Такова Доля (гет)

Но даже это его не устраивало.

когда я итак предложила отдать все?

Элизабет Гилберт, «Есть. Молиться. Любить»

(перевод Ю. Змеевой)

Гермиона резко открыла глаза. Странно, но ее разбудило неприятное ощущение. Она чувствовала на себе тяжелый, пристальный взгляд — от такого хочется съежиться и исчезнуть куда-нибудь.

Только куда?

Девушка, нервно осматриваясь, чуть приподнялась на локтях. Спальня. Та самая, вчерашняя. И, вернее будет полагать, что наверняка и та же самая, сохранившаяся в обрывках воспоминаний о ее проклятой свадьбе.

А главное — она здесь совершенно одна, в этой просторной комнате с полным отсутствием лишней мебели.

«Интересно», — усмехнулась про себя Гермиона, — «Малфой все специально сгреб в гостиной, оставив дом пустовать? В этом есть свой тайный смысл?»

Убранство, и правда, было совсем минималистичным, но отнюдь не скромным: невысокий шкаф в углу с позолоченными ручками и витиеватой росписью на дверцах, туалетный столик на тонких резных ножках с вытянутым овальным зеркалом и миниатюрный пуфик в шаге от него, обтянутый атласной тканью в тон окружающей обстановке. Цвет слоновой кости, такой, приятный сливочно-бежевый.

Ну и кровать, на которой лежала девушка. Огромное массивное ложе, с тяжелым изголовьем, украшенным тканевой драпировкой несколько более темного оттенка и орнаментными вставками из цветного стекла.

На стенах — нечто белесое с едва уловимым узором. Знакомые бордюры, но заметно уже и без богатой лепнины. Небольшая кованая люстра всего лишь на дюжину свечей, уменьшенная точная копия массивного светильника гостиной.

Да, королевская спальня.

Даже и не верилось, что здесь жили Малфои. Хотя, почему же? Как раз на них-то и похоже.

Нет, не верилось, рассуждала Гермиона, что все это было у Малфоев после окончания войны. Неужели новый лорд сумел-таки вернуть себе свое наследство?

Мерлин! Она так вгрызлась в своих эльфов, а еще свадьба, со всей этой безумной подготовкой, что просто ничего не замечала вокруг. Даже другие отделы Министерства ее интересовали только по рабочим вопросам, ни шага в сторону.

И чего она достигла за эти полгода? Чего добилась?

Двух марковых поправок в очередную версию справочника о магических видах? И что дает это?!

Печально…

А Гарри… Она даже о Гарри толком не думала все это время! Что же сейчас-то? Как он там, когда она… здесь?

Непрошенная слезинка скользнула по ее бледной щеке.

Гобеленовые портьеры, с одной стороны присобранные в петлю с огромной кисточкой золотого цвета. Гермиона, в своем свадебном платье оттенка шампань, — и не важно, что с оторванным подолом, — чудесно, просто замечательно вписывалась в общую картину комнаты.

Большая оконная рама.

Девушка даже задержала дыхание, жадно всматриваясь, — пресловутых зачарованных решеток-то не было! Она, затаив дыхание, опьяненная надеждой, бросилась к створчатому окну.

И… второй этаж, это же совсем не высоко, правда же? Ведь внизу рос обильный кустарник. Она легко сможет спуститься по нему…

Смотря вниз сквозь кристальные, как слезы дракона, стекла, Гермиона поняла, что ошиблась. Жестоко ошиблась. Да, вьющейся и не вьющейся зелени было предостаточно, не об этом речь, однако.… То, что начиналось в паре ярдов от дома не оставляло девушке никаких шансов на побег.

Зачарованный лабиринт. И как она могла забыть о нем?

«Магические лабиринты вокруг ненаносимых поместий, которые охраняли род от нежеланных визитов, пользовались особой популярностью в конце средних веков. В настоящее время сохранилось лишь несколько подобных лабиринтов у известных магических семей», — книга «Волшебные кусты и не только».

Это конец.

Ей ни за что не выбраться из этой темницы. Лабиринт сожрет ее сразу же, не разжевывая, стоит только ступить на его территорию. Или же новый статус позволит ей беспрепятственно войти под мрачные своды зачарованной зелени?

«Вряд ли Малфой настолько глуп», — разочарованно думала девушка. — «Не сомневаюсь, что он предвидел и не такие варианты, ублюдок паршивый».

Гермиона стояла у окна, прижавшись лбом к холодному стеклу и всматриваясь вдаль. От ее дыхания тонкое стекло запотело, и девушка, мало соображая, что делает, водила по нему пальцем, рисуя древние руны — руны горечи, печали и скорби.

Солнце только начало подниматься из-за леса: было еще слишком рано. Наверное, около пяти утра — часов-то в спальне не наблюдалось. Устало вздохнув и потерев красные глаза, Гермиона вернулась обратно в кровать, попутно растрепав волосы. Хватит уже строить из себя невесту.

Какая разница, в самом деле, — пять утра или не пять. Она заперта здесь.

Она пленница.

Мерлиновы подштанники! Второй раз за свою жизнь она пленница. И где? Тут, в мэноре самых ублюдочных чистокровных — или, если верить Кодексу, полукровных — Пожирателей Смерти.

Проклятые Малфои, мантикора их подери!

Гермиона тщетно пыталась подавить накатившую дремоту. Сейчас, сейчас она придет в себя, восстановит хоть немного свои силы и… все же попытается бежать. Здесь она не останется, даже под страхом смерти, уж точно! Лучше этот проклятый Лабиринт поглотит ее, чем…

— Вставай, — ворвался в ее сознание требовательный голос. — Здесь я решаю, когда у тебя наступает утро.

Девушка опешила, напрягшись всем телом — сон как рукой сняло. Она продолжала лежать, не шелохнувшись, и лишь широко распахнутые глаза бегали по комнате, вернее, ее части, находившейся в поле видимости.

Одеяло, в которое Гермиона завернулась калачиком, было бесцеремонно откинуто, и прохладный воздух неприятной волной прошелся по ее коже, приподнимая короткие волоски. Девушка резко перевернулась на спину, тут же увидев Малфоя, стоявшего у ее ног.

Чистая, свежевыглаженная черная рубашка, расстегнутая на пару пуговиц, идеально отутюженные черные брюки со стрелками, черный кожаный ремень с другой, но все так же серебряной, пряжкой.

Мерлин! Он носит что-то еще, кроме черного?

Драко, как всегда, был идеален. Ровно настолько, насколько это было возможно в его случае. Волосы убраны назад, лицо гладко выбрито и сбрызнуто одеколоном, которому он не изменял уже много лет, — как говорят, это был чисто его запах.

Малфой смотрел на нее тяжело, пристально, и его серые радужки с каждым мгновеньем похотливо светлели, превращаясь в расплавленный свинец. Его опять охватило это ощущение безграничной опьяняющей власти, лишающее рассудка.

Перед ним — его жертва, его игрушка. Кукла по имени Гермиона, которую так и тянет уничтожить. Разорвать ее возбуждающее тело на кусочки, упиваясь ее мерзкой грязной кровью…

Втрахаться до безумия, до синяков на ее тонкой коже…

Ну, почему она так притягательна для него?!

Казалось, еще мгновенье, и Драко захлебнется слюной.

Девушка порывисто облизнула пересохшие губы, не в силах пошевелиться, — глубокий и пронзительный взгляд будто не разрешал ей.

— В чем дел… — предупреждающе начала она, силясь держать себя в руках.

— Снимай свои уизлевские тряпки, — последовал приказ.

Гермиона опешила.

— Да к…

— Ты там что-то посмела вякнуть, грязнокровка? — грубо перебил ее Драко, привычно растягивая слова.

Словно змеиный яд, они отравляли все естество девушки, заставляя ту нервно следить за рукой Малфоя, крепко сжимающей волшебную палочку.

Ну что он хочет от нее? После вчерашнего гнусного надругательства… на что еще он способен?!

Сердце болезненно сжималось в девичьей груди, убыстряя и убыстряя свой лихорадочный темп.

— Тебе что-то не понравилось накануне? — продолжал он, топя Гермиону в ее собственном страхе. Толкая девушку в пропасть вырытой для нее же ямы. — Не правда ли? Ты говорила, что я не ласков?

Она встретилась с ним взглядом и поняла — пощады не будет. Он сделает с ней все, что захочет. Абсолютно все.

Только… по какому праву?!

Она свободный человек! Она гриффиндорка, твою мать! Боевая Грейнджер!

— Но я справедливый. Зачем же просто так делать тебе больно? — ровный, лишенный всяких красок, голос давил ей на виски. Однако сейчас она даже была готова терпеть это, поскольку его слова вселяли призрачную, но надежду. — Твоим воспитанием займемся позже. Пока что я накажу тебя за то, что ты шлюхалась с Уизли. За то, что трахалась с ним, мугродье! За твое тело, которое ты давала лапать этому мерзкому рыжему нищеброду!

Кажется, она перестала дышать. И только когда в легких неприятно и огненно защипало, Гермиона тяжело вдохнула, наполняя их кислородом.

Надежды нет.

— Ты должна была проявлять целомудрие и не спать с ним до свадьбы, как примерная девочка. Разве нет? Что, так не терпелось запрыгнуть в койку? Ах, да. Ты же маггла, чего от тебя ждать. Тупая шлюха.

Убивали не столько сами слова, сколько интонация Малфоя. Точнее, полное отсутствие оной. Драко жадно смотрел на нее, обещая себе — или ей? — самое, что ни на есть, садистское удовольствие.

Он хотел уничтожить ее на месте. Заставить испуганно замереть перед силой его гнева, однако…

До нее постепенно доходил смысл его слов.

— Я?.. Кт… я… шлюха?! Да ты сам перетрахал половину Слизерина! Это все ваши чистокровки-шлюхи!! Не тебе говорить о целомудрии! — ее прорвало. Нескрываемая ненависть хлынула через край, неся Гермиону на ледяную глыбу — Малфоя.

И даже колючее пощипывание сзади на шее не могло остановить девушку.

Драко даже не моргнул, хотя был удивлен ее реакцией. Лишь морщины у его губ стали глубже, а шрам — ярче, рисуясь бледной рваной лентой в свете ласкового утреннего солнца.

Она беззащитно лежала перед ним, приподнимая голову. Руки ее сжались в кулачки, сама она напряглась всем телом, щеки покраснели — это сладостное зрелище вызвало в нем волну яростного желания, отдавая пульсацией внизу. Особенно, если вспомнить, что она без белья: хотелось немедленно сорвать с нее остатки платья и…

Грудь Гермионы порывисто вздымалась, натягивая платье.

— По Кодексу Малфоев ты понесешь наказание, — сухо и монотонно констатировал Драко, вертя палочку.

Звуки как сквозь вату.

Наказание? По Кодексу?

За что?!

Девушка пристально следила за его движениями, не смея оторвать глаз от волшебного оружия, — вот бы добраться до него!

Снова облизнув сухие губы, Гермиона поняла — что-то не так. Малфой как-то странно подобрался, прямо заледенел. Тигр перед прыжком. Только этот ублюдок не был похож на тигра, считала она, лишь на гиену — падальщика.

Мерлин, да он зачитывал ей приговор!

Глаза девушки в ужасе расширились, шею сдавило, и легкие словно перетянуло ремнем — теперь она видела, что в другой руке у ее палача был хлыст.

Длинный, гибкий, твердый прут, утончающийся к концу. С широкой рукоятью на толстом конце. Хлыст, который обычно служит для управления лошадью…

Он приготовил для наказания хлыст? На нее поднимут руку? Малфой?!

«Обязана», — снова и снова повторялось у нее в голове. — «Обязана, обязана, обязана. Обязана».

— Глава пятая. Абзац третий от начала. Десять ударов за недевственность, — так же безжалостно продолжал он, рассекая хлыстом воздух спальни. Пробуя свою новую игрушку в действии. — И чтобы я понял, что ты усекла, удары отсчитываешь сама. И я сказал, снимай это отрепье.

Она молчала, не в силах вымолвить ни слова.

Вот ЭТО ей точно снится. Вот ЭТОГО точно не может быть!

— Нет… — выдохнула Гермиона, бледнея. Теперь ее кожа практически сливалась с тканью на стенах комнаты. А по сравнению со сливочным оттенком платья вообще казалась чуть ли не серой.

Малфой усмехнулся.

— Тогда порка не кончится вообще. Я запорю тебя насмерть.

— Ты не посмеешь… — продолжала шептать она.

— Я буду пороть тебя, пока ты не просчитаешь все удары. Мое терпение не безгранично, уясни это.

С этими словами Драко взмахнул волшебной палочкой, и одежда девушки испарилась. Его глаза вспыхнули, когда он увидел ее обнаженную грудь, нежную кожу плоского живота и ниже… Кожа нежная, белая, безупречная.

Пока безупречная.

Однако тут же стали такими равнодушными, словно Малфоя абсолютно не интересовала лежащая перед ним испуганная девушка.

Гермиона, с запозданием поняв, что произошло, попыталась прикрыть себя руками, рефлекторно сжав ноги. Ее глаза забегали по кровати в поисках одеяла, но то было слишком далеко…

Почему-то стало важным, просто жизненно необходимым, не оказаться перед ним обнаженной.

Драко уже убрал палочку и сделал два шага по направлению к — о, как сладостно! — своей жертве. Та совсем не замечала Малфоя, словно забыла о его существовании, в глупой попытке дотянуться до покрывала. Он резко перевернул девушку, чуть толкнув в плечо. Драко придавил ее грудь к кровати, а под животом, непонятно откуда, взялась подушка — Гермиона оказалась в двусмысленной позиции и, к ужасу своему, поняла, что не может контролировать свое тело.

Девушка лежала в позе, которая наводила Малфоя на определенные мысли. Очень развратные мысли. В какой-то момент в комнате воцарилась тишина — казалось, он размышляет, что же именно ему сделать. Гермиона напряглась.

«Ждет, трепещет», — Драко облизнул пересохшие губы.

Его рука опустилась ей на плечи, полюбовно проведя линию вдоль позвоночника, а потом коснулась напряженных ягодиц, отчего Гермиону бросило в дрожь.

Нежная кожа, как шелк, ее так и хочется приласкать.

«Как же она соблазнительна…» — еще немного, и его самого начнет лихорадить.

Мышцы Гермионы под жесткой рукой стали каменными, и Малфой понял — девушка даже дыхание затаила, не в силах совладать с удушающей паникой.

«Лежишь нагая, беспомощная… перед Уизли, небось, лежала по своей воле! Все ему отдала… Себя отдала… Нет тебе пощады!» — Малфоя сузил пронзительные серые глаза, в которых плескалось неконтролируемое бешенство.

У Гермионы же от этих жадных, грубых, прикосновений электризовались волосы.

— Ты не можешь так со мной, — плакала она, вжимаясь в матрац в необратимом и диком ожидании. Шею под родовым клеймом жгло, горло же сдавливало, будто на нем широкий и тугой ошейник с шипами, врезающими ей в кожу. И этот странный невидимый ошейник не давал ей возможности сдвинуться. Она была будто прикована!

Гермиона поняла: все, она больше не может распоряжаться своим телом, не может даже рукой пошевелить. Лежит в одной позе, не в силах противостоять ублюдку.

И эта самая поза не оставляла сомнений, что сейчас произойдет — сейчас ее будут наказывать! Ее будут пороть…

Он сделает ЭТО с ней?

Драконьи копыта! Он за все ответит!!

— Считай, — холодный голос.

— Ты не посмеешь!! — кричала Гермиона в тщетных попытках сдвинуться с места.

Мерлин…

Как же она ненавидела его!

Его голос, который так спокойно обещал ей Ад; его руки, дотрагивающиеся до ее спины, и ниже. Его самого.

— Ты мне никто-о-о…

— Ах, никто?! — у Драко заходили желваки. — А Уизли, значит, был кто?

Гермиона взвизгнула, когда внезапно на нее обрушился первый удар, со свистом рассекая воздух.

Она тут же стиснула зубы, чуть не прикусив язык.

— Ты будешь считать? — холодно поинтересовался Драко.

— Пре-крати, мне б-больно… — заикаясь, прошипела девушка, чувствуя огненный след на спине. — Чтобы ты сдох…

Малфой и бровью не повел. Он замахнулся и ударил второй раз. Теперь красная полоска тянулась вниз по пояснице, заканчиваясь на ягодице. Мышцы девушки напряглись, лихорадочно сокращаясь, стоило Драко прикоснуться к ней.

Она закричала. Казалось, кожу вспарывают, а раны тут же набивают песком, методично втирая тот как можно глубже. Боль была нестерпимой.

— Хлыст зачарован, — равнодушно отозвался Малфой, внутренне торжествуя, будто в подтверждение ее догадок. — Считай.

И снова ударил, вкладывая в свой удар всю жгучую, дикую ярость, переполнявшею его в тот момент.

О да, он болен.

И сейчас — апогей его безумного недуга. Хотя где-то Драко читал, что психопатия есть ни здоровье и ни болезнь. Это просто вожделение.

Порочная жажда сделать грязнокровке больно. Заставить делать все по-своему. Покорить ее…

— Переста-а-ань…

Молила Гермиона сквозь слезы, не в силах избежать боли. Родовой магией она была за шею прикована к кровати, а рука, на которую было надето кольцо, онемела и не слушалась девушку, что словно в безумии вжималась в матрац. Хлыст равномерно опускался на тело Гермионы; в комнате были слышны только удары и напряженное дыхание Малфоя.

Полоски от хлыста постепенно темнели, будто впитывались в тонкую нежную кожу, образую на теле девушки причудливый узор.

— Ра-а-аз!! — неистово закричала она, давясь своим же собственным криком. — Прекрати это!! Хватит!!

Драко удовлетворенно хмыкнул, разве что смакуя это мгновенье.

— Ты осознала свою безнравственность. Ты же не будешь так больше, правда?

— Два! — захлебываясь слезами, кричала девушка.

Хлоп! И хлыст безжалостно оставляет рубец на нежной, белой коже ягодиц.

Драко замахнулся снова, входя в раж. Он бил все сильнее и сильнее. Его возбуждали эти красные следы, оставленные на нежной девичьей коже — его метки. Хотелось еще… И еще. И еще!

Следы постепенно наливались кровью.

Гермиона срывала связки. Она искусала губы в кровь, и та запятнала подушку темно-бордовыми каплями. Но Малфоя это не трогало — главное, чтобы она продолжала считать.

— Восемь!! — уже хрипела она, проваливаясь куда-то в бессознательное. Но новый взмах гибкого хлыста будто вырывал девушку из небытия, заставляя-таки произносить роковые цифры. — Девять!!

— Считай! — в исступлении требовал Драко, ожидая последнего удара, как разрядки. — Считай!!

— Десять…

Выдохнула Гермиона севшим голосом, наконец потеряв сознание. Чувствуя, как незримый ремень отпустил ее шею.

Она очнулась на миг — кругом все бело, даже сквозь пелену в глазах. Шум воды, полотенца… Теплая вода убаюкивающе журчала, обещая сладостный и желанный покой.

«Ванна», — догадалась девушка, снова ускользая за край.

Но перед этим заметила стоящего к ней в пол-оборота Малфоя, аккуратно и почти нежно, судя по его движениям, моющего ее тело. Его прикосновения были легки и бережны. Но Гермиона ничего не чувствовала — только дикая, невыносимая боль, уводящая ее в темноту.

Сам Драко не заметил, что она приходила в себя. Он вытер ее, осторожно промокнув спину и ягодицы, а потом на руках отнес обратно в спальню, где медленно надел на бесчувственную девушку свой банный халат.

Две глубокие морщины на его лбу, заложенные складки у губ, тяжелый, жестокий взгляд и тонкие плотно сжатые губы — демоническое лицо со шрамом, уродующим скулу.

Не лицо, а маска.

Сейчас, лежащая без чувств, Гермиона напоминала ему Нарциссу. Не внешне, нет. Скорее как-то эмоционально — она была столь беззащитна, словно слепой котенок.

Маленькая, нежная, хрупкая. Уязвимая.

Драко всегда относился к матери покровительственно; отец внушал ему, что о ней надо заботиться. Она слаба, нежна, она — женщина и потому не знает, чего ей нужно. Мужчина ответственен за свою женщину, и не важно, мать это или жена.

Та просто нуждается в нем.

Он чувствовал себя всесильным властелином рядом с ней. Ему дико захотелось увидеть на ней свои метки — следы хлыста, темнеющие синяки на запястьях. Хотелось подчинить. Чтобы грязнокровка больше не мыслила себе другой жизни — теперь ее место тут, рядом с ним.

Хотелось сломать свою куколку, заставить ее страдать.

И она страдала…

Да, цель достигнута, и его Спящая Принцесса поняла, что шутки плохи. Беспрекословное подчинение — вот требование зверя.

Ведь, чем быстрее Принцесса осознает, кто ее Господин, тем лучше.

Знойный тяжелый воздух.

Гермиона стояла в прекрасном саду среди множества душистых цветов. Их аромат манил, обещая забвение.

Девушка медленно шла по дорожке, касаясь ладонью бархатных лепестков дивных цветов. Ей было очень тепло; она шла босиком, в одной лишь тонкой шелковой рубашке, распахивающейся навстречу легкому ветерку.

И тут она увидела то, что искала.

Огромные белые розы на длинных стеблях. Благоухающие, странные. Гермиона заворожено смотрела на прекрасные цветы, как вдруг появился силуэт, одетый в черную одежду.

Он стоял за кустами, скрываемый их тенью, когда у него в руках блеснули садовые ножницы. Он наклонился к цветам и аккуратно срезал один, а затем вышел из своего укрытия.

Солнце слепило глаза, не давая разглядеть черную тень, медленно направлявшуюся к замеревшей девушке.

Гермиона боялась сдвинуться с места, а он лишь протянул цветок… Но потом тень словно передумала — почему-то поднеся розу к лицу девушки, и она, вдохнув тяжелый, насыщенный аромат, закрыла глаза. Лепестки цветка коснулись щеки девушки, прочертили линию губ и продолжили путешествие по телу Гермионы, сладостно опускаясь все ниже.

Сердце тяжело стучало, отдавая гулкой пульсацией в висках, а кровь стала настолько густой, что казалось — еще мгновение, и трепетное сердечко не сможет справиться с этой вязкой массой в венах.

Миг — и Гермиона уловила резкий замах, когда огромные, острые шипы ударили по ее телу, едва укрытому тонким шелком.

Шипы вонзились в нее, оставляя саднящие царапины, и на ткани проступили багровые капли крови…

Гермиона открыла глаза, сбрасывая с себя остатки причудливого сна. Никакого сада — лишь знакомый интерьер спальни.

Заторможено моргнув, щурясь от солнца, она попыталась встать, когда спина и ягодицы засаднило. Не резко, а даже немного приглушенно, но все равно довольно ощутимо.

Она сжалась, подобрав под себя коленки и обхватив их руками.

Гермиона плакала, пряча всхлипы и слезы в подушку. Никто и никогда не бил ее, никто руку не смел поднять — все это было так… так унизительно!

Мерлин!

Даже Беллатрикс издевалась над ней, применяя пыточные проклятия, это же совсем другое!

А тут… За что ей все это?

— За что? — тихо шептала Гермиона сквозь судорожные рыдания, чувствуя соленый привкус на языке.

За что Малфой так жестко с ней? Что она такого сделала ему, отчего он настолько ненавидит ее?!

Высек, не моргнув и глазом. Разве это возможно?!

— Что же ты за чудовище… поганый ублюдок…

А дальше? Что будет дальше?!

Мысль о том, что она замурована здесь навеки, отрезвила девушку, окатив ледяной волной.

Гермиона боялась.

Боялась, что не выберется отсюда. И что ОН может сделать что-нибудь еще…

Халат для нее стал приятным открытием, в то время как эльф у дверей комнаты отнюдь им не был.

«Что же произошло? Почему тело ломит?» — хотела было удивиться она, но услужливая память тут же нарисовала хлыст.

Мышцы, вспомнив адскую муку, болезненно сократились.

Мерлин…

— Хозяин ждет в столовой, — отрапортовало существо, выходя в коридор.

Безусловно ожидалось, что девушка последует за ним.

Однако… «Столовая» звучало хорошо. Желудок жалобно заурчал, прямо-таки завязываясь в узел.

Когда она в последний раз ела? Позавчера?!

Еле поднявшись с кровати, Гермиона завязала пояс мужского халата и потихоньку двинулась следом за домовиком, который уверенно двигался вперед, не обращая на нее никакого внимания.

Ступеньки же дались девушке совсем нелегко.

— Позавтракай со мной, — Малфой буквально впился в нее взглядом.

Он отложил вилку в сторону, когда Гермиона вошла, глубже запахиваясь в слишком большой для нее халат. И видя такой невинный и смущенный жест, Драко плотоядно усмехнулся — шрам тут же ожил, задвигался тонкой светлой змейкой на его скуле, мимические морщины залегли глубже, заставив Гермиону сглотнуть, наблюдая за лицом Малфоя.

Его собственный махровый белый халат с подвернутыми рукавами, слишком большими для ее хрупких рук, а из-под низа махровой ткани выглядывали две маленькие ножки в светло-серых плюшевых тапочках, приобретенных им специально пару дней назад, растрепанные волосы — такой домашний, уютный, и вместе с тем такой возбуждающий вид.

Нежная, хрупкая, покорная. Голова опущена.

Малфой коротко выдохнул, не смея оторвать от девушки глаз.

Он поднялся из-за стола, приветствуя ее.

— Садись. Я положил специальную подушку, чтобы тебе было мягче, — Драко оскалился, садясь обратно.

Гермиона поежилась и перевела взгляд на стул перед ней. Там действительно лежала подушка — из синего атласа, с серебристой бахромой и небольшими кисточками по углам.

Надо же, какая забота!

Подушечка для домашнего питомца!

Ей хотелось возмутиться, попутно послав Малфоя куда подальше, но… что-то сломалось в ней.

Зачем сопротивляться? Еще одной порки она просто не выдержит. Она сломается.

«По крайней мере, сейчас? Пусть эта тварь думает, что я покорилась», — Гермиона внутренне усмехнулась.

Но, она тут же поежилась, чувствуя на себе его тяжелый взгляд.

«Послать успею», — трезво решила девушка. — «Сначала поем. Пусть этот гад удавится! Не ожидает ведь, да?»

И Гермиона села на приготовленное для нее место — аккурат напротив Малфоя — с вызовом посмотрев на него.

Но тот, казалось, был совершенно удовлетворен ее действиями. И внезапная покорность девушки нисколько не смутила Драко.

Игра в «гляделки» продолжалась несколько секунд, пока снова не появился домовой эльф со свежеприготовленными тостами.

— Удобно? — спросил он, делая глоток горячего чая.

Гермиона послала ему убийственный взгляд, который, разумеется, не возымел никакого эффекта.

Однако сидеть действительно было очень мягко. И ее… хм… раны не беспокоили, словно их и вовсе не было.

Не иначе, как чудодейственное зелье пращуров проклятой семейки. И когда успел обработать? Наверное, пока она была в обмороке.

Твою ж мать!

Девушку будто обдало ледяной волной: она сидит здесь с ним, на этой гребаной подушечке, завтракает, гиппогриф задери! Когда двумя часами ранее этот ублюдок избил ее! И теперь спокойно так разговаривает с ней? Как ни в чем не бывало?!

Драко заметил, как лихорадочно забегали глаза сидящей напротив него девушки — как взгляд ее разве что прыгал по столовой, не задерживаясь ни на чем. Стеклянный, с примесью испуга и нарастающей паники.

С обидой смотрит и сидит, ерзая…

Все-таки, он приложил слишком много силы. Можно было бы ограничиться и пятью ударами, решил он.

«Упрямая, упертая гриффиндорка! Что стоило ей понять, что он не шутит? Ну почему она не начала считать сразу же?!» — Драко злился.

И прежде, чем Гермиона открыла рот, Малфой успел перебить ее:

— Там свежий «Пророк», если тебе интересно.

Она недоверчиво покосилась на него исподлобья, но справа от нее действительно лежала газета. И огромные буквы заставили забыть обо всем…

«Откровения акушерки перед последним вздохом», — кричал заголовок. И все бы ничего, но на колдографии ниже была сама Гермиона.

Все плыло перед глазами.

«Что?!» — мысли девушки путались.

«Сенсационные новости! Репортерам «Ежедневного Пророка» стало доподлинно известно, что недавно без вести пропавшая Гермиона Грейнджер, героиня войны, обладательница ордена Мерлина первой степени, на самом деле родилась в чистокровной семье», — гласила статья. — «Имя ведьмы-родительницы Урния Хейглсон, акушерка, не назвала, ссылаясь на Нерушимый Обет, данный при родах, но подтвердила, что та из знатного чистокровного рода. Почти девятнадцать лет назад она велела акушерке отдать свою дочь в маггловский приют, спасая мисс Грейнджер от возможного преследования всеми известного Темного Волшебника. Родители знали, что магический потенциал их новорожденной дочери привлечет к ней нежелательное внимание, и таким варварским способом решили уберечь жизнь ребенку».

— В интересах семьи нечистокровие супруги может быть сокрыто, — процитировал Драко родовую книгу.

— Это твоих рук дело? — тихо спросила девушка, не веря своим глазам. — Да? Зачем?!

«Теперь же акушерка Хейглсон, находясь при смерти, дает свое первое и последнее интервью!»

«Это все наглая ложь, сочиненная Малфоем!» — хотелось кричать ей.

Но в выпуске дальше шли многочисленные статьи, посвященные новой тайне века — истинному происхождению Гермионы. Скандалы-интриги-расследования.

«А магглорожденная ли мисс Грейнджер?» — спрашивал репортер читателей. — «Или же перед нами действительно представитель древней чистокровной фамилии? Ведь именно этим может объясняться яркий магический талант известной ведьмы. Может, узнав правду о своем происхождении, девушка решила найти более подходящую партию?»

— Малфои идеальны. И тебе придется такой стать.

— Никто не поверит…

— Уже поверили.

Гермиона зачарованно листала «Пророк». Интервью, какие-то факты, явная подтасовка событий. И зачем все это ему?

Мерлин!

— Если ты закончила с завтраком, иди в гостиную, — отрезал он голосом, не терпящим возражений.

Словно в каком-то забытьи, находясь в своих мыслях, девушка рассеянно кивнула и поднялась из-за стола.

— Подушку возьми с собой, она будет еще нужна тебе. За упрямство обычно платится самая дорогая цена.

Так же, мало соображая, что происходит, Гермиона взяла атласную подушку и вышла из залы, медленно и бесшумно направляясь в «мебельный склеп».

Драко усмехнулся.

Когда она придет в себя?

Гермиона больше не находилась в зоне видимости, и ментальная магия кольца должна была уже ослабнуть…

Тут что-то приглушенно ухнуло, послышался треск ткани — вот оно.

Оцепенение с нее будто спало, и Гермиона сначала кинула подушку в противоположную стену, а потом, подбежав к ней, разорвала.

И только шум в том проклятом зале с роялем заставил ее опомниться — кто-то воспользовался каминной сетью. Кто-то пришел сюда.

И этот кто-то сможет помочь ей выбраться отсюда!!

Девушка метнулась в гостиную, ожидая Малфоя и… гостей.

Голос оказался знаком, что не могло не радовать. Но чрезмерное заискивание гостя перед Малфоем настораживало. Правильно она решила ждать здесь, а не броситься прямо в объятия только что прибывшего человека. Еще не ясно, чем все могло обернуться. Вдруг, это один из недо-Пожирателей?

— Мне нужен новый гардероб для жены, — Малфой первый вошел в комнату, сразу направившись к дивану, где сплошным комком нервов сидела Гермиона, стиснув пальцами ворот халата.

За Драко же небольшими шажками семенила мадам Малкин, которая замерла в дверях, удивленная не меньше самой Гермионы, когда они встретились взглядами.

«Вот, вот он мой шанс!» — мысль о спасении туманила сознание.

Но Драко опередил ее, вмиг оказавшись рядом.

— Попробуй хоть полслова сказать, и я удавлю тебя, — он неприятно оскалился, и безобразный шрам снова ожил. — Уверяю, жить дальше Малкин захочется гораздо больше, чем сейчас помочь тебе, такой бедной и несчастной, и потом гнить в могиле. Это еще в лучшем случае!

И Малфой откровенно засмеялся, наблюдая за ошарашенным лицом девушки.

— Снимите мерки и можете быть свободны, — обратился Драко к портнихе, распрямляясь.

— Да, слушаюсь, лорд Малфой, — как болванчик закивала женщина, продолжая пялиться на Гермиону.

Ведь ясное дело, та читала «Пророк» и знала об исчезновении Гермионы. А теперь, увидев девушку здесь и услышав про ее новый статус, быстро сложила в уме мозаику.

Потом мадам Малкин вдруг как бы опомнилась и потупила взор, вежливо попросив девушку встать и снять халат.

Кожу под родовым клеймом покалывало…

«Чтобы ты сдох, гад!» — слала Гермиона мысленные проклятия.

Подавленная, обреченно и зло косясь на Малфоя, она развязала и, поведя плечиками, скинула халат, поблагодарив Мерлина — и этого наглого ублюдка, куда же без него? — за нижнее белье. Теперь Гермиона стояла перед ними в белой майке и трусиках из тонкого и легкого шелка.

Драко железной выдержкой держал себя в руках.

Тем временем, Мадам Малкин достала из кармана своей насыщенно-лазурной мантии ленточную линейку и опустилась перед девушкой на колени, делая замеры подола будущих платьев.

Руки ее были напряжены, даже немного тряслись.

— Сегодня к вечеру нужен выходной туалет. У нас будет прием, — давал указания Малфой, присаживаясь в кресло и закидывая ногу на ногу.

Продолжая неустанно следить за девушкой, одним лишь своим взглядом напоминая той ее положение.

Ее место.

Она никто. И теперь не она решает, что ей нужно носить — какое платье выбрать и кто сошьет его. Она только покорная кукла.

Это неописуемое чувство власти… Это мерзкое чувство зависимости.

— Все будет сделано в лучшем виде, лорд Малфой, — отозвалась портниха.

Она приподнялась, став снимать мерки с талии, когда Гермиона сдавленно охнула, тут же сжав зубы в безумной надежде, что никто этого не заметил.

Мадам Малкин чуть дернулась, но продолжила свою работу, как ни в чем не бывало, за что девушка была ей благодарна.

Хотя Гермиона знала, та видела ее синяки. Видела следы хлыста на ее спине сквозь тонкую майку. Видела клеймо на шее, когда делала замер горловины. И делала так спокойно.

Неужели для портнихи это не открытие? Сколько же следов мужских бесчинств она видела?

Видела и молчала.

— На платье для приема используйте отделку королевским горностаем. Я оставлю вам требуемый аванс…

— Но сэр, — встрепенулась портниха. — Это же целое состояние!

Драко удивленно вскинул брови, пронзительно посмотрев на женщину. Та тут же стушевалась.

— Вы сомневаетесь в моей платежеспособности? — холодно поинтересовался он, растягивая слова.

Внутренне Гермиона ликовала — не одна она терпит подобное к себе отношение! Но все это было неправильно…

— Никак нет, сэр… Лорд Малфой.

— Мех закрепите золотой нитью.

— Но бархат очень тонок, нити уйдет слишком много…

— Молчать! Делайте, что вам говорят, — жестко отрезал Драко, сдвинув брови у переносицы. Морщины снова залегли, придавая его лицу излишнюю суровость.

Женщина испуганно опустила голову.

Сама же Гермиона стояла, прямо как громом пораженная.

Да кто этот новый Драко Малфой, что все его так безумно боялись? Кем он являлся в их мире, частью которого она пыталась стать? Олицетворением чего он был?

Она не помнила, чтобы ее бывший сокурсник обладал такой мощной злой энергетикой! Сейчас же перед ней жестокий демон, так отличающийся от школьного Драко Малфоя!

Мерлин!

— Продолжайте, — сказал Малфой раздраженно, после чего поднялся и вышел из гостиной.

Как только дверь за ним закрылась, Гермиона решила попытать удачу, судорожно облизнув губы:

— Мадам Малкин, — обратилась она к женщине.

Но та лишь неуверенно покачала головой, опасливо косясь на обручальное кольцо девушки.

— Пожалуйста, повернитесь ко мне спиной, миссис Малфой.

Миссис Малфой…

Еще никто не называл Гермиону так.

Нет, она знала — понимала умом, — но все равно отвергала данное, цепляясь за «мисс Грейнджер» в газетных заголовках.

И тут — миссис Малфой.

Как крест, перечеркнувший все остальное.

— Скажите только… У Нарциссы Малфой тоже было… это? — и Гермиона чуть наклонила голову в сторону, давая понять, о чем идет речь.

Родовое клеймо. Она спрашивала о клейме — ненавистная буква «М», украшенная витиеватым вензелем.

— Да, — тихо ответила портниха, прикладывая линейку вдоль спины девушки.

Та шумно втянула в себя воздух, рефлекторно отодвигаясь от мадам Малкин. Следы от хлыста резко засаднили.

— Ох, прошу простить меня, миссис Малфой, — затараторила женщина, тут же убирая ленту.

Гермиона обернулась, но портниха смотрела в пол, не смея поднять глаз.

— В чем дело?

Драко вошел совершенно неслышно, чем заставил вздрогнуть обеих.

— Я… я закончила, лорд Малфой.

Мадам Малкин засобиралась, продолжая так же смотреть в пол.

— Вечернее платье пришлют к четырем часам, я…

— Хорошо. Еще мне нужен новый костюм.

— Как всегда, сэр? Черный?

— Разумеется, — ровно отозвался Драко, делая приглашающий жест рукой.

Женщина коротко кивнула, присев в легком реверансе, поблагодарила его и вышла из гостиной.

— Оденься и можешь подняться в спальню, — бросил он через плечо, уходя. — Вечером у нас прием.

Девушка обессилено плюхнулась на диван.

Мерлин, да что же это такое?!

До пресловутого приема Гермиона, в прямом смысле, была заперта наверху, развлекая себя чтением Кодекса. Поскольку, стоило ей переступить порог спальни, как дверь захлопнулась.

И пришла она к неутешительному выводу, что первый в роду Малфоев был действительно помешанным психом! Уж лучше чистокровный снобизм, считала она, чем такое ярое помешательство на наказаниях.

За неповиновение — наказание.

За любое грубое слово в адрес нареченного супруга — наказание.

Даже за мятую одежду — и то наказание!

Неприязнь ко всей магической аристократии Англии росла просто в геометрической прогрессии. А к некоторым отдельным семействам девушка испытывала нескрываемую ненависть.

Неужели все магическое общество имеет такие книги в своем роду? Неужели все семьи живут по таким законам?

Интересно, у Уизли было нечто подобное… Хотя, откуда? С какой стати?

А Паркинсоны? Ноты?

Платье и в самом деле доставили около четырех — без пяти минут с характерным сдавленным хлопком в спальне появился домовой эльф. Тот щелкнул пальцами, и на кровати рядом с Гермионой обнаружилась белая коробка, перевязанная широкой серебристой лентой.

И записка:

«Приведи себя в порядок. Все нужное найдешь в ящике трюмо».

Девушка фыркнула и, со злостью смяв пергамент, кинула его через всю комнату. Казалось, еще чуть-чуть, и тот превратится в пепел — она прямо таки прожигала взглядом несчастный комок бумаги.

Домовик к этому времени уже исчез.

Коробка с платьем манила к себе; любопытство шептало — открой, гордость — игнорируй!

И Гермиона откинула крышку.

Даже при своей нелюбви к пышным и вычурным нарядам, девушка была вынуждена признать, что это платье стоило своих денег.

А уж каких — представить страшно!

Оно было ошеломительно прекрасным! Просто великолепно! Божественно! Даже не верилось, что это творение чьих-то рук. И всего за несколько часов…

Если свадебное платье, которое по сравнению с этим смотрелось безумно просто и неказисто, обошлось ей весьма в кругленькую сумму, что говорить про данный туалет.

Девушка грустно улыбнулась, вспомнив вытянутое лицо Рона на объявленную стоимость наряда невесты. Да у него глаза на лоб вылезли, он аж заикаться стал!

Тогда они серьезно поругались… Снова… И Гермиона сама заплатила за платье, которое хотела сшить, хотя это противоречило всем традициям. Как магическим, так и маггловским.

А ведь заказывала она совсем не у мадам Малкин!

Но это платье просто захватывало дух.

Из тонкого бархата, ярко-синего цвета. Объемные широкие рукава на предплечьях были перехвачены жгутами-патами с золотыми — в этом сомневаться не приходилось — замочками, а по краям, у запястий и на воротнике платья белый горностай. Широкий пояс из такого же материала подчеркивал тонкую талию девушки, а массивная золотая пряжка, казалось, придавала ее фигуре излишнюю хрупкость. Пышная юбка в пол, расшитая понизу теми же золотыми нитями, которыми был закреплен дорогой мех. Открытые плечи и глубокое декольте диктовали необходимость царственной осанки.

Гермиона смотрела на себя в зеркало и ужасалась. Восхищалась. Опять ужасалась. И снова приходила в восторг.

Потому что видела в себе ненавистную «миссис Малфой».

Она была великолепна — смесь величия и очарования, гордой неприступности и нежности. Неужели просто платье способно придать столько лоска?

Нарядная фарфоровая куколка-аристократка, которой можно играть и которой нужно отдавать команды, ибо она сама бесправна.

В ящике туалетного столика она нашла несколько палеток теней, тюбики помады — чего там только не было. Все не тронутое, новое, словно ждало свою законную владелицу. Но Гермиона лишь слегка припудрилась, стараясь скрыть темные круги под глазами.

Прием…

У нее сердце колотилось, как безумное! Прием! Наверняка она увидит знакомое лицо, и тогда…

Зачем прием Малфою? Он, видимо, торопится представить ее в качестве своей жены. Торопится прилюдно унизить ее!

Она тешила себя надеждой, что найдется хоть кто-нибудь, кто не повторит утренней покорности мадам Малкин.

Мерлин!

Как же хочется вырваться отсюда! Пусть будет хоть один человек, который не побоится помочь ей!

Неужели, и правда, все Министерство прогнулось под Малфоем? Нет, этого не может быть.

Гермиона надеялась, что даже если этот ублюдок будет все время рядом, сможет достучаться, что ее спасут.

До нее донеслись смех и шум снизу. Девушка скосила глаза на дверь, словно пытаясь высмотреть сквозь дерево прибывших гостей.

Смех повторился. Гулкий, звучный.

Не малфоевский.

Адреналин зашкаливал…

Она подошла к большим дверям и нажала на золоченую ручку. И, что самое удивительное, та поддалась! Прерывисто и часто дыша, Гермиона неслышно выскользнула в коридор, крадясь на цыпочках к лестнице. Это было самым непростым, поскольку черные туфли на высоченном каблуке, любезно преподнесенные ей Малфоем, были, по мнению девушки, совершенно неудобны.

— Теперь в Парламенте хоть будет с кем иметь дело! — смеялся незнакомый голос. — Честно говоря, постоянно действовать от вашего лица несколько тормозило наши дела. Что ж, поздравляю, лорд Малфой! А то мы уж было заскучали…

Голос сделал многозначительную паузу, после чего раздалась буквально какофония мужских смешков.

Гермиона сглотнула.

Она присела на корточки, прижавшись к перилам. А там, в каминном зале внизу лестницы, были люди, приглашенные Малфоем.

Отчего-то ей стало страшно.

Послышался плеск и звон бокалов — у некоторых рабочая неделя начиналась просто отлично.

— Выпьем за лорда Малфоя и его триумфальное возвращение в Парламент! — другой голос, чуть выше.

Наверное, этот второй был моложе. Как знать.

— Кстати, о делах, — третий голос. Неприятный до дрожи. — С паршивой овцой, надеюсь, разобрались?

— Да, завтра его найдут в Лютном переулке. Похороны собираюсь запланировать на среду. Не стоит излишне тянуть с этим, — Малфой. Собственной персоной.

Его пренебрежительную интонацию она легко узнала.

— Как всегда, все схвачено, — опять первый голос.

— Это мой бизнес. И я решаю как вести дела, — холодно отозвался хозяин мэнора, и снова послышался звон стекла, сопровождаемый тостами «за лорда».

Аристократические отморозки…

— И все же мне хотелось бы отдельно отметить ваш дальновидный гений! Столь удачная, я бы даже сказал, выгодная женитьба… Героиня Войны!

— Напомните-ка мне, что там еще обещают? Какие награды?

Голоса засмеялись. Все смешалось — Гермиона была столь увлечена самим диалогом, что не различала, кому какая реплика принадлежала.

— Помимо ее счета в Гринготтсе? — Малфой.

Снова раздались смешки, сопровождаемые плеском выпивки.

Мерлин!

Она никогда не думала о себе, как о кладезе ценных привилегий! Да и с чего бы вдруг? У Рона ведь, такого же Героя войны, как и она сама, все уже было и без нее! Только ни ему, ни ей не нужно было ни место в Парламенте, ни ведение скрытых счетов в банке гоблинов, ни даже место присяжных в Визенгамоте!

— Говоря-я-ят, сам Крам зарится на ваш-ш-шу женуш-ш-шку… Она дей-ик-ствительно настолько красива-а-а, лорд Малф-ф-фой? — вдруг спросил изрядно пьяный голос. — Я слыш-ш-шал, с нее просто сносит крыш-ш-шу!

Первый или второй?

А может третий?

Гермиона сидела с закрытыми глазами, вслушиваясь в слова снизу. Дикий смех и постоянный звон бокалов мешали, иногда чуть ли не полностью заглушая беседу мужчин.

— Да… она… красавица?.. Колдо… графии… могут… врать… знаете ж… Какая… вообще… она?

Нет, судя по всему, вот это — второй голос, решила про себя девушка.

— Пригласить ее? — речь Малфоя, в отличие от его собеседников, была вполне нормальной, что заставило Гермиону напрячься. — Она мягка, женственна.

— Да… — протянул голос. Тоже не сильно пьяный. — Есть такие женщины. Почему же их так мало сейчас? А, лорд Малфой?

— Точно-о-о, — согласился с ним первый гость. — С такими чувствуеш-ш-шь себя муж-ж-жчиной!

— Пригласить ее, джентельмены? — равнодушно поинтересовался Драко.

— О-о-о… да… Будьте… столь… любезны… лорд! — тут же браво отозвался нетрезвый гость.

Внизу что-то скрипнуло, и девушка бросилась в спальню, стараясь двигаться как можно тише.

Ведь если Малфой узнает, что она хоть слово слышала…

Он зашел к ней в комнату, резко распахнув дверь. Прямо-таки навалился на нее плечом, заставив ту гулко стукнуть о стену.

Гермиона вся буквально трепетала, стоя к нему в пол-оборота посреди спальни. Сердце ее отплясывало джигу, заставляя грудь разве что не вываливаться из огромного выреза вечернего платья.

Драко замер.

Он так и стоял на пороге, не в силах отвести от нее глаз, — сексуальна, красива, возбуждающа до дрожи.

И, самое приятное, она — его.

Его до неприличия дорогая игрушка!

Принадлежащая по всем правилам, соблюдая все законы. И, пусть не по своей воле, но она — его собственность.

Девушка испуганно смотрела на Малфоя. Напряжен, подтянут. Похоже, пьян…

— Подойди к зеркалу, — и Драко слабо кивнул в сторону, закрывая за собой дверь.

Гермиона запаниковала. Еще чуть-чуть, и у нее начнется истерика.

Она сделала два быстрых шага вперед, оказываясь прямо перед туалетным столиком. Малфой же неспешно, даже лениво, но совершенно ровно, подошел к ней, вставая сзади. Девушка чувствовала его рядом, видела их отражение.

— Смотри. Смотри, Гермиона, что носят Малфои. Смотри, как ты прекрасна! — он ощупывал ее глазами.

А голодные, жадные руки двигались по ее телу.

Та молчала. И даже комплимент не возымел на нее никакого воздействия. Гермиона затравленно смотрела в его лицо, стараясь держать себя в руках.

Поздний вечер. Свет дюжины волшебных свечей. Темное, не зашторенное окно спальни и темное, как глубокая и опасная вода, зеркало.

И там, в этой гладкой воде, отражалась она в своем насыщенно-синем платье. Белая меховая оторочка отбрасывала ей на лицо отсвет, делая бархатную сливочную кожу еще более нежной.

Нежная, мягкая, теплая — казалось, сама женственность отражается в тяжелом старинном зеркале.

Малфой кончиками пальцев коснулся отражения в зеркале, проведя линию.

А потом склонился к ее декольте, кладя руки девушке на талию в собственническом и жестком, как крепкий гоблинский замок, захвате.

— Я…

— Тихо. Нас ждут, но… — прошептал он, сильнее прижимая Гермиону к себе и зарываясь носом в ее распущенные волосы. Вдыхая их сладкий цветочный аромат.

Драко стал дышать чаще, гоня по венам тягучую пьяную кровь, его напряжение нарастало.

Сжать, ласкать, гладить хрупкое тело. Знать, что на нем только твои знаки, следы, отметины…

К драклам все!

Она же напряглась всем телом, боясь моргнуть.

Гермиона рефлекторно отклонилась от него, вытягиваясь грудью вперед, но Малфой лишь крепче сжал ее в своих насильственных объятиях.

Подчинить своей воле — и не важно, что хочет она. Важно, что хочет он.

Он провел кончиком носа по ее коже на шее, руками сжимая талию до синяков. Чувствуя, как дрожит девушка от его настойчивых прикосновений.

Внезапно штаны стали узкими, захотелось взять ее прямо здесь и сейчас! Войти в эту податливую плоть…

Вонзаться, насаживая и насаживая ее на себя!

Вот ее шумный выдох… И он буквально забился, как в припадке, — ладонями накрыл ее грудь, забираясь пальцами в вырез наряда. Касаясь вершин нежных сосков, щипая их, причиняя боль…

Она закусила губу от отчаянья, зажмурившись.

Нет! Нет! Нет!!

Мерлин!

Только не это! Не сейчас… сейчас надо к ним, к людям внизу…

Там ее спасут. Она верила в это!

Но Гермиона уже боялась сказать ему что-то против. Боялась возразить хищнику, чьей жертвой она стала.

Драко жадно целовал нежную тонкую кожу ее плечика, его жесткие пальцы снова спустились девушке на талию. Он вжимался в нее, показывая силу охватившей его похоти…

Она же не могла даже вздохнуть, чувствуя его желание.

Гермиона снова попыталась выгнуться, отодвинутся от него — от его рук, его тела — когда Малфой провел языком по ее шее, а потом резко дернул за волосы, заставляя ее откинуться назад, кладя голову ему на грудь.

Вырез ее платья был божественен…

К Мерлину всех, кто там внизу! К гоблинам! Когда она здесь, рядом…

— Нас… ждут… — выдохнула девушка, испуганно смотря в затуманенные глаза.