Неожиданный сюрприз (гет)

Примечания:

История глазами Габриэля. Автор знакома с теорией о том, что он мог оказаться Хищной Молью. Но в этом фанфике Габриэль никогда не был суперзлодеем.

* * *

У Маринетт, в отличие от Адриана и Эммы, день не был полным веселья и удовольствий. Она отчаянно старалась закончить свой проект и исправить вред, нанесенный дочерью, одновременно пытаясь игнорировать чувства, накапливавшиеся, словно снежный ком. На данный момент она уже осознала, что снова вляпалась по уши. Все те годы, что они с Адрианом не виделись, все ее попытки убедить саму себя в том, что она его больше не любит — все это было перечеркнуто одной единственной встречей. Ее сердце встрепенулось и застучало в осознании, что она любит его больше, чем кого-либо на этом свете.

Но теперь она была не одна и не могла слепо следовать зову своего сердца. Она должна была думать об Эмме, что, в свою очередь, заставляло ее немного… волноваться?.. нервничать? Нет, она не нервничала, она была просто в ужасе! Эмме нравился Адриан, он понравился ей с первой же встречи! Девочка, всегда с подозрением относившаяся к новым людям, запросто согласилась провести с ним весь день через десять минут после знакомства. Именно это так беспокоило Маринетт, потому что Эмма открывала свое сердце не для всех, однако, приняв человека, она отдавала себя полностью, точно как ее мама. Проблемой было то, что через несколько дней Адриан просто исчезнет из жизни ее дочери, оставив ее с разбитым сердцем и дырой в душе. Последние пару лет Маринетт старалась уберечь девочку от такого вида боли и разочарования, но в этот раз она не справилась, просто не смогла.

Она не должна была выпускать их из здания! Маринетт была настолько поглощена собственными эмоциями, которые старалась обуздать, и настолько поражена Эмминым отношением к Адриану, что в итоге она сама не поняла, как разрешила Адриану забрать девочку на весь день. Все произошло слишком быстро, у нее не было времени на раздумья. И только когда они ушли, ее накрыло понимание, а следом за ним — возможные печальные варианты развития событий: Эмма рыдает, Эмма не переставая спрашивает, где Адриан, Эмма требует отвести ее к Адриану, Эмма рисует Адриана на каждой страничке своего альбома, Эмма отказывается есть свой обед, пока Маринетт не вернет Адриана… в то же самое время разбивая сердце своей маме вновь и вновь.

Сперва Мари даже задумалась над идеей побежать за ними, чтобы вернуть свою дочь обратно, но затем решила, что это будет выглядеть слишком странно. Кроме того, ей все еще нужно было закончить этот чертов проект! Так что она звонила им… часто, надеясь, что Эмма передумала, или раскапризничалась и утомила его — пытаясь найти любой повод, чтобы попросить Адриана вернуть девочку обратно. Но нет! С Эммой все было прекрасно! А если судить по фото, которые прислал Адриан, так у нее и вовсе был самый лучший день в жизни. Все же смирившись, Маринетт помолилась о том, чтобы один день общения с Адрианом не нанес значительного вреда ее дочери, и наконец-то сосредоточилась на проекте. Чем раньше она закончит — тем раньше заберет Эмму обратно. Она почти желала, чтобы Эмме не понравился Адриан, тогда потом, когда он вернется в Штаты, ей не было бы так мучительно больно. Так больно, как было ее маме. Потому что сама Маринетт будет страдать. Снова.

Дизайнер была слишком занята, чтобы выбраться на обед с Нино и Альей, как они договаривались раньше, потому она совсем не удивилась, когда ее телефон пиликнул, получив сообщение от будущей невесты.

А — Привет, ты в курсе последних сногсшибательных новостей?

М — Что такое? Нино все-таки увидел платье и оно ему даже понравилось? Или он все же смирился, что диджеем на собственной свадьбе ему не бывать?

А — Я работаю над той идеей с диджейством, но речь не об этом! Не поверишь, я открыла новый ген! Только он работает исключительно в семье Дюпэн-Чэн и передается только по женской линии!

Маринетт хихикнула. Порой Алья была просто очаровательна.

M — И что за ген?

A — Ну, благодаря этому гену ни одна женщина вашей семьи не может противостоять фирменному очарованию Адриана Агреста, вы просто влюбляетесь в него с первого же взгляда!

Затем пришли несколько фото — Эмма сидит у Адриана на коленях и кормит его мороженым с ложечки, Эмма надевает ему на голову бумажную корону и счастливо смеется в камеру, Эмма целует улыбающегося Адриана в щеку и последняя — Эмма сидит у Адриана на плечах и машет на прощание тому, кто сделал это фото.

На лице Маринетт сияла мягкая улыбка, в глазах читалось «Люблю их обоих!». Смотря на фото, она поймала себя на мысли о том, как мило они смотрелись вместе, каким красивым, шикарным и подтянутым выглядел Адриан, и как естественно они с Эммой сдружились… Сдружились??? О нет… Ее разум подернулся пеленой страха.

А — Ты же понимаешь, что это было не самой лучшей из твоих идей, Маринетт? Ты вообще о чем думала?! Сама-то к последствиям готова?

М -…

М -…

М — У меня не было выбора, Алья. Либо так, либо я могла потерять работу.

А — Ой, да ладно тебе! Старик тебя ни за что не уволит, сама же знаешь! Ты — его лучший дизайнер!

М — Как раз потому, что всегда заканчиваю работу в срок и серьезно отношусь к своим обязанностям. Ничего из этого я бы не смогла выполнить, если бы Эмма сегодня осталась в офисе.

А — Мне-то голову не морочь! Ты бы могла отвести ее в кабинет к Габриэлю, и он был бы абсолютно счастлив! Он обожает Эмму и даже не скрывает этого!

М — Если «обожает» для тебя равно по смыслу «терпит», то да, все так и есть.

А — Ага, и как с этим вяжется тот факт, что Эмма — единственный ребенок, которому разрешается оставаться в здании с родителями дольше, чем на пять минут? А то, что он помнит, когда у нее день рождения?

М — Во-первых, это было моим условием — внести в мой рабочий контракт пункт, согласно которому Эмму иногда можно приводить на работу, и ты сама знаешь причины! А во-вторых, ее день рождения совпадает с днем рождения его покойной жены, об этом сложно забыть!

А — А как же тот случай, когда он простил «улучшения», которые она внесла в его коллекцию за один день до начала показа? Любого другого он убил бы, а вот Эмме все сошло с рук!

М — Только потому, что мне удалось все исправить!

А — А рождественские подарки?

М — Случайность, у него просто завалялась лишняя игрушка в кабинете.

А — Ну да, конечно, в позапрошлом году это была безумно дорогая кукла Барби из ограниченной коллекции, в наряде от Агреста! И сколько подобных кукол ты будешь держать в кабинете, чтобы потом вручить детям, которым даже в здание заходить не разрешают?! А в прошлом году? Он подарил ей эксклюзивное платье!

М — Мистер Агрест думал над запуском детской линии одежды, и это был прототип, уже потерявший актуальность!

А — Прототип, подходящий ей по размеру и в ее любимом цвете? С подобранной обувью и аксессуарами для волос? И не забудь о маленькой сумочке, на которой было вышито «Эмма»! Тоже счастливая случайность, не так ли?

М — Алья! Всему этому есть объяснение…

А — Ну так объясни!

М -…

М -…

М — Мне нужно работать, поэтому, если позволишь вернуться к делам, я буду очень признательна.

А — А что же с вами и с этими мужчинами из семьи Агрест? Можешь сколько хочешь игнорировать все доказательства, но Габриэль Агрест обожает Эмму так же как и Адриан, который, не забудь, уезжает через неделю. Судя по тому, что я видела, уже — слишком поздно. Она уже сообщила мне, что любит Адриана больше, чем миссис Беллу, так что готовься. Как подруга советую. Увидимся завтра в пять.

Маринетт обессилено склонилась над столом. Как бы она ни старалась убедить себя в ином, Мари знала, что Алья права — Габриэль Агрест любил Эмму, и она не имела ни малейшего понятия, почему. Когда она впервые пришла на собеседование в компанию Агрест, она специально попросила внести в ее контракт пункт, который позволит ей иногда приводить своего ребенка в офис в силу личных причин (проблемы с няней). Мистер Агрест лично возражал против этой поправки, заявляя, что ребенок и хаос моды не имеют друг с другом ничего общего, но когда Маринетт, в противном случае, отказалась работать на него, он уступил. Габриэль очень хотел Маринетт себе в штат, потому что она была самым многообещающим Парижским дизайнером, и он прекрасно понимал, что любой другой брэнд легко ее перехватит и выделит ей специальную няню, стоит только Маринетт этого пожелать. Позже, при личной беседе, она озвучила причины своего поступка и заверила, что сможет работать лучше с Эммой, тихо играющей в углу кабинета, чем отчаянно (и безуспешно) пытаясь найти няню для ребенка, теряя рабочий день. Габриэль, все еще немного сомневаясь, согласился.

Эмма не появлялась в офисе слишком часто, а когда подобное происходило, она оставалась в кабинете, тихо играя с игрушками. Спустя какое-то время все уже привыкли к этому, и некоторые сотрудники даже приносили ей какие-то вкусности, когда девочка была в офисе. Для Габриэля же она не существовала. Эмме не разрешали покидать кабинет Маринетт, поэтому он никогда и не встречал девочку до тех пор, пока ей не исполнилось три года. В тот свой день рождения Эмма умоляла маму разрешить ей провести день на ее работе. До весеннего показа оставалась неделя, Маринетт была жутко занята и не заметила, как Эмма улизнула и отправилась гулять по зданию, чтобы найти кого-то, с кем она могла бы поделиться своим подарком.

* * *

За два года до описываемых событий

Габриэль одновременно любил и ненавидел этот день. День рождения его жены. День рождения его возлюбленной жены — доброй, красивой… покойной. Она умерла уже давно, но с тех пор все в его жизни поменялось. Эта потеря омрачила его жизнь и душу. Габриэля больше не радовал его сын, и все, чего он теперь ждал от мальчика — когда же тот разочарует его. Разочарует так же, как разочаровала его мать, умерев. Она оставила его в одиночестве, морально сломленным, заставила разочароваться в любви, в жизни, во всем сразу. Он больше не мог доверять кому-либо, а уж любить — тем более. Габриэль знал, что в том не было ее вины, но не мог заставить себя чувствовать иначе. Возможно, он скорбел как-то неправильно, или же его горе было слишком сильным, чтобы с ним можно было справиться. Ее день рождения был самым страшным днем в году, потому что все его мысли в этот день были о ней.

В этом году в день ее рождения он был на работе. Оставалась неделя до весеннего показа, и все должно было пройти идеально. Габриэль лично проверял каждую мелочь. Именно поэтому с утра он первым делом направился в отдел дизайна. Габриэль проходил через холл, когда заметил за окном радугу. Остановился, засмотревшись на нее. Она любила радугу. Когда-то она сказала ему, что верит в то, что радуга после дождя дарит ей надежду, и поэтому она всегда смотрела на нее до тех пор, пока та не исчезнет.

— Почему Вы такой грустный, сэр?

Он опустил взгляд и замер. Светловолосая кроха с яркими изумрудными глазами улыбалась ему, уцепившись за его пиджак. Его шокировал не сам факт присутствия ребенка, а то, как сильно она была похожа на ту, что сегодня полностью владела его разумом. Он молча смотрел на нее. Она улыбалась.

— У меня сегодня день рождения, и я хочу подарить Вам это.

И девочка протянула ему маленького розового мишку.

— Я знаю, что он розовый, а Вы — мальчик, и Вам, возможно, не нравится розовый цвет, но мне кажется, что розовый — очень радостный цвет, и я хочу, чтобы Вы сегодня тоже были счастливы.

Габриэль неуверенно принял медведя и снова посмотрел на девочку.

— Почему?

— Потому что сегодня мой день рождения, и все должны быть счастливыми! Мама всегда мне говорила, что в этот день с тем, кто грустит, нужно поделиться собственным подарком, что бы все были радостными в день моего рождения. Она сказала, что я сделала ее счастливой, и что этим даром нужно делиться. Вы такой грустный, а сегодня — мой день рождения, поэтому я хочу, чтобы Вы были счастливы.

Она улыбнулась. Габриэль сглотнул.

Их молчание нарушил звук быстро приближающихся шагов. Маринетт Дюпэн-Чэн, подбежав к ним, выглядела одновременно расстроенной и виноватой.

— Эмма! Что ты здесь делаешь? Мне очень жаль, мистер Агрест. Не знаю, как так вышло, и надеюсь, она Вам не помешала. Обычно она тихо-мирно сидит в моем кабинете, но сегодня почему-то убежала. Я постараюсь не допускать подобного в будущем.

Габриэль вздрогнул и тут же вернулся к своему неприступному, деловому виду.

— Уж будьте так любезны, мисс Дюпэн-Чэн.

Он развернулся и направился обратно в свой кабинет, сжимая в руке маленького плюшевого мишку розового цвета.

Первое, что он сделал по возвращении — вытащил фотоальбомы своей жены и нашел детские снимки. Хвала небесам, из-за помешанности ее родителей на фотографии, их была просто куча! Беглый взгляд подтвердил, что сходство ему не померещилось — Эмма выглядела почти полной копией детских фото его жены. Он вернул альбом на полку и взял в руки телефон.

— Пьер, мне нужно все, что ты можешь разузнать о Маринетт и Эмме Дюпэн-Чэн. Немедленно. И проверь все возможные связи с Адрианом.

Пьер был его человеком. Если кто и мог дать ему ответы на тот клубок вопросов, что заполнил сейчас все его мысли — это только он. Уже через два часа в кресле перед его столом сидел мужчина в элегантном сером костюме с красной папкой в руках. Габриэль просмотрел документы, тщательно проверив специально выделенную информацию. Он и забыл, когда в последний раз испытывал настолько разные эмоции. Слова Пьера с трудом воспринимались сознанием, звучали, словно фоновый шум.

— Они точно были знакомы, мистер Агрест, они же учились в одном классе. Но никаких подтверждений тому, что они продолжили общаться после выпуска, найти не удалось. Последняя страница может представлять наибольший интерес, смею предположить, что именно об этом Вы и хотели узнать. Эмма родилась через восемь месяцев после того, как Адриан уехал в Штаты. В ее свидетельстве о рождении в графе «отец» стоит прочерк.

Габриэль встал из-за стола и подошел к окну, посмотрел на улицу. Радуга по-прежнему висела в небе. Он молча постоял пару минут, и, не оборачиваясь, задал вопрос, колоколом звеневший в его мыслях.

— Есть возможность получить доказательства? Каким-либо надежным и конфиденциальным способом.

— Вполне подойдет ДНК-анализ. Мне нужны образцы ткани мистера Адриана и Ваши — тоже. Как можно взять образцы у девочки и ее матери — конфиденциально, или действовать напрямую?

— Я не хочу, чтобы кому-либо стало об этом известно, Пьер, в особенности — мисс Дюпэн-Чэн. Образец Адриана можно взять в его старой комнате. Я сообщу Натали, чтобы она Вас впустила. Что требуется от меня?

— Одного волоска будет достаточно, сэр.

— Сколько времени это займет?

— В зависимости от оплаты. В лучшем случае — не меньше недели, если Вы хотите включить в анализ и себя. Если же проводить сравнение только с отцом и матерью, можно уложиться в один день. Однако я бы рекомендовал первый вариант, потому что образец Адриана нельзя считать надежным источником, ведь мы нашли его в комнате, которую он не посещал четыре года. Это позволит нам получить более достоверный результат.

— Тогда — неделю. И помните, все — строго конфиденциально.

— Не сомневайтесь, босс.

Мужчина покинул помещение, оставив в одиночестве Габриэля, застывшего у окна, засмотревшись на радугу, сжимая в руках маленького розового мишку.

* * *

— Маринетт, тебя хочет видеть босс! И он сказал, чтобы ты привела ребенка!

Маринетт вскочила.

— О нет, он меня уволит. Что же мне делать? Ничего… Я ничего не могу сделать.

Она оторвала Эмму от ее раскраски и направилась к кабинету Габриэля, замерев перед самой дверью. Было страшно. Она так старалась, чтобы получить эту должность! Она заслужила работать здесь!!! Но дочь всегда будет стоять для нее на первом месте, и если он захочет уволить ее из-за Эммы, то придется с этим смириться.

— Входите, мисс Дюпэн-Чэн.

Когда они вошли, Габриэль стоял за своим столом. Он указал им на стулья. Они присели, Маринетт, полная переживаний и нервов, и Эмма, такая беззаботная и веселая, и тогда Габриэль заговорил.

— Мисс Дюпэн-Чэн, я узнал, что сегодня у Вашей дочери день рождения.

Этого Маринетт никак не ожидала. Она удивленно моргнула и ответила.

— Да, сэр, так и есть. Что-то не так?

— Нет, что Вы.

Он подошел к журнальному столику и взял блестящую черную коробку, украшенную золотым орнаментом.

— Сегодня у моей покойной жены тоже день рождения. Мне никогда не встречались люди, родившиеся в тот же самый день, Ваша дочь напомнила мне о моей супруге, поэтому я бы хотел сделать ей скромный подарок.

Габриэль шагнул к девочке, чьи глаза засияли, когда она увидела коробку. Маринетт попыталась возразить.

— О, нет, сэр, не стоит! Вам не нужно ничего ей дарить. Мне очень жаль, что она Вас побеспокоила…

Она не успела договорить. Он ей не позволил.

— Это — мое желание, мисс Дюпэн-Чэн, и, пока вы работаете в моей компании, Вам придется подчиняться моим приказам. Итак, …?

— Эмма.

— Эмма, поздравляю с днем рождения!

Девочка встала со стула и забрала коробку у него из рук. Она посмотрела сквозь прозрачную крышку и увидела красивую куклу Барби, одетую в наряд от дома Агрест. Эмма, улыбнувшись, рассыпалась в восторгах о том, какая чудесная кукла ей досталась. Она и понятия не имела о том, что кукла была из безумно дорогого ограниченного выпуска (всего лишь 50 единиц!), и уж тем более, она не знала о том, что чуть ранее сразу пять человек были привлечены к тому, чтобы до конца рабочего дня достать эту куклу по заказу Габриэля Агреста, пожелавшего сделать особенный подарок для некой маленькой девочки.

— Что нужно сказать, Эмма?

— Спасибо…?

— Габриэль. Габриэль Агрест.

— Спасибо, мистер Агрест.

* * *

Через неделю Пьер вернулся в кабинет Габриэля с другой папкой в руках. Габриэль посмотрел на нее, не уверенный в том, хочет ли он знать, что там внутри. Это могло изменить очень многое в его мире, и, в то же время, могло уничтожить слабую надежду, что уже успела зародиться в его сердце.

— Просто скажи мне, Пьер.

— Ну, что я могу Вам сказать, мистер Агрест? Мои поздравления! Вы теперь дедушка.

— Значит, все подтвердилось. Какова вероятность ошибки?

— Мы проверили все трижды, с разных образцов. Ошибка невозможна. Нет сомнений в том, что Эмма Дюпэн-Чэн — ваша внучка и, соответственно, дочь Адриана Агреста и Маринетт Дюпэн-Чэн.

— Благодарю, Пьер. На сегодня это все. Счет пришлете мне лично. И, надеюсь, все это останется между нами.

— Не сомневайтесь, сэр.

Пьер ушел. Габриэль уставился на папку. Открыл ее и просмотрел все документы. Ошибки не было. Зато оставались вопросы, и их было много. Знал ли Адриан? И, если знал, почему никогда даже не упоминал об этом? Боялся? Стыдился? Пьер не нашел ничего, подтверждающего связь между его сыном и мисс Дюпэн-Чэн в годы, последовавшие за выпуском из школы. Он мог ничего не знать, и, в то же время, мог решить не иметь с девушкой ничего общего! Но Габриэль думал, что воспитал Адриана лучше! Почему Маринетт не попыталась сообщить ему или мне? Многие бы подумали, что, с учетом подобных обстоятельств, ей было бы куда проще получить работу или, на худой конец — неплохие алименты от Адриана. Вопросов много, очень много. Ответов нет.

* * *

— Маринетт, босс хочет тебя видеть.

— Должно быть, какие-то рабочие вопросы. Странно, мы же только что завершили весенний показ. Может, появились идеи для следующей коллекции?

Она зашла в такую знакомую комнату, и мужчина, пристально на нее посмотрев, указал ей на стул.

— Доброе утро, мисс Дюпэн-Чэн.

— Доброе утро, мистер Агрест.

— Сегодня у меня к Вам довольно-таки странная просьба, мисс Дюпэн-Чэн. Вы — один из кандидатов на повышение, но для того, чтобы окончательно определиться, мне придется задать Вам очень личный вопрос. Приемлемо ли это для Вас?

Маринетт слегка опешила. Она не знала, что в этом году были запланированы какие-либо перестановки, но если бы ей удалось получить повышение, это оказалось бы весьма кстати. Сейчас в доме, который она недавно приобрела, шел ремонт, и ей бы не помешала любая возможная помощь, и это еще не говоря о том, как сложно было растить Эмму в одиночку.

— Все зависит от вопроса, сэр. Я постараюсь на него ответить.

— Прекрасно. Вы можете назвать мне имя отца Вашей дочери?

Абсолютно шокированная, она чувствовала, как онемело ее тело. Ей потребовалось несколько минут, чтобы взять себя в руки. Незаметно для нее, Габриэль пристально за ней наблюдал.

— Разве эта информация имеет какое-либо отношение к моим профессиональным навыкам?

— К вашей трудоспособности напрямую — нет, но я планировал взять Вас на должность топ-дизайнера, а, как Вы знаете, я не потерплю, чтобы с моим лейблом были связаны какие-либо скандалы. В качестве топ-дизайнера Вы будете представлять бренд Агрест, и любой скандал в Вашей личной жизни может повлиять на лейбл. Поэтому, задумавшись над тем, чтобы доверить Вам эту должность, я проверил Ваши личные документы и обнаружил, что у Вашего ребенка в свидетельстве о рождении не указан отец. Я просто хочу убедиться, что в будущем не разразится скандал.

Была ли она задета тем фактом, что Габриэль Агрест фактически признался в том, что собрал досье, в котором содержалась информация о рождении ее дочери, и кто знает, что еще? Для этого она была слишком шокирована. Внутри нее вскипел чистый гнев.

— Вы проверяете личную информацию на всех ваших сотрудников, мистер Агрест?

— Нет, не на всех. Только на тех, кого сочту необходимыми.

Габриэль был весьма прямолинейным человеком, и это порядком выбило ее из колеи. Маринетт сидела, не зная, как поступить. Она не могла признаться в том, что отец Эммы — Кот Нуар. Это, конечно же, стало бы новостью месяца, но она так же не могла назвать первое попавшееся имя, потому что знала, что лгать нехорошо, и, к тому же, вся информация будет проверена. Поэтому она поступила единственным возможным, как она думала, образом.

— Мне жаль, мистер Агрест, но я не могу ответить на этот вопрос. Я вынуждена просить Вас принять решение, основываясь только на моих профессиональных навыках.

— Вы уверены, мисс Дюпэн-Чэн? Все, что мне нужно — имя. Я не спрашиваю, почему оно не указано в свидетельстве о рождении Вашей дочери, или по какой причине Вы с ним расстались. Только имя. Неужели я прошу слишком много?

— Думаю, да, мистер Агрест.

— Что ж. Вы свободны.

— Благодарю.

Этот разговор очень долго не выходил у нее из головы, и, два года спустя, она так и не знала, с какой целью он ей задавался. Но через неделю она получила повышение и стала топ-дизайнером с внушительным окладом и эксклюзивными привилегиями, доступными только избранным сотрудникам компании Агрест. Эмма стала желанным гостем в офисе, и начала получать подарки на каждый существующий праздник лично от самого Габриэля Агреста. Все это списывалось на то, что мистеру Агресту нужно вдохновение, а Эмма, конечно же, является его источником.

Для самого Габриэля разговор с Маринетт принес ответ всего лишь на один из его вопросов — она была честной особой, которая рассчитывала только на свой талант и трудолюбие, когда добивалась места в индустрии моды, даже не пытаясь получить какие-либо привилегии в качестве матери внучки Габриэля Агреста. Он все еще сомневался в том, знал ли Адриан о своем отцовстве, но он был почти уверен, что в мире нет ни одной девушки, которая бы сохранила в секрете наличие ребенка Агреста в тайне от самих Агрестов (Адриана или Габриэля), если и не с дальним прицелом стать частью семьи, так уж точно ради шанса получить хорошие алименты. Напрашивался вывод о том, что Адриан отказался признать ребенка Маринетт своим, а она, будучи порядочной женщиной, не захотела затеваться с судом.

— И все же, я был о нем лучшего мнения. Что ж, если он не хочет принять на себя ответственность за свои поступки, тогда это сделаю за него я.

На той же неделе он навестил своего адвоката и изменил завещание. Наследство Адриана Агреста было разделено пополам. Вторая половина отходила к Эмме Дюпэн-Чэн. Конфиденциально. Оповещение и доступ к средствам следовал только после смерти самого Габриэля.

Тот день, день рождения его возлюбленной жены — прекрасной, доброй, ушедшей из этого мира — до сих пор оставался для него самым тяжелым днем в году. Но теперь эта дата также содержала и надежду, и любовь. Светловолосая кроха с изумрудно-зелеными глазами что-то в нем изменила. Он встретил ее, словно любовную записку от своей супруги, словно нежный поцелуй и мягкий напутственный толчок к тому, прошлому Габриэлю, способному на заботу и любовь. Небольшое детское фото его потерянной любви заняло особое место в его бумажнике, ближе к сердцу, а маленькая девочка, бегающая порой по холлу офиса, похитила его сердце навсегда.