Кровь — не водица (гет)

С самого утра Северус дежурил у дома на Тисовой. Сначала хотел было позвонить в дверь, но передумал, представив себе недовольное лицо вредной Петунии. Оставалось ждать под скрывающими чарами, чтобы не мозолить глаза соседям. Ушли в школу мальчишки, уехал на работу толстый петуньин муж, соседка через забор спросила у хозяйки точное время. Больше ничего не происходило, и Северусу оставалось только скучать, разглядывая намозолившие глаза клумбы. Около полудня Лили выехала в сад с большим секатором в руках, намереваясь подстричь живую изгородь. Северус сбросил чары и шагнул в калитку.

Лили немедленно развернулась к дому, но это было не так быстро сделать.

— Лили, пожалуйста! Только поговорить! — взмолился он вместо приветствия.

— Так и знала, что ты обязательно появишься! — вздохнула она. — Жаль, я не могу стереть тебе память.

— Поговори со мной, Лил, пожалуйста! Мне нужно столько всего сказать!

— Без палочки, — отрезала та. — Ты обещаешь мне не применять тут магию, тогда мы поговорим. Недолго.

Снейп, задетый таким требованием, демонстративно протянул ей палочку:

— Забери, если так тебе будет спокойнее.

К его удивлению, Лили шарахнулась от предмета, словно от ядовитой змеи:

— Не стоит давать мне это в руки, а то сломаю.

— Что?

— Я говорю, что переломлю твою волшебную палочку пополам, если ты не уберешь ее сейчас же! — она прокричала это громче, чем следовало, и из открытой боковой двери высунулась ее сестра.

— Лили, я сотню раз просила не произносить таких слов в моем… — Петуния осеклась, увидев Снейпа. — Мистер, не могли бы вы покинуть частное владение, пока я не вызвала полицию?

— Я пришел к Лили, а не к тебе.

— Это мой дом. И, кажется, моя сестра тоже не намерена с тобой общаться.

Лили примиряюще улыбнулась.

— Пэт, давай, я разберусь с этим раз и навсегда, и они прекратят нас беспокоить.

— Хотя бы снимите эту свою… ненормальную одежду, мистер Снейп! — проворчала Петуния, возвращаясь в дом.

Снейп оглядел собственный наряд. Конечно, под мантией были рубашка и брюки, но остаться на улице без нее было почти то же самое, что оказаться на приеме у Министра в пляжном наряде. Он хотел было трансфигурировать мантию в более уместный пиджак, но, поднимая палочку, встретился взглядом с разгневанной Лили.

— Я предупредила насчет магии!

— Я же не драться собираюсь, а изменить одежду!

— Все равно! Ничего ненормального в этом доме быть не должно! Просто сними ее и сверни, чтобы можно быть подумать, что это плащ.

Северусу оставалось только подчиниться.

Лили махнула рукой, приглашая следовать за собой. Она толкала колесо, и коляска со скрипом ехала по саду к беседке. Северус скептически поглядел на этот способ передвижения и взялся за ручки, прикрепленные к спинке коляски, чтобы отвезти ее сам.

— Не тронь! — Лили замахнулась секатором. — Если бы не уверенность, что ты не отстанешь, я не согласилась бы и разговаривать. Будь добр, держи руки подальше. Я не беспомощна, могу и постоять за себя.

Она дотолкала коляску до беседки, оплетенной диким виноградом. Он сел на скамейку, оказавшись с ней на одном уровне, и принялся разглядывать ее лицо. Годы изменили Лили больше, чем хотелось бы. Она была худа, лицо из улыбчивого стало вечно уставшим, движения — резкими, порывистыми, — вероятно, последствия болезни. Сейчас она больше, чем хотелось бы, напоминала свою сестру.

— Что ты хотел, Северус?

Он не был настроен разговаривать о личном в таком тоне, но выбора не оставалось. Он просто обязан рассказать ей, объяснить, как ему было плохо без нее, как хотелось умереть, как он сожалел о случившемся все эти годы и сколько слез пролил на ее могиле… Но как сказать о таком женщине, которая помнит, что расставались они врагами, воюя по разные стороны фронта?

К счастью, она сама начала этот разговор:

— Скажи мне, Северус, как ты отмазался? Ты же должен быть в Азкабане, верно? Разве метку можно стереть?

— Я закончил войну на стороне Дамблдора и суд меня оправдал, — он постарался произнести это предельно нейтрально, чтобы не выглядело похвальбой или оправданием.

— И многим пришлось задницы лизать, чтобы выхлопотать помилование?

— Какая же ты стала циничная!

— Не нравлюсь — калитка недалеко.

Да нет, Лили, нравишься. Даже слишком нравишься. Оттого и больно видеть, как ты изменилась.

— Последний год войны я шпионил для Ордена Феникса. Суд счел разведдеятельность достаточным основанием для оправдательного приговора.

— Понял, что ваши проигрывают, и вовремя переметнулся, да?

Стало обидно почти до слез — эх, знала бы она… Объяснять что-то резко расхотелось.

— Если ты помнишь, сторона Темного Лорда тогда выигрывала. Если бы не… то, что произошло тогда в твоем доме, он давно был бы у власти.

— Что же тогда? — в голосе Лили звучало плохо скрываемое любопытство.

Северус решил быть предельно честен.

— Я узнал, что Лорд преследует тебя. И не мог этого допустить.

— Почему же? Ведь я всего лишь грязнокровка?

— Лили, тогда я уже извинялся, и могу повторять столько, сколько захочешь. Я никогда не думал о тебе так. Ты всегда была для меня особенной… другом.

Лили неожиданно стала серьезной.

— Выходит, это я порвала нашу дружбу, когда не приняла извинений? Не ты?

— Я думаю, мы оба были хороши. Но ты никогда не исчезала из моего сердца. Я просто не мог поддерживать того, кто собирался убить тебя, понимаешь?

Она задумалась.

— Наверное, понимаю. Но я никогда не могла представить, что для тебя все это так… серьезно. Почему тебе было не придти ко мне, когда ты уже перешел на нашу сторону?

— Вы же уже скрывались. Меньше всего я хотел навести его на ваш дом. Да и ссориться с Поттером не слишком хотелось.

— Джеймс бы понял. Знаешь, я до сих пор не могу поверить, что его нет. Десять лет знаю, что он умер, но поверить — не могу. Он как будто рядом, вот-вот появится. Все наши лучшие дни перед глазами, только они и дают силы жить дальше.

Северус хорошо ее понимал. Но не знал, как сказать, что с ним творится то же самое, только в его мечтах рядом она, Лили. Женщина неожиданно схватила его за руку.

— Знаешь, я, наверное, зря не сообщила тебе, что жива. Но мне казалось, если я буду дальше от всего волшебного мира, от этих детских воспоминаний, когда мир магии казался доброй сказкой, я быстрее забуду Джеймса и окунусь в обычную жизнь. А не получилось.

Северус не знал, что сказать. Он хотел бы служить ей совсем не напоминанием о Поттере. Они помолчали, потом Лили встрепенулась:

— Меня ждут дела. Мы все выяснили?

— Твой сын…

— Гарри не поедет в Хогвартс.

— Но ему надо учиться!

— Он прекрасно проживет и без магии. Я понимаю, зачем Дамблдору нужно, чтобы Гарри поехал в школу, но зачем это тебе?

Если бы можно было мысленно пожать плечами, Снейп сделал бы именно это. Ему действительно меньше всего хотелось думать о мелком Поттере. Вслух, однако, он сказал совсем другое:

— Меня волнует его будущее, потому что он — твой сын. Ты и не представляешь, насколько опасен для окружающих может быть необученный маг.

— Гарри никогда не причинит мне вреда!

Как она, однако, категорична! А ведь это именно из-за мелкого паршивца…

— Достаточно вспомнить, что из-за него ты оказалась в столь плачевном положении! — слова еще срывались с губ, а Северус уже понял, какую ошибку совершил, и поперхнулся собственным восклицанием, — Прости, Лили, я не это хотел…

— Опять «с языка сорвалось»? — нахмурила она брови.

Он только неуверенно кивнул, от волнения покусывая нижнюю губу, а она внимательно посмотрела на него и расхохоталась.

— Ох, Северус, как же мне все же тебя не хватало! И вот этой твоей нечаянной откровенности, и наших бесед, и просто твоего голоса… Вот если бы можно было вернуть нашу молодость… — она мечтательно закрыла глаза и улыбнулась самыми кончиками губ.

Северус залюбовался ее внезапно помолодевшим, почти счастливым лицом.

— Лили, ты, кажется, обещала не задерживаться! — окрик Петунии прервал идиллию, и Лили моментально стала уставшей и серьезной.

— Мне пора. Но ты приходи еще, если захочешь, только не зли Петунию, ладно?

— Я приду, Лили, — пообещал он, и, уже аппарируя из соседнего переулка, повторил сам себе, — я обязательно приду.