгляд, будто осознав, что позволил своему любопытству зайти слишком далеко.

Внезапно Гарри становится слишком тяжело сидеть на этой тёплой, переполненной кухне. Он отодвигает стул.

— Извините.

И выходит из-за стола, оставляя Уизли наедине с их горем.

Рон следует за ним на крыльцо; Гермиона отстаёт всего на несколько шагов. Они встают по бокам от него.

Они не спрашивают. Они не давят. Они просто стоят рядом, пока он смотрит на пустынный двор.

1) Прим. пер: здесь автор взяла момент смерти Беллы именно из фильма для большей кинематографичности.

Вернуться к тексту