Кто правит случаем? (джен)

Рей долго откладывал это дело. Ну точнее, не откладывал. Просто находились более срочные дела. Надо было разобрать старые завалы, убрать пыль, накопившуюся за время его разъездов. Приводя дом в пригодное для жизни состояние, он то и дело поглядывал на конверт, так и лежавший на тумбочке в коридоре, там, где он положил его, вернувшись с той самой встречи.

Или ему казалось, или конверт с каждым следующим взглядом выглядел всё более... укоризненно? Конверты могут выглядеть укоризненно? Раньше Рей сказал бы, что нет. Но этот выглядел. Как будто обладал силой, пробуждающей угрызения совести при взгляде на него. Кстати, с Эванс могло статься наложить такие чары. Так сказать, удалённое воздействие.

Так или иначе, оттягивать дальше было некуда. Все домашние дела были сделаны. Он даже погладил галстук. Оказывается, у него был галстук! Вот именно, был. Рей не мог вспомнить, ни откуда он у него взялся, ни тем более, как он оказался в глубине шкафчика с посудой. Галстук был красивым. Серым в чёрную полоску. Теперь ещё и с красивыми чёрными подпалинами. Как он умудрился его спалить, и зачем вообще гладил, Рей понять не мог. Возможно, виной этому был утюг, который уже несколько лет не использовался по назначению. Или его, скажем честно, посредственные навыки глажки. Но в глубине души Рей был уверен, что во всём виноват этот чёртов конверт! Он мог поклясться, что стоя возле подоконника — гладильную доску он так и не нашёл,весьма вероятно, что именно ей раньше была та странная полка в кладовке. Хотя ни в чём нельзя быть уверенным. Так вот, стоя возле подоконника с утюгом в руках, он чувствовал спиной укоризненный взгляд. Кажется, эта штуковина усиливала своё действие со временем.

Распечатал конверт, ощутив лёгкое покалывание в пальцах. Похоже, Эванс поставила на послание систему распознавания адресата. Интересно, что было бы, если бы его попытался вскрыть кто-то другой? Сгорел бы сам конверт, или любопытному тоже досталось бы?

Улыбнувшись своим мыслям, Рей высыпал содержимое конверта на столик. Несколько газетных вырезок и небольшой блокнот. Поколебавшись, с чего начать, Рей потянулся к блокноту.

Открывая блокнот, он снова почувствовал покалывание. Кажется, Эванс предприняла все возможные меры предосторожности. Рей понадеялся, что это срабатывает только при открытии блокнота. Перспектива испытывать эти «замечательные» ощущения, переворачивая каждую страницу, не особо радовала.

Он перелистнул пару страниц. Отлично, никаких посторонних ощущений. Рей вернулся к началу и углубился в чтение.

* * *

«Дорогой Рей!

Если ты читаешь это, значит, у меня всё-таки получилось. Я очень надеюсь, что мне удастся встретиться с тобой лично, но если нет, значит, я нашла другой способ передать тебе эту информацию. Если мы встретились, значит, ты уже знаешь, о чём пойдёт речь. Если нет, то, прочитав мои записи, ты всё поймёшь.

Я понимаю, что ты не получал от меня вестей два года, а не виделись мы и того дольше. Но мне больше не к кому обратиться. В нашем мире идёт война. Когда я говорю «наш», я имею в виду магический мир. Смешно, правда? Я всегда думала, что останусь здесь чужой, пришлой. Оказалось, неважно, откуда ты. Главное, где твоё сердце. А моё сердце здесь, в магической Англии.

Я вышла замуж, Рей. Почти сразу после школы. Извини, что не пригласила тебя на свадьбу. Надеюсь, ты не в обиде.

В июле прошлого года у меня родился сын. Мой Гарри.

Знаешь, когда я влюбилась в Джеймса, я думала, любить сильнее невозможно. Глупости. Когда в больнице мне положили на руки моего ребёнка, когда он открыл свои глазки и посмотрел на меня... Я люблю своего мужа, Рей, но моё сердце держит в руках мой сын.

А теперь ему грозит опасность. Смертельная опасность.

Я не могу судить. Я не видела маггловских войн, я плохо знаю историю немагического мира. Может быть, войны так и ведутся. Может, так они ведутся только у магов. Я не знаю, Рей. Может, для кого-то это правильно. Но как ты считаешь, это нормально, когда победа в войне зависит от одного человека? Даже не так. Это нормально, когда все тревоги и надежды обеих противоборствующих сторон связаны с одним человеком?

Впрочем, неважно. Я не хочу этого знать. Мне абсолютно всё равно, нормально это или нет. Потому что на кону жизнь моего ребёнка. Жизнь моего десятимесячного сына, чёрт бы их всех побрал!!!

Я и так отдала этой войне слишком много. Фактически, я отдала ей свою жизнь. После окончания школы я никуда не поступила. Вскоре после свадьбы мы с мужем вступили в Орден Феникса. В этой войне Орден Феникса противостоит Волдеморту и его Пожирателям Смерти.

Не знаю, помнишь ли ты, когда-то я рассказывала тебе о Волдеморте. Это тёмный волшебник, очень сильный. Он провозгласил себя Тёмным лордом, и вместе со своими последователями пытается захватить власть.

Это странная война, Рей. Очень странная. Все знают, что она идёт. Знают, но пытаются сделать вид, что ничего не происходит. Как будто это освободит их от ответственности. Министерство Магии больше волнуется о том, как скрыть происходящее от магглов, чем о том, как остановить Волдеморта.

Поэтому был создан Орден Феникса. Это тайная организация. Я знаю, что это звучит по детски, но что нам остаётся делать? Да, глупо, но тем, кто готов бороться, за себя и за других, в этой войне приходится скрываться. И от врагов, и от тех, за кого мы боремся. И я сейчас не о магглах. Хотя если подумать, от них мы тоже должны скрываться. Но к этому мы давно привыкли. Сложнее принять то, что другие волшебники, те, кто боятся сами что-то предпринять, с готовностью выдадут нас Пожирателям Смерти, появись у них такая возможность. Они считают, что наша борьба бессмысленна, что мы только злим Пожирателей и подставляем под удар не только себя и своих близких, но и всех остальных.

Может быть, так оно и есть. Может, это мы виноваты, что десятки волшебников пострадали при нападениях, которые не имели никакой другой цели, кроме демонстрации силы Волдеморта и его приспешников. Которые должны задавить на корню любую мысль о возможном сопротивлении. Может быть. Но что нам остаётся делать? Если не мы, то кто?

Знаю, звучит банально. Иногда мне действительно кажется, что это всё не имеет смысла. И тогда опускаются руки. Но потом я думаю о том, что если для чистокровных волшебников эта война необязательна, то я борюсь за своё право на существование. И за своих близких, которых эти высокомерные ублюдки считают недочеловеками. Только потому, что у них нет магии. И эти мысли придают мне сил. Потому что я кровно заинтересована в нашей победе.

И теперь это выражение приобрело буквальный смысл.

Я никогда не верила в пророчества. Все эти предначертания, судьба... Чушь. Всё решает выбор самого человека. А за моего сына пытается выбрать кто-то другой.

День рождения Гарри стал самым счастливым днём в моей жизни. До того момента, как я узнала, что именно это определяет его судьбу. По крайней мере, в глазах некоторых людей.

Когда моему сыну исполнилось четыре месяца, к нам пришёл Альбус Дамблдор. Это волшебник, создавший и возглавляющий Орден Феникса. Он значимая фигура для магического мира. Не то, чтобы он не приходил к нам до того. Но тот раз был особенным. Именно в тот раз он рассказал нам о пророчестве.

Говорят, такие моменты навсегда остаются в памяти. Со мной не так. Из того вечера я отчётливо помню только ощущение полнейшего шока, когда я поняла, о чём он говорит. Пророчество... я не знаю текст дословно, Альбус передал его только в общих чертах. Да это и не важно. Суть в том, что должен родиться ребёнок, который сможет победить Тёмного Лорда. Его рождению должны сопутствовать несколько условий: родители, трижды бросавшие вызов Тёмному Лорду, и дата рождения — исход седьмого месяца.

На самом деле, я даже не помню, сколько раз мы «бросали вызов Тёмному Лорду». И вообще, что считается бросанием вызова? Если во время стычки с Пожирателями мы аппарируем через две секунды после появления Волдеморта, это считается вызовом? Как бы то ни было, похоже, в отличие от меня, Альбус ведёт строгий учёт. Интересно, у него есть список фамилий, в котором он проставляет галочки — количество схваток, применяемые заклинания, число удачных попаданий?

Вообще-то, под пророчество подходит не только Гарри. Нашим соратникам по Ордену Феникса тоже «посчастливилось» стать родителями «на исходе седьмого месяца». Их сын всего на день старше Гарри. И судя по всему, напротив их фамилии в графе «вызов Тёмному Лорду» тоже стоят три галочки.

Кстати, не только Альбус ведёт учёт. Тёмный Лорд узнал о пророчестве. И он помнит, кто сколько раз бросал ему вызов. Ну, а выяснить, когда у этих людей родились дети, особого труда не представляет.

В общем, на сегодняшний день существует всего два человека, подходящих под это пророчество. Я думаю, ты уже понял, кто получает главный приз.

Наверно, это должно мне льстить. Как же, «Сам Великий Тёмный Лорд Волдеморт» посчитал моего сына серьёзной угрозой. Настолько серьёзной, что решил не дожидаться, пока тот вырастет и проявит упомянутую в пророчестве силу. Он хочет убить его уже сейчас.

Я уже говорила, что отдала этой войне свою жизнь. Я ввязалась в почти безнадёжную борьбу, чтобы поддержать своего мужа и защитить тех, кого люблю. Я знала, на что иду, знала, что могу погибнуть в этой войне. Но я не знала, что кроме жизни, у меня потребуют отдать что-то ещё. И своего сына я не отдам.

Я знаю, тебе интересно, зачем я тебе всё это рассказываю. И почему именно сейчас. Ответ прост. Я хочу, чтобы ты позаботился о моём сыне после нашей с мужем смерти.

Наверно, ты сейчас в шоке. Или нет, если мне удалось сообщить тебе это при встрече. Честно говоря, не так давно я сама не могла подумать, что попрошу тебя об этом. Но обстоятельства меняются.

Я расскажу о том, как пришла к этому решению, со всеми подробностями, которые смогу вспомнить. Наверняка многие из них несущественны, но я хочу, чтобы ты понял, попытался ощутить то, что чувствовала я.

Недавно был День рождения у моей старшей сестры. Я решила её проведать. Мы не в очень хороших отношениях, поэтому я решила зайти на следующий день, чтобы не вламываться, когда она будет принимать гостей. Да, я знаю, что это глупо, учитывая, что мы сейчас скрываемся. Именно поэтому я аппарировала прямо к ней в гостиную.

Это было плохой идеей, но я хотела её увидеть, и не могла найти другого безопасного способа. Вдруг за её домом следят. Не вдаваясь в подробности, скажу, что она была мне не очень рада. Мы поругались, впрочем, как обычно.

После этого в расстроенных чувствах я аппарировала к реке. Недалеко от нашего городка протекает Уэй, один из притоков Темзы. В детстве папа брал меня туда с собой на рыбалку. Рыбы ловили мало, но нигде я не чувствовала такого покоя, как там. Наверно, поэтому и отправилась туда — хотела снова испытать те ощущения.

Когда я шла по тропинке вдоль реки, увидела, что на мелководье играют несколько ребятишек. Знаешь, в тот момент я представила, как мы с Гарри придём сюда, когда он подрастёт, как он будет плескаться в воде, а я буду кричать ему, чтобы не заходил на глубину, как Джеймс будет учить его плавать, может быть, на этом самом месте... Я так замечталась, что даже не заметила, что на берегу я не одна.

На поваленном дереве сидела женщина средних лет. Она укачивала младенца и приглядывала за старшими детьми. Я не сразу поняла, что она цыганка. Только когда она спросила: «Что смотришь, красивая? Погадать тебе?»

Мне хватило одного предсказания в моей жизни, поэтому я, не глядя, достала деньги из кармана, отдала ей и собралась идти дальше. Но она меня окликнула: «Извини, не узнала тебя, сестра. Не ожидала встретить ведьму в этих краях».

Когда я непонимающе на неё посмотрела, она улыбнулась и показала мне монету, которую я ей дала. Оказывается, это был золотой галеон. Зачем-то я сунула магические деньги в карман маггловской одежды. Всё так же улыбаясь, цыганка сказала: «Вижу, дала мне больше, чем собиралась. Бери, мне лишнего не надо».

Я улыбнулась ей в ответ: «Оставьте себе. Правда, не знаю, как Вы их потратите в маггловском мире. Или вы тоже волшебница?» Идиотка, подумала я про себя, конечно, она волшебница, иначе откуда ей знать, как выглядят наши деньги.

Женщина улыбнулась ещё шире: «Спасибо тебе за подарок, сестра». Спрятав монету, она продолжила: «Нет, я не волшебница. Не в том смысле, как ты это понимаешь. Но кое-какие способности у меня есть. Как и у многих из цыганского рода. На настоящее колдовство их не хватит, но позволяют видеть то, что от обычных глаз скрыто».

Она окинула меня взглядом, посерьёзнела и сказала: «Вижу, беда у тебя. Не обижай меня, позволь тебе погадать. Надо же и мне чем-то тебе отдарить». Когда я кивнула, она перехватила ребёнка поудобней и похлопала свободной рукой по стволу рядом с собой: «Садись, красивая. Давай руку, не бойся».

Я присела рядом, протянув ей руку. Цыганка поднесла мою ладонь ближе к глазам и несколько минут рассматривала, поворачивая то так, то этак, прослеживая пальцем линии и озабоченно хмурясь. Наконец я не выдержала: «Ну, что? Вы что-нибудь видите?»

Она подняла на меня глаза и вздохнула: «Вижу, красивая. Что беда у тебя, тут долго смотреть не надо, и так видно. На сына твоего тень чёрная надвигается. А через него и на тебя падает. Тень эта уже многих накрыла, и спасения от неё нет. Знаешь, о чём я говорю?» Она посмотрела мне в глаза и кивнула: «Вижу, знаешь. Не знаю я, чем помочь тебе. Может, видела бы твоего сына, больше сказала. А может, и нет».

Гадалка пожала плечами, отпустила мою руку и снова посмотрела мне в глаза. На её лице появилось недоумение и она придвинулась ближе, как будто пыталась рассмотреть что-то в глубине. Я инстинктивно отдёрнулась, и от резкого движения она словно пришла в себя. Всё так же недоумённо глядя на меня, немного отодвинулась и растерянно хмыкнула: «Извини, что напугала, сестра. Я словно увидела что-то. Словно какой-то просвет. Или отблеск. Не могу понять».

Она закрыла глаза, и несколько секунд сидела неподвижно. Выражение лица у неё было сосредоточенным, словно она пыталась просчитать что-то в уме. Открыв глаза, женщина улыбнулась мне: «Я не знаю, как тебе помочь, сестра, но знаю, кого можно спросить. Исиду».

«Кого спросить?!!»

Наверное, выражение моего лица было очень ошарашенным, потому что цыганка засмеялась и повторила: «Исиду. Богиню Исиду». Объяснение было не очень, но ситуация в целом была довольно абсурдной, поэтому меня хватило только на то, чтобы тупо спросить: «И о чём я должна спросить богиню Исиду?»

Цыганка посмотрела на меня, как на умственно отсталую и медленно сказала: «О том, как тебе избежать беды. И сына спасти». Какая-то часть меня возмутилась её тоном, но другая, более здравомыслящая, и, чего греха таить, любопытная, решила не заострять на этом внимания.

«А разве она существует?»

Женщина засмеялась: «Конечно, существует. Не совсем такая, как в мифах, но реальная. В своём роде».

Со стороны наш разговор мог показаться абсурдом. Мне он именно таким и казался. Не знаю, почему я продолжала сидеть и слушать эту женщину. Я никогда не верила в гадания и предсказания. Даже то, что я узнала о магическом мире, не изменило моего мнения. Афишировать это я не стремилась. В конце концов, для магов предсказания вполне реальная вещь. На мой взгляд, сила не в предсказаниях, а в людях, которые в них верят, а это фактически одно и тоже.

Но эта женщина сказала о том, что уже было реальностью. И предсказанный исход был вполне вероятным, это я понимала даже без всяких провидческих способностей. Изначально я согласилась на это гадание просто, чтобы не обидеть незнакомку. Но теперь слушала её с неподдельным интересом. В моей ситуации важна была любая возможная помощь. Даже такая маловероятная, как помощь богини Исиды.

«И как её спросить?» — поинтересовалась я.

«А как обычно спрашивают богов? Помолись».

Действительно, как элементарно. Всего лишь помолиться древней богине. Как я сама не догадалась!

Наверное, мои мысли ясно отразились на лице, потому что цыганка вздохнула: «Не волнуйся, я объясню тебе, как это делать».

«Спасибо, но разве Исиду не оскорбит то, что к ней обращается неверующая? Ведь я не являюсь её почитательницей».

Гадалка усмехнулась: «Кто знает, чем смертные могут оскорбить богов? Будь искренней, открой своё сердце, и если она увидит, что ты не из праздного любопытства взываешь к ней, а действительно нуждаешься в её помощи, может помочь тебе. В любом случае, даже если она не поможет, вряд ли решит тебя покарать. Я надеюсь», — добавила она с некоторым сомнением в голосе.

Это сомнение странным образом успокоило меня. Если бы она обещала гарантированный положительный результат и полную безопасность, это выглядело бы подозрительно. Её подход был достаточно реалистичен, и это внушало надежду.

«Хорошо, — я внезапно преисполнилась энтузиазма, — объясните, как молиться Исиде? Где это делать? И что для этого надо? О чём её спрашивать?»

Я осознала, что мне нечем и не на чем писать. Вряд ли я смогу всё точно запомнить. Я лихорадочно соображала, из чего трансфигурировать письменные принадлежности и как долго просуществуют созданные таким образом записи.

«Успокойся, сестра, — прервала мои метания цыганка, — ты всё будешь знать. Просто расслабься и посмотри мне в глаза».

Я так и сделала. Мне показалось, меня затянул водоворот. Когда я «вынырнула», гадалка смотрела на меня с улыбкой.

«Ну как?»

«Что как?»

«Информация. Усвоилась?»

«Информация?»

Я прислушалась к себе в поисках новой информации и осознала, что знаю ответы на свои вопросы. Вместо того, чтобы рассказывать, цыганка просто передала мне всё, что знала об Исиде и связанных с ней обрядах и ритуалах, напрямую из сознания в сознание.

«Спасибо».

Я действительно была ей благодарна.

«Пожалуйста. Надеюсь, тебе это поможет».

Она встала и крикнула детям собираться домой. Потом вновь повернулась ко мне: «Береги себя, красивая. И сына береги. Пусть хранят тебя боги». Она отвернулась и пошла по тропинке за убегающими детьми.

Я растерялась от такого неожиданного окончания разговора и, спохватившись, крикнула: «До свиданья. И ещё раз спасибо». Она оглянулась: «Прощай, сестра. Удачи тебе». Я глядела ей вслед, пока она не скрылась за деревьями. Потом подошла к реке, постояла несколько минут, глядя на текущую воду и аппарировала домой.

Джеймсу об этой встрече я рассказывать не стала, решив сначала попробовать воспользоваться предложением незнакомки. Теперь я понимаю, что пользоваться непроверенной информацией было глупо и опасно, и стоило бы с кем-то посоветоваться. Но тогда эта мысль не пришла мне в голову. Окрылённая внезапной надеждой, я была полностью поглощена подготовкой к реализации своей затеи.

* * *

Ритуал воззвания я решила проводить в своей лаборатории. Мне часто приходится варить зелья для нужд Ордена. Ничего особенного, стандартный набор. Но некоторые из них требуют постоянного присмотра. Поэтому Джеймс уже привык, что иногда я даже ночую прямо в лаборатории, на кушетке. Там я могла уединиться на достаточно длительное время. К счастью, ритуал не предполагал мощного магического выброса, а чтобы прикрыть слабую вспышку, должно было хватить остаточного фона в лаборатории и защитных чар, которые я обновила накануне.

Предупредив семью, что я занимаюсь важным зельем и меня нельзя беспокоить, я заперлась в лаборатории и начала подготовку к ритуалу. Начертив мелом на полу пентаграмму, я зажгла на концах лучей по толстой свече красного цвета. Сама села по-турецки в середину знака, поставив на колени поднос с дарами. Закрыв глаза, я сосредоточилась и начала декламировать гимн Исиде, один из тех, что мне передала из своей памяти цыганка. Одновременно с этим я пыталась всей своей душой воззвать к этой высшей силе, убедить её в чистоте своих помыслов, показать, насколько сильно я нуждаюсь в её помощи. Закончив декламацию, я открыла глаза.

Скажу честно, я надеялась получить ответ на свой призыв, но такого эффекта не ожидала. Я сидела в центре всё той же пентаграммы, но уже не в своей лаборатории.

Знак был начерчен на полу огромного прямоугольного зала. Высокие стены поддерживали потолок, украшенный изображениями животных и людей, расположенными по кругу. Сами стены от пола до потолка покрывали фрески и барельефы, изображающие сцены с участием людей и богов, перемежаемые пространной вязью иероглифов. На высоте в два человеческих роста через равные промежутки начинались узкие окна, прорезающие боковые стены практически до потолка, благодаря чему зал хорошо освещался. Круглые колонны, сужавшиеся кверху, также покрытые барельефами, двумя рядами тянулись вдоль боковых стен, насколько мне было видно с моего места, не перекрывая оконные проёмы. У стены, лицом к которой я сидела, возвышался куб алтаря. В целом зал был большим и светлым, его тишина вызывала благоговение.

«А у тебя здесь довольно мило», — раздался голос у меня за спиной.

Я оглянулась. Передо мной стояла женщина. Высокая, с длинными чёрными волосами и смуглой кожей, одетая в длинную белую тунику, подпоясанную широким поясом. Она, как и я минуту назад, с интересом оглядывала зал. С некоторым запозданием я осознала, что она сказала.

«У меня?»

«Конечно, — засмеялась женщина. — Как ты думаешь, где мы?»

«В вашем храме?» — интонация получилась вопросительной.

«О нет. Храмы возводят люди. Даже если они посвящают их богам, это всегда их храмы. Этот твой. Храм твоей души, можно сказать, — она ободряюще мне улыбнулась. — Очень красивый, кстати. Уж поверь мне, я в этом разбираюсь».

Я огляделась. Поверить в то, что это место создала я, было сложно. Но богине незачем было меня обманывать. Хотя часть про красоту меня смутила.

«Спасибо, мне очень приятна ваша похвала. Но я создала это место неосознанно и не думаю, что его красота заслуживает столь высокой оценки».

«Я не зря сказала, что разбираюсь в этом. Видела бы ты места, в которые меня призывали. Тёмные, тесные, сырые, — она придвинулась ко мне и шепотом сообщила. — Не уверена, но один раз мне даже показалось, что я видела крысу, — женщина с отвращением передёрнулась. — И заметь, это я говорю только о внутренних храмах. О материальных сооружениях вообще лучше не вспоминать. В общем, — радостно закончила она, — у тебя здесь просто великолепно. Особенно учитывая, что ты ещё и поесть принесла».

С этими словами она наклонилась, подхватила поднос, стоявший у меня на коленях, и унесла его в сторону алтаря.

Я ошарашено смотрела ей вслед. Впечатления от встречи с Исидой, а в том, что это была именно она, я не сомневалась, были, мягко говоря, странными. Её внешний вид, поведение, тот факт, что она говорила на... английском? Насчёт последнего я была не уверенна, но я определёно говорила с ней не на древнеегипетском. Кажется. Мелькнула мысль, что вот так и сходят с ума.

«Ты так и будешь там сидеть?» — крикнула Исида. С трудом распрямив затекшие ноги, я поднялась и пошла к ней.

Исида ела с аппетитом. Я думала, что жертвенные дары являются чистой формальностью, знаком уважения, но решила, что лучше больше, чем меньше. Как оказалось, моя предусмотрительность была как нельзя кстати. Сыр, лепёшки, молоко, финики, мёд — всё было воспринято с неподдельным энтузиазмом. Похоже, в высших сферах бытия регулярное питание не предусматривается. Наконец, богиня вымазала остатки мёда кусочком лепёшки, закинула его в рот и с сожалением оглядела пустой поднос.

«Наверно, надо было принести больше?» — неуверенно спросила я.

«Да нет, вполне достаточно, — ответила Исида, всё так же глядя на поднос. Потом хлопнула в ладоши и посмотрела на меня. — Мы же здесь не для этого. Тебе нужна помощь, если я не ошибаюсь».

Я кивнула.

«Так что у тебя случилось?»

Я удивлённо посмотрела на неё: «Разве вы не знаете?»

Женщина улыбнулась: «Нет, не знаю. Позволь вкратце объяснить тебе природу моей божественности. Я не богиня, по крайней мере, не в том смысле, который вкладывают в это слово. Сначала я была лишь символом силы, к которой взывали люди. Я лишь часть силы этого мира. Но вера людей позволила мне обрести сознание. И не только. По сути, большая часть моей силы — та, которую люди вкладывают в поклонение мне. Такова суть всех так называемых «богов». Чем больше людей в нас верят, тем мы сильнее и реальней. И наоборот, когда о нас забывают, мы слабеем и исчезаем».

Я была в шоке. Неужели это и есть та помощь, на которую я так надеялась? Бессильная... даже не знаю кто. Богиня? Она сама так не считает. Дух? Призрак богини? Чем она может мне помочь?

«Вообще-то, кое-чем могу».

Я что, говорила вслух?

«Не смотри на меня так, я действительно могу тебе помочь. — Исида начала раздражаться. — Большая часть силы — не вся сила. И не в этом дело. То, что я не могу читать твои мысли, ещё ничего не значит. Спрашивай».

В конце концов, что я теряла?

«Моему сыну грозит смертельная опасность, и я хочу его спасти».

«Вполне понятное желание. А смертельная опасность — это что-то конкретное?»

«Смертельная опасность — это Тёмный лорд. Тёмный лорд — это...»

«Я знаю, кто это, — перебила меня Исида. — В высших планах есть возможность наблюдать за жизнью смертных. Эта заварушка уже привлекла внимание. Некоторые уже даже начали делать ставки. Сама понимаешь, с развлечениями у нас там не очень».

Отлично, высшие силы или кто они там, называют одну из страшнейших войн магического мира «заварушкой». И считают это развлечением. И делают ставки.

«На кого ставят?»

«По разному. Но большинство на Волдеморта».

Я закрыла глаза. И ставят на Волдеморта.

«Не волнуйся так. Ты пришла за помощью — ты её получишь».

Я с надеждой посмотрела на неё: «Вы спасёте моего сына?»

«Нет. Только ты можешь его спасти. Я лишь подскажу тебе, как это можно сделать».

«Как?»

Богиня посерьёзнела: «Это будет опасно. Нет, не так. Это будет смертельно. Ты готова к этому?»

«Смертельно для кого?»

«Для тебя и для того, кто попытается убить твоего сына».

«Как это работает?»

Меня не волновало, что это будет стоить мне жизни, гораздо больше меня заботило, насколько надёжно то, что она предлагает.

«Это ритуал, несложный. Суть заключается в том, что если твоему сыну будет угрожать смертельная опасность, ритуал выкачает из тебя всю силу и направит её на защиту твоего ребёнка. Но ты при этом погибнешь».

«Но ведь люди могут жить без магической силы. Магглы и сквибы. Почему вы так уверены, что я погибну? Разве у меня нет шансов?»

Исида грустно улыбнулась: «Боюсь, что нет. Ты не маггла и не сквиб. Не иметь магической силы от рождения и потерять её в один момент — разные вещи. И дело даже не в этом. Цель ритуала — защитить ребёнка. Энергия для этого забирается у тебя. Не только магическая, любая. Нельзя выяснить заранее, сколько конкретно её понадобиться. Ты можешь поставить ограничение на максимальное количество, которое готова отдать, но если этого окажется мало, то... сама понимаешь».

Я меня пробрал озноб. Если энергии не хватит, мой сын умрёт.

«Я не могу так рисковать. А если я отдам всё, и этого всё равно окажется мало?»

«Об этом не волнуйся. Тут вступают в силу другие законы. Жизнь за жизнь. Этого точно хватит».

Больше меня ничто не волновало.

«Расскажите мне о ритуале»

Это действительно было несложно. Длинная фраза на латыни, означавшая что-то вроде: «Своею силою ограждаю тебя от всякого зла. Пусть обратится оно на пославшего его. Отдаю тебе всё в жизни и в смерти. Да будет по слову моему» привязывала мою магическую силу к Гарри. В случае смертельной опасности происходила моментальная перекачка силы.

Что было особенно замечательно, механизм срабатывал и в случае моей смерти, вне зависимости от её причин. То есть даже если бы на меня внезапно упал кирпич, моя сила, как магическая, так и жизненная, мгновенно перешла бы в защиту для Гарри.

Бумаги под рукой не было, и наколдовать её не получалось, поэтому заучивать ритуал пришлось на память. Я волновалась, что могу забыть или перепутать что-то, но Исида успокоила меня: «Фактически, сейчас мы внутри твоего сознания. Всё, что происходит здесь, останется в твоей памяти неизменным».

Несмотря на это, я предпочла несколько раз повторить все детали ритуала, чтобы не сбиваться при его проведении.

«Успокойся, ты всё запомнила досконально. Я уверена, у тебя всё получится, — богиня улыбнулась. — Главное ведь не слова, главное — желание. Если ты искренне готова спасти сына даже ценой своей жизни, всё остальное неважно».

Я погрустнела: «Да, но...»

«Что, начинаешь сомневаться?»

Я возмущённо вскинула голову: «Нет, конечно! Как вы могли подумать такое?»

«Тогда что тебя волнует?»

«Что будет с Гарри после моей смерти? Я имею в виду, да, я могу защитить его, но только один раз. А если ему снова будет грозить опасность, что тогда? И что, если ритуал не сработает? Или сработает как-то не так?»

Исида задумалась: «Вообще-то защита такой силы будет действовать достаточно долго. Но если тебя волнует будущее твоего сына... В принципе, есть возможность».

«Вы можете предсказывать будущее?» — поразилась я.

«Не предсказывать. Я могу видеть вероятности. И не какие-то конкретные вещи, а общее направление».

Видя мой непонимающий взгляд, женщина вздохнула: «Проще будет показать».

Она повернулась в глубину зала, закрыла глаза и начала совершать руками странные движения, перебирая видимые только ей нити. Одновременно с этим воздух в зале начал потрескивать от проходящей через него энергии. На полу начал появляться похожий на паутину узор, расходящийся во все стороны, постепенно покрывая видимое пространство.

«Что это?» — заворожено спросила я. Движение разноцветных линий остановилось, весь пол был покрыт ими от стены до стены.

«Это? — Исида открыла глаза и самодовольно оглядела творение своих рук. — Это поле вероятностей. Совокупность возможных вариантов развития событий. Конкретно этот узор показывает основные варианты того, какой может быть жизнь твоего сына. Сейчас посмотрим...»

Она подошла ко мне и начала внимательно изучать пол вокруг. Я тоже посмотрела себе под ноги. Оказывается, именно здесь начинался узор. Прямо передо мной находилась точка, из которой начиналось около десятка линий, расходящихся в разные стороны. От них отходили ответвления, некоторые сходили на нет, остальные снова разветвлялись или сливались с другими линиями.

«Почему они разного цвета?» — спросила я. Светлые, почти белые вначале, дальше линии меняли свой цвет, становясь серыми, красными, чёрными.

Исида нахмурилась.

«Хм, оказывается, ты не зря волновалась».

Моё сердце сжалось.

«Что вы имеете в виду? С Гарри что-то случиться? Что-то плохое?»

«Как сказать. Основные цвета красный и чёрный. Страдания и опасность».

Страдания и опасность?! Я окинула узор взглядом. Боже, да он весь чёрно-красный! Кровь застучала в ушах, земля покачнулась...

«Успокойся!» — Исида встряхнула меня за плечи. Шум в ушах начал стихать, в глазах прояснилось.

«Успокойся, — повторила она, отпуская меня. — Всё не так плохо. Смотри».

Я послушно посмотрела туда, куда она указала. Довольно длинный отрезок золотистого цвета.

«И там тоже. И там, — палец перемещался, указывая на другие участки золотистого цвета. Их оказалось достаточно много. Рисунок не был двухцветным, как мне показалось в панике. Даже на отрезках, обозначавших страдания и опасность, можно было увидеть золотистые точки. — Видишь?»

«Вижу, — кивнула я. — А что это?»

«Золотистый цвет означает счастье. Кроме того, видишь зелёные участки? Это умиротворение, гармония. Не счастье, но и не опасность. Тоже неплохо, верно?»

«Верно, — сравнительно успокоившись, я изучала рисунок. Зелёные участки действительно были, но их было мало, даже меньше, чем золотистых. Зато я заметила много серых линий. — А что означает серый цвет?»

«Серый цвет — это то, что у большинства людей составляет основную часть судьбы. Не страдания, не опасность, не счастье. Рутина. Некоторых она делает несчастными, но сама по себе опасности не несёт».

Серый в узоре появлялся регулярно, разделяя участки красного и чёрного. Страдания, рутина, опасность, вспышка счастья, рутина, страдания, опасность, страдания, рутина, вспышка счастья, страдания, опасность, покой, опасность, страдания... Неужели такая жизнь уготована моему сыну?

«Почему здесь так много опасности и страданий?»

«Не знаю. Здесь нет конкретных событий, только общее направление. Смотри, все линии раньше или позже проходят через ту точку».

Действительно, недалеко от начала рисунка находилась жирная чёрная точка. В ней сходились все сформировавшиеся на тот момент линии. Именно в этом месте цветовая гамма становилась преимущественно красно-чёрной.

«Что это?»

«Это узловая точка. Одна из многих, которые встречаются в человеческой жизни. Судя по результатам, этот переломный момент — твоя смерть. Или не смерть. Но определённо смертельная угроза жизни твоего сына».

«Но почему после этого всё становится так плохо? Я думала, ритуал защитит его жизнь».

«Ритуал защитит. Если ты его проведёшь, — она подняла руку, останавливая мой протест. — Я поняла, ты собираешься его провести, несмотря ни на что. Советую не затягивать с этим. Никогда не знаешь, что случится завтра. Особенно в твоём случае. Но ты должна понимать, ритуал защитит его от смерти, но он... как бы получше выразиться... одноразовый. Он будет работать против одной конкретной угрозы. Он не сможет защитить от всех опасностей».

«Но вы сказали, что защита будет действовать долго».

«Долго. Но выборочно. Основная её цель — защищать от той угрозы, которая её активирует. Уточняю, от смертельной угрозы. От всего остального она не спасает».

«То есть, если на Гарри нападёт не Тёмный Лорд, а кто-то другой...»

Исида развела руками.

«Зато от главной угрозы она защищает надёжно».

«Это должно меня успокоить?» — у меня снова начиналась истерика.

«Это и так больше, чем у тебя есть сейчас», — заметила богиня.

Её реплика подействовала отрезвляюще. В конце концов, до своей смерти я постараюсь защитить Гарри от всех опасностей. И не только я. Ну, а когда мы столкнёмся с Волдемортом... Исида говорит, что защита надёжная, и нет оснований ей не верить. Насчёт того, что будет после... я обвела взглядом рисунок. Не зря же она мне его показывает.

«Что я могу сделать?»

Богиня вопросительно посмотрела на меня.

«На все эти вероятности что-то влияет, верно? Что я могу сделать, чтобы реальным стал хотя бы не самый плохой вариант? Я заметила, что некоторые линии быстро обрываются. Это ведь означает смерть, не так ли?»

Когда Исида кивнула, я продолжила: «Как этого избежать? Вы ведь не показали бы мне это, если бы я ничего не могла сделать, так?» Я говорила уверенно, но на самом деле совершенно не испытывала ничего, кроме отчаянной надежды, что она не опровергнет мои слова, что шанс действительно есть.

Когда богиня задумчиво посмотрела на меня, я перестала дышать в ожидании её ответа.

«В принципе, способ есть», — медленно проговорила она. Я облегчённо выдохнула, вызвав у неё лёгкую улыбку.

«Я говорила правду, я не знаю будущего. Но я могу видеть образы. Поворотные точки. Что послужит причиной этого варианта развития событий. Не точную информацию, но что-то, что позволит принять нужное решение. Знаки, если хочешь».

Она перевела взгляд на узор.

«Если выберешь какой-то вариант, я попробую увидеть, как это станет возможным. Но имей в виду, не факт, что ты сможешь повлиять на эти события. Решающие изменения могут произойти после твоей смерти или вообще быть недоступными для тебя».

Я кивнула. Я действительно это понимала. Но если есть шанс, я им воспользуюсь.

«Тогда выбирай».

Я ступила на узор, пригляделась, пытаясь разобраться в его хитросплетениях.

«Почему одни линии ярче, чем другие?»

«Те, что ярче, более вероятны».

Теперь понятно, почему рисунок казался чёрно-красным. Эти линии были самыми яркими. Я передёрнула плечами. Ну уж нет. Так просто я не сдамся.

Я медленно шла по линиям, пытаясь выбирать те, на которых было меньше всего цветов страданий и опасности. Это было непросто. Даже если линия начиналась зелёной или золотистой, через некоторое время эти цвета становились бледнее, постепенно сменяясь красными и чёрными. Некоторые были такими с самого начала. Кроме того, многие линии обрывались, некоторые раньше, некоторые позже, но явно раньше естественного срока окончания жизни. Выбрать не то что хороший, а хотя бы приемлемый вариант было сложно.

Казалось, я бродила здесь не один час, хотя вряд ли это было так. А может, и нет. Время словно остановилось, пока я, всё больше отчаиваясь, искала верный путь в этом лабиринте. Которого не было. Ни один из этих путей не был верным. Даже те, которые были лучше остальных, не были тем, что я могла пожелать своему сыну. Тех, которые были хуже, я не могла пожелать никому. Но иногда не можешь получить то, чего желаешь. И приходится выбирать из того, что есть. И я пыталась.

Очередной круг. У меня уже рябило в глазах от этих линий. Серый, красный, чёрный, серый, золотой, чёрный, красный, зелёный, красный... Исида была на удивление терпелива. Я на её месте уже не выдержала бы. Она просто смотрела на меня понимающим взглядом и молчала. Спасибо ей за это. Чёрный, красный, серый, чёрный, золотой, зелёный, золотой, чёрный, золотой, зелёный, золотой, золотой... что? Я помотала головой и снова вгляделась в линию под ногами.

Бледная, её было еле видно. Основные цвета — золотой и зелёный. Они перемежались короткими чёрными отрезками, иногда появлялись вкрапления красного. Я проследила линию дальше. Иногда она разветвлялась, одни отрезки становились темнее, вливаясь в общую картину. Другие сохраняли свои цвета, разбегаясь дальше, теряясь в глубине зала. Я вернулась по линии к началу. Она была одной из немногих, которые, выходя из основной точки, приобретали благоприятный оттенок. Другие из этих немногих вскоре меняли свои цвета, но она сохраняла свою тенденцию. Я заметила бы её раньше, если бы она не была такой бледной. Мне казалось, стоит мне отвести глаза, и она исчезнет, просто истает.

«Исида», — почему-то шепотом позвала я, не отрывая взгляда от линии, чтобы она не вздумала исчезать. Когда богиня быстро подошла, я указала ей на линию.

«Этот, я могу выбрать этот вариант?»

Она внимательно вгляделась в линию, потом кивнула: «Да, этот возможен».

«Но она такая бледная», — прошептала я.

«Да уж, — согласилась Исида, — но это поправимо, я думаю».

Горло неожиданно пересохло: «Что... что мне нужно сделать для этого?»

Богиня присела на корточки, и, прикоснувшись к линии, закрыла глаза. Через несколько секунд она недоуменно нахмурилась. Открыв глаза, она встала и посмотрела на меня.

«У тебя есть прозрачный кулон такой формы?»

Она провела в воздухе пальцем, вычерчивая светящиеся линии, которые сформировали фигуру из двух сложенных основаниями четырёхгранных пирамид, вытянутую и изогнутую спиралью по вертикальной оси.

«Да», — ответила я, перебрав в уме свои украшения.

«О твоём сыне должен позаботиться тот, кто подарил тебе этот кулон».

Я в шоке смотрела на богиню. Ты определённо не был тем, кого я ожидала увидеть в роли опекуна своего сына.

«Это точно? Вы уверенны?»

«Абсолютно. Я так понимаю, что это тот человек, о котором ты и не подумала бы. Не зря эта линия такая бледная. Но поверь мне, это тот, кто тебе нужен. Тебе и твоему сыну. Доверься ему, и всё будет хорошо».

Я вновь посмотрела на линию и моргнула. Мне показалось, или она стала ярче?

Проследив мой взгляд, Исида улыбнулась: «Вижу, ты уже приняла решение. Только не откладывай». Она посерьёзнела: «Теперь точно всё. Тебе пора».

Внезапно всё вокруг меня начало расплываться. Последнее, что я услышала, перед тем, как зал вместе с богиней исчез, было: «Удачи». Я оказалось сидящей в центре быстро тающей пентаграммы на полу своей лаборатории.

* * *

Где-то в высших сферах богиня Исида хмыкнула, глядя, как на растворяющемся под ногами полу наливается ярким светом золотая линия, как тают все остальные вероятности: «Какая решительная девочка». Когда храм окончательно истаял и последняя искра золотой линии, вспыхнув, сгорела в пустоте, она тихо рассмеялась: «Теперь Анубис не отвертится. И остальные тоже. Моя ставка точно выиграет. И пусть только попробуют сказать, что я мухлевала».