Навсегда (гет)

— Гер...Гермиона?

Она не ответила. Не подняла голову, не взглянула на него своими теплыми молочно-кофейными глазами с золотистой искоркой.

Он несмело опустил руку ей на плечо и легонько потряс. Ничего. Совсем.

— Не уходи, Гермиона...

Молчание.

Гарри неверяще затряс головой, отказываясь верить. Гермиона... сильная, умная, выносливая — она не могла умереть! Кто угодно, но только не она...

Ее рука была еще теплой. Еще хранила остатки того тепла, того огня, благодаря которому смогла вытянуть Гарри из объятий огневиски и депрессии, накрывших его после Битвы.

Только она смогла это сделать. Только она поняла его.

И сейчас ее не было.

Осторожно, рука целителя легла на дрожащее плечо Гарри. Тот опустил голову, практически касаясь буйной шевелюрой руки Гермионы. Беззвучно плача, он трясся всем телом и шептал:

— Вернись, не бросай меня! Не бросай...

Целитель гладил его по спине, в попытках успокоить. Гарри не чувствовал ничего, кроме острой щемящей боли в груди, наполнившей всю душу, которая словно яд растекалась в груди, сжигая чувства.

Мертвенно-бледная, словно из воска кожа Гермионы уже остыла. На лице огромными тенями выдавались темные длинные ресницы. Ее глаза, обычно живые и блестящие, теперь были закрыты, словно пытаясь спрятаться от всего, что происходило вокруг. Губы, всегда улыбающиеся, мягкие нежные губы, теперь казались тонкими и бескровными. На ее лбу виднелись едва заметные морщинки, как будто она пыталась что-то вспомнить или понять.

— Гермиона! — жалобно и тихо проговорил Гарри, тихо дернув ее за руку. — Гермиона, вставай!

Голос крепчал, но в нем все еще звучала боль. Он встал, не отпуская ее руки.

— Вставай! — Гарри поднялся с пола, держа ее руку. — Вставай, нам надо идти! Домой... Завтра же на работу! Давай, пойдем, уже поздно! Пойдем домой...

Он замолчал, словно побитая собака глядя на нее. Его трясло, глаза странно, лихорадочно блестели. Он все еще аккуратно дергал ее за руку, не переставая шептать: «Домой, домой, пойдем домой!»

— Мистер Поттер... — Целитель пытался вразумить его, уже отрыто плачущего, но все еще пытавшегося поднять Гермиону, — Мистер Поттер, она не встанет.

Гарри развернулся, пронзив целителя полубезумным взглядом.

— Она встанет! Мы столько вместе прошли, столько раз падали, но вставали. Она встанет... И... помогите ей! Пожалуйста....

Целитель грустно покачал головой, в ответ на умоляющий взгляд Гарри.

— Пойдем, тебе надо отдохнуть.

Гарри мотает головой и отступает назад.

* * *

Апрель 2005 года.

Два года прошло со дня смерти Гермионы. Все эти два года Гарри провел будто во сне. Работа в аврорате, одинокие вечера в огромном доме на Гриммо, ворчание Кикимера: «Хозяин опять ничего не ест», — жизнь текла медленно и однотонно, окрашиваясь в блеклые серые тона.

Он пытался найти утешение в работе, но каждый день был похож на предыдущий. Ночью он часто просыпался от кошмаров, где видел её лицо, искажённое болью или страхом. Часто она кричала ему, что он бросил ее. Не спас, погубил. После таких снов он до утро сидел в постели, бессмысленно глядя в одну точку.

Когда казалось, что жизнь начала налаживаться и в его судьбе появилась Гермиона, то все вдруг исчезло, не успел Гарри насладиться этим мимолетным счастьем.

Магический мир постепенно отнял у него все: родителей, друзей, крестного и любимую.

Каждые выходные, Гарри проводил у ее могилы. Прислонившись лбом о холодное серое надгробие, он мог часами сидеть, вызывая в памяти образ Гермионы.

Который потом, ночью, искажался болью.

Иногда он представлял, что она всё ещё рядом. Что она сидит где-то неподалёку и наблюдает за ним. Что она слышит его шёпот и понимает, как ему тяжело. Но эти фантазии быстро разбивались о реальность. Он знал, что это всего лишь иллюзии, что её больше нет и что ему придётся жить с этой болью до конца своих дней.

Вспоминая все, что они с ней пережили, Гарри все больше и больше уходил в себя. Становился угрюмым и мрачным. Он больше не ходил с коллегами по вечерам в бар, не приглашал на ужин Невилла, Полумну, Симуса и других однокурсников.

Бледная, заморенная тень — вот во что превратился Гарри Поттер, Герой магического мира, лучший аврор и кавалер Ордена Мерлина первой степени. На работе в аврорате он долгое время ловил сочувствующие взгляды, тихий шепот сразу же смолкал, стоило ему появиться на пороге. Он опять был на устах у всех, опять стал центром внимания, жалости и сочувствия. И если раньше от подобного Гарри приходил в раздражение, которое быстро сменялось яростью, то сейчас он не чувствовал ничего, кроме равнодушия и пустоты внутри.

* * *

Еще один одинокий вечер подходил к концу. От погасшей сигареты вился легкий шлейф дыма. На столе стояла пустая чашка остывшего кофе, и в комнате царила тишина, нарушаемая лишь тиканьем старых часов. За окном медленно падал снег, укутывая город в белое одеяло. Он сидел в кресле у окна, глядя на улицу, где редкие прохожие спешили по своим делам, не замечая ни его грусти, ни этой тихой зимней ночи, по своему прекрасной и таинственной.

Мысли его были как снежный вихрь: то теплые, то холодные, то светлые, то мрачные. Он вспоминал моменты, когда жизнь была ярче, когда рядом были люди, с которыми можно было разделить радость и горе. Но теперь все это казалось бесконечно далеким и недостижимым.

Уход последнего близкого человека оставил в сердце Гарри глубокую рану, которая, может, и покрылась еле зажившей коркой, но все еще причиняла дикую боль.

Пустой взгляд упал на отброшенную в сторону волшебную палочку. Может так будет... легче?

Гарри терялся в догадках. Все кажется таким простым. Не сложнее, чем тогда, восемь лет назад, когда он должен был идти прямо в раскрытые объятия смерти. Так что же изменилось сейчас? Кто или точнее что его держит?

Страх?

С легкой усмешкой Гарри отбросил эту мысль. Что угодно, но не смерть. Ее Гарри не боялся, всегда чувствуя ее присутствие. И в итоге это вошло а привычку — чувствовать рядом смерть. Свою смерть.

Но ни в коем случае не чужую. С этим Гарри не смирился, да и... не смирится никогда.

Тогда что же его удерживает?

Гарри не знал ответа на этот вопрос. Не страх, не слабость мешали ему сейчас покончить с жизнью. Что-то другое, более теплое и сильное, удерживает его на краю обрыва, не давая сорваться в пропасть.

Любовь?

Возможно. А... к кому? Разве остался еще хоть один человек, который был дорог ему и все еще был жив? Сириус, родители, Римус, Дамблдор, Гермиона...

Люди приходили и уходили, быстро и неожиданно исчезая из его жизни. Так быстро, что порой он даже не осознавал чего он лишился. Оно приходило позже. Приходило, когда он этого не ждал. Приходило темными длинными ночами, играя тенью на стенах гриффиндорской спальни и собственного дома. Приходило в такие вечера, как этот.

Глупо, но его вдруг затопила детская обида. Хотелось как маленький капризный ребенок затопать ногами и кричать о несправедливости жизни.

Если вы еще не заметили, Поттер, жизнь вообще не справедлива.

Черт, как же был прав Снейп! Раз за разом Гарри получал доказательства этих слов, но раз за раз отметал их, не желая признавать правду.

Это больно? Обидно? Невыносимо? Признавать правду?

Гарри отвернулся от окна. К чему эти дурацкие размышления? Жизнь не станет легче, признай он слова Снейпа. Так зачем и дальше терзаться и думать, каким идиотом ты был? Конечно, самобичевание и Гарри были неразлучными друзьями, но сейчас в дальнейшем это не имело смысла. Во всяком случае, он очень этого хотел.

Жизнь идет дальше, а ты навсегда останешься в прошлом.

Вопросов больше, чем ответов. Точнее, их нет вообще.

* * *

— Собраться! Ну! Быстрее, быстрее!

Очередной рейд. Снова командование в руках Гарри Поттера. Непревзойденный аврор, он снова вел небольшую бригаду вперед. Сейчас им предстояло окружить дом, где, как они знали, держали пленных девочек-маглов. На протяжении месяца аврорат рыл носом землю, выискивая людей, которые похищали девочек и через некоторое время убивали, бросая на видных местах.

Сейчас эти гады были в их руках.

Гарри уверенно пробивался ко входу. Хладнокровно и жестоко он прокладывал себе дорогу, с каждым шагом становясь всё ближе к заветной цели. Шаг, ещё один...

Вот уже и ручка двери. Протяни руку — и войди. Какая-то сумасшедшая апатия, безумие вдруг овладели им. Гарри продолжал невидящим взглядом гипнотизировать дверь, не шевелясь. Секунды утекали одна за другой, а он продолжал пребывать в этом оцепенении.

Но все закончилось так же быстро и резко, как и началось. Гарри не понял что это на него нашло, а времени понимать не было. Дверь, перед которой он неожиданно замер, резко распахнулась, выпуская целый букет заклятий.

Чудом Гарри удалось увернуться. Град заклятий летел со всех сторон, и он с трудом отбивался от них, выставляя щит. Судя по выкрикам сзади — остальным аврорам тоже приходилось несладко. Гарри с каждой секундой все сложнее и сложнее было сдерживать бешеный натиск нападающего. Он уворачивался, отскакивал, тут же переходил в наступление... Напрасно.

Двое из нападающих одновременно подняли палочки, выкрикивая заклятия. Их голоса слились, и Гарри не смог понять, что в него посылают.

Кровь текла по руке, смешиваясь с потом, но Гарри не позволял себе ослабить концентрацию. Он знал, что каждое пропущенное заклинание может стать фатальным. Он стиснул зубы и попытался сосредоточиться на дыхании, чтобы не потерять контроль над ситуацией. Но несмотря на все его старания, из нападающего он быстро превращался в жертву.

Уже предчувствуя скорую победу, нападавшие удвоили силы...

* * *

Было очень больно. Гарри открыл глаза и тут же их зажмурил от яркого чистейшего света бьющего в лицо. Он поднялся и снова, прикрывая глаза рукой, попытался оглядеться.

Он не видел ничего, кроме ослепительной белизны вокруг. Странно... это было так похоже на...

Смерть в запретном лесу.

Таже белизна, таже пустота. И тут Гарри вспомнил: он учавствовал в группе захвата шайки, похищайщих маглов. Он тряхнул головой, изо всех сил вспоминая, как он тут оказался. Его убили? Возможно, но как? Он этого не помнил.

Мертвая тишина уже порядком надоела ему. Здесь не было никого. Даже Дамблдора, которой пришел к нему тогда, после смерти в запретном лесу.

Гарри неуверенно сделал несколько шагов вперед и застыл, услышав в отдалении негромкий окрик. Он стремительно крутанулся, но никого не увидел.

— Гарри...

Медленно, не в силах поверить в услышанное, он повернул голову — рядом стояла Гермиона. Она была такой, какой он ее запомнил. В карих глазах плескалась странная печаль, длинные волосы каскадом вились по плечам и по спине, ветер играл с подолом ее белоснежного платья. Он хотел подойти к ней, но ноги не слушались, будто боялись разрушить этот момент. Вместо этого он просто стоял и смотрел, впитывая каждую деталь ее облика. Она пришла, пришла забрать его...?

— Гермиона, я умер? Мы теперь вместе?

Она улыбнулась, и ее глаза подозрительно заблестели.

— Да. Я... я скучала. Очень скучала.

С этими словами они ринулись друг другу на встречу — руки Гермионы обвили шею Гарри, а он, в свою очередь, положил свои ей на талию и крепко прижал к себе.

— Гермиона... — прошептал он, зарываясь носом в ее волосы.

Она промолчала, лишь сильнее стиснула его плечи. Этот немой жест сказал ему больше, чем тысячи слов.

— Я очень скучал, — снова прошептал он. Гермиона кивнула:

— Я тоже. Пойдем отсюда. Эта белизна меня нервирует. И почему местом смерти ты выбрал именнно это?

Гарри удивленно взглянул на нее:

— Я не выбирал. Просто... ну, очнулся тут, и все.

Гермиона хмыкнула, а потом закрыла глаза и сочредоточилась. Белое пространство вокруг них вдруг пошло рябью и сменилось буйством нежно-зеленых, коричневых и желтых красок. Гарри шокированно округлил глаза.

— Как ты это сделала!?

Она загадочно улыбнулась в ответ.

— Я расскажу по дороге. Идем же!

Взявшись за руки, они медленно двинулись по сверкающей в лучах солнца траве, уходя вдаль...