Кровь — не водица (гет)

В кабинете Дамблдора было жарко. В июле даже вечер не нес с собой долгожданной прохлады, а уж если учесть количество людей, набившихся в столь небольшое помещение, можно представить все неудобство такого положения. Однако учителя вопреки духоте не спешили расходиться. Минерву и Флитвика Дамблдор позвал сам. В конце концов, кому-то из них, как он предполагал, предстоит в будущем учебном году стать деканом и покровителем Мальчика-Который-Выжил. Значит, оба заслуживают услышать свежие новости из первых рук. Любопытная Поппи прибежала из больничного крыла, не скрывая своего интереса. Чуть позже подошла только что вернувшаяся из отпуска Помона. Квиринус Квиррел притащил на обследование какой-то подозрительный магический артефакт, напоминающий обыкновенный сломанный компас. Последним, скрывая неловкость за суровым выражением лица, заглянул Северус Снейп. Наигранно удивился «внеплановому сборищу», заявил, что пришел обсудить учебные планы, да так и остался, впервые за последний год согласившись на предложенную директором чашку чая. Разговор, начавшийся с отпускных впечатлений и комплиментов ровному загару, быстро скатился на будущий учебный год и первокурсников. К третьей чашке только упрямый зельевар продолжал притворяться, что это ожидание имеет какую-то иную цель, кроме одной — дождаться письма от Хагрида, а потом и самого полувеликана, с самыми свежими новостями о мальчике, которого никто не видел последние десять лет — Гарри Поттере, Спасителе Магического мира.

Письмо принес маленький взъерошеный совенок. На мятом клочке пергамента было нацарапано загадочное: «Тута эта… сложности, вы уж звиняйте».

Заинтригованные учителя притихли, а потом наперебой начали гадать, что же могло пойти не так. Поппи ахала, что мальчика могли увезти на летний отдых, Минерва предположила, что разговор с родственниками Гарри вышел сложным из-за их нелюбви к магии, а Филиус с улыбкой заметил, что Гарри, наверняка, очень любознательный малыш и засыпал Хагрида вопросами.

Запыхавшийся Хагрид ввалился в кабинет уже поздним вечером. С его приходом острее стала ощущаться переполненность помещения. Альбус Дамблдор небрежно взмахнул палочкой, расширяя пространство, и все дружно выдохнули, кляня себя за то, что постеснялись сделать это самостоятельно.

Хагрид мялся, смутившись под напряженными взглядами, потом начал, обращаясь только к директору:

— Тама того… малец-то того…

Впечатлительная Спраут вскочила с места:

— Неужели умер?!

— Дык нет же, нет, ну что вы вечно придумаете. Жив он тама, малыш-то наш. Во такой вымахал, — Хагрид широким жестом махнул рукой над столешницей, снеся рукавом две чашки. — Да только, г'рит, не хочу я в ваш Х'гвардс. Не хочу, г'рит, и не поеду, я, г'рит, это точно решил. И тетка его с дядькой, знач'тся, рядом — не отпустим, г'рят, 'Арри в школу вашу чародейску. Ну я и так, и эдак, и торт отдал, и грешным делом, поколдовствывал маленько, чтобы, знач'тся, увлечь-то, а он ни в какую! Нет уж, г'рит, я тут как-н'будь сам, без магии. Ну я тогда сказал ему, что, знач'тся, вы сами к нему придете и получше миня объясните…

Тишина в кабинете моментально превратилась в гвалт. Каждый спешил поделиться соображениями по поводу происходящего.

— Мальчика, вероятно, настраивают родственники…

— Альбус, я говорила, что нельзя отдавать Гарри этим людям!

— Стойте, стойте, а может, бедный малыш помнит Аваду Того-Кого-…?

— Да нет же, как он может помнить? Ему же год был! Хотя если это повлияло на его магию…

— Ах, неужели бедный ребенок теперь сквиб?

— Альбус, что вы скажите? Альбус!

Хагрид, послушав этот птичий базар пару минут, пробормотал себе под нос: «Ну я п'йду, п'жалуй, у миня тут ежики голодные…», и вышел из кабинета. За его спиной продолжалось обсуждение следующего визита к Мальчику-Который-Выжил.

Северус поднялся с места. Необходимые сведения были получены, а вся эта суета ужасно утомляла. И так ясно, что маленький монстр настолько избалован, что ждет торжественную делегацию, которая придет его умолять отправиться в школу, и только тогда, возможно, милостиво согласится. Ненавистный Джеймс был таким же — чего еще ожидать от отродья Поттера? Пусть учителя наперебой обсуждают, кто отправится к мелкому задаваке завтра. По крайней мере он, Северус Снейп, в этом фарсе участвовать не собирается. Кивнув на прощание присутствующим, зельевар направился к двери, но уйти ему не дали. Властный голос остановил, заставил изменить планы:

— Я благодарен за предложения, но со мной пойдет Северус. У меня есть основания так поступать, поверьте. Всем остальным придется познакомиться с Гарри Поттером только первого сентября. В школу он, будьте уверены, приедет.

Северус Снейп и сам не знал, почему беспрекословно подчинился директору, приказавшему следовать за собой в мантии-невидимке (поттеровской!), будто он намерен скрываться. Себя Снейп оправдывал нежеланием злить Петунию и необходимостью проверить защиту, обеспеченную сыну Лили в обычном маггловском доме. Конечно, он не собирался возиться с мальчишкой или рассказывать ему про сказочный Хогвартс! Для самого Северуса замок с детства был самым надежным местом в мире, настоящим домом, и он не понимал, как можно не стремиться туда, особенно, если ты вырос на обыкновенной, пропахшей садовой резедой и пылью маггловской улице. Не удивительно, что Поттеру хочется поломаться — это же Поттер, о чем говорить, но большой проблемы Северус в этом не видел — рано или поздно мальчишка согласится, куда же еще деваться малолетнему волшебнику?

Дверь открыла Петуния. Худющая, с неприятным уставшим лицом, как будто даже постаревшая за эти годы больше Северуса. Впрочем, наверное, так и есть — ведь магглы стареют быстрее. Не стала ни о чем расспрашивать, увидев человека в мантии, просто отступила на шаг, впуская в дом. Снейп автоматически подумал, что точно также она впустила бы и Пожирателя Смерти — надо потом проверить, предусмотрел ли это Альбус.

— Поттер! — неприятный крик Петунии рвет уши, и из маленькой дверцы под лестницей — в чулане он возился, что ли? — вылезает невысокий чумазый мальчишка. Ну, конечно, вылитый Поттер-старший. Даже очечки такие же, круглые. Носит, небось, подражая отцу на фотографиях, возможно, и не нуждаясь в улучшении зрения.

— Здравствуйте, директор Дамблдор, — произносит это недоразумение. Северусу даже не хочется знать, кто и что рассказывал мальчишке про Дамблдора, и откуда тот его знает. Он только понадеялся, что мелкий паршивец не гонял все детство тетушку-магглу за шоколадными лягушками. Впрочем, она и не смогла бы сама попасть в Косой переулок.

— Добрый день, Гарри! — преувеличенно радостно начинает Альбус. — Возможно, вчера ты не так понял нашего лесничего…

— Простите, директор, но я понял Хагрида достаточно хорошо. Я и сам написал бы ответ, чтобы вы не беспокоились приходить сюда, но сова, доставившая письмо, улетела, а своей у нас нет, мы — магглы.

Последнее утверждение директор демонстративно проигнорировал, продолжая улыбаться.

— Отлично, Гарри, значит, остается договориться, кто проводит тебя в Косой переулок, чтобы ты мог купить все, нужное к школе…

— Извините, но вы не поняли. Я хотел написать письмо с отказом. Я не поеду в Хогвартс.

— Но, Гарри, ты даже не знаешь, от чего отказываешься! Поверь мне, Хогвартс волшебное место, просто волшебное! Вот я, например, уже столетие не могу открыть всех его секретов…

Пока Дамблдор пустился в объяснения и уговоры, Северус настороженно огляделся и прислушался. Что-то определенно было не так. В открытую кухонную дверь было видно, как возится у плиты Петуния, деликатно оставившая племянника наедине с посетителем, откуда-то сверху раздавались звуки компьютерной стрелялки — вероятно, играл сын хозяев дома. Казалось бы, вполне мирная картина, но Снейпа не покидало ощущение неизвестной опасности. Прислушавшись к себе, он понял, что оно не беспочвенно — где-то в доме раздавались странные механические звуки, скрип и звук удара колес о землю, — словно катилась тяжелая, груженая щебенкой тачка. Северус обругал себя за подозрительность — это мог работать хозяин дома, не удосужившийся выйти к гостям, но странные звуки были не в саду, и они все приближались…

Скрип-скрип-плюх-цок-скрип-плюх.

Это определенно было в доме.

Северус уже собрался было пойти навстречу источнику шума, и тихонько вынул палочку, второй рукой плотнее запахнув мантию-невидимку, когда источник странных звуков появился в зоне видимости.

Это было инвалидное кресло. Обычное, староое, механическое кресло-коляска с большими колесами, которые нужно было толкать руками, чтобы оно ехало. Женщина, сидящая в кресле, что-то говорила присутствующим, кажется, о мальчишке Поттере, но Северус уже не слышал. Он с нетипичной для себя неуклюжестью выронил палочку и плащ, раскрыв себя и не озаботившись извинением, сразу, как только сумел разглядеть эту женщину. Лили Эванс.

— Я уже сказала вам, профессор Дамблдор, мой сын никуда не едет. Он уже записан в муниципальную среднюю школу и в сентябре отправится именно туда. И потрудитесь объяснить, что в этом доме делает незваный гость? — Лили кивнула в сторону Северуса, так и стоявшего столбом.

— Северус… пришел со мной, — только и смог выговорить Альбус Дамблдор, пораженный, по всей видимости, не меньше своего подчиненного.

— И поэтому прятался с палочкой в руке? Выжидал удобный момент для Конфудуса? Или сразу Империо на ребенка, чтобы не мелочиться? Методы магов не меняются… Вы все также презираете магглов, хоть и не признаете этого.

— Миссис Поттер, я не совсем вас понимаю, — Дамблдор хотел выяснить подробности, а Снейпа интересовало только, почему она оказалась жива, и точно ли это Лили.

— Что тут понимать, профессор Дамблдор? Ваш мир сломал мне жизнь, отобрал мужа, здоровье, возможность получить нормальное образование… Мои родители сделали огромную глупость, отпустив меня в Хогвартс. Гарри в ваш ненормальный мир не поедет!

— Но, Лили, он волшебник! Министерство регистрировало по этому адресу стихийные выбросы…

— Как давно, профессор?

— Последний — около трех лет назад.

— Правильно. Я тогда долго убеждала министерских обливиаторов, что не надо стирать память Петунии и ее семье. Об этом я и говорю: ваш мир считает себя вправе распоряжаться судьбой и памятью других людей. Но с тех пор Гарри научился контролировать свою магию. Он больше не опасен для окружающих.

— Лили, я думаю, в память Джеймса мальчик просто обязан…

— Он ничем вам не обязан, директор. Хагрид вчера бубнил что-то про Избранного и Спасителя Магического мира, Мальчика-Который-Выжил. Так вот: пусть ваш проклятый мир спасает кто-нибудь другой, не мой сын. Делайте своим фетишем и козлом отпущения своего, чистокровного ребенка, а нас не трогайте. Это не наша война. Моя семья и так отдала ей слишком много. Хватит.

Многозначительная пауза затягивалась. Дамблдор не мог найти слов, Лили и Гарри выжидающе уставились на него. Северуса все игнорировали. Он не удержался и все же задал измучивший его вопрос:

— Лили… но как ты оказалась жива? Я видел твое тело там… Еще не остывшее, я держал тебя на руках!

— Значит, ты был поразительно невнимателен. Потому что, когда Петуния наутро нашла у себя на пороге замерзшего Гарри и письмо (интересный, кстати, директор, у вас способ сообщать родственникам о смерти близких), первое, что она сделала — стала выяснять подробности трагедии, судьбу тел, и озаботилась похоронами. В морге работники удивлялись практически неповрежденным трупам, магглы ведь не знают про Аваду. Кто-то из сотрудников заметил, что я никак не остыну. Нашел слабую ниточку пульса и редкое дыхание. Почему это не пришло в голову проверить тебе, раз уж ты там был, спроси себя.

— Но как это возможно? После Авады люди не выживают…

— Ну извини, что не сдохла! — грубо отрезала Лили и, прихватив Гарри, скрылась в комнатах. Через пару секунд оттуда донеслось раздраженное. — До свидания, директор Дамблдор!

Петуния вышла к гостям, всем своим видом показывая, что им пора убираться. Закрывая за ними дверь, она буркнула вслед:

— Не вздумайте исчезать с порога на глазах у соседей!

Дамблдор, извинившись непонятно перед кем (ибо дверь была уже закрыта) за причиненное беспокойство, увел ошалевшего Снейпа в ближайший переулок, схватил за руку и аппарировал в Хогсмид.

Когда они вернулись в Хогвартс, Снейп первым делом потребовал объяснений.

— Почему вы настояли, чтобы с вами поехал я, Альбус? Вы все это время знали?

— Нет, Северус, конечно, нет. Но у меня были кое-какие подозрения. Я знал, что тела Лили и Джеймса пропали: по заверению сотрудников морга, их совершенно официально забрали ближайшие родственники, чтобы похоронить «как полагается». Конечно, я не был уверен, что это действительно мистер и миссис Дурсль, а не Пожиратели, пожелавшие надругаться над телами, но общественности в любом случае незачем было это знать. Ты же помнишь, похороны превратили в пышное действо, куда собралась вся элита магической Британии. Торжественные речи, минута молчания, чествование героев, отдавших жизнь за победу, посмертное присвоение орденов Мерлина… Закрытые гробы объяснили степенью повреждения тел под обломками обрушившегося дома. Но я думал, что они мертвы, клянусь тебе! А взял я тебя, потому что ты знаком с Петунией, и мог бы помочь, если бы это она препятствовала отправлению мальчика в школу.

— Гладко. Но, признайте, Альбус, это ведь не все причины?

Директор улыбнулся.

— По правде говоря, я рассчитывал, что, если ты познакомишься с Гарри до его приезда в Хогвартс, у тебя сложится о нем не столь предвзятое мнение. Я знаю тебя, Северус. И прекрасно понимаю, как бы ты относился к сыну Джеймса Поттера.

Снейп поморщился при имени старого врага. «Мертвого врага, — напомнил он себе. — Мертвого по твоей вине, Северус! И любимой женщины, ставшей инвалидом по той же причине!» Многолетняя вина и ненависть к себе подступили к горлу. Он развернулся и пошел в подземелья не прощаясь, стремясь поскорее остаться наедине со своей болью.

— Северус, — донеслось ему вслед. — Я прекрасно понимаю, что ни мои запреты, ни нежелание миссис Поттер видеть тебя не удержат тебя в Хогвартсе. Сомневаюсь, что вообще увижу тебя до первого сентября — хорошо, кстати, что ты уже сдал учебные планы! Но я прошу тебя, кроме прочего, не забывай о Гарри. Мальчик должен учиться, и у тебя есть месяц, чтобы его убедить!

С самого утра Северус дежурил у дома на Тисовой. Сначала хотел было позвонить в дверь, но передумал, представив себе недовольное лицо вредной Петунии. Оставалось ждать под скрывающими чарами, чтобы не мозолить глаза соседям. Ушли в школу мальчишки, уехал на работу толстый петуньин муж, соседка через забор спросила у хозяйки точное время. Больше ничего не происходило, и Северусу оставалось только скучать, разглядывая намозолившие глаза клумбы. Около полудня Лили выехала в сад с большим секатором в руках, намереваясь подстричь живую изгородь. Северус сбросил чары и шагнул в калитку.

Лили немедленно развернулась к дому, но это было не так быстро сделать.

— Лили, пожалуйста! Только поговорить! — взмолился он вместо приветствия.

— Так и знала, что ты обязательно появишься! — вздохнула она. — Жаль, я не могу стереть тебе память.

— Поговори со мной, Лил, пожалуйста! Мне нужно столько всего сказать!

— Без палочки, — отрезала та. — Ты обещаешь мне не применять тут магию, тогда мы поговорим. Недолго.

Снейп, задетый таким требованием, демонстративно протянул ей палочку:

— Забери, если так тебе будет спокойнее.

К его удивлению, Лили шарахнулась от предмета, словно от ядовитой змеи:

— Не стоит давать мне это в руки, а то сломаю.

— Что?

— Я говорю, что переломлю твою волшебную палочку пополам, если ты не уберешь ее сейчас же! — она прокричала это громче, чем следовало, и из открытой боковой двери высунулась ее сестра.

— Лили, я сотню раз просила не произносить таких слов в моем… — Петуния осеклась, увидев Снейпа. — Мистер, не могли бы вы покинуть частное владение, пока я не вызвала полицию?

— Я пришел к Лили, а не к тебе.

— Это мой дом. И, кажется, моя сестра тоже не намерена с тобой общаться.

Лили примиряюще улыбнулась.

— Пэт, давай, я разберусь с этим раз и навсегда, и они прекратят нас беспокоить.

— Хотя бы снимите эту свою… ненормальную одежду, мистер Снейп! — проворчала Петуния, возвращаясь в дом.

Снейп оглядел собственный наряд. Конечно, под мантией были рубашка и брюки, но остаться на улице без нее было почти то же самое, что оказаться на приеме у Министра в пляжном наряде. Он хотел было трансфигурировать мантию в более уместный пиджак, но, поднимая палочку, встретился взглядом с разгневанной Лили.

— Я предупредила насчет магии!

— Я же не драться собираюсь, а изменить одежду!

— Все равно! Ничего ненормального в этом доме быть не должно! Просто сними ее и сверни, чтобы можно быть подумать, что это плащ.

Северусу оставалось только подчиниться.

Лили махнула рукой, приглашая следовать за собой. Она толкала колесо, и коляска со скрипом ехала по саду к беседке. Северус скептически поглядел на этот способ передвижения и взялся за ручки, прикрепленные к спинке коляски, чтобы отвезти ее сам.

— Не тронь! — Лили замахнулась секатором. — Если бы не уверенность, что ты не отстанешь, я не согласилась бы и разговаривать. Будь добр, держи руки подальше. Я не беспомощна, могу и постоять за себя.

Она дотолкала коляску до беседки, оплетенной диким виноградом. Он сел на скамейку, оказавшись с ней на одном уровне, и принялся разглядывать ее лицо. Годы изменили Лили больше, чем хотелось бы. Она была худа, лицо из улыбчивого стало вечно уставшим, движения — резкими, порывистыми, — вероятно, последствия болезни. Сейчас она больше, чем хотелось бы, напоминала свою сестру.

— Что ты хотел, Северус?

Он не был настроен разговаривать о личном в таком тоне, но выбора не оставалось. Он просто обязан рассказать ей, объяснить, как ему было плохо без нее, как хотелось умереть, как он сожалел о случившемся все эти годы и сколько слез пролил на ее могиле… Но как сказать о таком женщине, которая помнит, что расставались они врагами, воюя по разные стороны фронта?

К счастью, она сама начала этот разговор:

— Скажи мне, Северус, как ты отмазался? Ты же должен быть в Азкабане, верно? Разве метку можно стереть?

— Я закончил войну на стороне Дамблдора и суд меня оправдал, — он постарался произнести это предельно нейтрально, чтобы не выглядело похвальбой или оправданием.

— И многим пришлось задницы лизать, чтобы выхлопотать помилование?

— Какая же ты стала циничная!

— Не нравлюсь — калитка недалеко.

Да нет, Лили, нравишься. Даже слишком нравишься. Оттого и больно видеть, как ты изменилась.

— Последний год войны я шпионил для Ордена Феникса. Суд счел разведдеятельность достаточным основанием для оправдательного приговора.

— Понял, что ваши проигрывают, и вовремя переметнулся, да?

Стало обидно почти до слез — эх, знала бы она… Объяснять что-то резко расхотелось.

— Если ты помнишь, сторона Темного Лорда тогда выигрывала. Если бы не… то, что произошло тогда в твоем доме, он давно был бы у власти.

— Что же тогда? — в голосе Лили звучало плохо скрываемое любопытство.

Северус решил быть предельно честен.

— Я узнал, что Лорд преследует тебя. И не мог этого допустить.

— Почему же? Ведь я всего лишь грязнокровка?

— Лили, тогда я уже извинялся, и могу повторять столько, сколько захочешь. Я никогда не думал о тебе так. Ты всегда была для меня особенной… другом.

Лили неожиданно стала серьезной.

— Выходит, это я порвала нашу дружбу, когда не приняла извинений? Не ты?

— Я думаю, мы оба были хороши. Но ты никогда не исчезала из моего сердца. Я просто не мог поддерживать того, кто собирался убить тебя, понимаешь?

Она задумалась.

— Наверное, понимаю. Но я никогда не могла представить, что для тебя все это так… серьезно. Почему тебе было не придти ко мне, когда ты уже перешел на нашу сторону?

— Вы же уже скрывались. Меньше всего я хотел навести его на ваш дом. Да и ссориться с Поттером не слишком хотелось.

— Джеймс бы понял. Знаешь, я до сих пор не могу поверить, что его нет. Десять лет знаю, что он умер, но поверить — не могу. Он как будто рядом, вот-вот появится. Все наши лучшие дни перед глазами, только они и дают силы жить дальше.

Северус хорошо ее понимал. Но не знал, как сказать, что с ним творится то же самое, только в его мечтах рядом она, Лили. Женщина неожиданно схватила его за руку.

— Знаешь, я, наверное, зря не сообщила тебе, что жива. Но мне казалось, если я буду дальше от всего волшебного мира, от этих детских воспоминаний, когда мир магии казался доброй сказкой, я быстрее забуду Джеймса и окунусь в обычную жизнь. А не получилось.

Северус не знал, что сказать. Он хотел бы служить ей совсем не напоминанием о Поттере. Они помолчали, потом Лили встрепенулась:

— Меня ждут дела. Мы все выяснили?

— Твой сын…

— Гарри не поедет в Хогвартс.

— Но ему надо учиться!

— Он прекрасно проживет и без магии. Я понимаю, зачем Дамблдору нужно, чтобы Гарри поехал в школу, но зачем это тебе?

Если бы можно было мысленно пожать плечами, Снейп сделал бы именно это. Ему действительно меньше всего хотелось думать о мелком Поттере. Вслух, однако, он сказал совсем другое:

— Меня волнует его будущее, потому что он — твой сын. Ты и не представляешь, насколько опасен для окружающих может быть необученный маг.

— Гарри никогда не причинит мне вреда!

Как она, однако, категорична! А ведь это именно из-за мелкого паршивца…

— Достаточно вспомнить, что из-за него ты оказалась в столь плачевном положении! — слова еще срывались с губ, а Северус уже понял, какую ошибку совершил, и поперхнулся собственным восклицанием, — Прости, Лили, я не это хотел…

— Опять «с языка сорвалось»? — нахмурила она брови.

Он только неуверенно кивнул, от волнения покусывая нижнюю губу, а она внимательно посмотрела на него и расхохоталась.

— Ох, Северус, как же мне все же тебя не хватало! И вот этой твоей нечаянной откровенности, и наших бесед, и просто твоего голоса… Вот если бы можно было вернуть нашу молодость… — она мечтательно закрыла глаза и улыбнулась самыми кончиками губ.

Северус залюбовался ее внезапно помолодевшим, почти счастливым лицом.

— Лили, ты, кажется, обещала не задерживаться! — окрик Петунии прервал идиллию, и Лили моментально стала уставшей и серьезной.

— Мне пора. Но ты приходи еще, если захочешь, только не зли Петунию, ладно?

— Я приду, Лили, — пообещал он, и, уже аппарируя из соседнего переулка, повторил сам себе, — я обязательно приду.

Трое мальчишек бежали по школьному парку, догоняя четвертого. Он затравленно оглядывался по сторонам, ища, куда бы скрыться, а его преследователи выглядели уверенными в своей победе. И действительно, не прошло и минуты, как они догнали пацана и повалили на землю. Двое мальчишек пинками гоняли в пыли школьную сумку своей жертвы, а третий, очевидно, их заводила, несколько раз ударил лежащего кулаком.

Мерзкая сцена. И слишком типичная для детских взаимоотношений, чтобы можно было вмешаться. И этот ребенок вырастет, ненавидя весь мир, — не он первый, не он последний. Настораживало только одно: Поттера он ожидал увидеть в подобной сцене совсем в другой роли. «Может быть, мальчишки за что-нибудь мстят, а не просто цепляются», — задумался Северус. «Ага, трое на одного» , — съехидничал внутренний голос. Может, все-таки вмешаться? Северус разглядел, что пухлый предводитель преследователей — сын Петунии, красующийся на каждой фотографии в гостиной. Вот это уже совсем никуда не годилось. Похоже, младшему Поттеру не позавидуешь. Находиться под одной крышей с малолетним садистом… Впрочем, при матери и тетке тот наверняка ведет себя приличнее.

Толстяк напоследок с силой опустил каблук на лодыжку мальчика, и тот заскулил от боли.

— Пока, ненормальный! — мальчишки с хохотом побежали дальше.

Жертва, тем временем, неловко поднялась, подобрала сумку и поковыляла к ближайшей скамейке. Северус счел момент подходящим, чтобы обозначить свое присутствие.

— Поттер!

Мальчик вскочил со скамейки и неожиданно быстро, учитывая больную ногу, отбежал в сторону, выставив вперед руки.

— Не подходите, мистер!

Похоже, его следовало приручать осторожно. Северус заставил себя обратиться к ребенку по имени и предельно ласково.

— Гарри, я только хочу поговорить, познакомиться…

— Я не хочу. Мама о вас говорила.

Северус почувствовал, как сердце зашлось от боли. Лили считает его опасным для своего сына?

— Она… запретила тебе со мной общаться?

— Нет. Но я сам не хочу. У вас — палочка.

— Ты ее боишься? Или меня?

Мальчик тут же подобрался и надулся:

— Никого я не боюсь!

Северус присел на край скамейки, стараясь выглядеть как можно более мирным, и положил на колени пустые руки, показывая, что в них нет палочки. Было неприятно и опасно оставаться столь незащищенным на чужой территории, но если он хотел найти подход к ребенку, приходилось приручать его, как дикого зверька.

Поттер некоторое время стоял в отдалении, что-то решая, потом любопытство победило, он демонстративно фыркнул — мол, не боюсь я вас, — и осторожно сел на противоположный край скамьи, плюхнув на землю потрепанную сумку. Северус не знал, как начать разговор. Потом решил, что увиденное можно использовать в своих целях.

— Ты… не дружишь с кузеном? — осторожно начал он.

Мальчик шмыгнул носом.

— С чего вы взяли?

Вопрос был сложный. Ответить, что видел их «прощание», было нельзя — мальчишка оскорбился бы насмерть. Северус еще помнил себя в таком возрасте. Хуже нет, когда кто-то из взрослых или девчонок видел твое унижение.

— Просто мне кажется, что ты не сидел бы в одиночестве, если бы вы дружили, а шел бы домой с ним вместе.

— Дадли сейчас на бокс, а я домой, — отговорился мальчик. И, чтобы как-то объяснить испачканную одежду, добавил сквозь зубы. — Вот только упал, ногу подвернул…

Он демонстративно задрал штанину и стал осматривать повреждения. Щиколотка отекала на глазах, на косточке была заметна ссадина. Гарри хмыкнул и осторожно ощупал ногу.

Северус был рассержен: что за глупые принципы у его семейки? Один взмах палочки — и все будет в порядке! Он уже думал было осторожно завести разговор об этом, но заметил упрямый взгляд мальчика, обращенный на него.

— Вы ведь не уйдете, да? — выдавил Гарри сквозь зубы.

Снейп пожал плечами. Он совсем не так представлял себе этот разговор.

Поттер, тем временем, все еще ощупывал и осторожно гладил пальцами больную ногу. Северус не обратил бы на это внимания, но почувствовал что-то необычное. Приглядевшись внимательнее, он увидел, как под пальцами пальчика проскакивают мелкие искорки целительной магии. Через пару минут мальчишка уверенно встал на ноги, не выказывая никакого беспокойства по поводу лодыжки. Снейп был поражен. Это называется — «мальчик контролирует свою магию» ? Используя беспалочковые чары просто при необходимости? Похоже, в чем-то Альбус оказался прав: магии в Гарри Поттере — хоть отбавляй, и ему просто необходимо учиться. Если, конечно, не считать, что он уже многое умеет, просто призывая магию на помощь, когда ему надо. Лили в детстве могла также, вдруг вспомнил он. Даже показывала сестре «фокусы», заставляя сорванный бутон раскрыться на ладони. Самому Северусу в таком возрасте еще не давался полный контроль, да и необходимости не было. А этого мальчишку, видимо, жизнь заставила.

— А мама знает, что ты колдуешь?

Мальчик напрягся.

— Не говорите ей… пожалуйста.

— Не скажу. Это она не хочет, чтобы ты учился магии, или ты тоже?

— Мама говорит, в Хогвартсе опасно, и я не должен ехать туда. Не должен заводить друзей в волшебном мире. А я не знаю. Не люблю бояться неизвестного, лучше уж известного. А лучше — вообще не бояться.

«Гриффиндорец» — отметил про себя Снейп.

— Если ты хочешь, я могу попробовать уговорить твою маму.

— Уговорить? Вы точно ее не заколдуете?

— Нет, ни в коем случае. Просто уговорить.

— Я подумаю, мистер.

— Профессор, если позволишь. Профессор Снейп. Я преподаю в той самой школе, куда ты не собираешься ехать.

— Почему тогда вы хотите, чтобы я поехал туда, профессор Снейп? Я думал, никому из учителей не хочется вдалбливать знания в голову лишнего идиота.

Снейп вздрогнул. Ладно, это только воображение — ни Лили, ни мальчик не могут знать о его сомнительных педагогических талантах. Но притворяться смысла нет.

— Ты маг, Гарри. Независимо от моих желаний, тебе нужно учиться. Если ты не будешь, это будет… Ну, как если бы у тебя был абсолютный слух, но ты никогда не учился музыке. Не критично, но очень обидно, понимаешь? Не использовать данный тебе талант — неправильно. И это должно быть только твоим решением, не мамы и не тетки. Ты уже не маленький, ты сам должен выбирать, как строить свою судьбу.

Мальчик серьезно кивнул.

— Спасибо, профессор. Я пойду?

— Да. Но ты подумай, нужна ли школа магии лично тебе.

Стоило Снейпу вернуться в школу, как его «случайно» встретил директор.

— Ну и как тебе мальчик, Северус?

— Откуда вы… вы за мной следите?

— Ну что ты, Северус. Ты задумался, совсем не держишь блок.

Снейп заскрипел зубами. С тех пор, как его жизнь перестала зависеть от этого умения, он действительно подрастерял навыки в окклюменции. Надо бы восстановить. Директор, тем не менее, ждал ответа.

— Поттер — невероятно сильный маг. Еще немного, и я начну верить в ту сказку, что рассказывают о его победе над Темным Лордом.

— Северус, а тебя ничего не удивляет?

— Например, то, что вы десять лет твердили всем, что победила Лорда на самом деле жертва Лили, а в итоге оказалось, что она не умерла?

— Нет, не это. Это-то, как раз, объяснить не сложно — она имела намерение умереть за него, и магия сочла это равноценной жертвой. Но вот то, почему она осталась жива…

— У меня пока только одна версия, Альбус. Темный Лорд оказался куда более порядочен, чем вы мне твердили, и запустил в нее не смертельным заклинанием.

— Я не думаю, что это так.

— Тогда как вы это объясните? И куда, наконец, делся сам Лорд?

— А вот это, мальчик мой, нам и предстоит выяснить…

— Уходи. Мы с тобой уже все выяснили.

— Лили, пожалуйста!

— Уходи, Северус. Оставь нас в покое.

Снейп, снова торчавший у ограды с самого утра, и успевший проклясть все петуньины садовые колокольчики вместе и каждый в отдельности, был вознагражден только десятью минутами, когда Лили выкатила во двор, чтобы нарезать пионов в комнаты. Она была угрюма и немногословна и выглядела еще более изможденной. Увидев Снейпа, она только коротко кивнула в знак приветствия и больше не отвечала на вопросы и попытки заговорить.

Наконец она положила садовые ножницы на колени и пристроила туда же пышный букет, явно собираясь вернуться в дом. Он еще раз окликнул ее.

— Лили, в чем дело? Ты же разрешила мне приходить.

— Не смей трогать моего сына! Я совершила ошибку, а Петуния была права. Не стоит больше вам приходить, мистер Снейп.

— Лили, пожалуйста! Я ничем ему не навредил!

— Да-да, только после твоего визита ребенок только и говорит, что о Хогвартсе! Да кому он там нужен, в этой школе? Кто его там защитит? — Лили развернулась к дому.

Северусу не хотелось прибегать к этому аргументу, но другого выхода не оставалось.

— Ты знаешь, что твоего сына избивают?

Когда Лили оглянулась, она кусала губы.

— Ты не видел, кто это? Я давно подозреваю, что столько синяков и ушибов не может объясняться вечным «просто упал». Но что я могу сделать, сидя тут?

— Может быть, для начала поговорить с собственным племянником?

— Дадли тоже?.. Впрочем, ничего удивительного. Если бы он не боялся магии, он бы, наверное, и меня бил.

— Как ты можешь, Лили? Почему терпишь такое отношение?

— Это не твое дело. Северус, спасибо, что предупредил — я поговорю с Дадли.

— Может, все же пригласишь меня войти?

Она смилостивилась.

— Ладно, Петунии нет, Вернон на работе, мальчики в школе. Идем, поможешь мне с обедом.

Небольшая кухонька сияла чистотой — она явно была гордостью миссис Дурсль. Лили поставила пионы в вазу у окна. Северус чувствовал себя странно — то ли от тяжелого, дурманящего запаха цветов, то ли от осознания, что он, наконец-то, остался наедине с Лили и им никто не помешает.

Она, не теряя времени даром, уже крошила салат. Глядя, как большой нож неуклюже поворачивается в пальцах, Северус вспоминал их совместные эксперименты в зельеварении. Как ловко ее изящные руки справлялись с самыми коварными ингредиентами, в нужную секунду убавляли огонь или хватались за черпак, помешивая снадобье! В школьные годы он любил наблюдать, как Лили готовит зелья. Теперь, похоже, она утратила навыки и даже порезать огурец в салат для нее затруднительно. Зельевар уже хотел было предложить свою помощь, когда на доску упала капелька влаги. Северус поднял глаза и обнаружил, что Лили плачет. Очень тихо, практически бесшумно, но слезы градинами катятся из глаз, и она не может их сдержать. Он взял ее руку, забрал и отложил в сторону нож, не зная, что сказать.

— Ты… из-за того, что я сказал? Из-за сына?

Она неопределенно качнула головой.

— Если бы Джеймс был жив, никто не посмел бы тронуть моего мальчика! Если бы только это был не Дадли… Другого я могла бы заколдовать, убедить, но Дурслей нельзя трогать.

Северус неловко приобнял Лили за плечи, пытаясь успокоить.

— Если хочешь, я могу…

— Нет. Никакой магии и никаких угроз! — она осторожно высвободилась из его объятий, перестала плакать и глядела на него ясными, внимательными глазами. Ее взгляд так живо напомнил счастливые школьные деньки, что на секунду Северус поймал себя на мысли, что хочет улыбнуться. В конце концов, если она все еще смотрит на него без ненависти, есть все же в жизни что-то хорошее!

Лили смотрела на него оценивающе.

— Северус, я могу попросить тебя?..

— О чем угодно, Лили, — незамедлительно среагировал мужчина.

— Я знаю, ты уговаривал Гарри поехать в Хогвартс. С самого начала предполагала, что директор этого так не оставит. Кто бы мог подумать, что ты свяжешь свою жизнь с преподаванием?!

— Я еще и декан Слизерина.

— Что, защищаешь беззащитных змей от гриффиндорских львов? — она улыбнулась, но тут же сникла. — Прости, это была неудачная шутка.

— Да уж, приходится иногда. Их, по крайней мере, теперь есть, кому защитить.

— Я вижу, что Гарри небезопасно оставаться здесь, но отпустить его одного, в школу, где за ним даже некому будет присмотреть… Северус, — она вдруг взяла его руки в свои, внимательно глядя ему в глаза, — Северус, скажи мне: если я отпущу туда сына, ты присмотришь за ним? Ты, лично, обещаешь мне его безопасность?

Снейп быстро, почти не подумав, кивнул.

— Ради тебя — конечно. Но поскольку Поттер — потомственный гриффиндорец, вряд ли я смогу знать, что он вытворяет в стенах своего факультета. Да и надоем я ему хуже горькой редьки, если буду грешить гиперопекой. Может, тебе лучше попросить Минерву?

— Нет, конечно, я понимаю, что ты не будешь постоянно бегать на другой факультет, но ты же не понаслышке знаешь, как важно ребенку там иметь защиту…

Напоминание о мародерах — удар ниже пояса, и Северус хмурится.

— Я уже обещал тебе сделать, что смогу. И все же, тебе лучше привлечь Минерву.

— С профессором МакГонагалл, если будет нужно, я поговорю после распределения. Как она? — Лили, получив общеание, стремится уйти от неприятной темы, и Северус принимает эту ее игру.

— Минерва? Мне кажется, совсем не изменилась с наших школьных лет.

— Знаешь, а я ведь все-таки скучаю. Как ни пыталась убедить себя, что маги сломали мне жизнь, в Хогвартсе было столько хорошего! Но ведь права в чем-то и Петуния — магический мир отнял у меня больше, чем дал.

— Послушай, твоя сестрица всегда была настроена против магии. Она же просто завидует, зачем ты слушаешь ее бредни? Она…

— Ничего не говори, Северус Снейп, не то я тебя прогоню! Я обязана Петунии больше, чем жизнью, и если в ответ приходится мириться с ее характером — это наименьшее, чем я могу ей отплатить! Где были маги, когда меня едва не похоронили заживо?

— Но, Лили, мы же не зна…

— Вы не знали, а она узнала. Я оказалась не нужна никому, кроме нее. Знаешь, какой она меня нашла? Я не могла двинуться, себя не помнила, лежала и медленно умирала! А она не оставила меня в больнице, забрала к себе. Вернон тогда только основал свою компанию и работал сутками, чтобы расплатиться с кредитом и хоть как-то прокормить семью! Петуния выбивалась из сил с двумя годовалыми малышами и уходом за лежачей больной. Да, я лучше всех знаю ее скверный характер. Она была не слишком терпелива, сколько упреков я от нее выслушала, свидетелем скольких истерик стала! Но она не отказалась от нас, не отдала Гарри в приют, хотя много раз грозилась, не отправила меня в больницу, как настаивал Вернон. Пусть она ругалась, но мы всегда были накормлены, вымыты и переодеты. Она вызывала врача, если кто-то из нас заболевал, также, как делала это для членов своей семьи. А я лежала бесполезным пнем и даже деньгами ей не могла помочь, хотя в Гринготтсе наверняка лежит наследство Гарри от Джеймса. Каждый день она повторяла мне, как трудно ей справляться с моим ребенком, и что я могла бы помочь, а не валяться бесполезным чурбаном. И пускала Гарри ползать по мне и играть возле меня, так ей было легче присматривать за нами обоими. И это, эти ее крики и злые слова, и присутствие Гарри рядом, заставляли меня поправляться. Я всему училась заново: вспоминала простые слова, потому что не помнила ничего, кроме имени Гарри, потом вспоминала себя, свое детство и всю свою жизнь. Училась глотать, потом разминала губы и училась говорить. На это ушло почти два года. Потом часами тренировала мышцы и, наконец, смогла сидеть. Потом двигать руками. К тому времени мальчикам уже исполнилось пять, они пошли в школу. Я смогла помогать Пэт в домашней работе; до этого помогал, в основном, Гарри, он и сейчас частенько нас спасает. И потом, когда я более-менее восстановилась, она не отказала нам от дома, зная, что нам некуда пойти. Мы живем на средства, заработанные Верноном, благо, сейчас его фирма процветает. И за все это их семья поставила нам одно-единственное условие: никакой магии. Так могу ли я винить сестру после этого?

— Ммм… Надо сказать, я не ожидал от Петунии такой самоотверженности. И что, она не потребовала от тебя возместить убытки, сразу, как ты пришла в себя?

— Я много раз предлагала ей деньги. Но Гринготтс — часть магического мира, а она не хотела иметь дело с магией даже в таком опосредованном виде, как размененые на фунты галеоны.

— Но деньги позволили бы тебе купить дом, уехать, стать независимой…

— Я не могла так отплатить Петунии за ее доброту. Да, может быть, потом, когда мальчики вырастут, и Дадли потребуется больше места… Думала, когда полностью восстановлюсь…

— Ты… извини, но что у тебя сейчас с ногами? Знаешь, я немного знаю магическую медицину, и если нужны какие-то зелья… Может быть, благодаря им ты сможешь снова ходить!

К его удивлению, Лили улыбнулась:

— Да я и сейчас могу, просто ноги еще слабы и это сильно утомляет. Не думай, я не всегда пользуюсь коляской.

В доказательство она оперлась руками о подлокотники, привстала, схватилась за край стола, и, подтянувшись, неуверенно встала.

— Я тренируюсь каждый день, но это очень медленный процесс.

Лили с трудом сделала пару шагов, придерживаясь за стол и почти не поднимая стопу.

— Видишь? Нога не сгибается, чтобы шагать нормально, мышцы не держат. Но это пройдет — уже проходит.

Она медленно пересекла кухню, последние шаги сделав без опоры.

— Вот так, понемногу, у меня уже получается. Этой весной я еще и такого не могла.

Северус поддержал ее и аккуратно усадил обратно в кресло. Он заставил себя улыбнуться:

— Лили, это замечательно, но с зельями ты поправилась бы за год-полтора. Тебе не потребовалось бы десять лет. Достаточно было послать весточку…

— Северус, для этого тебе достаточно было хоть раз проведать сына твоей погибшей бывшей подруги. Но ни ты, ни остальные не пожелали этого сделать ни разу за все десять лет. Единственный вывод, который я могу сделать: кроме Пэт мы с Гарри никому не нужны. Иначе нас бы навестили.

Снейп не нашел, что ответить. Мысль поинтересоваться здоровьем и развитием Мальчика-Который-Выжил ни разу не приходила ему в голову. Он полагал, что вокруг ребенка пляшут те, кому положено о нем заботиться — в конце концов, после того Хэллоуина в Министерство пришло несколько сотен заявлений от кандидатов в опекуны, об этом даже сделали огромный материал в «Пророке», отобрав ТОП-10 «лучших родителей для Героя». Оказалось, что за всей этой шумихой никого не волновал, собственно, ребенок, а тех, кого волновал, Дамблдор успокаивал «отчетами своего агента». Странно, что таинственный агент не знал о Лили. Или его и вовсе не было, этого наблюдателя?

От автора: я не знаю, что за помутнение рассудка у меня случилось, когда я писала предыдущие главы, т.к. фактических ляпов в них огромное количество, и самый очевидный — что делают дети в школе в августе месяце?(Фейспалм от собственной глупости). Никто из читателей мне на это так и не указал, при попытке написать продолжение сама наткнулась. В дальнейших главах буду ляпы исправлять, по возможности. Пока давайте притворимся, что это какие-то летние факультативные занятия, ладно?

Августовские деньки пролетали незаметно, и в кои веки Северус проводил их не в лаборатории. Каждое утро он привычно аппарировал к домику на Тисовой, дожидался, пока Лили останется одна, и вел с ней долгие разговоры, помогая в ее скромных ежедневных заботах. Они говорили о школе, о детстве, о его преподавании, о зельях, и только об одном согласно молчали: о тех военных годах, что развели их по разным лагерям. С мыслью, что Гарри придется отпустить в Хогвартс, Лили практически смирилась, и только одно «но» удерживало ее от окончательного решения. «Но» звали Петунией. Разговор с ней Северус согласился взять на себя, и однажды, взглянув на календарь, и поняв, что тянуть больше нельзя, оделся по-маггловски и решительно позвонил в дверь.

Петуния была такой же, как и всегда — недовольной всем окружающим и безмерно уставшей. Она открыла ему дверь, кивнула вместо приветствия и уже набрала воздуха, чтобы позвать Лили, когда Северус ее прервал:

— Я сегодня к вам, миссис Дурсль, если позволите, — и протиснулся мимо удивленной женщины в дом.

Она только вздохнула, закрыв дверь и жестом приглашая его в гостиную. День выдался пасмурный и в гостиной было не слишком светло, но хозяйка, видимо, решила, что для этого гостя не стоит стараться. Они присели на диван в глубине комнаты и вели себя, как два человека, которым необходимо, но неприятно говорить друг с другом.

— Вас... — запнулась Петуния и махнула рукой в сторону, будто опуская ненужный церемониал, — тебя ведь Лили прислала насчет Поттера поговорить, верно?

— В общем, верно, — не стал спорить он. — Не буду повторять известное нам обоим, просто скажи, почему ты против?

— Тебе не понять, Снейп, но я люблю мальчишку. Не как Дадли, конечно, но все же люблю.

— Ты? Руководствуешься заботой о Поттере? Брось, Туни, расскажи эту сказку кому-нибудь другому. Я весь месяц вижу, как мальчишка вертится как белка в колесе, чтобы выполнить все твои поручения. Ты и в летнюю школу его послала, чтобы занять чем-то, ведь верно?

— Дадли ходит туда же, и его друзья тоже. Я просто не хотела, чтобы он отставал от друзей.

— Каких друзей? Которые терроризируют его и избивают при каждом удобном случае?

— Брось, опыт выживания в детском коллективе еще никому не навредил. Они же дети — что они могут сделать?

Снейп скривился каким-то своим мыслям. Внутри нарастало раздражение и желание поссориться.

— Когда мы были детьми, Туни, разве наши проблемы не были самой реальной из реальностей? Вспомни хотя бы свою зависть и то письмо Дамблдору.

— Зависть? — удивленная Петуния даже приподнялась с места, впрочем, тут же опомнившись. — Всё, что вы с Лили вынесли, прочитав мою переписку, так это что мной двигала зависть?

Петуния искренне рассмеялась.

— Я-то думала, что раскрыт самый страшный мой секрет, то, о чем не знали даже родители! А вы всего лишь решили, что я завидую! Да мне тогда и сейчас даром не нужна была ваша школа для ненормальных!

Северус немного растерялся. Во что она хочет заставить его поверить? Ведь то письмо, вроде бы, можно было понять только одним способом.

— Я плохо помню точный текст, но Дамблдор определенно утешал тебя, объясняя, что ты не сможешь учиться с нами.

— Не знаю уж, выжил ваш директор из ума к тому времени, или нет, но я просила заверить меня в этом и просто получила подтверждение. Тон был слишком снисходителен, верно, но мало ли какие чудачества могут быть в голове у таких, как вы!

— Заверить тебя, что тебе не придет письмо с приглашением? Какой смысл был писать такое?

— Дай-ка мне свою волшебную палочку.

— Зачем это?

— Не бойся, ничего я с ней не сделаю, — Петуния чуть улыбнулась. — Давай, я уже переросла те детские секреты и страхи.

Снейп пожал плечами и протянул женщине инструмент.

Петуния осторожно взяла палочку, провела вдоль нее пальцем, задумавшись, затем взяла в руку, пристально изучая. Около минуты не происходило ничего, и Снейп с недоумением смотрел то на Петунию, думающую о чем-то своем, то на зажатую в ее руке палочку. Наконец она очнулась, и, выбросив вперед руку, будто собираясь колдовать, крикнула:

— Люмос!

Снейп с трудом сдержал усмешку.

— Люмос! — повторно крикнула женщина, и Северусу даже показалось, будто на кончике палочки проскользнула искорка.

— Люмос, люмос, люмос!

Нет, не показалось. Три тусклых вспышки, не ярче фонарика с почти севшей батарейкой, сопровождали выкрики. Петуния перевела взгляд на его ошарашенное лицо.

— Вот, примерно, предел моих возможностей, — сказала она, возвращая инструмент. В двенадцать было еще сильнее.

Снейпу редко доводилось удивляться, но эта женщина сумела его удивить.

— Выходит, ты сквиб?

— Не знаю, как это у вас там называется, — с довольной улыбкой заключила она. — Только эта странность была в нас обеих, с рождения. Во мне и в Лили. Если помнишь, наша мама всегда расстраивалась, когда Лили творила что-нибудь необычное. Запрещала, наказывала, просила так не делать. До того самого момента, когда к нам в дом пришла эта МакГонагалл, и рассказала, что Лили, поедет в школу для ненормальных. Мама перестала пугаться и стала хвалить Лили за то, за что раньше ругала. Она и забыла, что еще раньше, когда Лили была младенцем, запрещала ненормальные вещи и мне. Только я слушалась. Скрывала это очень хорошо и изо всех сил старалась быть нормальной, старалась, чтобы мама была довольна. Кто знал тогда, что она так переменит свое мнение? Я испугалась, что произошла какая-нибудь путаница, и за мной тоже придет какая-нибудь ненормальная женщина-кошка, обрадованная мама отправит меня туда, и мой нормальный мир рухнет. Ну и попросила вашего директора заранее уточнить, будет такое или нет. Думала, что если он пошлет кого-нибудь за мной, я успею спрятаться. Рассуждала по-детски, конечно, но я совсем не хотела бросить свой гуманитарный лицей ради школы уродов.

— И ты подавила те крохи магии, которые в тебе были? Не жалко? Это же как выбросить сказку.

— Представь себе, не жалко. Ненормальность меня пугала, а проблем хватало с Лили, а потом — ее сыночком. Жаль было только, что мама меня предала. Я думала, она будет любить меня больше за то, что я послушалась, а Лили нет. Вышло наоборот. Девчонкой я выплакала много слез, но сейчас понимаю, что это была мамина ошибка, не моя. Что поделать, если она всегда любила младшенькую больше? Племянника я тоже пыталась научить подавлять эти отклонения, но он упрям, как его мать, судя по тому, что ваши пришли за ним. Наверняка тренировал свои странности, пока я не вижу.

— Ему просто досталось гораздо больше магии, чем тебе.

— Тогда жаль пацана. Лили ваши уже почти угробили, теперь его очередь?

— Петуния, ты же понимаешь. Как бы ты ни спорила, мы не можем не забрать его, не научить пользоваться ма... этой силой. Он будет просто опасен, если не сумеет с ней справиться.

— Хорошо. Но учти, Лили на этот раз тоже не рада перспективе. Она боится, что ваш мир выкинет ее ребенка на обочину, как выкинул ее, и также на десятилетие забудет про его существование.

— Бесполезно обещать, что такого больше не повторится?

— Мне-то что ты это говоришь? Я и сама думаю, что с Поттером все будет по-другому. Лили была открытая и наивная, а мальчишка всегда себе на уме. Про таких, как он, просто так не забудешь.