Неожиданный сюрприз (гет)

— Нино, в последний раз повторяю, не нужно напрягать Адриана, чтобы он отвез нас домой. Если ты занят — я вызову такси. Ничего страшного, честно.

Нино начинал нервничать. Он не предусмотрел, что Маринетт может отказаться от его предложения. Посмотрев на часы в десятый раз, Диджей забрал ее сумки, чтобы помочь. Эмма устала и почти засыпала на ходу, поэтому Мари решила взять ее на руки.

— Но почему, Маринетт? Он что, монстр какой-то? Только не говори, что ты его боишься. Сама знаешь, Алья меня убьет, если узнает, что ты заказала такси. Будет читать мне потом нотации, что водитель мог оказаться серийным убийцей, и все в таком духе. Пощади меня и позволь Адриану вас отвезти.

— Нино, почему ты так хочешь отправить меня с ним? Буквально час назад ты был счастлив отвезти нас домой, а сейчас умоляешь, чтобы я поехала с Адрианом. Что изменилось?

И тут Нино понял, если он хочет сохранить билеты и помочь Адриану, то ему нужно срочно включаться в игру.

— Я согласился потому, что меня попросила Алья. Не хотел, чтобы она что-то заподозрила, если б я вдруг начал отказываться…

Ответ заинтересовал Маринетт, ее голос подрагивал от сдерживаемого любопытства.

— Заподозрила что?

Нино молча достал телефон и, прижав палец к губам, показал его Маринетт.

— Только, когда прочитаешь, не говори ничего, ладно?

Мари кивнула и перевела взгляд на экран. Ей понадобилась минута для того, чтобы осознать, что именно она увидела, но когда до нее дошло, она ахнула, не сдержав эмоций.

— О боже, Нино! Как тебе удалось? Алья с ума сойдет! Она мне все уши прожужжала, это — ее безумная мечта уже который месяц. Как романтично, ты решил сделать ей сюрприз в канун вашей свадьбы!

Будущий жених буквально светился от гордости.

— Теперь понимаешь? Я хотел сделать ей сюрприз, который запомнится на всю жизнь, потому и не отказался вас подбросить, чтобы она ничего не заподозрила. Об этом знает только Адриан — вполне логично, если тебя отвезет именно он. А я тем временем смогу подготовить волшебный вечер для Альи. Мари, ну пожалуйста, Алья обязательно узнает, если ты вызовешь такси! Но если вас отвезет Адриан, тогда у нас получится сохранить в тайне все, о чем пока что говорить не стоит. Когда она узнает, что ты уехала домой с кем-то другим, а не со мной… Согласись, Адриан в этом случае ее устроит больше, чем любой таксист-маньяк. Маринетт, прошу тебя, разве плохо, если домой тебя отвезет Адриан? Это же просто поездка. Смилуйся, спаси мою душу!

Маринетт подарила ему тяжелый взгляд. Главная причина ее нежелания оставаться с Адрианом наедине — она не хотела, чтобы они с Эммой еще больше привязывались друг к другу. Посмотрев на дочку, Мари поняла, что ее девочка почти уснула. Через пару минут она точно отключится, пожалуй, они не успеют и до машины Адриана дойти. В сомнении она прикусила губу. Ей не нравилась сложившаяся ситуация, но она знала, как сильно Алья хотела отправиться в этот круиз… Для ее лучшей подруги это будет просто чудесным сюрпризом. Краем уха она услышала мольбу Нино.

— И не забудь, что ты должна мне за то, что я присматривал за Эммой… Так что, договорились?

— Ладно, Нино. Ты просто шантажист! Никак от тебя не ожидала. Чтобы ты понял — я делаю это ради Альи. Теперь ты — мой должник. Ясно? Куда нам идти?

Нино ухмыльнулся.

— Ты не пожалеешь, Маринетт! Ох, спасибо! Его машина вон там, он ждет, чтобы вас отвезти.

* * *

— У тебя есть автокресло?

Маринетт смотрела на совсем не подходящее для молодого парня ярко-розовое в черный горох кресло, закрепленное на заднем сиденье автомобиля Адриана. Эмма уже залезала в машину. Девочка проснулась сразу же, как только услышала голос Адриана, и снова была очень бодрой и разговорчивой.

— Нуу… — он нервно потер шею. — Я вчера его купил, когда присматривал за Эммой… чтобы в моей машине она была в безопасности.

Эмма уже вытаскивала из-за сиденья кучу небольших мягких игрушек. Тоже розовых. И очень пушистых.

— Да, мама! Мистер Похититель хотел купить черное с зелеными полосками, но я сказала, что хочу розовое. Оно очень красивое! А тебе нравится?

Маринетт выдавила улыбку.

— Да… Это очень кстати… Но пообещай, что вернешь его. Я не хочу, чтобы ты так тратился на Эмму. Ты и так слишком много всего купил.

Адриан мягко улыбнулся, с явным озорством в сияющих зеленых глазах.

— Попробую вернуть, когда оно мне больше не понадобится. Обещаю.

Поездка к дому Маринетт прошла совсем не так, как Адриан планировал. Он так и не смог поговорить с девушкой. Не вышло, потому что Эмма была слишком занята, вещая о своей тайной миссии, назначенной на завтра, и о том, какой хорошей королевой будет тетя Алья. Она пересказывала историю, придуманную Адрианом, особо упирая на свою роль Самой Крутой Принцессы. Слова о том, что ее мама — Прекраснейшая из Принцесс, заставили Мари слегка покраснеть. Потом Эмма начала рассказывать Адриану о всех своих игрушках, любимых платьях, ее прежней няне миссис Белле, о том, как она мечтает поехать этим летом в Диснейленд… Ее счастливый лепет прервался лишь тогда, когда они уже почти подъехали к дому Маринетт. Оставшиеся пару минут поездки пара молчала, опасаясь разбудить девочку. Как только они приехали, Маринетт тут же развернулась к Адриану.

— Спасибо, что подбросил, Адриан. Так мило с твоей стороны — помочь Нино подготовить сюрприз для Альи. Она будет просто в восторге. Увидимся завтра на свадьбе.

Она отстегнула ремень, торопливо выбираясь из машины, и тут испуганный Адриан поймал ее за запястье.

— Маринетт, постой! Давай я тебе помогу? Ты же не можешь одновременно нести Эмму и сумки. А дверь как открывать?

— Не впервой, Адриан. Это не так сложно, как кажется. Спасибо, я сама справлюсь.

Мари хотела уйти как можно скорее, потому что он только одним своим присутствием, даже не говоря ни слова, заставлял ее желудок делать бешеное сальто. Бабочки внутри нее сходили с ума и, казалось, что от всего этого напряжения она вот-вот потеряет сознание. А то, что он держал ее за руку, лишь ухудшало ситуацию…

Адриан, в свою очередь, не собирался сдаваться так легко. Он безумно хотел переговорить с Маринетт и рассказать ей правду. Больше не мог держать это в секрете. Он отчаянно тосковал, мечтал поцеловать свою леди, прижать ее к себе покрепче и никогда не отпускать. Мари в его одинокой и пустой жизни была сразу водой и воздухом — он нуждался в ней, без нее он просто не смог бы жить. Он не мог позволить ей уйти. Только не сейчас, не в этот раз.

Испугавшись, что снова упустит свой шанс, он выскочил из машины следом за ней, торопясь на другую сторону. Маринетт уже расстегивала ремень на автокресле Эммы. Адриан осторожно прикоснулся к ее плечу.

— Маринетт, прошу тебя. Дай мне помочь. Я уверен, что ты можешь со всем справиться сама. Ты очень сильная и просто удивительная, но что я за джентльмен, если не способен хоть немного помочь своему другу? Надеюсь, я же могу называть себя твоим другом? К тому же Эмма подросла, а значит — стала тяжелее. Давай, я понесу ее? Или могу открыть и придержать дверь, если ты хочешь отнести ее сама.

Маринетт посмотрела на его умоляющее лицо. Его потрясающие изумрудные глаза, ослепительная улыбка — он был порочно красив. Каждый раз, когда она видела его подтянутую, спортивную фигуру, подчеркнутую стильной одеждой, у нее пересыхало во рту, а щеки пламенели румянцем. Мари понимала, ее сил едва хватает, чтобы противиться его обаянию и очаровательной внешности.

Но потом ее осенило — чему именно противиться-то? Он не совершал каких-либо заметных действий, не пытался поцеловать ее, обнять, приблизиться или сделать еще что-то подобное. Лишь пару раз прикоснулся, но каждый день она получала такие прикосновения от толпы самых разных людей. Сделал пару комплиментов? Она слышала их от большинства коллег мужского пола. Раньше ее это не напрягало. Если честно, она даже чувствовала себя польщенной. Адриан только что сказал, что считает ее другом, просто другом…

«Дура! Слепая дура! Так запуталась в своих чувствах, что отталкивала Адриана без малейшей причины. А теперь он, наверно, считает меня психом. Нечестно — так поступать с ним. Он такого не заслужил. Нужно контролировать свои эмоции и быть для него другом, каким он меня считает. Только один день. Ради Альи и Нино. А потом я смогу спрятаться и наплакаться вволю.»

Маринетт собрала остатки сил и взглянула Адриану в глаза.

— Ты не отступишь, да?

— Не-а.

Она вздохнула. Парень улыбался, отчего решение далось ей еще труднее.

— Ладно. Я беру сумки и открываю дверь. На тебе Эмма.

Адриан осторожно взял на руки уснувшую девочку и поспешил за Маринетт, попутно закрыв автомобиль. Даже снаружи ее дом смотрелся ухоженным и очень уютным. Он не был огромным, как особняк его отца, просто приличного размера двухэтажное здание в очень хорошем районе, утопающем в зелени и цветах. Маринетт открыла дверь и запустила его в просторный, со вкусом оформленный холл. Поставила сумки, сняла туфли и забрала спящую Эмму у него из рук.

— Еще раз спасибо, Адриан. Прости, что пришлось сюда ехать, тебе же совсем не по пути. Надеюсь, мы тебя не слишком напрягли?

Адриан вопросительно на нее посмотрел, с явным намеком во взгляде, но по лицу Маринетт было ясно — для себя она уже все решила. Придется идти напролом, если он не хочет, чтобы его сразу же выперли за дверь. Парень усмехнулся.

— Ничего страшного, чашка кофе все исправит.

Маринетт такого не ожидала, он видел удивление, промелькнувшее на ее лице. Она привыкла к застенчивому, уступчивому Адриану — не к тому, кто мог нахально напроситься на чашечку кофе. Это была его «Кошачья» сторона, но она-то об этом не знала… пока что. Маринетт засомневалась. Если он останется (пусть всего лишь на чашку кофе!), сможет ли она потом с этим справиться? Она бы неплохо провела время, общаясь с ним, все больше влюбляясь, но что будет потом, когда он уйдет, не только из ее дома — из ее жизни? Все шло к одному — к глубокой пропасти под названием «Разбитое Сердце».

— Уверена, у тебя сейчас есть более интересные места, куда поехать и чем заняться, Адриан.

Он легкомысленно ухмыльнулся.

— К кому и куда? В пустой дом, к отцу, которого там не бывает? Алья и Нино точно не будут мне рады сейчас. А больше никого из знакомых у меня в Париже и нет. Я бы лучше провел этот вечер с хорошим другом. С тобой.

Маринет вдруг вспомнила, насколько одинокой была его жизнь, и почувствовала укол вины за то, что так настойчиво выпроваживала Адриана. Даже если она и пыталась таким образом защитить свое сердце. Мари взглянула на Эмму. Та спала. Что ж, во сне ее малышка точно не сможет привязаться к Адриану еще больше. Пожалуй, она позволит ему остаться на чашечку кофе, просто чтобы его день стал хоть немного лучше. Маринетт вздохнула — она любила его слишком сильно, порой даже в ущерб себе. Вот и сейчас она могла думать только о нем и о его счастье.

— Тогда, останешься на чашку кофе, Адриан?

— С удовольствием.

— Я пойду, уложу Эмму в кровать. Можешь подождать в гостиной или на кухне — где тебе удобнее.

Маринетт пошла наверх, переодела Эмму в пижаму и уложила в кровать — нереально пышную и розовую, ее дочь была настоящей фанаткой этого цвета. Она оперлась на кровать и с минуту тихо посидела на полу, глубоко задумавшись.

«Что же я делаю, котенок? Я так хочу защитить тебя, твое сердечко, но видеть Адриана счастливым — тоже важно для меня. Если бы ты знала, как сильно я люблю вас. Обоих. Но эти чувства совместить не получится, родная… Не получится… Он уедет совсем скоро, и, скорее всего, мы больше никогда его не встретим… Совсем как Кот… Когда же я научусь защищать и себя, милая? Когда же меня будут любить, когда обо мне будут заботиться? Я так устала разрываться между своими чувствами… Я просто хочу…»

Закапали слезы… Маринетт встала, вытерла лицо и вышла из комнаты.

«Я должна быть сильной. Нужно продержаться еще день. А чашка кофе мне не навредит… надеюсь…»

Спустившись, она увидела, как Адриан рассматривает фотографии, украшавшие ее стены. На большинстве из них красовалась Эмма в различном возрасте, кое-где встречались и они с Альей. Боль на его лице и несколько слезинок, которые он стер пару секунд назад, она не видела. Адриан смотрел на их моменты счастья, на первые достижения Эммы, и понимал, как много он упустил. Он пытался представить себе, насколько другой его жизнь могла бы стать, если бы он остался, был немного эгоистичнее, не отпустил ее к кому-то другому, а боролся, чтобы она выбрала его… Он хотел бы знать, оставался ли хоть какой-то шанс, что Мари все еще любит его, любую его сторону.

Маринетт достала сладкие булочки, которые она испекла утром, заварила кофе — он любил его, она помнила это со старшей школы. Адриан выглядел довольно расслабленным в ее компании, и она надеялась, что вечер не затянется и пройдет гладко. Первые полчаса они беспечно болтали о своих бывших одноклассниках, обсуждая, в основном, грядущую свадьбу Нино и Альи, но потом Адриан неожиданно сменил тему.

— Знаешь, ты потрясающе справляешься, воспитывая Эмму в одиночку. Она — чудесная девочка.

Маринетт покраснела уже, наверно, в десятый раз за этот вечер.

— Не совсем в одиночку. Мне помогали родители, Алья, Нино, миссис Белла… Они все помогали, как только могли. Это не только моя заслуга…

Он напряженно посмотрел на девушку, пытаясь понять, был ли это правильный момент, чтобы сказать ей и наконец-то рискнуть. Маринетт вновь очаровательно краснела, она нежно улыбалась, ее глаза порой сияли каким-то чувством, и он был уверен, что это точно не было ненавистью или неприязнью. Адриан не мог представить себе более подходящий момент, и он все же решился, начав издалека на всякий случай. Ему казалось, что просто вывалить на нее информацию об его отцовстве, будет не лучшей идеей.

— Я могу задать личный вопрос?

Глаза Маринетт слегка расширились, он не мог так сходу определить, что за чувство мерцало там, в глубине ее глаз, но оно было очень похоже на страх или растерянность. Но отступать было поздно.

— Смотря какой… — прошептала она.

Адриан отставил свою чашку и наклонился над столом, взяв в ладони ее руку.

— Я знаю, что это меня не касается, но я хочу понять, почему у такой красивой, чудесной девушки, как ты, нет кого-то особенного в ее жизни?

Он заметил секундный проблеск боли на ее лице, прежде чем Маринетт мягко высвободила свою руку и опустила лицо, спрятав глаза.

— Я не хочу это обсуждать.

Но он не мог все так оставить! Не сейчас, когда она уже была — полностью — его. Он просто не мог так поступить. Поэтому Адриан попытался еще раз.

— Прости, если это был слишком личный вопрос, но мне все-таки любопытно. Поверь, ты не одна оказалась в подобной ситуации. У меня, к примеру, вообще никогда не было девушки. Ни разу, за всю мою жизнь.

Маринетт резко вскинула на него взгляд и захихикала, моментально разрядив обстановку.

— Прости. Я просто вспомнила слухи, о которых мы в офисе иногда читали в американских модных журналах. Твой отец их просто ненавидел, поэтому любые новые журналы со статьями о тебе в офис проносились буквально контрабандой. Так почему же Адриан Агрест, востребованная модель, восходящая звезда и сердцеед, никак не найдет себе даму сердца? Быть может потому, что он заинтересован не в леди, а в джентльменах?

Маринетт, дурачась, изображала репортера. Состроила очень обеспокоенный голос, помогала себе жестами, пытаясь сдержать нарастающий смех. Адриан хохотал вместе с ней, а потом нахмурился.

— Ох уж эти американские папарацци! Если не играешь по их правилам — превратят твою жизнь в кошмар. Поверь мне, если бы я завел девушку — тут же нашли бы себе новую жертву. Они просто не ожидали, что я всю жизнь играл по чужим правилам, и снова поступать так же не собирался. Они не могли заставить меня, как это делал отец. Каким облегчением это было! Маринетт, я надеюсь, ты понимаешь, что все эти слухи не имеют под собой никакого основания? Тому, что я по-прежнему одинок, есть простое объяснение.

Она перестала смеяться и посмотрела на него с любопытством, сияющим в глазах.

— Какое же? Попытайтесь убедить меня, мистер «Меня-не-интересуют-леди», потому что те журналисты очень уверенно доказывали свою точку зрения.

Адриан резко посерьезнел, или даже занервничал, но потом его глаза затопила нежность и какая-то мягкость, подобной которой она еще никогда не видела на его лице. Маринетт покраснела, просто посмотрев на него, когда он мило улыбнулся ей, прежде чем продолжить.

— Когда мне было четырнадцать… или пятнадцать? Я влюбился в чудесную девушку. Сейчас я даже не помню, когда точно это произошло. Мне кажется, что я любил ее всю мою жизнь… До сих пор люблю. Я старался забыть о ней… Очень старался. Даже сходил на пару свиданий, но так и не смог ничего с этим поделать. Когда я смотрел на других девушек, все, что я видел — они не были ею. Не тот рост, не то телосложение, не тот цвет волос, не те глаза… В конце концов, я сдался и смирился с судьбой — я всегда буду ее любить.

Маринетт удалось удержать лицо, но внутри она чувствовала, как нож вонзается ей в сердце, полосует его, с каждым словом заставляя все ее тело болеть все больше и больше. Все эти годы, что она любила его, он был влюблен в кого-то другого. Все ночи без сна, все слезы, что она выплакала по его вине, были бессмысленны — сердце Адриана Агреста было несвободно задолго до их встречи. Из-за него она потеряла Кота… Она оттолкнула Кота из-за своих чувств к Адриану… Маринетт чувствовала, как огромный ком застрял у нее в горле, боль прошла через все ее тело, но… Он не должен был этого заметить. Она не хотела все еще больше усложнять. Адриан считает ее своим другом, через пару дней он уедет навсегда, поэтому она еще раз собралась с силами и продолжила разговор, игнорируя подступающие слезы. Адриану не нужно было уезжать из страны, чтобы разбить ей сердце — он уже разбил его. В ее собственном доме, с ее же разрешения.

— Ей очень повезло, раз ты так сильно ее любишь. Тогда почему вы не вместе? Ты должен был рассказать ей о своих чувствах… Рассказал же?

Адриан печально вздохнул.

— Да… Она потрясающая девушка… Замечательная, талантливая, добрая и храбрая. Рядом с ней я чувствую, что моя жизнь чего-то стоит… Я уже давно признался ей в своих чувствах, но… она сказала, что влюблена в кого-то другого, и я лишь сбиваю ее с толку. Мое признание все окончательно запутало. Она сказала, что годами мечтала о том, как будет с тем другим, удачливым парнем, а теперь я заставил ее выбирать между нами, и это несправедливо. Так что я ушел… Я просто хотел, чтобы она была счастлива, и если мое присутствие все усложняло… Я самоустранился для ее же блага… Если честно, все эти годы я выживал лишь мыслью о том, что она была счастлива с тем, другим парнем, которого она так любила.

Маринетт больше не могла на него смотреть. Она встала и отвернулась от Адриана, и уставившись в окно, надеясь, что он подумает, что она смотрит на улицу. Он не узнает, что она ничего не видела сквозь плотную пелену слез. Маринетт чувствовала себя такой жалкой. Как мог Адриан с такой легкостью ей все это рассказать? Как можно приходить в гости к человеку, который в тебя влюблен, чтобы рассказать о том, что ты живешь любовью к кому-то другому!!! Разве он не понимает, что делает ей больно? Очень больно?

«Не понимает, — подумала она, — я никогда не говорила ему. Никогда не признавалась в собственных чувствах».

— Но почему ты не остался? Ведь она же могла выбрать и тебя!

— Я был… давай назовем это «случайным гостем» в ее сердце… По-твоему, я хотел разрушить ее жизнь? Отнять ее мечту? Если сама мысль о том, чтобы быть со мной, причиняла ей столько боли… Я не хотел мучить ее. И она была так очевидно влюблена в другого парня… Я был лишь ее мимолетным наваждением…

Сердце Маринетт замерло — она вдруг почувствовала и его боль, не только свою собственную. Адриану было жутко больно. Она чувствовала это. Ей было интересно, стоили его страдания того? Стоило ли счастье той глупой девчонки его грусти?

— Надеюсь, твоя жертва сделала ее счастливой, Адриан. Было очень благородно с твоей стороны — так поступить.

Минутная пауза, полная тишины и напряжения, почти физически ощущавшегося, прервалась тихими словами Адриана.

— Я видел ее на днях. Думаю, она счастлива. То есть, она выглядит счастливой, хотя и все еще одинока.

Теплая слеза скатилась по лицу, и Маринетт порадовалась, что из-за освещения он не видел ее лица. Она прошептала.

— Что ж, в таком случае у тебя все еще есть шанс.

— Может быть. Я должен попытаться. Я уже пытаюсь. А что с тобой? Почему ты все еще одна? Только не говори, что нет заинтересованных парней. Я в это все равно не поверю. Более вероятно, что это Алья разогнала всех куда подальше.

Маринетт рассмеялась. Упоминание о гиперопеке Альи слегка подняло ей настроение. Она незаметно вытерла лицо и обернулась к Адриану.

— Она не настолько ужасна, Адриан. Она прогоняет только совсем уже негодных кандидатов. Остальные ко мне допускаются.

— И в этой скромной толпе, которой она позволила за тобой ухаживать, ты не нашла ни одного претендента?

— С твоего разрешения, я и правда не хочу об этом говорить.

Адриан мысленно закричал — почему она не признается? Он должен узнать, любит ли она его по-прежнему. Нужно узнать, есть ли у него шанс. Нужно действовать нагло.

Парень встал и, сделав круг, замер перед Маринетт. Она смотрела в пол, избегая его взгляда, пытая скрыть свое огорчение. Постояв так минуту, он спросил.

— Ты все еще любишь его?

Маринетт удивленно на него посмотрела.

— Кого?

— Отца Эммы.

Его Принцесса в замешательстве уставилась на него, пытаясь понять, что он сказал. Почему он спросил об этом? Почему он так заинтересовался ее чувствами? Почему? Чем больше Маринетт думала об этом, тем объемнее и тяжелее становилась боль, которую она хранила в себе все эти годы. Внезапно она почувствовала, что больше не может выдержать все это, больше не может сдерживать эти чувства в себе. И ее прорвало — она разрыдалась, закрывая лицо руками, чувствуя себя уязвимой, как никогда. Адриан шагнул ближе и обнял ее, прижимая к себе еще крепче, придерживая ее вздрагивающие плечи и голову. Он молча обнимал Маринетт, пока она не взяла себя в руки, и только потом прошептал.

— Маринетт, можешь рассказать мне обо всем. Он так сильно тебя обидел?

Резко отстранившись, Маринетт посмотрела на него глазами, полными чистого гнева. Его глаза в шоке распахнулись, когда она заговорила. Адриан прежде никогда не слышал, чтобы его Леди говорила с такой страстью.

— Адриан, почему все думают, что он обидел меня? Это не он! Он не при чем! Это я! Я его обидела! Я сделала ему так больно, что он… он уехал из города! Просто задумайся! Какой жестокой я должна быть, что бы заставить его уехать… Я искала его повсюду… И так и не смогла найти. Я жила все эти годы с мыслями о том, что где-то там — парень, которого я по-прежнему люблю, и которому я сделала чертовски больно и… Я не могу даже найти его, рассказать о том, как мне жаль… Сказать ему, что я… Я хочу, чтобы он снова стал частью моей жизни… Он даже не знает об Эмме… А Эмма… Она… больше всего на свете она хочет собственного папочку… А я не могу… Не могу исполнить ее мечту… Как я должна ей когда-нибудь сказать, что у нее нет отца потому, что я не смогла разобраться в собственных чувствах? Потому что я не смогла отпустить кого-то, кому на меня всегда было плевать? Как я ей это скажу, Адриан? Она возненавидит меня! Я себя уже ненавижу…

Она сползла на пол, вновь зайдясь в безудержных рыданиях. Адриан замер столбом, его разум был перегружен. Он никогда не рассматривал ситуацию с ее точки зрения, никогда даже не задумывался о том, что она могла не желать его ухода, что она могла действительно любить его, а не другого парня. Как он вообще мог думать, что любит ее, если в попытках сделать ее счастливой, он превратил ее жизнь в кошмар? Он ушел, думая, что она будет счастлива с тем, другим парнем, которого она любила, но, поступив так, он оставил своего ребенка без отца. Он такой идиот, тупой идиот, он не заслуживает второго шанса. Нужно было остаться и бороться за нее. Постепенно они бы поняли, что два парня, которые ей нравятся, на самом деле — один человек, но вместо этого… Он сбежал.

Адриан бросился к ней, обнял ее дрожащее тело.

— Прости, Маринет, мне очень-очень жаль. Прости меня, прошу… Я не должен был…

Неожиданный крик о помощи разорвал воздух. Маринет замерла и резко встала.

— Эмма…

Она бросилась на улицу. Адриан поспешил за ней. Там, у одного из окон второго этажа, висела Эмма. Девочка отчаянно цеплялась за оконный проем, плача и зовя на помощь. Маринетт, окаменев, смотрела, парализованная увиденным. Но прежде, чем она успела сделать хоть что-нибудь, Адриан уже взбирался по стене ее дома. Личный скалодром и годы работы Котом Нуаром — все окупилось в этот самый момент. Он быстро добрался до окна, подхватил Эмму на руки и, не раздумывая, прыгнул на крышу. Для них было безопаснее забраться наверх, а потом спуститься по пожарной лестнице.

Стоило Адриану ступить на крышу, он в изнеможении сполз на покрытие, сжимая Эмму в объятьях и плача вместе с ней. Он крепко прижимал ее к груди, пытаясь успокоить не только девочку, но и себя самого. Наконец, немного успокоившись, он услышал шепот Эммы.

— Папочка, ты наконец-то пришел. Я видела тебя в моих снах. Ты всегда спасал меня, прямо как сейчас.

Она обнимала его своими ручками, плакала и повторяла, снова и снова.

— Пожалуйста, не бросай меня больше. Я обещаю, что всегда буду тебя любить. Я буду очень хорошей девочкой. Папочка, пожалуйста, не бросай меня снова.

И в эту секунду Маринетт, забравшись по пожарной лестнице, подбежала к ним. Она забрала Эмму из рук Адриана и расплакалась, крепко прижав к себе девочку.

— Эмма… милая… ты поранилась?.. Не плачь, котенок, мама с тобой. Моя маленькая… Все будет хорошо…

Слишком испуганная и шокированная, с лицом, залитым слезами, она не слышала, что лепечет Эмма. Когда Маринетт немного успокоилась, она заметила, что Эмма пытается вывернуться из ее рук, чтобы добраться до Адриана. И только тогда она разобрала, что именно кричит ее дочь. Ее глаза расширились, наполняясь гневом и яростью.

— Мама, это мой папочка! Это он! Отпусти! Я хочу попросить его, чтобы он остался с нами, мама, пожалуйста! Это он!

Маринетт посмотрела на Адриана, настолько шокированного и потрясенного всеми этими событиями, что он даже говорить не мог, и повернулась обратно к Эмме.

— Эмма, милая, мне жаль, но он — не твой папочка. Это не он, родная. Не он.

Но ее слова ничего не изменили. Девочка все так же плакала и пыталась вырваться.

— Это он, мама! Мне не раз снилось, как он спасал меня на крыше. Это он, мама! Папочка, скажи ей! Скажи ей, что это ты!

Маринетт резко глянула на Адриана, пытаясь сдерживать все более нарастающую ярость. Именно от этого она и старалась защитить Эмму! Сначала он разбил сердце ей самой, а сейчас — уничтожает сердечко Эммы… Она любила его неоправданно сильно, но все-таки своего ребенка она любила больше. Эмма для нее всегда будет на первом месте…

— Адриан, думаю, тебе стоит уйти.

Испуганный, потрясенный Адриан все же справился со своей немотой.

— Маринетт, подожди. Что, если именно я — ее отец?

Застонав, девушка процедила сквозь стиснутые зубы, изо всех сил стараясь не сорваться на нем.

— Адриан, прошу тебя. Не усложняй все еще больше. Ты ей не отец! Ты никогда не обращал на меня внимания, и ты только что мне рассказывал, что влюблен в какую-то глупую девчонку, не способную даже понять, какой ты прекрасный человек. Я не видела тебя со старшей школы. С тех пор прошло семь-восемь лет! Посчитай на пальцах, если уж не понимаешь, как дети получаются! А сейчас, прошу, уйди!

Он умолял ее дрожащим голосом.

— Но Маринетт, пожалуйста, выслушай меня…

Удерживая рыдающую Эмму, она резко развернулась к нему. Ее голос был холодным и отстраненным — таким же, как и ее лицо.

— Ты — не он! Ты не можешь быть им! Уходи, Адриан. Пожалуйста. Сейчас же.

Его сердце замерло. Адриан хотел рассказать ей все! Ему хотелось прокричать это вслух, но сейчас точно было не время и не место для чего-то подобного. Маринетт едва не потеряла ребенка. Она не будет его слушать. Не сейчас. Все еще потрясенный, Адриан поднялся на ноги и ушел, не оглядываясь. Плач Эммы эхом отдавался в его сердце, заставляя его истекать кровью.