Кто правит случаем? (джен)

Когда она бежала по лестнице, а за спиной монстр убивал её мужа, она думала о совершенно посторонних вещах. Неужели всё это действительно было предопределено? И если да, то когда? В тот день, когда полупьяная предсказательница произнесла трижды проклятое пророчество? Или это случилось, когда о нём узнало это чудовище? Или это был самый счастливый день в её жизни, день рождения её сына? Его участь была предопределена тогда или всё-таки раньше? Это фатум, что на чаше воображаемых весов жизнь её сына, его кровь перевесила жизнь того, другого, которому так же не повезло? Или всё-таки это череда нелепых случайностей?

Баррикадируя дверь, она позволила себе улыбнуться на сотую долю секунды. Это было довольно глупо, но инстинкты требовали что-то делать, а палочку она забыла внизу. Хотя это не имело никакого значения. Она знала, что случится. Надеялась, что знает. Если бы она верила в судьбу, то могла бы гордиться собой. Потому что сегодня она её обманет. Но в судьбу она не верила. В отличие от того идиота, который сейчас поднимался по лестнице. Он как раз верил в судьбу. Поэтому мог позволить себе не торопиться. Что ж, спасибо ему за это. Она прижала к себе сына и поцеловала его в лоб. Заглянула в глаза и ободряюще улыбнулась: «Всё будет хорошо, сынок. Не бойся. Я люблю тебя. Помни об этом, ладно?» Ребёнок смотрел на неё серьёзно, как будто всё понимал. Она посадила его в кроватку, и повернулась к двери, смахивая выступившие слёзы. Самое важное сделано. Осталось последнее. Но это было уже не её заботой.

Она верила в то, что есть выбор. Выбор определяет будущее. Иногда больше, иногда меньше. Интересно, думала она, глядя, как расползается хрупкая баррикада, какой момент был поворотным для неё. Когда она приняла это решение? Или только тогда, когда привела его в действие? А может наоборот, она вступила на этот путь гораздо раньше, тем августовским днём семь лет тому назад? Надо было об это спросить. Хотя теперь это уже не важно.

Время словно остановилось, подумала она, глядя на проворачивающийся замок. Пожалуйста, пусть сначала он убьёт её, мелькнула запоздалая мысль. Возможно, это было эгоистично, но увидеть, как нападают на её ребёнка — это было выше её сил. А он... он ещё слишком мал. Он забудет. Если только не...

Когда дверь медленно открылась, она была даже рада, что не успела додумать последнюю мысль.

16.05.1981

Девушка давно кружила вокруг фонтана. То присядет на скамейку, то вскочит, пройдёт быстрым шагом несколько метров, сядет на другую скамью, снова вскочит, вернётся на прежнее место, встанет, сделает круг вокруг фонтана... Эта суета уже начинала утомлять. Боб несколько раз пытался отвлечься, сосредоточиться на чем-то другом, но мозг, возмущённый вчерашним поведением, наотрез отказывался повиноваться. Определённо, последняя бутылка пива была лишней. Или не только последняя? Или это было не пиво? Обиженный мозг наотрез отказался выдавать информацию.

Короче, как бы там ни было, взгляд с трудом открытых глаз зацепился за пухленькую русоволоску, и уже 20 минут единичные мысли, появлявшиеся в гудящей голове, двигались в задаваемом её перемещениями рваном ритме.

Время удалось определить только благодаря электронным часам на фасаде здания напротив. Именно на них падал взгляд в те несколько секунд, когда немыслимым усилием воли его удавалось подчинить и направить в другую сторону.

Какого чёрта? Она может остановиться? Из-за её метаний никак не сосредоточиться. Нет, конечно, можно было бы закрыть глаза, но Боб по своему опыту знал, что ни к чему хорошему это не приведёт. Если закрыть глаза, то можно будет заснуть, а заснуть в таком положении... нет, закрыть глаза определённо будет плохой идеей.

Можно было бы повернуть голову. Можно было бы, если бы предыдущие три попытки не отозвались болью, сравнимой с ударом поезда на полном ходу. Очевидно, восстановление моторно-двигательных функций в полном объёме в ближайшее время не предвидится.

Обидно, память подкидывает ему словечки наподобие "моторно-двигательный", оставляя без ответа вопросы о том, где, с кем, в честь чего он так надрался, и главное, зачем он залез на это долбаное дерево?

Боб покрепче обхватил ветку, на которой лежал и с некоторой долей удивления отметил отсутствие в поле зрения ставшей уже привычной детали пейзажа. Пока он мучительно пытался вспомнить вчерашнюю пьянку, девушка наконец-то ушла. Переведя взгляд на электронное табло часов, Боб начал обдумывать самую важную на данный момент мысль: начинать звать на помощь или возможность слезть отсюда без переломов не стоит такого позора?

* * *

Нервно поглядывая на часы, она делала уже третий заход вокруг фонтана. Оборотного зелья было всего на три порции. Это означало три часа времени. Три часа, сорок минут из которых уже прошло. Скоро пить вторую порцию, а того, кого она так ждёт, до сих пор нет. Она в который раз огляделась. Вон женщина с тремя детьми покупает мороженое. Пока она отвлеклась на расчёты с продавцом, самый младший карапуз вырвал руку у сестры и затопал к фонтану, явно намереваясь искупаться. На дальней скамье влюбленная парочка, судя по возрасту, прогуливают занятия. Девушка улыбнулась своим воспоминаниям. Перевела взгляд — да, эта картина умиления не вызывает. Интересно, как он туда залез? Дерево довольно высокое, и до нижних веток добраться сложновато. Хотя некоторые её знакомые выкидывали финты и покруче. Причём далеко не всегда, будучи пьяными. Ну, а у этого все признаки вчерашних бурных возлияний видны даже отсюда. На лице явственно просматриваются мысли "Где я?", "Как я сюда попал?" и "Зачем я столько выпил?".

Прекратив оглядываться, она снова посмотрела на часы. Ну, и где ходит этот...

— Привет, — негромкий голос прямо над ухом заставил её подскочить и попытаться обернуться. Попытка проделать два действия одновременно успехом не увенчалась. Сидя на земле и потирая копчик, девушка мрачно посмотрела на пытающегося сдержать смех мужчину и закончила вслух:

— ...идиот.

— И я тоже рад тебя видеть, — он протянул руку, помогая подняться. — И предвосхищая твои обвинения — я не подкрадывался. Просто кому-то надо быть внимательнее.

— И подлечить нервы, — ещё не оправившись от неожиданности, она продолжила мыслить вслух.

— Я хотел тактично умолчать об этом, но раз ты сама сказала...

— Хватит, — перебила она. — Это может затянуться надолго, а у меня мало времени. Если бы кто-то не опоздал...

— Если бы кто-то предупредил раньше, — парировал собеседник. — Между прочим, я не успел позавтракать.

— Отлично. Тогда поговорим в том кафе, — она указала на вывеску на противоположной стороне улицы. — Я все равно не хотела разговаривать на улице.

* * *

Размешивая кофе, она думала, как начать разговор. Обдумывая это заранее, она представляла разные варианты, но сейчас все они казались одинаково неудачными.

— Ты нервничаешь.

Девушка вынырнула из своих мыслей и посмотрела на мужчину напротив.

— С чего ты взял?

Она отпила кофе и едва сдержалась, чтобы не выплюнуть. Глядя на её перекошенное лицо, он усмехнулся, протянул руку и поднял пакетик с сахаром перед её глазами.

— Серьёзно, Эванс, что настолько плохое могло случиться, чтобы ты забыла положить сахар в кофе? Кстати, поздравляю, теперь ты знаешь, какой он на вкус.

— Между прочим, я давно это знаю, — огрызнулась она, разрывая пакетик и высыпая сахар в чашку.

— Называть кофе ту приторную бурду, что ты пьёшь — кощунство.

— А мне нравится, — она демонстративно отхлебнула и про себя поморщилась. Холодный кофе, не растворившийся сахар — действительно бурда. Не то чтобы она собиралась ему об этом говорить.

— Кстати, я же просила тебя — без имен.

— Вообще?

— Было бы неплохо.

— Твоя паранойя меня пугает. Хорошо, если я буду называть тебя, допустим... Вивьен, это не нарушит твою конспирацию?

— Если тебе это так необходимо, то пожалуйста. Это первое имя, которое пришло тебе в голову?

— Тебе что-то не нравится?

— Нет, просто я бы вспомнила что-нибудь попроще, например, Джейн или Мэри.

— Если ты хотела быть Мэри, надо было думать об этом раньше. И вообще, в таком виде ты однозначно похожа на Вивьен.

В таком виде? Боже, она совсем забыла! Быстрый взгляд на часы — так и есть, действие зелья заканчивается через четыре минуты. Отыскав в сумочке флакон, выпила одним глотком и прислушалась к ощущениям. Никаких признаков обратных изменений. Вивьен расслабленно откинулась на стуле и потянулась за чашкой. Кофе оставляет желать лучшего, но его вкус в любом случае лучше, чем у Оборотного.

— Позволишь? — рука её спутника зависла над пустым флаконом.

— Пожалуйста, — она удивлённо наблюдала, как он осторожно подносит сосуд к носу, — смелее, оно не ядовито.

— Надеюсь. Интересный запах.

— У меня есть ещё. Хочешь посмотреть?

— Давай.

Перед тем, как открыть протянутый флакон, мужчина внимательно рассмотрел его содержимое, изучая изменение оттенка при попадании прямого солнечного света.

— Странный запах — чувствуется что-то растительное, животное, но ничего определённого. Это благодаря ему достигается такой впечатляющий косметологический эффект?

— Да. Жаль, что недолгий. Всего час.

Вивьен замолчала, пряча сосуд обратно, пока подошедшая официантка ставила на стол заказ. Заказав ещё кофе, она задумчиво наблюдала, как её спутник со скоростью звука поглощает яичницу с беконом. Аккуратность и бесшумность процесса приятно поражали. Наконец он сложил приборы на тарелку, удовлетворённо вздохнул и потянулся за своим соком.

— Я благодарен тебе за возможность спокойно поесть, но, думаю, уже можно переходить к цели нашей встречи.

Вот он, этот момент, которого она ждала с самого утра. И конечно, ни одной идеи, как это сказать.

— Рей, понимаешь, я не знаю, с чего начать...

— Вивьен, — его мягкий голос заставил её посмотреть ему в глаза. — Просто вдохни и скажи главное.

Она кивнула, глубоко вдохнула, невольно зажмурилась и скороговоркой выпалила:

— Позаботься о моём сыне, когда я умру!

— Позаботься о моём сыне, когда я умру!

Зажмурившись, Вивьен ждала бурной реакции, но её не последовало. Она посчитала до десяти. Ничего. До двадцати. Всё ещё ничего. Решив рискнуть, девушка осторожно приоткрыла один глаз. Рей задумчиво смотрел в окно. Слегка расслабившись, она открыла второй глаз. Словно уловив это движение, мужчина повернулся к ней.

— Знаешь, каждый раз, когда что-то подобное происходит, я думаю, что меня уже ничем не удивишь. И, конечно же, когда наступает следующий раз, ещё более..., — он покрутил рукой в воздухе, пытаясь подобрать подходящее слово, и, так ничего и не придумав, закончил, — я снова думаю так же. Или я наивный глупец, или неисправимый оптимист. Даже не знаю, что хуже.

Он тоскливо посмотрел на стакан с соком, явно пытаясь провернуть фокус, аналогичный тому, который две тысячи лет назад произвел впечатление, не изгладившееся до сих пор. Но без воздействия божественной силы жидкость упорно отказывалась повышать градус. Осознав бесполезность своих попыток, Рей залпом допил сок и отставил пустой стакан.

— Ты так спокойно отреагировал, — Вивьен аккуратно подбирала слова. — Я думала, твоя реакция будет более... эмоциональной.

— Будет. Но позже. Сейчас я настроен услышать подробности, а уже после этого можно впадать в истерику. Значит, ты хочешь, чтобы я позаботился о твоём сыне, — Рей улыбнулся. — Не знал, что у тебя есть ребёнок. Надо полагать, замуж ты тоже успела выйти?

— Да. Надеюсь, ты не обижаешься, что не пригласила тебя на свадьбу?

— Нет, но это могло быть логичным шагом на пути к твоей сегодняшней просьбе. Серьёзно, ты не сообщаешь о важных событиях своей жизни, но хочешь доверить мне своего ребёнка?

— Скажем так, обстоятельства поменялись.

— Я так и понял. Тот факт, что ты говоришь не «если я умру», а «когда я умру», относится к этим обстоятельствам?

Вивьен поморщилась:

— Вообще-то я не хотела, чтобы это прозвучало так обречённо. И если тебя это успокоит, могу сказать, что скоропостижная смерть в мои планы на ближайшее будущее не входит.

— Звучит не намного лучше. Без части про ближайшее будущее было бы оптимистичнее.

— В моей ситуации полезней быть реалистом.

— Как и в большинстве случаев. Итак, скорая смерть в твои планы не входит, но такую возможность ты не исключаешь? Не скажешь, от чего ты собралась скончаться?

— Я не собиралась, — вздохнула Вивьен. — Но мне не оставили большого выбора. Я рассказывала тебе, что в нашем мире идёт война?

Рей задумался.

— Кажется, нет.

Девушка нахмурилась:

— Но я точно говорила об этом. Тёмный лорд, Пожиратели Смерти? Ничего знакомого?

— Это я помню. Но по твоим словам я решил, что это какая-то террористическая группировка.

— Для восприятия магглов — да, но для мира волшебников их действия сопоставимы с военными. Нас не так много, и действия этой относительно большой группы людей вполне могут считаться гражданской войной. Кроме того, в это вовлечены другие магические расы: оборотни, великаны заключили союз с Тёмным лордом. Как бы это не выглядело со стороны, по сути и размаху это полноценная война!

— Хорошо, хорошо, я понял, — Рей поднял руки в примирительном жесте. — Я не хотел оскорбить твои чувства.

Вивьен опомнилась. Неужели она действительно это сделала? Кричала о мире магов прямо посреди маггловского кафе? Девушка украдкой заозиралась. Странно, никто не смотрел в их сторону. Люди спокойно продолжали заниматься своими делами, либо проявляя обычно не свойственную им деликатность, либо...

— Если ты ожидаешь последствий своей впечатляющей эскапады, можешь расслабиться, — в голосе её спутника отчётливо звучала насмешка. — Серьёзно, Вивьен, неужели ты думала, что я собираюсь информировать о наших делах всех окружающих?

Увидев растерянность на её лице, Рей вздохнул:

— Я поставил «отвлекалку» ещё в парке. Думал, ты тоже применила нечто подобное, но, похоже, твоя паранойя не достигла такого уровня.

Вивьен не смогла сдержать стона. Она запаслась оборотным зельем, обеспечила себе надёжное алиби, приняла такие предосторожности, чтобы организовать эту встречу втайне от всех, и совершенно забыла о магглах. Правда, раньше ей не приходилось использовать магглоотталкивающие и отвлекающие заклятия, но это её не оправдывало, она должна была об этом подумать.

— Прекрати самобичевание, пожалуйста, — он что, читает мысли? — и не смотри на меня так, у тебя всё на лице написано. Во-первых, такая ситуация для тебя внове, так что не удивительно, что ты не обо всём помнишь, во-вторых, если я не ошибаюсь, тебя могут отследить по применяемым заклинаниям, в-третьих, волноваться в любом случае уже поздно.

— На самом деле, отслеживается только магия несовершеннолетних. В семнадцать лет следящее заклинание снимается, — Вивьен немного успокоилась и постаралась сосредоточиться. В конце концов, Рей прав, волноваться об этом сейчас не имеет смысла. Он позаботился об этом, и слава Богу. Кстати...

— Кстати, что такое «отвлекалка»? Я не слышала о таком заклятии.

Мужчина усмехнулся.

— Ты и не могла слышать. По сути дела, это не совсем заклятие. Я просто сильно захотел, чтобы мы остались незамеченными для окружающих.

Глаза Вивьен округлились.

— И предупреждая твои вопросы, я не смогу объяснить тебе, как это действует, потому что сам не вполне понимаю. Кроме того, у нас важный разговор, а мы никак не дойдём до сути. У вас война. Поздравляю... то есть сочувствую. При чём здесь твоя скорая смерть?

— Понимаешь, было сделано пророчество. О ребёнке, который сможет победить Тёмного лорда. Подробности несущественны, но Тёмный лорд узнал часть пророчества и решил, что оно о моём сыне. И собирается его убить.

* * *

Это многое объясняло. Ладно, не многое, но, по крайней мере, тот факт, почему она так уверено говорит о своей возможной смерти.

— Он ненормальный?! Стоп, можешь не отвечать.

Вивьен слабо улыбнулась. Ситуация не располагала к веселью, но Рей, обвиняющий Волдеморта в сумасшествии, выглядел забавно. Особенно выражение его лица, выражающее отвращение к человеческому идиотизму в целом и к одному мнительному мегаманьяку в частности.

— Итак, я правильно понял? На основании неполной информации, полученной из сомнительного источника, сильнейший тёмный волшебник современности принял решение убить твоего... сколько ему?

— Кому?

— Твоему сыну.

— Гарри? Через две недели исполняется десять месяцев.

— Убить твоего десятимесячного сына. Великолепно. Ты хочешь сказать, у этого ненормального действительно есть последователи?

Девушка вздохнула.

— К сожалению, есть. Достаточно сильные и многочисленные. И что хуже всего, обладающие достаточным влиянием в обществе, деньгами и связями. Даже зная, кто они, мы не можем привлечь их к ответственности.

— Просто замечательно. А откуда информация?

Увидев непонимание на лице собеседницы, Рей устало потёр лоб. Надо конкретней формулировать вопросы.

— Информация, Вивьен. Ваш ужасный Темный лорд лично явился к тебе и сообщил, что знает о пророчестве и хочет убить твоего сына? Или об этом писали в газетах?

— Рей, — девушка невесело усмехнулась, — я же сказала, у нас война. А на каждой приличной войне должны быть шпионы. Информация от нашего агента в стане врага.

— Отлично, то есть, следуя твоей логике, в вашем стане тоже есть вражеский шпион, — взглянув на резко помрачневшее лицо собеседницы, мужчина решил не развивать эту тему. Пока. — Ладно, сейчас не об этом. Информация получена практически из первых рук и заслуживает доверия. Допустим. А «ваш агент» — это чей? Кто это — «вы»? — добавил он, памятуя про конкретные вопросы.

— Мы — это Орден Феникса. Что-то вроде сопротивления.

— Сопротивление обычно сопротивляется действующему режиму.

— Не придирайся к словам. Если хочешь, можешь считать нас ополчением.

— Хорошо, я буду считать вас ополчением. И сколько насчитывается ополченцев?

Девушка замялась.

— Чуть больше двадцати человек.

— Чуть больше двадцати человек, — повторил Рей и хмыкнул. — Я даже не буду спрашивать, сколько последователей у тёмного идиота. Многочисленные — так ты сказала? — это определённо больше двадцати. Скажи мне, полиция, внутренние войска или кто там у вас занимается внутренней безопасностью, принимают участие в этом противостоянии? Или вы противостоите тёмным силам в количестве «чуть больше двадцати человек»?

Далось ему это количество! Да, ситуация, особенно в изложении Рея, выглядела несколько абсурдно. Но на самом деле всё было не настолько плохо, как он представлял.

— Послушай, — Вивьен начинала терять терпение, — это действительно очень интересная тема, но сейчас мы говорим не об этом.

— Извини, но ты за один раз сообщаешь столько информации, неудивительно, что я отвлекаюсь. Итак, мы остановились на том, что сильнейший тёмный волшебник современности охотится на твоего сына. И что ты в связи с этим предпринимаешь?

— Сейчас мы скрываемся. Уже несколько раз переезжали.

— Возможно, если бы вы уехали из страны...

Она подняла руку, прерывая его.

— Я уже обдумывала это, Рей. И обсуждала с мужем. Он не уедет. Мы не уедем. Это его мир, его друзья, его жизнь. И он будет защищать всё это. А я не могу оставить его. Понимаешь?

Мужчина задумчиво кивнул.

— Я всё понимаю, Вивьен. Кроме одного. Каким образом всё это касается меня?

Девушка потёрла висок. Этот разговор вызывал у неё головную боль. И Рей определённо не собирался облегчить её задачу.

— Я же сказала. Я хочу, чтобы ты позаботился о моём сыне после моей смерти.

— Это я уже понял. Только не понял, почему именно я. У тебя, твоего мужа есть родственники, друзья, знакомые, в конце концов. Люди, более подходящие на роль опекуна. Серьёзно, Вивьен, я вряд ли являюсь хорошей кандидатурой. Учитывая мою работу, способ жизни и полное отсутствие всякого опыта обращения с детьми. И ещё тот факт, что мы не виделись четыре года. И вообще, что подвигло тебя на эту гениальную мысль?

Девушка покраснела и что-то пробормотала себе под нос.

— Что, извини? Я не расслышал.

— Исида, — это прозвучало чуть громче, но не намного понятней.

— Что «Исида»? Ты можешь изъясняться нормально?

— Могу, — Вивьен выглядела смущенной, но решительной. — На эту гениальную мысль, как ты выражаешься, меня подвигло не что, а кто. Исида. Древнеегипетская богиня, если ты не в курсе.

* * *

Сейчас Рей должен был удивиться. Сильно. По крайней мере, Вивьен бы удивилась. Что ж, если выражение глубочайшего скепсиса на его лице можно считать признаком удивления, то да, Рей действительно сильно удивился. Чем ещё, кроме удивления, можно было объяснить следующий вопрос?

— Дорогая, ты головой случайно ни обо что не билась?

Вивьен вздохнула. Такая реакция была предсказуема. Две недели назад она отреагировала бы точно так же. Наверное.

— Нет, я не билась головой. И нет, это не побочное действие какого-нибудь зелья, или что-то в этом роде. Я действительно встречалась с Исидой. Той самой. В каком-то смысле.

— Что значит «в каком-то смысле»? Это была она или не она? И где ты вообще на неё наткнулась?

Девушка устало потёрла переносицу.

— Послушай, я понимаю твою реакцию и действительно хочу тебе всё объяснить. Но полная версия займёт слишком много времени, а короткая вряд ли тебя убедит.

— А ты попытайся.

— Уже попыталась. Короткая версия заключается в том, что богиня Исида сказала, что ты будешь лучшей кандидатурой для того, чтобы позаботиться о моём сыне. Как я понимаю, тебя это не убеждает.

— Да уж.

— Почему-то я так и думала, — она улыбнулась. — Поэтому вот.

Вивьен достала из сумки толстый бумажный конверт и положила на стол перед мужчиной. Тот с опаской взглянул на него, не торопясь брать в руки. Потом поднял глаза на девушку:

— Что это? Ты решила предложить мне взятку вместо объяснений?

— Вообще-то это и есть объяснения. Я подробно записала всё, что касается этой истории. Кроме того, там информация о ситуации, которая сложилась в магическом мире: вырезки из газет, мои записи. Я постаралась подробно охарактеризовать людей, которые меня окружают, ключевые персоны войны, некоторые события. Я хочу, чтобы ты понял, почему я прошу тебя об этом. Это не минутная блажь. Это обдуманное и взвешенное решение. Прочитай. Уж это-то ты можешь для меня сделать?

Мужчина взял конверт, взвесил его на ладони и положил во внутренний карман куртки.

— Это всё?

— Пока да, — на неё внезапно навалилась усталость. Или не внезапно? Сколько это всё уже продолжается? И этот не самый лёгкий разговор... Почему она думала, что, как только поговорит с Реем, всё наладится? По крайней мере, теперь не надо волноваться о том, как он отреагирует. Хотя... он обещал ей истерику. Вивьен хмыкнула. Забавно будет на это посмотреть.

Осознав, что повисла неловкая тишина, девушка вынырнула из своих мыслей и посмотрела на собеседника. Он с лёгкой тревогой изучал её лицо.

— Когда ты в последний раз высыпалась?

Действительно, когда? Она невесело усмехнулась.

— Что, так заметно?

— Да уж. Даже твоя «косметология» не особо помогает.

— Спасибо, — девушка вымучено улыбнулась. — Ты знаешь, как сделать человеку приятно.

Даже недавно выпитый кофе не помогал. Усталость всех прошедших дней навалилась неподъемным грузом. Как будто вымотанный бешеной гонкой организм мстил ей за пренебрежительное отношение.

Ну что ж, можно сказать, задача минимум выполнена. Она сделала всё от неё зависящее. Тут же тревожным звоночком в мозгу забилось: «Всё ли?». Всё, успокоила она сама себя. Сделать больше было физически невозможно. Теперь его ход.

— Когда прочитаешь и примешь решение, сообщи мне. Только постарайся не тянуть.

Рей внимательно посмотрел на неё. Если он хотел ещё каких-то подробностей или объяснений, его ожидало разочарование. У неё уже не было никаких сил поддерживать мало-мальски содержательный разговор. По-видимому, он это понял.

— Хорошо. Я обещаю, что прочту. И обещаю, что подумаю. Но большего обещать не могу.

— И не надо. Того, что ты готов подумать, уже достаточно. Спасибо тебе.

— Пока не за что, — мужчина положил на стол несколько купюр. — Разве что за завтрак. Закажи ещё кофе. Должно хватить, — он кивнул на деньги и встал. — Пока, Вивьен. Я свяжусь с тобой на неделе. Береги себя.

Рей долго откладывал это дело. Ну точнее, не откладывал. Просто находились более срочные дела. Надо было разобрать старые завалы, убрать пыль, накопившуюся за время его разъездов. Приводя дом в пригодное для жизни состояние, он то и дело поглядывал на конверт, так и лежавший на тумбочке в коридоре, там, где он положил его, вернувшись с той самой встречи.

Или ему казалось, или конверт с каждым следующим взглядом выглядел всё более... укоризненно? Конверты могут выглядеть укоризненно? Раньше Рей сказал бы, что нет. Но этот выглядел. Как будто обладал силой, пробуждающей угрызения совести при взгляде на него. Кстати, с Эванс могло статься наложить такие чары. Так сказать, удалённое воздействие.

Так или иначе, оттягивать дальше было некуда. Все домашние дела были сделаны. Он даже погладил галстук. Оказывается, у него был галстук! Вот именно, был. Рей не мог вспомнить, ни откуда он у него взялся, ни тем более, как он оказался в глубине шкафчика с посудой. Галстук был красивым. Серым в чёрную полоску. Теперь ещё и с красивыми чёрными подпалинами. Как он умудрился его спалить, и зачем вообще гладил, Рей понять не мог. Возможно, виной этому был утюг, который уже несколько лет не использовался по назначению. Или его, скажем честно, посредственные навыки глажки. Но в глубине души Рей был уверен, что во всём виноват этот чёртов конверт! Он мог поклясться, что стоя возле подоконника — гладильную доску он так и не нашёл,весьма вероятно, что именно ей раньше была та странная полка в кладовке. Хотя ни в чём нельзя быть уверенным. Так вот, стоя возле подоконника с утюгом в руках, он чувствовал спиной укоризненный взгляд. Кажется, эта штуковина усиливала своё действие со временем.

Распечатал конверт, ощутив лёгкое покалывание в пальцах. Похоже, Эванс поставила на послание систему распознавания адресата. Интересно, что было бы, если бы его попытался вскрыть кто-то другой? Сгорел бы сам конверт, или любопытному тоже досталось бы?

Улыбнувшись своим мыслям, Рей высыпал содержимое конверта на столик. Несколько газетных вырезок и небольшой блокнот. Поколебавшись, с чего начать, Рей потянулся к блокноту.

Открывая блокнот, он снова почувствовал покалывание. Кажется, Эванс предприняла все возможные меры предосторожности. Рей понадеялся, что это срабатывает только при открытии блокнота. Перспектива испытывать эти «замечательные» ощущения, переворачивая каждую страницу, не особо радовала.

Он перелистнул пару страниц. Отлично, никаких посторонних ощущений. Рей вернулся к началу и углубился в чтение.

* * *

«Дорогой Рей!

Если ты читаешь это, значит, у меня всё-таки получилось. Я очень надеюсь, что мне удастся встретиться с тобой лично, но если нет, значит, я нашла другой способ передать тебе эту информацию. Если мы встретились, значит, ты уже знаешь, о чём пойдёт речь. Если нет, то, прочитав мои записи, ты всё поймёшь.

Я понимаю, что ты не получал от меня вестей два года, а не виделись мы и того дольше. Но мне больше не к кому обратиться. В нашем мире идёт война. Когда я говорю «наш», я имею в виду магический мир. Смешно, правда? Я всегда думала, что останусь здесь чужой, пришлой. Оказалось, неважно, откуда ты. Главное, где твоё сердце. А моё сердце здесь, в магической Англии.

Я вышла замуж, Рей. Почти сразу после школы. Извини, что не пригласила тебя на свадьбу. Надеюсь, ты не в обиде.

В июле прошлого года у меня родился сын. Мой Гарри.

Знаешь, когда я влюбилась в Джеймса, я думала, любить сильнее невозможно. Глупости. Когда в больнице мне положили на руки моего ребёнка, когда он открыл свои глазки и посмотрел на меня... Я люблю своего мужа, Рей, но моё сердце держит в руках мой сын.

А теперь ему грозит опасность. Смертельная опасность.

Я не могу судить. Я не видела маггловских войн, я плохо знаю историю немагического мира. Может быть, войны так и ведутся. Может, так они ведутся только у магов. Я не знаю, Рей. Может, для кого-то это правильно. Но как ты считаешь, это нормально, когда победа в войне зависит от одного человека? Даже не так. Это нормально, когда все тревоги и надежды обеих противоборствующих сторон связаны с одним человеком?

Впрочем, неважно. Я не хочу этого знать. Мне абсолютно всё равно, нормально это или нет. Потому что на кону жизнь моего ребёнка. Жизнь моего десятимесячного сына, чёрт бы их всех побрал!!!

Я и так отдала этой войне слишком много. Фактически, я отдала ей свою жизнь. После окончания школы я никуда не поступила. Вскоре после свадьбы мы с мужем вступили в Орден Феникса. В этой войне Орден Феникса противостоит Волдеморту и его Пожирателям Смерти.

Не знаю, помнишь ли ты, когда-то я рассказывала тебе о Волдеморте. Это тёмный волшебник, очень сильный. Он провозгласил себя Тёмным лордом, и вместе со своими последователями пытается захватить власть.

Это странная война, Рей. Очень странная. Все знают, что она идёт. Знают, но пытаются сделать вид, что ничего не происходит. Как будто это освободит их от ответственности. Министерство Магии больше волнуется о том, как скрыть происходящее от магглов, чем о том, как остановить Волдеморта.

Поэтому был создан Орден Феникса. Это тайная организация. Я знаю, что это звучит по детски, но что нам остаётся делать? Да, глупо, но тем, кто готов бороться, за себя и за других, в этой войне приходится скрываться. И от врагов, и от тех, за кого мы боремся. И я сейчас не о магглах. Хотя если подумать, от них мы тоже должны скрываться. Но к этому мы давно привыкли. Сложнее принять то, что другие волшебники, те, кто боятся сами что-то предпринять, с готовностью выдадут нас Пожирателям Смерти, появись у них такая возможность. Они считают, что наша борьба бессмысленна, что мы только злим Пожирателей и подставляем под удар не только себя и своих близких, но и всех остальных.

Может быть, так оно и есть. Может, это мы виноваты, что десятки волшебников пострадали при нападениях, которые не имели никакой другой цели, кроме демонстрации силы Волдеморта и его приспешников. Которые должны задавить на корню любую мысль о возможном сопротивлении. Может быть. Но что нам остаётся делать? Если не мы, то кто?

Знаю, звучит банально. Иногда мне действительно кажется, что это всё не имеет смысла. И тогда опускаются руки. Но потом я думаю о том, что если для чистокровных волшебников эта война необязательна, то я борюсь за своё право на существование. И за своих близких, которых эти высокомерные ублюдки считают недочеловеками. Только потому, что у них нет магии. И эти мысли придают мне сил. Потому что я кровно заинтересована в нашей победе.

И теперь это выражение приобрело буквальный смысл.

Я никогда не верила в пророчества. Все эти предначертания, судьба... Чушь. Всё решает выбор самого человека. А за моего сына пытается выбрать кто-то другой.

День рождения Гарри стал самым счастливым днём в моей жизни. До того момента, как я узнала, что именно это определяет его судьбу. По крайней мере, в глазах некоторых людей.

Когда моему сыну исполнилось четыре месяца, к нам пришёл Альбус Дамблдор. Это волшебник, создавший и возглавляющий Орден Феникса. Он значимая фигура для магического мира. Не то, чтобы он не приходил к нам до того. Но тот раз был особенным. Именно в тот раз он рассказал нам о пророчестве.

Говорят, такие моменты навсегда остаются в памяти. Со мной не так. Из того вечера я отчётливо помню только ощущение полнейшего шока, когда я поняла, о чём он говорит. Пророчество... я не знаю текст дословно, Альбус передал его только в общих чертах. Да это и не важно. Суть в том, что должен родиться ребёнок, который сможет победить Тёмного Лорда. Его рождению должны сопутствовать несколько условий: родители, трижды бросавшие вызов Тёмному Лорду, и дата рождения — исход седьмого месяца.

На самом деле, я даже не помню, сколько раз мы «бросали вызов Тёмному Лорду». И вообще, что считается бросанием вызова? Если во время стычки с Пожирателями мы аппарируем через две секунды после появления Волдеморта, это считается вызовом? Как бы то ни было, похоже, в отличие от меня, Альбус ведёт строгий учёт. Интересно, у него есть список фамилий, в котором он проставляет галочки — количество схваток, применяемые заклинания, число удачных попаданий?

Вообще-то, под пророчество подходит не только Гарри. Нашим соратникам по Ордену Феникса тоже «посчастливилось» стать родителями «на исходе седьмого месяца». Их сын всего на день старше Гарри. И судя по всему, напротив их фамилии в графе «вызов Тёмному Лорду» тоже стоят три галочки.

Кстати, не только Альбус ведёт учёт. Тёмный Лорд узнал о пророчестве. И он помнит, кто сколько раз бросал ему вызов. Ну, а выяснить, когда у этих людей родились дети, особого труда не представляет.

В общем, на сегодняшний день существует всего два человека, подходящих под это пророчество. Я думаю, ты уже понял, кто получает главный приз.

Наверно, это должно мне льстить. Как же, «Сам Великий Тёмный Лорд Волдеморт» посчитал моего сына серьёзной угрозой. Настолько серьёзной, что решил не дожидаться, пока тот вырастет и проявит упомянутую в пророчестве силу. Он хочет убить его уже сейчас.

Я уже говорила, что отдала этой войне свою жизнь. Я ввязалась в почти безнадёжную борьбу, чтобы поддержать своего мужа и защитить тех, кого люблю. Я знала, на что иду, знала, что могу погибнуть в этой войне. Но я не знала, что кроме жизни, у меня потребуют отдать что-то ещё. И своего сына я не отдам.

Я знаю, тебе интересно, зачем я тебе всё это рассказываю. И почему именно сейчас. Ответ прост. Я хочу, чтобы ты позаботился о моём сыне после нашей с мужем смерти.

Наверно, ты сейчас в шоке. Или нет, если мне удалось сообщить тебе это при встрече. Честно говоря, не так давно я сама не могла подумать, что попрошу тебя об этом. Но обстоятельства меняются.

Я расскажу о том, как пришла к этому решению, со всеми подробностями, которые смогу вспомнить. Наверняка многие из них несущественны, но я хочу, чтобы ты понял, попытался ощутить то, что чувствовала я.

Недавно был День рождения у моей старшей сестры. Я решила её проведать. Мы не в очень хороших отношениях, поэтому я решила зайти на следующий день, чтобы не вламываться, когда она будет принимать гостей. Да, я знаю, что это глупо, учитывая, что мы сейчас скрываемся. Именно поэтому я аппарировала прямо к ней в гостиную.

Это было плохой идеей, но я хотела её увидеть, и не могла найти другого безопасного способа. Вдруг за её домом следят. Не вдаваясь в подробности, скажу, что она была мне не очень рада. Мы поругались, впрочем, как обычно.

После этого в расстроенных чувствах я аппарировала к реке. Недалеко от нашего городка протекает Уэй, один из притоков Темзы. В детстве папа брал меня туда с собой на рыбалку. Рыбы ловили мало, но нигде я не чувствовала такого покоя, как там. Наверно, поэтому и отправилась туда — хотела снова испытать те ощущения.

Когда я шла по тропинке вдоль реки, увидела, что на мелководье играют несколько ребятишек. Знаешь, в тот момент я представила, как мы с Гарри придём сюда, когда он подрастёт, как он будет плескаться в воде, а я буду кричать ему, чтобы не заходил на глубину, как Джеймс будет учить его плавать, может быть, на этом самом месте... Я так замечталась, что даже не заметила, что на берегу я не одна.

На поваленном дереве сидела женщина средних лет. Она укачивала младенца и приглядывала за старшими детьми. Я не сразу поняла, что она цыганка. Только когда она спросила: «Что смотришь, красивая? Погадать тебе?»

Мне хватило одного предсказания в моей жизни, поэтому я, не глядя, достала деньги из кармана, отдала ей и собралась идти дальше. Но она меня окликнула: «Извини, не узнала тебя, сестра. Не ожидала встретить ведьму в этих краях».

Когда я непонимающе на неё посмотрела, она улыбнулась и показала мне монету, которую я ей дала. Оказывается, это был золотой галеон. Зачем-то я сунула магические деньги в карман маггловской одежды. Всё так же улыбаясь, цыганка сказала: «Вижу, дала мне больше, чем собиралась. Бери, мне лишнего не надо».

Я улыбнулась ей в ответ: «Оставьте себе. Правда, не знаю, как Вы их потратите в маггловском мире. Или вы тоже волшебница?» Идиотка, подумала я про себя, конечно, она волшебница, иначе откуда ей знать, как выглядят наши деньги.

Женщина улыбнулась ещё шире: «Спасибо тебе за подарок, сестра». Спрятав монету, она продолжила: «Нет, я не волшебница. Не в том смысле, как ты это понимаешь. Но кое-какие способности у меня есть. Как и у многих из цыганского рода. На настоящее колдовство их не хватит, но позволяют видеть то, что от обычных глаз скрыто».

Она окинула меня взглядом, посерьёзнела и сказала: «Вижу, беда у тебя. Не обижай меня, позволь тебе погадать. Надо же и мне чем-то тебе отдарить». Когда я кивнула, она перехватила ребёнка поудобней и похлопала свободной рукой по стволу рядом с собой: «Садись, красивая. Давай руку, не бойся».

Я присела рядом, протянув ей руку. Цыганка поднесла мою ладонь ближе к глазам и несколько минут рассматривала, поворачивая то так, то этак, прослеживая пальцем линии и озабоченно хмурясь. Наконец я не выдержала: «Ну, что? Вы что-нибудь видите?»

Она подняла на меня глаза и вздохнула: «Вижу, красивая. Что беда у тебя, тут долго смотреть не надо, и так видно. На сына твоего тень чёрная надвигается. А через него и на тебя падает. Тень эта уже многих накрыла, и спасения от неё нет. Знаешь, о чём я говорю?» Она посмотрела мне в глаза и кивнула: «Вижу, знаешь. Не знаю я, чем помочь тебе. Может, видела бы твоего сына, больше сказала. А может, и нет».

Гадалка пожала плечами, отпустила мою руку и снова посмотрела мне в глаза. На её лице появилось недоумение и она придвинулась ближе, как будто пыталась рассмотреть что-то в глубине. Я инстинктивно отдёрнулась, и от резкого движения она словно пришла в себя. Всё так же недоумённо глядя на меня, немного отодвинулась и растерянно хмыкнула: «Извини, что напугала, сестра. Я словно увидела что-то. Словно какой-то просвет. Или отблеск. Не могу понять».

Она закрыла глаза, и несколько секунд сидела неподвижно. Выражение лица у неё было сосредоточенным, словно она пыталась просчитать что-то в уме. Открыв глаза, женщина улыбнулась мне: «Я не знаю, как тебе помочь, сестра, но знаю, кого можно спросить. Исиду».

«Кого спросить?!!»

Наверное, выражение моего лица было очень ошарашенным, потому что цыганка засмеялась и повторила: «Исиду. Богиню Исиду». Объяснение было не очень, но ситуация в целом была довольно абсурдной, поэтому меня хватило только на то, чтобы тупо спросить: «И о чём я должна спросить богиню Исиду?»

Цыганка посмотрела на меня, как на умственно отсталую и медленно сказала: «О том, как тебе избежать беды. И сына спасти». Какая-то часть меня возмутилась её тоном, но другая, более здравомыслящая, и, чего греха таить, любопытная, решила не заострять на этом внимания.

«А разве она существует?»

Женщина засмеялась: «Конечно, существует. Не совсем такая, как в мифах, но реальная. В своём роде».

Со стороны наш разговор мог показаться абсурдом. Мне он именно таким и казался. Не знаю, почему я продолжала сидеть и слушать эту женщину. Я никогда не верила в гадания и предсказания. Даже то, что я узнала о магическом мире, не изменило моего мнения. Афишировать это я не стремилась. В конце концов, для магов предсказания вполне реальная вещь. На мой взгляд, сила не в предсказаниях, а в людях, которые в них верят, а это фактически одно и тоже.

Но эта женщина сказала о том, что уже было реальностью. И предсказанный исход был вполне вероятным, это я понимала даже без всяких провидческих способностей. Изначально я согласилась на это гадание просто, чтобы не обидеть незнакомку. Но теперь слушала её с неподдельным интересом. В моей ситуации важна была любая возможная помощь. Даже такая маловероятная, как помощь богини Исиды.

«И как её спросить?» — поинтересовалась я.

«А как обычно спрашивают богов? Помолись».

Действительно, как элементарно. Всего лишь помолиться древней богине. Как я сама не догадалась!

Наверное, мои мысли ясно отразились на лице, потому что цыганка вздохнула: «Не волнуйся, я объясню тебе, как это делать».

«Спасибо, но разве Исиду не оскорбит то, что к ней обращается неверующая? Ведь я не являюсь её почитательницей».

Гадалка усмехнулась: «Кто знает, чем смертные могут оскорбить богов? Будь искренней, открой своё сердце, и если она увидит, что ты не из праздного любопытства взываешь к ней, а действительно нуждаешься в её помощи, может помочь тебе. В любом случае, даже если она не поможет, вряд ли решит тебя покарать. Я надеюсь», — добавила она с некоторым сомнением в голосе.

Это сомнение странным образом успокоило меня. Если бы она обещала гарантированный положительный результат и полную безопасность, это выглядело бы подозрительно. Её подход был достаточно реалистичен, и это внушало надежду.

«Хорошо, — я внезапно преисполнилась энтузиазма, — объясните, как молиться Исиде? Где это делать? И что для этого надо? О чём её спрашивать?»

Я осознала, что мне нечем и не на чем писать. Вряд ли я смогу всё точно запомнить. Я лихорадочно соображала, из чего трансфигурировать письменные принадлежности и как долго просуществуют созданные таким образом записи.

«Успокойся, сестра, — прервала мои метания цыганка, — ты всё будешь знать. Просто расслабься и посмотри мне в глаза».

Я так и сделала. Мне показалось, меня затянул водоворот. Когда я «вынырнула», гадалка смотрела на меня с улыбкой.

«Ну как?»

«Что как?»

«Информация. Усвоилась?»

«Информация?»

Я прислушалась к себе в поисках новой информации и осознала, что знаю ответы на свои вопросы. Вместо того, чтобы рассказывать, цыганка просто передала мне всё, что знала об Исиде и связанных с ней обрядах и ритуалах, напрямую из сознания в сознание.

«Спасибо».

Я действительно была ей благодарна.

«Пожалуйста. Надеюсь, тебе это поможет».

Она встала и крикнула детям собираться домой. Потом вновь повернулась ко мне: «Береги себя, красивая. И сына береги. Пусть хранят тебя боги». Она отвернулась и пошла по тропинке за убегающими детьми.

Я растерялась от такого неожиданного окончания разговора и, спохватившись, крикнула: «До свиданья. И ещё раз спасибо». Она оглянулась: «Прощай, сестра. Удачи тебе». Я глядела ей вслед, пока она не скрылась за деревьями. Потом подошла к реке, постояла несколько минут, глядя на текущую воду и аппарировала домой.

Джеймсу об этой встрече я рассказывать не стала, решив сначала попробовать воспользоваться предложением незнакомки. Теперь я понимаю, что пользоваться непроверенной информацией было глупо и опасно, и стоило бы с кем-то посоветоваться. Но тогда эта мысль не пришла мне в голову. Окрылённая внезапной надеждой, я была полностью поглощена подготовкой к реализации своей затеи.

* * *

Ритуал воззвания я решила проводить в своей лаборатории. Мне часто приходится варить зелья для нужд Ордена. Ничего особенного, стандартный набор. Но некоторые из них требуют постоянного присмотра. Поэтому Джеймс уже привык, что иногда я даже ночую прямо в лаборатории, на кушетке. Там я могла уединиться на достаточно длительное время. К счастью, ритуал не предполагал мощного магического выброса, а чтобы прикрыть слабую вспышку, должно было хватить остаточного фона в лаборатории и защитных чар, которые я обновила накануне.

Предупредив семью, что я занимаюсь важным зельем и меня нельзя беспокоить, я заперлась в лаборатории и начала подготовку к ритуалу. Начертив мелом на полу пентаграмму, я зажгла на концах лучей по толстой свече красного цвета. Сама села по-турецки в середину знака, поставив на колени поднос с дарами. Закрыв глаза, я сосредоточилась и начала декламировать гимн Исиде, один из тех, что мне передала из своей памяти цыганка. Одновременно с этим я пыталась всей своей душой воззвать к этой высшей силе, убедить её в чистоте своих помыслов, показать, насколько сильно я нуждаюсь в её помощи. Закончив декламацию, я открыла глаза.

Скажу честно, я надеялась получить ответ на свой призыв, но такого эффекта не ожидала. Я сидела в центре всё той же пентаграммы, но уже не в своей лаборатории.

Знак был начерчен на полу огромного прямоугольного зала. Высокие стены поддерживали потолок, украшенный изображениями животных и людей, расположенными по кругу. Сами стены от пола до потолка покрывали фрески и барельефы, изображающие сцены с участием людей и богов, перемежаемые пространной вязью иероглифов. На высоте в два человеческих роста через равные промежутки начинались узкие окна, прорезающие боковые стены практически до потолка, благодаря чему зал хорошо освещался. Круглые колонны, сужавшиеся кверху, также покрытые барельефами, двумя рядами тянулись вдоль боковых стен, насколько мне было видно с моего места, не перекрывая оконные проёмы. У стены, лицом к которой я сидела, возвышался куб алтаря. В целом зал был большим и светлым, его тишина вызывала благоговение.

«А у тебя здесь довольно мило», — раздался голос у меня за спиной.

Я оглянулась. Передо мной стояла женщина. Высокая, с длинными чёрными волосами и смуглой кожей, одетая в длинную белую тунику, подпоясанную широким поясом. Она, как и я минуту назад, с интересом оглядывала зал. С некоторым запозданием я осознала, что она сказала.

«У меня?»

«Конечно, — засмеялась женщина. — Как ты думаешь, где мы?»

«В вашем храме?» — интонация получилась вопросительной.

«О нет. Храмы возводят люди. Даже если они посвящают их богам, это всегда их храмы. Этот твой. Храм твоей души, можно сказать, — она ободряюще мне улыбнулась. — Очень красивый, кстати. Уж поверь мне, я в этом разбираюсь».

Я огляделась. Поверить в то, что это место создала я, было сложно. Но богине незачем было меня обманывать. Хотя часть про красоту меня смутила.

«Спасибо, мне очень приятна ваша похвала. Но я создала это место неосознанно и не думаю, что его красота заслуживает столь высокой оценки».

«Я не зря сказала, что разбираюсь в этом. Видела бы ты места, в которые меня призывали. Тёмные, тесные, сырые, — она придвинулась ко мне и шепотом сообщила. — Не уверена, но один раз мне даже показалось, что я видела крысу, — женщина с отвращением передёрнулась. — И заметь, это я говорю только о внутренних храмах. О материальных сооружениях вообще лучше не вспоминать. В общем, — радостно закончила она, — у тебя здесь просто великолепно. Особенно учитывая, что ты ещё и поесть принесла».

С этими словами она наклонилась, подхватила поднос, стоявший у меня на коленях, и унесла его в сторону алтаря.

Я ошарашено смотрела ей вслед. Впечатления от встречи с Исидой, а в том, что это была именно она, я не сомневалась, были, мягко говоря, странными. Её внешний вид, поведение, тот факт, что она говорила на... английском? Насчёт последнего я была не уверенна, но я определёно говорила с ней не на древнеегипетском. Кажется. Мелькнула мысль, что вот так и сходят с ума.

«Ты так и будешь там сидеть?» — крикнула Исида. С трудом распрямив затекшие ноги, я поднялась и пошла к ней.

Исида ела с аппетитом. Я думала, что жертвенные дары являются чистой формальностью, знаком уважения, но решила, что лучше больше, чем меньше. Как оказалось, моя предусмотрительность была как нельзя кстати. Сыр, лепёшки, молоко, финики, мёд — всё было воспринято с неподдельным энтузиазмом. Похоже, в высших сферах бытия регулярное питание не предусматривается. Наконец, богиня вымазала остатки мёда кусочком лепёшки, закинула его в рот и с сожалением оглядела пустой поднос.

«Наверно, надо было принести больше?» — неуверенно спросила я.

«Да нет, вполне достаточно, — ответила Исида, всё так же глядя на поднос. Потом хлопнула в ладоши и посмотрела на меня. — Мы же здесь не для этого. Тебе нужна помощь, если я не ошибаюсь».

Я кивнула.

«Так что у тебя случилось?»

Я удивлённо посмотрела на неё: «Разве вы не знаете?»

Женщина улыбнулась: «Нет, не знаю. Позволь вкратце объяснить тебе природу моей божественности. Я не богиня, по крайней мере, не в том смысле, который вкладывают в это слово. Сначала я была лишь символом силы, к которой взывали люди. Я лишь часть силы этого мира. Но вера людей позволила мне обрести сознание. И не только. По сути, большая часть моей силы — та, которую люди вкладывают в поклонение мне. Такова суть всех так называемых «богов». Чем больше людей в нас верят, тем мы сильнее и реальней. И наоборот, когда о нас забывают, мы слабеем и исчезаем».

Я была в шоке. Неужели это и есть та помощь, на которую я так надеялась? Бессильная... даже не знаю кто. Богиня? Она сама так не считает. Дух? Призрак богини? Чем она может мне помочь?

«Вообще-то, кое-чем могу».

Я что, говорила вслух?

«Не смотри на меня так, я действительно могу тебе помочь. — Исида начала раздражаться. — Большая часть силы — не вся сила. И не в этом дело. То, что я не могу читать твои мысли, ещё ничего не значит. Спрашивай».

В конце концов, что я теряла?

«Моему сыну грозит смертельная опасность, и я хочу его спасти».

«Вполне понятное желание. А смертельная опасность — это что-то конкретное?»

«Смертельная опасность — это Тёмный лорд. Тёмный лорд — это...»

«Я знаю, кто это, — перебила меня Исида. — В высших планах есть возможность наблюдать за жизнью смертных. Эта заварушка уже привлекла внимание. Некоторые уже даже начали делать ставки. Сама понимаешь, с развлечениями у нас там не очень».

Отлично, высшие силы или кто они там, называют одну из страшнейших войн магического мира «заварушкой». И считают это развлечением. И делают ставки.

«На кого ставят?»

«По разному. Но большинство на Волдеморта».

Я закрыла глаза. И ставят на Волдеморта.

«Не волнуйся так. Ты пришла за помощью — ты её получишь».

Я с надеждой посмотрела на неё: «Вы спасёте моего сына?»

«Нет. Только ты можешь его спасти. Я лишь подскажу тебе, как это можно сделать».

«Как?»

Богиня посерьёзнела: «Это будет опасно. Нет, не так. Это будет смертельно. Ты готова к этому?»

«Смертельно для кого?»

«Для тебя и для того, кто попытается убить твоего сына».

«Как это работает?»

Меня не волновало, что это будет стоить мне жизни, гораздо больше меня заботило, насколько надёжно то, что она предлагает.

«Это ритуал, несложный. Суть заключается в том, что если твоему сыну будет угрожать смертельная опасность, ритуал выкачает из тебя всю силу и направит её на защиту твоего ребёнка. Но ты при этом погибнешь».

«Но ведь люди могут жить без магической силы. Магглы и сквибы. Почему вы так уверены, что я погибну? Разве у меня нет шансов?»

Исида грустно улыбнулась: «Боюсь, что нет. Ты не маггла и не сквиб. Не иметь магической силы от рождения и потерять её в один момент — разные вещи. И дело даже не в этом. Цель ритуала — защитить ребёнка. Энергия для этого забирается у тебя. Не только магическая, любая. Нельзя выяснить заранее, сколько конкретно её понадобиться. Ты можешь поставить ограничение на максимальное количество, которое готова отдать, но если этого окажется мало, то... сама понимаешь».

Я меня пробрал озноб. Если энергии не хватит, мой сын умрёт.

«Я не могу так рисковать. А если я отдам всё, и этого всё равно окажется мало?»

«Об этом не волнуйся. Тут вступают в силу другие законы. Жизнь за жизнь. Этого точно хватит».

Больше меня ничто не волновало.

«Расскажите мне о ритуале»

Это действительно было несложно. Длинная фраза на латыни, означавшая что-то вроде: «Своею силою ограждаю тебя от всякого зла. Пусть обратится оно на пославшего его. Отдаю тебе всё в жизни и в смерти. Да будет по слову моему» привязывала мою магическую силу к Гарри. В случае смертельной опасности происходила моментальная перекачка силы.

Что было особенно замечательно, механизм срабатывал и в случае моей смерти, вне зависимости от её причин. То есть даже если бы на меня внезапно упал кирпич, моя сила, как магическая, так и жизненная, мгновенно перешла бы в защиту для Гарри.

Бумаги под рукой не было, и наколдовать её не получалось, поэтому заучивать ритуал пришлось на память. Я волновалась, что могу забыть или перепутать что-то, но Исида успокоила меня: «Фактически, сейчас мы внутри твоего сознания. Всё, что происходит здесь, останется в твоей памяти неизменным».

Несмотря на это, я предпочла несколько раз повторить все детали ритуала, чтобы не сбиваться при его проведении.

«Успокойся, ты всё запомнила досконально. Я уверена, у тебя всё получится, — богиня улыбнулась. — Главное ведь не слова, главное — желание. Если ты искренне готова спасти сына даже ценой своей жизни, всё остальное неважно».

Я погрустнела: «Да, но...»

«Что, начинаешь сомневаться?»

Я возмущённо вскинула голову: «Нет, конечно! Как вы могли подумать такое?»

«Тогда что тебя волнует?»

«Что будет с Гарри после моей смерти? Я имею в виду, да, я могу защитить его, но только один раз. А если ему снова будет грозить опасность, что тогда? И что, если ритуал не сработает? Или сработает как-то не так?»

Исида задумалась: «Вообще-то защита такой силы будет действовать достаточно долго. Но если тебя волнует будущее твоего сына... В принципе, есть возможность».

«Вы можете предсказывать будущее?» — поразилась я.

«Не предсказывать. Я могу видеть вероятности. И не какие-то конкретные вещи, а общее направление».

Видя мой непонимающий взгляд, женщина вздохнула: «Проще будет показать».

Она повернулась в глубину зала, закрыла глаза и начала совершать руками странные движения, перебирая видимые только ей нити. Одновременно с этим воздух в зале начал потрескивать от проходящей через него энергии. На полу начал появляться похожий на паутину узор, расходящийся во все стороны, постепенно покрывая видимое пространство.

«Что это?» — заворожено спросила я. Движение разноцветных линий остановилось, весь пол был покрыт ими от стены до стены.

«Это? — Исида открыла глаза и самодовольно оглядела творение своих рук. — Это поле вероятностей. Совокупность возможных вариантов развития событий. Конкретно этот узор показывает основные варианты того, какой может быть жизнь твоего сына. Сейчас посмотрим...»

Она подошла ко мне и начала внимательно изучать пол вокруг. Я тоже посмотрела себе под ноги. Оказывается, именно здесь начинался узор. Прямо передо мной находилась точка, из которой начиналось около десятка линий, расходящихся в разные стороны. От них отходили ответвления, некоторые сходили на нет, остальные снова разветвлялись или сливались с другими линиями.

«Почему они разного цвета?» — спросила я. Светлые, почти белые вначале, дальше линии меняли свой цвет, становясь серыми, красными, чёрными.

Исида нахмурилась.

«Хм, оказывается, ты не зря волновалась».

Моё сердце сжалось.

«Что вы имеете в виду? С Гарри что-то случиться? Что-то плохое?»

«Как сказать. Основные цвета красный и чёрный. Страдания и опасность».

Страдания и опасность?! Я окинула узор взглядом. Боже, да он весь чёрно-красный! Кровь застучала в ушах, земля покачнулась...

«Успокойся!» — Исида встряхнула меня за плечи. Шум в ушах начал стихать, в глазах прояснилось.

«Успокойся, — повторила она, отпуская меня. — Всё не так плохо. Смотри».

Я послушно посмотрела туда, куда она указала. Довольно длинный отрезок золотистого цвета.

«И там тоже. И там, — палец перемещался, указывая на другие участки золотистого цвета. Их оказалось достаточно много. Рисунок не был двухцветным, как мне показалось в панике. Даже на отрезках, обозначавших страдания и опасность, можно было увидеть золотистые точки. — Видишь?»

«Вижу, — кивнула я. — А что это?»

«Золотистый цвет означает счастье. Кроме того, видишь зелёные участки? Это умиротворение, гармония. Не счастье, но и не опасность. Тоже неплохо, верно?»

«Верно, — сравнительно успокоившись, я изучала рисунок. Зелёные участки действительно были, но их было мало, даже меньше, чем золотистых. Зато я заметила много серых линий. — А что означает серый цвет?»

«Серый цвет — это то, что у большинства людей составляет основную часть судьбы. Не страдания, не опасность, не счастье. Рутина. Некоторых она делает несчастными, но сама по себе опасности не несёт».

Серый в узоре появлялся регулярно, разделяя участки красного и чёрного. Страдания, рутина, опасность, вспышка счастья, рутина, страдания, опасность, страдания, рутина, вспышка счастья, страдания, опасность, покой, опасность, страдания... Неужели такая жизнь уготована моему сыну?

«Почему здесь так много опасности и страданий?»

«Не знаю. Здесь нет конкретных событий, только общее направление. Смотри, все линии раньше или позже проходят через ту точку».

Действительно, недалеко от начала рисунка находилась жирная чёрная точка. В ней сходились все сформировавшиеся на тот момент линии. Именно в этом месте цветовая гамма становилась преимущественно красно-чёрной.

«Что это?»

«Это узловая точка. Одна из многих, которые встречаются в человеческой жизни. Судя по результатам, этот переломный момент — твоя смерть. Или не смерть. Но определённо смертельная угроза жизни твоего сына».

«Но почему после этого всё становится так плохо? Я думала, ритуал защитит его жизнь».

«Ритуал защитит. Если ты его проведёшь, — она подняла руку, останавливая мой протест. — Я поняла, ты собираешься его провести, несмотря ни на что. Советую не затягивать с этим. Никогда не знаешь, что случится завтра. Особенно в твоём случае. Но ты должна понимать, ритуал защитит его от смерти, но он... как бы получше выразиться... одноразовый. Он будет работать против одной конкретной угрозы. Он не сможет защитить от всех опасностей».

«Но вы сказали, что защита будет действовать долго».

«Долго. Но выборочно. Основная её цель — защищать от той угрозы, которая её активирует. Уточняю, от смертельной угрозы. От всего остального она не спасает».

«То есть, если на Гарри нападёт не Тёмный Лорд, а кто-то другой...»

Исида развела руками.

«Зато от главной угрозы она защищает надёжно».

«Это должно меня успокоить?» — у меня снова начиналась истерика.

«Это и так больше, чем у тебя есть сейчас», — заметила богиня.

Её реплика подействовала отрезвляюще. В конце концов, до своей смерти я постараюсь защитить Гарри от всех опасностей. И не только я. Ну, а когда мы столкнёмся с Волдемортом... Исида говорит, что защита надёжная, и нет оснований ей не верить. Насчёт того, что будет после... я обвела взглядом рисунок. Не зря же она мне его показывает.

«Что я могу сделать?»

Богиня вопросительно посмотрела на меня.

«На все эти вероятности что-то влияет, верно? Что я могу сделать, чтобы реальным стал хотя бы не самый плохой вариант? Я заметила, что некоторые линии быстро обрываются. Это ведь означает смерть, не так ли?»

Когда Исида кивнула, я продолжила: «Как этого избежать? Вы ведь не показали бы мне это, если бы я ничего не могла сделать, так?» Я говорила уверенно, но на самом деле совершенно не испытывала ничего, кроме отчаянной надежды, что она не опровергнет мои слова, что шанс действительно есть.

Когда богиня задумчиво посмотрела на меня, я перестала дышать в ожидании её ответа.

«В принципе, способ есть», — медленно проговорила она. Я облегчённо выдохнула, вызвав у неё лёгкую улыбку.

«Я говорила правду, я не знаю будущего. Но я могу видеть образы. Поворотные точки. Что послужит причиной этого варианта развития событий. Не точную информацию, но что-то, что позволит принять нужное решение. Знаки, если хочешь».

Она перевела взгляд на узор.

«Если выберешь какой-то вариант, я попробую увидеть, как это станет возможным. Но имей в виду, не факт, что ты сможешь повлиять на эти события. Решающие изменения могут произойти после твоей смерти или вообще быть недоступными для тебя».

Я кивнула. Я действительно это понимала. Но если есть шанс, я им воспользуюсь.

«Тогда выбирай».

Я ступила на узор, пригляделась, пытаясь разобраться в его хитросплетениях.

«Почему одни линии ярче, чем другие?»

«Те, что ярче, более вероятны».

Теперь понятно, почему рисунок казался чёрно-красным. Эти линии были самыми яркими. Я передёрнула плечами. Ну уж нет. Так просто я не сдамся.

Я медленно шла по линиям, пытаясь выбирать те, на которых было меньше всего цветов страданий и опасности. Это было непросто. Даже если линия начиналась зелёной или золотистой, через некоторое время эти цвета становились бледнее, постепенно сменяясь красными и чёрными. Некоторые были такими с самого начала. Кроме того, многие линии обрывались, некоторые раньше, некоторые позже, но явно раньше естественного срока окончания жизни. Выбрать не то что хороший, а хотя бы приемлемый вариант было сложно.

Казалось, я бродила здесь не один час, хотя вряд ли это было так. А может, и нет. Время словно остановилось, пока я, всё больше отчаиваясь, искала верный путь в этом лабиринте. Которого не было. Ни один из этих путей не был верным. Даже те, которые были лучше остальных, не были тем, что я могла пожелать своему сыну. Тех, которые были хуже, я не могла пожелать никому. Но иногда не можешь получить то, чего желаешь. И приходится выбирать из того, что есть. И я пыталась.

Очередной круг. У меня уже рябило в глазах от этих линий. Серый, красный, чёрный, серый, золотой, чёрный, красный, зелёный, красный... Исида была на удивление терпелива. Я на её месте уже не выдержала бы. Она просто смотрела на меня понимающим взглядом и молчала. Спасибо ей за это. Чёрный, красный, серый, чёрный, золотой, зелёный, золотой, чёрный, золотой, зелёный, золотой, золотой... что? Я помотала головой и снова вгляделась в линию под ногами.

Бледная, её было еле видно. Основные цвета — золотой и зелёный. Они перемежались короткими чёрными отрезками, иногда появлялись вкрапления красного. Я проследила линию дальше. Иногда она разветвлялась, одни отрезки становились темнее, вливаясь в общую картину. Другие сохраняли свои цвета, разбегаясь дальше, теряясь в глубине зала. Я вернулась по линии к началу. Она была одной из немногих, которые, выходя из основной точки, приобретали благоприятный оттенок. Другие из этих немногих вскоре меняли свои цвета, но она сохраняла свою тенденцию. Я заметила бы её раньше, если бы она не была такой бледной. Мне казалось, стоит мне отвести глаза, и она исчезнет, просто истает.

«Исида», — почему-то шепотом позвала я, не отрывая взгляда от линии, чтобы она не вздумала исчезать. Когда богиня быстро подошла, я указала ей на линию.

«Этот, я могу выбрать этот вариант?»

Она внимательно вгляделась в линию, потом кивнула: «Да, этот возможен».

«Но она такая бледная», — прошептала я.

«Да уж, — согласилась Исида, — но это поправимо, я думаю».

Горло неожиданно пересохло: «Что... что мне нужно сделать для этого?»

Богиня присела на корточки, и, прикоснувшись к линии, закрыла глаза. Через несколько секунд она недоуменно нахмурилась. Открыв глаза, она встала и посмотрела на меня.

«У тебя есть прозрачный кулон такой формы?»

Она провела в воздухе пальцем, вычерчивая светящиеся линии, которые сформировали фигуру из двух сложенных основаниями четырёхгранных пирамид, вытянутую и изогнутую спиралью по вертикальной оси.

«Да», — ответила я, перебрав в уме свои украшения.

«О твоём сыне должен позаботиться тот, кто подарил тебе этот кулон».

Я в шоке смотрела на богиню. Ты определённо не был тем, кого я ожидала увидеть в роли опекуна своего сына.

«Это точно? Вы уверенны?»

«Абсолютно. Я так понимаю, что это тот человек, о котором ты и не подумала бы. Не зря эта линия такая бледная. Но поверь мне, это тот, кто тебе нужен. Тебе и твоему сыну. Доверься ему, и всё будет хорошо».

Я вновь посмотрела на линию и моргнула. Мне показалось, или она стала ярче?

Проследив мой взгляд, Исида улыбнулась: «Вижу, ты уже приняла решение. Только не откладывай». Она посерьёзнела: «Теперь точно всё. Тебе пора».

Внезапно всё вокруг меня начало расплываться. Последнее, что я услышала, перед тем, как зал вместе с богиней исчез, было: «Удачи». Я оказалось сидящей в центре быстро тающей пентаграммы на полу своей лаборатории.

* * *

Где-то в высших сферах богиня Исида хмыкнула, глядя, как на растворяющемся под ногами полу наливается ярким светом золотая линия, как тают все остальные вероятности: «Какая решительная девочка». Когда храм окончательно истаял и последняя искра золотой линии, вспыхнув, сгорела в пустоте, она тихо рассмеялась: «Теперь Анубис не отвертится. И остальные тоже. Моя ставка точно выиграет. И пусть только попробуют сказать, что я мухлевала».

Встреча с Исидой заняла часа два. Мои ощущения и часы утверждали одно и тоже.

Когда я была там, в храме моей души, как назвала его Исида, всё происходящее казалось таким простым и естественным. Но здесь, в реальном мире, меня начали обуревать сомнения.

Особенно это касалось ритуала, который посоветовала богиня. Не думай, что я сомневалась, стоит ли отдать свою жизнь за жизнь сына. Как раз в этом я не усомнилась ни на миг. Но проводить неизвестный ритуал над своим ребёнком... Я была в отчаянии, но не настолько.

Наверное, мне стоило с кем-то посоветоваться. Но что-то внутри удерживало меня. Даже от беседы с Джеймсом. Особенно от беседы с Джеймсом.

Я знаю, это звучит странно, но за всё время беседы с Исидой я ни разу не вспомнила о муже. Почему-то я вообще не принимала его в расчет.

На самом деле, когда я об этом задумалась, всё оказалось до смешного просто. Я осознала, что глубоко внутри меня живёт какая-то детская уверенность, что пока Джеймс жив, он не позволит случиться ничему плохому. Ни со мной, ни с Гарри. Глупо, я знаю.

По-крайней мере, это объясняло, почему Джеймс не принимался мной в расчет. И почему картина будущего Гарри после моей смерти выглядела столь удручающе. Уверена, если бы Джеймс оставался жив, всё было бы совершенно иначе.

Осознав всё это, я точно поняла, что не буду обсуждать свои планы с мужем. Как сказать человеку, которого любишь, что не веришь в успех его дела, и что все его усилия, скорей всего, окажутся напрасными, и да, самое главное, что абсолютно уверена в его и своей скорой смерти?

Ты спросишь, почему «скорой»? Да, точных дат Исида не называла. Но учитывая общий масштаб узора вероятностей, и расстояние от начала до той самой узловой точки... Скажем так, с завещанием затягивать не стоило.

На самом деле, завещание было написано уже давно. И моё, и Джеймса. Последние изменения были внесены после рождения Гарри. Включая пункт об опеке. Который в свете новой информации требовал пересмотра.

Когда я пыталась думать обо всём сразу, мозг начинал плавиться. Поэтому я решила сделать сначала самое важное, а потом думать обо всём остальном.

Самым важным был поиск информации о ритуале, предложенном Исидой. Наверно, если бы я быстро её не нашла, то всё равно провела бы ритуал, на свой страх и риск.

Слава Богу, обошлось без этого. Нужный ритуал я нашла уже в восьмой книге о египетской магии в библиотеке моей альма-матер. Это оказалась стандартная процедура защиты особо важных персон в Древнем Египте. Распространения она не получила ввиду того, что привязка защитника производилась на строго добровольной основе. Судя по всему, желающих отдать свою жизнь за другого найти было сложно. А неоднократные попытки переделать ритуал для использования недобровольной жертвы так и не достигли успеха.

Вообще-то, с использованием первоначальной версии тоже были проблемы. Магия египетских жрецов была довольно специфичной. Без понимания ее тонкостей и знания древнеегипетского языка последствия... последствия бывали разными, но почти всегда очень неприятными. Хорошо, что Исида выдала мне адаптированную под европейскую магическую практику версию.

Сам ритуал был простым и коротким. Начертив своей кровью на лбу Гарри символ передачи силы, я произнесла ритуальную фразу. Сразу после этого моё тело пронзила короткая вспышка боли, похожая на удар током. Кровь бесследно впиталась в кожу Гарри. Судя по тому, что говорила Исида, именно так проявляется установление связи. То же самое было написано и в книге. Насчет правильности проведения ритуала можно было не сомневаться. Остается надеяться, что сработает он так, как ожидается.

Когда было сделано самое важное, пришло время подумать о том, что делать дальше. Например, как сообщить тебе эту новость.

Рей, я знаю, что ты скажешь. Мы не виделись сто лет, ты не подходишь для воспитания детей, у тебя работа и ещё сотня подобных отговорок. Честно говоря, если бы я составляла список тех, кого попросила бы заботиться о Гарри в случае... ну, в общем, в таком случае, как сейчас, о тебе я подумала бы в последнюю очередь. Если вообще подумала бы.

Поэтому, сам понимаешь, то, что сказала Исида, привело меня в замешательство. Хотя вся ситуация в целом для неподготовленного человека тоже выглядит не лучшим образом.

Но когда я попыталась проанализировать ситуацию, и людей, которые меня окружают... Я опишу тебе примерный расклад, как я его вижу, а потом выводы, к которым я пришла.

Альбус Дамблдор. Одна из ключевых фигур в этой войне. Да и в мирное время человек тоже весьма значимый. Директор единственной в Великобритании магической школы, член Верховного Совета магов Англии — Визенгамота, член Международной Конфедерации Магов. Именно он возглавляет сопротивление Тёмному Лорду, и для этого создал Орден Феникса.

Отец с детства внушил мне две вещи. Нельзя задерживать оплату счетов и доверять политикам. Проблема в том, что я долгое время не воспринимала Альбуса, как политика.

Когда я впервые увидела Альбуса Дамблдора, я подумала, что именно так и должен выглядеть настоящий добрый волшебник. В яркой одежде, с длинной бородой и добрыми глазами. Сейчас, повзрослев, я понимаю, что была не так уж неправа. Он действительно добрый. Настолько, насколько может себе это позволить.

А позволить он может себе немного. Ещё в школе я часто не могла понять его поступков. Джеймс и его друзья, они были хулиганами, причём довольно жестокими, но их наказания, которых обычно не следовало, редко соответствовали тяжести их проступков. Как думаешь, каковы шансы на то, что директор, один из сильнейших волшебников в мире, семь лет не замечает, что происходит в его школе? Это моя обострившаяся паранойя, или он действительно растил бойцов для своей стороны? Преданных лично ему и в силу привычной безнаказанности так и не повзрослевших. А значит, с энтузиазмом идущих навстречу любой опасности.

На самом деле, раньше я об этом не задумывалась. Вполне возможно, что из-за картины, показанной мне Исидой, я смотрю на ситуацию с предубеждением и просто ищу подтверждение своих мыслей.

Но если говорить о фактах, Альбус Дамблдор вполне успешный политик с многолетним опытом. И вряд ли он добился бы в этом успеха, если бы ставил благо одного человека выше блага общества. И если он решит, что для блага общества надо пожертвовать жизнью Гарри, то так и будет.

Плохо то, что те, кто мог бы взять на себя опеку над Гарри после моей смерти, полностью преданны Дамблдору. И если он сочтёт нужным повлиять на его жизнь или воспитание, это не составит никакого труда.

В наших с Джеймсом завещаниях опекуном назначается Сириус Блэк. Сириус — лучший друг Джеймса. Он тоже состоит в Ордене Феникса. Когда мы вписывали этот пункт, угроза смерти не казалась такой реальной, поэтому я позволила себе пойти на поводу у мужа. Но если рассуждать трезво, Сириус плохо подходит на роль опекуна. Он действительно любит Гарри, но доверить ему ребёнка? Учитывая, что он сам, похоже, ещё не вышел из детства. Кроме того, он слишком подвержен влиянию Дамблдора.

У Джеймса есть ещё двое близких друзей, Ремус Люпин и Питер Петтигрю, тоже члены Ордена. Не будь Сириуса, выбор пришлось бы делать между ними двумя.

Ремус из всех друзей Джеймса импонирует мне больше всех. Серьёзный, спокойный, воспитанный и ответственный. Идеальный кандидат на роль опекуна. Если бы не одно но. Он оборотень. Это никак не влияет на моё к нему отношение, но магическое общество очень предвзято к оборотням. У него практически нет никаких прав, поэтому он вряд ли сможет защитить интересы Гарри.

Что касается Питера, я не могу сказать ничего определённого. Он так старается всем угодить, что никогда не знаешь, что он думает на самом деле. Сомневаюсь, что он будет надёжным защитником для Гарри.

Из остальных наших знакомых никто не является достаточно близким, что бы просить его о подобной услуге.

Как вариант, можно было бы рассматривать семью моей сестры. Но даже если бы она смогла преодолеть свою неприязнь ко всему магическому, как она сможет защитить Гарри? А судя по вероятностям будущего, ему постоянно будет что-то угрожать.

Информации немного, но мне кажется, её вполне достаточно для того, чтобы сделать определённые выводы.

Моему сыну нужен человек, который захочет и сможет защитить его, будет ставить его жизнь и благополучие выше общего блага, не станет использовать его в своих интересах и не подвержен влиянию сильных мира сего. В смысле, магической его части.

Путём несложных логических рассуждений, я пришла к выводу, что среди моих знакомых есть только один человек, подходящий под это описание. Исида сказала правду. Не знаю, насколько хорошим выбором являешься ты, но все остальные в любом случае гораздо хуже.

Рей, я понимаю, что ты не горишь желанием взваливать на себя мои проблемы. Но мне действительно больше не к кому обратиться. Мои выводы и высшие силы единодушны в этом.

Если я не смогла тебя убедить... чёрт, Рей, я не знаю, что мне тогда делать. Ты не представляешь, как я устала. Устала бояться. Устала от всех этих недомолвок между мной и близкими людьми. Пожалуйста, Рей, я прошу тебя, я хочу умереть, зная, что с моим сыном всё будет в порядке. Пожалуйста.

P.S. Если ты думаешь, что я преувеличиваю серьёзность угрозы, почитай вырезки. Там только малая часть, но они полностью раскрывают ситуацию, которая сложилась в нашем мире».

* * *

Рей отложил блокнот и взял газетные вырезки. Пять штук, на каждой проставлена дата. Сообщения короткие и практически одинаковые по содержанию: «нападение пожирателей», «жертвы среди магглов», «причиной смерти названо смертельное проклятие», «следы применения пыточных заклинаний» и тому подобное. Тон каждой следующей заметки становился всё более паническим. Последняя была за этот месяц. В ней упоминался «Тот, кого нельзя называть». На обратной стороне чернилами была сделана приписка: «Если ты не догадался, «Тот, кого нельзя называть» — это Волдеморт. Даже не знаю, какой вариант абсурдней — этот или «Сами знаете, кто».

Да, уж театр абсурда. Рей снова сложил все бумаги в конверт и задумался.

Первая часть письма была довольно сумбурной. Как и тот разговор несколько дней назад. Довольно путаная нить рассуждений, мало конкретной информации и много эмоций. Хотя это можно понять. Лили просто нужно было выплеснуть наболевшее, страхи и сомнения. То, чем она не могла поделиться с близкими.

Что касается второй части, к ней она подошла очень серьёзно и обстоятельно. Рей даже удивился такому количеству мелких подробностей. Если сравнивать с этим, то описание её окружения было совершенно расплывчатым. Стремясь подкрепить уже принятое, пусть и на подсознательном уровне, решение какими-то фактами, она описала не столько ситуацию, сколько свои выводы по ней. Не то, чтобы он не доверял ей в этом вопросе.

На самом деле, он поступал так же. Принимал решения, основываясь не столько на фактах, сколько на интуиции. Так, как сейчас. Ещё до того, как открыл конверт, он чувствовал, что, скорее всего, согласится. Вопреки здравому смыслу, руководствуясь даже не внутренним голосом, а каким-то смутным ощущением, что лучше будет поступить именно так.

Хотя признавать это, даже перед самим собой, не хотелось. Сила привычки требовала искать всему разумное объяснение. Поэтому он так затянул с прочтением письма. Предчувствовал, что получит логические доводы, которые не позволят ему отказаться. Что ж, так и вышло. Теперь и здравый смысл, и интуиция, подкреплённые сочувствием чужой беде и непонятно откуда взявшимся чувством вины за собственное благополучие, в один голос диктовали единственно правильное решение.

Но он должен был убедиться, что в этом нет никакого подвоха. Он доверял Лили, но сомневался в источнике информации. Что ж, никто не мешает ему проверить лично.

Рей поднялся и стал собираться. Во время уборки он перерыл всю квартиру. Как назло, среди его книг не было ничего, что подсказало бы, как связаться с Исидой. Но, кажется, где-то неподалёку была городская библиотека.

* * *

В высших планах бытия перед Исидой возник Анубис.

— Тебе вызов, — зачем-то сообщил он.

Богиня хмуро посмотрела на него:

— Спасибо, я вижу.

Не заметить ярко мерцающий красный огонёк, который завис перед ней, действительно было сложно.

— Не хочешь отвечать?

— Ты сегодня удивительно проницателен.

— Адептов надо ценить, — нравоучительно сказал Анубис. — Их и так мало осталось, а так последних растерять можно.

— Спасибо, мне пока хватает, — мило улыбнулась богиня.

— Ну если тебе не надо, давай я схожу. Надо же ответить человеку. Видишь, как старается.

Анубис коснулся огонька и тут же с шипение отдёрнул руку.

— Какой-то он у тебя агрессивный, — пожаловался он, засовывая палец в рот.

— О чём и речь, — ответила Исида, задумчиво глядя на огонёк. — Похоже, вызов персональный. И я даже догадываюсь, от кого.

* * *

Рей со стоном разогнул колени. Два часа песнопений и никакого результата. Ладно, как бы ему не хотелось побеседовать с Исидой, похоже, та отвечала только тем, кто действительно в этом нуждался. Или тем, кто находился под её покровительством. Как там было написано, покровительница материнства? С материнством у него как-то не сложилось.

Ну что ж, придётся довольствоваться той информацией, которая есть. Но всё таки, даже с учётом всех логических и «сверхъестественных» доводов Рей плохо представлял себя в роли воспитателя.

Хотя... Его же просят позаботиться, а не воспитывать. Если устроить ребёнка в хорошую семью, без предрассудков и подальше от этого дурдома. Поставить надёжную защиту, сигнализацию, регулярно навещать.

Рей улыбнулся. А что, может быть, из этой затеи что-то и получится. Пора сообщить Эванс о своём решении.

22.05.1981

— Рей, ну пожалуйста.

Мужчина тяжело вздохнул. Они снова сидели в том же кафе. Надо было догадаться, что так просто его проблемы не закончатся. Похоже, когда он согласился, Лили от радости окончательно сошла с ума. Или решила, что раз можно умереть спокойно, напоследок надо сделать какую-нибудь глупость. Например, совершить совместный выход в город. И это человек, который должен скрываться.

— Ну зачем я тебе там нужен?

— Рей, я же уже говорила, для зелья нужна твоя кровь.

— Отлично, давай пробирку, я тебе накапаю, мне не жалко. Зачем тащить меня туда целиком?

— Потому что кровь должна быть свежей. То есть попадать в зелье сразу из тебя. И у меня в любом случае нет с собой пробирки.

Рей опять вздохнул.

— Ладно, допустим. Ребёнка ты зачем с собой взяла?

Девушка аккуратно вынула из рук сына нож, который он пытался стянуть со стола, и предложила ему ложку.

— Мне не с кем было его оставить. И вообще, по-моему, это отличный повод вас познакомить.

Рей посмотрел на ребёнка, который со счастливым видом облизывал ложку.

— Да, я произвёл на него неизгладимое впечатление. А с кем ты в прошлый раз его оставляла?

Вивьен улыбнулась:

— В прошлый раз я пожаловалась на усталость, и Джеймс, чтобы дать мне отдохнуть, взял Гарри с собой к Сириусу.

— А сегодня ты что ему сказала?

— Сегодня Джеймс на работе. Нам стоит поспешить. Я хочу вернуться домой раньше него.

Рей хмыкнул:

— Понятное дело. Вряд ли тебе удастся придумать внятное объяснение, куда тебя так потянуло, что ты наплевала на безопасность и свою, и ребёнка. Кстати, я этого так и не понял. Какая срочность была делать это именно сегодня? Могла бы подождать, когда у мужа будет выходной, и отправить их ещё к кому-нибудь в гости. Ещё не поздно так поступить.

— Рей, я не хочу откладывать. Неизвестно, что будет завтра. Я и так живу, как на пороховой бочке.

— Ага, именно поэтому ты сегодня в своём первозданном виде. А как же конспирация?

— Я не хотела пугать Гарри, — как нечто само собой разумеющееся сообщила Лили.

— А имена ты так свободно употребляешь тоже, чтобы не пугать Гарри.

Девушка досадливо поморщилась:

— Ну, что тут скажешь. Когда ты согласился заботиться о Гарри, я позволила себе немного расслабиться. Ну и, похоже, расслабилась слишком сильно.

Она встревожено посмотрела на Рея:

— Скажи, что хоть ты применил эту свою «отвлекалку».

— Применил, не волнуйся. Я, в отличие от тебя, расслабленным себя не чувствую. И не очень понимаю, как тебе удается расслабиться, если ты говоришь про пороховую бочку.

— Я уже сделала всё, что должна была. Ну, почти всё, — поправилась девушка. — После нашего разговора мне впервые за долгое время удалось нормально выспаться. Даже Джеймс сказал, что я стала гораздо спокойней. Я понимаю, что опасность никуда не делась, но теперь я знаю, что с Гарри всё будет в порядке, а это главное. У меня как будто камень с души упал.

— Да, и прямо на меня. Я теперь за нас двоих нервничаю. Ладно, пошли уже, а то и правда опоздаем.

* * *

— Насколько я понял, мы идём к специалисту по зельям?

— Зельевар, Рей. Их называют зельеварами.

— Ясно. Постой, — мужчина остановился. — Ты же говорила, что сама варишь зелья. Зачем нам идти к кому-то ещё?

— Затем, — девушка схватила его за руку и потянула за собой, вынуждая двигаться дальше. — Я умею варить только стандартные зелья. И то, те, что посложней, постоянно сверяясь с рецептом и с пошаговой инструкцией. А мне нужно кое-что особенное.

— Да, я понял. Что-то связанное с поиском. Оно не входит в число стандартных?

— Некоторые его версии — входят. Сварил зелье, нанёс его на предмет, принадлежащий тому, кого ищешь — получается своеобразный компас. Другое, более сильного действия, показывает местонахождение человека по карте.

— И ты умеешь их готовить?

— В принципе, да. У меня есть рецепты и основная часть нужных ингредиентов.

— Так что мешает тебе самой его сделать?

— У стандартных вариантов есть один существенный недостаток. Они не позволят найти человека, если он находится в поле действия защитных или скрывающих заклятий. Кстати, поэтому исключаются и поисковые чары. Они либо вообще не подействуют, либо сработают со значительным искажением. Я хочу быть уверена, что ты найдёшь Гарри где угодно. А такой эффект дают только зелья, приготовленные с применением магии крови. Я этого не умею. Поэтому нам нужен специалист.

Рей огляделся по сторонам.

— Может, я чего-то не понимаю, но, по-моему, это не магический район. Твой специалист живёт среди магглов?

Обернувшись к Лили, он увидел, как она смущенно сморщила нос и неуверенно посмотрела на него.

— Итак, в чём подвох?

— Ну, понимаешь...

— Эванс, не мямли. Вряд ли ты сможешь сказать что-то, что меня поразит сильнее, чем ты уже это сделала.

— В общем, этот специалист... Понимаешь, Рей, я не могла обратиться к кому-то, кто меня знает. И не хотела светиться в официальной лаборатории. А к нему часто обращаются... как бы это сказать, с деликатными вопросами.

— Ты хочешь сказать, что этот специалист, к которому мы идём, работает нелегально, и его деятельность бывает сильно противозаконной?

— Я бы использовала другую формулировку, но в принципе, ты прав.

Мужчина остановился и тоскливо посмотрел в небо:

— Наивный глупец. Определённо.

Он опустил голову и повернулся к девушке:

— И где ты его откопала? Не замечал в тебя тяги к шастанью по злачным местам.

Лили смущённо улыбнулась:

— Забавно, но в этом мне помог Джеймс. Они с Сириусом работают в аврорате, и часто обсуждают свою работу, когда Сириус бывает у нас. Как-то Джеймс пожаловался, что им не поставили вовремя необходимые для работы зелья, и из-за этого они чуть не завалили операцию. А Сириус посоветовал ему не ждать, пока начальство вспомнит про их нужды.

Как он сказал, тем, кто действительно хочет выполнять свою работу, а не просто носить форму и регулярно получать жалованье, стоит самим заботиться о том, чтобы их снаряжение было полностью укомплектовано и исправно функционировало. Мол, это нормальная практика среди авроров, когда какие-то артефакты или зелья приходится покупать самостоятельно. Если не хочешь пару месяцев ждать, пока необходимое завезут на склад, и всё это время нарываться на ненужный риск.

Джеймс тогда сказал, что не все аврорские зелья так легко достать. А Сириус посоветовал обратиться к Соммерсету Кинглу. Это к нему мы сейчас идём.

— А ты не боишься, что муж узнает, что ты там была и поинтересуется, зачем?

— Не боюсь. Я выбрала его не только потому, что он хороший специалист. Кингл считает, что каждый человек, даже если он преступник, имеет право получить помощь. Особенно если хорошо за это платит. Поэтому он свято блюдёт конфиденциальность своих клиентов. И магические способы получения информации в его случае тоже не сработают. То ли он применяет какое-то зелье, то ли чары, но в его памяти не сохраняется никакой конкретной информации о клиенте. Сириус говорил, его и зельем правды поили, и легилименцию применяли — пытались получить компромат на кого-то. Безрезультатно.

— Будем надеяться. Адрес тебе тоже муж помог узнать?

— Если бы, — девушка вздохнула. — Тут как раз пришлось пошататься по злачным местам, как ты выражаешься.

— Кстати, а почему твой излишне лояльный специалист живёт среди магглов? Не боится привлечь внимание соседей странными визитёрами? Или в злачных местах проблема с недвижимостью?

— В маггловском районе проще заметить слежку. А странных визитёров всегда можно списать на эксцентричность. Или у него вообще магглоотталкивающие чары стоят. Можешь сам спросить, если тебе так интересно. Мы уже пришли.

* * *

Лабораторию зельевара Рей представлял себе совсем по-другому. Хотя кого он обманывает. Он вообще не задумывался о специфике дизайна лабораторий.

Пока специалист готовил своё зелье, Рей с интересом осматривался. Раз выпал такой случай, надо заполнить пробелы в познаниях. Два больших стола, один, судя по всему, для разделки и нарезки, на втором стояло что-то похожее на перегонный куб, лежали книги, равномерными волнами испускала оранжевое свечение небольшая коробка. Между столами открытый очаг с рядом подставок для котлов. Стеллаж с книгами. Два высоких шкафа, заполненных флаконами, коробочками и баночками. Когда он хотел поближе рассмотреть красиво переливающуюся синюю жидкость в толстостенной бутылке, ему ненавязчиво предложили подождать в гостиной. Рей намёк понял и в дальнейшем ограничился только визуальным ознакомлением.

В углу стояло кресло и небольшой диванчик, на котором расположилась Лили с сыном. Ребёнок вёл себя очень спокойно. Пока они шли, он крепко держался за шею матери и осматривался по сторонам. Когда их провели в лабораторию, Лили сразу усадила его на диванчик, достала из сумки какие-то игрушки и начала развлекать. Сначала Рей подумывал присоединиться, но его не приглашали, и он решил не мешать.

Приготовление зелья заняло неожиданно мало времени. Ему казалось, что что-то «особенное», как выразилась Лили, должно готовиться минимум несколько часов. Примерно это он и озвучил, когда спустя сорок минут его подозвали к столу и вручили устрашающих размеров иглу.

В ответ он получил раздражённый взгляд:

— Молодой человек, я стал Мастером зельеварения, когда вас ещё на свете не было. Уж поверьте мне, я разбираюсь в своём деле.

Рей извинился, взял иглу и поинтересовался, куда и сколько лить крови.

Старик быстро подставил ему небольшой котелок с тёмной жидкостью.

— Сюда, несколько капель, этого достаточно. Кровь надо сначала добавить сюда, — пояснил он Лили, которая оставила сына с игрушками и подошла к столу. — Это зелье не допустит, чтобы она вступила в реакцию с основой. Эта часть формирует так называемый «маяк», а основа — связь донора с «маяком».

Он отодвинул Рея, несколько раз перемешал содержимое котелка, и повернулся к котлу, стоявшему на огне. Проверил степень готовности зелья и погасил очаг. Затем достал из шкафа небольшой флакон, в котором быстро соединил части зелья. Несколько раз встряхнув флакон, он протянул его Лили.

— Прошу.

— Спасибо, — девушка улыбнулась, забирая свой заказ, и протягивая ему небольшой мешочек. — Сорок галлеонов, правильно?

— Да.

Зельевар забрал свой гонорар и отошёл к столу, а Рей подошёл к Лили.

— И как оно должно работать?

— Оно сформирует связь, которая позволит тебе почувствовать, если с Гарри что-то случится. И поможет тебе найти его, какие бы чары его не укрывали.

Мужчина понизил голос:

— Я думал, по твоему плану с ним как раз не должно ничего случиться.

— С ним ничего не случиться, — девушка тоже стала говорить тише. — По крайней мере, не должно. Но магия зафиксирует факт нападения. И передаст тебе сигнал.

— Какой?

Девушка задумалась.

— Не знаю. Об этом я не спрашивала. Мистер Кингл, — позвала она. — не могли бы вы нам кое-что подсказать?

— Да, конечно, — зельевар подошёл к ним. — Что вас интересует?

— Как ощущаются сигналы, передаваемые связью?

Старик задумчиво посмотрел на неё:

— Обычно это внутреннее ощущение. Пока с объектом всё в порядке, связь не доставляет беспокойства. Если что-то случается, она передаёт отголоски. Чем серьёзней опасность, тем интенсивнее воздействие. В критической ситуации могут появляться болевые ощущения. Это сложно описать, но собственные ощущения, и те, что приходят по связи, можно чётко разграничить.

— Это хорошо, — заметил Рей, который немного напрягся на словах про болевые ощущения. — А как связь облегчает поиск?

— Она создаёт что-то вроде внутреннего компаса. Вы всегда будете знать, где находиться объект, и как до него добраться. Достаточно будет сосредоточиться на этом, — пояснил зельевар. — Не волнуйтесь, в спокойном состоянии связь вообще не чувствуется, пока вы сознательно не обратитесь к ней.

— Надеюсь, — Рей повернулся к Лили. — Слушай, а мы не можем проверить действие зелья прямо сейчас?

— Здесь? Мне кажется, это будет не совсем удобно.

— Думаешь, на лавочке в парке будет удобней?

— Вообще-то я планировала сделать это дома, в спокойной обстановке, — заметила девушка. — Тебе совсем не обязательно находиться рядом в момент установления связи.

— Спасибо, конечно, но если в моём сознании должна появиться гигантская неоновая стрелка, я предпочитаю, чтобы это случилось сейчас, когда я к этому готов.

— Рей, не будет никаких гигантских стрелок, ты же слышал. Мы и так отнимаем у Мастера Кингла время, — Лили бросила на зельевара извиняющийся взгляд.

— Ничего страшного, — тот улыбнулся ей в ответ. — Если ваш друг так сильно переживает, — в этом месте Рею достался презрительный взгляд, — я вполне могу предоставить вам мою лабораторию ещё на несколько минут. Этого времени вполне достаточно для формирования связи.

— Вот и отлично, — взгляд Рей успешно проигнорировал. В конце концов, сам виноват — нечего ставить под сомнение компетентность уважаемого человека.

— Ну ладно, — Лили неуверенно покрутила флакон в руках и посмотрела на зельевара. — Если я не ошибаюсь, дозировка — пять капель?

— Всё верно, — старик протянул ей пипетку. — Стандартная доза для этого возраста. Я специально сделал зелье более приятным на вкус, чтобы ребёнок его не выплюнул.

— Спасибо, — Лили благодарно улыбнулась и подошла к диванчику. — Сынок, посмотри, что мама тебе принесла.

Ребёнок отвлёкся от своих игрушек и потянулся к матери. Пока она усаживала его на коленях и уговаривала открыть ротик, Рей задумался о том, что связь может быть удобна и в будущем. А что, постоянно действующая сигнализация, плюс он всегда будет знать, где находится его подопечный.

— Ну как, что-нибудь чувствуешь? — голос Лили отвлёк его от размышлений.

— Что, уже всё?

— Да, связь должна начать формироваться. Чувствуешь?

— Вроде нет, — Рей с сомнением посмотрел на ребёнка. — Может, она не действует, пока он рядом? Я вроде и так знаю, где он находиться.

— Конечно, она действует, — стоящий рядом Кингл раздражённо посмотрел на Рея. — Связь начинает действовать с момента установления и действует на любом удалении от объекта, даже минимальном. Если вы не можете её почувствовать, похоже, вам действительно нужна гигантская неоновая стрелка.

— Язвить совершенно не обязательно. Вы уверены, что правильно его сварили? — Рей тоже начал раздражаться.

— Знаете, мне тоже это интересно, — в голосе Лили звучало недоумение и настороженность. — В описании действия зелья этого не было. Так и должно быть?

Мужчины посмотрели на ребёнка.

— Ну что ж, — заявил Рей, — если так проявляется связь, то я её чувствую. Точнее, вижу.

— Да, но... — зельевар выглядел растерянным и... испуганным? — связь не должна так проявляться.

— Связь не должна так проявляться.

Рей внимательно посмотрел на светло-зелёное свечение, окружившее ребёнка:

— Отлично. Если это не связь, то что?

— Понятия не имею, — ответил Кингл, заворожено глядя на свечение, которое начало медленно угасать.

— Тогда, может, попытаетесь выяснить? — поинтересовалась Лили.

— Да, конечно, — встрепенулся зельевар.

Он достал палочку и, произнеся какое-то заклинание, начал водить ей над ребёнком. Тем временем свечение угасло окончательно. В этот же момент Гарри, до того не проявлявший никаких признаков дискомфорта, забеспокоился. Сначала он пару раз неуверенно хныкнул, словно сомневаясь в своих ощущениях, а потом разразился криком.

Лили оттолкнула руку Кингла и начала встревожено осматривать ребёнка, пытаясь понять, что с ним случилось. Осмотр не дал результатов, и девушка подняла тяжёлый взгляд на зельевара:

— Что вы сделали с моим сыном?

Тот сглотнул и попытался отодвинуться от неё подальше. Плохая идея, учитывая, что у него за спиной стоял Рей.

Лили встала и шагнула к нему. Ребёнка она перехватила поудобней, и стала укачивать. Это не помогало, мальчик продолжал рыдать, уткнувшись в плечо матери, но ничего не делать она не могла.

— Что вы сделали с моим сыном? — повторила она угрожающе.

— Я не... подождите... — старик дёрнулся, словно пытаясь сбежать, но взял себя в руки. — Я не могу сказать. Вы не дали мне закончить диагностику.

— Вы серьёзно думаете, что я позволю вам колдовать над моим ребёнком?! Ему больно из-за вашего зелья!

— Мы не знаем этого наверняка, — слабо возразил Кингл.

— Между прочим, он прав, — подал голос Рей. Когда Лили метнула в него уничтожающий взгляд, он только пожал плечами. — И не надо на меня так смотреть. У тебя есть другие знакомые специалисты?

— В больнице... — неуверенно начала девушка.

— ...мы потратим больше времени на объяснения. Лили, — Рей постарался говорить убедительно, — он сварил это зелье. И он уже в курсе ситуации. Позволь ему исправить свою ошибку.

Зельевар открыл рот, явно намереваясь отрицать возможность ошибки, но Рей заехал ему локтём по рёбрам. Несильно. Старик охнул, злобно глянул на Рея, но предупреждению внял, и промолчал.

— Хорошо, — Лили буравила Кингла взглядом. — Но если он сделает хуже...

— Я помогу тебе спрятать труп, — заверил Рей. — Давай.

Тяжело вздохнув, Лили развернула Гарри, поднося его ближе к Кинглу, и ахнула.

Ребёнок менялся. Медленно, но ощутимо. Пока он прижимался к матери, его было трудно рассмотреть. Но сейчас это было очевидно. Волосы светлели. Черты лица... Рей не был уверен, но, похоже, они тоже менялись. Как и всё остальное. Теперь понятно, почему он плакал. Судя по всему, изменения не были безболезненными.

Кажется, их проблемы вышли на новый уровень.

* * *

— Положите его на диван, — скомандовал Кингл.

— Что?! Нет! — Лили вновь прижала сына к себе. — Зачем?!

— Мне нужно проверить, что с ним. А вы, находясь рядом, можете исказить результат, — нетерпеливо пояснил Кингл. — Ну, кладите.

Девушка неуверенно посмотрела на Рея, словно спрашивая, что ей делать, и когда он кивнул, нехотя положила ребёнка на диван. Кингл наклонился, проводя над ним палочкой и читая заклинание. Мальчика окутало разноцветное сияние, которое быстро погасло.

— Этого не может быть, — зельевар посмотрел на них изумлённо и отчасти восторженно. — Этого просто не может быть.

Лили вновь подхватила сына, прижимая его к себе. На руках у матери ребёнок действительно плакал не так отчаянно, похоже, её объятия придавали ему сил. Изменения так и не прекратились, наоборот, они набирали силу.

— Что с ним? — требовательно спросила Лили.

— Это просто невероятно, — похоже, зельевар полностью погрузился в свои мысли. Словно не понимал, что происходящее — вполне реальная проблема, а не просто интересный эксперимент.

Рею это определённо надоело. Он схватил старика за плечи и встряхнул, возвращая к реальности:

— Вы поняли, что происходит с ребёнком?

— Что? — Кингл наконец-то сфокусировал взгляд на нём. — А, да, конечно. Это что-то невероятное.

— Не хотите поделиться с нами? — Рей перехватил взгляд Лили, судя по которому, она разрывалась между страхом за ребёнка и желанием придушить ценный кадр.

— Я даже не знаю, как вам объяснить, — начал зельевар. В этот момент ребёнок вскрикнул особенно громко.

— К чёрту объяснения! Помогите ему!

— О, — старик моргнул, — но я не могу.

Рей мог поклясться, что Лили зарычала. Хотя возможно, ему послышалось. Но жажда убийства в её глазах ему определённо не померещилась.

Похоже, Кингл тоже это заметил, потому что торопливо продолжил:

— Я не могу, но вы можете.

— Как? Инструкции. Быстро.

Зельевар посмотрел ему в глаза и неожиданно спокойно произнёс:

— Признайте его своим сыном.

— Что?!

— Возьмите его на руки и назовите своим сыном.

Эти рекомендации казались весьма сомнительными, но, похоже, Лили так не считала. Она сунула ему в руки рыдающего ребёнка и рявкнула:

— Давай.

Рей подумал, что он зря отказался от объяснений, но отчаянный взгляд девушки не оставлял ему времени для раздумий. Вздохнув, он посмотрел на ребёнка, которого прижимал к груди:

— Признаю тебя своим сыном.

Эффект последовал моментально. Изменения прекратились. Резко, словно повернули выключатель. Правда, плакать мальчик не перестал, но было непонятно, это от неприятных ощущений, или по инерции. А ещё их окружило то же самое светло-зелёное свечение, которое они видели вначале. Теперь оно охватывало и Рея. И становилось ярче.

Он вопросительно посмотрел на зельевара:

— Это нормально?

Тот задумчиво нахмурился:

— Нет. Сейчас-сейчас, — его лицо просветлело. — Ну конечно. Дайте ему имя.

— Имя?

— Рей! — снова крикнула Лили, не давая ему времени на раздумья.

Ладно, имя, так имя.

— Называю тебя Логан Джеральд Бейн.

Свечение мигнуло и погасло. Ребёнок замолчал, зевнул и, закрыв глаза, тихо засопел.

* * *

— Что с ним?

Как и следовало ожидать, Лили отреагировала первой. Она явно хотела забрать сына обратно, но что-то удерживало её. В принципе, Рей её понимал. Ситуация только относительно стабилизировалась и нарушать стабильность никому не хотелось. Хотя куда уж больше... Стоп, оборвал он сам себя, каждый раз, когда он так думает, это «больше» не замедляет проявляться.

— По-моему, он заснул.

По крайней мере, это было правдой. Хотя вряд ли она спрашивала именно об этом. Рей посмотрел на Кингла:

— Уже всё, или нас ожидают ещё сюрпризы?

Зельевар пожал плечами:

— Похоже, всё.

— И я могу его отпустить?

Когда Кингл кивнул, Рей аккуратно положил ребёнка на диван, и отступил, давая Лили возможность подойти к сыну. Который, судя по всему, был теперь и его сыном тоже. Он наклонил голову, рассматривая ребёнка. Мальчик стал похож на него. Не полностью, но общие черты были заметны. Цвет волос русый, светлее, чем у него, но может измениться с возрастом. Или нет. Черты лица тоже изменились, хотя детская округлость и скрадывала это. Опять же, со временем станет понятней. Рей перевёл взгляд на зельевара:

— И как вы можете это объяснить?

Тот снова пожал плечами:

— Я не знаю, как это получилось. Очевидно, зелье сработало не так, как ожидалось. Полученный эффект соответствует зелью сродства. Обычно им пользуются, чтобы ввести в род незаконнорожденного ребёнка.

— Незаконнорожденного ребёнка? — Лили нервно хихикнула. Раз, другой, и, наконец, разразилась истерическим хохотом. Ребёнок заворочался во сне, и девушка отошла, чтобы не беспокоить его.

Облокотившись на стену, она сползла вниз, похоже, у неё начиналась полноценная истерика.

Рей присел рядом, пытаясь её успокоить, но это слабо получалось. Девушка хохотала и плакала одновременно.

Подошедший Кингл протянул ему флакон. Рей вопросительно посмотрел на него.

— Успокоительное зелье, — пояснил мастер.

— Вы уверены? Я начинаю сомневаться в вашем профессионализме.

— Уверен. Зелья из этой партии действуют вполне стандартно.

— Отлично, — Рей опустошил флакон одним глотком. Заметив неодобрительный взгляд зельевара, он рявкнул: — Что?

— Вообще-то это было для дамы.

— Вам её мало? Вы хотите, чтоб мы тут вместе бились в истерике? — Рей посмотрел на Лили, которая уже начала икать между приступами смеха. — Ну что вы стоите? Давайте ещё одну порцию. И воды принесите, что ли.

Когда зельевар подал ему зелье и стакан воды, Рей после нескольких секунд раздумий вылил содержимое стакана на голову девушки. Пока она ошарашено хватала воздух, мужчина воспользовался моментом, и, зажав ей нос, быстро влил зелье в рот.

Было это действие зелья или внезапного душа, но Лили смогла успокоиться. Шмыгая носом, икая и вытирая слёзы, она посмотрела на Рея.

— Спа-спасибо, — выдавила она. Снова хихикнув, она испуганно зажала рот рукой, и жалобно шмыгнув, посмотрела на мужчину. — Рей, что я мужу скажу?

Рей порадовался, что успел выпить успокоительное. На фоне всех этих переживаний об этом моменте он ещё не подумал. А зря.

— Как думаешь, я смогу его убедить, что ребёнок всегда так выглядел? — размышляла вслух Лили.

Рей честно попытался представить себе этот диалог.

— Ну, если он у тебя очень внушаемый. И очень невнимательный. И если у него не будет людей, способных подтвердить его точку зрения.

— Значит, не смогу, — подытожила девушка. Она серьёзно посмотрела на мужчину: — Ты понимаешь, что это значит?

— Что твоего мужа ждёт серьёзное нервное потрясение?

— Нет, дубина. Хотя... и это тоже, но я сейчас не об этом. Ты понимаешь, что теперь ты отец моего ребёнка?

— Спасибо, я уже догадался. Такое трудно не заметить.

— Просто ты как-то пугающе спокоен.

— Во-первых, я выпил успокоительное. Во-вторых, я, кажется, ещё не вполне осознал ситуацию. — Рей посмотрел на диван, на котором спал его сын. — То есть умом я всё понимаю, но... — мужчина пожал плечами, не сумев подобрать слов.

Лили понимающе кивнула:

— У меня тоже самое. Умом я вроде понимаю, но осознать ещё не получается.

— Да? — Рей скептически посмотрел на неё. — С чего тогда такая истерика?

Девушка хмыкнула:

— Сам как думаешь? Перенервничала... немного. Сначала, когда зелье как-то не так сработало и Гарри заплакал, перепугалась жутко. А уж когда Кингл сказал про незаконнорожденного ребёнка... Другие женщины используют зелье сродства, чтобы муж не узнал, что ребёнок не от него, а я что сделала? Сделала совершенно законного ребёнка внебрачным. Согласись, это смешно.

— Смешно-смешно, ты только больше не смейся, хватит уже. Кстати, о зелье, — Рей посмотрел на зельевара, который возился возле стола, и повысил голос. — Не хотите объяснить, как так получилось?

Кингл повернулся к ним:

— Я уже сказал, я понятия не имею. Зелье, — он махнул рукой в сторону стола, — полностью соответствует тому, которое вы заказывали. Я проверил. Значит, изменения произошли уже после попадания в организм, — он метнул взгляд на спящего ребёнка. — Я не знаю, с чем это связано, но если хотите, могу провести исследования.

— Нет, спасибо, — быстро ответила Лили.

— Вы уже достаточно сделали, — добавил Рей.

— Как угодно, — Кингл пожал плечами. — Судя по всему, состояние ребёнка вполне стабильно и не внушает никаких опасений.

Рей хмыкнул:

— Если вы так намекаете, что нам пора уходить, то даже не надейтесь. У нас есть проблема, которую надо решить. Так что мы некоторое время позлоупотребляем вашим гостеприимством.

— Не вижу причин решать вашу проблему именно здесь.

— Учитывая тот факт, что ваше зелье сработало совсем не так, как надо, я думаю, это меньшее, что вы можете для нас сделать.

Судя по всему, Кингл хотел возразить. Но Лили его опередила:

— Мы заплатим.

— Сколько?

— Пять галеонов.

— Десять, — начал торговаться зельевар.

— Мистер Кингл, — Лили устало вздохнула, — мы не будем торговаться. Пять галеонов — моё единственное предложение. Вряд ли на аренде помещения вы сможете заработать больше.

— Вы лишаете меня рабочего помещения. А у меня есть заказы, мне нужно работать, — продолжал давить Кингл. — Десять — вполне разумная цена.

Девушка прищурилась:

— Вы держите меня за идиотку? Это, — она обвела рукой помещение, — явно не ваша основная лаборатория. Во-первых, здесь недостаточно оборудования, во-вторых, ни один уважающий себя зельевар не пустит в свою вотчину посторонних. Я понимаю ваше нежелание нас здесь видеть. Признаюсь, мне и самой не хочется здесь задерживаться. Но в данный момент нам некуда идти. И то, что вы завышаете цену, не изменит этого. Нет, вы, конечно, можете нас выгнать, но, — она усмехнулась, — неужели вас совершенно не беспокоит ваша репутация?

Когда зельевар нахмурился, она кивнула:

— Я вижу, вы поняли, о чём я. Вы же не хотите, чтобы пошли слухи, что вы стареете, теряете сноровку, начали ошибаться? Кто тогда захочет пользоваться вашими услугами?

Судя по выражению лица, Кингл вёл серьёзную борьбу с самим собой. Здравый смысл боролся в нём с желанием достать палочку и проклясть нахалку, а потом вышвырнуть их за дверь. К счастью, здравый смысл победил.

— Ладно. Пять галеонов, — процедил зельевар. — Плюс стоимость двух порций успокоительного.

— Стоимость успокоительного уже входит в эту сумму, — мило улыбнулась Лили, протягивая ему деньги. — Но если нам понадобится что-то ещё из ваших запасов, мы заплатим дополнительно.

Старика перекосило:

— Отлично. Но учтите, я точно знаю, что у меня есть и в каких количествах. Поэтому даже не думайте что-нибудь украсть, — он направился к выходу. — Не буду мешать в решении вашей проблемы.

В дверях он остановился:

— Надеюсь, вы не будете задерживаться сверх необходимости. Сообщите мне, когда будете уходить.

* * *

Рей с интересом посмотрел на закрывшуюся дверь:

— А он не переживает, что мы можем использовать что-то, и уйти, не заплатив?

Лили уткнулась в колени и что-то пробормотала.

— Что?

Она подняла голову и раздраженно посмотрела на него:

— Я говорю, наверняка здесь какие-то чары, которые не позволят нам выйти за дверь без его разрешения.

— Хорошая вещь, — одобрил Рей. — Полезная в хозяйстве. Ну, и что мы будем делать?

— Веришь, понятия не имею, — вяло ответила Лили, вновь сворачиваясь клубком.

— Что с тобой? — забеспокоился Рей. Кажется, на неё успокоительное зелье подействовало чересчур... успокоительно.

— Думаю, эмоциональное истощение, — после нескольких секунд раздумья сообщила девушка. — Обычное дело после таких потрясений.

— Отлично. У тебя эмоциональное истощение. А мне что делать? — возмутился Рей. — И вообще, с Кинглом ты спорила вполне эмоционально.

— Это остатки адреналина в крови бушевали. Успокоительное внешние проявления погасило сразу, а нервная система успокоилась только сейчас. Теперь голова такая пустая-пустая, и спать очень хочется, — поделилась ощущениями Лили.

— Даже не думай. Что значит спать?

Девушка недовольно приоткрыла один глаз:

— Ну что ты так орёшь? Не собираюсь я спать. Просто хочется очень. Эх, — вздохнула она мечтательно, — сейчас бы кофе.

— Кофе нет. Есть шкаф с зельями. Может, там найдётся что-то подходящее? — предложил Рей.

— Подходящее-то найдётся, только не уверена, что организм правильно поймёт, зачем ему сначала успокоительное, а потом бодрящее предлагают. Ладно, всё, отдохнули, и хватит, — Лили поднялась и начала разминать затекшие конечности. — Пора за работу.

— За работу — это хорошая идея, — Рей тоже поднялся. — Есть конкретные предложения?

Предложений не было. Не то, чтобы Рей сильно надеялся.

Поднявшись с пола, Лили попыталась примоститься возле сына, но ребёнок лежал по центру короткого и узкого дивана, и устроиться рядом, не потревожив его, не представлялось возможным. Поняв это, девушка со вздохом опустилась в кресло. Пару раз зевнув, она сонными глазами посмотрела на Рея.

Мужчина усмехнулся. Судя по всему, «за работу» касалось только его. Лили всё ещё не отошла то ли от истерики, то ли от зелья, то ли от всего сразу. Помощи от неё ждать не приходилось. Он и сам чувствовал себя странно. Наверное, всё-таки не стоило пить успокоительное. Теперь никак не получалось сосредоточиться, мысли разбегались, как мыши.

Рей поморщился. Надо собраться. Будем мыслить последовательно. С чего всё началось?

— Эванс, Кингл сказал, что эффект соответствует зелью сродства. Как оно действует?

Девушка недоуменно на него посмотрела:

— Разве это не очевидно? — она махнула рукой в сторону дивана.

Рей посмотрел на ребёнка:

— Результат очевиден. Но принцип действия не понятен. Ты знаешь об этом зелье, это понятно из того, как ты о нём говорила. Я тоже хочу знать, с чем имею дело.

Отлично. Кажется, в голове прояснялось. Рей чувствовал, что к нему возвращается способность трезво мыслить.

Лили задумчиво посмотрела на стеллаж с книгами:

— Мы не изучали его, но думаю, в одной из этих книг есть подробная информация.

Рей оценил стеллаж. Восемь полок, шириной примерно полтора метра. Судя по всему, это более двухсот книг. Он вздохнул:

— Скажи мне, что ты знаешь, в какой конкретно.

— Я нет, но Кингл наверняка знает. И кстати, смог бы объяснить всё своими словами.

Идея воспользоваться помощью зельевара и сэкономить время на поисках выглядела заманчивой. Но не очень удачной. Что он и озвучил.

— Не хотелось бы лишний раз нервировать нашего гостеприимного хозяина, — он протянул девушке руку. — Вставай, попробуем найти сами.

* * *

На самом деле всё оказалось не так уж плохо. Одна полка была полностью занята каталогами ингредиентов и справочниками об их взаимодействии. Ещё одна была посвящена трудам по всем разновидностям лечебных зелий.

Лили утверждала, что зелье, информацию о котором они ищут, во-первых, относится к Кровной магии, а во-вторых, считается запрещённым. Таким образом, отпадали все книги, написанные законопослушными ведьмами и волшебниками, не замеченными ни в чём предосудительном. Хотя Рей не понимал, почему человек, написавший нечто под названием «Зародыши животных и магических существ. Извлечение, обработка, применение» или «Яды и зелья, воздействующие на сознание», не мог при этом быть автором искомой ими книги. Но в этом вопросе он предпочитал доверять профессионалу. Поэтому, когда Лили отрицательно помотала головой, он молча поставил труд о нелёгкой доле зародышей на место и в дальнейших поисках пропускал книги этого автора. Коих, кстати, насчитал штук пятнадцать. Правда, их названия были уже не столь впечатляющими.

В итоге книг, соответствующих их требованиям, набралось штук сто двадцать. Тоже немало, но всё-таки не двести. По крайней мере, именно так утешал себя Рей, сидя на полу в окружении высоких стопок. Лили устроилась в кресле, быстро просматривая заголовки и пролистывая оглавления, если они были. Ну или всю книгу, если их не было. У него самого дело шло медленнее. Похоже, некоторые люди просто не знали, что такое печатный шрифт. Или пытались как-то выделиться. Причём один сильнее другого. Рей уже минуты три пялился на очередную обложку, пытаясь понять, начинается слово с буквы «ф», «р» или какой-то другой. Отчаявшись достичь успеха, он заглянул в конец книги, затем, на всякий случай, в начало. Отлично, оглавления не было. Придётся листать всё. Или...

Кинув взгляд через плечо, Рей убедился, что Лили увлечена делом, и быстро сунул книгу в её стопку. За несколько минут туда же отправилось ещё три «нечитабельных» экземпляра. На четвёртом он попался. В ответ на возмущённый взгляд Лили он вполне резонно заметил:

— Ну что? Мы так отсюда до завтра не выйдем.

Девушка открыла рот, закрыла, вырвала у него книгу и начала листать, едва не вырывая страницы. Рей хмыкнул и продолжил изучать названия, теперь уже открыто подсовывая Лили результаты типографского произвола. После каждого такого подарка у него за спиной раздавалось громкое возмущённое сопение. Закатив глаза, Рей подвинул к себе одну из её стопок и начал изучать книги, в которых были оглавления. Сопение стихло.

Через двадцать минут Рей бы готов сдаться и позвать на помощь Кингла. Они уже просмотрели больше половины книг, а результата не было. Возможно, искать самим было не такой уж хорошей идеей.

— Нашла.

А может и нет. Рей взял протянутую Лили книгу и посмотрел на открытую страницу. Зелье сродства. Описание действия, способ применения, рецепт. Действительно, нашла. Он вчитался:

«Зелье сродства. Изготовляется с применением магии крови. Заменяет наследственные признаки в организме реципиента на аналогичные, наследуемые от донора. Таким образом, разрушается кровная связь репициента с кем-то из родителей и устанавливается аналогичная связь с донором. Изменения, производимые зельем, следуют немедленно, охватывают весь организм репициента, окончательны, стабильны, не подлежат отмене. Применять следует крайне осторожно, превышение дозировки может привести к повреждениям магического ядра, физическим повреждениям организма, летальному исходу. Вторичное применение гарантированно приводит к летальному исходу. Антидота не существует. Запрещёно к изготовлению, применению, хранению, распространению указом Министерства Магии от...»

Рей отложил книгу. Кем запрещено зелье и чем карается нарушение запрета, его мало интересовало. Всё, что было нужно, он уже выяснил. Изменения окончательны. Антидота не существует. Повторное применение смертельно.

Конечно, надо было учитывать тот факт, что примененное зелье не было зельем сродства. Существовала возможность, что в этом случае все перечисленные предупреждения не действуют. Но рисковать не стоило. Значит, будем исходить из имеющейся информации. Его отцовство — свершившийся факт. Окончательный и бесповоротный. Он влип.

* * *

Самое смешное, что вплоть до этого момента Рей думал, что уже принял этот факт. Как приятно узнавать о себе что-то новое. Хотя стоило догадаться, что он начал с поисков информации о зелье не просто так. Подсознательно надеялся, что есть способ отменить или обратить его действие.

Рей осторожно прислушался к себе. В принципе, в отличие от Эванс, истерики он от себя не ожидал. Но мало ли что. Нет, никаких тревожащих симптомов. Он не был уверен, означало ли это, что он осознал факт своего отцовства. Хорошо, если так.

Ладно, пора заняться насущными проблемами. Лили права, вряд ли её муж спокойно отнесётся к тому, как теперь выглядит ребёнок. Значит, надо либо посвятить его в произошедшее, либо как-то вернуть мальчику прежнюю внешность. Первый вариант лучше оставить на крайний случай, если ничего не получится со вторым.

Второй вариант. Рей не имел представления, как это сделать. Зелье, изменяющее внешность. Рей помнил флакон, который показывала ему Лили. Могло быть неплохим выходом. Но в их ситуации уже хватит экспериментов с зельями.

Чары. Он посмотрел на девушку, которая расставляла книги по местам. Хотя скорее, как попало.

— Ты знаешь какие-нибудь заклинания, изменяющие внешность?

Лили задумчиво посмотрела на него:

— Возможно, такие существуют, но я о них не слышала.

Отлично. Зельями пользоваться нельзя. Воспользоваться заклятием невозможно. Что остаётся?

— Как насчёт артефактов подобного действия?

— Рей, что ты хочешь от меня услышать? — она тяжело вздохнула. — Скорее всего, они существуют в природе. Я почти уверена в этом. Но подобные вещи очень редки, делаются на заказ и стоят дорого. Очень дорого. Возможно, что-то подобное есть в чьей-то коллекции. Может быть, если поискать, удастся найти такой артефакт в антикварном магазине или у скупщиков краденого. Но у нас нет ни времени, ни денег. Можешь считать, что таких артефактов нет.

— Но ты думаешь, что они есть, — возразил Рей. — Не вижу причин считать иначе. Раз они как ты выразилась, существуют в природе, значит можно попробовать сделать нечто подобное.

Девушка поставила на полку последнюю книгу и повернулась к нему:

— Я правильно понимаю? Ты предлагаешь за, — она посмотрела на часы, — неполных три часа, которые остались до того, как Джеймс вернётся домой, создать сложный артефакт? Причём узко специализированный и достаточно мощный. Учитывая то, что ты никогда не видел ничего подобного, и не знаешь, как его делать. И возможно ли создать нечто подобное в принципе.

— Ну да, ты всё правильно понимаешь.

Лили несколько секунд рассматривала его, а затем кивнула:

— Просто уточнила. Идея абсурдная. И выглядит совершенно невыполнимой. Но, зная тебя, должно сработать.

* * *

Вообще-то создать артефакт за неполных три часа действительно было малореально. Кстати, за полных три часа тоже. По крайней мере, Рей такого не делал. Но, во-первых, других вариантов всё равно не было, а во-вторых, он не собирался делать его с нуля.

Что нужно для создания артефакта? Предмет-основа, силовая структура, обеспечивающая выполнение определённых функций, и энергетическая подпитка, позволяющая артефакту действовать так долго, как это необходимо. По крайней мере, Рей именно так представлял себе структуру артефакта.

Основа. С основой было сложно. Нужен был небольшой предмет, который можно носить на теле, и который не разрушится в процессе использования. По крайней мере, не разрушится слишком быстро.

Рей зашарил по карманам, вспоминая, что там могло быть. Судя по всему, ничего подходящего. Он посмотрел на Лили:

— У тебя есть с собой какие-нибудь украшения? Кольцо, браслет, кулон.

Девушка неожиданно усмехнулась:

— Как знала, — она достала из сумочки прозрачный камень на длинном шнурке и протянула Рею. — Узнаёшь?

Рей поднёс кулон к глазам:

— Узнаю, конечно. Ты его всегда с собой носишь?

— В последнее время. После того, как Исида о нём упомянула. Подойдёт?

— Более чем. Теперь скажи мне вот что. Это зелье, которое ты использовала для изменения внешности...

— Оборотное, — кивнула Лили. — Стоп, ты же не думаешь его использовать? — она смотрела на него требовательно и настороженно. — Мы не знаем, почему зелье связи подействовало не так, как надо, и неизвестно, как подействует Оборотное.

Рей раздражённо вздохнул:

— Я похож на идиота? Я думал о применении чар, но раз ты таких не знаешь, следовательно, остаются только артефакты. Вариант с зельем я даже не рассматривал. Хватит с меня на сегодня моральных потрясений.

— Тогда зачем?

— Для выяснения принципа действия. Выводить сейчас формулу для заклинания нет времени. Значит, пойдём по пути наименьшего сопротивления. Раз у нас есть зелье, дающее необходимый эффект, достаточно выделить из него магическую структуру, которая обеспечивает его действие, и привязать её к основе, — он покачал кулоном.

Лили несколько секунд переваривала информацию.

— И это, по-твоему, «путь наименьшего сопротивления»? ты понимаешь, что это невозможно? Выделить из зелья его магическую составляющую — это... это просто...

— Невозможно, я понял. — Лили кивнула, не в состоянии подобрать слова. — А ты пыталась это сделать?

— Нет. Зачем мне это?

— Действительно, зачем? — спросил Рей сам у себя. — А ты слышала, чтобы кто-то пытался это сделать?

Лили задумалась, вспоминая:

— Нет. Но я думаю, если бы это было возможно, уже существовали бы заклятия-аналоги всем зельям. Или, по крайней мере, самым дорогим и трудоёмким.

— А зачем кому-то это делать? — Рей повторил её вопрос. Видя её недоумение, он пояснил. — Тем, кто делает зелья, это не нужно. Их и так всё устраивает. Они спокойно зарабатывают деньги. Как тот же Кингл, к примеру. А те, кто зельями не занимаются, вообще об этом не задумываются. Или как ты, считают, что это невозможно и нет смысла даже пытаться.

Лили задумчиво покачала головой:

— Возможно, ты и прав. Но откуда ты знаешь, что у тебя получится?

— Прояви немного веры, женщина, — рассмеялся Рей. — Если задуматься, мы и сюда-то добраться не должны были. По идее, ты должна сидеть и ждать, когда Тёмный лорд явится по твою душу. А ты что-то трепыхаешься.

— Ладно, — девушка тоже засмеялась, — я поняла. Давай трепыхаться дальше. Так что ты спрашивал про зелье?

— Про зелье? А, да, точно. Как настроить его на определённую внешность? Я же правильно понимаю, с его помощью приобретается какой-то определённый внешний вид? Или просто случайный набор изменений?

Об этом он подумал только сейчас. Чёрт, если изменения случайны, это будет плохо.

— Вид определённый, — уфф, пронесло. — В зелье надо добавить частицу того человека, чью внешность собираешься принять.

В воображении Рея нарисовался кипящий котёл, из которого торчит чья-то нога. Он помотал головой, вытряхивая из неё нелепые образы.

— А частица — это...?

— Волос, например.

Волос. Логично. Рей посмотрел на спящего ребёнка. Удивительно, что он до сих пор не проснулся от их разговоров. Хотя, откуда ему знать, как спят дети? Может, это как раз нормально.

Ну, и откуда теперь взять материал для возвращения ребёнку прежней внешности? Он перевёл взгляд на Эванс:

— Скажи мне, что у тебя есть его волос.

Девушка тоже посмотрела на ребёнка, и, вздохнув, снова полезла в сумку:

— Ты не поверишь, как знала.

Она достала пудреницу и протянула ему. Пудры в коробочке не было. Под крышкой лежала короткая прядь чёрных волос, перетянутая ниткой.

— Недавно его подстригала, — пояснила Лили, — буквально на прошлой неделе. Вот, решила оставить, на память. Теперь всё время ношу с собой.

Похоже, лимит неудач на сегодня уже исчерпан. Рей понадеялся, что и дальше им будет так же везти.

* * *

Рей расположился за столом. Перед ним лежал кулон, прядь волос и стояло несколько флаконов с оборотным, которые Лили обнаружила в одном из шкафов.

Этим её участие в процессе и ограничилось. В ответ на предложение помощи Рей пробормотал что-то невнятно отрицательное. Пожав плечами, она с помощью нескольких хитрых манёвров, всё-таки устроилась рядом с сыном, так и не потревожив его.

Лили с интересом рассматривала ребёнка. Она давно полюбила наблюдать, как он спит, и теперь было очень странно видеть привычное выражение в сочетании с новыми чертами лица. Странно, но почему-то... правильно. Девушка улыбнулась своим мыслям.

— Знаешь, — шёпотом обратилась она к сыну, — думаю, я смогла бы привыкнуть. Я уже привыкаю. Конечно, это слегка ошарашивает, но это же всё равно ты. Мой Гарри. Хотя, нет, уже не Гарри. Не знаю, почему папочка дал тебе такое имя, — в этот момент ребёнок засопел чуть громче, и она поспешила исправиться. — Нет, конечно, имя прекрасное, мне нравилось Гарри, но Логан тебе тоже очень подходит. У твоего папы хороший вкус, — она покосилась на Рея, который тихо фыркнул себе под нос, но ничего не сказал. — И надо сказать, Логан Бейн звучит лучше, чем Гарри Бейн. Да и Джеральд немного походит на Гарольд.

Лили подумала о том, что, возможно, Рей выбрал такое второе имя, чтобы угодить ей. Хотя времени на раздумья у него не было. Может, есть другая причина. Надо будет спросить его об этом.

Она улыбнулась. Думать о Рее, как об отце её сына было неожиданно просто. Возможно, потому что Рей понравился ей гораздо раньше, чем Джеймс. И что скрывать, нравился до сих пор, хотя она и не испытывала к нему романтических чувств. Просто Рей был чем-то... надёжным.

— Хочешь, я расскажу тебе, как мы познакомились с твоим папочкой?

Рей снова фыркнул, похоже, это была его стандартная реакция на слово «папа». Ничего, привыкнет.

Ребёнок заворочался и придвинулся ближе.

— Значит, хочешь. Ну слушай, — Лили прикрыла глаза, погружаясь в воспоминания.

* * *

Ретроспектива

09.08.1974

Август был отвратительным. Всё лето было достаточно плохим, но август выделялся особенно. Последний дождь был в начале июля. С тех пор не выпало ни капли. С каждым днём жара нарастала, хотя казалось, что куда уж жарче. Цветы сохли, даже если их поливали три раза в день. Трава на газонах уже окончательно пожухла. Люди старались не выходить из дома, а если уж вышли, то передвигались перебежками от тени к тени. Августовский Литтл Уингинг был очень некомфортным местом.

К сожалению, августовский Лондон был ещё хуже. Лили поняла это, едва выйдя из машины. Если в пригороде было просто жарко, ну ладно, очень жарко, то Лондон ощущался, как раскалённая духовка. Чем она думала, когда решила поехать?

Конечно, она не думала. Она была просто зла на сестру. Хотя из-за жары даже злость была какой-то вялой, ленивой. Не злость, а так, одно название. Но и этого хватило, чтобы она сделала глупость, и навязалась в эту поездку.

Нет, в этом Петуния была не виновата. Конечно, она пыталась привлечь внимание родителей к себе. Вероятно, она чувствовала себя обделённой, особенно когда Лили возвращалась на каникулы. Лили тоже замечала, что родители уделяют ей больше внимания. Ненамного, но всё же больше. Ей это казалось справедливым. В конце концов, она была младше, и это она не видела свою семью по полгода. Но, похоже, Петуния так не считала. В доме не прекращались склоки и скандалы.

Обычно Петуния использовала любой предлог, чтобы привлечь к себе внимание. Ей постоянно требовалась помощь или совет родителей. Именно поэтому Лили разозлилась сегодня, хотя на этот раз Петуния вряд ли действовала специально. Не могла же она сознательно вызвать у себя зубную боль. Из-за которой её пришлось везти в Лондон, к стоматологу. Конечно, в Литтл Уингинге был стоматологический кабинет, но ходили слухи, что доктор Майлз купил практику ещё до войны, и уже тогда был немолод. Сейчас ему было уже под восемьдесят, и все, кто имел возможность, предпочитали посещать стоматолога в Лондоне.

Так или иначе, Лили потребовала, чтобы её тоже взяли с собой. Это было немного по-детски, но в тот момент казалось вполне разумным. Через сорок минут поездки разумным это уже не казалось. Даже несмотря на то, что страдающая Петуния в кои-то веки молчала. А ведь ещё надо было ждать их очереди у стоматолога, а потом — пока её сестру осмотрят.

Девочка впала в уныние. Мама будет с Петунией у врача, а отец спешил на работу. Вряд ли её отпустят одну погулять по городу. Зачем она поехала? Дома и то было бы веселей.

К её удаче, на той же улице, что и кабинет стоматолога, находился небольшой музей. В котором, судя по вывеске, как раз проходила выставка китайского искусства. Лили не особо интересовалась искусством, но если выбирать...

— Мам, вы же надолго? Может, я пока схожу на выставку? — Лили указала на вывеску.

Женщина нахмурилась:

— Лили, мы будем там не больше часа. А может, и меньше.

— Мам, — неожиданно вмешалась Петуния, — пусть идёт. Хоть посмотрит на что-то нормальное.

Интонации были язвительными, но Лили решила не обращать внимания.

Судя по всему, реплика Петунии заставила мать задуматься о «приятном» времяпровождении с двумя раздражёнными подростками в замкнутом пространстве. Она достала из сумочки несколько купюр и протянула Лили:

— Только пожалуйста, не уходи никуда. Я не хочу, чтобы ты одна бродила по городу.

Лили едва сдержалась, чтобы не закатить глаза:

— Мам, ну я же не маленькая. Что может случиться? — увидев строгий взгляд матери, она сдалась. — Хорошо. Обещаю никуда не уходить и не теряться.

Под бдительным взглядом матери она дошла до здания, купила билет и вошла внутрь.

* * *

Несколько человек в первом зале увлечённо слушали экскурсовода. Лили послушала несколько минут, но ровный монотонный голос усыплял и совершенно не сочетался с яркими картинами и необычными скульптурами. Она отошла в дальний угол, дожидаясь, пока группа перейдёт в соседний зал, чтобы спокойно рассмотреть экспонаты и почитать таблички.

Вообще-то Лили не интересовалась искусством. Но эти вещи были такими красивыми и необыкновенными. Совсем непохожими на те, что она видела раньше. Она медленно переходила от экспоната к экспонату, восхищенно рассматривая их. Судя по табличкам, эти предметы были найдены во время раскопок и в среднем датировались двенадцатым-тринадцатым веками.

Она подошла к очередной скульптуре. Высеченная из гладкого чёрного камня полутораметровая статуя изображала что-то среднее между львом и драконом. Туловище было скорее львиным, но голова — определённо драконьей.

Лили потянулась погладить чудовище. Она хотела потрогать и некоторые другие экспонаты, но они были такими хрупкими... А эта статуя выглядела вполне устойчивой и крепкой, и ничего страшного не случится, если Лили её потрогает. Так она уговаривала себя, переступая через ограждающий канат.

На ощупь камень был таким же гладким, как и на вид. И холодным, несмотря на жару. Лили провела ладонью по загривку чудища, потрогала клыки, торчащие из каменной пасти. И тихо ахнула, когда из камня вслед за её рукой потянулся светло-голубой туман.

Лили быстро отдёрнула руку и отступила. Тумана становилось всё больше, он сгущался и приобретал чёткие очертания. Через несколько секунд перед ней стояла точная копия статуи.

Лили и раньше видела призраков, но этот был каким-то необычным. Хотя бы потому, что не парил в воздухе, а твёрдо стоял на полу. А звук, который она услышала, когда существо сделало шаг к ней, окончательно развеял все сомнения. Чем бы оно ни было, оно было вполне материально. Призраки не стучат когтями по полу.

Лили начала медленно пятиться назад. Какая-то часть сознания помнила, что быстрые движения могут спровоцировать зверя. Это, конечно, не совсем зверь, но рисковать всё равно не стоило. Пока она раздумывала, как бы незаметно добраться до выхода, чудище осмотрелось, а затем сосредоточило внимание на ней.

— Ар нэ эпхо?

Голос был не очень громким, с отчётливыми рычащими нотками и явно вопросительной интонацией. Лили недоумённо моргнула:

— Что, простите?

Похоже, существу такой ответ не понравился. Оно сделало скользящий шаг в сторону Лили, оскалилось и прорычало:

— Ветари со реги! Намери!

Лили машинально потянулась в карман, но потом вспомнила, что сейчас каникулы, и палочка осталась дома, в школьном сундуке. «Если эта штука меня не сожрёт, я больше никогда, никогда-никогда не выйду из дому без волшебной палочки», — пронеслось у неё в голове.

Тем временем «штука» зарычала уже без слов, просто проявляя ярость, и приготовилась к прыжку. Лили отчаянно рванулась к выходу, уже понимая, что не успеет, не успеет...

— Вот же ...!!! — выругался мужской голос слева от неё. — Ты! А ну стой!

От неожиданности Лили споткнулась и полетела носом в пол, едва успев подставить руки. Не вполне уверенная, к кому обращался мужчина, она осторожно подала голос:

— Помогите.

Голос хмыкнул:

— Пытаюсь.

За спиной раздалось тихое рычание. Похоже, существо, сначала удивившись появлению нового человека, теперь выбирало, кого съесть первым. Или оно не ест? Господи, что за дурацкие мысли? Она осторожно повернула голову. Слева от неё стоял мужчина, настороженно разглядывающий чудище. У него в руках не было ни волшебной палочки (на что она очень надеялась!), ни маггловского оружия. У него в руках вообще ничего не было. Но стоял он совершенно спокойно, что в этой ситуации было как минимум странно.

— Ар нэ эпхо? — существо вновь задало свой вопрос, едва различимый из-за рычания.

Мужчина задумчиво покачал головой:

— Нет. И она тоже.

— Те деро.

Судя по звучанию, чудовище не собиралось нападать прямо сейчас. Лили собралась с духом и оглянулась. Существо, не двигаясь, смотрело на мужчину. Похоже, его ответ был правильным.

— Пожалуйста, — усмехнувшись, мужчина махнул рукой в сторону статуи. Которая раскололась на мелкие куски, с грохотом осыпавшиеся на пол. В ту же секунду призрачный зверь начал таять в воздухе, растворившись через пару мгновений.

Мужчина задумчиво посмотрел на обломки статуи, и перевёл взгляд на Лили.

— Ты в порядке?

Она с трудом осознала вопрос:

— Да. А что...

Он не дал ей договорить:

— Тогда советую убираться отсюда и побыстрей, — он посмотрел на дверь, ведущую в соседний зал. Оттуда раздавались взволнованные голоса. — Если, конечно, не хочешь объясняться по этому поводу.

Лили помотала головой, объясняться ей точно не хотелось. Она попыталась подняться, но ноги плохо слушались. А голоса быстро приближались. «Где вы раньше были?», — с внезапным раздражением подумала Лили.

Мужчин, заметив её безуспешные попытки подняться, тихо чертыхнулся. В два шага оказавшись рядом, он рывком поднял её с пола, и, ухватив за руку выше локтя, быстро потащил за собой. Лили едва успевала перебирать ногами. Выскочив на улицу, они забежали за угол здания и остановились.

Лили пыталась восстановить дыхание. Её спаситель осматривал улицу. Удостоверившись, что за ними никто не гонится, он снова обратил внимание на свою спутницу.

— Ты в порядке?

Лили выдернула у него руку и раздражённо посмотрела на мужчину:

— Меня чуть не съела какая-то неизвестная тварь, а потом мне чуть не оторвали руку, — она демонстративно начала растирать упомянутую конечность. — Как думаете, я в порядке?

Он усмехнулся:

— Судя по твоей возмущённой тираде, вполне.

Лили стало немного совестно. В конце концов, незнакомец только что её спас. А она ему выговаривает в ответ на, в общем-то, уместный вопрос.

— Извините. И спасибо.

— Ничего страшного. Адреналин играет. Это нормально. И пожалуйста.

Голос не был сердитым, скорее насмешливым. Поэтому Лили решилась на вопрос:

— Что это было?

— Не что, а кто. Сильф, — видя её непонимающий взгляд, он пояснил: — Дух воздуха. Элементаль. Называй, как хочешь.

— Но как...? В смысле, почему...? — Лили не могла сформулировать правильный вопрос.

— Очень вразумительно, — в голосе собеседника отчётливо слышалась насмешка. — Если вкратце, то это был сильф, которого призвали и привязали к статуе. Судя по всему, не меньше восьмиста лет назад. А то и больше. Всё это время он мирно спал, пока ты каким-то образом его не разбудила. Чему он не обрадовался, как ты могла заметить. С разрушением статуи оковы разрушились, и сильф отбыл в свои сферы.

— А зачем его привязали? И почему он на меня напал?

— Привязали его, чтобы он служил хозяину, и не имел возможности уйти. По доброй воле сильф никогда не подчинится. А напал... Может потому что ты его разбудила. Или решил, что ты новая хозяйка и будешь ему приказывать. Или это просто был особо злобный экземпляр. Или всё вместе. Ещё вопросы?

— Да. Откуда вы там взялись так вовремя? И как разрушили статую?

— Появился так вовремя вот из-за этой штуки, — мужчина протянул ей прозрачную ромбовидную подвеску на шнурке. — Она подала сигнал, что произошёл всплеск магической активности. А разрушил..., ну примерно так же, как ты разбудила сильфа.

— Но я ничего не делала, — возмутилась Лили.

— Ну, значит, и я ничего не делал, — пожал плечами мужчина. — И тебя не видел. А ты не видела меня. Договорились?

Лили молча кивнула.

— Вот и отлично. Тогда, с твоего позволения, я откланяюсь, — он действительно изобразил полупоклон, и, развернувшись, направился к выходу из переулка, в котором они разговаривали.

Лили ошарашено молчала. Разговор закончился совершенно неожиданно. Разве спасение человека не предполагает некоторой заботы о его судьбе? Похоже, её спаситель считал, что она вполне способна позаботиться о себе сама. И не был настроен давать пространные объяснения.

Мужчина уже скрылся за углом, когда она поняла, что всё ещё держит в руках ту самую «штуку», которая, по его словам, подала сигнал.

— Эй, — Лили побежала, надеясь догнать мужчину, — подождите.

Она выбежала из переулка, но улица была пуста. Её спаситель исчез так же быстро, как и появился.

Лили посмотрела на подвеску. Она была красивой, но девочке казалось неправильным оставлять её себе. Хотя мужчина и дал ей её сам, вряд ли он собирался дарить ей эту вещь. Судя по всему, она была достаточно ценной и полезной. Это заставляло Лили чувствовать себя воровкой.

— Лили.

Девочка повернулась на голос. На противоположной стороне улицы стояли мама с Петунией. Лили спрятала подвеску в карман, и побежала к семье.

* * *

18.08.1974

Лили сидела на пустыре возле её первой школы. Жара наконец-то спала, и теперь она могла проводить время на свежем воздухе.

Сейчас она задумчиво крутила в руках ту самую подвеску. Иногда ей казалось, что всё произошедшее в тот день было сном. Или миражом, появившимся из-за жары. Но подвеска была реальной. А значит, и всё остальное тоже.

Лили улыбнулась. Это напоминало сюжет какой-то сказки или легенды. Рыцарь спасает прекрасную даму из лап чудовища. Правда, прекрасной дамой её можно было назвать с большой натяжкой. Да и рыцарь ей достался какой-то бракованный. Зато чудовище вполне соответствовало.

Лили поёжилась. Ей не снились кошмары, но иногда в её снах мелькало что-то такое. Занесённая когтистая лапа. Длинные клыки в распахнутой пасти. Полированный камень, рассыпающийся на куски. Эти сны не пугали, но вызывали ощущение беспокойства. Но были и другие. Те, что успокаивали. Крепкая хватка на плече. Насмешливый голос. Внимательные тёмные глаза.

— Ну и где мы?

Лили резко повернулась, выхватывая палочку. С того дня она действительно не выходила из дому без неё.

За её спиной, с интересом оглядываясь, стоял её спаситель.

— Что вы здесь делаете?

Мужчина перевёл взгляд на неё:

— Самому интересно. Хотя теперь понятно, — он кивнул на кулон в её руке. — Судя по всему, то ли она не до конца разрядилась, то ли ты её подзарядила. Сигналит, не переставая. А я-то думал, куда она делась. Из музея я её точно забирал.

Лили смутилась, убрала палочку, и протянула подвеску ему:

— Извините. Я не хотела её забирать. И не хотела вас беспокоить.

Мужчина не стал забирать кулон. Просто накрыл на несколько секунд её руку своей, а затем убрал. Прозрачный кристалл остался лежать у неё в ладони.

— Оставь себе. Как сигналка, она работать уже не будет.

— Спасибо. Она очень красивая. Но вы уверены, что она вам не нужна?

— Уверен. Я могу другую сделать. А тебе полагается моральная компенсация, — он улыбнулся, а затем продолжил более серьёзно: — Кстати, как ты себя чувствуешь? Кошмары не снятся?

— Я... Спасибо, всё нормально. И нет, кошмары не снятся, — Лили окончательно смутилась.

— Точно? — он опустился на землю рядом с ней. — А то ты как-то нервно отреагировала на моё появление.

Лили покосилась на него. В прошлый раз он исчез слишком быстро, а сейчас наоборот, не спешил заканчивать разговор. Вспомнив, что ей задали вопрос, она решила ответить честно.

— На самом деле не совсем в порядке. Кошмары не снятся, но я всё время на нервах. Мне теперь в каждой тени что-то мерещится. А ещё я всё время думаю — вдруг этот... сильф вернётся, чтобы... не знаю, отомстить. Ну а когда вы так внезапно появились, я просто...

— ...испугалась, — понимающе кивнув, закончил за неё собеседник. Он почесал в затылке. — Наверное, это отчасти и моя вина. То, что ты не пострадала физически, ещё не значило, что всё прошло без последствий.

— Ну вы же не знали, — пожала плечами Лили. — Да и что вы могли сделать?

— Не знаю. Погладить по голове. Дать конфетку. Посоветовать хорошего психолога.

— Объяснить всё подробно, — в тон ему продолжила Лили.

— Как вариант, — согласился мужчина. — Хотя бы то, что сильфам нет никакого дела до людей и людских дел. Освободившись, он сразу вернулся в свою стихию, и думать забыл о тебе. Так что можешь не бояться, он не вернётся и мстить не будет. Разве что ты сама его призовёшь.

— Зачем мне это?

— Откуда я знаю? Научный интерес. Или захочешь получить мощный источник силы.

— А причём здесь сила?

— Сильфы обладают силой стихии воздуха. Если удастся его сковать, можно заставить его выполнять приказы, или использовать его магию для подпитки заклятий или артефактов.

— Но если они такие сильные, почему тот сильф не мог сам освободиться? — недоумённо спросила Лили. — И почему он так выглядел? Все сильфы такие?

Мужчина рассмеялся:

— Нет, не все. Сильфы вообще не имеют материального воплощения. Они дети воздуха. А почему тот сильф выглядел так? Сама как считаешь?

— Из-за статуи? — неуверенно предположила девочка.

— Точно, — кивнул мужчина. — Это насильно навязанная форма. Заключение в материальный предмет для сильфа очень болезненно, это совершенно противоречит их природе. И требует очень много сил от вызывающего. Так поступают только те, кто не уверен, что сможет повторно призвать сильфа или создать достаточно мощный якорь, который позволит призывать его в нужный момент. Якорь требует постоянной подпитки, а заключение — одноразового, хотя и очень серьёзного вложения сил. В нашем случае этих сил вложили гораздо больше, чем нужно. Даже спустя столько веков после смерти создателя заклятие продолжало действовать. Потому он и не мог освободиться.

Лили представила себе, каково это — несколько веков находится в заточении, страдая от боли. Её передёрнуло. Как кто-то может быть таким жестоким?

— Но почему он проснулся? — задала она самый важный для неё вопрос. В прошлый раз её собеседник сказал, что это она его разбудила. Она много думала об этом, пытаясь понять, как ей это удалось.

— Я откуда знаю? — неожиданно возмутился мужчина. — Я тебе что, энциклопедия по сильфам? Скорее всего, из-за тебя.

— Почему из-за меня? — теперь возмутилась Лили. — Вы же сами сказали, что не знаете точно.

— А я и не знаю, — язвительно ответил мужчина. — Но маловероятно, что сильф спал-спал восемьсот лет, а потом вдруг проснулся аккурат в тот момент, когда ты проходила мимо. И совершенно случайно. И не надо мне «выкать», — он поморщился. — Я, конечно, старше тебя, но не настолько. Можешь звать меня на ты. И по имени. Кстати, — он протянул руку, — забыл представиться. Реймонд Бейн. Можно просто Рей.

— Лили Эванс, — девочка машинально пожала протянутую руку. — Можно просто Лили.

Рей кивнул:

— Рад знакомству, Лили Эванс.

Лили улыбнулась:

— Взаимно, Реймонд Бейн.

Конец ретроспективы

Примечания:

«Ар нэ эпхо?» — «Ты мой повелитель?» Одинаково звучит при обращении как к мужчине, так и к женщине.

«Ветари со реги?! Намери!» — «Кто меня разбудил?! Отвечай!»

«Те деро» — «Освободи меня»

Глава 8

22.05.1981

Лили сама не поняла, как заснула. Только что, она, закрыв глаза, тихо описывала давние события, и вот уже Рей сидит перед ней на корточках и осторожно стучит пальцами по колену, призывая проснуться.

— Ско… сколько времени? — спросонья голос повиновался не сразу. — Я что, заснула? Давно?

— Заснула, — кивнул Рей. — Часа полтора назад.

— Полтора часа? — Лили попыталась вычислить, сколько сейчас времени, но мозг следовал примеру голоса и повиновался плохо. Она нашла глазами часы, и ахнула, подскакивая с дивана. — Почему ты меня не разбудил? Джеймс скоро будет дома, а мы ещё ничего…

— Мы уже всё, — перебил её Рей, поднимаясь, и покачал у неё перед носом подвеской. — Точнее, я уже всё. Разбудил, как только закончил.

— Закончил? Так быстро? — Рей только устало посмотрел на неё. — А, ну да. А ты уверен, что он работает?

— Должен работать, — Рей потянулся и надел кулон на шею всё ещё спавшему Гарри. Тот недовольно хныкнул, но не проснулся. По его телу прошла рябь, возвращая ему первоначальный облик. Лили несколько секунд смотрела на сына, изучая его внешность, а затем перевела взгляд на Рея.

— А если бы он сработал неправильно? — очень ровно спросила она. — Ты не подумал, что стоит сначала его проверить?

— Но он сработал, — пожал плечами Рей. — А если бы что-то пошло не так… ты же вроде уже наложила своё защитное заклинание, разве нет?

Лили открыла рот, и вновь закрыла, так и не сумев подобрать слов, чтобы передать своё возмущение.

— Да ладно, Эванс. Смысл его проверять? Вон, годами работавшее зелье на твоём сыне почему-то дало сбой. Ну проверили бы мы артефакт на ком-то из нас, где гарантия, что на нём он сработал бы так же?

Лили глубоко вдохнула, выдохнула, и внезапно улыбнулась:

— А ты не меняешься.

— Не настолько, чтобы игнорировать очевидные вещи, — Рей, не ответив на улыбку, устало потёр глаза. — Ну что, артефакт работает. Можем подождать, чтобы убедиться, но я процентов на девяносто восемь уверен, что сбоев не будет.

— Думаю, ждать нет смысла. Если сбой будет, он может случиться и через пять минут, и через месяц. Остаётся последний вопрос. Если зелье не сформировало связь, как ты узнаешь, что что-то случилось? И как найдёшь Гарри… Логана?

— Я восстановил первичные функции, и теперь эта штука работает ещё и как сигналка. И узнаю, и найду.

— А если её с него снимут? — в конце концов, именно поэтому она и выбрала зелье. Его нельзя было так просто обнаружить, и ещё сложнее было от него избавиться.

— Попробуй, — Рей усмехнулся.

Лили попыталась взять кулон в руки, но он просачивался сквозь пальцы, то же самое происходило, когда она попробовала развязать шнурок.

— Его могу снять только я. Это тоже входило в первичные функции, — Рей выглядел до неприличия самодовольным.

— Это хорошо, но как я объясню Джеймсу наличие неснимаемого кулона? Он ведь наверняка заинтересуется, — только произнеся это вслух, Лили поняла, что придирается, причём необоснованно. На фоне всего произошедшего объяснения с Джеймсом вообще не могли считаться проблемой. И уж точно не были проблемой Рея. Которого её слова явно задели.

— Что ты, что ты, никаких претензий, просто мысли вслух. Что-нибудь придумаю, и вообще это совсем неважно, — поспешно затараторила она. — Ты сделал уникальный многофункциональный артефакт всего за два часа, а я только придираюсь, и до сих пор тебя не поблагодарила, спасибо огромное, я не знаю, что бы без тебя делала…

— Эванс, заткнись, — рявкнул Рей. — Я тебя понял, хватит мельтешить.

Повисла пауза, которую прервал разбуженный их криками Гарри. Для неё он всё-таки остался Гарри. Логаном он станет потом, когда… в общем, Логаном он будет для Рея. Лили запретила себе думать об этом, обнимая недовольно хныкающего сына. У неё на руках он успокоился, и крепко сжав в кулачке прядь её волос, начал с серьёзным видом рассматривать комнату. Судя по всему, всё произошедшее никак на него не повлияло. Артефакт, висевший на шее, его не заинтересовал, или он вообще его не заметил.

Внимательно осмотрев сына, и, убедившись, что он чувствует и ведёт себя совершенно нормально, Лили обратила внимание на Рея.

— Ты его разбудил, — обвиняюще заметила она.

— Ты же не надеялась, что он будет спать вечно? И нам в любом случае пора уходить.

Лили согласно кивнула и направилась к двери, чтобы позвать их «гостеприимного» хозяина. Или тот стоял прямо под дверью, или у него действительно были какие-то оповещающие чары, но он вынырнул, словно из-под земли, как только она выглянула в коридор. Войдя в лабораторию, он первым делом пробежал взглядом по полкам, проверяя своё имущество, и лишь затем посмотрел на ребёнка. На лице Кингла отразилось удивление, но вслух он только озвучил цену за использованное ими оборотное зелье. Расплатившись, они попрощались с зельеваром, и вышли на улицу.

Часы показывали, что они провели в доме Кингла чуть больше трёх часов, но Лили казалось, прошла вечность. Она чувствовала себя совершенно вымотанной, и это при том, что ей удалось подремать. Что тогда говорить о Рее? Она покосилась на идущего рядом мужчину. Судя по выражению лица, он что-то напряжённо обдумывал.

— Можешь мне кое-что пообещать? — она должна была попросить об этом раньше, но эта мысль пришла ей в голову только сейчас.

Рей отвлёкся от своих мыслей и посмотрел на неё, криво улыбнувшись:

— Пообещать — легко.

— А сделать? — она остановилась, пристально глядя на него.

Рей вздохнул, тоже останавливаясь:

— Эванс, мне уже страшно. О чём ты хочешь попросить, если боишься, что после всего, уже сделанного, в этом я могу тебе отказать?

— Потому что я попрошу тебя о бездействии, — даже для неё это прозвучало слишком непонятно, и Лили поспешила пояснить. — Не спасай меня.

По выражению его лица девушка поняла, насколько Рею не понравилась эта идея.

— Ты ведь уже думал об этом, не так ли? Какой-нибудь сигнальный амулет, или защитное заклинание, что-нибудь, что позволит тебе узнать, когда на нас нападут, и прийти на помощь, — Лили внутренне содрогнулась, представив себе возможные последствия. Она затеяла всё это, чтобы спасти сына, а не для того, чтобы её друг погиб, ввязавшись в чужую войну. А если она не убедит его, так и случится.

— Допустим, думал. Ты против? — Рей посмотрел ей в глаза, и кивнул сам себе. — Понятно, ты против. Эванс, я в курсе планов твоей героической смерти, но неужели ты даже не хочешь попытаться? Если есть хоть один шанс спастись, разве не стоит его использовать?

— Рискнуть жизнью Гарри, твоей. Приложить столько усилий, чтобы обеспечить безопасность сыну, и поставить всё это под угрозу ради собственного спасения? Извини, нет. Не думай, что я собираюсь искать смерти или пренебрегать мерами безопасности. Но если ты погибнешь, защищая меня, а такой вариант более чем возможен… Ради чего тогда вообще все усилия? Чтобы мой сын выжил и страдал? Нет уж. Ты обещал позаботиться о нём после моей смерти, так держи слово.

— Ладно, я понял, — Рей сжал кулаки, и Лили слабо усмехнулась, узнавая этот жест бессильной злости. То же самое она чувствовала, когда думала о пророчестве. Только Рей злился на неё и её логику.

— Ты думаешь, он простит тебя? За то, что ты сдалась? — Рей кивнул на Гарри. — Или меня — за то, что позволил тебе умереть? — с горечью закончил он.

Лили посмотрела на сына, который снова задремал, улыбаясь во сне и пуская слюни ей на плечо.

— Не знаю, — она нежно пригладила ему хохолок на макушке, и перевела взгляд на Рея. — Для меня не это важно. А ты придумаешь, что ему сказать.

Рей смотрел на неё со странным сочетанием злости и нежности, а потом развернулся и пошёл вперёд.

— Эй, — крикнула она в удаляющуюся спину, даже не пытаясь его догнать, — так мы договорились?

— Если ты не собираешься умирать прямо сегодня, шевелись быстрее. Я хочу убедиться, что ты добралась домой в целости и сохранности, и не планирую тратить на это весь день, — рявкнул он, не оборачиваясь.

— Думаю, договорились, — пробормотала Лили себе под нос.

— Эванс!

— Иду я, иду, не надо так нервничать.

* * *

Стоя под деревом и глядя на дом, Рей никак не мог решиться постучать в дверь. С одной стороны, уже поздно, с другой — в доме ещё горит свет, а он все равно уже здесь.

— Ещё пять минут, и соседи вызовут полицию, — судя по всему, Генри вышел из задней двери, иначе Рей заметил бы его раньше. Сейчас мужчина шелестел пакетами, запихивая мусор в бак. Закончив, он повернулся к Рею и продолжил. — Ты стоишь тут уже минут пятнадцать как минимум.

— Вообще-то двадцать, — поделился Рей.

— Тем более, — кивнул Генри. — Это хороший район, и у нас очень бдительные соседи. А ты сейчас похож на маньяка, без обид.

— Что ты, какие обиды, — пожал плечами Рей. Он поднял бутылку, которую держал в руке, и поболтал ей, пытаясь понять, сколько там осталось. Судя по отсутствию звука, та была пуста. Он разочарованно посмотрел на неё, а потом на Генри.

— Ты пьян, — констатировал тот. Рей только удовлетворённо улыбнулся и кивнул. — Как тебе это удалось?

— Я старался, — гордо сообщил Рей. — Очень. Полторы бутылки виски за час. Но виски кончилось.

— Потрясающе. Я ошибся. Ты не маньяк, ты алкоголик. Виски кончилось, и что теперь?

— А теперь я трезвею, — Рей заметно погрустнел. — Быстро и неотвратимо.

— А ко мне ты пришёл за добавкой? — догадался Генри.

— К тебе я пришёл… я не помню, зачем, но это казалось хорошей идеей. Но добавка тоже хорошая идея, — совсем неуверенно закончил Рей и жалобно посмотрел на Генри. Тот закатил глаза:

— Заходи уже, поклонник огненной воды.

— А Лора не будет против? — поинтересовался Рей, проходя за ним в дом.

— Лора легла спать. И сказала, если мы разбудим детей, укладывать их заново будем сами, — ответил Генри, закрывая дверь.

— Значит, мы не будем будить детей. Кстати, насчёт детей… Я вспомнил, зачем пришёл. Я пришёл сказать, что я стал отцом.

Генри остановился на середине движения и внимательно посмотрел на Рея:

— Ты серьёзно? Стал отцом?

Рей кивнул.

— Чёрт… это… — Генри взъерошил волосы. — Ты точно не шутишь? И кто? А кто мать? И почему ты ничего не сказал? Чёрт, это действительно повод выпить…

— А вот выпил я не из-за этого, — задумчиво сообщил Рей.

Генри подозрительно посмотрел на него:

— У тебя ещё что-то случилось?

Рей нервно хихикнул:

— Ты не поверишь.

Генри вздохнул:

— Рей, я знаю тебя больше двадцати лет. И даже немного лучше, чем это нужно, чтобы сохранять душевное равновесие. Так что не сомневайся, я — поверю, — он достал из бара бутылку виски, и немного подумав, один бокал. — С тебя на сегодня хватит, — пояснил он, — а мне, чувствую, не помешает.

— Пожалуй, ты прав, — криво улыбнулся Рей. Действие алкоголя почти сошло на нет, оставляя после себя неприятное ощущение в желудке и лёгкий стыд. Неприятно было сознавать, что он до сих пор не может просто попросить о поддержке, когда ему это нужно. Он не был настолько пьян, как хотел показать, но почему-то под этим предлогом было проще заявиться к другу посреди ночи, чтобы вывалить на него свои проблемы.

— Я всегда прав, — согласился Генри. — А теперь сядь и рассказывай всё по порядку. И с подробностями.

* * *

Генри на самом деле воспринял всё гораздо спокойней, чем думал Рей. Наверное, сказывался многолетний опыт общения. И тот бардак, который сопровождал Рея, а значит, и тех, кто имел несчастье близко с ним общаться, на протяжении всей его жизни.

Как бы то ни было, через полтора часа, когда Рей наконец закончил свой очень подробный рассказ, Генри допивал всего второй бокал виски.

— Потрясающе, — подытожил он. — И что ты теперь будешь делать?

— Ждать, — пожал плечами Рей. — Что мне ещё остаётся?

— Ну, не знаю. Сделать какой-нибудь ход конём — это вполне в твоём духе. А просто ждать… Не очень на тебя похоже.

— Не думаю, что мне кто-то будет благодарен, если я влезу в то, в чём не разбираюсь, и сделаю ситуацию ещё хуже, чем она есть. А ход конём я, кажется, уже сделал, — нехотя признался Рей.

— Уже? — нахмурился Генри. — Подожди, я что-то пропустил. Что такого ужасного ты сделал, что говоришь об этом с таким лицом? И что значит «кажется»? Сделал или нет?

— Сделал. Кажется. Понимаешь, я всё думал, почему зелье сработало не так, как надо. И у меня есть только один вариант.

— Один вариант? Боже! — Генри застонал и с отчаяньем посмотрел на него. — Скажи мне, что ты не говоришь об… ты сам знаешь, о чём. Ты же несерьёзно? По-моему, мы давно выяснили, что это полнейшая ерунда.

— Ага. Ерунда. И именно поэтому ты называешь это «сам знаешь что».

— Мне можно. У меня моральная травма на всю жизнь. Ты сам знаешь.

— У меня тоже травма. И тоже на всю жизнь.

— Так, Рей, пожалуйста, давай мы обсудим это в последний, вот в самый пресамый последний раз, и больше никогда — никогда! — не будем возвращаться к этой теме.

Рей слегка улыбнулся от такой экспрессии. А Генри продолжил:

— Повторяй за мной. Я не вампир.

— Я не вампир, — легко согласился Рей.

— Ты не пьёшь кровь. Не боишься солнца.

— Не старею, — продолжил Рей ему в тон.

— Не хочу тебя огорчать, но ты стареешь, — в ответ на скептический взгляд Рея он развёл руками. — Серьёзно, я тебе как специалист заявляю. Я врач и я вижу такие вещи. Поверь мне, ты стареешь. Просто медленнее, чем другие люди.

— Медленнее. Раз в двадцать.

— И вовсе не в двадцать. Смотри, когда мы познакомились, ты выглядел где-то лет на двадцать пять-двадцать шесть, так? Сейчас спустя, двадцать сколько-то там лет ты объективно выглядишь минимум на двадцать восемь. Считай сам. Примерно год за десять. Или наоборот?

— О да, год за десять или наоборот — это совершенно нормально.

— Ну не в двадцать же раз, — логично заявил Генри. — Если тебя волнует точность, я могу взять у тебя образец крови на анализ. Замеряю в лаборатории, с какой скоростью у тебя там всё делится и… что там ещё делает кровь?

— Умножается, — подсказал Рей. — Нет, спасибо. Я сегодня уже сдал образец крови, от результата до сих пор не отошёл.

— Ладно, нет, так нет, — не стал настаивать Генри. — Я вообще-то к чему веду. Ты стареешь, медленно, но стареешь. Вампиры не стареют. Совсем. Потому что они — читай по губам — МЁРТВЫЕ. А ты определённо не мёртвый. Ты просто не совсем обычный.

— Вот, точно. «Не совсем обычный». Если бы я её об этом предупредил, мы бы могли избежать… всего этого.

— Вы знакомы сколько, шесть лет? И она не заметила, что ты не особо изменился за это время?

— Вообще-то для неё это почти норма. Маги стареют медленнее обычных людей.

— Вот видишь. В этом всё и дело. Маги стареют медленнее обычных людей, — обрадовался Генри. — Ты у нас маг?

— Нет, — охладил его пыл Рей. — И они стареют не настолько медленнее.

— Отлично, ты меня убедил. Ты должен был ей об этом сказать. И почему ты этого не сделал?

— Ну, — пожал плечами Рей, — я подумал, что при первой встрече сообщать «Восемьдесят лет назад меня укусил вампир, но не волнуйся, на меня это никак не подействовало» — не лучший способ заводить друзей. Поэтому я просто позволил ей самой строить предположения. Ну, а вся эта ситуация произошла так быстро, что я, честно говоря, даже не вспомнил об этом.

— Воот, — удовлетворённо протянул Генри. — Ты поступил совершенно логично. Как любой нормальный человек на твоём месте. Так почему ты переживаешь из-за этого сам и не даёшь спать мне?

— Потому что я думаю о том, что стоит сказать ей об этом сейчас.

— И что это изменит? — устало спросил Генри. — Это теперь твой ребёнок. И что бы ты ей не сказал, ситуация от этого не изменится.

— Она имеет право знать. Ты разве не хотел бы знать такое о том, кому оставляешь своих детей?

— У меня есть повод быть предвзятым. Её семью тоже сожрал голодный упырь, когда ей было восемь лет? — Генри криво усмехнулся, когда Рей покачал головой. — Нет? Тогда думаю, всё, что ей нужно знать, это то, что после её смерти её друг, отец её ребёнка, позаботится об этом ребёнке. Ты ведь позаботишься?

Посмотрев на мрачного Рея, Генри кивнул:

— Ты позаботишься. Так что перестань волноваться по пустякам, и задумайся о действительно важных вещах.

— О каких?

Губы Генри изогнулись в тонкой, ехидной улыбке и Рей почувствовал, что услышит что-то, что ему не понравится.

— Отцовство. Заботиться о ребёнке. Заботиться о ребёнке в одиночку. Заботиться о ребёнке с твоими генами в одиночку. Брат, — Генри перегнулся через стол и сжал его руку, проникновенно глядя в глаза, — поверь мне, тебя ожидают все круги Ада.

 * * *

Диван в гостиной был удобным, широким и длинным, и Генри даже отыскал для него подушку и плед перед тем, как уйти наверх. Плюс Рей был совершенно измотан. И тем обидней было проснуться в четыре утра от давнего кошмара.

Не включая свет, он пробрался на кухню, где попил воды прямо из крана, не утруждаясь поисками стакана. Прислонившись лбом к оконному стеклу, он всматривался в темноту, вспоминая те события.

На самом деле всё было не так страшно, как в его кошмарах. Или просто по прошествии времени воспоминания смазались.

Его спасло тогда то, что, услышав странный звук в тёмном переулке, он не ускорил шаги, а начал вглядываться в темноту. Только поэтому он встретил нападающего лицом к лицу, и успел понять, что это.

Именно что, а не кто. Увидев надвигающееся на него существо, он лишь на миг принял его за человека. А через миг он уже знал, что перед ним оживший кошмар из давних сказок. Грязно-серая кожа, складками свисавшая с костей черепа, невозможно широко для человека открытый рот со слишком острыми зубами. И блёклые, мёртвые глаза, в которых горел безумный голод.

Вот так он и поверил в существование вампиров. Быстро и спокойно. Ну, то есть неспокойно. Он заорал от ужаса и попытался ударить тварь. Зато никаких сомнений в собственном здравом рассудке у него не возникло, а это уже было достижением.

Его попытки отбиться были безрезультатными, чудовище даже не заметило ударов, крепко схватило его и потянулось к шее. Почувствовав, как острые клыки впиваются ему в горло, Рей вспомнил, что говорилось в легендах о вампирах. Что укус обращал людей, и вместо приличного спокойного трупа получалась очередная немёртвая тварь. То есть это сейчас он думал об этом в таких выражениях, а тогда просто осознал, какое будущее его ждёт. Эта мысль просто переключила что-то в его голове. В нём поднялась волна ярости, страха и нежелания покориться судьбе. Поднялась и выплеснулась отчаянным воплем и столбом пламени с ладоней.

Упырь завизжал и отлетел от него, рухнул на землю, и начал кататься, пытаясь сбить огонь. Но у него ничего не получалось, пламя вгрызалось в плоть, за несколько секунд пожрав чудовище полностью, не оставив даже пепла, только выжженный след на тротуаре.

Рей помнил раздиравшие его тогда противоречия. Инстинкт гнал его домой, в знакомую безопасность, а здравый смысл кричал, что он скоро станет тварью, что он не должен подвергать опасности близких. Пульсирующая боль, расходившаяся от раны на шее по всему телу, окончательно заглушила голос здравого смысла, оставив на поверхности одни инстинкты. Которые и привели его домой.

О ниоткуда появившемся огне Рей тогда не думал. Не только из-за боли. Просто во внезапно взбрыкнувшую реальность произошедшее вписывалось вполне естественно. Единственная мысль, которая крутилась у него в голове, была о том, что возможно, та сила, что позволила ему уничтожить упыря, поможет ему выжить.

Именно это снилось ему в кошмарах. Иногда он погибал в том переулке, иногда становился упырём и убивал своих близких, иногда умирал у них на руках. Почему-то ему никогда не снилось то, чем это закончилось в реальности.

Как он добрался домой, Рей не запомнил. Потом он узнал, что успел что-то рассказать, прежде чем отключиться на руках у отца. Его слова больше походили на горячечный бред, чем на связную речь, но отец понял его правильно. И поверил. А поверив, принял единственно верное решение.

* * *

Ретроспектива

Когда-то давно

Открыв глаза, Рей сразу зажмурился, спасаясь от резанувшего света. Он жалобно захрипел, и услышал шаркающие шаги, а затем шорох ткани.

— Всё, можешь открывать, только осторожно.

Рей приоткрыл глаза, глядя сквозь ресницы, и снова зажмурился. Занавески скрыли солнце, но это не помогло. Зрение как будто взбесилось. Цвета были неправдоподобно яркими, а все предметы, стены, потолок, и даже воздух были окутаны каким-то туманом, который прорезали светящиеся линии. И всё это было ярким, разноцветным и переливающимся.

А ещё у него шумело в ушах. Причём шумело с фантазией. Рей слышал гул, стук, писк, звон, шорох, и всё это разной громкости и одновременно.

Он заскулил, и зажал уши руками, скручиваясь в комок в надежде скрыться от всего этого, чем бы оно ни было. Но его дёрнули за руку, заставляя развернуться, и сунули в ладони чашку.

— Выпей.

Голос, хоть Рей и не мог вспомнить, кому он принадлежит, ассоциировался с теплом и безопасностью. Поэтому Рей, не задумываясь, опрокинул в себя содержимое чашки. Через несколько секунд посторонние шумы стихли, и он рискнул в третий раз попытаться открыть глаза. На этот раз всё обошлось. Вокруг ничего не светилось, не переливалось, всё спокойно стояло на местах и сохраняло свой естественный окрас. Это позволило Рею наконец-то определить, где он находится, и кому принадлежит такой знакомый голос.

— Бабушка, — а вот голос, в отличие от зрения и слуха, его подводил, выдавая вместо нормальных слов только хриплое сипение.

— Реймонд, — улыбнулась ему стоящая возле кровати женщина. — Ты заставил нас поволноваться, малыш.

Рей хотел возразить ей, что он давно уже не малыш, и что он не собирался никого волновать, но в этот момент его накрыло запоздалое осознание того, что произошло, и что могли означать странные сбои органов чувств.

— Чёрт, — он прижал ладонь к шее, нащупывая место укуса. Под пальцами ощущался рваный рубец. — Это было. Меня действительно укусили. И теперь я стал… — Рей даже в мыслях не хотел заканчивать эту фразу. Он отполз к стене и подтянул колени к груди. — Я теперь чудовище, да?

— Конечно же, нет, — поморщилась бабушка. — Перестань нести чушь. Да, тебя укусил вампир. Но ты не умер, а значит, и перерождение пройти не мог. Поэтому успокойся.

— Но я видел как-то странно. Не так, как обычно. И слышал тоже. Что со мной?

— Реймонд, — бабушка строго посмотрела на него, — тебя укусил вампир. Само собой, это не могло пройти без последствий. Ты умирал. Хорошо ещё, что твоему отцу хватило ума привезти тебя сюда, а не звать этих ваших лекарей.

— Папа? Он здесь?

— А где же ему ещё быть? Сначала вообще от тебя не отходил, пока я не объяснила ему, что он только путается под ногами и мешает. Сейчас отправила его за продуктами, скоро вернётся.

Рей задумчиво почесал в затылке:

— А зачем он привёз меня сюда?

— Потому что знал, что я могу помочь.

— Чем? — Рей недоумённо посмотрел на бабушку. — То есть ты помогла, я понял, но откуда отец знал, что ты это сможешь? И как ты это сделала?

Женщина устало вздохнула и села в кресло у кровати.

— Как ты себя чувствуешь?

Рей моргнул, удивлённый внезапной сменой темы, и прислушался к себе.

— Плохо, — честно ответил он. — Такое ощущение, что меня долго били, а ещё у меня болит горло, кажется, я сорвал голос, и, кстати, я всё ещё испуган, и хочу услышать ответы на свои вопросы.

— Молодой человек, твоё плохое самочувствие не означает, что ты можешь разговаривать со мной в таком тоне.

Рей невозмутимо посмотрел на неё. Подобные выговоры не производили на него впечатления лет с девяти, и, кроме того, сейчас он чувствовал свою правоту.

Похоже, Кейтлин и сама это понимала. Она снова вздохнула и спросила:

— Рей, что ты знаешь о друидах?

Рей отнёсся к вопросу скептически, но увидев, что она совершенно серьёзна и ждёт его ответа, сосредоточился и начал вспоминать.

— Это были жрецы у кельтов, они поклонялись деревьям и приносили жертвы, иногда даже человеческие, — Рей задумался. — Всё, больше ничего не знаю.

— Ну, человеческие жертвы — это пережитки тёмных времён. По сути, друиды — это люди, которые знают специфические особенности растений, животных, вообще природы, и, используя эти знания, могут делать то, что несведущим людям кажется чем-то сверхъестественным. То есть, творят чудеса. Ты прав, когда-то это была замкнутая каста жрецов, но позднее это перестало быть религией, и знания передавались детям, ученикам, которые использовали их так, как считали нужным, чаще всего для целительства. Сейчас это называют шарлатанством.

— Допустим. И?

— В нашей семье эти знания передавались из поколения в поколение, веками. Что-то терялось, что-то забывалось, но того, что знаю я, почти хватило, чтобы спасти тебя.

— «Почти»? — Рей ухватился за странную оговорку. — Что значит «почти»?

— Потому что их бы не хватило, если бы не то, что сделал ты сам.

— Я? — ему совсем не нравилось то русло, в которое сворачивал разговор.

— Джеральд сказал, ты сжёг вампира, — полувопросительно произнесла Кейтлин.

Рей пожал плечами:

— Я бредил. В бреду люди и не такое говорят.

— То есть ты его не сжигал?

— То есть, я понятия не имею, что там произошло. Да, он загорелся, если мне это не привиделось, но сомневаюсь, что это сделал я.

— Это сделал ты, — спокойно произнесла Кейтлин. — Не сомневайся.

— Это тоже передаётся в нашем роду из поколения в поколение, веками?

— Не язви. Я же ясно сказала — передаются знания. Это твой собственный дар. Некоторые люди рождаются с необычными способностями. Разными, и по сути, и по силе. У кого-то они проявляются с рождения, а у кого-то — как у тебя, в критической ситуации.

— И теперь я что, могу поджигать предметы силой мысли? Господи, я хоть человек вообще? Или какая-то тварь вроде вампиров?

— Ты человек, — бабушка раздражённо посмотрела на него. — Мнительный, и дурно воспитанный, но в наше время этим никого не удивишь.

— Ладно. Я человек. Поверю тебе на слово. А что насчёт поджигания силой мысли? Это теперь навсегда?

— Навсегда, — кивнула Кейтлин. — И не только это.

— Ужас, — вздохнул Рей. — Хотя если из-за этого я не стал вампиром, всё не так уж плохо. Правда, я не совсем понял. Я не переродился, потому что сжёг того вампира?

— Нет, дорогой. Ты не переродился, потому что не хотел этого настолько, что использовал свою силу для того, чтобы исключить любую возможность этого.

— Каким образом?

Кейтлин устало посмотрела на него:

— Пожалуйста, выслушай меня, не перебивая. Все вопросы, которые у тебя возникнут, мы обсудим потом, ладно? У нас будет достаточно времени.

— Я постараюсь, но это будет непросто, — усмехнулся Рей. В ответ на укоризненный взгляд он жестом показал, что будет молчать и устроился поудобней, демонстрируя готовность слушать. Кейтлин с сомнением посмотрела на него, но всё-таки решила начать:

— Насколько я смогла понять, твой дар не был особо сильным. Поэтому он и не пробудился раньше. По сути, его хватило всего на два проявления. Первым ты призвал огонь, чтобы защититься. Вторым… Судя по твоей реакции, ты очень сильно не хотел стать вампиром. Проблема в том, что как только он тебя укусил, ты был инфицирован его слюной и процесс перерождения начался. Твоей силы не хватило бы на то, чтобы его остановить, или очистить организм.

Поэтому ты сделал единственное, что мог. Ты наглухо закрыл свой разум. Перерождение затрагивает не только тело, оно каким-то образом меняет личность человека, его ценности, взгляды на жизнь. Но ты закрылся, не на физическом уровне, но таким образом, что изменить тебя извне, навязать тебе, силой или обманом, чужеродные мысли, чувства стало невозможно. Именно поэтому ты умирал. Перерождение не могло завершиться, не затронув личность. И поэтому я уверена, что ты не стал, и не станешь вампиром.

К сожалению, поставив такую мощную защиту, ты полностью исчерпал свои силы. Если бы ты не умер от укуса, тебя бы убило энергетическое истощение. Будь у меня собственные силы, я бы поделилась с тобой, но у меня их нет. Единственное, что мне оставалось, обратиться к природе, как делали мои предки. Я знаю, какой отвар снимет горячку, я знаю, дым каких трав помогает войти в транс. Я знаю, как заставить организм открыться и принять энергию природы.

В идеале, человека наполняет сила стихий, и исцеляет его. Но ты был очень слаб, я не была уверена, какой из ритуалов подействует, и подействует ли вообще. Чтобы не рисковать, я использовала всё, что знала. И в результате связала тебя с природой настолько крепко, что разорвать теперь эту связь невозможно. А если способ и найдётся, то боюсь, это убьёт тебя.

Это означает, что теперь ты можешь не только поджигать предметы силой мысли. Ты теперь можешь практически что угодно. Ты черпаешь энергию прямо из природы. Из воды, воздуха, земли, растений. Твоя прежняя сила по сравнению с теперешней — это как стакан воды и море.

Повисла пауза. Рей некоторое время расфокусированным взглядом смотрел в стену, а потом перевёл глаза на Кейтлин.

— Это всё?

Она кивнула, озабоченно глядя на него. Рей тоже кивнул, чувствуя себя китайским болванчиком. В голове было так же пусто, как у фарфоровой статуэтки.

— Тогда сейчас, с твоего позволения, я схожу в туалет, помоюсь, потом неплохо было бы что-нибудь съесть, а потом я лягу спать. И буду надеяться, что когда проснусь, всё это окажется просто кошмарным сном.

Конец ретроспективы.

Теперь Рей вспоминал свою тогдашнюю реакцию с улыбкой. На самом деле, всё было не так уж плохо. Всё было ещё хуже.

Некоторое время он надеялся, что произошедшее можно просто проигнорировать, что он сможет без проблем вернуться к прежней жизни. Но оказалось, что малейшее переживание, раздражение, радость или испуг — и рядом начинает что-то гореть, падать или взрываться. Тогда он наконец понял, что его жизнь изменилась, если не навсегда, то по крайней мере, очень надолго.

Новые возможности пришлось осваивать, чтобы не убить случайно себя или кого-то из окружающих. Именно тогда Рей от всей души поблагодарил своего прапрадеда, который был достаточно хватким, чтобы, приехав из Ирландии в Америку, отхватить неплохой кусок земли, примыкающий к лесу. Через сто лет большая часть участка заросла лесом, и дом стоял практически в самой чаще, до города было миль десять, люди в те места захаживали редко. В общем, наблюдать создаваемые им разрушения было некому.

А разрушений было немало. За восемь лет дом дважды приходилось полностью перестраивать. Рей стал неплохим строителем, плотником, электриком и водопроводчиком. Что касается мелкого ремонта, то он прекращался только на время крупного.

За те же восемь лет Рей научился передвигать предметы разного размера и веса практически на любое расстояние. И вызывать огонь. От маленькой искры, чтобы поджечь свечу, до огромного сгустка пламени, который выжег ровную просеку шириной десять футов и длиной в треть мили, когда у Рея было особо отвратительное настроение. Слава Богу, вызвав огонь, он мог его и потушить, иначе всё могло закончиться очень плачевно.

Со взрывом было сложнее, пока Рей не начал воспринимать его, как быстрое перемещение отдельных частей предмета в разных направлениях.

Но самым ужасным было то, с чем он столкнулся ещё в первое своё пробуждение. Он ощущал энергию. Любую. Он видел ауру предмета, видел тепловое излучение, видел гравитацию, и ещё целую кучу того, чему даже названия не знал. А ещё он её слышал. И осязал.

Всё это, вместе и по отдельности, чуть не довело его до сумасшествия. Именно это было основной причиной, почему он остался в бабушкином доме, несмотря на все уговоры отца вернуться домой. Если у предметов энергетические потоки были достаточно постоянными, то люди… Рею было плохо, когда он смотрел на одного человека. Оказаться в городе, среди скопления людей… Его мозг не выдержал бы подобной перегрузки.

Поначалу ему помогал тот самый отвар, который Кейтлин дала ему в первый раз. Но она сказала, что злоупотребление им плохо скажется и на обычном восприятии, а значит, Рею надо учиться самому справляться с этим.

И он учился. Через два месяца — два очень долгих месяца — когда он понял, что до психушки рукой подать, организм, не выдержав подобного издевательства, самостоятельно отключил эту ужасно полезную способность.

Радости Рея тогда не было предела. Он надеялся, что и остальные проявления сверхсилы исчезнут, как и появились, но этого не произошло. Как оказалось впоследствии, возможность ощущать энергию тоже не пропала окончательно. Рею как-то удалось приспособить её к себе. Теперь, как и остальные способности, она управлялась сознательно, то есть, Рей мог видеть то, что хотел, и тогда, когда хотел.

Исключение составляла только магическая энергия, понимание того, что этот предмет или человек отличается от всех прочих, хотя на вид этого и не скажешь, приходило моментально, и без всяких усилий с его стороны. Но с этим он столкнулся гораздо позже.

Через восемь лет умерла бабушка. Рей уже сталкивался со смертью, его мать умерла, когда ему было тринадцать. Но это всё равно стало для него шоком. Она казалась ему чем-то вечным, незыблемым, как вековые дубы вокруг дома. А она умерла, и оставила его наедине с его проблемами и с миром, в котором он после всего произошедшего так и не нашёл себе места.

Похоронив её, он вернулся в город, к отцу. Точнее сказать, попытался вернуться. Его не было восемь лет. Всё, что имело для него значение, друзья, учёба, девушка, ещё не любимая, но уже нравившаяся — всё это ушло без него далеко вперёд. Для него восемь лет пролетели незаметно, он даже не понимал, что совершенно не изменился за эти годы, пока не увидел шокированный взгляд отца.

Тогда он сделал то, что казалось самым логичным. Уехал. Деньгами его снабдил отец. Сначала он просто путешествовал по стране, потом… Он уже не помнил, когда идея найти чёртову нечисть, испортившую ему жизнь, показалась такой привлекательной. Выслеживать и убивать вампиров было весело. До тех пор, пока он не понял, что ни черта не знает ни о вампирах, ни об этом чёртовом мире. Глупо было считать себя самым сильным и самым умным.

Силы у него действительно хватало, но не умения ей пользоваться. Освоив самое необходимое, то, что выходило из под контроля, он остановился на достигнутом, и осознал свою ошибку ещё не скоро. В чём ему повезло, так это в том, что в числе приобретённых способностей ему досталась ускоренная регенерация. Не настолько быстрая и полная, как у практически неуязвимых вампиров, но быстрее, чем у обычного человека. Вряд ли у него отросла бы потерянная конечность (Рей искренне надеялся, что ему не придётся проверять это на практике), но лёгкие раны заживали за несколько часов, а пробитое лёгкое работало, как надо, уже через сутки. Кроме этого, он был сильнее и быстрее, чем раньше, хотя и в этом до тех же вампиров не дотягивал.

Зато знаний, как оказалось, ему не хватало катастрофически. Их не хватало и до сих пор. Но и в этом ему повезло.

В первый раз, когда он встретил Дэна. Дэниэл был охотником на нечисть, и разбирался в ней гораздо лучше Рея. И главное, в отличие от прочих охотников, был не против взять под крыло «молодого идиота», как он ласково называл Рея, и объяснить ему премудрости ремесла.

Он во многом помог Рею, и стал его первым настоящим другом. В чём-то он напоминал Рею отца, которого он похоронил лет за десять до встречи с Дэном, и которого ему до сих пор не хватало.

Работая с Дэном, Рей понял несколько вещей. Во-первых, оружие в некоторых случаях вернее любых сверхсил, во-вторых, иногда люди страшнее любой нечисти.

Дэн охотился не только на нечисть, он ловил преступников за вознаграждение, был «охотником за головами». Сначала Рей считал это занятие ниже своего достоинства, но у него был один большой плюс — за эту охоту платили, и платили неплохо.

Именно на этой работе ему повезло во второй раз. С большим трудом загнав очередного преступника, который оказался не совсем человеком, Рей натолкнулся на парня, который, мало того, что гнался за той же добычей, так ещё и накинулся на Рея, обвиняя его в том, что тот нарушает какой-то контракт. Ни про какой контракт Рей слыхом не слыхивал, преступник относился к категории живым или мёртвым, и никак не давался живым. Срочности никакой не было, и охотники устроили драку прямо рядом с остывающим трупом. Там их и повязала вызванная бдительными гражданами полиция. Пока они прохлаждались в соседних камерах, дожидаясь государственного адвоката, им удалось пообщаться неожиданно мирно.

Как оказалось, покойного разыскивала не только полиция. Будучи не совсем человеком, он умудрился сверхъестественным образом насолить ещё каким-то существам, за что его решили убить. Для этого составили контракт, который передали Посредникам (собеседник произносил это слово именно так, с большой буквы). Посредники, в свою очередь, нашли исполнителя, которому по контракту за устранение проблемы полагалась неплохая сумма. Которая теперь ему не достанется, потому что цель устранил не он.

Узнав, что Рей понятия не имеет ни о контракте, ни о Посредниках, парень совершенно успокоился, философски заметив, что будут и другие контракты, и что его больше волновали не деньги, а такое откровенное пренебрежение профессиональной этикой. Пользуясь хорошим настроением собеседника, Рей решил выяснить, кто же такие Посредники.

Ответ его несколько шокировал. Посредниками называли организацию, которая обеспечивала взаимодействие магов, людей и всевозможных сверхъестественных существ. Они ни во что не вмешивались, обеспечивая лишь посреднические услуги. За определённые деньги через них можно было найти любого специалиста, товар или информацию.

Рею очень повезло, что собеседник был достаточно благодушно настроен, и объяснил ему, как выйти на Посредника.

Когда их наконец отпустили, Рей практически сразу направился по указанному адресу. Его интересовали возможные контракты, но ещё больше — информация, которую он мог получить.

Совершенно стандартный крошечный офис навёл его на мысль, что его красиво обманули, только непонятно, зачем. Но оказалось, он пришёл по адресу. Посредник был совершенно обычным человеком, но и он сам и офис были обвешаны кучей артефактов, не все из которых Рей увидел, зато прекрасно почувствовал.

Начав разговор с личности покойного, Рей попытался выяснить, не полагается ли ему какое-то вознаграждение. Деньги, как оказалось, ему не полагались, поскольку контракт был заключён не с ним, зато он убедился, что пришёл туда, куда нужно.

С контрактами ему тогда не повезло, а вот с информацией — более чем. Когда он заявил, что хочет знать как можно больше о сверхъестественных способностях и существах, невысокий человек, похожий на обычного клерка, с жалостью посмотрел на него поверх очков и предложил ему на выбор три варианта — краткий синопсис (Рей с ужасом посмотрел на пять огромных томов), полную детализированную информацию или список источников, в которых он может найти достоверную информацию. Поколебавшись, Рей выбрал третье. Этот вариант был и самым дешёвым (всего десять тысяч долларов), и, что важнее, он давал возможность изучить разные источники и составить собственное представление обо всём, а не опираться на чьи-то выводы из тех же источников. За свои деньги он получил список из нескольких сотен книг.

Кроме того, он получил свой идентификационный номер в системе Посредников, и теперь получал информацию о контрактах, которые могли его заинтересовать.

Тогда, оставив на некоторое время работу, он посвятил время поиску и изучению книг, указанных в списке. Некоторые из них ссылались на другие книги, которые он тоже изучал. У него даже скопилась небольшая библиотека из особо заинтересовавших его экземпляров.

Именно из этих книг он узнал о магическом мире, впрочем, как и о многих других вещах. О себе он не узнал практически ничего нового. Кроме того, что его способность ощущать энергию предметов позволяет ему воздействовать на неё, а через неё и на сами предметы.

Он потратил почти год, чтобы научиться этому. Как оказалось, проще всего было восстанавливать разрушенное, предмет «помнил», каким он был, и стоило починить энергетическую структуру, следом восстанавливалась и материальная. Превратить один предмет в другой, не изменяя материала, только форму, тоже было несложно. Превращать один материал в другой было сложнее, как бы Рей не «убеждал» дерево, что оно на самом деле железо, без его непосредственного воздействия всё возвращалось к естественному положению вещей. Можно было ещё превращать живое в неживое, и наоборот, но это было очень сложно, и казалось Рею совсем уж противоестественным.

Любые превращения требовали времени и сил, кроме того, это было долго, однообразно, и слишком скучно для его авантюрной натуры.

Поэтому от идеи зарабатывать на жизнь созданием артефактов, о которых он читал во многих книгах, пришлось отказаться. За эти годы он изобрёл и скопировал несколько действительно полезных вещиц, включая ту же сигналку, реагировавшую на всплеск магической энергии, которые мог собрать практически моментально. Чем обычно и ограничивался.

Артефакты, настолько сложные, как тот, что он сделал сегодня, точнее, уже вчера, он создавал редко, но всё-таки имел некоторый опыт. Кроме того, просто привязать уже готовую энергетическую связку к предмету, который был создан для наполнения силой, было не в пример проще, чем создавать артефакт с нуля.

 В подобных артефактах был ещё один плюс. Наполненные его силой, они служили своеобразным маяком при перемещениях. В принципе, это было необязательно. В первый раз он перенёсся, даже не думая о конкретном месте, просто подгоняемый паническим желанием «быть не здесь». Что вполне логично, когда падаешь в пропасть. Тогда он оказался посреди пустыни, откуда выбирался несколько дней. Телепортация со временем тоже начала поддаваться контролю, но даже сейчас, спустя двадцать лет после того случая, Рей предпочитал иметь какой-то ориентир при перемещении.

Теперь ориентир был очень даже сильным. Если бы он сразу подумал и предложил этот вариант, всей этой ситуации с зельем можно было бы избежать. Хотя кого он обманывал? Лили всё равно настояла бы на выбранном ей варианте, а он бы согласился, не видя в этом никаких проблем.

Рей улыбнулся, думая о странной закономерности в своей жизни. Дэн появился в его жизни благодаря охоте, из-за его способностей, и стал ему вторым отцом. Генри он спас от вампира, который убил его семью, опять же — не обошлось без нечеловеческой чуши. Мальчика вырастил Дэн, и Рей всегда воспринимал его, как младшего брата.

Теперь у него есть сын. Который появился в его жизни тоже из-за работы, благодаря которой он познакомился с Лили. И если бы не его особенность, он не стал бы даже опекуном, не то что отцом этого ребёнка.

Интересно, хоть что-нибудь в его жизни будет происходить нормально?

За окном уже светало, и Рей с иронией подумал о том, что вот оно, утро новой жизни. Теперь он несёт ответственность не только за себя. Надо позаботится о целой куче вещей. Узнать всё, что можно, о воспитании детей. Восстановить старые связи, потому что неизвестно, какие проблемы могут притащится к его двери вслед за этим ребёнком. Раздать долги, чтобы они не всплыли в самый неподходящий момент, и напомнить о невыполненных обязательствах, денежных и прочих, неизвестно, когда они могут понадобиться. Вообще позаботиться о деньгах, дети — это расходы. Обновить поддельные документы, и заказать новые, на ребёнка. Целая куча дел, и неизвестно, сколько у него остаётся времени на всё это.

Наверху раздался шум, и в кухню спустилась Лора.

— Доброе утро, — зевнула она, включая чайник.

— Доброе, — улыбнулся Рей, отворачиваясь от окна и глядя на часы. — Шесть утра. Ты всегда встаёшь в такую рань?

— У меня муж, которого надо собрать на работу к восьми, и двое детей, одна из которых ходит в садик, а второй в школу.

— Могла бы просто сказать «да».

— Да, я всегда встаю в такую рань, — послушно повторила Лора. — А ты почему не спишь? Я думала, после того, как ты полночи спаивал Генри, раньше двенадцати мне тебя не выгнать.

— Без завтрака — точно не выгнать. А не сплю… Подумать надо было.

— И о чём думал? — поинтересовалась Лора.

— О том, что моя жизнь — очень странная штука. И что взросление — отстой, — поделился Рей.

— Поздравляю, — хмыкнула Лора. — Наконец-то ты понял.

 * * *

Лили Поттер плохо спала в эту ночь. Сама она была совершенно спокойна, но перенервничавший Гарри никак не мог заснуть, капризничал и плакал. Укачивая ребёнка, она думала о том, насколько удачно всё сложилось. Её всегда учили, чтобы заклятие сработало, надо сосредоточиться на своём желании. Давая Гарри зелье, она думала только о том, что она хочет как можно сильнее привязать Рея к сыну, хочет быть уверенной, что он никогда его не оставит, всегда защитит.

Когда зелье сработало не так как ожидалось, она очень испугалась за Гарри. Но когда она поняла, как именно оно сработало, поняла, что теперь Рей кровно связан с её сыном, с его сыном, её безумное облегчение нельзя было передать словами. Её практически не волновали сопряжённые с этой ситуацией трудности, главное — теперь она была уверена, с Гарри всё будет хорошо.

Хотя она и чувствовала вину перед Реем, но озвучивать тот факт, что такое действие зелья стало, скорее всего, результатом её неосознанной магии, она точно не собиралась. Пусть думает, что во всём виноват Кингл. Так всем будет проще.

 * * *

Соммерсету Кинглу не давала спать старческая бессонница. Поэтому он провёл почти всю ночь в лаборатории. Благодаря наложенным на дом чарам он не помнил сегодняшних клиентов, но знал, что сваренное им Поисковое зелье сработало не так, как надо. Оно действительно было очень похоже по составу и технологии приготовления на Зелье Сродства. Достаточно было малейшей ошибки в дозировке некоторых ингредиентов. И он вполне мог её допустить. Возраст действительно брал своё, хотя он и не собирался признавать это перед клиентами.

И теперь он был занят, составляя новый рецепт для Поискового зелья. Оно было достаточно популярным среди его заказчиков, и он не мог допустить, чтобы подобное повторилось. Поэтому необходимо было подобрать другие ингредиенты, другую технологию, позволяющие достигнуть того же результата. И принципиально отличающиеся от всех других зелий.

Кингл пробормотал несколько проклятий, и взмахом палочки очистил котёл. Очередная основа была испорчена. Он схватил пустой пергамент, и начал набрасывать новый рецепт.