Кэртианская симфония (джен)

Звенел воздух.

Переругивались птицы.

За лесом гулко бухали взрывы.

Шла война и собирала урожай, как терпеливая жница.

Никто не слышал, как с крыши дома, где расположился штаб, упала первая капля, потонула в ноздреватом снеге.

К ночи бой стих. Незримо проходила жница между раненых. То и дело останавливалась — всё ей казалось, что мало собрала урожая.

Красные кляксы стыли на перепаханной земле.

Ночи ещё были холодными.

Много жизней забрал этот холод.

При свете единственной свечи Валентин читал послание, которое привёз сегодня гонец в лиловом мундире.

Задумчиво сминал уголки.

Вспоминал Марселя, который был теперь королём.

Вспоминал всё, что знал.

Мысленно перелистывал старинные книги, что остались в отцовской библиотеке.

Свеча плакала.

За окном стояла предвесенняя тишь.

За окном прошла невидимая жница, довольная урожаем.

Валентин накинул на плечи меховой плащ. Серый волчий мех обрамлял красивое лицо.

Пошёл просить совета.

Так научился за военные месяцы.

В вечернем сумраке оглянулся по дороге. Показалось ему, будто стоит кто-то в заснеженном палисаднике. Но то была только тень между деревьев.

Генерал Ариго просидел с Валентином допоздна. Пили вино, говорили о древних тайнах.

Только о войне не говорили, боялись накликать смерть.

Генерал выписал Валентину подорожную. С тревогой отпускал одного в неизвестную даль.

Возвращаясь, Валентин заглянул в заснеженный палисадник. Но не было там ничьих следов.

Поутру поехал.

Меховой плащ обрамлял бледное лицо.

Письмо лежало за пазухой, у самого сердца.

Лошадь тяжело шла по ноздреватому снегу.

Арно догонял Валентина, с гиканьем ворвался под снежную сень.

Ёлки роняли снег ему на голову.

Мчался Арно на выручку другу. Подорожную спрятал у сердца, как сокровище.

Догнал, запыхавшись, смеясь.

Отшатнулся. Страшно посмотрел на него Валентин, молча пришпорил коня.

Ехали долго, пробираясь по дорогам с трудом.

Арно болтал, звонким голосом распугивал переругивающихся птиц. Не знал ничего ни о башне, ни о замке, скованном холодом. Ни о тени в заснеженном палисаднике.

Валентин молчал, размышлял о вечном. Сомневался, прикидывал, хмурился.

Призрак отца мерещился ему, громадный, тёмный. Головой касающийся облаков. Не спрятаться, не убежать — раздавит.

Валентин молчал, опускал глаза вниз, чтобы не видеть призрака.

Становилось холоднее. Скрылся давно страшный призрак, и Валентин без боязни поднимал глаза к серому небу.

Начиналась метель.

Вилась позёмкой, качала вершины деревьев, что теснились по скалам.

Бросала пригоршни снега.

Клубились снежинки, царапали лицо, морозили щёки.

То было снежное воинство.

Вскоре показался впереди замок.

Едва взобрались по крутой дороге бедные лошади.

Валентин и Арно остановились перед открытыми воротами. Облепил ворота снег.

Выла метель. Из-за дальней башни замка грозил копьём снежный рыцарь. Ревел, что не возмужать пришельцам, навечно остаться юными. Шипели ледяные змеи, жалили в щёки.

Арно мёрз, Валентину холод был нипочём. В сердце было холоднее. Там подо льдом шевелились чудовища.

Вошли внутрь, но тщетно искали тепло. Стены в замке покрывал иней. Свисали сосульки с дверных проёмов. Прозрачным льдом были затянуты разбитые окна.

А в зале стоял гроб.

Валентин склонился над Ричардом, тронул седые волосы. Лежал Ричард, словно ледяная статуя. И в гробу с ним лежали ледяные гиацинты.

Их принесла помощница колдуна.

Щёлкнул курок пистолета в замковой ледяной тишине.

Валентин и Арно шли по белым коридорам.

Змеи стелились у них под ногами, забирались в щели, кусали неосторожных.

Но скоро улеглись покорно, растеряли ядовитые клыки, перестали слушаться хозяйку-метель.

Колдун в кабинете творил злые дела. Осквернял дом Ричарда и его предков. Икону светлого рыцаря принёс и повесил вверх ногами.

Стояла за его спиной безмолвная помощница.

Подавала сонные порошки. Мешала зелья человеческой костью. Ломала сухие веточки.

Колдун варил зелья, от которых останавливалась кровь. Превращал свинец в золото. Разговаривал с черепами.

Черепа стояли в ряд на полке и лязгали зубами.

— Никогда не станет чёрной эта земля! — говорил один.

— Никогда! — отвечали другие и выстукивали зубами победный марш.

То был марш нечистой силы.

Открылась дверь. Помощница уронила человеческую кость.

Вошли Валентин и Арно. Шли расправиться с колдуном, отомстить за Ричарда.

Охнул колдун. Забормотал заклинания. Плутуя, заговорил с Валентином об отце.

Отшатнулся. Из глаз Валентина глядели чудовища.

Раздался выстрел.

Упал колдун головой в котёл. Посыпались с полки черепа. Кончилось злое колдовство.

Помощница колдуна упала на колени — не перед Валентином, а перед чудовищами. Видела, что не знают они жалости.

Но уже скрылись чудовища в глубинах. Довольно свивали щупальца, смаковали вкус чужой крови.

По нраву пришлась им кровь колдуна.

С воем вылетела из замка метель, забрала своё воинство.

Исчезли снежные рыцари. Остался один, на иконе. Строго смотрел на мёртвого колдуна.

Сам он умер по незнанию.

Валентин и Арно вошли в зал. Следом брела дрожащая помощница колдуна.

Ударила по каменному полу первая капель, зазвенела в замковой тишине.

Растаяло на Ричарде снежное покрывало. Растаял иней в волосах — были седые, а стали русые. Растаяли ледяные гиацинты.

С потолка капала вода. Со звоном ломались сосульки. Разлетались в окнах витражи из прозрачного льда.

Арно забрал из рук Ричарда чёрную свечу, выбросил ледяную глыбу.

Сел Ричард в гробу — оттаяло его сердце, забилось тонко, неровно.

Поскорее повели его прочь из замка.

Смотрел Ричард на то, как оживает его земля. Как становится чёрной, жёлтой и красной. Как бегут по ней звенящие ручьи.

И знал, что в глубине её зреют драгоценные камни.

Плакала помощница колдуна, умоляя простить. Распускала длинные косы.

И решили так: Арно повезёт её в столицу, пойдёт на поклон к королю.

С тем и распрощались.

Не спрашивал Ричард, куда ведёт его Валентин.

Любовался, как шапки снега падают со скал, как шумит в пропасти пенный поток, подставлял лицо солнцу.

Валентин радовался его воскрешению, а сам был точно нерастаявший лёд. Не нравились ему быстрые ручьи, звонкая капель.

Он думал о тёмных глубинах.

Никто не мешал им, только найери показывались ночами.

Выглядывали из заводей, тихо напевали.

Валентин приказывал Ричарду отвернуться, боялся за него. Сам шёл к воде.

Долго смотрелся в неподвижную гладь.

Звали его найери, плакали, просили. Показывались то девами, то юношами.

Хмурился Валентин. Знал, что найери коварны, но всё равно хотел к ним в глубины.

Мучился, не спал, глядя на луну, выщербленную с правого края.

Не было в степи рек и озёр.

Не там было льда и не было дождя.

Зачарованно Ричард смотрел на опалённую траву, на сухую, живую землю.

Не спрашивал ничего.

На закате показалась башня.

Дрожала она, как отражение в воде, а сама была сложена из чёрного камня.

Медленно восходили наверх Ричард и Валентин.

Был Ричард ещё слаб после ледяной смерти. Всё боялся, что будут ступени холодными.

Был Валентин обессилен зовом водных духов. Боялся услышать издалека пение найери.

Встретил их Алва на вершине. Встретил Робер. А Мэллит смущённо спрятала любопытный чёрный нос.

Алва обнял обоих юношей.

Обнял Ричарда — и словно обрёл опору.

Обнял Валентина — и словно хрустнул упрямый лёд.

Зашло солнце. Высыпали звёзды.

Далеко в столице испуганно озиралась помощница колдуна в величественном дворце.

Король слушал Арно, касался ненароком драгоценной короны.

Тучи бродили по небу, прятали одинокого всадника.

И расцветала скромными цветами ожившая северная земля.