Гарри Поттер и Шоу Без Конца (гет)

The door was open and the wind appeared,

The candles blew and then disappeared,

The curtains flew and then he appeared,

Saying "Don't be afraid..."

Blue Oyster Cult

Дверь была открыта и ветер вошел,

Свечи погасли и после исчезли,

Занавески дрогнули и после появился Он,

Сказав: Не бойся...

Гарри вздохнул, глядя на стеклянный потолок Чертога и розовое небо над ним, которое светлело, пока он наблюдал. Гермиона еще спала, она лежала очень близко к нему, положив голову ему на плечо и одну руку на голую грудь. Он обнимал ее осторожно, не желая будить ее от того, что можно было назвать спокойным и глубоким сном. Он посмотрел на угасающий рассвет, жалея, что не может остановить восход солнца усилием воли. Он боялся прихода утра и всех непонятных назначенных проверок, экзаменов, расследований и огромного количества выводов, которые наверняка последуют после всего этого.

Гермиона повернулась в его руках, издав милые сонные причмокивания, которые заставили Гарри чувствовать волну теплоты. Она подняла голову и еще заспанными глазами посмотрела на его лицо.

— Ах, это ты, — улыбка появляется на ее лице.

— Да, это я.

Она посмотрела ему в глаза, ее пальцы выводили маленькие круги на его груди.

— Это чудесно — просыпаться рядом с тобой...

Он посмотрел в ее глаза, когда она склонилась над ним, водя рукой вверх и вниз по ее спине.

— Ну что, хорошо ли вы провели время прошлой ночью? — спросил он, хитро улыбаясь.

Она усмехнулась.

— Мое почтение Шефу.

Вдруг он почувствовал, как ее пальцы заскользили под одеялом, чтобы обвиться вокруг его талии... он старался сохранять спокойное лицо, пытаясь справиться с ее рукой и изменить свое возможное будущее на этой кровати. Это было нелегко.

— Хм, — сказал он, невинно моргая. — Я могу вам помочь чем-нибудь?

— Я думаю, что вполне могли бы, — пробормотала она, садясь на него сверху и накрывая его рот своим. Ее волосы свешивались вокруг его головы, он ничего не видел и мог только чувствовать ее губы и тепло ее кожи. Он обнял ее, и они перекатились на кровати, пока не поменялись местами. Он покрыл поцелуями ее грудь и шею.

— Ммм ... Гарри ... — прошептала она, запуская свои пальцы в его волосы.

— Иногда я думаю, что я безумно влюблен в тебя, — пробормотал он в кожу ее шеи.

Она подняла его голову и повернула лицом к себе.

— Бьюсь об заклад ... Вы говорите это... всем вашим девочкам, — выдохнула она между поцелуями.

— Нет, только тебе, — сказал он. Оба они начали дышать быстрее. Ее руки скользили по его спине, а одна нога оказалась у него на бедре...

Ну, можно было бы продолжить, но это было бы невежливо.

* * *

Гермиона спустилась по лестнице в столовую, попутно снимая свои серьги и складывая их на стол, как она всегда делала.

— Доброе утро, — сказала она Лауре и Джастину; Джордж был на кухне. Наполеон сидел слева от Лауры, угрюмо кидая овсянку в рот (я не знаю, как кидал он ее так угрюмо, но то, чтоя представила, было весело! — прим. пер.). Сириуса и Люпина нигде не было видно, но три агента отдела Ремуса сидели за столом. Чжоу куда-то ушла; Гермиона подумала, что она ушла, чтобы пораньше увидеться со своей командой.

— Ой, посмотрите, кто это у нас так лучезарно улыбается! — подразнился Джастин. — Похоже, у кого-то был приятный вечер. Гермиона покраснела, но отрицать не стала. — А где же наш дорогой Шеф?

Она села за стол, хлопнув Джастина по плечу.

— Он в душе, будет внизу через минуту.

Лаура протянула ей тарелку с тостами.

— Когда вам нужно будет идти?

Гермиона засунула нож в баночку с вареньем и после намазала себе тост. Лаура взяла баночку у нее из рук.

— Сразу после завтрака.

— Как долго все это займет?

— Хотела бы я знать. Может быть, день, может быть, неделю, — она взглянула на только что вошедшего вместе с Сириусом Люпина.

— Это не та вещь, которая происходит каждые две недели, — сказал он, садясь за стол. — Это не то, что называется стандартной операционной процедурой. Ты будешь там?

— Вы что, конечно, буду! — сказала Гермиона. Наполеон резко встал и бросил миску в раковину, а затем вышел вон из комнаты. Гермиона смотрела ему вслед, чувствуя приступ боли, но никто больше, казалось, не замечал ее волнения.

Джордж вышел из кухни в столовую и поставил на стол тарелку блинов.

— Я хочу, чтобы мы тоже могли прийти. Вы знаете, для моральной поддержки.

— Мы все будем мысленно вместе, — сказала Гермиона, наливая себе сок.

— Так что они будут делать с ним?

Гермиона вздохнула.

— Ну, я думаю, там будет медицинское обследование. Тогда они будут пытаться сломать блок, скрывающий его память. Они могут попытаться загипнотизировать его. Они будут проделывать множество тестов и задавать много вопросов. Они даже могут использовать сыворотку правды. Они будут делать все, что им нужно для того, чтобы выяснить, что с ним случилось.

— Звучит великолепно, — проворчал Джастин.

Они услышали шаги на лестнице. Вошел Гарри, у него были мокрые волосы, обвязанные серой спортивной лентой, а на нем самом была белая футболка и черные тренировочные штаны.

— Доброе утро, — сказал он, помахав всем рукой. Гермиона улыбнулась ему, все еще немного поражаясь, что он действительно стоит перед ней. Гарри наклонился над ней и поцеловал ее в губы, потом сел рядом. Она пододвинула стул немного ближе к нему. Само его присутствие тянуло ее к нему, как магнитом. Гарри взял несколько блинов с тарелки и потянулся к миске омлетом. — Мерлин, как же я голоден!

— Хм, я уверена, что кое-кто получил хорошую тренировку сегодня утром, — сказала Лаура отвлеченно, бросив взгляд на Гермиону.

— Я не могу ни подтвердить, ни опровергнуть эту теорию, — сказал Гарри, ухмыляясь. Сириус улыбнулся и покачал головой.

Джастин смотрел на Гарри с мгновение, а затем с широкой улыбкой хлопнул в ладоши и попытался дотянуться до удивленного Гарри.

— Ура!— прощебетал он. — Гарри дома! Счастливый день Гарри Поттера!

Джордж приподнял бровь, посмеиваясь реакции Джастина:

— Знаете, иногда мне кажется, что ты просто балдеешь от своей ориентации.

Джастин пожал плечами.

— Не критикуй, пока не пробуешь, Джорджи.

— Пусть это останется твоей мечтой, Сказочная Принцесса.

— Ой, вернитесь в рамки, вы оба, — недовольно сказа Лаура. — ругаетесь, как пара старперов в маникюрном салоне, честное слово!

— Дорогая, помнишь, мы говорили о том, чтобы вернуться в Лондон? Давайте поговорим об этом снова, — сказал Гарри Гермионе, подмигивая.

— Вы не можете вернуться в Лондон! Кто же будет источником моих остроумных подколов по утрам? — запротестовал Джастин.

— О, Джастин. Ты мог бы остроумнее высказаться даже о нашем диване, — сказала Гермиона.

Она положила руку себе на грудь и закатила глаза к небу в устрашающе точной имитации Джастина.

— Дорогуша, мы должны обсудить его поверхность. Сколько раз я должен вам говорить, что цвет «Морской пены» — не цвет для приличных диванов? Друзья не позволяют друзьям носить парчу, ну, это понятно. Я имею в виду, на самом деле... да мы будто на груди у Маргарет Тетчер!

К тому времени все понявшие его шутку уже держали свои животы от смеха.

Гермиона улыбалась, глядя на соседей и друзей. Чувство мира и гармонии здесь, в этом доме, наполняло ее, и эта кухня, этот оазис нормальной жизни, которую она помнила, радовал ее сейчас больше всего. Она понимала, что было еще слишком рано разрушать все это грубым вторжением реальности, реальности, которая уже была здесь в форме незваных гостей за этим столом. Гарри сидел рядом с ней, он ел и говорил совершенно реально, и она не могла перестать улыбаться этому факту.

Но это был не конец. Завтрак был съеден довольно скоро, и пришло время для всех возобновить свою профессиональную жизнь.

Лаура взяла свой плащ и портфель, делая паузу, чтобы дать Гарри обнять и шептать на ухо слова поддержки Гермионе, прежде чем она ушла на работу. Джастин был необычайно тих, он лишь сказал «До свидания», и они с Джорджем исчезли в его мастерской, не говоря ни слова больше, оставив в прихожей только шпионов и заместителя канцлера.

Гарри, наконец, заговорил.

— Хорошо. Вы, ребята, наверное, хотите, чтобы я протянул вам руки для ваших наручников? Ну, вы еще можете залепить мне рот скотчем, я сегодня брился.

Люпин улыбнулся.

— Э-э, это не нужно. Мы просто заберем тебя в штаб-квартиру. Они лишь должны взять тебя под руки.

— Ну ладно, пойдемте. Я готов.

Гермиона взяла его за руку, когда они вышли из двери и держала до того момента, как они аппарировал от парадного двора, задаваясь вопросом, какие приветствия они получат в Р.Д., в месте, которое она начинала считать своим вторым домом.

* * *

Через два часа раздался стук в дверь в совершенно новый офис Гермионы. Когда она приблизилась к концу своего периода обучения (она будет проходить выпускные экзамены в середине марта, менее чем через шесть недель), ей дали собственный офис, где она будет работать после назначения в отдел по Слежке и Получению Информации.

По прибытии в штаб-квартиру, Гарри сопровождали люди Арго, которая ждала их на КПП вместе с двумя огромными «шкафами», называемыми ее охраной. Несмотря на протесты, Гермиону не пустили дальше. Теперь, из-за отсутствия дел, она сидела в своем новом офисе на кожаном кресле, смотрела на пустые стены и восхищаласт отсутствием обоев.

Стук в дверь.

— Входите, — сказала она. Дверь открылась, вошел Наполеон, а за ним темнокожий человек в медицинском халате.

Гермиона села, ее сердце будто выпрыгивало из груди при виде этого посетителя. Даже Наполеон, который по натуре был очень сильным, смотрел на него будто слезящимися глазами.

Это был главный врач Р.Д., доктор Сакеш Субраманиам, который был единогласно выбран самым красивым живым организмом на планете, возможно, даже в галактике. Ни одна женщина, мужчина, ребенок, собака или живое существо не может стоять рядом с ним и в его присутствии не чувствовать себя, по крайней мере, немного устрашающим. Он был высоким, сильным, с оптимальным количеством скульптурных мышц, которые он тренировал в спортзале ежедневно. Его кожа была безупречно-коричневой, глаза, как бассейны расплавленного шоколада. Гермиона вздохнула, глядя на него. Она любила своего Гарри всем сердцем, но этот человек мог бы заставить даже Мать Терезу пересмотреть свой образ жизни. Конечно, в ее жизни были красивые мужчины. Был один красивый блондин, будто с мраморными волосами, Сириус, подстриженный и выбритый, и, конечно, Гарри со своим надоедливым шрамом на взрослом лице... но Сакеш превзошел просто красоту и достиг того, что, казалось, что он — ангел, посланный на землю, просто для того, чтобы смертные чувствовали себя некрасивыми.

И теперь он улыбался своими идеально белыми зубами, от чего стало еще хуже.

— Привет, Гермиона, — сказал он с индийским акцентом, вбирающимся в его слова маленькими миниатюрными музыкальными голосками. — Как замечательно, что Гарри снова с нами.

— Да, это так, — сказала она, пожимая руку Сакешу. — Садись.

Он так и сделал. Наполеон остался стоять возле двери.

— Скажи мне, что вы нашли.

Сакеш открыл свой блокнот.

— Ну, Гарри не может нанести нам вред в любом случае. Он не обезвожен и вполне сыт, его вес не пошел вверх или вниз. Где бы он ни был, я бы сказал, что они взяли хороший уход за ним.

— Может быть, у него был какой-нибудь период застоя?

— Нет. Ногти выросли и были сокращены. Его кожа содержит сведения о регулярном бритье. Его циркадные ритмы находятся в синхронизации с его предполагаемой схемой времени с момента его последнего физической активности, а волосы стали на четверть дюйма длиннее. Все системы его организма совсем не говорят о признаках анабиоза, таких как замедление эндокринных или нервных процессов. Он, кажется, в своем обычном состоянии здоровья.

Гермиона покачала головой.

— Я хоть наполовину надеялась, что вы нашли что-то необычное, что-то, что дало бы нам наводку.

— Я знаю, что ты имеешь в виду. На данный момент, однако, я полагаю, что он был в плену где-то и охранялся.

— Что может это подтвердить?

— Он немного бледный. Это может быть нормально для этого времени года. Если бы у меня было больше времени, я мог бы проанализировать его пищеварительный тракт и попытаться разглядеть, какую пищу он ел. Я уверен, что директор Пфеффенрот захочет, чтобы я сделал это.

Гермиона вздохнула.

— Будем надеяться, что ваши тесты смогут выявить еще что-нибудь полезное. Спасибо большое, Сакеш.

* * *

Гермиона стояла в маленькой обсерватории, глядя в комнату для тестов, где Гарри проходит завершающий этап диагностических процедур. Наполеон стоял в углу, так же, как и все эти дни, как будто кого-то охранял, и наблюдал за происходящим.

Она прильнула к стеклу. Беспокойство, которое она испытывала целый день, давало о себе знать усталостью во всем теле. Она смотрела, как Гарри, сидящий на табурете, использовал свою палочку для выполнения серии сложных заклинаний, требующих высокой точности. Тонированное стекло не позволяло ему увидеть ее, но он, скорее всего, знал, что она была здесь все это время.

Люпин зашел в наблюдательную комнату через маленькую дверь.

— Как все проходит? — спросила Гермиона.

— Пока он совершенно нормален.

— Вы все еще пытаетесь сломать заклятья блокирующие его память?

— Нет, пока еще нет. Мы хотим быть уверены, что он физически здоров, прежде чем попытаемся использовать более сильные заклятья. Скоро мы заберем его в изолированную комнату. Это может потребовать несколько часов. Почему бы тебе не пойти перекусить что-нибудь? Ты, должно быть, голодна.

— Нет, на самом деле, не очень. Спасибо, Ремус. Держи меня в курсе.

Он потрепал ее по плечу и вышел. Гермиона смотрела на Гарри, пока его уводили из комнаты, по-видимому, в магически изолированную камеру, о которой говорил Ремус.

Она потерла глаза и повернулась, собираясь уйти, но, когда ее взгляд упал на Наполеона, она резко остановилась.

Он смотрел на нее со странным выражением на лице; это было как внезапное прозрение, как будто через его голубые глаза она заглянула в его сердце. Она отступила под его взглядом...

Он моргнул, понимая, что она поймала его и отвел взгляд. Он закашлялся и начал переминаться с ноги на ногу, глядя куда угодно, только не на нее. Она стояла и наблюдала за его внутренней борьбой, пока он, наконец, не повернул свое лицо к ней; все притворство слетело с него, остались лишь голые эмоции легко читаемые у него на лице.

— Я не могу это контролировать, — тихо сказал он.

— Мне жаль.

— Да, я знаю. Ты слишком добросердечная, что бы желать страданий кому-нибудь, даже мне.

— Особенно тебе.

Он фыркнул.

— Ты не это хотела сказать. Ты можешь честно, стоя здесь и глядя мне в глаза, сказать мне, что если бы это был не он, то ты бы выбрала меня?

— Наполеон, я ...

— Нет. Не надо. Это не твоя ошибка. Ты ни в чем не виновата. Это все я. ... Я бы никогда... — Он замолчал и отвел взгляд, закусив губу. — Я твой друг. Это все, чего я когда-либо хотел.

Она выдавила из себя слабую улыбку.

— Увидимся наверху?

— Я думаю... Я собирался пойти в спортзал на некоторое время. Пошли ко мне Пузырь, если тебе что-нибудь понадобится.

Гермиона кивнула и повернулась, чтобы уйти, но заколебалась. Она развернулась к нему, поднялась на цыпочки и поцеловала его в щеку. Она почувствовала, как он тяжело вздохнул и отпрянул от ее прикосновения.

* * *

Гермиона вышагивала вперед и назад по соляриуму: длинному, заполненному солнцем помещению. Оно находилось напротив одной из сторон штаб-квартиры, где агенты могли проветриться или пол часика почитать книгу. Там также можно было заказать напитки и закуски, устроиться в одном из больших мягких кресел и забыть о напряженной работе хотя бы на короткий период.

Сегодня, однако, она не находила эту тихую обстановку такой уж расслабляющей... Она знала, что Люпин и Сакеш позаботятся о том, чтобы ему не навредили, но все равно происходящее было не очень приятно.

Этот бесконечный день подходил к концу, день, который начинался так хорошо. Она улыбнулась, вспоминая ночь и утро, которые она провела с ним... Какими родными были его прикосновения, а до этого странными и волнующими. У них всегда была нормальная сексуальная жизнь, свободная и полная энергии, но его долгое отсутствие, казалось, подействовало на них как какой-то афродизиак. И, хотя он не осознавал, что отсутствовал, их физическая связь ощущалась более выразительно и глубоко. Возможно, это было только ее ощущение долго ожидаемого события, но она так не думала. Казалось, что их тела разговаривали друг с другом на примитивном, биологическом уровне.

Двери в соляриум открылись, прерывая ее мечтания, и вошел Ремус.

— Как он? — спросила она.

— Думаю, нам придется продолжать тесты всю ночь. Он устал.

— Что вы нашли?

— К сожалению, не много. Мы использовали кучу заклятий, но это не дало никакого эффекта. Но, если не считать этого, то с ним все в порядке, в физическом и магическом плане.

Она подошла ближе и посмотрела на него своим самым тяжелым взглядом.

— Послушай, Ремус, я устала ждать пока кто-то придет и принесет мне хоть какие-то новости. Я хочу увидеть его.

— Как я сказал, мы собираемся тестировать его всю ночь. Ты можешь пойти и увидеть его сейчас. Он во временной комнате.

Гермиона быстро прошла мимо него, вызывая свой Пузырь, чтобы он провел ее к нему, оставляя Ремуса в одиночестве.

* * *

Охрана молча пропустила ее, и она открыла дверь во «временную квартиру». Эта комната обычно использовалась агентами, которые не имели привычки искать общественное жилье или для агентов, которые хотели бы вздремнуть пару часов. Здесь была установлена удобная мебель и необходимые удобства. Гарри был оставлен здесь в ожидании нового дня тестирования.

Она нашла его на кухне, он сидел за столом, уронив голову на руки, рядом стоял нетронутый стакан молока. Она могла видеть лишь его затылок, но по опущенным плечам и голове она могла сказать, что он сильно устал за сегодня.

Она подошла к нему и провела руками по его плечам. Выражение его лица, когда он повернулся, заставило Гермиону задохнуться... испуганное и растерянное, по его лицу было понятно, что все, чего он хотел — это увидеть ее.

Она обняла его за плечи, и он с благодарностью прильнул к ней, прижав свое лицо к ее груди и обхватив ее за бедра. Она крепко обняла его, наклонилась и прижалась щекой к его макушке, одной рукой медленно перебирая его волосы. Он прижался к ней, как испуганный ребенок, и она чувствовала его дрожь.

— Шшш, — прошептала она в его волосы. — Все будет хорошо.

— Пожалуйста, не уходи, — прошептал он в ее рубашку. Гермиона нахмурилась, удивляясь, как вообще он мог такое подумать. «Один Бог знает, каким тестам и заклинаниям он сегодня подвергся», — подумала она.

— О, милый, — сказала она, крепче прижимая его к себе. — Я никогда не оставлю тебя.

— Прости, если это звучит жалко, но...

— Но что? — сказала она, когда он не закончил.

Он запрокинул голову и взглянул ей в глаза.

— Я не уверен, что хоть что-нибудь сейчас в порядке.

Она поцеловала его в лоб.

— Верь в меня. Я люблю тебя.

Он обнял ее снова.

— Я знаю.

— Пошли, тебе нужно немного поспать. — Она отступила назад и взяла его за руку. Он позволил ей отвести себя в спальню и усадить на кровать. Она наклонилась и стащила с него туфли, не беспокоясь о будущем состоянии его вещей. Устало вздохнув, он вытянулся на кровати. Гермиона скользнула к нему и заключила его в свои объятья. Она почувствовала, как напряжение покидает его мышцы, когда он расслабился; он удобнее устроился рядом с ней и положил голову ей на плечо. Через несколько минут он уже спал.

Гермиона не спала еще какое-то время, обнимая его и слушая его дыхание. Она удивлялась легкости, с которой она смогла успокоить его, даже когда сама ужасно нервничала. Она предполагала, что это был сигнал к тому, что их отношения приходят в норму. Это было равносильно способности давать и принимать друг другу эмоциональную поддержку. Сегодня была ее очередь поддержать его. Вскоре, она потребуется ей от него, и он не будет колебаться, так же, как и она не колебалась сегодня вечером.

Она начала клевать носом, не думая обо всей той неопределенности, что снова окружала их. После всего пережитого они были в безопасности и среди друзей, кровать была достаточно удобной, и она лежала, обняв человека, которого любит, который вернулся после мучительно долгого отсутствия. И что значит небольшая амнезия на фоне всего этого?

* * *

Гермиона проснулась от прикосновения к ее лицу. Ей потребовалось несколько секунд, что бы понять — это Гарри. Он целовал ее, его руки скользили по ее телу.

— Доброе утро, — прошептала она, обнимая его. — Это подготовительные действия к тому, о чем я подумала?

— Я думаю все действия еще впереди, — сказал он, улыбаясь ей в губы.

— Гарри, я не думаю, что смогу этим заниматься, когда Арго и Изабель наблюдают за нами.

— Ох уж эти обломщики!— он слегка успокоился, а затем пожал плечами. — Ну, я спокойно могу это пережить, — сказал он, возвращая свое внимание ее лицу и шее.

Хихикнув, она отпихнула его, вскочила на ноги и, закатив глаза, сказала:

— Отстань от меня...

— Кхм. Хочу напомнить тебе, что мои родители были женаты,— он поднял на нее взгляд, невинно моргая, и откинулся назад, на смятые простыни. — Ой, да ну тебя. Как ты можешь сопротивляться идеалу мужественности, что находится перед тобой?

Она испуганно заозиралась по сторонам.

— Сакеш!? Где?

Гарри аж задохнулся от возмущения, а после вскочил, сгреб ее за талию с кровати и улыбнулся от уха до уха.

— Ох, я выбью из твоей головы мысли об этом тыкающем-колющем мерзавце или умру, пытаясь.

Она крепко поцеловала его.

— Оу, ну что ж, в другой раз. — Она довольно посмотрела на него. — Ты определенно более энергичен, чем прошлой ночью.

— Удивительно, что творит ночь сна рядом с прекрасной женщиной для разочаровавшегося в жизни мужчины.

— Не хотелось бы прерывать твою радостную болтовню, но тебя ждет сегодня много «веселья» и «игр».

Он вхдохнул.

— Знаю. И ожидание этого просто ужасно.

— Это поможет нам узнать...

— Да, да. Великая загадка моего исчезновения... — он развернулся и направился на кухню. — В принципе, я вполне мог бы прожить с небольшой загадкой в моей жизни.

— Мы оба могли бы.

Он бросил на не взгляд.

— По-моему, после того, как ты связалась со мной, у тебя появилось слишком много загадок, к которым ты не была готова? — покачал он головой, бросая грязный стакан в раковину. — Черт, я не хотел, что бы так получилось. Тебе следовало остаться со старым Руфусом или Горацием или даже Джеральдом, если бы он существовал.

Она подошла к нему, между ее бровей пролегла морщинка.

— Гарри, я не любила их. Я знаю, ты хочешь защитить меня, но разве ты пожелал бы отношений без чувств?

— Думаю, нет. Я лишь... Руфус никогда не исчезал на два месяца, или пугал тебя странными силами, или отправлялся на охоту за плохими парнями, которые могли сделать тебя вдовой. Руфус бы не затащил бы тебя работать туда, где тебя могут убить, — он накручивал себя, говоря о том, что могло бы случиться. — Гермиона, ты должна только...

— Только что? Только бросить тебя? Убежать?

— Ну, возможно убежать было бы для тебя лучшим решением.

— Ой, ты же не хочешь этого, и ты знаешь это. Мы переживали такое сотни раз. Что я должна сделать? Должна перестать любить тебя? Это твоя собственная чертова ошибка! Мы переживали почти все значимые моменты нашей жизни вместе в течение пятнадцати лет, и, видит Бог, я могла возненавидеть тебя, но вместо этого, я влюбилась в тебя.

Он тяжело опустился на стул и уставился на столешницу.

— Оно того стоит?

— Что? — растерянно спросила она.

— Оно стоит всего этого беспокойства? Я могу исчезнуть снова, ты же знаешь. Или Аллегра может убить меня. Или я могу погибнуть во время очередной миссии, или может приключиться еще тысяча других бедствий.

— Я все это знаю.

— Я не могу отделаться от мысли, что заставляю тебя пережить ужасное горе. Я все время заставляю тебя переживать. Почему ты терпишь это?

Она села напротив него и улыбнулась. Наконец то, вопрос, на который у нее был ответ.

— Из-за тебя, Гарри. Посмотри на себя. Шрам у тебя на лбу и эта морщинка, которая появляется у тебя между бровей, когда ты злишься, и то, как краснеют твои уши, когда ты смущаешься. Я терплю это, потому что один день с тобой для меня ценнее, чем целая жизнь, прожитая с кем-то другим. Понимаешь? Меня не волнует риск. Я знаю о нем, я принимаю его. Если бы мне пришлось прожить жизнь без тебя, ну... это нельзя было бы назвать жизнью. Доволен?

Гарри выглядел так, как будто был готов заплакать.

— Я не понимаю, чем я заслужил такое отношение.

Она улыбнулась, и накрыла его руку, лежавшую на столе, своей.

— Это не зависит от того, что ты делаешь. Ты не можешь влиять не это, это просто то, кто ты есть. Но ты знаешь, все эти спасения мира и в правду могут навредить тебе.

Он улыбнулся ей в ответ, и все стало хорошо. Но, похоже, лишь на мгновение.

* * *

Для Гермионы это был еще один день расхаживаний взад-вперед и выслушиваний сообщений о новых морщинах, которые появились у нее на лице. Они снова заполучили его в свои безжалостные объятия. Конечно, они были друзьями и союзниками, но у нее не было иллюзий на счет их мотивов. Его исчезновение — незаурядное событие, значение которого для Федерации трудно переоценить, и они сделают все, что необходимо, чтобы докопаться до истины. Их безжалостность родилась из прагматизма, и искренне волнение об удобстве Гарри отошло на второй план перед необходимостью защитить волшебный мир от всех возможных бедствий, которые представляет его исчезновение и возвращение.

— Эй, Гермиона, — сзади раздался знакомый голос. Она обернулась и увидела Никса Никелби, стоящего около входа в соляриум. Никс был главой Тренировочного отдела, пока Лефти оправлялся после столкновения с Аллегрой. Он все еще был вторым, но он руководил физическими тренировками всех новых агентов. Никс был преподавателем рукопашного боя в классе Гермионы, бойцом высокого уровня, хотя внешне так не скажешь. По сути, он был среднего роста, с пушистыми волосами песочного цвета и поношенными очками.

Она заставила себя улыбнуться.

— Привет, Никс.

— Как Гарри?

Она фыркнула.

— О, я всегда последняя, кто узнает новости о нем.

Он сочувственно кивнул. Гермиона смотрела на него, и ей в голову пришла идея, как раз то, что ей нужно. Она стремительно подошла к нему, схватила за руку и потащила его к выходу из комнаты.

— Ммм... куда ты так спешишь?

— Пошли, — сказала она. — Время для тренировки.

* * *

Сакеш позволил Гарри сесть, убирая свои инструменты.

— Я в порядке?

— Пока. Мне это не нравится, Гарри. Мы проводим слишком много тестов, и они не делают тебя здоровее. А я не получу ни капли удовольствия, пытаясь расколдовать тебя, когда ты будешь в вегетативном состоянии.

— О, не волнуйся так сильно, — сказал Гарри, но сам начал потирать виски, как будто они болели. — Они не навредят мне.

— Ты веришь в это потому, что хочешь, чтобы так было. — Сакеш наклонился ближе, его лицо было напряжено. — Но они навредят тебе, если потребуется, и ты знаешь это.

— Я ценю твою заботу, Сакеш, но они не могут навредить мне. — Он встал, и его рот искривился в маленькой холодной улыбке. — Они не могут... и они не осмелятся.

Сакеш вздохнул.

— Гарри, иногда я боюсь тебя.

— Я сам себя иногда боюсь. — Он надел рубашку и начал застегивать пуговицы. — Я собираюсь увидеть Гермиону прежде, чем начнется следующий этап тестов.

Он почти вышл из комнаты, когда Сакеш заговорил снова.

— Гарри?

Он повернулся. Сакеш заколебался, как будто не был уверен, стоит ли говорить.

— Я знаю, это не очень современно, но... позаботься о ней, хорошо? Она многое пережила.

— Это я и собирался сдеалать, — бросил он и быстро вышел.

* * *

После неудачного путешествия в офис Гермионы, Пузырь Гарри привел его в тренажерный зал. Вместо того, что бы зайти в него, он прокрался в наблюдательную комнату, чувствуя, что она не хотела бы, чтобы ее прерывали.

Его сердце сжалось и он открыл рот, когда подошел к стеклу и взглянул вниз, в зал. Перед ним дрались Никс и Гермиона. Он не мог поверить, как быстро она двигалась, какими уверенными были ее шаги и какими жесткими были ее удары.

— Довольно хорошо, не так ли?

Он резко развернулся. Наполеон сидел в углу, незамеченный до этого момента. Он явно только что закончил тренироваться сам: на его шее висело полотенце. Он поднялся и направился к Гарри.

— Что ты знаешь об этом? — спросил Гарри, снова поворачиваясь к стеклу.

— А мы обидчивые... Как ты думаешь, кто присматривал за ней, пока ты где-то играл в Невидимку? Она и я тренировались каждый день, — он почувствовал себя неудобно. — Я хочу сказать... в спорт зале... мы... мм...

— О, я знаю, что ты хочешь сказать, — сказал Гарри, его начинало раздражать присутствие здесь этого человека.

Наполеон поглядел на него.

— Шеф... что-то не так? Вы плачете?

— Нет! — воскликнул Гарри, украдкой вытирая глаза. — Просто... пылинка попала...

— Конечно. Пылинка.

Гарри снова взглянул вниз на свою невесту, в спарринге с Никсом. Даже отсюда он мог слышать их восклицания и тяжелое дыхание.

— Что я сделал с ней? — прошептал он.

— О чем вы?

— Посмотри на нее! — воскликнул он. — Это женщина, которая раньше и муху бы не обидела! Которая все решения искала в библиотеке!

— О, это все еще так, поверьте мне.

— Она не относится к жестокому типу людей.

— Возможно, нет, но это не имеет отношения к жестокости. Это вопрос доверия и самозащиты. Я знаю, о чем вы думаете, потому, что меня посещали те же мысли. Вы не тащили ее на эту работу силой. Колода выбрала ее, помните? И она могла сказать нет. Могу я сказать вам кое-что?

— Я ведь все равно не смогу остановить тебя?

— Я думаю, что она скучает по этому. Она привыкла сражаться со злом рядом с вами, я прав? Когда вы были детьми? И все это прекратилось, когда вы начали здесь работать. Я думаю, она хотела бы помогать вам. Она отважный гриффиндорец, Шеф. Она тоже хочет бороться против темных сил. Вы не один, кто обладает здесь силой. Она невероятно способная ведьма. Она лучший студент Никса. Все то рвение, с которым она стремилась к академическим знаниям, она перенесла на это. Посмотрите на нее там, внизу. Никс едва может сдерживать ее. И, я вас уверяю, что она с завидной регулярностью надирает мне задницу.

Гарри покачал головой. Он все еще отказывался верить во все произошедшее. Перед ним все еще была та самая Гермиона, что указывала им с Роном информацию о Философском камне, взятую из какой-то книги, но не та Гермиона, что надирала задницу своему учителю.

— Это все еще чересчур странно для меня.

— Вы привыкните. Она все та же. Это не вся она. Она изучает это потому, что может. Но она все еще охотнее проводит исследования в библиотеке или анализируе данные наблюдений для Изабель.

Гарри улыбнулся.

— Это обнадеживает. — Он прочистил горло. — Ну, они должны позволить мне вернуться к работе через несколько дней.

— Без шуток!

— Без шуток. Поэтому мне потребуется, что бы кто-то ввел меня в курс дел, произошедших во время моего отсутствия.

— Будет сделано, Шеф, — Наполеон развернулся к выходу.

— Подожди секунду, Джонс.

Наполеон повернулся в ожидании.

— Да?

— Не называй меня «Шеф», хорошо? Мое имя Гарри, — Наполеон усмехнулся, изобразил салют и вышел из комнаты. Гарри обернулся к стеклу и увидел, как Гермиона и Никс заканчивали бой, пожимая друг другу руки, перед тем, как взять полотенца. Он выскользнул из наблюдательной комнаты и вошел в тренажерный зал, подойдя к Гермионе сзади, когда она повернулась к выходу.

— Гарри! Ты в порядке?

Он саркастически улыбнулся.

— Последние несколько дней все, кто видят меня, в первую очередь спрашивают меня о моем самочувствии.

— Могу я услышать ответ, пожалуйста?

— Я в порядке. Испанская инквизиция предоставила мне небольшой перерыв. — Он приблизился и обнял ее, счастливый оттого, что она снова в его объятьях. От нее пахло шампунем и свежим потом. — У тебя уже лучше получается. Намного.

— Ну, во мне много сдерживаемых и хорошо выдержанных эмоций, — сказала она. — А задать взбучку ничего не подозревающему инструктору по рукопашному бою — это неплохой способ снять напряжение.

— Я понимаю. После того, как Аллегра предала нас, мои навыки претерпели основательное улучшение. — Он обхватил ее руками за плечи, когда она обняла его за талию; и вместе они вышли из тренажерного зала.

— Это все еще причиняет боль, да?

Он вздохнул.

— Ну, к такому не привыкаешь. Знаешь, она была таким человеком, который всегда мог помочь смягчить боль.

— Я думаю, она любила тебя.

— А еще ты считаешь, что Барри Манилоу — хороший певец.

— Я серьезно.

— Аллегра никогда не любила меня. Она использовала меня для достижения своих целей.

— Это действительно правда. Но я думаю, что сначала она собиралась использовать тебя, а в конце — влюбилась.

— Почему ты так думаешь?

— Она бы не смогла ненавидеть тебя так сильно, если бы не любила, хотя бы чуть-чуть.

Он согласился с этим.

— Ну, если это так работает, то я буду надеяться, что ты никогда не возненавидишь меня.

— Тогда тебе лучше угостить меня мороженым, и как можно скорее.

* * *

Арго сидела во главе стола для совещаний, перебирая бумаги, огромной беспорядочной кучей лежавших на столе. Гермиона смотрела на нее, и смутное беспокойство начало зарождаться в ее животе.

Сегодня был третий день, как Гарри вернулся, и все это время он провел в штаб-квартире, где его проверяли всевозможными тестами. Директор созвала это совещание, чтобы огласить окончательные результаты расследования, после чего будет определена дальнейшая судьба Гарри. Гермиона могла оценить всю глубину иронии возможности того, что начало ее карьеры в Р.Д. ознаменует конец карьеры ее будущего супруга.

С ней за столом сидели Люпин, Сакеш, Сириус, два врача из отделения Сакеша, Изабель Хайд-Уайт, Наполеон, Генри Убигандо и несколько других волшебников, которые помогали проводить тесты. Гарри сидел справа от нее, держа ее за руку под столом.

— Мы готовы начинать? — сказала Арго. — Люпин?

Ремус вздохнул и открыл папку с бумагами, другие агенты сделали то же самое.

— Вы хотите окончательное заключение, поэтому мы расскажем все, что у нас есть.

— Кто первый?

— Я хотел бы начать с результатов физических тестов, затем магических. Сакеш?

— У Гарри не было никаких повреждений, — сказал Сакеш. — О нем хорошо заботились, но он не был подвержен ни одному из известных видов стазиса. Основываясь на оттенке его кожи, анализе желудочно-кишечного тракта и других факторах, описанных в моем отчете, я могу сделать вывод, что он содержался в каком-то устройстве, и за ним велось тщательно наблюдение. Я изучил его тело очень детально, но я не могу найти никаких физических улик, которые бы подсказали нам, где он находился в течение этих месяцев. Его амнезия носит явно не физическую основу. Я не нашел никаких свидетельств травмы головы, повреждений мозга или неврологических расстройств. Из всего этого я могу заключить, что его амнезия имеет магическое происхождение.

Арго кивнула, соглашаясь с выводами Сакеша.

— А магические тесты?

Генри взял слово.

— Все магические способности Гарри присутствуют цельно и без изменений. Что касается блока памяти, то мы испробовали все доступные нам средства и даже больше, но его амнезия никак не отреагировала. Мы не можем понять причин этого или определить, что это было за проклятье.

Арго поджала губы.

— Как вы думаете, дальнейший анализ мог бы дать более определенные результаты?

— Нет.

— Как вы считаете, Майор Поттер может представлять угрозу для нас?

— Насколько я могу судить, нет. Мы перепробовали множество вариантов диагностических заклинаний, талисманов и зелий, и не смогли найти никаких следов опасности.

Арго вздохнула.

— Агенты, проделанная вами работа весьма неудовлетворительна. Я задала вам вопросы и потребовала ответы, а вы их так и не получили.

— По моему мнению, мы не получим никаких ответов без воспоминаний.

Арго внимательно посмотрела на предмет дискуссии.

— Гарри, я знаю, ты много пережил. Пожалуйста, скажи, тебе есть что добавить к этому поразительному изобилию неинформации?

— Я исчез из переулка. Затем я появился на своем дворе, два месяца спустя, это все, что я могу тебе сказать, Арго.

Она оглядела агентов, сидящих за столом.

— И вы уверены, что мы испробовали все, что можно?

— Спросите Библиотекаря, как много туманных и неясных книг мы исследовали, Арго. Взгляните на наши записи. В конце концов, мы даже опустились до такого магловского мусора, как доска Уиджа и автоматическое письмо. Единственное, что нам осталось сделать, это обратиться к магическим шарам судьбы, которые, скорее всего, скажут «ответ неясен, спросите снова».

Наступила тишина. Арго уставилась на рапорты, лежащие перед ней. Наконец, она снова взглянула на Гарри.

— Как ты себя чувствуешь?

Он колебался мгновение, пойманный вопросом врасплох.

— Чувствую себя хорошо.

Арго встала.

— Тогда возвращайся к работе. У тебя и так были долгие каникулы, — она вышла из комнаты, оставляя агентов смотреть друг на друга и только пожимать плечами.

Гермиона повернулась к Гарри. Медленно, на его лице появлялась улыбка, и он начинал понимать, что теперь он чист и может вернуться к нормальной жизни.

— С возвращением, Гарри, — сказал Люпин.

— Спасибо. — Он будто отрезвел. — Но это ведь наверняка еще не все. Нам все еще нужно узнать, где я был.

— Я назначу пару агентов, которые будут заниматься этим делом, — сказал Наполеон, царапая какие-то заметки в своем блокноте.

— О, возьми Фоса Кисма, — сказал Люпин.

— Кор, так и сделаем. И возьму еще этого нового агента из СИР, Джейн Както.

— Это на тебя не похоже Джонс, — сказал Гарри. — Обычно ты знаешь всех новых агентов, особенно женщин.

Наполеон подмигнул ему.

— Нет, это действительно ее фамилия. Както.

После мгновения тишины, Гарри разразился смехом. Все смотрели на него и улыбались, а он держался за живот и буквально ржал, выпуская все свое напряжение в потолок.

* * *

Гарри сел за свой стол и был приятно удивлен, что он не полностью завален мусором. Наполеон сел напротив, держа свои записи в руке.

— Готов?

— Удиви меня.

Гарри что-то небрежно помечал, пока Наполеон вводил его в курс дел и событий, произошедших за последние две недели. Активность темных сил, талисман воровства колец, двойные агенты... — Спартан МакНелли наконец полностью завершил перевод Великого Текста Мальтуса.

— Про эти чертовы перемещения во времени?

— Да, я отдал его архивариусам. Теперь у нас есть своя собственная копия.

— Хорошо.

— Банда Картежа переместилась в Санкт-Петербург.

— Кто-то должен снабжать их во время переезда. А это когда, около десятого числа этого года?

— О, и Слайер прекратила работу. Сказала, что у нее каникулы и испарилась.

Гарри усмехнулся.

— О, жаль, я скучал по ней.

— Она расстроилась, когда узнала, что ты пропал. — Наполеон покачал головой. — Что нам делать, чтобы вернуть ее с восточного полушария? Вооружиться чесноком и поехать искать ее по уединенным паркам в ночное время?

— Чего она хочет?

— Просто дружеского визита. Оставила это, — он бросил на стол конверт кремового цвета.

— Это то, что я думаю?

— Ага. Они, наконец, поженились.

— Да уж, пометь где-нибудь: Слаер — замужняя вампирша.

— Исправившаяся вампирша.

— Без разницы. Я читал, что теперь она предпочитает ребят посвежее.

— Я удивлен, что они ждали так долго. Сколько ему, двадцать восемь? Довольно староват для Слаер.

— Ну, теперь вампиры станут слегка нахальнее, когда поблизости нету Слаер. Может, мы могли бы убедить их провести медовый месяц в Стоухендже? Ты встречал его?

— Нет, но Люпин встречал. В Южной Америке, около десяти лет назад.

— М-да.

— Незадолго до его Великого Исправления. Люпин говорил, что он был очень силен. И саркастичен.

— Он все еще такое же задумчивое Создание Ночи, как и раньше?

— Люпин немного говорил о нем, кроме того, что его легко заметить во тьме... у парня платиново-белые волосы. Как по мне, так это не очень хорошая маскировка.

— Жертвование маскировкой идет на пользу стилю.

— Кстати, Галино сейчас на Точке Два занимается тайной подготовкой. Вернется через три недели.

— Дальше.

— Мы решили переместить внешние тренировочные объекты из Бафа.

— Дальше.

— Устроили рейд на тайную квартиру Аллегры в Шеффилде несколько недель назад. Сравняли там все с землей.

— Дальше.

— Я влюблен в Гермиону.

— Дал... — Гарри остановился и медленно поднял взгляд на Наполеона. Секунду он смотрел на него твердо, как будто бросая ему вызов. — Правда?

— Мм... да.

Гарри медленно кивнул, положил перо и сложил пальцы палаткой под подбородком.

— Зачем ты говоришь мне это?

— Не хочу быть трусом.

Гарри поднял брови.

— Это что-то новенькое.

Наполеон подскочил в кресле и начал говорить вдохновенно, глядя на блестящую столешницу.

— Послушай, Гарри. Я знаю, я очень сильно выводил тебя последнее время. Я был молод и глуп, я думал, у меня есть, что доказать всему миру. Я был чертовым идиотом, и я уверен, что делал твою жизнь хуже. Теперь этого уже не изменить. Но когда я был выбран Колодой, я понял, что это мой второй шанс. Я стал хорошим заместителем, я неплохо справлялся с работой в твое отсутствие. Я знаю, ты ненавидишь меня, но меня это не волнует. — Гарри ничего не сказал. Наполеон смотрел на него мгновение и затем откинулся в кресло, как будто эта речь вытянула из него все силы. — Я говорил тебе о... дополнительных вещах... потому, что я не хочу лгать тебе. Я не дурак, ясно? Я знаю, что она любит только тебя. Я старался делать все для нее, и я солгу, если скажу, что не рассчитывал на большее, но я осознаю, что это невозможно. Видишь, я не предпринимал никаких шагов, что бы добиться ее? Теперь ты можешь встать и надрать мне задницу, я заслужил это.

Гарри лишь спокойно посмотрел на него.

— Я не собираюсь надирать тебе задницу.

— Нет?

— Нет. Ты отлично поработал, пока меня не было. И... — он прочистил горло. — Я знаю, что ты был хорошим другом для Гермионы, пока я отсутствовал, и за это я буду вечно признателен тебе, — он улыбнулся. — Если ты влюблен в нее, ну... не могу сказать, что у тебя нет вкуса. Мне это не очень нравится. Я не очень-то доверяю тебе, но я доверяю ей. Понятно? — Наполеон кивнул. — Но если я узнаю, что ты пытался что-нибудь сделать, я сотру тебя в порошок. Договорились?

— Договорились, — ухмыляясь, сказал Наполеон. Он снова открыл свои записи. Гарри, усмехнувшись, взял перо.

— Что смешного?

Гарри посмотрел на него.

— Знаешь что Наполеон? Я никогда не думал, что у нас с тобой может быть что-то общее.

Выходит, я ошибался.